Лонг-лист международного литературного конкурса «История любви». Опубликован на сайте Олега Чувакина «Счастье слова». 2019.
Реализм с фантастическим допущением.
*****
Я давным-давно мечтала, чтобы в моей маленькой комнате было огромное зеркало: от пола и до самого потолка. Сегодня утром желание вдруг сбылось. Папа с грузчиком из мебельного магазина притащили и установили долгожданное зеркало! Кручусь перед ним, меняя платья и туфли. Вечером в ДК музыкальный вечер «Золотые саксофоны», договорились с подружкой Галкой сходить.
Овальные часы на стене показывают 17-00. До семи часов уйма времени.
Позвонила по телефону Галка:
– Женя, я хочу пойти в сиреневом, ты не против?
– Нет, что ты? Ты облегчила мой выбор. Я тогда буду в голубом.
С Галкой мы дружим с первого класса музыкальной школы. У нас много не только общих интересов и увлечений, но и одинаковой одежды и обуви. И всегда, когда идём куда-то вместе, обязательно уточняем, кто и что наденет, чтоб не оказаться, как двое из ларца.
– Зайдёшь за мной? – спрашивает Галка, – я опять провожусь с причёской. Тебе-то хорошо.
Да, мне хорошо. У меня никогда не было ни плойки, ни бигуди, ни фена, ни лаков для волос, как не было и необходимости в них. Чтоб соорудить праздничную, да и любую другую причёску, надо просто вымыть голову, расчесать волосы, они подсохнут и сами лягут, как надо. Опять мысленно благодарю за переданную наследственность свою бабушку, на которую, как утверждает мама, я очень и очень похожа, особенно пышными кудрями. К сожаленью, ни бабушки Поли, ни деда Степана уже нет в живых. Они, как в сказке, прожили много лет и умерли в один день. Бабушка долго болела, утром не стало её, а у деда сердце остановилось днём. В старом альбоме сохранилось несколько их фотографий. На одной, довоенной, маленькая тоненькая бабушка Поля в светлом платье в мелкий горошек. На ногах белые носочки и босоножки. Была же мода! Самое примечательное – толстая длинная коса, спускающаяся с плеча до самых колен. И бусы! Центральная бусинка крупная, круглая, и за ней в обе стороны идут продолговатые мелкие. Надо поискать фотографии, посмотреть, давно не видела.
В ДК в огромном танцевальном зале с высокими белыми колоннами с потолка свисали крутящиеся стеклянные шары, на которые со стен светили разноцветные мигающие лампы. Сбоку у сцены красный лакированный рояль.
Диджей объявил:
– Золотой саксофон. «Море любви и нежности».
Люблю саксофон и могу слушать его бесконечно. Прикроешь глаза и представляешь: или бескрайнее блестящее море, или небо в облаках, или жёлтую тихую осень, – да мало ли чего. Здесь, в огромном зале с особой акустикой впечатление было совсем другим, чем когда слушаешь дома, в маленьком пространстве. Помню, в музыкальной школе учительница по специальности очень часто проводила уроки в большом зале. На рояле! Обычно так делается перед концертами или экзаменами, чтоб отработать все нюансы и оттенки музыкального произведения. В небольшом кабинете на пианино их слышно не так ярко.
Ведущий коротко рассказал о бельгийском музыканте и скрипичном мастере Адольфе Саксе, который изобрёл новый инструмент. Зазвучала следующая пронзительная мелодия «Ностальгия»…
Наслаждались музыкой, танцевали. И вдруг организаторы вынесли на сцену большущего, просто огромного жёлтого медведя и предложили поучаствовать в необыкновенном конкурсе. Надо сделать хоть что, но связанное с саксофоном. У кого получится интереснее всех, по мнению присутствующих, тот и получит в подарок мишку.
Посмеялись над экспромтом стихотворения о саксофоне. Один парень сообщил, что в Москве, на Тверском бульваре, в доме номер девять продаются разнообразные саксофоны. Другой рассказал о джазе и изобразил этот джаз в микрофон.
– Мне тоже мишка нравится, – сказала Галка, – пойду и я поучаствую.
С интересом прослушали маленькую лекцию об известных саксофонистах: Нельсоне Рэнджелле, Эрике Мориентале, Игоре Бутмане и Владимире Преснякове.
