* * *
Неделю Стася не виделась с Мишей. Все обещания, которые она дала подругам во время их подготовке к олимпиаде теперь она старалась исполнить самым лучшим образом. Она гостила и ночевала у всех девчонок, приглашавших её к себе. Они не могли не заметить эту перемену:
- Стася, что-то случилось? – время от времени спрашивала то одна, то другая девушка.
- Ничего не случилось! Просто с этой олимпиадой мы так долго не виделись, что теперь я стараюсь наверстать упущенное! – примерно в такой манере отвечала им Стася.
Девушки претензий не имели и потому с более подробными расспросами не лезли.
Ну, а Миша так был увлечён новой любовью, что перемену в поведении Стаси даже и не заметил. При каждом удобном случае он созванивался с Таней, после школы старался, как можно скорее добраться до дома, чтобы поболтать с ней по «Скайпу». Нет, к Стасе он охладел молниеносно, как будто не было олимпиады, как будто не провожал он её домой после обморока, как будто не было этих поцелуев по утрам перед школой. Кстати, поцелуев действительно после его возращения из Петербурга не было. И Стася была этим довольна.
Конечно, время от времени, особенно на большой перемене, он подходил к ней, пытался заговаривать с ней, как прежде, но, как правило, всё портил звонок от Тани (она довольно-таки быстро выучила его расписание):
- Извини, мне Таня звонит… Может…
- Ничего-ничего! Не сбрасывай! Поболтайте! А я пойду в класс.
Уже перед сном Стася говорила себе, что должно пройти время, что ей надо перебеситься. Это обязательно закончится, убеждала она себя в том, что примет эту Мишину любовь, эти его отношения на расстоянии. Возможно, ей даже со временем понравится эта Таня, возможно, они даже познакомятся, если Миша привезёт её в их город. Да, и любовь её, наверное, со временем пройдёт, и воспринимать её она станет, как нечто глупое, детское, наивное и несбыточное. Размечталась девочка!
Но каждое утро, каждый новый школьный день всё так же начинался со злобы, иногда большей, иногда меньшей. Иногда она даже начинала огрызаться родителям, чего раньше за ней не водилось:
- Может, что-то случилось? – тревожилась перед сном мама.
- Наверное, это возраст сейчас такой, - пытался успокоить её отец.
И мама успокаивалась. Потому что на следующий день Стася вела себя, как раньше, как самая примерная девочка и доченька на свете. Хотя материнское чувство всё-таки чувствовало что-то такое…. А что такое так себе и объяснить не могла.
Стасе и самой казалось, что эти олимпиады были в прошлом учебном году. Время так неожиданно сжалось и ускорилось, что казалось, будто за неделю пролетает целый месяц. А ведь ей ещё надо было готовиться к экзаменам. Кстати, это тоже было одной из веских причин, которая помогала ей игнорировать Мишины приглашения.
- После школы не хочешь немного пройтись по району?
- Ой, нет! Мне надо учебники штудировать, я совершенно не готова к математике. Может, на выходных?
- Не, на выходных не получится, я в пятницу вечером уезжаю в Петербург…
- В сидячем вагоне?
- Конечно. Я не могу просить у родителей денег на плацкарт, а, тем более, на купе. Летом устроюсь на работу, чтобы иметь свои накопления.
- Отличная и правильная идея! Летом она к тебе приедет?
- Скорее всего, да. Как только в университет поступит. До этого момента, может, мы с ней у неё там за городом жить будем. Таня говорит, что её родители дадут нам ключи.
- Что ж, я вас поздравляю!
Ближе к пятницам Стася старалась, как можно реже попадаться Мише на глаза. Ей было очень стыдно, но видеть его счастливый взгляд, чувствовать его нетерпение, его желание, как можно скорее уйти из школы, чтобы сорваться на вокзал, было невыносимо. Неужели настоящие друзья так поступают? Неужели она и правда дружит и любит его бескорыстно?
Эти два вопроса постоянно мучили её перед сном. Она долго вертелась, долго не могла заснуть и, самое главное, никак не могла найти на них ответы…
* * *
А Петербург Мишу до сих пор не покорил. Хотя Таня и, нужно отдать ей должное, прикладывала максимум усилий, чтобы влюбить Мишу не только в себя (тут она одержала безоговорочную победу!), но и в её город. Она показывала ему свои многочисленные альбомы, рассказывала истории про каждую фотографию, к которым Миша проявлял хоть малейший интерес. За выходные, за эти два денька с небольшим, они старались увидеть как можно больше мест, как и из путеводителей, так и из личного Таниного списка, но… Миша Петербург уважал, но не полюбил.
«Ничего, - успокаивала себя Таня, - прошло ещё слишком мало времени. Он обязательно почувствует то же, что и я». Да, и опять же, они были не туристами, прежде всего они были возлюбленными! И, прежде всего, Мишу интересовали не здания, ему хотелось восполнить двухнедельную разлуку поцелуями, объятиями, близостью и всем-всем тем, чего им обоим не хватало в виртуальном общении и многочасовых телефонных звонках!
Таниным родителям Миша понравился. Они познакомились через две недели после того, как Миша собственно стал встречаться с Таней. Таня переживала из-за того, что это случилось так скоро, но выхода у неё не было. Родители очень скептично относились к такого рода знакомствам, они ещё до конца не переварили увлечение их дочери промышленным туризмом. А Миша вообще ни разу не знакомился с родителями какой-либо девушки (Стася не в счёт), для него это был первый раз. Но всё прошло нормально, в тесном семейном кругу. Стоило Мише рассказать о том, что он попал в Петербург благодаря Всероссийскому туру олимпиады по истории, как родители тут же успокоились – мальчик, кажется, умненький. Миша заметил, что родители Тани успокоились, и сам тоже расслабился и стал вести себя куда более естественно. В общем, знакомство удалось и родители были не против того, чтобы ребята проводили время в их дачном домике. Да, и просто, чтобы виделись!
