Всем детям,
не имеющим настоящей – сельской – Родины,
посвящается...
Моей малой Родине -
деревне Дубок Сланцевского района Овсищенской волости, -
посвящается...
Моим дедушке и бабушке,
а, точнее, моим Ванечке и Любочке, -
посвящается...
КАК ДОЖДИК НАЧИНАЛСЯ...
Большой рассказ маленького человека.
ГЛАВКА ЧЕТВЁРТАЯ.
Первоклассный друг,
или Когтевидная география.
В нашей Деревне всё бывает - и жук свистит, и бык летает. А ещё облака плавают. И вот по небу плыли облака, причём перистые, причём когтевидные. Какие-какие? Ну вот похожи на звериные когти - и всё тут. Это они, видно, по мою душу.
Стыдно признаться, друзья, но я никогда не мог понять: как это облака «плывут», если воды в небе нет? Это ж не речка, не море, даже не бассейн, даже не... шланг. И потом – ведь нет у облаков ни рук, ни ног, чтобы плыть кролем, брассом или баттерфляем. Нет – как нет. А они плывут... Хотя, если позадуматься, то небо – это большое голубое море, только вверх ногами!..
Однажды я не справился с ответом заданного на дом параграфа «Виды облаков и атмосферные осадки». Вы, наверное, уже успели заметить, что пишу я правильно, а вот с воздушной оболочкой Земли разобраться никак не могу (да и с Историей что-то напутываю, обратили внимание?). Дело было ещё зимой, а отдуваться пришлось летом! У всех каникулы, у всех, даже у двоечников, даже у учителей, а у меня...
Вот так, слушая хлопотливых ласточек, сижу я себе на завалинке с (не поверите!), с (не смейтесь!), с (пожалейте!) ... учебником географии на коленках, которые после намеднего не совсем удачного абордажа древовидной соседской черёмухи итак были все в ссадинах. А тут ещё и учебник – что соль на рану! Да и сама эта География (интересная, кстати, вещь, да не кстати летом) вцепилась в меня, что кошка, когтями – стыдно, мол, не знать меня, учи меня!
Между прочим, чтоб уж не мне одному мучиться, отгадайте, пожалуйста, стихотворную загадку:
Есть ли, дети, одеяло,
Чтоб всю Землю укрывало?
Чтоб его на всех хватило,
Да притом не видно было?
Ни сложить, ни развернуть,
Ни пощупать, ни взглянуть?
Пропускало б дождь и свет,
Есть, а вроде бы и нет?
На подсказку и не надейтесь. За подсказки ставят двойки или выгоняют из класса. Хотя я подсказывал редко (а если быть совсем честным – почти никогда), в основном подсказывали мне, за что и страдали.
Больше всех страдал мой верный друг, Сенька Торопцев по прозвищу Синька-Левша. Вообще-то я зову его «первоклассный друг». Да потому что мы с ним с первого класса дружим! Уже целых шесть лет, представляете?! Раньше и знать друг друга не знали – Сенькины родители не местные, распределились в наш леспромхоз после окончания Лесотехнической академии в Ленинграде. А теперь мы с Сенькой – не разлей вода в самом буквальном смысле этого выражения. Мы однажды так здорово сцепились (да-да, друзья тоже ссорятся, главное потом мириться поскорей да поискренней) из-за того, что не могли решить, кто первым будет запускать «Летучего дьявола» (того самого воздушного змея, который раздербанил цепной пёс Скоробей), привезённого Сеньке родителями из какой-то поездки куда-то (ну не разбираюсь я в заграницах!). В моём первоклассном друге заговорили буржуйские собственнические инстинкты; я же давил на то, что настоящий друг сперва поделится с другим настоящим другом, а уж потом вспомнит о себе... Уж так мы с Сенькой сцепились, что нас не могли расцепить, даже окатив из ведра холодной колодезной водой. Но, как говорит моя бабушка, замнём эту историю для ясности.
Сенька Торопцев (напомню, он же Синька-Левша) – интересный малый, надо сказать. И имя у него интересное. Тут сошлось всё: он и вправду торопливый, да ещё пишет левой рукой, потому почерк всегда непонятный, а сам весь в синих чернилах – и рукава рубашки, и нос, который он с усердием трёт, выводя свои загогулины, и левое ухо, которое он с не меньшим усердием чешет, когда волнуется. А волнуется Сенька всегда. Если бы у него не было уже; такого интересного прозвища, мы бы его с ребятами называли, наверное, Волнушка Ложная. Сами судите: волнуется – ага, всю дорогу волнуется без повода – ага, такой же округленький и розовенький – ага. Но удачному Сенькиному прозвищу суждено было стать ещё более удачным, и благородным впридачу.
На одном из уроков литературы наша Полина Васильевна (она же Полина Василь-ль-на) говорит:
- Давайте, ребята, сегодня знакомиться с самым народным из всех русских писателей – Николаем Семёновичем Лесковым, и с его преинтересной повестью о Русском Характере – «Левша».
