В.И.Ленин чрезвычайно высоко оценил деятельность А. Герцена, направленную на свержение самодержавия и приближение революции. Он писал в статье "Памяти Герцена": "Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию. Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями «Народной воли».
Что же это был за человек и каким было дело его жизни? Александр Иванович Герцен родился 25 марта (6 апреля) 1812 года в Москве в доме богатого русского помещика Ивана Алексеевича Яковлева (1767—1846). Старинный род Яковлевых происходил от Андрея Кобылы (как и Романовы). Иван Алексеевич Яковлев известен по своему свиданию в 1812 г. в Москве с Наполеоном, личное письмо которого Александру I он доставил в Петербург.
Как известно, 16-летняя служанка Яковлева, немка Луиза Гааг приехала вслед за ним в Россию, где у нее родился сын, который при крещении был записан как Александр Иванович Герцен. Сын Луизы Гааг был объявлен Яковлевым воспитанником. Утверждения о кровном родстве между Герценом и Яковлевым являются лишь предположением. Источником этого толкования явился сам Герцен, который в своем автобиографическом романе "Былое и думы" утверждал, что он был сыном Яковлева. Даже если Яковлев был физическим отцом Герцена, Герцен навсегда остался в статусе его воспитанника и потому не получил дворянства и не наследовал его родовых имений. Однако Яковлев материально обеспечивал Герцена, а завершая свой земной путь, одарил его и его мать большими деньгами и имуществом. Однако, кто знает, возможно, что именно статус незаконнорожденного вызвал обиду у Герцена и его ненависть к царю и Отечеству. Хотя, то же положение В. Жуковского или А. Фета не вызвало у них подобных чувств.
Его благодетель или же отец Яковлев помог Александру выслужить дворянство, которого он не наследовал. В 1820 году Яковлев и его предполагаемый брат Егор Иванович Герцен, "воспитанники гвардии капитана и кавалера Яковлева", были определены на службу канцеляристами в Экспедицию кремлевских строений. Иван Яковлев это делал для того, чтобы спустя положенный срок воспитанники выслужили себе чины и дворянство. Он же и оплачивал их места службы. Для Александра Герцена служба была номинальной, фиктивной: был записан, но не служил. Однако запись обеспечивала мальчику-Герцену выслугу (без службы) и получение чинов, которые присваивались каждые три года.
Домашнее воспитание и образование юноши проходило при участии французских и немецких гувернеров. Его развитию содействовал и учитель русской словесности И. E. Протопопов, приносивший Герцену тетрадки стихов Пушкина: «Ода на свободу», «Кинжал», «Думы» Рылеева и пр., а также Бушо, участник Великой Французской революции, уехавший из Франции, когда «развратные и плуты» взяли верх. Таким образом воспитание Герцена, формировало из него "француза", точно так же как и воспитание будущих декабристов.
В 13 лет Герцен познакомился и подружился с Николаем Огаревым. По его воспоминаниям, большое впечатление на мальчиков произвело известие о восстании декабристов 14 декабря 1825 года. Тогда у них зародились первые, ещё смутные мечты о революционной деятельности; во время прогулки на Воробьёвых горах они поклялись бороться за свободу.
А служебная карьера юного Герцена между тем успешно продвигалась. Начав карьеру в восьмилетнем возрасте в чине канцеляриста, он, через девять лет уже был в чине губернского секретаря, то есть достиг чина 12-го класса, согласно табели о рангах. Таким образом, пока Герцен-революционер, разбуженный декабристами, мечтал свергнуть царя, и вместе с Огаревым в воодушевленном порыве порыве выражал готовность идти ради этого на смерть и каторгу, Герцен-чиновник получал от царской милости положенные чины. И в то же время поступил в университет, читал Шиллера и Сен-Симона, гулял и бражничал с друзьями... то есть делал все то, что делают представители "золотой молодежи", не нуждающейся в заботах о хлебе насущном. Поистине он был рожден под счастливой звездой, ведь, например, Фет, выслуживал свое дворянство в течение многих лет тяжкой военной службы, но так и не смог его получить.
