— Во имя Отца и Сына и Святого Духа... — пожилой, исхудавший, почти согнутый пополам мужчина, подходя к бетонному забору, перекрестился робко, как бы с опаской.
Он еще раз нервно огляделся по сторонам. Все в порядке. Он был один, в поле зрения не прослеживалось ни одной живой души. Вздохнув, он прикинул высоту препятствия и с сожалением покачал головой. Нет, у него не было шансов, он не смог бы преодолеть препятствие.
Вдруг в ближайших кустах, в зарослях колючего и дикого белого кизила, он заметил какой-то предмет округлой формы. Мужчина осторожно, раздвигая ветви кустов, приблизился, чтобы посмотреть, что же это такое. Это была бочка — старая, но в очень хорошем состоянии. С завинчивающейся крышкой! Бочка из какого-то темного серого пластика. Такая обыкновенная, стандартная, массивная, крепкая бочка, из тех, что десятилетия назад использовали на перерабатывающих заводах для хранения квашеной капусты, соков, мякоти... Когда в Польше еще были какие-то перерабатывающие заводы... Когда еще была какая-то Польша...
Мужчина стоял, смотрел на бочку и почесывал затылок. От волнения он сглотнул слюну. Он не знал, что ему делать: то ли подкатить ее под забор, поставить и с ее помощью попытаться преодолеть препятствие, то ли немедленно, как можно скорее, откатить ее в свою яму. С одной стороны, он надеялся, что, сумев перелезть через кирпичный забор, он доберется до мусорных баков, где найдет достаточно объедков, чтобы, наконец, успокоить голод, преследующий его уже несколько дней. Однако с другой стороны, может случиться так, что он не доберется до помойки, а охранник закрытого поселения для более ценных граждан заметит его, набьет морду и в лучшем случае выбросит за ворота, а в худшем — передаст городской страже. При мысли об этом заведении его кинуло в жар. В очередной раз от волнения он громко сглотнул слюну...
Еще он подумал, что, пока будет находиться по другую сторону забора, кто-нибудь может забрать эту бочку. Она же наверняка чужая и не сама сюда прикатилась... Бочка... лакомый кусок... Отличное укрытие и надежное хранилище для ценных предметов, для пропитания, которое ему иногда удавалось накопить в таком количестве, что хватало не на один прием пищи, а даже на два-три дня. В такую бочку ни влага не попадет, ни вредитель не заберется.
Так он спорил с мыслями еще некоторое время, но в итоге болезненные спазмы в желудке решили все за него. Он придвинул бочку как можно ближе к ограде, влез на нее, кончиками пальцев ухватился за край бетонного козырька и подтянулся вверх. Несмотря на то, что ему было уже далеко за семьдесят, почти восемьдесят, и он чаще бывал голоден, чем сыт, тело его находилось в отличном физическом состоянии. Некоторое время мужчина балансировал в воздухе, а затем, через несколько секунд, оказался на вершине. Он уселся верхом на железобетонную плиту, стараясь не попасть в поле зрения камер и не вызвать сигнал тревоги, и посмотрел вглубь поселка. В окнах невысоких двух- и трехэтажных зданий, образующих четырехугольные кварталы, разделенные аллеями и газонами, начинали зажигаться первые огни. Наступали сумерки, и из закоулков выползала тьма. Не было видно ни одной живой души — ни местных жителей, ни охранников.
Мужчина перекрестился еще раз, спрыгнул на другую сторону и сразу же принялся изучать обратную дорогу — возможный путь к бегству. С внутренней стороны возле ограды рос внушительных размеров татарский клен — скорее куст, чем дерево, с несколькими стволами и раскидистыми кронами. Один из этих стволов выглядел достаточно прочным и высоким, чтобы, взобравшись на него, можно было без труда залезть на стену и вырваться на свободу. Медленно, стараясь двигаться уверенно, чтобы его силуэт издалека — если кто-то решит за ним наблюдать — не показался подозрительным, мужчина направился к мусорному контейнеру.
