ВАРЕНИКИ
Эленвикторовна и Марьиванна
Когда Эленвикторовна и Марьиванна учились в институте, одна девушка, которая всем давала прозвища, называла их «варениками» за медлительность. Почему «варениками»? Потому что они были такие плавные, медлительные, такие «варёные».
У Вареников сложилась своя иерархия.
Эленвикторовна была «Вареником» №1.
Она никогда не успевала на занятия к первой паре, но успевала ко второму часу первой пары. Когда Эленвикторовна прибегала в комнату общежития, где жила Марьиванна, чтобы узнать, готова ли та идти в Школу, МИ величественно гладила свою объемную клетчатую юбку с широким поясом на тонкой талии. Все студентки их автодорожного факультета отличались стройными фигурами, но не каждая имела такую фигуру, как МИ, в форме «песочных часов», за что та же добрая девушка дала ей прозвище Автовенера. МИ была уверена в своей неотразимой красоте и тщательно подчеркивала особенности своей фигуры нарядами собственного изготовления. Надо сказать, что МИ была мастерица шить.
ЭВ, увидев, что процесс глажения юбки продлится еще минут тридцать, убегала на занятия. Марьиванна — «Вареник» №2 вплывала в лекционную аудиторию только к началу второй пары, конвульсивно потряхивая головой и покачивая стройными бедрами в такт голове.
Вареник №3, Маринка Блинова, она же Блинчик, жила с МИ в одной комнате. Блинчик прокутила в ресторанах деньги, выданные мамой на покупку зимнего пальто, и поэтому шила зимнее пальто вручную. Шила Блинчик тщательно, стежок к стежку, и сверстала зимнее пальто аккурат к лету, чтобы предъявить маме на каникулах. Мама Блинчика жила в Якутии, билет туда стоил дорого, поэтому Блинчик летала домой только на летние каникулы.
Блинчик успевала на занятия к началу третьей пары. А если третьей пары не было в расписании, то и вовсе не ходила в Школу.
С годами Вареники №2 и №3 набрали скорость. Блинчик родила троих детей своему Ленечке, в голодные 90-е обзавелась подсобным хозяйством, и стала успевать на работу к первой паре. И вообще Блинчик стала все успевать, хотя по-прежнему никуда не торопилась.
МИ, Вареник второго уровня, мобилизовалась не сразу, но благодаря мужу-охотнику постепенно научилась справляться с большими объемами домашних заготовок. Потом, заняв должность председателя самого большого на Сахалине семейного клана, МИ ускорилась и в остальных областях своей жизни. Правда, на работу Марьиванна опаздывает до сих пор, имеет удостоверение «Почетного опаздуна 1-й степени».
Эленвикторовна опаздывала на работу только первые пять лет, потом она мобилизовала внутренние ресурсы и перестала опаздывать: стала ездить на работу на такси. А во всем остальном ЭВ так и осталась Вареником: она ничего не успевает, и каждый день приносит ей пять невыполненных дел из шести по плану.
СОФОЧКА
Софочка была солнечной девушкой постбальзаковского возраста, улыбчивой и милой. Но могла так огреть добротой, что хоть плачь. Софочка поднаторела в путешествиях по Европе и была вся заточена на восприятие красоты и гармонии окружающего мира. Для это цели Софа вооружилась фотоаппаратом, видеокамерой, предварительной теоретической подготовкой и зорким взглядом, выковыривающим изюминки из городских пейзажей.
Софочка шла к цели, как самонаводящаяся ракета, сносящая все на своем пути. Поэтому приморский контингент был настороже и держался от солнечной девушки подальше.
ЛЕША И СВЕТИК
Через пять минут после того, как автобус с туристами подходил к очередной стоянке для осмотра достопримечательностей, Леша уже сидел в кафе и довольный официант нес ему на подносе пиво и тазик раков. Или вино и креветок. Или водку и бутерброды. У Леши была чуйка — он всегда чуял, где тут рядом находится кафе.
Чуйка передалась по наследству дочери Светику. Она тоже чуяла, только не пиво и раков, а одежду и косметику. Через пять минут после того, как автобус выгружал туристов для осмотра достопримечательностей, Светик уже примеряла какую-нибудь вещицу в бутике по соседству. Света была дочерью архитектора, поэтому предпочитала стиль с элементами богемы.
Леша и Света всегда вовремя появлялись у автобуса, готового к отправке, оба довольные с блестящими глазами и шлейфом ароматов: архитектор вкусно пах вином и креветками, а дочь архитектора — дорогим парфюмом. Света волокла в руках свою добычу: экзотическую сумку-барабан, или шляпку а-ля «женщина, кормящая голубей», или пакетик с косметикой.
КРАСОТКА КЭТ
Красотка Кэт была дочерью Софочкиной сотрудницы Надюши. Надюша работала с Софочкой в одном офисе и уже пять лет слушала Софочкины рассказы.
Дело в том, что у Софочки была своя технология получения энергии. За полгода до турпоездки «Чингачгук начинал свой рассказ»: Софочка ловила каждого встречного сотрудника или знакомого и вдохновенно рассказывала о том, куда она в этот раз поедет и почему надо ехать именно туда. Полгода после турпоездки Софочка рассказывала встречным о том, как она съездила, что она увидела, и какие милые мелочи она себе привезла: «вот эти часики я купила в Милане, а эту сумочку — во Флоренции. Браслетик? В Лиссабоне. О, я бы осталась там жить. Португалия — это совершенно моя страна».
Софочка умела вдохновить словом! Если бы она не стала процветающим архитектором, то, скорее всего, стала бы писателем, или успешным рекламистом. После Софочкиных рассказов люди застывали в восторге, как соляные столбы. Этот восторг и давал Софочке энергию.
Практичную Надюшу — Катину мать, Софочка вдохновила рассказами о дешевых алмазах Амстердама. И Надюша снарядила дочь Катю в Европу.
Катя или Красотка Кэт была девицей примерно 26 лет, работала на таможне, владела точеной фигуркой, английским и искусством постановочной фотографии.
В поездке Кате нужен был ассистент, который бы ее фотографировал. Причем Катя внимательно просматривала снимки, отбраковывала их, и требовала новых исправленных фотографий. Красотка была спортивной девушкой, поэтому по ходу следования экскурсии она мгновенно залезала на столбы, часовни, колокольни, свешивалась в реку с перил мостов, садилась на края ограждений видовых площадок, принимала изящные позы, и давала «отмашку» ассистенту для начала фотосессии.
Поскольку Софочка, с которой Катя проживала в одном номере, сразу и навсегда отказала Красотке в сотрудничестве, ассистентами у нее обреченно работали Эленвикторовна и Марьиванна.
МАЛЮТКА РОЗА
Маленькая круглая Роза — руководитель группы «Галопом по Европам» была на тот момент молодоженкой в третьей браке. Счастливый жених крутился где-то рядом.
Подруга сшила Розе к свадьбе ромашку, чтобы Роза не потеряла жениха в расслабленной европейской толпе. Огромная плюшевая ромашка в фиолетовых и ядовито-зеленых лепестках, метр в диаметре на метровом шесте, была в два раза выше самой Розы.
Роза таскала эту гигантскую ромашку всю Европу, чтобы ее не теряли туристы, потому что Малютка Роза была очень центробежной и вечно уносилась в неведомые дали. Когда очередной европейский охранник видел Розу с ромашкой, он открывал свой шлагбаум на стоянку или на платную дорогу без лишних вопросов. Роза с ромашкой стали символом открывания любых порталов.
Но однажды Малютка Роза потеряла таки Эленвикторовну, не смотря на ромашку.
ЭСПЛАНАДА И ФИНСКИЕ ЧАЙКИ
Малютка Роза любила неходовые словечки, у нее был богатый пассивный запас русского языка, который она регулярно переводила в активный. В Хельсинки Малютка Роза посоветовала туристам осмотреть «великолепную эспланаду, ведущую на набережную».
Леша со Светой пошли по следу своих чуек.
Софочка построила оставшихся туристов в колонну по два и повела осматривать «великолепную эспланаду». Эспланада оказалась бульваром.
После осмотра эспланады и храма на холме, Софочка дала команду «разойтись», и Эленвикторовна с Марьиванной отправились гулять на набережную. Был будний день, но на набережной раскинулась ярмарка народного творчества и шла торговля. Продавали финские ножи, изделия из меха, сувенирные мелочи. ЭВ купила чайную ложку Суоми малого объема, видимо, для похудающих.
Позже, лет через пять, совершая генеральную уборку в своей квартире, ЭВ подумала о том, что все эти сувениры из путешествий: всякие нефункциональные мелочи, книжки о достопримечательностях, которые ни разу не открыл за пять лет, можно сразу после приезда сложить в мусорный пакет и выбросить. А лучше не покупать вообще. Но рука тянется взять вещицу для памяти, а получается: для хлама. Лучшая память: это сетчатка, фото и путевые заметки.
Марьиванна тоже прикупила на ярмарке какой-то дребедени для подарков коллегам, и на этом процесс осувениривания был завершен. Тут ЭВ и МИ решили полакомиться финским мороженым, взяли каждая по стаканчику, и двинулись поближе к воде — полюбоваться бухтой.
По небу бежали плотные облака, дул свежий ветерок, колыхались катера на причале, покрикивали чайки. Был первый день путешествия, первый день «Галопа по Европе» и все еще было у них впереди. Это вдохновляло.
