Синдром морской свинки V окончание

Основная часть

(после новелл)


1

– Хватит! Не могу! Стоп! Прошу, остановись! Это просто какой-то кошмарный сон!

Сейчас будет разнос. Я почувствовал, как мои коленки предательски подкосились. Только бы пережить. Что там говорил Бенну? «Необходимо, прежде всего, заострять внимание на положительных моментах, и тогда отрицательные стороны дела будут не так бросаться в глаза». Попробуем.

– Ваша крылатость, вы же не дочитали до конца…
– Ты хочешь сказать, что если я так сделаю, то уловлю в твоей безнадёжной писанине для себя что-то новое?
– Ну, там… то есть, и про ледник есть, и про спасработы. Такие профессионалы собрались. Лучшие австрийские альпинисты, к тому же в тот сезон попалась парочка чехов и один поляк: всё прошло по высшему разряду. После того, как Лачер забил тревогу, все собрались за сорок пять минут. А заброска носилок и верёвок – два часа! Поистине молниеносная скорость. Ну, для семидесятых…
– А итог? Девушку нашли?
– Так же не интересно, вы бы до конца дочитали, я не хочу смазать впечатление.

Золотистые брови Старшего угрожающе приподнялись, и он смерил меня укоряющим взглядом: хоть на землю провались. Я сглотнул: ну и трус же я.

– Итог! — потребовал голос Старшего, прозвучав, как выстрел. Резко и без возможности возражений.
– Ну… — что там ещё говорил этот Бенну? «Искать побольше оптимизма даже в самых пессимистичных вещах». — Переохлаждение… Но ведь тело-то нашли и почти без повреждений. Обычно, даже тела не находят. Но он был безутешен, конечно.

Господи, ну, зачем я про это сказал?! Какая разница, что парень был убит горем и обречён! Хотя – обрадуйся он – было бы хуже… Тогда это значило бы, что парень, скорей всего, повредился рассудком. Не циник же он, в самом деле!

– Ваш отчёт получился бы куда более содержательным и компактным, да и сэкономил бы массу моего времени – напиши вы всего два слова: «Девушка мертва!»
– Но ведь так было бы не всё понятно, а ведь детали помогают лучше представить себе всю картину, так сказать, наглядно.
– Послушай, Куп… Саадия! Так дальше продолжаться не может. Я сбился со счёту. Колесо жизни вращается и вращается. Ты работаешь хуже всех в отделе.
– Но, ваше архангельство!

Суриил остановил меня, подняв руку. Затем тяжело вздохнул и продолжил:

– Давай вспомним всё, что случилось за последние тысячи лет.
– Такой маленький срок! Я ещё смогу проявить себя. Обещаю.

Старший, не обращая внимания на мои слова, подошёл к белой облачной стене, просунул сквозь неё руку и вытащил белоснежный светящийся лист.

– Это полный отчёт обо всей твоей работе в нашем отделе, — сухо молвил он и тут же не удержался, чтобы не кольнуть меня. — Да, отдел ангельской бухгалтерии работает превосходно. В отличие от нас…
– И от наземных… — «если нападают на тебя, найди того, с кем ты не проиграешь в сравнении». Смертные — идеальный вариант, а Бенну — гений.
– Здесь не поспоришь. Так вот, давай пройдёмся по твоему послужному списку!

Суриил поднял к своим аквамариновым глазам лист: на бумаге сами собой стали вытесняться золотые буквы. Старший прочёл:

– Ты получил эту пару – должен сказать, непростую – 17 тысяч 243 года и 56 дней назад. И с того момента души Альба и Нигрум не могут выйти из колеса жизни, и перерождались уже 89 раз…

Ох, только бы не начать заикаться. А какой суровый взор! Кажется, он вливается в твою сущность и глядит изнутри, будто просвечивает. Я не выдержу! Фух, можно выдохнуть! Пусть лучше говорит, а не смотрит!

– Попытка №1. Год… Да неважно, какой год. Это мы пропустим… Это тоже… Вот! Нигрум погибает в схватке с шерстистым носорогом.
– Здесь накладка вышла с отделом хранителей… — какой же я мямля. — Бонги только приступил к работе – ангел молодой, неопытный. Предотвратил встречу с мамонтом и отправился на каникулы. Кто ж знал?!

– Если бы Альба предпочла свою встречную душу, а не этого верзилу с каменным топором, то никакой встречи с носорогом и не было бы. А верзила — в твоей компетенции, Саадия!

– Но мне помешали, — нет, я скажу ему всё! — Этот соперник раздобыл ожерелье из клыков саблезубого тигра. Ну, как тут устоять кроманьонке!
– И твой недалёкий Нигрум отправился за шкурой носорога! Хм…
– Да я ж не договорил: это всё Кекус, купидон. Маленький крылатый мерзавец с голой з…!
– Саадия! — старший сделался подчёркнуто возмущённым. — Только не в Царствии Божием!
– Да, ваше архангельство, забылся! Я просто не могу слов нормальных подобрать. Их пора обуздать, запретить! Они появляются из ниоткуда и всегда всё портят! А в последнее время стали нападать стаями. В таких условиях просто невозможно работать.
– Они ещё дети, Саадия! К тому же я не думаю, что всё было так плохо…
– Да они всему Отделу покоя не дают! Мы уже и хранителей подключили, но они ведь не могут всюду таскаться со щитом, защищая порученные им души. Вот и в тот раз один из этих низкорослых… В общем, один из этих и выстрелил… Стрела купидона и ожерелье из клыков тигра! Двойной удар! Никаких шансов. Альба помутилась разумом и перепутала: назначила свидание чужой душе, — я сложил пальцы домиком и стал невинно разглядывать небесный потолок.
– Кстати, Альба погибла при встрече с гигантским ленивцем, — Суриил бросил на меня укоряюще-вопросительный взгляд.
– Ээ… Простите? — недоумённо спросил я.
– Ты это мне никак не объяснишь? — ноздри его крылатости зловеще сузились и побелели.
– А что объяснять? — его вопрос поставил меня в тупик. — Погибла, и всё тут.
– Ты разве не должен был следить за ней? — голос Суриила похолодел.
– А смысл? Нигрум уже мёртв! И чем раньше уйдёт из жизни Альба, тем быстрее мы сможем начать заново. Разве нет?