Жёлтый мишка смотрел в зал выпуклыми стеклянными глазами. Так захотелось, чтоб у меня в комнате поселился этот громадный весёлый зверь. И я решила попробовать… Вышла к микрофону:
– Эту мелодию обычно играют на саксофоне, но я попробую на рояле. «Под небом Парижа». Для вас.
*****
Антон учился в Политехническом институте. На выходные всегда приезжал в свой небольшой городок к родителям и друзьям. На этот раз приехать было просто необходимо: через три дня у Антона день рожденья, который он всегда отмечал дома. А сегодня решили с бывшими одноклассниками, Димой и Пашкой, сходить в ДК.
– Ну, что, скромный ты наш, подружку завёл? – начал обычную тему весельчак и балагур Пашка. – Вот не пойму я, учишься в таком большом городе, не в ПТУ. В институте, где сотни умных красивых девчонок. Неужели никто не нравится? Скучно же одному?
Антон молчал, терпел, пытаясь не обращать внимания.
– Ты слышишь? Скучно тебе? Не переживай, мы подсуетимся, найдём тебе здесь кого-нибудь. У моей Катьки есть подружки, у Димкиной Ольги тоже.
– Отстань! – не выдержал Антон. – Никого не надо искать. Это должно само произойти. Случайно и неожиданно. Да некогда мне, сессия скоро.
– Ты эту случайность будешь ждать до пенсии. Надо действовать. Димка, скажи ему. Мы ведь изволновались все. Тебе какие девчонки нравятся? Говори, чтоб мы знали, каких искать. Димка, у Ольги есть свободные подружки?
– Не спрашивал, – буркнул спокойный, немногословный Дима, продолжая дремать в кресле.
– А ты спроси, друг погибает, а ему хоть бы хны, – не унимался Пашка.
– Пашка! Всё. Тема закрыта, – перебил Антон. – Никакого сводничества. Это должно произойти само. Вдруг! Понимаешь?
Народа в ДК оказалось много. Встретили немало знакомых парней и девчонок, общались, танцевали, смеялись. Что-то рассказывал ведущий, в конце зала и в шуме разговоров было непонятно. И вдруг услышали рояль. Всем знакомая мелодия зазвучала вживую, а не из огромных колонок. Музыка завораживала, звала. Все невольно начали продвигаться поближе к невысокой сцене, откуда доносились звуки. Антон увидел блестящую красную открытую крышку лакированного рояля, девушку с распущенными длинными волосами. Тонкие пальцы едва касались клавиш.
Раздались аплодисменты и крики:
– Ещё, пожалуйста. Ещё что-нибудь! Браво!
Она заиграла снова. Что? Названий Антон не знал. Это было попурри из хорошо знакомых мелодий. Наступила тишина.
– Мишку ей! Её приз! – потребовали из зала.
Ведущий вручил огромного лохматого зверя невысокой девушке.
Антон пробрался к ней сквозь толпу, неожиданно для себя, смело сказал:
– Привет! Разрешите помочь вам доставить это животное по месту его дальнейшего проживания? Он тяжёлый, вам не дотащить. И приглашаю вас на танец.
– Хорошо, спасибо, – согласилась девушка, усаживая мишку на банкетку у рояля, – по поводу танца, – его не объявили, и музыки пока нет.
– Разве? – удивился Антон. – Тогда познакомьтесь со мной, пожалуйста, и скажите, что вы играли самое первое?
– Женя, – улыбнулась девушка. – Первое было «Под небом Парижа».
*****
Шли домой вчетвером. Галка, я, наш новый знакомый Антон, который нёс четвёртого – мишку. Вдвоём с подружкой мы бы его, точно, не дотащили, такой он был большущий. Проводили Галку, поднялись на мой третий этаж. Антон усадил зверя на диван.
– Женя! У меня через три дня день рожденья. Приглашаю. Форма одежды походная. Поедем на мотоцикле смотреть уток.
Я растерялась:
– Мы же почти не знаем друг друга. Так сразу…
– Как не знаем? Уже два часа, как знаем. Завтра вечером ты свободна? Погуляем, познакомимся ближе. Я приду.
*****
Сидим с Галкой в парке. На улице лето. Июнь. Мы окончили первый курс института, впереди месяц отдыха и свободы. Ещё недавно мечтали, как его проведём, но с появлением Антона планы изменились. Оказалось, что учимся с ним в одном институте: мы перешли на второй курс, он на последний. Целый год ходили по одним коридорам, сидели в одних аудиториях, жили в рядом стоящих общежитиях, – и ни разу не пересеклись.