То, что сейчас предстало их глазам, тоже было очень неплохо.
И тут случилось непредвиденное.
Некая чайка совершала над их головами разведывательные полеты, но МИ с ЭВ поначалу не обратили на нее внимание: чайки были для них привычной частью пейзажей родных приморских городов. Усыпив бдительность, чайка-разведчица выбрала момент, спикировала и вырвала кусок мороженого из рук МИ. От неожиданности и невиданной наглости МИ закричала.
ЭВ обернулась на крик и увидела, как от головы МИ взлетает пучеглазая чайка с куском мороженого в клюве.
В это время другие чайки, вдохновленные примером своей товарки, стали кружиться надо головами двух туристок с намерением совершить очередную атаку на мороженое.
ЭВ, которая боялась всего на свете, призвала МИ эвакуироваться в крытую палатку, которых было полно на набережной. И там они доели свое мороженое, сидя в четырех стенах на пластмассовых стульчиках, без вида на море и обратно. У входа в палатку кружились беспардонные финские чайки, ожидая добычи.
«Вот, говорили нам, дескать в Европе такая культура, такие все вежливые… — сказала Эленвикторовна Марьиванне, — Оказалось, что не все. Хочется заметить, что наши русские чайки так не поступают! Они добывают себе пропитание разными способами, не гнушаются помойками, но они не пикируют на пешеходов и не отбирают у них еду».
Марьиванна подтвердила, аппетитно слизывая остатки мороженого с указательного пальца, что у них на острове Сахалин также не зарегистрированы случаи нападения чаек на людей.
ПАРОМ «ЕВРОПА»
Эленвикторовна была неуверенным в себе человеком. Всё ее пугало, всё вызывало сильные сомнения. Поэтому Эленвикторовна регулярно проверяла окружающий мир: проверяла на зуб, на цвет, на запах, на пожарную безопасность.
Когда Эленвикторовна с Марьиванной выходили из номера, Эленвикторовна проверяла: выключен ли свет, отключены ли электроприборы, перекрыта ли вода в ванной, и хорошо ли закрыта входная дверь. Эленвикторовна в глубине души считала себя математиком, поэтому у нее, как у любого математика, всегда было любимое символическое число. Когда Эленвикторовна с Марьиванной путешествовали по Европе, любимое число равнялось числу прожитых лет, поэтому в Европе ЭВ все проверяла на счет 50.
Когда согласно «протоколу», ЭВ проверяла закрытие двери своей каюты на пароме «Турку-Стокгольм» и уже дошла до счета 37, прибежали служащие, чтобы узнать: что случилось с дверью? Почему ЭВ с МИ по очереди дергают дверь в каюту, точно пытаются вырвать ее и забрать с собой?
Вот как объяснить шведам, что надо все проверять на счет 50? ЭВ не знала шведского языка, поэтому пришлось ей остановить привычный процесс на счете «37» и уйти, «не солоно хлебавши».
Паром Турку-Стокгольм был полон развлечений, что твой Диснейленд.
Первое развлечение — это шведский стол. Далеко, насколько хватало взгляда туристов, простирались живописные витрины с различной едой, рекой лилось пиво и вино, а по периметру вдоль огромных обзорных окон стояли столы, отделенные друг от друга невысокими перегородками. Времени на вакханалию давалось полтора часа. Здесь группа приморских туристов отпраздновала свой первый день поездки.
На пароме можно было не спать всю ночь и для этой цели там были магазины, кафе, бары, дискотеки. В маленьких уютных барах всю ночь сидели люди, потягивая напитки, играли гитаристы, в других — пианисты. Всем хватало места.
После того, как Марьиванна с Красоткой Кэт обошли все магазины, примерились и закупились, а Эленвикторовна покурила на всех открытых палубах, любуясь на Ботнический залив, решено было отправиться на дискотеку.
Дискотека сверкала огнями, шумела и напоминала новый год. Служащие на входе преградили туристкам дорогу. Они что-то лопотали на неизвестном языке и тогда в дело вмешалась Кэт, которая знала английский в совершенстве. Оказалось, что для прохода на дискотеку нужны браслеты, но как их получить, Красотка выяснить не смогла. Так далеко ее знание английского не распространялось.
«Галоповцы» загрустили.
Марьиванна и Эленвикторовна стали обходить зал дискотеки снаружи, пытаясь найти другой вход, или дырку в заборе, или подземный ход, в итоге потеряли Кэт и потерялись сами.
После блужданий по огромному парому с криками «Ау-ууу» и «Помогите!», Эленвикторовна с Марьиванной нашли таки свою каюту, и залегли на ночлег. Спать оставалось 4 часа.
УТРО В СТОКГОЛЬМЕ
Крашеный пол
Утро следующего дня было на редкость радостным для ЭВ. Перед высадкой ЭВ отправилась покурить на открытую палубу. Там ЭВ встретила Софочку, у которой тоже была чуйка: Софочка чувствовала приближение красивых видов и необычных пейзажей.
На открытой палубе Софочка снимала проход огромного парома в узкую парковку. Паром медленно плыл среди домов, как будто въезжал на городскую улицу Стокгольма, того самого города, в котором живет Карлсон, «красивый умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил, приятель вечно юного Малыша».
Было 6—00 утра по европейскому времени. Паром подошел к стоянке, а пассажиры выстроились у входа в «портал». Между паромом и земной твердью находился дебаркадер — такой модуль для посадки и высадки пассажиров. Паром припарковался ювелирно и когда портал открылся, то пол выходной палубы парома точно совпал с полом дебаркадера. Никаких трапов, очень удобно, с палубы парома можно плавно переходить в застекленный переход дебаркадера. Толпа пассажиров потекла по переходу.
И тут Эленвикторовна увидела картину, которая так ее вдохновила и сделала это утро особенно ярким. Всегда приятно осознавать, что дураки не являются национальной особенностью России, вопреки расхожей фразе. Существует такое понятие в сопромате: равномерно распределенная нагрузка — это нагрузка, которая равномерно распределена по всему участку определенной поверхности. Так вот: гордое племя дураков равномерно распределено по миру. И совсем не обременительно для ЭВ находить этому факту новые доказательства, окидывая окружающую среду пытливым взглядом путешественника.
Пол перехода был выполнен из рифленой стали. И тут обнаружилось, что пол свежепокрашен. Когда его покрасили: вечером, ночью или утром, непонятно, а может быть, все дело было в качестве краски: бывают такие долго сохнущие краски. Но факт состоял в том, что металлический пол перехода был покрыт мокрой невысохшей светло-серой краской и тысячи пассажиров шли по этому скользкому вязкому полу, и серая краска налипала на обувь, на колеса чемоданов, на все горизонтальные поверхности. Если бы человек поскользнулся и упал, то шведская краска налипла бы уже на всего человека.
Пассажиры шли осторожно, а осторожней всех шла Эленвикторовна, которая всего боялась.
Архитектор Леша, романтичный благодаря паре бокалов вина за завтраком, шел и думал о том, что через 11 дней их поездка закончится и они вернутся в Россию, а следы их ног, впечатанные в непросохший пол, будут красоваться в переходе шведского дебаркадера еще год, а может быть, и три, до следующей покраски.
Мудрая Софочка шла и думала: какие все спокойные в Европе, избалованные стабильностью. Молча ковыляют себе по скользкому полу, волокут за руки детей, чтобы те не упали в краску и не кричат: «Вот жульё: деньги пропили и покрыли пол списанной просроченной краской! Такое только в России может быть! Как достал этот совок!», не матерятся и не показывают кукиши видеокамерам. Все так достойненько!
…Когда Эленвикторовна с Марьиванной ожидали посадки в автобус и бросали последние взгляды на Ботнический залив, к ним подбежал зажигательный мужчинка, тоже из парижской группы: худенький живчик с горящими глазами, лет пятидесяти пяти. Живчик спросил, пританцовывая на месте: «А вы куда вчера пропали с дискотеки? Было так весело, я танцевал всю ночь!»
Как-то удалось Живчику проскользнуть на праздник жизни без браслета…
АМСТЕРДАМ
Как экскаватор Амстердама спас Эленвикторовну
Экскурсия «Галоп» («Галопом по Европам») была построена так, что туристы заезжали во все крупные города по пути следования в Париж и осматривали их экспресс-методом.
В первый день они осмотрели Хельсинки и храм в Турку, во второй — Стокгольм и Копенгаген, а в третий день на пути в Париж, они прибыли в Амстердам.
То множество впечатлений, которое Париж дал им за пять дней, Амстердам дал за один. Вот такой он — город Амстердам.
Эленвикторовна, которая всего боялась и поэтому постоянно анализировала окружающую среду, вывела формулу: «Кто не был сбит велосипедистом — тот не был в Амстердаме».
…Когда они въехали в город, Малютка Роза раздала им схемы, потому что парковка их автобуса, на которой будет происходить посадка, не совпадала с местом высадки туристов.
Часть туристов планировали погулять самостоятельно и по схеме они должны были найти место парковки автобуса. Но, на всякий случай, Малютка Роза раздала эти схемы не только тем, кто будет гулять самостоятельно, а всем туристам парижской группы. В левом углу схемы крупным планом в масштабе 1:1 был нарисован бульдозер, а в правом углу — экскаватор. Между ними были прорисованы улицы Амстердама с названиями на голландском языке, и буквой Р была обозначена парковка — место сбора туристов.