Старший вздохнул и продолжил:

– Понаблюдав за ней при жизни, ты бы смог лучше разработать тактику в будущем. Зная привычки, предпочтения…

– По правде сказать, львиную долю времени я трачу на защиту от купидонов, волокиту с отчётами и разработку плана встречи: подстраиваю знакомства, чтобы в нужный мне момент времени эти двое оказались в одной временной и пространственной точке. А это сложно! 44-я попытка самая безнадёжная получилась. Нигрум родился в индейском племени Пуэбло на Юго-Западе Америки. Собственно, до открытия европейцами этой самой Америки. А Альба в Грузии! Они при жизни так и не встретились. Её отправили в монастырь…

– О, накладки случаются! Не без этого! Но не думаю, что ты сможешь оправдать остальные 87 попыток, Саадия.
– Тело выбираю не я!
– Если бы всё было так просто, то ОАЛ уже давно распустили бы.
– Что, простите? — я недоумённо поднял прозрачные брови.
– Ох, эти аббревиатуры! После ХХ века от них покоя нет: просто привязались ко мне. Я имел в виду наш Отдел Ангелов Любви, конечно же.

Я понимающе кивнул.

– К тому же, такие мелочи, как временные и пространственные коллизии не смущают других наших сотрудников, — невозмутимо продолжил Суриил. — Вот Павонис, к примеру…

О, нет! Только не про этого выскочку. Но, видно, старший уже оседлал излюбленную тему нашего отдела: как Павонис снова обошёл Саадию.

– Ему подчас бывает не легче, чем тебе. Но он проявляет чудеса изобретательности. Способствовал колонизации Южной Америки, чтобы его души из Парагвая и Испании нашли себя.
– Так вот кому индейские племена чибча и гуарани должны сказать спасибо…
– Не передёргивай, Саадия, пожалуйста. Павонис — незаменимый сотрудник. И, кажется, именно он получит Венок Любви в этой эре.
– Что?!! — я, кажется, ослышался.
– Разве я не говорил? Мы решили снова разыграть наше почётное звание. Думали, отложить лет на триста. Но ты же знаешь, с появлением на Земле ядерного оружия надеяться на сохранение жизни ещё на три века, — и он снисходительно улыбнулся, покачав головой. — Нет, лучше сразу, а то потом ищи новую планету, жди миллионы лет, пока появятся первые бактерии… Лучше сейчас – сейчас разумнее всего.
– И Павонис… — я лишился дара речи и только живописно развёл руками.
– Ты не будешь отрицать: он как никто заслуживает этого титула. Хотя, учитывая, кто был предыдущим владельцем Венка, думаю, тебя это должно подстегнуть. Так, ну, о хорошем поговорили. Теперь к твоей работе. Альба и Нигрум…

Как же так? Венок Любви и Павонис? Оксюморон! Я сплю. Видно, Старший решил полностью добить меня.

– Вернёмся к отчёту. Попытка №11. «Египет…»
– Дурацкие законы… Половина нашего отдела лишилась одной, а то и сразу двух своих душ за тот период… — «переводи стрелки на неудачи коллег. Плевелу легче затеряться среди сора, чем среди ядрицы». Ох, Бенну! Где ты, друг?
– Что мне до других? Я о тебе толкую, Саадия!
– Я же просил! Чтобы одного социального слоя, из одной страны. А что получилось? Он синаец, она египтянка… Оставалось только уповать на усердные молитвы Бастет…
– Не могли же мы за тебя сделать всю работу! К тому же социальное положение у них равное…
– Хм! — «главное, не язви!» Бенну, тебя бы сюда с твоими советами. — Когда он был на Синае — да! Но после того, как его взяли в плен, он стал рабом… Да ещё эта служанка! Современный мир ненадёжен: столько измен, доноса и предательства — невыносимо работать!
– Нигрум вроде погиб? — Суриил поспешил повернуть тему в выгодное для него и неблаговидное для меня русло.
– Да, он сбежал, вступил наёмником в египетскую армию, хотел попасть на родину, но не успел…
– Ох, Саадия! — Старший изучил листок, который теперь всё больше походил на увесистый свиток. — А вот это? Попытка № 59… «Инквизиция?!» Серьёзно?
– Тогда сжигали почти всех… В соседней деревне в живых осталось только две женщины.
– Да… Трудное время. А вот это? №72… 1779 год. Убитый гавайцами матрос…
– Он плыл на «Резолюшн», ваше святейшество…
– О! Вас преследует злой рок, Саадия, — Суриил печально покачал головой, но, как мне показалось, не без иронии. — А, вот! Продолжая морскую тему… № 83…
– Здесь мы имеем совокупность процесса обламывания шельфовых ледников и идиотизма любителей громких лозунгов и заявлений.
– Вы всегда выкрутитесь!
– Не я велел увеличить скорость. Полторы тысячи хранителей получили взыскание!
– А до этого? — глаза Суриила поспешно побежали в верх списка. — «Золотая лихорадка!»
– Не поделили проклятый металл! — я пожал плечами: он не хуже меня знает человеческие слабости.
– …«Спасение от разбойников?!» — брови Старшего взлетели к границе лба и макушки после прочтения очередной строчки, — Альбе повезло, что она отделалась малой кровью. Без иносказаний!
– Был творческий кризис… Ну, к тому же, им надо было как-то познакомиться!
– «Шарф попал в колесо автомобиля?!!…» — продолжил список Старший, и над его головой стали поблёскивать золотые молнии.
– Ох, уж эта мода… Нужно, чтобы он непременно развевался на ветру… Сама всё испортила! А ведь личность была незаурядная, знаете ли…
– «Рыцарский поединок, дуэль, казнь, терроризм, рабство!» Вы худший работник!
– Я же объяснил, моей вины здесь нет! Ну, вернее, самая малость.
– Вот что! — Суриил нахмурился. Мне даже показалось, что его лик потемнел. — Учти, Саадия. Девяностая попытка станет последней! Если Альба и Нигрум не соединятся, ты покинешь наш отдел, а твои души я передам более компетентному сотруднику…