Сегодня с подружкой обошли уже несколько магазинов, выбирая подарок Антону на завтрашний день рожденья. В книжном, наконец-то, купили серебристую ручку в таком же серебристом футляре «BOSSMAN».
– Пошли в «Детский мир», – предложила Галка, и я с радостью согласилась. У нас два любимых магазина: книжный и детский. Долго ходили от одной витрины к другой, разглядывая разнообразные яркие игрушки. И вдруг на верхней полке я увидела куклу в золотисто-голубом платье и шляпке, из-под которой струились волнистые длинные волосы.
– Ой, смотри, до чего же красивая! У нас с тобой никогда такой не было, – с сожаленьем сказала я. – Хочу такую! Но поздно, я уже девочка большая.
*****
Рано-рано утром, ещё не поднялось солнце, Антон заехал за мной на мотоцикле.
– Ты один? – удивилась я, – больше никто не поедет смотреть уток? У тебя же день рожденья, я думала, будут гости, друзья.
– А зачем нам кто-то? Там надо себя вести очень тихо. Ладно, Димка молчать может. А Пашка? Представляешь, Пашка и тишина, – это просто несовместимо. Да и места там мало, все не поместимся.
Ехали долго. С асфальтированной трассы свернули на узкую грунтовую дорогу, потом на еле виднеющуюся в высокой мокрой траве тропинку. За небольшой поляной показался водоём. Недалеко от берега, в воде, стоял построенный из веток маленький то ли домик, то ли сарайчик.
– Это что? Кто там живёт? – не поняла я.
– Это скрадок. В нём никто не живёт. В нём надо скрываться, чтоб не пугать уток. Его охотники построили. Сейчас мы туда проберёмся, и будем ждать, – тихим голосом пояснил Антон.
Из привязанного к багажнику рюкзака он достал болотные сапоги, переобулся, положил в карман ветровки фотоаппарат.
Я растерянно посмотрела на лежащие в воде почерневшие доски, по которым надо было добираться до скрадка; потом на свои кроссовки.
– Почему ты не предупредил? Сапоги надо было, – расстроилась я.
Антон усмехнулся, довольный. Наклонился, шепнул мне в ухо:
– А я специально не сказал, вот, – легко поднял меня на руки и шагнул в воду, – обними меня крепче, а то уроню…
От неожиданности обхватила его шею, и первый раз близко-близко увидела изумлённые смешливые серые глаза, в которых отражалась я…
…Была оглушительная тишина. Такой никогда не бывает в городе. Ждали недолго. Неожиданно из прибрежной травы вспорхнула серая птичка. Тут же за ней вторая.
– Вот и они. Утки, – сказал Антон тихонько, чтоб их не напугать.
– Какие маленькие! – удивилась я. – Вон ещё две. И ещё…Опять две.
Утки летали парами. Плавали парами. Смотрела, и непроизвольно глаза наполнились слезами. Как поднимается рука, чтобы выстрелить? Наверное, никогда не пойму и не смогу оправдать охотников.
Медленно всходило солнце. Оно словно запуталось в лапах высоких сосен на краю поляны. Уток становилось всё меньше. Вскоре они и вовсе исчезли в высокой траве, которая росла прямо в воде.
Антон вынес меня на берег, держал на руках. Почувствовала его осторожные губы на шее и замерла, закрыв глаза.
– Я тебя поздравляю с днём рожденья! – вдруг сказал он.
– Тебя ведь надо поздравлять?! – не поняла я.
Антон поставил меня на землю, вытащил из рюкзака и протянул большую коробку:
– Ну, не смог не купить для тебя. Не знаю, почему.
В коробке лежала кукла в золотисто-голубом платье и шляпке, из-под которой струились волнистые волосы.
– На тебя похожа. Женька! Предлагаю с сегодняшнего дня наши дни рожденья отмечать всегда вместе. До конца жизни. Если к твоим годам прибавить мои, получится ровно сорок. Нам с тобой пошёл сорок первый год. С днём рожденья. Ты согласна с моим предложением?...
Я прижала к себе куклу.
Антон ждал.
Посмотрела на него. Удивлённая. Растерянная. Счастливая.
