СТРАННАЯ КАРТИНА ЗА ЗАВТРАКОМ
Умиротворённое летнее утро. Как обычно, я устроилась на вкусный и неторопливый завтрак в нашем уютном стеклянном уголке, где вся стена была сплошной смотровой площадкой с седьмого этажа на спокойную неторопливую реку, радостно и неспешно стремившуюся к близкому и тёплому морю. За круглым стеклянным столом, чтобы иметь большую видимость происходящего, за панорамными окнами в пол, потягивая зелёный чай, я наслаждалась пейзажами свежего блестящего утра.
Напротив окна спокойно и неизменно высились горы в утренней белёсой дымке, тянулись ровные зелёные квадраты апельсиновых садов и рисовых полей. Всё это перемежалось разноцветными заплатками жилых и сверху словно игрушечных домиков котеджей. Вдобавок всю картину осеняло изумительно голубое небо и внизу, прямо под окнами спокойно поблёскивала зеркальная река с припаркованными у её берегов белыми яхтами и катерами.
По речке безостановочно сновали весёлые любители покататься на ярких и узких, словно лезвие, байдарках и многочисленная птичья фауна. Дикие утки, как всегда лениво, но громко «перекрякивались» между собой и беспорядочно сновали повсюду. Они настолько чувствовали себя хозяевами всего этого раздолья, что не уступали дорогу ни байдарочникам, ни катерам и яхтам, выходящим в море, и уверенно пересекали реку прямо перед носом водного транспорта.
Птичье "нижнее" царство дополняли многочисленные стаи крупных ленивых чаек вверху, то хаотично пролетающих прямо перед нашими окнами, то медитативно отдыхающих на поверхности реки. Чайки слегка покачивались на лёгком речном течении, которое легонько продвигало их в сторону моря, и общую меланхоличность прозрачного утра нарушали хаотично мечущиеся в безупречной голубизне неба стаи острокрылых чёрно–белых ласточек.
Я умиротворённо разглядывала знакомую мелькающую жизнь людей и птиц за окном и с удовольствием потягивала свой зелёный чай с жасмином, предвкушая новый приятный и длинный субботний день вместе с любимым. И, вдруг, неожиданно подскочила на месте, неловко обрызгав себя, от неожиданного громкого не то гогота, не то странного отчаянно гортанного и повторяющегося крика, похожего на протяжное – «караул!».
Прямо перед моим удивлённым взглядом, из зелёных зарослей высокого тростника, прикрывающих небольшой оросительный канал, впадающий в реку, буквально выпала, словно выплеснулась из ведра с водой, большая бело–серая странная птица, переполошившая всю округу своим оглушительным криком, который было слышно отовсюду.
Близкие к ней, лениво скользящие стайки уток вначале испугались и бросились врассыпную в разные стороны, но не видя со стороны чужака никакой угрозы, кроме трубных вопрошающих воплей, наоборот, с интересом собрались в стайки и сгрудились вокруг необычного пришельца. Они с любопытством наблюдали за ним, заплывая то с одной, то с другой стороны и пристально рассматривая это, только что явившееся перед ними непонятное чудо.
Я привстала от удивления и присмотревшись повнимательней, даже очки надела, поняла, что это самый настоящий большой гусь, с крупной серым хохлом на голове и с растопыренными в разные стороны подрезанными крыльями, похожими на раскрытый поломанный веер. Значит, он был чей–то домашний, хотя и на обычных знакомых мне гусей не очень–то похож. Интересно, как он попал сюда – скорее всего, наверное сбежал от хозяина.
Гусь всё кричал и кричал, беспорядочно скользя по реке вперёд против течения, а утки следовали за ним непрерывно, подкрякивая под его гусиный громкий гогот, и с обоих берегов к ним всё добавлялись новые и новые утки и вся эта, растущая на глазах, пернатая рать безостановочно двигалась вперёд.
Какая странная картина! Гуся было жалко из–за крыльев и потому, что вид у него был какой–то испуганный и растерянно–удивлённый. Следующими днями я тщетно высматривала увиденного странного гостя, но он нигде не попадался мне на глаза, а спрашивать у знающих всё в округе уток не имело смысла, утиного языка я всё равно не понимала.
ДИКИЕ ПЕРНАТЫЕ И ИХ СТРАННОСТИ
Почти два года я приезжаю сюда, к любимому мужчине, в прибрежный испанский городок на море и с интересом наблюдаю за природным спектаклем, разворачивающимся перед нашими окнами. Меня удивляют и забавляют перемены в дикой фауне, облюбовавшей себе для жизни берега этой небольшой и спокойной реки.
