I
И ушел весь народ под землю, в самые глубокие катакомбы и пещеры
И не осталось на поверхности земли Русской никого из беззащитных и обездоленных
И опустели ипотечные дома и квартиры
И пыль осела на продукты в «Пятёрочках», «Магнитах» и других пунктах прикорма
И мутаген стал киснуть в цистернах
И иглы ржаветь от простоя
И услыхали тогда власть имущие щебет птиц непривитых
И возмутился один из них таким непотребством
И открыл было рот, чтобы выразить возмущение
И не успел он рот вовремя закрыть…
Ибо птицы – не беззащитные создания
И могут за себя постоять, если что!
II
И сказал тут другой власть имущий, что знает, где народ беззащитный прячется
И указал он под Землю Русскую, а потом и на вход в катакомбы глубокие
И поверили ему остальные
И взяли они по мешку макарон и по палке колбасы
И направились всем гуртом ко входу в подземелье
И жутко было им, но делать нечего
Ибо народ беззащитный и обездоленный возвращать надо на поверхность
И некому его вернуть, окромя них!
III
И подошли они к пещере глубокой
И увидели у входа труп с рыжими усами обглоданный
И ужаснулись они, и некоторые даже заплакали
И некому было их утешить
И хотели они было бросить спасение народа, недавно начатое
И бежать из Земли этой варварской
И забыть всё, как страшный сон на берегах лазурного окияна
Но силен был духом и волей предводитель отряда
И приказал он разжечь костры у входа и приготовить чаны с водой для макарон
Ибо был у него план хитрый, на народ русский рассчитанный!
IV
И заспорили тут эффективные менеджеры, кому костры разжигать и макароны варить
И ничего сами решить не могут, как обычно
И обратились они к предводителю по-старинке: рассуди нас приказом своим мудрым, что кому делать и как
И вздохнул предводитель, но деваться некуда
И приказал он одним костры жечь, а другим макароны варить
И отобрал он одного, самого смекалистого из отряда
И подошли они поближе ко входу в катакомбы
К народу обратиться с добрым намерением
Ибо на одном языке они с народом говорят, как им думалось!
V
И встали они прямиком у черного зева
И почуяли они сырость и холод русского подземелья
И липкий, беспощадный ужас пробрался в их светлые души
И сказал тут предводитель самому смекалистому,
чтобы крикнул он что-нибудь доброе народу, притаившемуся в глубине
И вышел тут самый смекалистый поперед предводителя
И крикнул в грозную темень:
- Эй, народ! Это я – Греф! Ваш кормилец! Помните, как в любой кризис мои кредитные карты и ссуды вас от голодомора спасали? А сейчас – что? Бросили нас и ушли втихаря, проценты не оплативши. Ай-ай-ай! Как не стыдно! Фу, такими быть!
И посоветовал тут предводитель самому смекалистому, чтобы поласковее с народом глубинным говорил
И сменил тут тактику самый смекалистый
И присел он на корточки, и вытянул руку, как бы призывая кого-то полакомиться
- Кути, кути, кути народ! Кути-кути-кути, хороший!
И дрогнула вдруг темень, и поплыла, и зашуршала
И выпорхнуло из темного зева полчище летучих мышей, чуть не сбив с ног предводителя и самого смекалистого
И плюнул тогда самый смекалистый в глубинную душу народа
И сказал он в сердцах: «Ну, ладно… посмотрим, как запоете потом!»
И отошли они на безопасное расстояние
Ибо план «А» провалился, а план «Б» был уже почти сварен!
VI
И подошли они к чанам с макаронным зельем
И понюхали традиционное кушанье глубинного народа
И сделалось им плохо, а самого смекалистого даже стошнило в чан
Ибо не привыкший он был к такому вареву, но делать было нечего
И подтащили они чаны ближе ко входу
И стали дуть и махать опахалами, чтобы аромат прямиком в черный зев проникал
И трудились они в поте лица, и многие даже выбились из сил, а народ всё не выходил
И казалось уже, что план «Б» провалился, но…
Вдруг темень содрогнулась, заскрежетала и завизжала
И понеслась на них, сбивая чаны, стаей крыс разных мастей
И дрогнул отряд под натиском злобной массы
И разбежались власть имущие по кустам, а кто проворнее был - на возвышенности залез
Ибо с крысами шутки плохи, это не беззащитный и обездоленный народ!
VII
И когда все крысы выбежали из катакомб, собрал предводитель отряд на решающий штурм
И взял каждый из них по палке колбасы
И, крепко сцепившись за руки, пошли они в самое сердце подземелий
Ибо там притаился беззащитный и обездоленный народ
И шли они долго, и шли они в темноте и страхе
И было им холодно и жутко
И молились они Всевышнему, чтобы помог им вернуть народ на поверхность
Ибо всякая власть от Бога, а власть без народа – не власть вовсе. Для кого же тогда законы писать!
VIII
И вот последний из отряда исчез в темном зеве
И опустела поверхность Земли Русской, не стало на ней и власть имущих
И не нужна стала пропаганда, и не нужна стала Дума, и СМИ не нужны стали
И вообще как-то пусто сделалось на Земле Русской, только птички щебечут себе и щебечут
Ибо птичкам - что с людьми, что без людей – всяк хорошо!
И когда голоса власть имущих стали едва различимы на поверхности
Тут и вышел народ беззащитный и обездоленный из близлежащего лесочка
И подошли они всем гуртом ко входу в катакомбы, и посмеялись от души
И завалили они вход в подземелье большущим валуном
Ибо так дела все делаются на Земле Русской испокон веков!
Аминь!