Крылья
В детстве Касьян Птахин, как и все мальчишки, мечтал о небе. Он часами мог лежать где-нибудь на полянке и, заложив руки за голову, наблюдать за полетом всего крылатого. Даже зеленая навозная муха приводила его в восторг. «Всё летает – возмущался мальчик, - а человек, нет!» И ему становилось очень грустно, но вспомнив, что не летает его любимая корова Марта, да и осел одноногого деда Василя, ему делалось легче. « Не летают, конечно, дома, телеги, машины и деревья… да много чего не способно к полету, но раз у меня такая фамилия, то я ведь должен летать?..» И он, вскочив на ноги, и подражая высоко парящему коршуну, раскинув худые руки, носился до изнеможения, скашивая ладошками желтые цветы зверобоя.
Часто он получал от матери тяжелые шлепки по острым ягодицам за то, что гниют под деревьями яблоки, переспела малина (мать не успевает одна), давно не метен двор… а его где-то черти носят. Касьян терпеливо переносил побои матери, а когда устанавливалось перемирие, то он дергал её за рукав и спрашивал, широко раскрывая небесного цвета глаза.
- Мам, а почему люди не летают?
Сорокалетняя женщина с огрубевшими от работы руками, на минуту задумавшись, отвечала:
- А Бог его знает, Касик. Кто-то ж должен и по земле ходить. Отец твой тоже хотел летать, а пришлось работать крановщиком.
- Мам, а от чего он умер?
- Разбился он, сынок… высоту любил твой папка, от того и разбился.
- А почему он упал на землю, если у него фамилия птичья?
Мать не отвечала. Слишком сложным для неё был этот вопрос. Свет пролил на это обстоятельство дед Василь, когда тот засидевшись в гостях, ударял кулаком по столу и набычившись хмельно гудел:
- Выпимши он был, выпимши. Ежели б не это дело, - дед Василь тыкал желтый прокуренный палец себе под клочковатую бороду, - то не оборвался бы твой папаня. Гер-рой, полез после смены за сигаретами на кран…
- А почему он все-таки упал на землю? – не унимался малец.
Гм-м, пойду я, однако… пока тоже не упал под стол, - и дед Василь убирался восвояси, скрипя деревянною ногой. Уже в дверях, обернувшись, добавлял: - Шутка ли, да в ём весу было считай центнер! Как же ему к земле-то не полететь. Она, кормилица, всё к себе притягиват…
« А я ведь не тяжелый» - думалось Касьяну. – Я не должен разбиться.
После этого он забирался на высокую черемуху и со страхом глядел вниз. Земля казалась далекой и недобро звала его в свои объятия, а небо было перед глазами, даже рукой потрогать можно… и он шагнул в него раскинув руки… Чувство полета было недолгим, но изумительным… Касьян зацепился лямками шорт за толстый сук и провисел на нем полчаса, пока его не обнаружили…
- Ох, ирод! Ты что же там делаешь?
- Висю, мам.
- Опять летать вздумал, да? Ну, счас, ты у меня полеташь! Счас полеташь!.. – она принесла большую перину из дома и, расстелив её, приказала:
- Лети! Давай лети! Расстегивай лямки!.. и лети!
- Не буду! Ты побьешь меня! – хныкал мальчик.
- А как ты хотел? Разве можно так над матерью издеваться?! Ты забыл ка прошлым летом я тебя еле отходила… надумал, стервец, с зонтиком прыгать с самой крыши!
- А я все равно буду летать! Я в летчики пойду!
- Пойдешь, сынок, пойдешь, а как же!.. Счас прилетишь на перину и пойдешь!.. – соглашалась мать, пряча за спиной тонкий прутик.
Прошло много лет. В небольшом городке С., что на левом берегу широкой сибирской реки, проходило яркое цирковое представление. Все жаждали увидеть знаменитого крылатого человека по фамилии Птахин. Говорили, будто у него псевдоним такой, но двое пожилых людей из первого ряда знали, что это его настоящая фамилия, определившая всю его дальнейшую судьбу. Зал бушевал от восторга, когда на манеж выбегал стройный голубоглазый молодой человек, а за спиной он нес два больших белых крыла., которые расправлялись высоко под куполом, придавая воздушному акробату образ парящей белой птицы.
- А он хоть за что-нибудь держится или так летат? – В страхе обращалась седовласая женщина из первого ряда к своему соседу, старику с деревянной ногой.
Старик, морщил гармошкою лоб и отвечал не сразу:
- Так просто не полеташь… Там всякие штуковины иметца для поддержки а евоные крылья до спины привязаны.
А в это время акробат складывал крылья и резко пикировал на зрителя, бросая их в дрожь и ужас, но тут же у самого низа, опять взмывал под самый верх купола цирка. Женщина бледнела и хваталась за сердце. Старик же убедительно доказывал ей, что видел все-таки эти тонкие штуковины для поддержки. А потом, перекрестившись, добавлял:
- А может и так летат!.. Бог его знат!