Внезапно в 1831 году Герцен узнал о состоявшемся увольнении со службы в связи с реорганизацией его ведомства. Но оставлять выгодное местечко, куда можно было и не являться, его не устраивало, ведь тогда терялась возможность получения дворянства. И тогда 20-летний А. Герцен 7 октября 1832 года написал "прошение об оставлении на службе" на имя "ненавистного" государя:
"Всепресветлейший державнейший великий государь император Николай Павлович самодержец всероссийский государь всемилостивейший.
Просит коллежский секретарь Александр Иванов сын Герцен, а о чем, тому следуют пункты.
В службе Вашего императорского величества находился я при Московской дворцовой конторе, откуда прошлого 1831 года октября 12 числа отчислен, но аттестата по сие время не получал, а как я ныне уведомился, что в канцелярии оной имеется вакансия, то и желаю остаться по-прежнему в конторе, почему всеподданнейше и прошу, Дабы высочайшим Вашего императорского величества указом поведено было сие мое прошение в Московской дворцовой конторе принять и меня при прежней моей должности на имеющейся вакансии в канцелярии оставить.
Всемилостивейший государь! прошу Вашего императорского величества о сем моем прошении решение учинить".
"Всепресветлейший державнейший" император Николай I просьбу подданного своего Александра Ивановича Герцена удовлетворил и на службе его восстановил:
"Просителя коллежского секретаря Герцена определить попрежнему в ведомство сей конторы, в число канцелярских чиновных без жалованья, впредь до усмотрения, о чем ему объявить и поместить к должности"
Движение по служебной лестнице продолжалось. К 1832 году Герцен уже получил чин коллежского секретаря (10 класс). В сравнение с этой легкой и блестящей карьерой Герцена, получившего чин чиновника 10 класса к своему совершеннолетию без присутствия на службе, вспоминается гоголевский персонаж "вечный титулярный советник" Акакий Акакиевич Башмачкин, служивший всю жизнь, службу никогда не прогуливавший и к своему возрасту "уже за пятьдесят лет" выслуживший только лишь титулярного советника (9 класс).
В 1834 году Герцен произведен в "чин Башмачкина" и ему остается лишь три года числиться на службе, чтобы получить в 1837 году долгожданный чин коллежского асессора (8 класс) и вместе с ним право на потомственное дворянство. Однако к этому времени компания молодых вольнодумцев, жаждущих социальных потрясений и в пылу хмельных разговоров не способных контролировать то, что они говорят, уже была под негласным полицейским надзором.
Вокруг Герцена и его друга Н. П. Огарёва в университете сложился кружок революционного направления, в который входили Н. И. Сазонов, Н. М. Сатин, Н. Х. Кетчер, В. В. Пассек. В июле 1834 года Герцена и всю их компанию арестовали по делу о "О лицах, певших в Москве пасквильные стихи". После разбирательства в 1835 году вынесен приговор и Герцен по высочайшему повелению направлен в ссылку в Пермскую губернию, а затем сразу переведен в Вятку, где определен в губернское правление переводчиком. Неизвестно, с какого на какой язык он переводил, но достоверно известно, что и в ссылке Герцен жил на широкую ногу..
За устройство выставки местных произведений и объяснения, данные при её осмотре наследнику престола (будущему Александру II), по ходатайству добрейшего Василия Жуковского, в конце 1837 года наказание Герцену было смягчено и его перевели на службу советником правления во Владимир.
***
Что такое мученическая смерть и каторга в борьбе с самодержцем Герцену узнать не довелось, но что такое была его "мученическая" ссылка, известно из его воспоминаний: находясь в Вятке он ходил на обеды к губернатору, имел тройку лошадей и камердинера, был любовником замужней женщины... А во Владимире было еще "мучительней" - тайком ездил в Москву и даже тайно обвенчался. По-видимому, условия его содержания были очень мягкими, ведь по закону ссыльным было запрещено покидать место ссылки. Но главное "угнетение" Александра, вероятно состояло в том, что он должен бы ходить на службу! Короче, вопиющая несправедливость и издевательство, конечно, необходима была революция против такого надругательства над свободой личности!