В нескольких километрах отсюда, вокруг большого озера, расположены огромные территории рисовых полей, и совсем рядом с ними, с другой стороны, простирается тёплое Средиземное море. Работая гидом с туристами, я возила их туда на экскурсии, покататься по озеру на лодке и понаблюдать за многочисленной дикой утиной братией, среди зарослей зелёных шебуршащих тростников. Иногда нам встречались большие царские серые цапли или рисовые белые поменьше, черные крупные бакланы и вся эта пернатая живность неизменно приводила публику в полнейший восторг.
Я уважительно и горделиво относилась к местным крылатым обитателям, за которыми съезжались понаблюдать европейские орнитологи и вот, пожалуйста вам, часть этой дикой фауны заленилась и переселилась поближе к человеку в город. Обосновавшихся здесь диких уток нисколько не пугал шум автомобильной дороги, идущей параллельно реке, да ещё с двух сторон, ни часто снующие по реке катера, яхты и водные мотоциклы, ни люди, занимающиеся водными видами спорта, ни десятки постоянных рыбаков, сидящих днём и ночью по речным берегам.
Утки стали чувствовать себя здесь главными. Они грелись вместе с многочисленными выводками утят на подмостках клуба байдарочников, забирались на деревянные дорожки секции дайвингистов, ночевали на пластмассовых понтонах вдоль берегов для парковки водных мотоциклов. И вдобавок, объедались белым хлебом, которым рыбаки несколько раз в день прикармливали свой будущий улов. Их становилось всё больше и больше с каждым годом.
Вот так приспособились, а ещё дикие называются, несомненно – теперь они здесь настоящие хозяева жизни!
О КРАСАВЧИКЕ ГОГЕ И ЕГО СОСЕДЯХ
А тем временем, по близости..
Испанский красавчик Гога был молод, крайне любознателен и явно, товарищ «себе на уме». Имел он характерен выдержанный, самолюбивый, доминирующий, и как любая особь мужского пола был смелым искателем приключений. На его гордо посаженной голове красовался модный серый пушистый хохолок, придававший ему импозантность и значимость. Особым делала его и чеканная парадная походка, со стороны казалось, что он готовился к праздничному дефиле и мерил выверенными чёткими шагами пространство вокруг себя.
Гога предчувствовал свой внутренний весомый потенциал. Его обуревало желание добиться много большего в жизни, чем загубить свою молодость на постылом дворе с пятью нелюбимыми глупыми гусынями и старым детским бассейном с водой, где те изредка плескались. Нерадивые хозяева исковеркали прекрасные крылья Гоги, бесталанно обрезав их, чтобы тот никуда не смог улететь. И теперь, ему оставалось только ходить по периметру двора и наблюдать за жизнью надоевших ему соседей.
Соседями Гоги по птичнику был десяток рябых коричневых и неприхотливых кур с фанфароном петухом, которого Гога терпеть не мог и презирал его за громкое и ненужное орание по поводу и без. Он считал куриную компанию пустыми примитивными и беспечными потребителями жизни без особых интересов, кроме как поесть, поспать и погорланить.
Длинными зимними ночами в полуснах в его гусиной памяти проносились вереницы странных цветных видений. Он видел своих важных и уважаемых древних сородичей, свободно разгуливающих по садам древних римских и китайских императоров. Тогда гуси считались священными животными, о них гласили легенды, они были символами древних богов плодородия Персефоны и Приапа.
И сама Пенелопа, жена царя Одиссея из Итаки восхищалась красотой своих двух десятков гусей, что гордо расхаживали по её двору. А известная история о том, что гуси спасли Рим от ненавистных галльских воинов и теперь там существует праздник, когда их носят в прямом смысле на руках. Какие почести, какая слава, какие были времена!
И теперь, Гога переодически обдумывал мучающий всякое разумное существо вопрос – неужели эти повторяющиеся и похожие друг на друга унылые дни, и есть всё, что ожидает его в дальнейшем? Он не хотел в это верить. Ему хотелось свободы, приключений, открытий, увидеть большой мир и показать ему себя, а не бездумно бродить по двору, наполненному глупыми шумными птицами.
ТРЕВОЖНОСТЬ И МЫСЛЬ О СПАСЕНИИ
В последнее время гусак любил пофилософствовать, ведь близился кризис его взросления, выступающий серый хохол на голове зримо увеличился, указывая на его благородное происхождение от древней китайской гусиной породы. Гены предков, давали о себе знать, добавляя важности и надменности облику Гоги.
Хозяева, видя медлительность и ленивость Гоги, его странное задумчивое и заторможенное состояние, решили на всякий случай обзавестись новым резвым вожаком. Так во дворе появился новый гусак конкурент, а Гога отошёл на второй план. Выяснять отношения о первенстве с новичком Гоге не хотелось. Он считал это ниже своего достоинства, и что–то подсказывало нашему гусаку, что смена эта добром для него не кончится и теперь он всё чаще стал задумываться как ему быть в дальнейшем.