Сначала «галоповцы» посетили голландскую ферму: сыроварню на окраине Амстердама, где проследили всю технологическую цепочку изготовления сыра, начиная от коров, молоко которых используется для сыра и заканчивая упаковкой готовой продукции.
Туристы прослушали лекцию, накупили разных сыров и сувернирной фигни в виде разделочных досок с наклеенной на них голландской плиткой, магнитиков и огромных деревянных башмаков 48-го размера.
Следующим этапом их экскурсии была Алмазная фабрика. Туристов разделили на группы, завели в закрытые помещения с бронированными дверями, и там, после инструктажа и лекции по технологии обработки алмазов, им накрыли поляну с бриллиантами.
Наступил час Х для Софочки и Кати. Они уже предвкушали, как купят себе дешевые бриллиантовые колье или кольца, смотрели, щупали, нюхали и анализировали.
Эленвикторовна, которая всего боялась, а больше всего она боялась бриллиантов, решила, что купит мужу Андрюше часы, у которых цифра 12 на циферблате была эффектно инкрустирована микрокрошкой алмаза, ограненной по типу «маркиз».
Вскоре по брезгливому выражению лиц Софочки и Красотки Кэт, ЭВ и МИ поняли, что реклама обманула Софу и на алмазной фабрике нет не только дешевых бриллиантов, но нет даже и бриллиантов средней цены. И чтобы Софочка купила то, что приглянулось ее артистичной натуре, и чтобы Кэт исполнила мечту своей матери Надюши, им пришлось бы продать свои квартиры.
Разочарованные Софочка и Кэт демонстративно покинули здание фабрики, хлопнув всеми 15-ю бронированными дверями.
А робкая и мятущаяся Эленвикторовна так поддалась воздействию этого бриллиантового ажиотажа, что решила и себе прикупить часы с микрокрошкой алмаза. Две пары часов, себе и мужу, вместе стоили 190 евро и на эти деньги в родных местах Эленвикторовна могла купить и бриллиантовое колье, и бриллиантовое кольцо, а также килограмм часов, усыпанных камнями с алмазных копий Суньфуньхэ или Хуньчуня.
Но ЭВ мечтала, что она будет так же, как Софочка, говорить своим знакомым «а вот эти часики я купила в Амстердаме!» Фраза «вот эти часики я купила в Суньфуньхэ» по уровню пафоса сильно уступала Амстердаму, более того, в родных краях Эленвикторовны такая фраза звучала карикатурно. Поэтому ЭВ вздохнула и заплатила за будущий пафос 190 евро.
Далее началась пешеходная экскурсия по Амстердаму.
Экскурсия прерывалась на свободные прогулки в радиусе 200 м от Малютки Розы для перекуса, фотографирования и вдыхания вольного воздуха Амстердама. И везде «галоповцы» видели туристов из разных стран, которые сидели за столиками, пили кофе или валялись вповалку на тротуаре, сбитые безбашенными голландскими велосипедистами.
«Галоповцы» тоже понесли потери на велосипедных дорожках. В процессе создания голландской фотосессии по приказу Красотки Катьки, Марьиванна, для лучшего кадра, случайно заступила на 10 см на велосипедную дорожку и была сбита летящим велосипедистом так, что у нее от удара отлетели от головы и погнулись очки. Велосипедист не остановился, потому что он был прав на своей дорожке.
А Эленвикторовна, которая всего боялась и от страха каменела, остолбенела в Амстердаме аккурат посреди велосипедной дорожки. В окаменевшую ЭВ врезался другой голландский велосипедист и от удара отлетел на пару метров вместе со своим велосипедом. А ЭВ так и осталась стоять посреди велосипедной дорожки, не веря своему счастью.
Галоповцы, между тем, продвигались по Амстердаму.
Софочка, поскольку была опытной туристкой, успевала все. Она бодро шагала вблизи центробежной Малютки Розы, успевала осматривать здания и сооружения, запоминать даты, факты, которые лились и шумели, как водопад, успевала фотографировать удивительные ракурсы, и чувствовать себя непрерывно счастливой. Софочка любила приговаривать: «Ах, в путешествиях я так счастлива!».
Красотка Кэт залазила на голландские велосипеды, пыталась прорваться на часовни, принимала картинные позы возле ограждений многочисленных мостов. А Катькины оруженосцы ЭВ и МИ по очереди фотографировали Красотку, выслушивали ее «фу», исправляли свои грубые ошибки и двигались перебежками, догоняя Малютку Розу.
Пешеходная экскурсия включала и улицу Красных фонарей, где присутствовали представители обоего пола, члены профсоюза этой самой древнейшей профессии, только гнездились эти ребята в разных местах улицы: девушки восседали в картинных позах за окнами-витринами, а мальчики обитали в открытом доступе в уличных кафе.
Потом у галоповцев было свободное время: они посетили кафе, где перекусили, покурили, и где Катька отточила в очередной раз свой английский в общении с индусами, арабами и, не побоюсь этого слова, с неграми.
Предпоследним этапом экскурсии был цветочный базар, где МИ, как председатель самого крупного семейного клана острова Сахалин, купила тюльпаны разных видов и сортов для своей родни.
Когда на следующий год эти тюльпаны взошли на полях Сахалина, они оказались все одного цвета и одного сорта.
Вот что делает с цветами одиннадцатичасовой перелет через земной шар.
…Экскурсия близилась к своему завершающему этапу: к корабликами. По пути Малютка Роза, как всегда, неслась впереди со своей огромной ядовитой ромашкой и непрерывно оглашала окрестности лекцией об Амстердаме. У туристов были аудионаушники, которые действовали на расстоянии 20—50 метров, поэтому караван из 55-ти «галоповцев» растянулся по голландской улице и тек за Розой в своем собственном режиме, останавливаясь для осмотра и фотосессий.
В какой-то момент ЭВ потеряла экскурсию из вида, а потом — из слуха. Когда ЭВ потеряла экскурсию из вида, она не заметила этого, потому что у нее не было зрительной памяти и она не запомнила лица людей. А вот когда ЭВ потеряла экскурсию из слуха, она заподозрила неладное.
Как ЭВ отстала от экскурсии?
Этого никто не знает.
ЭВ ассистировала Красотке Кэт, болтала с МИ, задирала голову для осмотра и вдруг осталась одна. ЭВ была «вареником» со стажем и с годами ее медлительность переросла в оцепенение.
Вначале моста ЭВ еще слышала в наушниках щебет Малютки Розы и чувствовала себя в струе. Но вдруг щебет исчез и Эленвикторовна очнулась. Она стояла одна посреди Амстердама и не знала, куда идти.
Перед ней, за светофором на расстоянии примерно 500 м высился вокзал. Малютка Роза так много говорила об этом здании, как об ориентире, что ЭВ решила двинуться к вокзалу. Вокзал это был железнодорожный, а не морской, но ЭВ в тот момент это мало интересовало.
Железнодорожный вокзал был со всех сторон окружен водой, потому что Амстердам — это город на воде. А там, где вода, там везде были кораблики и катера. Проход на причал осуществлялся через терминалы, где надо было прикладывать билеты.
Позже, восстанавливая события, ЭВ мучительно вспоминала, как она преодолела терминал. Но не смогла вспомнить: этот момент навсегда стерся из ее памяти. Как-то она преодолела это препятствие.
Вырвавшись на причал, ЭВ стала носиться в поисках «своих». Надо заметить, что ЭВ, человек глубоко близорукий, не могла запомнить лиц окружающих людей в виду их размытости. ЭВ не помнила никого из тех, с кем она уже три дня ехала в автобусе, ходила на экскурсии и толпилась вокруг Малютки Розы. Никого, кроме своей приморской группы из 5-ти человек и Живчика. В этих условиях найти «своих» было невозможно: все вокруг казались ей своими.
Поэтому ошалевшая ЭВ носилась по причалу и заглядывала в лица встречных людей, в надежде, что кто-то из своих узнает ее и позовет. Но ЭВ давно уже никто никуда не звал…
Кораблики отходили от причала и уносились в морские дали. Прошло минут двадцать. Экскурсия на корабликах должна была начаться в 18—00, было уже 18—20.
ЭВ осознала, что она потерялась, присела на ограждение и закурила. Курение успокаивало ЭВ, потому что, когда куришь, возникает ощущение, что ты что-то делаешь и процесс идет. Но процесс не шел.
ЭВ подвела итоги. Позвонить она не может, потому что телефон не подключился за границей. Хотя ЭВ проделала в России все необходимые операции, чтобы телефон заработал. Но что-то пошло не так. Языка она не знает. Автобус уйдет через час, отправление в 19—20. Малютка Роза сказала, что никого ждать не будут, что «спасение утопающих — дело рук самих утопающих».
Что делать? Надо идти сдаваться в полицию, может там помогут…
Судьба давала Эленвикторовне шанс: остаться в славном городе Амстердаме и начать новую жизнь. Но ЭВ оцепенела от страха и не смогла осознать этого подарка судьбы…
Одна сигарета закончилась, потом вторая, третья.
Надо было начинать спасаться.
И тут ЭВ осенило!
