Итак, сакраментальную фразу «Не могли бы Вы нам помочь?» я услышал. Этот Корнев изобразил, будто он импульсивно её ляпнул, но я ему не поверил. Тем более, что он прокололся: «Мы знаем Ваш характер».
И давно я понял, что за мною следят, меня подслушивают, изучают. Допускал, что Боря Фёдоров – «двойной агент»; заметил, как он прятался от Натальи Маликовой, будучи у меня, когда она пришла.
Появление Коли Окунцева в моей комнате общаги без мотива – это неумелое внедрение в друзья. Окунцев его провалил, и слава богу. Или умышленно провалил.
А Беззубов? Думаю, это сближение вышло само; хотя Виктор как-то касался гэбистов: положение его в этой жизни к вербовке располагало.
Признаюсь, что склонность к работе «штирлица» я имел с отрочества. Когда мне было шесть лет, меня безуспешно ловили местные бериевцы; рассказал о том в «ГБ и курочка ряба».
В 10-12 лет я часто играл в тайные общества с приятелем Игорем Волковым и другими. Кончилось это, когда разоблачил Толика Родионова; в знак сдачи он отдал мне свою чёрную маску.
В старших классах было серьёзнее: взялся за испанский язык, выписал «Гранму» и кое-что читал. На первом курсе ДВГУ начал учить японский, потом – немецкий.
Стало так, что с лета 65-ого года до осени 72-ого студенты, а после – сослуживцы, звали меня Витей. Хорошая тренировка: семь лет жить под чужим именем.
Когда в колхозе нашли мой паспорт, я сумел убедить их, что он – фальшивый. Кое-кто знает меня как «Витю» до сих пор. Да и в армию пошёл для разведки и обучения стрельбе да военному делу.
При всём этом я считал противником госбезопасность; точнее – ведомство Ф. Бобкова.
И вот шанс: проникнуть к его людям самому. Читал я про вербовку Окуджавы, про покушения её на С. Юрского; но на своей шкуре – интересно!
Показалось, что один из зажавших меня в машине Олега Константинова, когда ехали с Фортусом, и был В.С. Корнев. По-видимому, именно он поработал с Окунцевым, ему дал Алексеев директорскую «Волгу» подъехать к школе № 63, подшефной нашего института, где действовал Окунцев.
Подёргаем тигра за хвост? Ну, пока не предложат подписать бумагу или взять деньги по статье 9. Вот поэтому я говорил этому старлею КГБ далеко не всё; и даже – ни намёка, что давно веду подробные записи о разведанном у Митников, Ильичёва и Аркашки.
Когда я изобразил удивление, что Лёня имеет родню в США, а не в Швейцарии, Корневу это польстило. Набивая себе цену, он сказал, что курирует не только ТОИ, но ещё ИАПУ и даже Институт Химии. Так, язык распустил, выдал мне служебную тайну, т. е. дал компромат на себя.
Я – тоже старлей, но армейский, а не жандарм. Старше его лет на пять; жизнь дала мне уроков, пожалуй, побольше, чем этому баловню судьбы.
За ним – сила огромная, но это не его личная сила. За мной – никого; но всё, что имею – это моя личная сила. Значит, полюбопытствуем; но главное – вовремя сорваться. Сумею ли?