–…да…да…
Долго стояли, обнявшись, молчали, смотрели на воду, в которой отражались солнце и плыли в никуда кучерявые облака. Высоко-высоко в небе появились две белые дорожки. Рядом, близко-близко. Реактивные самолёты сегодня тоже летели парой…
*****
…Смотрю в потолок. Мне кажется, вижу страшный сон, который вот-вот закончится. Я проснусь в любимых руках самого лучшего мужчины на свете – моего мужа. И впереди такая большая и счастливая жизнь.
В палате комиссия врачей. Они долго трогают мои руки, ноги. Говорят непонятные слова. Что-то спрашивают, отвечать не хочу. Не хочу ничего. Перед глазами, как в немом кино, мелькают кадры. Наша свадьба. Всего семь дней назад. Гости, подарки, поздравления. Первая общая съёмная квартира в городе, где мы будем продолжать учиться. Счастье день и ночь. Пакет молока и красные яблоки в сумке. Визг тормозов машины, удар. Яблоки катятся по дороге…
Не чувствую ноги. Не могу пошевелить рукой. Не могу ничего. Ко мне никого не пускают, но и видеть не хочу никого. Принесли пакет и записку от мамы с папой. Попросила передать, чтоб не приезжали: не пустят, да и ехать им сюда около пяти часов, потом обратно. Если что, – муж здесь, Галка.
…Пошёл третий день. Как серый калейдоскоп: обход, врачи, уколы и процедуры, санитарка приносит на подносе еду и уговаривает поесть. По руке ползёт муха, и я не могу её согнать…Не могу поправить волосы, которые мне мешают. Что-то надо с ними делать. Придётся обрезать накоротко. Жалко…
К вечеру в палату вдруг зашёл Антон.
– Привет! Как дела? Я тебя люблю и мне без тебя скучно. Так что выздоравливай быстрей.
Молчу.
Он достал контейнеры с едой, фрукты, свежую клубнику.
– Ты знаешь, жена нашего профессора Белоцерковского работает здесь. Он помог. Я буду приходить вечером и до утра. Будем жить здесь вместе. Пять пар было, сразу из института, голодный. Сейчас поедим.
Разложил на тумбочке сырники, бутерброды с ветчиной и солёными огурцами.
– Тебе вот бульон, варёная курица. Что ты молчишь?
Смотрю на него сквозь слёзы:
– Уходи.
– Щас. И не подумаю. Не будешь есть, и я один не буду. Умрём от голода вместе, и сорок один год нам не исполнится.
*****
…Шестой день. Изменений никаких. Устала. В голове всё чаще мысль: зачем? Зачем я? Для чего? Не даёт покоя пожилая санитарка. Только выдаётся свободное время, приходит в палату.
– Сегодня подслушала у ординаторской. Всё с тобой, девонька, будет нормально. Главный так и сказал. Эта болезнь проходит, не скоро, но ты ведь молодая. Справишься. Я вот тебе рассольничка принесла, давай-ка покормлю, пока твой-то красавец не пришёл. Ты уж его жалей. Мы-то бабы сильные. Всё преодолеем. Утром твой-то с главным спорил сильно. Настырный он у тебя, мужик! Вышел от него довольнёшенек. Хорошо будет всё. Ребятишек ещё народите. Ешь, давай, сил набирайся.
Знаю, не отстанет.
Рассольник вкусный…
Вечером пришёл Антон с Димой и носилками.
– Сейчас домой поедем, – сказал весело.
– Как домой? – не поняла я.
– Так. Тебя на выходной отпустили. С главным врачом договорился, разрешил. Там Газель ждёт, тихонько доедем, а в понедельник утром, перед учёбой, мы тебя обратно до пятницы привезём.
Кажется, дома не была целую вечность. Какая ж это радость: просто быть дома!
– Как ты договорился? Таких ведь не отпускают.
– Других, может, и не отпускают. А ты такая у меня одна, особенная, – говорит он и целует меня в лицо, глаза, губы…
– Особенная, – повторяю с горечью.
– Конечно. Я главному так и сказал. Посмотрите, какие у моей жены шикарные волосы! Надо их вымыть, расчесать, как следует. Кто и как это в больнице сделает? Так что сейчас будем наводить марафет. Я шампунь купил твой любимый.
*****
…Уже три месяца. Три месяца процедур, массажей, лечебной физкультуры. Часто приходят в больницу девчонки из группы. Каждую неделю приезжают их нашего небольшого городка родители. По вечерам вместе с Антоном нередко появляется неугомонный и шумный Пашка:
– Привет, Женька! Всё прохлаждаешься? Лодырь ты и тунеядец! Пока твой дорогой еду готовит, давай-ка в шашки или шахматы рубанёмся. Держи, – протягивает мне шашку, всовывает в руку, сжимает несколько раз пальцы. Потом моей рукой двигает фигурки по клеточкам доски. Ругается, что не помогаю ему.