Она вспомнила про схему с экскаватором в натуральную величину, которую им выдала Малютка Роза перед экскурсией. ЭВ достала схему, сориентировалась на месте и пошла искать экскаватор.
Экскаватор она нашла на удивление быстро, минут через пятнадцать. Хотя схему эту в питерском турагенстве сверстали в прошлом году, амстердамская землеройная машина благополучно стояла на том же месте, что и на схеме. Когда ЭВ нашла экскаватор, ей захотелось обнять его и поцеловать. Но делать этого она не стала, потому что предстояло еще найти бульдозер, в 200 м от которого должна была располагаться парковка с родным питерским автобусом. Бульдозер тоже стоял на прежнем месте и тогда ЭВ поняла, что она спасена!
Никому на свете ЭВ так не радовалась последние пять лет, как водителям, которых она увидела возле своего автобуса номер 875.
Неподалеку на скамеечке уже сидел архитектор Леша и рядом гуляла его дочь Светик.
Зодчий был в гневе и рассказал Эленвикторовне такую историю.
Леша со Светой после сыроварни отправились гулять по Амстердаму. За алмазами они не пошли. Леша никогда не был в Амстердаме, но архитектора отличали способности к ориентированию на местности. Кроме того, его вела чуйка, которая никогда не дремала. Леша прикладывался ко всем достойным кафешкам по пути следования, а пока Леша сидел в кафе, Света прикладывалась ко всем бутикам в радиусе 100 м. Так отец с дочерью двигались по городу, вдыхали дурманящий воздух Амстердама и всей кожей ощущали динамику города. Пару раз на них налетали велосипедисты, но все обошлось.
На стоянку корабликов они прибыли в 17—00 и Леша понял, что есть еще время заглянуть в местное кафе.
Леша благостно потягивал пиво в кафе с видом на канал, когда на причал влетела центробежная Малютка Роза с парижской группой. Малютка Роза не стала сверять по списку, кто прибыл на причал, хотя время было 17—30, а экскурсия на корабликах запланирована на 18—00. Малютка Роза обрадовалась тому, что привела группу досрочно, растолкала народ по двум корабликам, и не успел Леша дожевать креветку, как кораблики уже «тю-тю», уплыли. И он остался, в чем был.
Малютка Роза, конечно, была не права, потому что на кораблики должны были прийти те туристы, которые гуляли самостоятельно. И этим туристам было назначено время — 17—45. Но Малютка Роза была молодоженкой в третьем браке и счастье глушило ее разум. Кроме того, Малютка Роза непрерывно вещала туристам о красотах окружающего мира, а когда Роза говорила, думать она не могла. Говорила же Роза всегда. Только ночью ее жених останавливал этот словесный поток страстным поцелуем.
Что оставалось делать Леше, брошенному Малюткой Розой на берегу Амстердама?
Леша мог купить билет на следующий кораблик и отплыть по каналам. Но архитектор не стал покупать билет, он сделал вещь, которая казалось ему гораздо надежнее. Он зашел в ближайший магазин и купил бутылку водки.
Когда Эленвикторовна, вся внутренне содрогаясь, сначала от страха, а потом от счастья, прибыла на стоянку, там уже были Леша, Светка и водка. Леша угостил ЭВ и вдвоем они приговорили эту бутылку до возвращения группы. Водка расслабила напряженные струны их душ.
…Плескалась водичка в канале, Светик кормила уток, солнышко садилось в море, водка приятным теплом разливалась по организму. Мир снова был прекрасен!
Тут вернулась группа и Марьиванна очень обрадовалась, что ЭВ нашлась. Марьиванна стала рассказывать, как они перепугались, как искали Эленвикторовну по городу Амстердаму и эти слова подозрительная ЭВ никак не могла сопоставить с рассказом Леши о том, что группа никого не ждала, взяла кораблики на абордаж на полчаса раньше срока и скрылась из глаз.
Но ЭВ была спасена, она нашла свой автобус благодаря голландскому экскаватору и поэтому она не стала никому высказывать свои сомнения. Ей оставалось только благодарить судьбу, что все сложилось так удачно. И она ее благодарила.
ПРИЕЗД В ПАРИЖ
20 мая в полдень автобус «галоповцев» въехал в Париж. Настал час Х для Эленвикторовны и Марьиванны.
Первая остановка была на улице дю Лувр 39, возле музея-магазина Фрагонар. ЭВ ступила на парижскую землю, и, ожидая команды Малютки Розы, вдыхала запах французских улиц, разглядывала дома, которые много раз видела на фото, и ощущала себя в сердце Парижа.
Был теплый майский день, и город жил своей жизнью, по дороге ехали французские автомобили и автобусы, у обочины были припаркованы штук пять мотоциклов, а по тротуары спешили самые настоящие французские пешеходы
Посреди тротуара под парусиновым полосатым навесом стоял стол, за которым уже сидел довольный Леша и потягивал пиво, а рядом с ним стояла живописная тарелка со какой-то французской едой.
На углу перекрестка на столбе-указателе с табличками: «Почта», «Комиссариат», «Счетная палата», изогнув изящную фигурку, уже прицепилась Красотка Кэт, которая отдавала четкие команды дежурному фотографу Марьиванне.
И, главное, Париж тут был повсюду: снизу, сверху, по бокам. Даже мухи, и те были парижские!
…После закупки фрагонарского парфюма, у галоповцев в этот первый парижский день была еще автобусная экскурсия по городу, обед на улице Риволи, прогулки на видовой площадке башни Монпарнас, катание на корабликах «Бато Муш» и экскурсия Вечерний Париж с посещением квартала Дефанс.
Таким мощным объемом впечатлений Париж ворвался, вломился, ввалился в частную жизнь Эленвикторовны, и остался в ней навсегда.
…Кстати, на кораблики Эленвикторовна опять опоздала.
Софа, Красотка Кэт и Марьиванна уже плыли по Сене на первой Мухе (Бато Муш) и наслаждались видами закатного Парижа, а Эленвикторовна все еще носилась по причалу с криками: «Подождите!!!» Но Малютка Роза гениально предвидела эту ситуацию, поймала мятущуюся Эленвикторовну и самолично запихала ее на второй кораблик. Так что с корабликами в Париже Эленвикторовне повезло больше, чем в Амстердаме, чему Эленвикторовна была несказанно рада.
На второй Мухе Эленвикторовна встретила Лешу и Свету. Они уже освоились на Мухе: Света разведала, какую кнопку надо нажать на аудиогиде, чтобы слушать экскурсию на русском. Леша разведал, где стоят автоматы с баночным пивом.
ЛУВР
Малютка Роза сказала: Лувр и Эйфелеву башню осматривайте самостоятельно. Поэтому Софочка возглавила отряд галоповцев и повела их в музей, после того, как ЭВ, МИ и Красотка Катька вздыбили пыль дорожек Версаля, прочесали сам дворец и прикупили сувениров у французов темного типа.
МИ была идейным вождем крупного семейного клана, поэтому ей приходилось покупать сувениры целыми упаковками, в расчете порадовать всю свою родню, от мала до велика.
После Версаля вся группа галоповцев поехала в Фонтенбло, а Вареники и Софочка отправились в Лувр уколоться искусством.
…Очередь в кассы музея была небольшая, но стояли они долго.
Можно было купить билеты в автоматах, и ЭВ сделала к ним несколько подходов, пока стояли в очереди, но алгоритм покупки билетов в автомате не был интуитивно понятен, и пугливая ЭВ остереглась потерять деньги.
Между тем очередь в кассы не двигалась.
Очередь эта была территориально отделена от касс коридором барьеров, как на регистрации в аэропорту Шереметьево. Как только один человек отходил от кассы, другой подходил к ней барьерными ходами.
Но человек у кассы почему-то не двигался, он словно прилип к стеклу. Галоповцы присмотрелись и поняли, что причина была в «шершеляфам»: у кассы стояла молодая девушка, а кассир был истинный француз. У них завязался разговор, они улыбались, ворковали, и ни за что не хотели расставаться.
А между тем, время, отпущенное галоповцам на укол культуры, неумолимо шло. Утром — Версаль, после обеда — Лувр, а вечером у них по плану французский ресторанчик на улице де ля Монтань Сент-Женевьев. Надо было успеть вернуться в свою гостиницу на окраине Парижа, переодеться и на метро добраться до места встречи с Малюткой Розой.
Тогда ЭВ, чтобы не терять даром времени, указала галоповцам на кассира, и стала рассказывать, что здесь и сейчас они имеют возможность наблюдать типичного представителя вида «мужчина-француз стандартного типа С (светлый)». «Вот посмотрите внимательно, — говорила ЭВ, — мужчина-француз именно так и выглядит: среднего телосложения, кудрявый, слегка лохматый, и очень обаятельный. Он никуда не торопится. Зачем ему торопиться, если он с рождения приехал, куда надо? Он расслаблен, весел, и глаза его стреляют по сторонам. Как только он встречает молодую женщину, или интересную женщину, или любую женщину, он весь мобилизуется, подтягивается, и у него активизируется вся умственная деятельность. Он становится остроумным, смелым, харизматичным. Сейчас он обилетит эту девушку у кассы и будет обхаживать Софочку, потому что, посмотрите внимательно, он уже стреляет глазом в нашу сторону».
