Я научу тебя летать!

 
   Юра проснулся  рано, потянулся, улыбнулся,  но остался лежать в постели.  На несколько мгновений  он замер, затаив дыхание и зажмурив глаза от ярких  солнечных зайчиков, плясавших  на его лице.  Лёгкий ветерок прокрался в комнату через балкон, поиграл шёлковой портьерой, поласкал щёку, шевельнул копну каштановых волос.  Душа  испытывала  восторг оттого, что сегодня праздник. Он так долго ждал этого дня! Сначала они ждали втроём: он, маменька и отец. В этот день Юра должен был пойти в первый класс. Потом маменьку забрали на небо ангелы, а Юре принесли от неё письмо. А он, пятилетний, не мог его прочитать. Пришлось срочно браться за букварь. А потом папу внезапно  отправили в длительную командировку, от которой отец не мог отказаться. Он был военный. Юре грозил детский дом или школа-интернат, от которого  мальчик отказался. И вдруг отец перед отъездом привёл в их большой дом чужую тётю.
-Мой золотой сыночек! Как я рада нашей встрече!- довольно громко и по-хозяйски  смело  почти пропела она.- Зови меня guestledi, Guestgentlewoman!  You speak english?!- с кубанским акцентом произнесла  чужая женщина.
    Отец  немного напрягся, но добродушно рассмеялся: «Тогда уж пусть зовёт тебя гастарбайтер! У нас вся молодёжь знает это слово!».
-Нет, тогда уж точно гастледи  Вумен!
-Ну,  гастледи,  не будем устраивать дешёвого спектакля!  Сын, ты остаёшься на попечении этой  тёти, - сказал отец, бросив взгляд на часы. - Она умеет хорошо готовить и стирать. Слушайся её. Я буду временами наезжать, а Первого Сентября я обязательно приеду. Прощай! – он поднял сына на руки, крепко обнял,  прижав к себе, поцеловал и ушёл, не оглядываясь.

    Сегодня по календарю  Первое Сентября! Отец, наверное, уже дома! Юра вынырнул из-под одеяла и, перескакивая через ступеньку,  побежал  по лестнице на первый этаж, распахнул двери спальной комнаты отца  и замер на пороге: на папиной постели спала гастарбайтер.
- Стучаться надо! – недовольно сквозь сон  произнесла леди Джентльвумен. – Собирайся на каторгу! Пардон, в школу.  Завтрак на столе.

      Праздника в школе в этот день не получилось. На линейке первоклассников он шёл в строю последний, один. Пара его заболела.  Учительница целовала всех детей, кто дарил ей цветы. У Юры букета не было. В классе место ему досталось за последней партой. Перед тем как войти в кабинет, Юра машинально перекрестился. Маменька говорила, что школа – это храм, где дарят знания.  Одноклассники  покосились на него и с усмешкой зашушукались, а потом все три урока сторонились. Он чувствовал себя  белой вороной.  Молча сидел один, даже на переменах, когда все дети хвастались друг перед другом новыми айфонами и троллили Юру:  у него был старый, кнопочный телефон.  На классный час пришёл священник. Его пригласили на встречу во все первые классы. Он поздравил детей с праздником, благословил на учёбу, подарил каждому маленькую иконку преподобного Сергия Радонежского, а потом вдруг попросил Юру помочь ему подержать медное ведёрко с водой. Священник маленьким венчиком окропил  святой водой детей и учительницу и сказал,  что именно через окропление  человек получает  всесильную  благодать Божию. Все дети оживились, радостно вытирая  ладонями мокрые лица,  заулыбались. Священник поинтересовался, какие молитвы дети знают. Все вдруг замолчали и посмотрели на Юру. 
-Дружок, выручай класс!  Прочти молитву, какую знаешь,-  дружелюбно сказал служитель церкви и улыбнулся. За весь день это были первые тёплые слова, которые услышал Юра.
-Можно, я СПОЮ молитву, - попросил мальчик, не заставляя себя упрашивать.

- В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть,
Одну молитву чудную 
Твержу я наизусть …
        Юра пел благостно и красиво любимую молитву своей маменьки. Класс замер от неожиданности, когда услышал  высокий, чистый, душеспасительный  голос мальчика, над которым они полдня потешались.  А Юра видел только маменьку, он пел для неё и радовался, что она всё-таки сдержала слово  и пришла на его первый школьный праздник.
 