В мае 1837 года Герцен женился во Владимире на своей кузине Наталье Захарьиной. Но ведь браки между близкими родственниками были запрещены российской православной церковью. Вспомним, как долго мечтал и добивался женитьбы на своей дальней родственнице Василий Жуковский. Но так и не смог получить на это разрешения. А вот Герцену все удавалось без особого напряга- и выслужить себе дворянство без долгой службы и тайно жениться на несовершеннолетней Захарьиной без согласия опекунов и церкви. Непонятно, что помогало Герцену- напористость и дар убеждения, или же родился он под некой счастливой звездой?
Как известно, семейная жизнь складывалась не совсем гладко. Пылкие чувства прошли, настали семейные будни. Хозяином Герцен был весьма расчетливым, выделял жене лишь определенную сумму на хозяйство и лишних трат не допускал. Подруги ее жалели. После рождения первенца Александра дети рождались и умирали, недолго прожив. До отъезда из России у них родилось 6 детей, из которых до взрослого возраста дожили лишь двое. Большинство детей рождались слабыми или нежизнеспособными:
Александр (1839—1906), физиолог, профессор Лозаннского университета.
Иван (13.02.1841—18.02.1841), умер через 5 дней после рождения.
Наталья (декабрь 1841), умерла через 2 дня после рождения.
Николай (1843—1851), был от рождения глухим, погиб при кораблекрушении.
Наталья (Тата, 14.12.1844—1936), историограф семьи и хранитель архива Герцена.
Елизавета (1845—1846), умерла через 11 месяцев после рождения.
Жена Наталья находилась в расстроенных чувствах. К тому же Герцен вступил в интимные отношения с прислугой и тут же покаялся в своих грехах перед женой, что, разумеется, не способствовало улучшению настроения бедной Наташи. Жену надо лечить - таково заключение врачей. Лечить лучше в Москве.
Герцен подает прошение о переезде в Москву - отказано. Потом, мотивируя тем, что здоровье жены требует ее лечения в Италии, Герцен просит выправить паспорта для выезда за границу. В прошении вновь отказано. Только прошение на имя императрицы, поданное самой Натальей Александровной Герцен, то есть подход к императору с женской стороны, позволил получить разрешение на проживание в Москве. Своего добиваться Герцен умел- "не мытьем, так катаньем". Герцен пишет рапорт об отставке в апреле 1842 года. Его прошение удовлетворено и он выходит в отставку с повышением до чина надворного советника (7 класс).
Таким образом, цель была достигнута, с восьми до тридцати лет, за двадцать два года Александр Иванович Герцен выслужил право на причисление в потомственное дворянство. Из 22 лет он действительно ходил на службу и служил только семь лет - менее 1/3 этого срока. Да, явная несправедливость, но, конечно, не по отношению к Герцену, а по отношению ко многим другим, например, к Фету или к тому же Башмачкину. Но Герцен был счастливчиком и ему все удавалось без особых усилий.
В Москве он вошел в знаменитый кружок гегельянца Станкевича, большинство из членов которого впоследствии образовали лагерь западников. В 40-е годы 19-го века А.И.Герцен стал вождем русских западников, в эту партию входили, каждый со своими индивидуальными пристрастиями и колебаниями, Н.П. Огарев, В.Г. Белинский, Т.Н. Грановский, В.П. Боткин, И.С. Тургенев, К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин, М.А. Бакунин, И.П. Галахов, П.В. Анненков и др. Еще в юности наряду с гегельянством Герцен усвоил идеи утопического социализма Сен-Симона и Фурье.
В эти годы Герцен стал звездой московских салонов, где блистал ораторским мастерством и соперничал с другим рьяным западником- П. Чаадаевым. Взяв псевдоним Искандер, печатал статьи и художественные произведения. Часто ездил в Петербург на собрания кружка Белинского и работал над романом «Кто виноват?».
Выслужив чин, дающий право на потомственное дворянство, Герцен подал новое прошение на имя "всепресветлейшего державнейшего" императора Николая:
ПРОШЕНИЕ О ВНЕСЕНИИ В ДВОРЯНСКУЮ РОДОСЛОВНУЮ КНИГУ
3-го января 1847 года.
Всепресветлейший, державнейший великий государь император Николай Павлович, самодержец всероссийский, государь всемилостивейший!