– Женька, не филонь! Может, в лото хочешь поиграть, так я принесу.
Потом достаёт из кармана колоду карт, хитро подмигивает:
– В дурака умеешь?
Заталкивает мне в руку несколько карт, я смеюсь, рука падает вниз, но карты не рассыпаются. Я их держу!
*****
Полгода, каждую пятницу, Антон забирает меня домой. Моет, переодевает, приводит в порядок и расчёсывает волосы. Я очень рада, что их не пришлось обрезать. Научилась играть в шашки, шахматы и дурака; держать ложку и кружку.
Первый раз встала на ноги. Потрясающее ощущение: могу видеть не один потолок и стены! Моя любимая Галка проводит у меня много времени. Занимаемся у нас: скоро очередная сессия. Вероятнее всего, её буду сдавать и я, благодаря Галке и Антону.
*****
Выписали из больницы. Чудо, но сдала сессию. Решили с Антоном съездить домой к родителям. Дима вёз на своей машине, как хрустальную вазу, не торопясь, объезжая каждую неровность и ямку на дороге.
…Не была в своей комнате больше полгода. Нашла старый альбом с фотографиями. Вот она, та, довоенная... На ней бабушка в светлом платье в горошек. Коса…Бусы… Смотрю и нахожу что-то неуловимо знакомое. А ведь меня могло бы не быть. Совсем. Никогда. Если б… не настырный характер бабушки и не поддержка и любовь деда.
После войны дед много лет упрямо выхаживал мою бабушку. Возил по больницам, пансионатам и санаториям. Благодаря ему она начала ходить. Приговор врачей был категоричным: детей не будет, да и рожать нельзя. Но вышло по-другому. Есть моя мама! Есть я!
Заплетаю себе косу. Медленно подхожу к своему огромному, от пола до потолка, зеркалу. Сравниваю фотографию и отражение…Похожа, очень.
Почему судьба распорядилась так несправедливо, что нам не суждено было встретиться в этой жизни? Каким был дед? Какая ж ты была, бабулечка Поля?!
*****
…Стрелки больших овальных часов на стене вдруг замерли на 15-30, и всё быстрей и быстрей закрутились в обратном направлении. Я словно попала в какой-то вихрь или водоворот. Перед глазами промелькнула табличка-хлопушка, которой щёлкают перед началом дубля или кадра при съёмке фильмов.
Кадр 1.
… На стене тикают ходики с гирькой на цепочке. На отрывном календаре июнь сорок первого года. Молодая девушка в светлом платье в горошек смотрит в маленькое зеркало. С плеча спускается толстая длинная коса.
– Полинка! – в окно заглянула подружка Зойка, – давай быстрее, на фильм не успеем.
Поля торопливо надела белые носочки, босоножки. Ещё раз оглядела себя в зеркале.
Фильм в село привозят каждую субботу. Девчонки торопятся в клуб, выбирая тропинки, где меньше песка. За поворотом улицы слышится мычание коров, изредка щёлкает кнут. Гонят домой стадо с пасева. Полинка с Зоей прибавили ходу, чтоб не повстречаться с ним, а то можно попасть в облако пыли. У клуба на полянке собрались девчонки и парни. Ждут кинопередвижку из соседней деревни, её всё нет и нет.
Зойка тихонько толкает Полю, шепчет:
– Стёпа...приехал.
Кадр 2.
Степан Сайко до службы в армии жил на соседней улице. Весной вернулся, поступил куда-то учиться в район, в пятнадцати километрах от села. К родителям приезжал по выходным. По субботам и воскресеньям на подворье Сайко с самого утра и до позднего вечера кипела работа. У Степана ещё были два брата. И вот они вместе с отцом уже достраивали большой новый дом. В селе как-то принято, что огород в основном обихаживают женщины. Хорошо, если в семье есть дочка, помощница матери. В семье Сайко общепринятых традиций не придерживались: дочек не было. Мать любили и жалели. Поэтому всю работу: будь то прополка огорода, мытьё полов, полоскание белья на речке, – делали все вместе. Кто-то пробовал посмеиваться над парнями, но со временем просто втихушку завидовали хозяйке дружной семьи Наталье. Матери взрослых дочерей мечтали о зяте из семьи Сайко. А парни заводить свои семьи пока не торопились.