– Вы не можете этого сделать! — мой голос задрожал: Боже милостивый, всё куда серьёзнее, чем я подозревал.

– Могу, Саадия, — голос Старшего теперь звучал, как гром, а одна маленькая молния над его макушкой сорвалась и чуть не угодила мне в бедро. — Так что придётся постараться, мой друг. В отделе до сих пор не перестают судачить о том прецеденте с кейви . Даже придумали специальный термин для случаев, когда ангела преследует большое невезение или не ладится работа… Тебе самому не стыдно? Я, конечно, вижу твою самоотдачу, но иногда ты просто не способен здраво и объективно взглянуть на вещи.

Суриил подошёл к чистейшему золотому проёму и, растягивая слова, сказал:

– Азраил уже предстал Нигруму: тот покинул тело Карла Лачера 4 месяца назад. Воспаление лёгких, если ты в неведении (опять эта надменность и превосходство в голосе!). И его душа до сих пор не реинкарнирована. Он родится заново через 5 месяцев. Душа Альбы появится на свет не раньше, чем через три года. Все подробности о новом земном воплощении своих подопечных ты получишь в отделе ангелов-писарей. У них, кстати, наладили дистанционные консультации. Получишь всё по первому запросу. Так что не вздумай юлить, пичкая меня отговорками, будто писари тянут резину. Давай, действуй, Саадия! Всё в твоих руках.

– Как родится? Уже? Но тогда… Всё заранее записано! Наверняка отдел уже определил место рождения, нашёл родителей… — я задохнулся от отчаяния. Опять я пролетел. Как же быть…

– Вот именно! Торопись! Не пускай всё на самотёк. Это последний шанс, и больше я ничем не смогу тебе помочь. Господи, а расписал-то как. Живи ты на Земле — мог бы стать популярным писателем, — с этими словами Суриил бросил пренебрежительный взгляд на мой лучащийся перламутровым блеском отчёт и исчез в проёме.

На меня сразу же навалилась тоска и придавила к полу. В прямом смысле. Здесь, у нас, всё происходит только в прямом смысле. Тоска — это что-то вроде мышастой тучи, хмурое облако, появляется из ниоткуда, стоит тебе расстроиться или загрустить. И прогнать её очень трудно, почти невозможно. Ведь всем известно, что тучу нельзя потрогать: ваши пальцы пройдут сквозь неё, как через дымку. Единственный способ избавиться от неё — подумать о чём-нибудь постороннем или радостном. Но в такие моменты, как назло, ничего в голову не лезет, а тоска всё разбухает, всё наливается дремучей серизной. Хотя, есть надежда, что она раздавит меня целиком, и мне не придётся испытывать унижения перед Старшим архангелом и своими братьями… Если бы только я мог открыть свою душу другу. Друг!!! Бенну!

За чарующим облачным проёмом, куда с пару минут назад вышел Суриил, послышался заливистый смех и кентаврский хохот моих коллег. Ну, конечно, это Бенну! Он почувствовал, что я нуждаюсь в нём. Его тоже не слишком жалуют у нас в отделе, да и вообще в организации, если вы понимаете, о чём я. Наверно, я говорю загадками, но обещаю всё разъяснить, как только окажусь в более удобной позе и без этого балласта на своей груди. К тому же, даже у облачных стен есть уши. Никаких метафор, я знаю, о чём говорю.