Софочка и МИ слушали Эленвикторовну и зазывно хохотали, разглядывая истинного француза стандартного типа С (светлый), а кассир, понимая, что говорят о нем, широко улыбался галоповцам. Так, в обстановке веселья и заигрывания, билеты были таки куплены.
Галоповцы проследовали в залы Лувра.
Софочка подготовилась к осмотру Лувра заранее, у нее были «все ходы записаны».
«За день Лувр не посмотришь, — сказала мудрая Софочка, — За пять дней тоже не посмотришь, потому что музей огромный. Вместо того, чтобы шататься по Лувру, где попало в течение трех часов, лучше целенаправленно осмотреть хиты Лувра».
Хиты Софа тоже выбрала заранее. Хитов в ее рейтинге было четыре: Джоконда Леонардо да Винчи, Венера Милосская, богиня Ника Самофракийская, и статуя сидящего Рамзеса II.
В одном из залов галоповцы увидели огромные античные ванны какого-то века до нашей эры. И в них фотографировались молодые девушки, забравшиеся за условное ограждение. Эленвикторовна услышала хохот и русскую речь, доносящуюся из глубины ванны, и это ее порадовало. Везде были наши.
Изучив план музея, Вареники и Софа рванули к четырем шедеврам. Осмотр занял примерно два часа. Возле Венеры, Ники и Рамзеса было достаточно свободно, а вот у Джоконды толпились туристы и галоповцам пришлось ждать своей очереди, чтобы поближе осмотреть Мону Лизу, защищенную бронированным стеклом.
Потом Софа и ЭВ упали без сил на мягкие диванчики посреди зала и прикорнули. Они беспечно и сладко дремали в Лувре, в крыле Денон, в зале живописи XV века, а может быть, XVI века.
Марьиванна же не могла спать, ее гнало вперед чувство ответственности. Марьиванна хорошо понимала, что, после приезда, ей придется выступать перед родными и близкими с лекцией «Париж — город контрастов». Как она будет смотреть в глаза членам своего клана, когда они узнают, что она осмотрела в Лувре только хиты, количеством всего четыре штуки?
Поэтому, пока Софа и Эленвикторовна сопели в унисон, уколотые искусством, Марьиванна носилась по залу живописи то ли 15-го, то ли 16-го века и фотографировала подряд все картины.
ВАРЕНИКИ В ЗАМКЕ ШЕНОНСО
На другой день Малютка Роза повезла их в замки долины Луары.
По дороге Малютка Роза рассказывала о Шенонсо — замке «шести женщин».
Самым ярким был рассказ о Диане де Пуатье, фаворитке Генриха II. Диана была старше Генриха на 19 лет и была им страстно любима до самой его смерти. Чтобы сохранить свою молодость, Диана с утра окуналась в ледяную воду, скакала на лошади, прогуливалась пешком, а потом засыпала до полудня.
Кто-то сказал, что надо загадать желание у портрета Дианы, и оно обязательно исполнится. Вареники побежали искать портрет Дианы в замке Шенонсо, по дороге зацепив Красотку Кэт и Светика.
Софочка отказалась поклоняться Диане, потому что считала, что эту легенду сочинила Малютка Роза для личной наживы: чтобы туристы покупали билеты в замок, с продажи которых она имеет проценты.
Время оставалось мало, а портрет все не находился.
Скрупулезная ЭВ нашла план замка на рекламном проспекте, а по плану замка нашла спальню Дианы де Пуатье, в которой висел портрет какой-то дамы. Дама на портрете была пожилая, суровая и некрасивая. ЭВ подумала, что каноны красоты 16-го века были совсем другие, кроме того, возможно на портрете изображена Диана на пенсии.
ЭВ позвала всех остальных искателей женского счастья, и они по очереди загадали желания у портрета Дианы, а Марьиванна тайком сунула за решетку камина конфетку, которую она стырила на немецком завтраке в стиле «шведский стол».
Когда они отдышались в автобусе и стали рассматривать рекламные проспекты, захваченные в замке Шенонсо, то обнаружили, что на портрете была изображена не Диана де Пуатье, а Екатерина Медичи, отравительница и интриганка.
После несанкционированного поклонения интриганке Екатерине Медичи в жизнь Вареников ворвались интриги. Первый удар пришелся на Красотку Кэт.
ФРАНЦУЗСКИЙ РЕСТОРАНЧИК
Малютка Роза сказала, что если соберется группа 20 человек, они пойдут в ресторанчик знакомиться с французской кухней. Группа собралась. По дороге они осмотрели Люксембургский сад и Пантеон.
Ресторанчик был крохотный: небольшое помещение, два ряда столов, проход. Марьиванна заказала лягушек, а Эленвикторовна — луковый суп и мясо по-бургундски. Пили вино.
Вообще Эленвикторовна предпочитала крепкие напитки, поэтому всегда носила с собой коньяк во фляжке с надписью «Псков». Но французскую кухню ЭВ решила запивать французским вином для чистоты эксперимента.
Сначала они были в ресторанчике одни. Пили вино, ели, обсуждали прошедший день. Красотка Кэт рассказывала о поездке в Фонтенбло. Потом фотографировались с лягушкой.
Между тем, ресторанчик заполнялся, пришла шумная группа немцев и заняла вторую половину ресторанчика.
Когда народ немного выпил и закусил, появились два французских музыканта: гитарист и баянист.
И пошло веселье! Все стали петь французские песни и танцевать в проходе. ЭВ с МИ от души кричали «О, Шамп Элизе!» и еще «О, Пари!», потому что других слов этих песен они не знали. Но знали гитарист с баянистом, поэтому можно было просто открывать рот и мычать от избытка чувств.
Галоповцы так разошлись, что перепели и перетанцевали шумных немцев.
А харизматичная Софочка обаяла и баяниста, и гитариста
Французская кухня, кстати, не понравилась Эленвикторовне: луковый суп был пресным, а мясо — жестким. Марьиванна же поставила своим лягушкам оценку «хорошо».
…Пару дней спустя Эленвикторовна с Марьиванной дали французской кухне второй шанс, и отправились отметить отъезд из Парижа в ресторанчик Богема на Монмартре. Но и там французская кухня была не на высоте: паста оказалась пресной, а бордо с тухловатым запахом. ЭВ даже пожаловалась официанту на вино. Явилась девушка-менеджер в сопровождении официанта и, продегустировав вино прямо из бокала ЭВ, сказала: «ОК!». И величественно удалилась.
Тогда ЭВ поняла, что чувства, ощущения могут обманывать человека. Поэтому на свете есть эксперты, которые пригубив вино с тухлинкой, произведут мгновенную экспертную оценку и скажут вам: все хорошо!
И действительно, все стало еще лучше!
…Но одна французская кухня все-таки запала в душу ЭВ.
Это была столовка на Риволи, где все парижские дни обедали галоповцы. Там все было вкусно! Особенно хороши были добротные куски розовой семги, подтушенной в каком-то светлом соусе.
ИНТРИГИ ВАРЕНИКОВ
Все дни «галопа» ЭВ и МИ работали на Красотку Кэт, не покладая рук и ног. Катька была очень взыскательной: постоянно отбраковывала снимки и требовала новых исправленных. Кроме того, что МИ и ЭВ фотографировали Катьку, они еще носили ее личные вещи. Потому что Катька ни за что не хотела фотографироваться с сумкой наперевес. Катька хотела казаться легкой, летящей и не обремененной баулами.
Почему сумку надо было носить наперевес?
Потому что в Париже Малютка Роза предупредила туристов: «Будьте осторожны, возле Эйфелевой башни, на Монмартре, в других многолюдных местах много воришек. Могут вырвать сумку, лучше носите ее наперевес, как почтальоны в Союзе».
Паспорт, медстраховку, деньги и ценные вещи туристы также должны были всегда носить с собой, Малютка Роза не рекомендовала оставлять их в номере. Все это надо было сложить в сумку и одеть ее наперевес. Потому что сорвать сумку с плеча вечно глазеющих туристок достаточно легко, а вот вырвать сумку, одетую наперевес, можно только вместе с головой.
…Поскольку Красотка Кэт хотела фотографироваться налегке, Катькину сумку носили ЭВ и МИ по очереди: одна — фотографировала Красотку, другая — тащила ее сумку и куртку, на следующий день — наоборот. Так ЭВ и МИ все двенадцать дней «Галопа» прослужили Катькиными добровольными оруженосцами и не имели за эту службу даже «спасибо». А ведь Вареникам тоже надо было успеть все посмотреть, сделать снимки, послушать Малютку Розу и не отстать от экскурсии. Фотографироваться им приходилось, обвешавшись своими и Катькиными вещами: сумками, куртками, покупками.
…Застенчивая ЭВ не верила в благодарность людей, поэтому не ждала от Кэт мерси и внутренне осуждала Красотку за невоспитанность. Но отшить Катьку, как это сделала решительная Софочка, ЭВ не могла. Она боялась прослыть мегерой. Поэтому ЭВ обреченно несла свой «крест», тихо чертыхаясь.
МИ, как идейный вождь крупного семейного клана, верила в то, что воспитание дает свои плоды, и надеялась наставить Катьку на путь истинный. Через пару дней после поклонения интриганке Екатерине Медичи в замке Шенонсо, коварная мысль закралась в сознание МИ.
«Давай подшутим над Катькой, спрячем ее сумку?» — предложила Марьиванна. Эленвикторовна сразу согласилась.