Ежедневно, внимание его привлекала дюжина круживших над домом шумных и любопытных чаек. Они что–то весело и призывно кричали, и были символом неизведанного нового и безгранично–интересного. Их вид всегда приятно будоражил гусиное сознание. Гоге хотелось взмыть с ними в небо и полететь далеко в разведку, увидеть по–новому землю с высоты, и ближайшие большие реки и озёра. Он чувствовал что они есть где–то рядом, ведь чайки всегда обитают рядом с озером, рекой или морем. И, только осознание, что он никогда не сможет летать, с грохотом обрушивало его приятные мечты на исхоженный вдоль и поперёк птичий двор.
Поздним вечером, когда все домашние птицы угомонились, гусак снова углубился в свои размышления о будущем. Полететь вслед за чайками с огрызками своих изуродованных крыльев он не мог, и это снова и снова повергало его в тоску и уныние. И хотя теперь он злорадствовал и утешался, что новый гусак такой–же калека, но это одновременно и подтверждало несправедливость жизни и излишнюю жестокость людей, напоминая о его подозрении очевидной своей ненужности.
В памяти Гоги пронеслось короткое уютное детство, тёплая мягкая матушка–гусыня, весёлая дружная компания братьев гусят и своя растущая молодая упругая сила, зовущая вперёд. Потом пришло ощущение большой и интересной жизни впереди, а в итоге получилось как–то совсем неказисто, маленький запертый мирок, изученный вдоль и поперёк.
Смириться с постылыми обстоятельствами Гога никак не хотел, и тут разбередившаяся память подсказала ему, что будучи гусёнком он отлично плавал в соседнем узком канале, рядом с домом хозяев со своей заботливой мамашей и весёлыми собратьями.
Почему же он забыл об этом, и как он столько лет терпел и не видел, что спасение его совсем рядом. Поразмышляв ещё немного, Гога окончательно решился на скорый и дерзкий побег. Гусь довольно гоготнул, уютно сложил свою серую голову, завернув её себе на спину и мирно заснул, предварительно решив завтра же с утра незаметно и детально разведать обстановку вокруг.
ПОБЕГ
Раннее майское утро засияло оранжевым рассветом, словно сохранившиеся прошлогодние апельсины в саду за забором. Птичье царство встрепенулось, задвигалось, петух громко прокричал всем «подъём» и утренняя жизнь пернатого двора началась как обычно. Этим утром Гога проснулся в весёлом и бодром расположение духа. Помня о принятом решении и не привлекая всеобщего внимания, он потоптался вместе с остальным птичьим хозяйством, и как бы невзначай стал потихоньку отодвигаться в дальний угол двора для осмотра лазейки для побега.
Гусак стал медленно обходить дальние линии забора, рядом с апельсиновым садом, который призывно манил его яркой и сочной зелёной травой, покрытой яркими жёлтыми цветами кислицы, под ухоженными апельсиновыми деревьями.
Его рьяное желание найти выход помогло ему наконец уткнуться именно в тот угол металлической сетки, в котором была небольшая брешь.
Гога издал победный громкий крик радости и тут же смолк от страха, покосившись глазами во все стороны. Увидел, что остальные птицы как всегда были заняты своими обыденными делами и не обращали на него никакого внимания, мол мало ли чего этому странному гусаку могло прийти в голову.
Ну и отлично, – подумал Гога, – теперь мой славный клюв мне пригодится.Заросли сорняков выгодно закрывали его и желанную брешь от остальных. Он вплотную приблизился к углу и периодически посматривая в обе стороны стал осторожно разворачивать тонкие металлические прутики, чтобы расширить отверстие. Работа спорилась быстро, казалось само провидение помогало Гоге в обретении свободы.
Гусак уверился, что сделал достаточный проход для себя, растрепал клювом высокую густую траву по бокам, чтобы замаскировать свой потайной ход. И довольным вернулся в дворовую компанию, чтобы не привлекать внимание своим долгим отсутствием. Гога слегка поклевал овсяные зерна, размоченный белый хлеб и решил отложить побег до вечера, когда остальные птицы заснут и хозяева останутся дома ужинать.День промелькнул быстро в приятных грёзах о свободной и счастливой жизни.
Спустившийся на землю тёплый и уютный вечер быстро убаюкал остальную птичью братию.
Настал звёздный час. Гога тихонечко затопал в сторону своей подготовленной лазейки и через несколько минут уже упрямо протискивался через заготовленное ранее отверстие в углу. Оно оказалось чуть узковато и гусь ощутимо царапался о торчащие металлические прутики, но настойчиво и без единого звука стремился вперёд. Упорность смелых всегда вознаграждается и вдруг, в один прекрасный миг, Гога стремительно выскочил вперёд, по инерции чуть не воткнувшись клювом в мягкую землю уже по другую сторону забора.