Наконец-то я увидел в проёме гордый и немного безумный профиль своего лучшего, если не единственного, друга, с причудливым хохолком на голове. За его спиной доносилось неистовое «Бен-Бен». Ангелы не стесняются говорить такое в глаза, если только ты сам не Ангел. Вот меня, например, за спиной товарищи по службе именуют Купидоном… Немного обидно. Но в лицо такое они никогда не осмелятся произнести. Правда, когда я проплываю мимо них, они как-то усиленно кашляют и смотрят на меня эдак, с искринкой в глазах… Видимо, считают меня полным глупцом… Думают, что я глух и слеп. Я же не Фемида, в самом деле… Хотя она тоже не слепая. Вот только эта её повязка… Ей повезло, что здесь у нас почти всё из воздуха и облаков. Но, реши она выйти через Золотые ворота, мало ей не покажется. Ох, вечно я перескакиваю. Начну с одного, и меня уже не остановить. Моё повествование такое отрывочное, мне многие пеняют на это. Вот и отчёты Старшему мог бы покороче сдавать…

Надо мной появился зоркий малахитовый глаз Бенну и уставился мне прямо в лицо, словно он видел меня первый раз в жизни и никак не мог насмотреться. Он несколько сощурился, потом сильнее, и вот вместо изумрудного ока передо мной задумчивая щёлочка. Через мгновения, показавшиеся мне столетием, Бенну раскрыл свой красный клюв и протянул:

– Как же тебя расплющило, Саадия! Видимо, ваш Старший совсем не стеснялся в выражениях.
– Бенну, друг мой, это конец, — простонал я из-под невыносимого мрачного облака.
– Но-но, ты же в раю! Здесь нет места отчаянью, — резко и властно, совсем, как наш Суриил, заявил бодрый и неунывающий Бенну. — Поднимись, ну же! Сбрось с себя этот тлен и безысходность!
– Как, Бенну? Ведь выхода уже нет.
– Здесь 12 врат, мой глупый Саадия, сюда сложно войти, но выйти — это за милую душу. Хм… Хотя к тебе, как небесному служащему, это, может, и не относится, но я знаю, что многие будут радоваться подряд три Рождества, если мою крылатую тушку с треском вынесут отсюда! Долой сомнения!
– Угу! — я поник совсем, меня уже не было видно из-под тоскливой тучи.
– Вот что, здесь нездоровый воздух, — решительно заявил Бенну под заливистый гогот за проёмом. — Нам нужно выйти отсюда и немедленно.
– Ты же видишь, я не могу, — намекнул я на свою тоску, а Бенну, хоть и не принадлежал к утиным, нетерпеливо крякнул:
– Вечно же тебя угораздит. Так, дай подумать… О, вспомни свой триумф, эту блистательную победу! Когда тебя признали лучшим ангелом любви! Ты получил ветвь…
– О, как давно это было — проблеял я, как божий агнец (только утром его видел), но всё же почувствовал, что груз на груди ослабевает, и уже становится немножечко легче.
– И как тебя поздравляли…
– О, да ведь пара была не очень-то сложная… — дыхание стало свободнее.
– Как те, кто сейчас говорят гадости за твоей спиной, смотрели на тебя с завистью и восхищением. С тебя брали пример!
– Здесь ты прав, конечно! Может, внешне пара и казалась простой, но сам Он доверил вести это Дело мне!
– Вот именно!
– Если уж тогда я справился, не имея опыта, то сейчас, после такой практики!
– Вот это мой друг Саадия! Узнаю! — Бенну похлопал меня крылом по макушке.

Я стал приподниматься с небесного пола. С груди слетели последние следы дымовой тоски и печали. Я вновь воодушевился. Всё-таки хорошо иметь друга, который может вдохнуть в тебя надежду и силы. Да, Бенну такой.

– Не пойдём через дверь, — громко сказал мой друг. — Встречу с твоими коллегами я не пожелаю и самому Люциферу.

Он проковылял к противоположной выходу белой стене, кивнул мне на неё и затем прошёл сквозь облако. Я, поколебавшись, последовал за ним.

Свет мгновенно залил всё, что было во мне и снаружи: я слился с ним, я вдохнул его, я зажил им. Всё чудесно, феерично, ново. Нет, все эти облачные офисы нужно отменить. Работать нужно на свежем воздухе. Как же мне отрадно, как радужно всё и красочно (хоть, на самом деле, и бело)! Мимо меня на пухлом ватном облачке пронёсся Бенну, затем подплыл к огромному тучному массиву, оторвал своим разноцветным крылышком почтительный и невесомый ломоть и бросил его мне. Я уселся на своё эфирное кресло и расслабился. Ветра не было: это явление земное, но мы неслись и дышали, и были счастливы.

Хочется всё прояснить: разговор с самим собой даже в мире святых и ангелов не считается нормальным. Но, мне думается, что если я всё перескажу, всё разложу по полочкам, то и сам смогу увидеть, прозреть! Понять то, что должно быть очевидным, но из-за того, что я постоянно за этим наблюдаю, сделалось неуловимым, прозрачным: мой взор подзамутился, устал, а сам я перестал соображать. Бенну, как вы поняли, не ангел. Это птица, точнее, птицъ. Когда-то он почитался святым. Я познакомился с ним, когда вёл Нигрума и Альбу в Древнем Египте. Как и для меня, Африка не стала для него счастливым местом. Культ Бенну сменился культом Ибиса. Мой милый друг был предан забвению. Тогда я предложил пожить ему здесь, у нас. Ему понравилось. Он навсегда покинул землю. Конечно, я рад, что он здесь, хоть и не все разделяют моё чувство. Монотеисты даже в раю косо смотрят на язычников… Если что, я вам этого не говорил. Бенну постоянно даёт мне советы, учит, наставляет.