…Когда, после осмотра очередной достопримечательности и после Катькиной фотосессии, оруженосцы с Катькиной сумкой загрузились в экскурсионный автобус, МИ решилась и сказала: «Прячем сумку». И они забросили сумку на пол, под сиденье.
Минут через пять в автобус влетела легкая цветущая Красотка Кэт, уселась на свое место впереди МИ и ЭВ, и стала рассматривать фотографии на фотоаппарате. Потом Красотка повернула голову и скомандовала оруженосцам: «Сумку дайте!» МИ подала ей куртку. Кэт положила куртку на колени и повторила: «Сумку дайте!»
— У меня нет сумки, — спокойно сказала МИ.
— И у меня нет сумки, я сегодня фотографировала, — сказала ЭВ, имея в виду, что сегодня Катькины личные вещи носила МИ, а ЭВ работала Катькиным фотографом.
— А где сумка? — удивилась Красотка Кэт.
— Наверно, там на тротуаре, где ты ее бросила, — так же спокойно ответила МИ.
Катькино лицо перекосил ужас. В сумке были все ценные вещи: паспорт, медстраховка, деньги на поездку, а так же те деньги, которые Катькина семья много лет копила на бриллиантовую мечту. В сумке было всё.
Кэт выскочила из автобуса и побежала искать сумку на тротуаре. Ее не было минуты три. Потом она прискакала вместе со своим совершенно белым лицом и выпученными глазами: «Сумки нигде нет! Что делать?»
— «Инфаркт микарда» — удовлетворенно процитировала Марьиванна дядю Митю из «Любовь и голуби»
Катька была близка к обмороку. Руки у нее тряслись.
— Может в полицию заявить? — участливо подсказала ЭВ.
ЭВ давно заметила, что люди, внешне уверенные в себе и с виду такие смелые, резко сдуваются, как лопнувшие воздушные шарики, как только ситуация становится неординарной и не вписывается в их привычные планы. В знакомой обстановке такие люди создают впечатление, что они всегда знают выход, что им море по колено, и если что случись, они мгновенно все разрулят. Глядя на них, думаешь: «О, за такими, как за каменной стеной!»
Но вот случилась какая-то мелочь, что-то пошло не так: родственница не приехала встречать на вокзал, как договаривались, или самолет сел в другом аэропорту, и все! Катастрофа! Куда делось прежнее величие? Человек, такой решительный минуту назад, совсем перестает соображать, весь трясется и вот-вот заплачет.
— Иди, скажи Малютке Розе, что сумка пропала, — сочувственно направила Красотку «добрая» ЭВ.
Кэт рванула в голову автобуса.
— Катя! Вот твоя сумка! — окликнула ее МИ
И МИ подняла сумку над головой, чтобы до безумной Катьки, которая уже слов не понимала, но на имя еще откликалась, дошел видеосигнал.
Сигнал дошел.
Кэт подбежала, вырвала сумку и до конца дня не разговаривала с МИ и ЭВ.
— Урааа! Свобода! — подумали счастливые оруженосцы.
Вдохновленные удачей, на следующий день Вареники интриговали Софочку возле Эйфелевой башни.
Но с Софочкой номер не прошел, и для восстановления мира Вареникам пришлось извиняться. Великодушная Софа простила незадачливых учениц Екатерины Медичи.
…Промучившись пару дней без верных оруженосцев, Красотка Кэт встала перед выбором: гордость или счастливые фотографии? Гордость на хлеб не намажешь, а фотографии в соцсетях обеспечат ее восхищенными комментариями месяца на два. Кэт выбрала фотографии и на новой экскурсии привычно скомандовала своим вассалам: «Марина, сфотографируй меня! Лена, подержи куртку!». Вареники обреченно впряглись в свое ярмо.
Так все вернулось «на круги своя».
Только сумку Красотка Кэт теперь носила наперевес.
«ШУМАХЕР»
Автобусная экскурсия по Парижу
В этот день группа поехала на экскурсию в Аббатство Монт-Сен-Мишель. А ЭВ и МИ не поехали, они пошли гулять по Парижу. ЭВ сказала, что надо надышаться воздухом Парижа и почувствовать динамику города.
Сначала они вдыхали воздух Парижа, стоя в очереди в музей д’Орсэ, где ЭВ хотела посмотреть картину «Завтрак на траве» Эдуарда Мане, которую она считала очень глубокой. Двухчасовое стояние в очереди скрашивала группа музыкантов, которая исполняла популярные мелодии. Наверное, туристы бросали им денежки в футляры от скрипок, но ЭВ и МИ ничего не бросили, и вообще не заметили этих футляров, им казалось, что музыканты играют просто так, от широты души.
После осмотра музея ЭВ с МИ продолжили процесс шатания по Парижу и вдыхания его атмосферы. Часа через четыре они устали и решили загрузиться в туристический автобус, который ходил по центру Парижа, по кругу. Про этот автобус им рассказала Малютка Роза и предупредила, что билеты стоят 25 евро.
При входе их встретил водитель-негр и темнокожая девушка, обилечивающая пассажиров. Теперь ЭВ и МИ уже знали, что негры — это и есть истинные французы темного типа.
ЭВ и МИ протянули истинным французам 50 евро. Но темных ребят это не удовлетворило, и они стали что-то говорить, повторяя одно и то же слово: «ту», «ту» и жестикулируя. Для ЭВ и МИ, которые не знали никакого иностранного языка, это звучало как ту-ту, то есть «поехали». И они, в общем, были готовы, но темные ребята не пропускали их в салон.
ЭВ и МИ были девушки из племени «вареников», то есть они никогда никуда не торопились и везде опаздывали.
МИ много лет висела на доске почета «Наши лучшие опаздуны» в своей организации. А ЭВ, как застенчивый человек, обладала огромным запасом терпения. Потому что терпеть гораздо легче, чем действовать.
Поэтому ЭВ и МИ терпеливо слушали речи темных ребят и ждали, когда те пропустят их в автобус. А негр тем временем, пытаясь донести до них какую-то свою идею, все более возбуждался, нагревался, как горячий африканский мужчина, и, наконец, перешел на крик. Но и это не помогло.
Тогда негр вскипел, оторвал кассу, которая была чем-то прицеплена к рабочей панели автобуса, натыкал на кассе какое-то число и сунул к лицу ЭВ, а потом МИ.
У своего носа ЭВ увидела цифру 52, и поняла, что билеты стоят не 25, а 26 евро и надо доплатить еще два евро.
«О, легко! Так бы сразу и сказали, а то «ту-ту, ту-ту!» — обрадовались наши «вареники», и отдали негру деньги.
Тогда негр покопался в мешочке, достал маленькие наушники, выдал ЭВ и МИ, и сказал на чистом русском языке: «Раша — кнопка восемь».
«Вот каналья, — подумала робкая ЭВ, — Ведь знает русский язык. Зачем столько времени тутукал?»
И автобус понесся по городу Парижу.
Сначала ЭВ и МИ решила расположиться внизу, на первом этаже. Они включили восьмую кнопку на аудиогиде и уже через две минуты крепко спали, привалившись друг на друга. Надо сказать, что в поездке спали они мало, потому что у них были поздние приезды в гостиницы и ранние выезды. Малютка Роза утверждала, что такой порядок необходим, чтобы больше посмотреть. И она была права.
Шел восьмой день «Галопа», накопилась усталость, поэтому в автобусе «вареники» погрузились в объятия Морфея и захрапели. Вежливые европейцы молча слушали этот дуэтный храп.
В середине первого круга ЭВ проснулась и поняла, что здесь они проспят весь Париж. ЭВ контролировала процессы и просчитала, что они выполнили план по втягиванию воздуха в нижних частях атмосферы города, и теперь надо переходить на верхние слои, то есть на второй этаж экскурсионного автобуса.
Наверху было прохладно, и дело пошло на лад: «вареники» слушали аудиогид, делали фотографии и вертели головами направо, налево.
На автобусных остановках автобус стоял довольно долго: заходили новые люди, их надо было обилетить и обнаушить. Зато в промежутках между остановками автобус несся на скорости. Водитель оказался центробежным, как малютка Роза, он любил быструю езду. Тот еще «Шумахер».
Перед площадью Трокадеро Шумахер поругался со своей билетершей-Шумахершей. ЭВ, которая вышла покурить на Трокадеро, внимательно наблюдала за руганью четы «Шумахеров», потому что чувствовала по динамике их тел, что Шумахер может в любую минуту заскочить в автобус и взлететь. Поэтому ЭВ держалась рядом с дверью автобуса, чтобы вскочить вслед за Шумахером или хотя бы успеть прицепиться к двери.
Так и случилось. Шумахер вдруг заскочил в автобус и мотор взревел. ЭВ успела заскочить за Шумахером, а расслабленная Шумахерша осталась курить на площади Трокадеро.
На следующей остановке у Эйфелевой башни Шумахер так лихо вошел в поворот своей двухэтажной махиной, что у автобуса снесло бампер. Но Шумахер не стал подбирать бампер. После того, как Шумахер освободился от Шумахерши, он, возможно, решил, что все эти причиндалы не имеют большого значения и только мешают машине разгоняться.
ЭВ и МИ понеслись по Парижу вместе с Шумахером. Осторожная ЭВ крепко держалась за спинку переднего сиденья.