Все поселения для более ценных граждан строились однотипно, и если знать план одного, то можно было свободно перемещаться по любому другому. К тому же старик обладал неплохой наблюдательностью и не терялся даже в чужой местности. Он подошел к контейнерам с мусором и принялся их обыскивать, стараясь не шуметь. Его риск был вознагражден: он нашел целую, даже нераспечатанную упаковку хрустящего хлеба, две закрытые коробки молока, йогурт и половину копченой трески. Добычу он ловко упаковал в мешок, который висел у него на прочном силиконовом шнуре с левого плеча, и стал шарить дальше. Он наткнулся еще на недоеденное куриное бедро, половинку нарезанного хлеба, который хотя и не выглядел свежим, но не был грязным, баночку пива и полную, закупоренную бутылку белого сухого виноградного вина. В следующем мусорном баке он обнаружил полпачки сухих хлебцев и четыре черствые пшеничные булочки. «Отлично! Будет на чем отслужить мессу», — подумал он.
Добыча оказалась настолько обильной, что от удовольствия он потер руки и чуть не рассмеялся в голос. Однако, сознавая опасность, он воздержался от громких проявлений радости. Осторожно оглядевшись, свободен ли перед ним путь, мужчина направился к ближайшему дому. Он знал, что рискует, но таков уж был у него характер. Он не мог удержаться, чтобы не заглянуть в одно из окон и не посмотреть, как живут эти более ценные личности... Он вспомнил, что и у него когда-то были кровать и стол...
Тем временем уже совсем стемнело. На узких улочках поселка горели редко расставленные (ради экономии энергии) лампы. Их задачей было не столько освещать прохожим дорогу, сколько обозначать направление движения — эти лампы в лучшем случае были ориентирами для местных жителей. Одно из окон на первом этаже ближайшего дома было распахнуто настежь и не занавешено, и благодаря хорошему освещению в квартире прекрасно просматривалась каждая деталь. Мужчина присел на корточки, спрятавшись за кривым стволом рябины, что росла на лужайке напротив окна, и стал разглядывать помещение.
Прямо перед его глазами мерцал цветными пятнами большой экран телевизора. Спиной к наблюдателю в креслах сидели какие-то люди, судя по очертаниям силуэтов — женщины. Одна из них направила пульт к экрану и усилила звук. Мужчина с любопытством напряг слух и уловил голос ведущей новостей:
— Рим. Сегодня в 19:21 в Ватикане скончался папа римский. Кардинал-камерленго выступил с заявлением перед журналистами, сообщив, что конклав не состоится и преемник покойного не будет избран. «Период папского правления ушел безвозвратно в прошлое», — заявил церковный сановник. Отныне церковь будет управляться полностью демократически. Высшим органом станет Совет Церкви как исполнительный орган, законодательным органом станет всецерковный парламент, состоящий из священнослужителей различных рангов — епископок и епископов, капелланок и капелланов, дьяконок и дьяконов, а также представителей мирян — тех легальных христианских конфессий, которые захотят делегировать своих представителей, конечно, избранных демократическим путем в данный представительный орган. Таким образом, стремление к единству Церкви будет реализовано без необходимости отменять или изменять какие-либо римско-католические догмы. Кардинал-камерленго добавил, что поскольку догмат о непогрешимости папы в вопросах веры и морали исключает полного объединения христианства, то, чтобы обойти его, не отменяя сам догмат, необходимо было отказаться от выбора папы. Что же касается иных спорных догматов, например, о непорочном зачатии Пресвятой Богородицы, то в его защиту выступили феминистские круги.
Иерусалим. Двое, вероятно, психически неуравновешенных террористов, которые, выдавая себя за ветхозаветных пророков Еноху и Илию, вот уже более трех лет орудовали в Израиле, были обнаружены полицией. Преступники организовывали многочисленные демонстрации противников нынешнего мирового правительства, призывали к возвращению древних религиозных принципов и применяли насилие в отношении лиц, пытавшихся силой остановить их, и даже с помощью некого неизвестного оружия, извергающего пламя, убивали полицейских и военнослужащих при попытке их арестовать. В итоге после многочисленных безуспешных попыток задержания преступники были застрелены полицией. Их тела были оставлены...
Мужчина не расслышал, что было дальше, потому что одна из женщин поднялась с кресла, подошла к окну и закрыла створки. Он стоял еще какое-то время, как громом пораженный, а в голове у него крутились мысли... То, что он услышал, а сегодня было не первое апреля, свидетельствовало об одном: только что не стало Церкви, которую он знал с рождения... «И врата ада не одолеют ее, — пронеслось у него в голове. — Все-таки одолели... Господи! Разве ты не Бог? Бог не может ошибаться, но все же...»