Да, если кто не понял: мы сейчас находимся в Раю. Самом настоящем. На небе. Мы живём здесь, а я-то ещё и работаю: я Ангел, и у меня есть свои обязанности. Не знаю, когда я появился. Кажется, я был всегда. Просто был, и сейчас есть. Никогда я не сомневался и не спрашивал, но все неудачи, которые случились со мной в последнее время, жутко подкосили меня. Я стал совсем как люди: думаю, боюсь, волнуюсь, потерял покой и уверенность. Видимо, в какой-то мере сказалось частое наблюдение за жизнью смертных: я стал перенимать их суждения, образ мыслей (как все знают, далеко не идеальный), привычки. Бенну старается вдохновить меня, вот и сейчас он смотрит, ждёт подходящего момента для разговора.

– Почему ты не носишь крылья? — выпалил Бенну, искоса глядя на мою реакцию.
– Я не могу определиться, какие лучше.
– Это всё твоё невезенье. Ты уже не такой уверенный, как раньше, — покачал головой Бенну. — Хочешь, возьми, как у меня. Разве они не шикарны? — Бенну расправил свои крылышки: красно-золотое оперение заискрилось на солнечном воздухе.

– Да, может быть. Только цвет полагается белый.
– Нигде это не сказано, мой друг. Просто устаревшая привычка и дань традиции. А мода меняется.
– В Раю не бывает моды, — я невольно улыбнулся.

Мимо нас со свистом промчалось что-то маленькое и круглое, за ним что-то похожее, но уже со смехом.

– Купидоны играют в догонялки. Никогда по сторонам не смотрят, — пробубнил Бенну, но, увидев моё выражение лица, поспешил сменить тему. — Что сказал Старший?
– То, что я и ожидал услышать. Что я никчёмен, что мои души передадут другому, что Павонис удостоится титула лучшего…
– Этот индюк? Нееет! — возмутился Бенну.
– Да, кстати, спасибо за советы. Ты единственный, кто хотел помочь мне. Боюсь, что уже поздно. Видимо, я просто постарел. Вон, уже и седина появилась.
– Ты же ангел! Можешь выбрать себе любую внешность и возраст, — справедливо напомнил друг.
– Ах! — я решил дать волю чувствам. — Посмотри на меня, Бенну. Каждая неудача только добавляет мне неуверенности. Я уже не тот, кто был в дни своего триумфа и успеха. Всем давно ясно, что я не могу работать, что я ноль.
– Поверь, чтобы бичевать тебя, найдётся достаточно желающих! Так хотя бы не оказывай им такую услугу: если ты себя не любишь, другие и подавно не будут.

– Давай пройдёмся пешком, — я опустил голову и при первой возможности спрыгнул на чистую белую дорогу. Бенну последовал за мной. Мы вошли в райский сад. Отовсюду доносилось сладостное пение: иволги, синицы, соловьи… Даже крики чаек были полны грации и смысла. Здесь не было проблем. Кислотно-зелёного цвета кипарисы и пальмы стояли словно в искристой дымке: их стволы были сотворены из чистого золота и платины. Запах свежести и весны томил душу: счастье было здесь, никуда не нужно было уходить. Цветы благоухали: их то нежные, то яркие тона радовали глаз и западали в душу. Акация и ююба выражали свою покорность и неагрессивность отсутствием шипов. Но, как и на всё идеальное и прелестное стремится опуститься червяк, чтобы насладиться плодом в одиночку и испортить его, так и здесь оказалось не без изъяна: уже издалека по пёстрому нимбу я узнал Павониса, который с высоко поднятой головой медленно летел в нашу сторону. Бенну тоже его заметил и, потянув меня за собой, поспешил за ближайшую финиковую пальму. Павонис прошествовал мимо, как властитель Вселенной, не заметив нас.

– Ты видел его нимб? — я вытаращил глаза вслед уплывавшему сопернику. — Белое золото? Сапфиры?!
– Пф! Щёголь, — крякнул Бенну. — Не обращай внимания. Хм, кто это у нас? Твой старый друг!

Я обернулся и проследил за крылом Бенну: в центре сада, под кронами миртового дерева расположилась самая настоящая торговая палатка. Её истрепавшаяся ткань смотрелась так искусственно и некстати в соседстве с безукоризненными райскими деревьями, что я невольно протёр глаза. Но увиденное мне не снилось. С любопытством я посматривал в ту сторону: вокруг торгового шатра столпились жители рая: благочестивые праведники, томные и растрёпанные музы, ангелы в голубых и розовых одеяниях и даже один апостол. Бенну потащил меня в сторону толпы: я старался сохранять степенный и невозмутимый под стать моему положению облик, но внутри меня всего распирало от интереса — я был совершенно заинтригован.

Когда мы подобрались к торговому месту вплотную, я мгновенно сообразил, о каком «друге» шла речь. На торговом месте как на троне, в малиновой тюбетейке и с высунутым от усердия расщеплённым языком восседал Змей: он вёл подсчёты и одновременно зазывал посетителей:

– С-с-вежая с-с-моква! … с вас пять серебряных… Медовые яблоки!.. один форинт… С-с-вежая с-с-моква. Ш-ш-очная, ш-ладкая, пряная. Пальчики оближ-ж-ете, есссли они у вассс ес-сть!

– Что это он устроил? — шепнул я Бенну, разинув от удивления рот.

Бенну лишь весело хмыкнул и покачал головой.

– Смотри, там Пётр! — неожиданно выпалил мой друг. Я тоже, наконец, разглядел, кто именно из апостолов наблюдал за торговлей. Пётр что-то хмуро выговаривал Змею, но тот делал вид, что не слышит его, и продолжал методично передвигать костяшки на старинных счётах.

