Наш Островной еще называют осиным гнездом подводных лодок в Заполярье. Никогда не думал, что придется служить здесь. Сам я из Нижнего. После школы в речное училище поступил, а практику на нефтеналивном танкере проходил. Перед самой службой успел сходить до Астрахани пару навигаций судовым вахтенным мотористом. Но потом повестка, медкомиссия, все дела… Через три дня на призывной прибыл, подруга моя повисла на плече, рыдала! Впереди три года разлуки. Погрузили нас в автобус, и прощай вольная жизнь речника!
В поезде пели песни да потягивали втихаря портвешок, еще не осознавая, что ждет впереди. Я еще мог представить в общих чертах будущую службу, в военном билете в графе «воинская специальность» значилось «матрос-моторист». Но другие, например, сибирский паренек, чуть ли не из самой тайги, охотник-промысловик, сам не понял, как так вышло. Предположил, что из-за дочки начальника леспромхоза, который решил, что они друг другу не пара, задействовал связи, чтобы тот отправился подальше и надолго.
Все мы разные и одинаково подстриженные оказались в Кронштадте, где учебная часть по подготовке специалистов для подводного флота. Дни летели незаметно. После подъема – построение и строевая подготовка. Казалось, от старательного топота наших матросских ботинок сотрясались стекла в ближайших домах. После обеда и адмиральского часа заводили в классы на теорию. И так каждый день до отбоя…
Выпустились поздней осенью. На последнем построении зачитали приказ о распределении младших специалистов по флотам. Я отправился в Заполярье на базу подводных лодок. К ледяным воющим ветрам, через бушлаты пробирающим до костей, швыряющим в лицо колючий снег, надо было еще привыкнуть. Когда на верхней вахте стоишь, непонятно, что к чему приморожено. Еле слышно, как на дальнем рейде пробивают склянки. Значит, скоро конец вахты: спущусь в лодку отмечусь у вахтенного офицера, напьюсь горячего чаю и лягу спать на второй ярус. В подлодке тепло, негромко гудят электромоторы, пощелкивает в многокилометровых трубах, опутавших ракетный крейсер, из бортового радио разносится по отсекам голос командира… Лодку готовят к выходу на боевое дежурство. Это будет мой первый дальний поход. Все идет по плану.
На АПЛ время летит незаметно. Дни и ночи сливаются в одну большую вахту. Кажется, только была команда на погружение, на «рабочую» глубину пятьдесят метров, как снова на всплытие, и мы возвращаемся домой в свое гнездо. Смена экипажа, сдаем лодку и якобы на отдых. На самом деле в казарме тоже идет флотская служба: уставы, строевая, вахты. Ночь – целые сутки, и так почти до весны. Иногда думаешь, что она навсегда. Фонари даже днем горят. Северное сияние, переливается красным и зеленым, а по утрам во время пробежки все озаряется золотистыми всполохами. У нас на Волге природа предсказуемая, по расписанию. Наступает первый весенний месяц, и все вокруг осторожно просыпается. Мартовский ветер начинает разгонять сизые тяжелые тучи, и, словно протиснувшись в чуть приоткрытую дверь, робко выглядывает солнце.
В Островном все по-другому. Международный женский день встречаем в гарнизонном клубе при свете. Прекрасного пола как всегда не хватает, в основном офицерские жены или вольнонаемный персонал. Легкая разминка в буфете с бокалом газировки. Наши бляхи с якорями на белых парадных ремнях горят огнями отраженных ламп большой люстры, гюйсы отутюжены, ботиночки надраены до зеркального блеска… Вспомнился такой же праздник в Нижегородском речном училище, где мы, будущие выпускники, без бушлатов и шинелей, запросто выбегали на свежий воздух курить, смеяться, делиться впечатлениями о девушках, приглашенных из текстильного техникума, а с вечерней Волги тянуло весенней прохладой.
Весна в Заполярье больше похожа на зиму, и только в самом конце из-за низко висящих облаков вдруг брызнет солнце. Припорошенные снегом, мрачные бурые, рыжие со снеговыми шапками вокруг вершин скалистые горы вмиг преображаются, искрясь ослепительной белизной. Мы же радуемся окончанию надоевшей полярной ночи и в бушлатах, нахлобучив бескозырки, отпрашиваемся в увольнение, если так можно назвать простое устное разрешение дежурного офицера ВЧ. Тут на острове обходятся без всяких увольнительных записок. А куда здесь пойдешь? Вокруг плещется вечно холодное море, внизу у причалов отдыхают после походов засыпанные снегом подводные атомные крейсера. В городе нет парков и скверов. Только меж домов на скальном грунте поднимались высокие сорные растения, ходящие волнами под ветром, с редкими вкраплениями бессмертника, полевой ромашки и одуванчика. На центральной площади с битым асфальтом и бетонным матросом на фоне серпа и молота, в одной из облезлых жилых трехэтажек расположился продмаг. Загрузившись в нем, двинулись в горы. Там несколько тихих лощинок, укрытых нависшими скальными породами и потому невидимых с суши. Расположившись на почерневших мшистых обломках, вытащили запретное пиво, консервы… Солнце, поднявшись, стало нещадно палить. Мы скинули бушлаты, фланелевые рубахи, тельники и просто легли на мох любоваться легким безоблачным небом. Если бы не синие полосы снега на дне лощины, то нашему полярному лету можно было бы верить! На первый взгляд природа здесь сурова и однообразна. На улицах ни одного деревца, разве что перед горсоветом торчит из мерзлой земли пара низкорослых деревьев с корой в глубоких трещинах и со стволами, скрученными в спираль. Но за городом в низинах успевала созреть крупная черника. Мы набирали ее для нашего кока, а он угощал экипаж пирогами, а на десерт – черничный морс. Только солнце упало за сопку, как через два часа после сумерек снова поднималось из-за горных вершин широкой ярко-красной полосой.
В заливе суетится плавмаруся, наша ремонтная мастерская на воде, тарахтит ее дизель, натягивая тросы кормового крана. Видимо, что-то нашли и стараются поднять с грунта… Проревел басом пароход «Вацлав Воровский». За ним из распахнутой клинкетной двери рубки небольшого буксира доносится по трансляции:
На недельку до второго, я уеду в Комарово,
Я за то, чтоб в синем море не тонули корабли!
«Вацлав Воровский» - наш курьер и кормилец. С материка доставляет продовольствие, ширпотреб, а главное, почту, которую мы все с нетерпением ждем. Если привозили фрукты или овощи, например, спелые красные помидоры, то в сопровождении вооруженного мичмана командировали матроса, который на вытянутых руках нес целый ящик, иначе один не донес бы: либо съедят, либо отберут.