Скажите, пожалуйста, уважаемый читатель, какие ругательства вы знаете?
Мне лексики не хватает!
Все слова, которые были у меня в запасе, уже израсходовала, как говорится, все патроны расстреляла. А огонь возмущения в груди все не гаснет. Да что за жизнь такая!
Двадцать восемь лет работаю со сделками с недвижимостью в Латвии. Из них – двадцать один год в качестве дипломированного юриста. Ну, казалось бы, достаточно, чтобы родственники успели выучить мою сферу занятости? Блин! Сколько еще лет надо впахивать, чтобы потом не слышать дурацкое:
- Лена, а я не знала, что ты этим занимаешься …
При этом автор дивного «не знала», как ведьма на площади при публичном аутодафе, обложена дымящимися граблями и уже дым валит!
Две недели тетушка старательно складывала себе погребальный костер и, надо заметить, дорого платила за каждую единицу садового инвентаря, сухую и готовую к огню.
И вот теперь, когда все документы уже подписаны, все деньги уплачены, все сделано, я получаю ворох картинок из вацапа и на каждой второй – ошибка!
Люди, зачем вы это делаете?
Почему вы идете, как крысы за Гаммельнским крысоловом, туда где дорого и не качественно?
Вы лемминги? Какой основной инстинкт влечет вас бросаться в море, когда рядом есть целая прорва прекрасной суши?
Что вами движет?
Ладно бы, чужие люди.
Так нет же, дама мне за тридцать – больше лет, что мы числимся в родственниках, отгрызла половину мозга и кусочек мозжечка, повествуя о планируемой передачи своей собственности внукам. Я знаю эту историю.
Твои внуки – мои племянники.
И я не покушаюсь на последнее достояние пожилого человека.
Но я могу, - и даже хочу, - помочь.
Помочь, блин!
А не разгребать авгиевы конюшни там, где не надо.
Слишком утомительно наблюдать, как человек сначала строит эту самую конюшню, потом споро и методично по самую стреху заваливает ее неаппетитным содержимым со специфическим запахом, а потом, когда уже не то, что по колено, по самые уши погряз в коричневой субстанции, разводит руками со словами:
- А что теперь делать?
Если бы так было однажды…
Так нет же.
Хотя бы раз в год кто-нибудь из моих многочисленных ближних и дальних непременно устраивает акт публичного самосожжения на качественных граблевых дровах.
А потом, когда дровишки-то начинают потрескивать и в воздухе пахнет жареным, слышится глас вопиющего:
- Лена, помоги!
- Лена, что теперь делать?
- Лена, я не знал (забыл, не подумал, - годятся любые вариации)…
И ведь ожидается, что я, как Чип и Дейл, ломанусь на помощь, остановлю коня на скаку и в горящие грабли….
А вот это уже, как получится.
Потому что спасать утопающего можно до тех пор, пока он дышит. А если он себе мельничный жернов к шее привязал да с моста сиганул, там уже, спасай, не спасай, но работа ждет не врачей, а судмедэкспертов.
Я – не судмедэксперт. Я, если уж пользоваться сравнениями – врач по сделкам.
И прошу ко мне обращаться «при жизни».