Один ангел — он был из хранителей — потянулся за огромным розовато-салатовым яблоком. Пётр, заметив его движение, возмущённо воздел руки и прокричал:

– Ничего не трогайте! Эти плоды нельзя есть.
– Ш-шкоро запус-стим в продаж-ж-у виноград, — как ни в чём не бывало вещал Змей, не отрываясь от счётов.
– Ты, исчадие ада! Я пойду к Нему. Не думай, что тебе это сойдёт с рук!

Змей прерывисто зашипел: я понял, что так он смеётся. Не стоило апостолу упоминать про руки. Бросив на Змея яростный взгляд, Пётр отрывистыми взмахами ладоней отогнал от палатки зевак и зашагал прочь, в возмущении забыв, что может использовать крылья. У него они были огромные, лебединого пера. Мы с Бенну подошли к прилавку, на котором маняще лежали доселе не виданные мною плоды, источавшие чарующе дивный аромат. Увидев нас, Змей деловито отложил счёты и утомлённо вздохнул.

– Вас мне не хватало! — неприветливо начал полоз, сощурив глаза. — Египетская птица и ангел-мститель.
– Не путай меня с этим прохвостом-Ибисом! — сразу ополчился Бенну. — Змееборец он, а не я!
– Кто вас знает, — недоверчиво покачал головой Змей и неожиданно перевёл подозрительный взгляд на меня.
– Не беспокойся, — я поднял перед собой ладони в знак того, что явился с миром. — Я тебя не обвиняю и никогда не обвинял.

Змей испустил тяжёлый вздох:

– Я ничего не имел против тебя, Саадия! К тому же своё дело ты вроде как уже сделал. Похвалу получил. Твои души уже были соединены, и я решил, что могу предложить Еве яблоко. Кто ж знал, что все так против неё ополчатся.

– Ты прав. Конечно, их изгнание подпортило общую картину, но это было не так важно. Не поверишь, но я даже был награждён. Благодаря их соединению люди заселили Землю, — я потупился и немного смутился. — Да, согласен, сомнительное достижение…

– Но это ведь никак не повлияло на то, что творится сейчас, разве нет? — воодушевился Змей. — Я наслышан, что у тебя не всё гладко…

– Да уж, — буркнул Бенну: видимо, он считал, что изгнание моей первой пары повлияло на мою последующую уверенность, и полоз не виделся ему таким уж безвинным.

Но ЗмЕя уже было не смутить: он радостно хлопнул меня хвостом по плечу в знак того, что все наши недопонимания исчерпаны.

– Попробуйте смокву, — примирительно выпалил он. — Её другое название: инжир. Вкус: м-мм-ммм!

– Ну, нет! — непреклонно заявил Бенну. — Нам пока и тут хорошо живётся.
– Всё это предрассудки! — возмутился пресмыкающийся.
– Кстати, разве тебе можно здесь быть? — сомнительно протянул Бенну. — Насколько я знаю, нет.

– Конечно, нет! — хихикнул Змей, добродушно и с жалостью глянув на моего друга, словно удивлялся его наивности и глупости вопроса. — Уж-ж давно как нет! Только что мне запреты. Они даже двенадцать врат велели закрыть, а они ведь никогда не запираютс-ся! — Змей поднял вверх кончик хвоста, будто указательный палец, демонстрируя нам, какие драконовские меры принимаются против него.

– Но ты всё равно здесь.
– Зачем мне двери, ворота! Это же Рай, а не Земля! Таким примитивным образом я с-с-сюда не попадаю.
– А как ты сюда попадаешь? — я был заинтригован.

Змей бросил на меня лукавый взгляд:

– Ну, это, разумеетс-с-ся, с-с-секрет. Что знают двое, то знает и апос-с-стол Пётр, знаете ли.

Бенну с неприличным любопытством разглядывал Змея:

– Послушай, Искуситель…

Полоз при упоминании своего прозвища сморщился и неприятно зашипел:

– Я ж-ж не называю тебя Бен-Бен, а твоего друга Купидоном. Так шшшто требую уважжжения.
– Да, конечно… — поспешил исправиться Бенну. — Меня всегда интересовало то, как ты выглядел раньше. Ты ведь не всегда ползал, вроде как.

Змей расплылся в ядовито хитрющей улыбке:

– Ш-ш-што? Верите в наказание меня Гос-с-сподом? Тогда с-с-спрос-с-сите Его.

Мы с Бенну поспешно замотали головами: с Ним встречаться не было никакого желания. Ох, а если Старший доложит ЕМУ? Что мне делать?!

От этой мысли меня бросило в жар, потом в холод, что меня крайне удивило: в Раю никогда не бывало ни жарко, ни холодно. Я зажмурился от воображаемых перспектив: на мгновение даже Рай для меня обернулся адом. Видимо, всё, и в самом деле, происходит у нас в голове.

– Ладно, пойдёмте отс-с-сюда, — Змей быстро завертел головой по сторонам. — С-скоро здесь будет Пётр со с-с-стражами врат.

Змей выполз из-под своей лавки и, высоко подняв голову, грациозно заскользил в сторону выхода из Сада. Его чешуя блестела радужными переливами.

– Ты так просто бросишь свой товар? — засомневался я, глядя на оставленные в одиночестве фрукты.
– Он здесь не переводится, — не оборачиваясь, ответствовал Змей. Мы поспешили следом. Голубое небо посылало своё благословение.
– Нужно продумать план, — сказал по дороге Бенну, возвращая меня к насущным треволнениям. — Что будешь делать со своими душами?