Проспав один круг и обозрев второй, «вареники» решили выйти на Лувре. Когда они вышли и двинулись в сторону светофора, Шумахер высунулся из двери автобуса и стал что-то кричать им вслед на своем шумахерском языке.
Бдительная ЭВ подумала, что они что-то забыли в автобусе, и проверила сумочку, деньги, паспорт, коньяк. Все было на месте и тогда ЭВ решила, что они должны были вернуть маленькие пластмассовые наушники, которые, возможно, не входили в стоимость билета.
А МИ, которая с пяти лет считала себя роковой красоткой, сводящей с ума всех встречных мужчин, подумала, что Шумахер влюбился в нее, и сейчас кричит из двери своего передвижного караван-сарая, чтобы МИ вернулась и осталась с ним в Париже навсегда. Марьиванна сразу поняла, что Шумахер втюрился в нее с первого взгляда, поэтому он так долго «тутукал», а потом бросил свою Шумахершу на Трокадеро.
МИ конвульсивно потрясла головой, что означало «нет». МИ была вождем самого крупного на Сахалине семейного клана и не могла посвятить свою жизнь Парижу и Шумахеру. Как говорил кот Бегемот: «ноблесс оближ» — положение обязывает.
МУЛЕН РУЖ
Посещение Мулен Руж было запланировано на 24—00, потому что днем была выездная экскурсия по Парижской области, которая закончилась в 22—00.
К вечеру «галоповцы» устали от насыщенного дня. Кроме того, шел уже шестой день галопа, накопилась общая усталость от недосыпания: от ранних выездов и поздних отбоев. Но взять билеты в знаменитое кабаре на более ранний сеанс у Малютки Розы не получилось.
Когда галоповцы прибыли на шоу, они были возбуждены и бодры.
На билетах значились номера столиков, на которых стояли бокалы и шампанское в кадке, горели светильники.
Вареники и Красотка Кэт сидели за одним столиком. В ожидании шоу, галоповцы замахнули шампанского, и, как только заиграла музыка, Эленвикторовну сморил сон.
Шоу было великолепно, один номер сменял другой в режиме нон-стоп. Роскошные костюмы, зажигательная музыка, красивые гибкие тела танцоров. Мужчины-зрители не сводили глаз со сцены. Женщины тоже смотрели с интересом, потому что на сцене, кроме девушек топлесс, были дивные юноши, и тоже, иногда, топлесс. Периодически зал взрывался аплодисментами. Феерия была в разгаре.
И только Эленвикторовна сладко дремала на своем стульчике, потому что она заплатила 110 евро за право поспать полтора часа в кабаре Мулен Руж.
Паузы заполнял комик, выступающий с куклой-марионеткой. Кукла изображала Альфа — фантастического персонажа популярного американского сериала. Говорил комик по-английски. Зал смеялся над его шутками, а громче всех хохотала Красотка Кэт, которая знала английский в совершенстве. Кэт заливалась серебряным смехом, эффектно закидывая голову назад, и потряхивая копной длинных волос. Марьиванна грустила, потому что она не знала английского и не понимала этого диалога комика с Альфом.
Когда Катька в очередной раз разразилась гомерическим хохотом, этот шум разбудил ЭВ. Она ничего не поняла со сна, с ужасом огляделась вокруг, и, сделав неверное движение бедром, завалилась со стула на пол. Марьиванна и Кэт помогли Эленвикторовне подняться.
Марьиванна что-то осуждающе сказала Красотке.
— Ну, правда, это очень смешно — попыталась оправдать свой гогот Кэт.
Подозрительная Эленвикторовна подумала, что Катино совершенство в английском, наверное, вовсе не совершенство, иначе она успевала бы и понимать шутки, и переводить их Вареникам.
А Марьиванна подумала, что Красотка Кэт, которая вместе с ними поклонялась Екатерине Медичи, тоже овладела искусством интриги и просто мстит Вареникам за ту интригу с сумкой. Поэтому смеется «в одного», а Вареники сидят с кислыми минами.
Комик ушел, смех прекратился, и Эленвикторовна опять погрузилась в сон.
Только в конце шоу Эленвикторовна проснулась и увидела главное. На сцене шел номер, в котором почти обнаженные тела девушек были украшены пушистыми розовыми лентами. Ленты эти шевелились от движений танцовщиц и напоминали Эленвикторовне гигантских розовых кальмаров. ЭВ обожала кислотный розовый цвет.
«Какая красота — эти розовые кальмары!» — воскликнула Эленвикторовна.
Позже, когда Эленвикторовну спрашивали, что ей понравилось больше всего в Мулен Руж, она отвечала: «Танец розовых кальмаров — лучшее, что я видела!»
ОТЪЕЗД ИЗ ПАРИЖА
…Двадцать пятого мая Малютка Роза повела группу на пешеходную экскурсию по Парижу. Было раннее утро, среда. Город жил своей обычной жизнью, а галоповцы прощались с Парижем.
Галоповцы посетили собор Нотр-Дам на острове Сите, старый рынок из «Чрева Парижа», и долго гуляли по Латинскому кварталу под аккомпанемент историй от Малютки Розы.
А потом автобус помчал их назад в Россию.
Экскурсия «Галопом по Европам» была построена таким образом, чтобы туристы посмотрели больше городов. Поэтому обратный путь пролегал по другим дорогам и другим городам. На обратном пути галоповцы посетили с экскурсиями города Реймс, Кельн и Стокгольм.
Пока автобус колесил по дорогам Европы, галоповцы вспоминали Париж, город, который был целью их путешествия и после лицезрения которого Илья Эренбург предлагал умереть.
СОФА О ПАРИЖЕ
Софочка смотрела в окно и ловила яркие кадры. Каждый день они проезжали по 600—700 км, и дорога располагала к размышлениям. Софочка анализировала недавние события, сводила дебет с кредитом. Приговор был суровым: Париж не понравился Софочке.
Софочка посетила уже несколько европейских стран, она видела города красивее Парижа, интереснее Парижа.
В Париже Софу огорчили «пылевые» сады и парки: все дорожки в саду Тюильри, в Люксембургском саду, в садах Версаля были посыпаны мелкодисперсным отсевом песчаника. Эта белая пыль налипала на обувь, садилась на одежду, проникала в нос. Приходишь в сад, в парк, в природу и дышишь пылью, поднимающейся из-под ног тысяч туристов. Наверно, это очень экономно, но некомфортно. Правильнее все-таки посыпать дорожки песком или мелким галечником, или гравийным отсевом.
Джоконда в Лувре не вызвала никаких чувств в душе Софочки, хотя Софа честно отстояла 10 минут напротив шедевра, покрытого бронированным стеклом.
Версаль Софу разочаровал.
Во-первых, фонтаны работают с перерывами. И если времени не очень много, турист рискует вообще не увидеть фонтаны в действии.
Во-вторых, деревья. Все деревья в Версале огорожены штакетником. Это понятно: французы пытаются сохранить деревья, чтобы народ не справлял нужду в исторических кустах, где, может быть, справлял нужду сам Людовик XIV. Но такой штакетник сильно снижает пафос от восприятия прекрасного.
В-третьих, пустые залы Версаля. Французы экономят на обслуге, поэтому в залах нет смотрительниц и по этой же причине нет мелких предметов, которые бы рассказали нам о характере и пристрастиях их владельцев. Только крупняк: мебель, ковры, люстры, камины.
Софочка припомнила, как восхищалась Античной лампой работы императрицы Марии Федоровны в Павловском дворце. Благодаря таким мелким вещицам в воображении возникает образ его владельца. А в Версале все комнаты похожи одна на другую. Кто тут жил, что любил, чем увлекался? Идентификация невозможна. Леша прав: в Версале уже не бродят духи королей, потому что им не за что зацепиться.
Нет, нет, от Парижа Софочка не в восторге. И не говорите мне больше о Париже никогда!
Софа развернулась, чтобы сфотографировать ветряки на другой стороне дороги, и увидела, что Света уснула, а Леша задумчиво смотрит в окно и улыбается каким-то своим мыслям.
ЛЕША О ПАРИЖЕ
Леша тоже вспоминал Париж.
Не смотря на внешний скептицизм, наш зодчий был романтиком в душе. Леше пришли на ум слова Хемингуэя о Париже, и он мысленно согласился с писателем.
Париж — это праздник, потому что по городу шатаются тысячи счастливых туристов, которые давно мечтали сюда попасть и наконец-то прорвались. Восторженные флюиды гостей создают поток эйфории, который настигает всех в Париже, кто жаждет этого праздника. Здесь все заточено под праздник: кафе, кораблики, башня Эйфеля, вкусные магазины, модные бутики. Этот город многонациональный и демократичный, здесь каждый чувствует себя своим. Здесь фасады Латинского квартала радуют глаз калейдоскопом эпох и культур.
Леша вспомнил свое первое знакомство с романами Ремарка, герой которых вечно шатался по барам Парижа и непрерывно что-то пил. Там была еще такая выпивка: аперитив — незнакомый для советского юноши напиток, что пьется перед едой, вроде бы для аппетита. Но герой Ремарка после аперитива ничего не ел. Потому что этот герой вообще никогда ничего не ел, только пил.