Просит надворный советник Александр Иванов сын Герцен, а о чем, тому следуют пункты:
Желая быть внесенным в родословную книгу дворянства Московской губернии, в доказательство права моего на дворянство представляю при сем:
1) паспорт или указ об отставке моей от службы;
2) метрические консисторские свидетельства о браке моем с девицею Натальею Александровною Захарьиной и о рождении от сего брака сыновей Александра и Николая и дочери Натальи и
3) список по форме о семействе моем и состоянии,
и всеподданнейше прошу:
Дабы повелено было, на основании представленных мною документов, внести меня с семейством в подлежащую часть дворянской родословной книги Московской губернии и выдать мне и сыновьям моим грамоты, всем же нам копии с протокола о дворянстве, а подлинные паспорт и свидетельства мне возвратить.
Это прошение было удовлетворено и Герцен с семьей с 1847 года был внесен в третью часть Родословной книги дворянства Московской губернии.
***
Весной 1846-го скончался отец писателя. А в январе следующего года, унаследовавший огромное состояние Герцен, с семьей отправился в Европу. Уезжал он как убежденный западник и в Европу прибыл, будучи настроен радикально-республикански. Февральская революция 1848 года вначале показалась Герцену осуществлением всех его надежд. Однако последовавшее затем Июньское восстание рабочих, его жестокое, кровавое подавление и наступившая реакция потрясли Герцена, который решительно повернулся к социализму. Он сблизился с Прудоном и другими деятелями революции и европейского радикализма; вместе с Прудоном он начал издавать газету «Голос народа» («La Voix du Peuple»), которую финансировал. Свои воззрения Герцен менял неоднократно и радикально.
13 июня 1849 года Герцен принял участие в манифестации в Париже против римской экспедиции, посланной французским правительством на защиту папы от итальянской революции. После разгона демонстрации в Париже начались аресты, и Герцен, воспользовавшись паспортом неизвестного румына, скрылся в Швейцарию, а оттуда в Ниццу, принадлежавшую тогда Сардинскому королевству. В этот период Герцен вращался среди кругов радикальной европейской эмиграции, собравшейся в Швейцарии после поражения революции в Европе, и, в частности, познакомился с Джузеппе Гарибальди. Известность ему доставила книга-эссе «С того берега», в которой он производил расчёт со своими прошлыми либеральными убеждениями. Он стал говорить об обречённости, «умирании» старой Европы и о блестящих перспективах России и славянского мира, которые призваны осуществить революцию и достичь социалистического идеала.
В соответствии с концепцией некапиталистического пути развития, выдвинутой Герценым, Россия способна была миновать «кровавые муки капитализма». Он создал свой план преобразования России. Суть его - в освобождении крестьян, которые объединяются в свободные ассоциации производителей в условиях коллективной собственности на землю. Русского крестьянина Герцен считал прирожденным социалистом, а путь к социализму виделся ему через крестьянскую общину с ее ежегодным переучетом земли, общими лугами, пастбищами, лесами, круговой порукой, решением важнейших вопросов сельским сходом. Защищая русское будущее, Герцен утверждал, что в русской жизни много безобразного, но зато нет закоснелой в своих формах пошлости. По его мнению, русское племя — свежее девственное племя, у которого есть «чаянье будущего века», неизмеримый и непочатой запас жизненных сил и энергий; «мыслящий человек в России — самый независимый и самый непредубеждённый человек в свете». Герцен был убеждён, что славянский мир стремится к единству, и так как «централизация противна славянскому духу», то славянство объединится на принципах федерации.
В июле 1849 года Николай I арестовал всё имущество Герцена и его матери как революционеров. После этого арестованное имущество было заложено банкиру Ротшильду, но тот, ведя переговоры о предоставлении займа России, добился снятия императорского запрещения в пользу Герцена.