Я не успел вставить слова, как Змей резко остановился и проницательно уставился мне в глаза. Смутившись, я не нашёл, что ответить. Змей помедлил, и, видимо, решив загладить прошлую вину, пробормотал:

– Нужно вс-с-сё хорош-ш-шенько продумать!
– Вместе с тобой? — с насмешкой поинтересовался Бенну.
– Ш-што смешшшного? — полоз сощурил глаза, и Бенну с опаской сделал пару шагов назад. — Или ты у нассс являеш-ш-ш-ся с-с-символом мудросссти?

Бенну не ответил, а я поспешил примирительно предложить:

– Пойдёмте к той реке. Освежимся, попьём, заодно всё и обсудим. Две головы хорошо, а три лучше.
– Лучш-ш-ше одна голова, зато толковая, — надменно парировал Змей. — Идёмте. Только не к этой, — Змей указал на белоснежные воды молочной реки. — Мой организм не переварит лактозу. Вон там, кажется, была медовая, насколько я могу припомнить.

Бенну с неприязнью покосился на полоза и, ничего не сказав, вразвалочку направился к желтовато-кремовым потокам. На берегу медовых вод бок о бок дружелюбно грелись крокодил с антилопой и тигр с козлом. Я понаблюдал за идиллией, а потом присоединился к Змею и Бенну: они расположились неподалёку от мирных животных. Тут же рядом с нами оказались странные личности: они держали в руках какие-то дивные картонные прямоугольнички.

Взглянув на них, Змей рассмеялся:

– Ох, уж эти картёж-жники. Каж-ждый день з-з-здесь играют, но прессследуют в Раю только меня. Вам не каж-жется такое полож-жение вещей не сссовсем справедливым?
– Игроки в карты? — изумился я. — Здесь?! Ни разу их не видел.
– А почему нет? — зевнул Змей и свернулся клубочком словно котёнок. — Браж-жника впуссстили, вот и эти ребята подтянулись.
– Пьяницы, шулеры, — помрачнел Бенну. — Чёрт знает, что!
– Откуда это знать чёрту? В аду этих ребят отродясссь не водилось.
– Что-то они не очень-то довольны, — заметил я, увидев сумрачные лица игроков: один, как я догадался, только что одержал победу, но выглядел темнее тучи.
– Конеш-ш-но, — змей хищно улыбнулся. — Рай — это месссто изобилия! У всссех всё есть: им просссто не на ш-што играть. Интерессс пропадает, теряется сссмысл. Никакого азарта. Пойдём-ка подальше. А то их удручающий вид наводит на меня апатию.

Мы поднялись и двинулись вдоль реки: течения не было, сладкие воды кружились, вращались, но никуда не двигались. Подойдя к высокой стене из золотых и серебряных кирпичей, обрамлявшей места обитания праведников, мы опустились на мягчайшую и сочную траву.

– Тени не хватает, — посетовал Змей и устремил в пустоту тоскливый взгляд. — Я люблю тень.

– Зачем тебе тень? — усмехнулся Бенну. — Здесь не бывает жарко.

– Я ничего не ощущаю. В раю есть всё, кроме жизни.

– Ты, видно, заразился этой унылой вялостью от картёжников. Держи нос по ветру. То есть, по воздуху. Ветра здесь нет…

Я вдохнул терпко-пряный запах мускуса, исходивший от кирпичей. Хм, не знаю, чья это была фантазия опрыскать всё мускусом, но все эти дизиаки явно на любителя: думаю, живи я на земле — у меня была бы на него аллергия. И я ни разу не видел здесь бобров…

За стеной послышались приглушённые звуки: барабаны, флейты, арфа и…

– Укулеле?! — округлил глаза Бенну и воззрился на ослепительно равнодушную стену.

– По мне ваш-ш рай — сумасш-шедший дом. Нет покоя, — мрачно заметил Змей. — Ваши апоссстолы опять устроили вос-схваляющий себя парад?

– Похоже на то, — беззаботно ответил Бенну и развалился на траве. По ту сторону медовой реки (в этой её части мёд был белоснежный — хлопковый) стоял колоссальный чертог: несуразное огромное сооружение с крышей из настоящих сияющих щитов (их слишком яркий блеск не мог обмануть опытный глаз и заставить принять позолоту за золото), которые подпирали тонкие, но прочные копья. У этого мутанта было несметное количество дверей. Самый верх «страшилища» венчало миртовое дерево, у которого безмятежно паслась чёрная козочка.

– Я как-то задался целью подсчитать, сколько здесь входов, — будто подслушав мои мысли, мечтательно протянул Бенну. — И чуть навсегда не распрощался с Раем.

– Почему? — удивился я.

