В истории Руси все мглисто,
Все перевернуто вверх дном,
Но нужно знать о декабристах,
Как многое и об ином
В народной памяти лучистой,
Что стало правдой и виной.
Волконский, Трубецкой, Бестужев…
Не перечесть святых имен,
Их жизнь – плетение из кружев,
И путь раба, что был клеймен,
Не обезглавлен, безоружен,
Своей страною полонён.
Ломались судьбы поколений!
Откуда в мире столько зла?
Чтоб дух поставить на колени,
Религия была дана,
Но и в растоптанной вселенной
Свобода дерзкая жила.
Мысль озаряла подземелья,
Звала в незримые края,
Как будто с долгого похмелья
Рыдала, горя не тая,
А жизнь плела свои кудели,
И годы пролетали зря.
Но сквозь пургу, сквозь зной, метели,
Хоть редкий, пробивался луч,
Достойной жизни все хотели,
Чтоб был народ в стране – могуч,
Чтоб трубы гордые им пели,
Чтоб голос славы был певуч.
И веским жгли сердца глаголом,
То мощным звуком, то строкой,
Сражались доблестно с монголом,
Со шведом, с немцем за покой
Ядром, смертельнейшим уколом
На поле брани за рекой.
Мужал народ, побив француза,
Но рабством нищета гнетёт,
И горше не было конфуза,
На площадь декабрист идет,
Он для России не обуза,
И цепи с кандалами рвёт.
Пройдя бои и лихолетья,
Дворяне смело восстают,
Кому нужны царевы плети,
Шпицрутены и хлёсткий кнут,
Несправедливой жизни клети?
На путь свободы все встают.
Но дух предательств не иссякнет,
С веками только крепнет он,
Хоть кандалами полны траки,
По всей России слышен звон.
И свечи погасил Исакий,
Но царский все же дрогнул трон,
И даже там, во тьме сибирской,
Под стон и конвоиров крик
Не угасала жизнь, в бутырской
Был виден милый божий лик,
И запах кухни монастырской
Пленял, он был всегда велик.
Хотелось жить, любить и верить,
И строить планы на века,
Какой ценой их путь измерить,
Чем оплатить наверняка?
Неужто запросто похерить,
Вновь превращаясь в батрака?
Два брата Поджио, их судьбы,
Любви их не было конца,
Им пели громкой славы трубы,
Читались мысли им Творца,
Их дамы целовали в губы,
И отдавали им сердца.
Все в жизнях их перемешалось,
Богатство, роскошь, нищета,
То жгла друзей простая жалость,
То окрылённая мечта,
То упоительная шалость,
То душ безгрешных чистота.
Но, как бы судьбы не сложились,
Хранить умели дивный дар,
Лишь для любви сердца их бились,
Неся огня священный жар,
И, версты проходя, и мили,
Дарили сладостный нектар
Возлюбленным легко и щедро.
Да, были деньги и чины,
Но груди, подставляя ветру,
Не знали подлости они,
Махали шляпами из фетра
Приветствуя триумф страны.
Вдовец Гагарин Александр -
Светлейший князь, отец детей
Любил не только кориандр,
Вино, прогулки, свод ветвей,
Неприхотливый олеандр
И смех причудливых затей.
Мария Поджио – супруга,
Теперь Гагарина она,
Была любимой, верным другом,
Но не была ему верна.
О чем мечтала на досуге
Его покорная жена?
Обманута отцом напрасно,
И в мыслях мужа схоронив,
Что было для нее ужасным,
Тягчайшей мукою сродни,
Отец своей рукою властной
Укоротил Марии дни.
Она угасла в одночасье,
Узнав, что муж ее был жив,
Хоть каторга не на Парнасе,
И не был Поджио красив,
Одна из тысяч звездных пассий,
С кем был галантен и игрив.
Но Шлиссербург, острог Четинский,
Завод иркутский в Усть-Куде,
Лишили воли исполинской,
И благ на божеском суде.
Хоть итальянец, Папа римский
Был в этой казни не удел.
Как разлучить посмели люди
Два сердца любящих? Вопрос!
Пусть был бы быт и нищ, и скуден,
Как грязный, гаденький донос,
Но был ли брак двоих подсуден?
С кого, за душ разрыв был спрос?
Их разлучили в одночасье,
У ссылки множество причин,
И чашу горя и несчастий
Испило множество мужчин
Надломленных российской властью,
И не смотря на важный чин.
Все восемь лет ждала Мария,
И замуж вышла неспроста,
Обмана горькая стихия,
Как слабость подлая проста,
И не поднять любви на крыльях,
Коль лгут бесстыжие уста.
Узнав всю правду, жизнь померкла,
Погибли оба. Враг – отец.
Вся репутация поблекла,
Надев предательства венец,
Как было вырваться из пекла,
Из лап жестоких, наконец?!
И вот Гагарин уж вдовец.
Четыре года боль страданий,
На сердце горестный свинец,
И годы счастья ожиданья,
И снизошел, и внял Творец,
Смягчив для Саши наказанье.
Боль затихала, в свод печали
Проник, вдруг, солнца нежный луч,
И странно было всем в начале,
Но дух был крепок и кипуч,
Писались новые скрижали,
И свет пролился из-за туч.
Влекла ли молодость, степенность,
Иль утонченный острый ум,
Иль разговоров откровенность,
Разбор давно ушедших дум?
Но покорили Сашу верность
На счастье или на беду?
Прелестница Анастасия
Его манила всякий час,
Умна, красива, не спесива,
Не оторвать влюбленных глаз.
Как не мила была Россия,
Он снова едет на Кавказ,
А с ним жена – чиста, как утро,
Цветок, расцветший для любви,
Быть может, поступив не мудро
Он рвался сердцем к визави,
И у истока с перламутром
Сумел гнездо для счастья свить.