***
Одним из произведений Герцена, написанным еще в России, и высоко оцененным Белинским, был роман «Кто виноват?», посвящённый вопросу о свободе чувства, семейных отношениях, положении женщины в браке. И вот случилось так, что Герцен как будто этим романом накликал на себя и свою семью беду, которой никак не ожидал: в эмиграции его жена Наталья влюбилась в немецкого поэта и революционера Георга Гервега. Она призналась Герцену, что «неудовлетворённость, что-то оставшееся незанятым, заброшенным, искало иной симпатии и нашло её в дружбе с Гервегом» и что она мечтает о «браке втроём», причём скорее духовном, нежели чисто плотском. В Ницце Герцен с женой и Гервег со своей женой Эммой, а также их дети жили в одном доме, образовав «коммуну», не предполагавшую интимных отношений вне пар. Тем не менее, Наталья Герцен стала возлюбленной поэта Гервега, что скрывала от мужа (хотя Гервег открылся своей жене). Узнав правду, Герцен рассвирепел и потребовал отъезда Гервегов из Ниццы, но Гервег стал шантажировать его угрозой самоубийства. Отъезд Гервега не остановил влюбленных. Началась переписка, ибо Наталья была ослеплена любовью к поэту.
В 1850 году жена Наталья родила дочь Ольгу (1850—1953). Эта дочь родилась здоровой, крепкой и жила долго, аж 103 года. Вероятно потому, что скорее всего, была она дочерью не Герцена, а Гервега. Герцен сомневался в своём отцовстве, но никогда не заявлял об этом публично и признал ребёнка своим. 23 года спустя, в 1873 году, Ольга вышла замуж за французского историка Габриэля Моно.
Эта любовная драма получила огласку и социалистические взгляды Герцена сыграли против него: в международном революционном сообществе Герцена осуждали за то, что он подверг жену «моральному принуждению» и воспрепятствовал её счастью с любовником. Летом 1851 супруги Герцены примирились, однако семью ждала новая трагедия. 16 ноября 1851 года около Гиерского архипелага в результате столкновения с другим кораблём затонул пароход «Город Грасс», на котором плыли в Ниццу мать Герцена Луиза Ивановна и его глухой от рождения сын Николай со своим воспитателем Иоганном Шпильманом; они погибли, и их тела никогда не были найдены.
В 1852 году жена Наталья родила сына Владимира и через два дня умерла, сын тоже вскоре умер. Ходили слухи, что умерла она от тоски из-за вынужденной разлуки с Гервегом. Предчувствуя смерть, Захарьина не раз говорила, что доверить воспитание своих детей хотела бы своей тезке и близкой подруге Наталье Тучковой, которая в 1849 году стала гражданской супругой друга Герцена Николая Огарева. Супруга Герцена называла Наталью Тучкову "моя консуэло". Герцен, к его счастью, так и не узнал, что на смертном одре Натали отправила самое последнее письмо Гервегу: «Я знаю только, что мои благословения будут следовать за тобой всюду…» Письмо было опубликовано в XX веке, но старательно замалчивалось советскими учеными, чтобы не бросать тени на семью великого революционера.
После смерти жены Александр Иванович переехал в Лондон, где основал русскую типографию. В июне 1851 года, обращаясь к своему товарищу Огареву, Герцен написал: «Вместе входили мы в жизнь… Я дошел... не до цели, а до того места, где начинается спуск... Для себя я больше ничего не жду, ничто не удивит меня, ничто не порадует глубоко. Удивление и радость обузданы во мне; воспоминаниями былого, страхом будущего. Я достиг такой силы безразличия, безропотности, скептицизма, иначе говоря – такой старости, что переживу все удары судьбы, хоть я равно не желаю ни долго жить, ни завтра умереть». По сути, вера в республику, революцию, в жену - все в тот момент погибло. Он работал по инерции и с глубокой горечью констатировал, что в будущем ничего нет и будущего у него тоже нет.
***
Однако для человека такой кипучей жизненной энергии, какой обладал Герцен, жизнь еще далеко не закончилась. И самое главное у него было еще впереди. Известно, что Герцен, приехав в Лондон, пользовался там полной поддержкой английских властей. В правление королевы Виктории Лондон превратился в первостепенного врага России, а Герцен стал для официальных властей бесценной находкой - он использовался как орудие информационной войны. После того, как он во всеуслышание заявил: «Россия налегла, как вампир, на судьбы Европы», то сразу же получил политическое убежище, двухэтажный особняк Orsett House в престижном районе Bayswater с видом на Гайд-парк и вспомоществование, позволяющее содержать политический салон, издавать альманах “Полярная звезда”, газету “Колокол”, право использовать адрес банка Ротшильдов для своей корреспонденции.
