Зима.
Под снежной горкой притаился тролль.
Когда пустеет детский парк, под вечер,
Он зажигает крохотные свечи
И в гости ждет свою подружку моль.
Заводит тихо хриплый патефон,
Стол накрывает в ветхой паутине.
Полуслепая, в пыльном палантине,
Танцует моль веселенький чарльстон.
Из чайной ложки золотистый мёд
Пьет добрый тролль, закутанный в берёсту.
А утром, лишь погаснут в небе звёзды,
Моль возвращается к себе домой в комод.
А тролль берет ольховую метлу,
Вздыхает шумно, выйдя из каморки,
С опаской подметает снег на горке,
И прячется до вечера во мглу.
Весна.
Холодный март, туман и акварель,
Залив остывший синей гладью вышит,
Качается корабль-колыбель,
Смеется жизнь, пока никто не слышит.
В подрамнике окна – тень стихших бурь,
Взмах белых крыльев в талом полусвете.
И тянет к солнцу, в вязкую лазурь,
Как сонных рыб, запутавшихся в сети.
* * *
Закутанная в осень озябшая весна:
Шлёп-шлёп по снежным лужам, ей тесна
Сермяжка из деревьев голых, черных.
Хромает, бедолага, с четверга по вторник.
Лето.
В стране кузнечиков стучали молоточки,
С рассвета круглый день: дон-дон, динь-динь, дон-дон, динь-динь.
Над лугом будто стрекотали строчки
Стихов июльских звонкий клавесин.
Вальс красных бабочек над маковым пожаром,
Влюбленных в лунный свет сверчков вечерний блюз.
Напившись досыта лиловых слив нектаром,
Укрылись пчелы в улье. К ноябрю.
Осень.
С горбом из каменного свитка
На побережье спит улитка.
В янтарном саркофаге слитка
Хранится прошлого улика...
Когда ты скован, смят и выжат,
Когда на месте дома ниша,
И лишь бы тише, тише, тише…
Успей сказать, пока не слышат.