Он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Несколько раз он изо всех сил ударился головой о ствол рябины, пока из рассеченного лба не потекла кровь.
Где-то вдалеке на тропинке послышался хруст гравия. Тяжелые мужские шаги. Вероятно, к нему приближались охранники.
Мужчина еще больше пригнулся к земле и, не выступая из тени и мрака, помчался к стене. Он нащупал ствол клена, проворно, как кошка, вскарабкался на него, запрыгнул на ограду, но неудачно приземлился на противоположной стороне.
— Ты слышал? — обратился один охранник к другому.
— Что? — ответил тот озадаченно.
— Здесь кто-то был. Кто-то снаружи.
— Э-э, там. Сработала бы сигнализация.
— Если ловкач, то и с сигнализацией справится, обойдет.
Они подошли к забору. Один из охранников по тому же дереву взобрался наверх.
— Чертовы любители природы, это из-за этих дебилов деревья не выкорчевали, а они как удобная лестница в обе стороны — наружу и сюда к нам.
Присев на стену, он направил мощный поток света к ее основанию.
— Эй, парень! Слушай! Есть! Тут кто-то есть! Он там внизу!
— Он, наверное, сломал себе ногу. Пойдем, посмотрим и врежем ему как следует, чтобы больше сюда не совался. Ты идешь?
— Конечно! Хотя, может, лучше вызвать городскую стражу?
— Что ты! Мы сами повеселимся!
Охранники проворно спрыгнули со стены и приблизились к лежащему. Тот зажмурился от направленного на него света.
— Как будто я его откуда-то знаю, — пробормотал один из парней и провел сканером по лбу и руке старика.
— Да, я так и знал. Он не помечен. Отказался принимать печать, ублюдок.
— Проверь его на ДНК.
— Ясно.
Охранник засунул в рот лежащему стержень какого-то считывающего прибора. Сканер пискнул и моргнул синим диодом.
— Сейчас посмотрим, есть ли такой в полицейской базе.
Через несколько секунд на дисплее считывателя, проверяющего код ДНК, появилась информация: Бялецкий Владислав. Священник. Все еще активен. Опасен. В розыске.
— И что мы будем с ним делать? Отдадим его копам?
— Зачем. Мы сами с ним повеселимся.
Сначала он с размаху пнул Владислава в лицо, а когда кровь хлынула из носа и рта, со всей силы ударил дубинкой по почкам, по желудку, напоследок оставив промежность. Он наносил удары с такой яростью, что даже запыхался и устал.
Второй охранник тем временем потянулся за лазерным пистолетом и направил его прямо в лоб скорчившемуся мужчине. Однако нажать курок он не успел. Некое странное явление в небе отвлекло его внимание.
Внезапно вся восточная сторона небосвода озарилась необыкновенным сиянием, образующим некий знак, символ, внушавший ужас.
— Бежим! — воскликнул тот, кто избил лежащего. — Чужие! Это, кажется, Чужие вторглись! Владыка мира предупреждал по телевизору, что скоро это может произойти!
— Чужие? Инопланетяне что ли?
— Заткнись! Сваливаем! Кажется, начинается!
Они молниеносно вскарабкались на ограду, воспользовавшись пластмассовой бочкой, которую туда прикатил старик, и по веткам и стволам клена слезли на землю по другую сторону стены.
* * *
Владислав с трудом приподнялся на локтях. Он не смог подняться на ноги, поэтому пополз к разгоравшемуся все сильнее сиянию.
— Ты вернулся, Господи... Ты вернулся... Вернулся... Господи Иисусе Христе, Сыне Бога живаго, помилуй мя грешнаго... Господи Иисусе Христе, Сыне Бога живаго, помилуй мя грешнаго... Господи Иисусе Христе, Сыне Бога живаго, помилуй мя грешнаго...
Разбитыми губами он шептал и шептал эти слова, слова молитвы Иисуса и полз, полз к свету, оставляя на своем пути кровь, слюну, текущую из изуродованного рта, и слезы радости...
— Господи Иисусе Христе, Сыне Бога живаго, помилуй мя грешнаго…
пер. с польск. М.В.Ковальковой