В Британию вслед за Герценом хлынули самые разномастные нигилисты и революционеры, ставшие в момент политическими изгнанниками. Именно в Лондоне планировали свои теракты народовольцы и эсеры, там же отсиживались, скрываясь от российского правосудия. Безбедно и вполне комфортно в Лондоне творили Маркс с Энгельсом, создающие теоретическую базу для пролетарской революции.
Туда же, в Лондон, по настойчивому приглашению Герцена, приехал его друг Огарев с женой и детьми. Герцену нужен был помощник в издании газеты "Колокол". Именно здесь произошли неожиданные события: Тучкова влюбилась во вдовца, и для Николая Платоновича Огарева, горячо привязанного к жене, это стало настоящим ударом. Тучкова родила Александру Ивановичу дочь Лизу, а позднее еще двоих детей, хотя официально все они (Лиза, Елена и Алексей) считались отпрысками Огарева. Согласно "Воспоминаниям" Тучковой, в декабре 1864 года друзья проводили ее вместе с дочерью Лизой в Монпелье (юг Франции). Герцен обещал в скором времени присоединиться к ним. Оттуда влюбленные направились в Канны, затем в Ниццу. В 1865 году они переехали в старинный замок Шато де ля Буассьер, находившийся близ Женевы.
Огарев решил отдалиться от друга и бывшей жены, и уехал. Однако деликатный уход не принес добрых плодов. Любовный союз Герцена с Тучковой не принес им радости. В их отношениях все больше выступали на первый план неудовлетворенность и раздражительность. Это был мучительный замкнутый круг. Только теперь Александр Иванович понял, насколько ошибся, приняв порыв за любовь. Сама Наталья очень точно описала это чувство, назвав его "вспышкой усталого сердца". Но менять что-либо было поздно.
Несмотря на то, что Огарев тяжело перенес расставание с супругой, его дружба с Александром Ивановичем не охладела. Вот только трое детей от первого брака Герцена находились с Тучковой в постоянном разладе. К мачехе они относились не просто недружелюбно, а враждебно. Не хотели принимать и чувств отца, считая, что он поступил дурно по отношению к близкому другу. Судьба совместных детей Герцена и Тучковой сложилась трагически. Близнецы Лена и Леша умерли от дифтерии в 1864 году. А Лиза покончила жизнь самоубийством от безответной любви к женатому профессору Шарлю Летурно.
Удивительно то, что когда отношения Натальи и Александра Ивановича зашли в тупик и от постоянных ссор страдали дети, в одном из писем Огарев написал: «Ты иногда мне намекал, что ты внес в мою жизнь горечь. Это неправда! Я в твою жизнь внес новую горечь. Я виноват». Какие удивительные, самоотверженные мысли высказывал верный друг Огарев, который, и теперь, как, впрочем, всегда, дружбу с Герценом ставил на первое место, ведь они были не просто товарищами, но и идейными соратниками.
***
Итак, летом 1855 года в Лондоне Александр Герцен стал выпускать ежегодный альманах «Полярная звезда», а с 1857 года газету "Колокол", которая стала пользоваться в России огромной популярностью. Герцен принадлежал к числу крайне левых политиков и критиков монархического устройства в России, выступая за социалистические преобразования, добиваться которых предлагал путём революционных восстаний. В передовой первого номера "Колокола" Герцен повторно печатает программу «Полярной звезды»: «Освобождение слова от цензуры! Освобождение крестьян от помещиков! Освобождение податного состояния от побоев!»
Такая программа привлекала либерально-оппозиционные круги, активность которых все возрастала, и объединяла широкие и разнообразные силы для создания антикрепостнического фронта. Уже в объявлении о будущем издании «Колокола» появляется знаменитый девиз газеты. «Vivos voco!» — первые слова эпиграфа Шиллера к «Песне о колоколе» (1799): «Vivos voco. Mortuos plango. Fulgura frango» (Зову живых. Оплакиваю мертвых. Сокрушаю молнии.)