Глаза у Полины Василь-ль-ны, что совсем не соответствует её возрасту, живые, прыткие, так и бегают хитрыми, но ласковыми огоньками, а вот двигается она – ну как утюг, честное слово. И при этом всегда очень долго и загадочно описывает в воздухе своими длинными руками в кружевной кофте какие-то красивые, но непонятные фигуры. Так вот, пока она плавными кружевными движеньями выводила словосочетание «Русский Характер» и поправляла портрет Николая Семёновича, ребятня из нашего класса, все, даже девчонки (а они у нас такие глупые, даром, что деревенские) успели провести интересное сравнение, от которого постепенно, по несколько человек, начали всё громче и нестерпимей прыскать от смеха. Спина Полины Василь-ль-ны (сама же учительница была занята «созерцанием искры гения в глазах русского классика») не была довольна таким нашим поведением, да и не могла понять, «чем оно, собственно, вызвано». На это мы не смогли ей ничего ответить, потому что к тому времени, как «гений народного слова» висел таким образом, чтобы «лицезреть наши внимательные, кроткие лики», мы уже хохотали до слёз, махая руками во все существующие и несуществующие стороны света (не так красиво, как Полина Василь-ль-на, ну что же), нещадно охлопывая крышки парт, лихорадочно колотясь лбами в плечи соседа по парте (в моём случае это был как раз Сенька), или просто роняли головы на руку и держались за больные от надрывного хохота животики. Все. Кроме Сеньки. Синьки-Левши...
Зато потом мы однокашника нашего с уважением стали звать Сенька-Лесков. Теперь наша Ложная Волнушка всегда ходит с гордо поднятой шляпкой. Классик, значит. Гений. Так-то...
Эге-ге-х, полететь бы на шаре с Сенькой и с Коротышками из придуманного писателем Носовым Солнечного города, поторопить тучевые облака. Долететь бы до тропосферы – кухни погоды, посмотреть – что там готовится.
Идея! Нет. Гениальная идея! Надо тоже придумать, но не город, и не Солнечный, а деревню, и Тучевую, или, в крайнем случае, Облачковую. Годится!
Ну что, мисс-мадам Когтевидная География, принимай экзамен!
С чего начать? Какие бывают облака, говоришь? Так... Во-первых, пористые . Это такие большие, пухлые облака, а внутри поры – дырочки, значит. Как в шоколаде «Слава». Мне его всегда родители из Ленинграда привозят. Такая большая чёрная картонная коробка, а на обороте написано: «Шоколад (пористый) «Слава». Десертный горький шоколад. Изготовлен из сахара и какао-бобов. Ароматизирован ванильной эссенцией. Срок хранения 6 месяцев». (Ну да сохранность этой «ванильной эссенции» мы с Сенькой всегда обеспечивали!) Да, горький, зато шоколадный и весь в дырочки, которые упоительно так лопаются во рту. Не понимаю только: как это – «шоколад десертный». А какой же он ещё бывает?..
Дальше. Слоёные. Это как пирог. Или торт. М-м-м, Сенькина бабушка такие пироги с жирной морской рыбой печёт (тоже родители Сенькины достают – мойву там всякую, даже палтуса!). А торты лучше у моей бабушки выходят. Наш семейный фаворит – «Слоёный полководец» (догадались, кто?). А Сенька всё колобки на сметане рекламирует, да в космополиты-предатели меня записывает. А я ему с обидой вот что в сердцах сказал:
- Да ты защищаешь свои колобки, потому что... Потому... Потому ты сам как сметанный колобок!
И тут у Сеньки его румяные, будто с запечённой корочкой, щёки и правда раздулись как у колобка, и он с трудом, пыхтя от праведного гнева, прошипел:
- А ты тогда... Ты... Знаешь, кто ты?..
- Кто?!
- Ты...
- Ну кто я?!
- Ты... Интернационалист! Вот кто ты есть!
- Дурак! Мы все – интернационалисты. Так положено.
- Тьфу ты... Запутался...
А потом тут же, опустив головы и смотря друг на друга из-под бровей, а всё же улыбаясь, одновременно подали друг другу руки и с упоением, которое бывает только при сладком, как торт «Наполеон», перемирии, трясли их добрые пять минут. До сих пор вспоминаем, как неделю у обоих плечи болели...
Ну вот. Слоёные облака. А ещё, ещё... Какие там? Вспомнил! Кучеватые. Нет... Тучеватые. А-а-а, тучевые ... Во-о-о-о! Вот они-то мне и нужны. Вот их-то я и жду...
Продолжение следует...
ПРИМЕЧАНИЕ от автора!
Название "Главкам" дано по очень похожему принципу, уже встречавшемуся на страницах детской литературы - а именно: в рассказе Валерия Медведева "Капитан Соври-голова".
Автор настоящего произведения не берётся сказать, что первое предстало его (её) внешнему (или внутреннему) взору - собственная фантазия или знакомство с хорошей советской детской литературой. В любом случае, всё новое - это хорошо забытое старое...