Кадр 3.
– Стёпа приехал, – зашептались девчонки, незаметно прихорашиваясь. Когда Степана провожали в армию, Поля училась в школе, и он тогда уже казался ей взрослым. Вот и сейчас она не обратила внимания на его появление. Ну, приехал. Ну, работящий, спокойный, молчаливый. Не красавец, обычный. Ну, иногда смотрит внимательно, долго. Может, просто так.
Машины с киномехаником всё не было. И тут Степан на виду у всех вдруг подошёл к Поле:
– Отойдём, поговорим?
Та смутилась, кивнула. Спустились по тропинке к речке. В воде плавали и крякали утки: белые, серые, с голубыми полосками на крыльях.
– Полинка, я долго думал и решил. Ходить вокруг, да около не буду. Мы немаленькие, давай договоримся. Если к моим годам прибавить твои получится ровно сорок. Представляешь, нам вместе уже сорок первый год идёт. Нравишься ты мне. Осенью после уборочной приду свататься. А это, чтоб помнила всегда.
Достал узенькую коробочку, вынул из углубления золотистые бусы. Центральная бусинка большая, круглая; по обе стороны от неё продолговатые, мелкие.
– Это тебе.
Кадр 4.
…С отрывных календарей падают листочки, сгорают, не долетая до земли. 41-й год, 42-й…43-й…44-й…
Кадр 5.
Степан вернулся в сорок пятом. Три долгих и тяжёлых года местность находилась под немецкой оккупацией. Перед отступлением фашисты сожгли несколько улиц, забрали с собой оставшийся скот, угнали в Германию 26 молодых ребят и девчат. От нового, недостроенного до войны дома Степана не осталось ничего.
Те, у кого сгорели дома, выкапывали землянки и жили в них. Там Степан нашёл мать с младшим братом. И Полинку, которую сразу и не узнал. Ей пришла похоронка на отца, умерла мама. Сама Поля, похудевшая и простуженная, остриженная под мальчика, сильно кашляла и с трудом ходила на опухших ногах. Вчетвером проговорили всю ночь. А на утро Степан на руках принёс Полинку в сельсовет и потребовал, чтобы председатель их немедленно расписал.
Вернулся с фронта отец Степана и брат. Неслыханное и редкое счастье: вся семья в сборе после ужасной войны. Начали расчищать своё подворье, собрались строить новый дом. У Полинки появилась большая дружная семья, у матери Степана долгожданная дочка.
Кадр 6.
Даже в самые жаркие июльские дни вода в речке холодная-холодная. Начинается она далеко в вершине с многочисленных ключиков, бьющих из земли сквозь белый песок. Речка по колено, шириной шагов десять. На мокрых мостках женщины и девчонки полощут бельё, невдалеке плавают утки. От села берег пологий, песчаный; противоположный – крутой, засаженный высокими подсолнухами.
Степан легко поднял на руки худенькую тонкую Полинку, вброд перешёл речку. Заходит солнце, освещает только огромные жёлтые шапки подсолнухов.
– Скоро у нас день рожденья, – говорит Степан, обняв жену, уткнувшись лицом в её золотистые короткие волосы, – столько из-за войны пропустили. Ну, ничего. Впереди у нас с тобой много дней рождений. Будет у тебя коса, длинная, как в сорок первом. Будешь ходить, будет у нас куча деток. Будем жить долго и счастливо, и умрём в один день. Согласна? – смеётся он.
*****
…Закончились кадры.
…Исчезла кинохлопушка.
…Стукнула дверь.
Стрелки на овальных часах показывают 16-30. В комнату вошёл Антон, обнял меня, поцеловал.
– Ты знаешь, Женька, совершенно случайно в ювелирном магазине увидел и не смог не купить. Показалось, что тебе очень-очень подойдёт.
Из узкой коробочки вынул золотистые янтарные бусы. Надел мне на шею перед огромным, от пола до потолка, зеркалом. Улыбнулся, довольный.
– Классно!
Смотрю на себя в зеркало. Я непривычная с заплетённой косой, которая спускается вниз с плеча. Обычно я распускаю волосы, и они волнистым водопадом льются вниз. Мне очень нравятся бусы. Центральная бусинка большая, круглая, а от неё по обе стороны продолговатые, и каждая последующая всё мельче, мельче, мельче…
2019.