Первые восемь номеров «Колокола» выходили раз в месяц, но, с ростом популярности, 15 февраля 1858 года издание перешло на двухразовый выпуск, по первым и пятнадцатым числам. В дальнейшем, в зависимости от количества корреспонденции и важности событий, периодичность колебалась от еженедельной до ежемесячной. Объём газеты составлял 8 (иногда 10) страниц. Листы печатались на тонкой бумаге, которую проще нелегально переправлять через таможню. Нумерация страниц была сквозная через все выпуски газет, так что последняя страница последнего 245-го выпуска имела номер 2002. Регулярное бесцензурное издание оказалось сильно востребовано читателями. С учётом допечаток, за десять лет существования газеты было выпущено около полумиллиона экземпляров. Во времена наибольшей популярности издания тираж номера доходил до 2500-3000 экземпляров, а с повторными тиражами до 4500-5000, что сделалось соизмеримым с тиражами наиболее крупных легальных российских газет (10-12 тысяч экземпляров) того времени. Порой стоимость газеты, дошедшей до русского читателя, увеличивалась вдесятеро против номинала, но деньги на издание у Герцена были, их на все хватало с лихвой.
Издание было запрещено в России, а в первой половине 1858 г. царскому правительству удалось добиться официального запрещения «Колокола» в Пруссии, Саксонии, в Риме, Неаполе, Франкфурте-на-Майне. Тем не менее Герцену удается создать пути для сравнительно безопасной доставки корреспонденции из России через ряд надежных адресов: Ротшильда, книготорговцев Трюбнера, Франка, друга семьи Марию Рейхель и других. Впоследствии многие приёмы распространения газеты, переправки её через границу были взяты за образец издателями других нелегальных и революционных изданий. Письма и статьи публикуются большей частью под псевдонимами или анонимно. По материалам полученных писем о событиях в России и злоупотреблениях на местах, выходит постоянный отдел мелкой критической корреспонденции «Смесь», рубрика «Правда ли?». Часто информация из писем обрабатывается самим Герценом. Из двух тысяч страниц «Колокола» Герценом написано около 1200.
Среди корреспондентов Герцена и Огарёва были работники министерств внутренних и иностранных дел России, и даже Священного Синода. Хотя тогдашний государственный бюджет не обнародовался, «Колоколу» удается получить и опубликовать полный бюджет за 1859 и 1860 годы. Газету читал сам Александр II. Бесцензурная трибуна «Колокола» используется для публикации открытых писем Государю и Государыне. Номера в конвертах рассылаются министрам и чиновникам, фигурантам напечатанных материалов. Александр II вынужден предупреждать министров: «в случае получения газеты никому о ней не сообщать, но оставлять исключительно для личного чтения». В 27-м номере «Колокола» извещалось: «Мы отправили прошлый лист Колокола в конверте на имя Государя. Важность „Дедновского дела“ побудила нас к этому. Надеемся, что Долгорукий (шеф жандармов и начальник III отделения) не скрыл его». Иногда, во время министерских докладов, император с мрачным юмором вспоминал, что уже читал это в «Колоколе». «Скажите Герцену, чтобы он не бранил меня, иначе я не буду абонироваться на его газету», — иронизовал Александр II.
Возмущение императора вызвало напечатанное в 25-м номере «Письмо к редактору». В письме были помещены тексты почти десятка секретных документов — о цензуре, о крестьянах, о подготовке крестьянской реформы. Была приведена личная резолюция Александра II, запрещавшая употреблять в служебных бумагах слово «прогресс».
Однако после опубликования царского Указа об отмене крепостного права интерес к «Колоколу» постепенно начинает падать. Огромное значение в падении популярности "Колокола" сыграла открытая полемика блестящего публициста и консерватора-охранителя Михаила Каткова на страницах его журнала "Русский вестник" с Александром Герценом. Публика стала связывать негативные российские события с Герценом и приписывать его влиянию многие бедствия, как это произошло с петербургскими пожарами в 1862 году. После принятого редакторами "Колокола" решения поддержать польское восстание 1863 года, большая часть либеральных читателей отвернулась от газеты. К концу 1863 года тираж «Колокола» упал до 500 экземпляров. Пытаясь расширить круг читателей, в 1862 году издатели запускают приложение к «Колоколу», газету для простого народа «Общее вече», однако в 1864 прекращают её издание. К этому времени в России уже появляются более радикальные революционные движения, для которых «Колокол» «совсем становится конституционным». По их мнению, «Колокол» должен «благовестить не к молебну, а звонить в набат», «звать Русь к топору».