    После уроков  он два часа просидел с вахтёром школы на солнцепёке, ожидая, когда  за ним придёт его Джентльвумен. Домой без родителей его не отпустили.
-Ордынцев, чего сидишь?! Почему домой не идёшь?!- весело крикнула ему Сергеева Света, его соседка и теперь уже одноклассница. Они с мамой проходили мимо школы, возвращаясь  с какого-то праздника. У Светы  в руках  были  воздушные шары, а у мамы - коробка с тортом.
-Жду леди Вумен.
-Это мачеху что ли? Да она перепутала детсад со школой. Вспомнит о тебе вечером.
-Юра, пойдём с нами! Доведём тебя до дома, - сказала Светина мама. Она сдала  его с рук на руки  леди Вумен и рассказала,   какой он молодец, как прекрасно пел, заслушались  все  родители, которые стояли под открытыми окнами школы, ожидая своих детей. 
-Праздничный обед на столе, ждёт тебя! Можешь пригласить  своих гостей и приступать к трапезе. Я  загораю  и купаюсь в бассейне. У меня тоже гости. Жаль  пропускать последние тёплые денёчки  лета. Как освободишься, присоединяйся к нам. Ждём-с! – сказала леди Вумен, энергично жуя жвачку, и послала ему воздушный поцелуй.
-Она  уже «навеселе», - подумала мама Светы Сергеевой, прощаясь с мальчиком.

      Юре самому  хотелось  бы искупаться в бассейне, но пришлось довольствоваться душем в ванной. Жара, действительно, стояла африканская. Переодевшись, он зашёл в столовую, где с утра работал сплит.  Стол был заставлен яствами, но накрыт на одного человека. Юра быстро добавил ещё два прибора: для маменьки и для отца. Включил на компьютере видео-кассету с записями их семейных праздников. Немного подумал и наполнил продуктами свой прибор и маменькин.  Юра всё делал быстро, мысленно общаясь  с ними обоими и уплетая съестное за обе щеки.  Он чувствовал близость маменьки и ожидал приезда отца. Ещё не вечер, отец объявится! На душе было легко, светло и солнечно, пока его мысли тонкого уровня не были заглушены неприятным разговором, доносившимся в комнату. Леди Вумен и её гостья сначала безудержно смеялись и громко разговаривали, как если бы находились по разным краям колхозного поля, хотя сидели в шезлонгах  почти рядом. А потом  начали  говорить о нём и его отце. Они сплетничали! Юре даже не пришлось прислушиваться, приоткрытая дверь балкона  выходила прямо к бассейну.

-Ну, леди Вумен, не зря тебе все наши бабы завидуют. Пью за тебя! Отхватила себе супер муженька, настоящего ягуара! Я  слышала,  ягуар – это большая дикая кошка, грациозная и изобретательная. Его красивой шубе можно позавидовать. Внешне твой ягуар неотразим!Красавчик! Рядом с ним я себя ощущаю анакондой.  Анаконда – это змея, способная проглотить целого мужчину. Жаль, что все ягуары моногамные.
-А тебе что за дело до  страданий, что мой ягуар моногамный?
-А почему он только твой? Штамп в паспорте ничего не значит. Сама говорила, что у вас свадьбы не было, и плакалась, что у вас и брачной ночи не было. Даже когда он приезжал на месяц в отпуск, то жил в комнате сына.
-Это потому, что он скучает по сыну. Он мне в загсе так и сказал, что любит Родину и сына. Ему в командировку надо было срочно уезжать, в длительную. Родни нет, он же детдомовский.   Опеку оформлять – канительное занятие, он так сказал. А загс – дело одного дня. Он в ресторане с друзьями был, зашёл на кухню  поблагодарить повара. А когда узнал, что этот повар я, да ещё и деревенская, то так и сказал: «Вы мне нравитесь! Приглашаю Вас в загс!».

      Подруга опять ржачно засмеялась.
-Да ты не леди Вумен, ты – леди Деревня, необразованная и неотёсанная! Он тебя просто использовал! Надо было потребовать месячное содержание, уже бы и счёт свой в банке имела! Знаешь, сколько гувернанткам нынче платят?! А ты за бесплатно дрожишь над его сынком! «Мой золотой сыночек!» - передразнила она свою соперницу.
-Подруга, заткнись, а?! Чего ты лезешь в мою жизнь? Завидуешь? Так и скажи. Мальчик просто молчаливый и медлительный. Он мне иногда напоминает черепаху. Идёт, идёт,  остановится, поразмышляет над  чем-то, а потом опять идёт. Я его лишний раз и окликать боюсь.
- Да видела я его сейчас.  Он тебя в грош не ставит! Прошёл мимо тебя как мимо пустого места. А ты полдня на кухне вкалывала, праздничный обед  ему готовила. «Он же голодный придёт!».  Черепахи по полгода могут не пить и не есть!  Захочет жрать, поныряет по кастрюлям, найдёт что-нибудь съедобное. Ничего страшного, если  еда при такой жаре и испортится. Черепахи падаль едят, не умирают. Я  своих поросят только так воспитываю.