Но были счастливы не долго.
И, верность чувству сохранив,
Во имя дочери и долга,
Родных немного побранив,
И мать не обвиняя толком,
Рассталась, сердце закалив,
Со всеми, кто был мил безмерно.
Жила, любовью лишь дыша,
Была хозяйкою примерной,
Надеждой полнилась душа,
Была женой достойной, верной,
И с наслажденьем, не спеша,
В своём саду трудилась Настя,
Срезала розы по утрам,
Познав, что всё лишь в божьей власти,
Дарила дочке вечера,
Читала книги в дни ненастий,
Для чтенья – славная пора.
У генерала дни летели,
Помощник Воронцова, друг,
Жара ли, вьюга ли, метели,
Распутица ль была вокруг,
Лишь одного всегда хотели
Пожатья офицерских рук.
Дела обоим удавались,
Семья, наука, служба, долг,
Часы для виноделья крались,
В литературе знали толк,
К неграмотным хранили жалость,
Скупали для любимых шёлк.
Но время шло, и в Кутаиси
Возник с Сванетским князем спор,
Не знал князёк повадок лисьих,
Не выдержав чужой укор,
И не поняв российских миссий,
Был на расправу слишком скор.
Вонзив кинжал в грудь Александра,
Не пощадив жену и дочь,
Он срезал ветку олеандра
И бросился от страха прочь,
Познав все муки зла и ада,
И нестерпимой казни ночь.
Не изменить и не исправить,
Не погасить чужую боль.
На жизнь чужую есть ли право
У горца и у нас с тобой?
Но у натуры своенравной
Иной в душе царит прибой.
В жестоких муках угасая,
Простился с Настей навсегда,
На божий суд глупца бросая,
Знал Саша - в дом пришла беда,
И смерть холодная, косая
Ко лбу склонилась, как звезда,
Что прежде счастьем озаряла.
Что может горше быть потерь?
Анастасия твердо знала
- К замужеству закрыта дверь.
Пусть красота зарей сияла,
Она вдова навек теперь.
Иссякли слёзы, стало легче,
Переносить немую скорбь,
Кого-то, может, время лечит,
На пересуды каждый скор,
Бездушье ранит и калечит,
Как бездуховности укор.
Смех нежной дочки был нектаром,
Улыбка - сладостный бальзам,
Прочтенье библии недаром
Порою помогает нам,
Как и молитва в келье старой,
Как крик полночным небесам.
Благотворительность спасала,
Короче становился день,
И горе не впустило жало,
Не наложило злую тень,
Она сильней и тверже стала,
Работать было ей не лень.
Но не одно приходит горе,
Как будто нет ему конца,
Зловещей болью горе вторит,
И нет защиты от Творца,
Добро и зло все время спорят,
Угасла дочь, как жизнь отца.
Одна! Одна Анастасия –
Кричит безудержно листва,
И сохнет в пагубном бессилье
Когда-то сочная трава.
В собор бредет дорогой пыльной,
Шепча молитвенно слова.
- Одна навек! За что же, боже?!
Душа изранено кричит,
Неужто Бог мой путь итожит,
Готовя для кончины щит?
Что человек поделать может,
Коль небо тягостно молчит?
Но сон пришел в конце недели,
И мужа воскресил мечты.
Приснился сад, где птицы пели,
Пылали яркие цветы,
И кипарисы, пальмы, ели
Необычайной красоты.
Прекрасный замок, башни пикой,
И камень, будто золотой,
Мечта задумкою великой,
Воскресла памятью святой,
Подействовала в схватке дикой,
Как чудодейственный настой.
Встряхнув остаток сил и волю,
За дело Настя принялась,
Расставшись со смертельной болью,
Над горем одержала власть,
И, не кляня лихую долю,
На зов мечты отозвалась.
Взметнулись к небу кипарисы,
Что обрамляли замок весь,
Весною зацвели нарциссы,
И роз в саду не перечесть,
Таких не сыщешь и в Тифлисе,
В Крыму, бесспорно, тоже есть.
Мечта сбылась, все, как хотелось,
Прекрасный памятник любви,
Пылало чувство, а не тлелось,
И, как его не назови,
Нужна для них большая смелость,
Бог на нее благословил.
Жизнь прожита, года промчались,
Как мчатся реки с древних гор,
Что их когда-то повенчали,
Оставив ей священный взор,
И, сколько б ни было печали,
О счастье только разговор.
О чувствах к дочери и к мужу,
О близких сердцу и душе,
Как каждый был безумно нужен,
Но смерть таилась в палаше,
И, поселив однажды стужу,
Не покидала дом уже.
Что в жизни было самым главным,
Чем для неё любовь была,
Распорядившись с ней коварно,
Разлукой горькой обожгла.
Успев достроить замок славный,
Княжна недолго прожила.
Но замок жив в Крыму поныне,
Не заросла к нему тропа.
Любви безгрешная святыня,
Спешит к тебе людей толпа,
И память верности не сгинет,
Хоть, может быть, любовь слепа?
Найдём ли мы родную душу,
В подаренной судьбой, любви,
И, что её бездумно рушит,
На что Господь благословит?
Научимся ли сердцем слушать,
Иль бог нам это не привил?
Одну любовь веками помним,
Другая - меркнет без следа,
Один взгляд жжет истомой томной,
В другом таится лишь беда,
Поселится в лачуге скромной
Любовь без веры навсегда.
Но, если свято верить в чудо,
Любить всем сердцем и душой,
Не ошибёшься в верных людях,
И в искренности их большой,
И добротетельность прибудет
В тех, кто судьбу свою нашёл.