Стремясь быть ближе к своему читателю, весной 1865 года Герцен и Огарёв переводят Вольную русскую типографию в Швейцарию. «Колокол» номер 196 вышел 1 апреля в Лондоне, а 197-й увидел свет 25-го мая уже в Женеве. Однако эти усилия не приводят к успеху. В 1866 году, после выстрелов Каракозова в царя, в открытом письме Александру II Герцен признаёт: «Было время, когда Вы читали „Колокол“ — теперь Вы его не читаете». Несмотря на формальное осуждение «Колоколом» терроризма, после покушения на императора газета продолжала терять читателей. Корреспонденция из России почти перестаёт поступать. Материал для раздела «Смесь» издатели получают из легальной русской прессы. В 1867 году издание снова возвращается к единственному выпуску в месяц, а 1 июля 1867 года стихотворением Огарёва «До свиданья!» сообщает, что «смолкает Колокол на время».
В 1868 году Герцен и Огарёв делают попытку ещё раз расширить свою аудиторию и возродить «Колокол», обращаясь к европейскому читателю. Они издает газету «Kolokol» на французском языке с русскими прибавлениями. «Ничего нового мы сказать не собираемся», — пишет Герцен в первом номере. «Меняя язык, газета наша остается той же и по направлению и по цели... Нам кажется, что на сию минуту полезнее говорить о России, чем говорить с нею». Объясняя причины, побуждающие писать на чужом языке, он говорит, что наступило время познакомиться с Россией, «до того как завяжется весьма вероятная борьба,... которая помешает всякому беспристрастию и приостановит всякое изучение». В том же 1868 году в типографии «Колокола» было напечатано первое русское издание «Манифеста Коммунистической партии» Маркса и Энгельса в переводе Бакунина. Новое издание не пользовалось успехом и стало мишенью многочисленных нападок в России. Первые шесть номеров выходили раз в две недели, затем издание перешло на ежемесячный цикл, а к концу года зачахло окончательно.
В последние годы Герцен жаждал лишь одного - покоя. Как же тяжелы были последние годы скитания - Париж, Цюрих, Ницца, Женева, Флоренция, Брюссель... Он умер в январе 1870 года в Париже от воспаления легких. Похоронили его в Ницце на протестантском кладбище Шато. Согласно завещанию покоится он рядом с супругой Натальей Захарьиной, которая умерла при родах. В этой же могиле погребены трое детей Герцена, которые родились в гражданском браке с Натальей Тучковой. Огарев умер спустя 7 лет в маленьком английском городке. Очередной припадок эпилепсии случился прямо на улице. При падении он повредил позвоночник. Скончался спустя несколько дней, так и не приходя в сознание. В 1966 году останки русского поэта и публициста были перевезены в Москву и перезахоронены на Новодевичьем кладбище.
Список литературы
1.Арабажин К. И. Герцен-Искандер, Александр Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
2.Валовой Д., Валовая М., Лапшина Г. Дерзновение. М.: Молодая гвардия, 1989. — 314 c. — С. 194-206.
3.Волошина С. Герцен и деньги. Вопросы литературы. 2015. № 6. С. 35–58.
4.Герцен А.И. Былое и думы // Герцен А.И. Собр. соч. в 30 т. Т. 10. М.: АН СССР, 1956.
5.Котов П. Л. Герцен Александр Иванович. М., Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. — С. 153—155. — ISBN 978-5-8243-1429-8.
6. Литературное наследство. Т. 63. М., 1956.
7. Пассек Т.П. Из дальних лет. В 2 т. Т. 1. М.: Гослитиздат, 1963. С. 327.
8.Свербеев Д. Воспоминание об А. И. Герцене. Русский архив, 1870. — Изд. 2-е. — М., 1871.
9.Тарле Е. В. Герцен на Западе. В кн.: Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. М.: Наука, 1981. С. 65-70.
10.Чернышова Е. Сын сердца//Гала Биография. — 2012.- №4.