-Вообще-то, ты права.  Он непробиваемый, как панцирь черепахи. Мне с ним трудно. Однажды он целый месяц пролежал в больнице на обследовании, так я душой отдыхала.  А он там с медсестрой  за этот месяц, прикинь,  букварь весь выучил, чтобы прочитать маменькино письмо, которое она перед смертью ему написала.
-Во-во! Наконец-то до тебя дошло! Можешь из него вообще сварить суп черепаший. А приедет твой офицер, скажешь: «Ничего не знаю, так и было! Одни косточки остались!» - и она, довольная собой,  опять ржачно расхохоталась.

    Юра напрягся, он целую минуту ждал ответа  леди Вумен, но не услышал ни слова. Он бросился наверх, на крышу, про себя повторяя  сказанное  Сергеевой Светой слово: «Мачеха! Мачеха! Мачеха!».
    А леди Вумен ничего и не собиралась говорить. Она просто скинула свою подругу в бассейн, пинком придав ей ускорение, и зашипела, как змея Анаконда:
- В-о-н из моего дома!
    Юра забрался на крышу двухэтажного родительского дома и с ужасом глянул вниз. Было высоко  и … страшно падать. Он не знал, как дальше жить.  Юра  представлял себя ангелом. Хотелось подпрыгнуть, взмахнуть руками, как крыльями,  и полететь. Хотелось полететь к маменьке. Она бы поняла, пожалела, подсказала, как дальше жить.  Он чувствовал себя несчастным, потерянным  щенком, которого никто не любит и которого все пинают.  Сверстники   троллили, считая его белой вороной, мачеха вообще захотела  сварить из него суп, отец так и не приехал, хотя обещал. Юра чувствовал себя совершенно одиноким  на этой Земле. Не было груди, на которой мальчик  мог бы поплакать. Не было плеча, к которому он мог бы прислониться.

- Не прыгай, не губи душу! – услышал он рядом чей-то голос, но никого не увидел.
- Что значит «не губи душу»?
- Душа погибнет и не сможет вернуться обратно на землю, а в космосе не встретится с твоими близкими, которые улетели на небо.
- А ты кто? Почему я тебя не вижу?
- Я Ангел, мечтающий стать   небесным воином. И твой друг.
- Меня зовут Юра. А у ангела имя есть?
- Есть. Меня зовут Алексей, цесаревич Алексей.
- ЗдОрово! Ты нравишься моей маменьке!  Она сейчас живёт на небесах. Маменька  написала мне письмо, просила,  чтобы я вырос похожим на тебя. У меня на столе стоит твоя фотография. А я смогу стать твоим другом? Рядом с тобой хорошо. Тепло и спокойно.
- Да, мы подружимся. У тебя просто дух ещё слабый, поэтому  твоя душа меня не видит.
- Меня обижают, а я не могу за себя постоять, - после недолгого молчания откровенно признался Юра.
- Ты будешь сильным и смелым. Я подарю тебе крылья. Они дадут тебе ощущение воли. Ты будешь летать.
- Как птицы?! Как небесные ангелы?!- обрадовался мальчик.
- Нет, просто как люди. Есть люди с крыльями за спиной.  У меня тоже были крылья, когда я был мальчиком.
- А у тебя душа сильная?
- Да. Сейчас – да. Я знаю, чего хочу. Хочу, чтобы в моей России все люди были счастливы.

-Ангел, смотри, внизу мой отец! Он идёт по дорожке к дому! Он обещал вернуться именно сегодня, и Он вернулся! Отец, я здесь! Я здесь!!! - закричал радостно Юра, распростёр руки как крылья  и …  шагнул в пустоту.
      Отец и леди Вумен хором крикнули ему: «Не прыгай!!!». Но было поздно.
Леди Вумен в страхе закрыла лицо руками, умом и сердцем обвиняя себя во всём происшедшем. Отец  побежал к дому, готовый поймать на лету сына.
 
    А сын действительно летел. Как в замедленной киносъёмке, плавно опускаясь на землю, парил  вместе с Ангелом, который успел схватить его за руку. Юру переполняли чувства лёгкости, радости, счастья ... Отец поймал сына на руки, обнял, крепко прижав к себе.  Он слегка пошатнулся, но сохранить равовесие и  устоять на земле ему помог Ангел. Отец и сын  почувствовали себя в  центре животворящего источника  тепла и доброты. Рядом с ними дышал кто-то невидимый третий.
- Это маменька!- обрадовались они вместе.