И в Париже Леша невольно искал глазами этого ироничного проникновенного паренька, образ которого запечатлелся в его сознании с восемнадцати лет. Или хотя бы внука этого паренька. Но не находил.
Зато у Леши созрели в голове две роскошных идеи по поводу фасадов его новых эскизных проектов и поэтому Леша считал свою поездку в Париж продуктивной. Этот город принес ему новые идеи, чего же больше желать?
КАТЯ И СВЕТА О ПАРИЖЕ
О чем думала Красотка Кэт?
Красотка листала фотографии на своем фотоаппарате. Кэт была довольна фотосессиями в Париже. Она думала о том, что таких интересных, нестандартных фотографий нет ни у кого. Все-таки она, Кэт, мастер постановки кадра!
Еще Красотка Кэт добрым словом вспоминала своего преподавателя английского Наталью Николаевну, которая так много внимания уделяла аудированию. Благодаря усилиям Натальи Николаевны, Кэт без труда понимала людей, с которыми она общалась по-английски во время Галопа по Европе.
А Светик?
Светик ни о чем не думала, она спала.
Светик уже успела обо всем подумать раньше.
Она была довольна поездкой, экскурсиями, впечатлениями, и, конечно, новыми нарядами: платьишками, джинсиками, сумочками, которые она насобирала в разных бутиках.
Светик любила повторять фразу «я — блондинка, мне все можно!» Но, на самом деле, это была бравада. Света была глубоким человеком, просто эта глубина в ней только начинала прорастать.
И благодаря этой глубине, Светик понимала, что самое главное в этой поездке, это, конечно, не новые джинсы, и не сумка-барабан. Самое главное — это то, что она путешествовала вместе с отцом. Отцовские шутки, его рассказы об архитектурных стилях разных зданий, его размышления о жизни, его отцовская любовь — вот то, что будет согревать Свету долгие годы.
МАРЬИВАННА О ПАРИЖЕ
Автобус несся по трассе. Вечерело. Галоповцы торопились на первый паром: Росток-Треллеборг, из Германии в Швецию.
Марьиванна прикрыла глаза и казалась спящей. Но МИ не спала, она думала. Марьиванна анализировала поездку и выбирала самое сильное впечатление от Парижа.
Картинки путешествия мелькали перед ее глазами.
Всплыла картинка, как они пили шампанское на Эйфелевой башне. Вареники не знали, что там подают шампанское, и очень обрадовались возможности «замахнуть» французское шампанское на главной французской высоте.
Надо сказать, что очень немногие туристы пили шампанское на верхнем площадке. По стоимости 80 мл игристого было равно билету на Эйфелеву башню: 10 евро. В общем, недорого. Двухэтажный караван-сарай «Шумахера» стоил 26 евро, и шампанское там не подавали.
Потом в ее воображении всплыл Монмартр: белоснежный собор Сакре-Кёр на вершине холма, вид на Париж с вершины, уличные музыканты у парадной лестницы, покупка картин у художницы на площади Тертр, маленький поезд, курсирующий по Монмартру.
Порадовало Марьиванну на Монмартре и несметное количество сувенирных лавок, где они купили палантины с видами Парижа, новые сумки для перевозки сувениров, и подарки для родни. Опять осувенирились по самое не хочу
А еще Марьиванне понравились истории, которые Малютка Роза рассказывала о кабаре «Проворный кролик» и о картине, которую осел написал хвостом, истории о художниках, поэтах, артистах Монмартра.
Марьиванна подумала, что Монмартр — это, наверное, сама душа Парижа.
ИНТЕРВЬЮ №367
Эленвикторовна обожала давать интервью воображаемым журналистам.
Наяву ЭВ обходила журналистов стороной, потому что опасалась, что ей зададут вопрос, на который она не знает ответа. Если ЭВ видела телевизионщиков на улице города, то переходила на другую сторону.
Но в своем воображении ЭВ постоянно отвечала на вопросы воображаемых журналистов. Она ощущала острую потребность сначала придумать эти воображаемые вопросы виртуального журналиста, а потом дать на них обстоятельный ответ. Поскольку ЭВ в глубине души считала себя математиком, она вела учет своим воображаемым интервью.
И вот на первой санитарной остановке после Кельна виртуальный журналист забрался к ним в автобус, облокотился на спинки соседних сидений, и поднеся микрофон к носу ЭВ, спросил: «Скажите, пожалуйста, что такое для вас Париж? Какая картинка у вас ассоциируется со словом Париж?»
ЭВ задумалась на секунду, потом вырвала микрофон из рук воображаемого журналиста, чтобы он не вздумал прервать интервьюируемую, и начала отвечать на вопрос.
Так родилось воображаемое интервью №367, которое мы здесь приводим в сокращенном виде.
Эленвикторовна стала перебирать в памяти кадры из недавних прогулок по Парижу: вот они с Марьиванной пьют шампанское на Эйфелевой башне, вот танцуют во французском бистро под аккомпанемент зажигательного баяниста, вот гуляют по музею Орсе, вот они едут на крыше автобуса по Парижу, вот они восхищаются ночной иллюминацией Эйфелевой башни, вот они разглядывают Парус в квартале Дефанс.
Это были прекрасные картинки, но каждая в отдельности не могла претендовать на главную картинку.
И тут Эленвикторовну осенило: кораблики!
— Кораблики Бато Муш — это моя картинка Парижа, — уверенно сказала ни в чем не уверенная Эленвикторовна.
— Почему именно кораблики? — спросил долговязый журналист.
Эленвикторовна снова задумалась. Эленвикторовна обожала все систематизировать, раскладывать по полочкам. Поэтому она сказала: «Во-первых,…».
И «Остапа понесло».
Во-первых, потому что на корабликах они катались в первый день приезда в Париж, а впечатления первого дня были самые яркие. Первое всегда запоминается лучше всего: первая двойка, первая любовь, первый день в Париже.
Этот день был очень насыщенный: парфюмерный музей-магазин Фрагонар, автобусная экскурсия по городу, обед на улице Риволи, башня Монпарнас, кораблики Бато Муш и вечерний Париж с посещением квартала Дефанс.
В квартале Дефанс Малютка Роза накрыла поляну прямо на бетонном ограждении парадной лестницы и галоповцы отпраздновали приезд в Париж. Туристы пили вино, закусывали плесневым сыром, и обсуждали впечатления первого дня. Заселяться в гостиницу они приехали около часу ночи.
Во-вторых, это была движущаяся картинка. Они плыли на «Мухах» по Сене, а вокруг них двигался Париж, как бы разворачивая все лучшее, что у него есть: фасады старинных зданий, башню Эйфеля, собор Нотр-Дам, мост Александра III.
Когда они ехали в экскурсионном автобусе, то тоже видели движущуюся картинку города. Но все-таки автобус — это не то. «Пальто не то». В автобусе ограничен обзор, картинка движется за стеклом, которое иногда зеркалит, мешают автомобили, что крутятся под носом, пахнет едой, которую все время грызут туристы и не видно неба надо головой.
На кораблике же ничто не мешает обзору, плещется водичка, и, вдыхая свежий речной воздух, гости обозревают окрестности. Картинки, одна лучше другой, выплывают из-за поворота реки.
В-третьих, там играла музыка. Французский аккордеон.
А может быть, это у Эленвикторовны в голове звучала музыка? Пока ЭВ была в Париже, у нее все время внутри играла музыка.
В-четвертых, был закат. Когда они садились на кораблики, было еще светло, как днем. А потом солнце начало садиться и по-особому освещать золотыми лучами фасады зданий, высвечивать одни детали, скрывать другие. И здания, и мосты Парижа заиграли по-особому в этих закатных лучах.
Парижу очень к лицу закат.
Потом закатное солнце прицепилось к собору Нотр-Дам, и устроившись в изгибе фасадной линии, висело так довольно долго, протягивая к галоповцам прощальные лучи.
В–пятых, была какая-то особая атмосфера, какая-то общность людей, которые собрались вечерком полюбоваться городом.
Общность эта объединяла людей по их отношению к Парижу. В кораблике ехали гости города, туристы из разных стран. Маловероятно, чтобы жители Парижа передвигались по Парижу на прогулочных корабликах.
На берегу Сены сидели и гости города, и сами горожане, которые пришли сюда отдохнуть после рабочего дня, посмотреть на водичку, подышать речным воздухом, перекусить или выпить вина.
Любовь к этому городу, интерес к городу объединяли людей, которые плыли на «круизнике» и людей, которые сидели на берегах Сены. И эта общность наполняла душу вдохновением, эйфорией. Между людьми происходил такой невидимый обмен какой-то особой нежной атмосферой, словно облако счастья висело над ними.
…Марьиванна с Софочкой, которые ехали на первом кораблике, потом рассказывали Эленвикторовне, что какие-то шутники на берегу Сены сняли штаны и показывали туристам свои задницы. Причем задницы были, так же, как их хозяева, разного цвета: темная и светлая.
«Неужели ты не заметила?» — удивлялась Марьиванна, — Мы все их видели. Люди смеялись. Кто-то с кораблика свистел им»
Эленвикторовна промолчала.
Она была близорукой с детства и лица людей всегда казались ей слегка размытыми. Может быть, она и видела эти две задницы, но приняла их за лица сидящих людей: белое лицо и черное, символ демократичного Парижа.
И, наверное, она помахала рукой этим милым лицам…