Мише нравилось, что они никак не могли наговориться. Время пролетало слишком быстро: казалось, что Таня всего два часа назад встречала его на Московском вокзале, казалось, что впереди им предстоит обсудить и увидеть так много всего, но… внезапно случался вечер воскресенья. Снова слёзы, снова долгие прощания, снова мысли о том, что нужно пережить какие-то две недели (сарказм!), чтобы снова быть вместе. Мысли, помогавшие пережить непростую ночь в сидячем вагоне. «Если бы не Таня, разве решился бы я на такое приключение?» - этот вопрос Миша задавал себе постоянно, едва только его нога оказывалась на платформе родного вокзала. А эти сонные, тяжёлые уроки в понедельник… ведь никто из учителей даже и не подозревал, что Миша ездит в Петербург, некоторые даже укоряли его, мол, вместо того, чтобы отоспаться, небось в компьютер играет!
Да, что учителя, даже одноклассники до конца не знали историю Мишиных отношений! Они думали, что Таня из их города, просто из другого района. Это вполне вписывалось в историю про знакомство на олимпиаде. А то, что в некоторые понедельники Миша на первые уроки приходит, скажем так, не форме, тоже понятно… дети уже выросли и всё уже прекрасно понимали и сами практиковали! Дело-то молодое…
Единственной, кто знал всю историю досконально, была Стася. Миша даже попросил её не рассказывать никому о том, что Таня из Петербурга, но Стася и без этой просьбы особым желанием делиться с кем-нибудь и переживать эту историю ещё раз, не горела.
Родители Миши были не в восторге от этих отношений исключительно по экономическим причинам. Нет, они конечно без лишних уговоров давали деньги на билет, «на покушать», но папа, иногда всерьёз, а иногда, как будто бы и шутя, замечал, что можно было бы найти девушку и поближе. Хотя в минуты хорошего настроения иногда нет-нет, да, и вспоминал свои мимолётные знакомства. Мамы, конечно, при таких «воспоминаниях» рядом не было. Нет, в целом родители были не против: помогали собирать вещи, иногда даже встречали на вокзале, сочиняли записки в школу, если видели, что сын после непростой ночной поездки выглядит и чувствует себя неважно.
Оставалось дождаться лета. Там будет обязательно полегче и попроще. А ближе к осени они обязательно что-нибудь решат.
* * *
В конце концов, Стася выбрала жизнь. Решила, что дружба, их хорошие, укрепившиеся за время подготовки к олимпиаде, отношения не стоит рвать из-за внезапно случившейся любви. Миша ничего не знал о Стасиных чувствах, не видел, как она на него смотрит, как с ним разговаривает. Мужчины, а уж тем более юноши, такие невнимательные, такие прямолинейные и простые, пока не скажешь им напрямую, чего от них хочешь, они не поймут и не раскусят даже самые очевидные и неприкрытые намёки!
«Изменились ли мои чувства, моё отношение к нему, могу ли я его обвинять в измене или чём-либо ещё?» - задала себе однажды утром Стася такой вопрос. И, ответив «нет», не найдя аргументов, которые смогли бы изменить её точку зрения на данную ситуацию, она её отпустила и приняла, как данность. Да, Миша влюблён, но и мне он нравится, и он мне дорог.
«Имею ли я право включиться в борьбу за него? Имею ли я право отбить Мишу у Тани? И, если да, то, как мне это сделать, какие у меня перед ней преимущества? Только лишь в том я имею преимущество, что мы рядом живём и ходим в одну школу?» - озвучив для себя эти вопросы, Стася тут же осеклась, сделалось дурно. Как она могла подумать о подобной мерзости? Как она смогла озвучить это? Даже в тиши своей комнаты. Это нечестно не только по отношению к себе и Мише, это мерзко по отношению к Тане, которая никогда не сможет достойно и адекватно бороться за своего возлюбленного, если кто-то захочет стать её соперницей.
«У меня может быть много недостатков….Да, Боже мой, у меня много недостатков, но на тропу подлости и интриг я никогда не встану!»
«Даже если я одержу верх в этой борьбе, долго ли я буду ликовать и радоваться тому, что Миша стал моим? У меня было столько месяцев… Боже мой, столько лет, чтобы соблазнить, охмурить, заинтересовать – он выбрал другую. Этой другой хватило нескольких часов, чтобы влюбить его в себя. Значит, она априори лучше меня… или же у неё есть качества, которыми я пока не наделена или они у меня находятся в зачаточном состоянии. В данный момент я не имею права быть его девушкой. Не имею права отравлять его жизнь, быть помехой его счастью!»
«Всё будет так же, как и прежде. Я буду его самой верной, самой первой помощницей. Нравится ли он мне? Безусловно. Хочу ли я быть с ним? О большем я не смею и мечтать!»
«Возможно, мне нужно дорасти, дожить до определённого уровня, устранить свои несовершенства. И я к этому готова! Готова становиться лучше! Готова быть рядом и ждать. Готова быть свидетелем его счастья. Готова разделять с ним его горе и разочарования. Готова видеть его любым. Я готова ко всему!»
«Возможно, если б я кому-то рассказала об этом, то этот кто-то счёл меня малолетней дурочкой. Возможно, этот кто-то был бы и прав. Но я… не могу поступить иначе. Я безоговорочно уверена, что это правильно, что я не могу отдать своё сердце кому-то другому…»
«Миша, я люблю тебя!»