ВКУС СВОБОДЫ
Осознав наконец, что его ничто не стесняет и он достиг желаемого, гусаку захотелось беспрерывно гоготать во всё своё гусиное крепкое горло, трубя о своей окончательной и такой желанной победе. Но делать этого было нельзя, услышат заметят и вернут. От счастья Гога крепко зажмурил глаза и открыв их, стал присматриваться к тому, что окружало его в светлой ночи, залитой мягким светом полной луны.
Он с удовольствием протопал несколько метров вперёд по густой и упругой зеленой кислице, приятно хрустящей сочной влажностью под его лапами. Гога подивился вблизи большим круглым шарам прошлогодних апельсинов, кое–где свисающим с веток до самой земли и ощутил их пряный будоражащий аромат. Затем он решил немедля продвигаться вглубь сада, чтобы поскорее уйти подальше от дома пока его не хватились.
Гога с таким удовольствием шлёпал вперёд, между бесконечными рядами апельсиновых деревьев, что и сам не заметил когда очутился в конце сада и тут, радости его не было предела. О таком счастье он и мечтать не мог! По периметру посадки находился узкий канал с водой. Тот самый, что он помнил с детства и водой которого в округе поливались апельсиновые сады и дальние рисовые поля. «Я спасён!» – подумал он. И тут же, не раздумывая плюхнулся в приятную проточную воду.
На минуту он замер от полнейшего наслаждения, ощутив свою невесомость в воде. Это было так легко и приятно, что теперь с его стороны не требовалось никаких усилий для движения, словно тело само знало что делать и он легко и горделиво заскользил по прохладной несущей его вдаль воде, вперёд к новой и свободной жизни.
Сколько же он мечтал и верил, что когда–нибудь сможет снова жить в своё удовольствие и открывать другие земли, и быть свободным – куда плыть и что делать! И теперь, всё сложилось так приятно и удачно в его пользу. Он был щедро вознаграждён провидением за верность своей мечте стать свободным и за своё активное участие в её осуществлении. Изрядно потрудившись и проплыв большой отрезок канала, который разветвлялся и огибал уже другие сады и огороды, Гога заметно устал и ощутимо замедлил движение.
Встал вопрос в какую сторону плыть дальше и ответ снова пришёл быстро. Стало светать и он увидел и услышал над собой знакомую стаю говорливых чаек. «Вот мой компас, значит близко должно быть много воды. Вперёд и не думать об усталости!» – с благодарностью решил наш герой. Он проплыл еще несколько десятков метров, приблизился к зелёному тёмному туннелю, закрытому высоким тростником и бесстрашно поплыл внутрь.
НОВЫЙ СВЕТ И ЕГО ОБИТАТЕЛИ
Неожиданно, тростник резко закончился и Гога словно оказался в другой реальности. Он зажмурился от яркого света и солнечных бликов на большой воде, которые резко ослепили его.
– Что это было, я совсем ослеп?
Гусь слегка приоткрыл один глаз и покосился, проверить своё опасение. Он буквально остолбенел, прекратив тут же двигаться вперёд. Перед ним расстилалась блестящая спокойная поверхность реки, как ему показалось широкой, метров сорок, по которой весело сновали взад–вперёд десятки довольных диких уток, а над ними кружились острокрылые гомонящие чайки.
О, свобода! Как ты прекрасна! – вырвалось у него протяжным и громким надрывистым гоготом. И он всё гоготал и гоготал от радости, страстно вложив в громкие гортанные звуки всю свою прежнюю боль и будущую надежду. Немного успокоившись, Гога пригляделся повнимательней к новой для него местности. По бокам, у берегов он увидел много незнакомых ему больших белых громадин, похожих на остовы птиц, только без крыльев.
Их было много, больших и поменьше, и Гога подивился их размерам и форме. Позже он узнал от вездесущих и всезнающих местных уток, что это специальные водные средства, которые называются яхты и на них люди передвигаются по этой реке, и километра через три выходят в открытое море ловить рыбу, креветок или просто отдыхать.
Пока гусак победоносно кричал и рассматривал окрестности, к нему со всех сторон стали стекаться испуганные и удивлённые его видом, формой и размерами местные утки. Они озадаченно и громко крякали, окружая Гогу и с интересом рассматривали его со всех сторон. Гога был ошеломлён этой утиной толпой и проплыл немного вперёд, подальше от крякающего гомона, чтобы окончательно прийти в себя и оглядеться.
Однако, не тут –то было, утки сразу же и беспрекословно признали в нём вожака, большого сильного и мудрого и все неотступно ринулись вперёд за Гогой, не отставая ни на минуту, подобострастно окружая новую птицу своим почётным эскортом. Так и застала я эту странную кричащую компанию субботним майским утром, удивлённая птичьим переполохом перед своим окном с видом на реку.