Бенну ничего не ответил, лишь качнул головой в сторону дворца Вальхалла: мол, гляди. И я уставился на развернувшуюся передо мной сцену. Раздался гул, резкий скрежет, будто разом задвигали камни, заревели быки и зажужжали осы. Это трубили в старый, веками молчавший, пропыленный горн. Минуту стояла пауза, шелестели деревья, переговариваясь без помощи ветра, пели птицы, а потом все двери небесного здания распахнулись разом, и на солнечную лужайку вылились волнами несколько сотен воинов. Облачённые в тяжеленные доспехи, вооружённые дубинами, мечами и булавами, они ринулись друг на друга – бешеные, разъярённые, с налитыми кровью глазницами. Рыча и неистовствуя, они слепо обрушивали свои удары: воины падали, мятно-салатовая травка опушки покрылась алым и вишнёвым цветом. Кровь достигла берегов медвяной реки, но не соединилась с её водами, будто между ними выросла прозрачная стена. Наконец осталось только двое: самых сильных и жестоких сражающихся. Они издали дикий, победный вопль и одновременно проткнули один другого острыми мечами. Упав замертво, воины присоединились к своим собратьям по оружию. Минуту всё было тихо, поистине стояла гробовая тишина. И тут у входа во дворец появился огромный стол. Павшие воины стали медленно подниматься, воскресать. Раны на их телах затягивались, трава зеленела, а кровь уходила и питала почву. Ожившие расселись за дубовый «триклиний», на котором появились красные куски плохо прожаренного мяса, сосуды с вином и мёдом. Поздравляя друг друга, рыча (теперь их рык был добродушен и означал смех) и разрывая неровными зубами немного сырую плоть, воины веселились и радовались успешно проведённой битве и воскресению.

– Мясо?! — я неожиданно осознал, что видели мои глаза. — Здесь?
– О, да, — поцокал языком Бенну. — Это вепрь.
– Они убили вепря?! — не поверил я такому кощунству.
– Что поделать. Но нужно отдать ему должное и признать, что кабанчик-то с норовом и каждый раз сражается рьяно, так что не всегда даётся этим варварам. Тогда они угрюмо сидят и поглядывают на свою козу. Но её убивать им не разрешается. Она для них священна, и к тому же вместо молока даёт целебный мёд, благодаря которому они всё время воскресают. Но сегодня им повезло.

А между тем пир живодёров закончился, яства исчезли со стола, и мы увидели со всех ног удирающего от дворца кабана.

– Видишь, — улыбнулся Бенну. — Бедняга уже жив. Надеюсь, ему повезёт оставаться в добром здравии хотя бы пару дней. А вообще сейчас у него стало больше сноровки: он же не глупый, ежедневные тренировки приносят пользу, и воинам становится всё труднее охотиться на него.

– Ш-што-то они помрачнели, — заметил вернувшийся к нам из мира грёз Змей.

– Ещё бы, — Бенну расхохотался. — Сейчас наступит ночь, самое неприятное для них время. Это павшие воины, при жизни всем им был обещан рай, но их земные жрецы и шаманы чересчур многого набрехали. Они верили, что каждому воину достанется прекрасная дева, которая будет их ублажать и исполнять любые желания. И не они одни попались на эту шутку с девственницами в раю.

– Разве их здесь нет? — во мне нет крови, но мой нимб стал предательски озаряться красным.

– О, конеш-шно же, есть. Где ещё им быть, — наставительно заметил Змей и хищно скривил пасть. — Но они не предаются рассспутной связи. Здесь нет места пороку.

– Как и те картёжники, эти парни уверены, что везде обман, — с притворным сочувствием сложил свои крылышки на животе Бенну. — Но нам бы их печали, нам и своих хватает.

– Да, — я вздрогнул при воспоминании о своей миссии. — Пора посмотреть документы на мою пару. Подумать, что можно сделать, и, пока не поздно, оградить её от несчастий и купидонов, что, в общем-то, одно и то же.

Я выставил перед собой руку и провёл ладонью по воздуху: кожа покрылась паром, а затем на мои колени плюхнулось увесистое зеркало, окантованное тёплыми нетающими льдинками. Заглянув в этот омут, я не увидел ничего, кроме своего отражения, но сразу почувствовал, как мои мысли потяжелели: теперь я знал всё. Испустив вздох отчаяния, я отбросил свой отпечатанный образ в сторону.

– Что там, что там? Не тяни! — потребовал Бенну. — Опять разные континенты? Нашёл из-за чего терять рассудок, в двадцать первом веке расстояние не проблема!
– Или снова малороссслые летающие гномы напортачили? — стал переживать Змей.

Я медленно покачал головой. Вот же наказание! Как мне выкручиваться? С болью в сердце я, наконец, решился и произнёс.

– Россия…
– Как так?!
– Нееет!
– Это месть Старшего, точно!

С минуту друзья переваривали услышанное: Змей смотрел в одну точку и сосредоточенно думал, а Бенну стал расхаживать взад-вперёд вдоль берега. В конце концов, мой друг выпалил:

– Всё не так плохо! Ты уже был в этой стране. У тебя есть преимущество.

– Тогда был ледниковый период, — ахнул я. — Сейчас там всё поменялось. К тому же придётся поработать мозгами: они живут в разных городах, и пока среди их увлечений я не вижу ничего общего. Да и договариваться с хранителями придётся. Они наверняка не согласятся на ещё одно чрезвычайное знакомство. Как в случае с нападением разбойников в Богемском лесу…
– Здесь я с ними соглаш-шусь, — подал голос Змей. — Как я наслышан, ш-шансы на удачу 50 на 50. Ты не можешь так рисковать в этот раз. А вдруг ссснова гибель?
– Нет-нет-нет! — я в ужасе замахал руками. — Тогда вечный позор, все лавры Павонису, а Старший съест меня живьём.
– По поводу пристрастий и любимого времяпрепровождения… — вставил Бенну. — Думаю, что-то да найдётся. Нужно смотреть лучше.
– Всё, что есть на сегодня, не внушает оптимизма. Один любит оружие, машины, строит планы мирового господства и собирает пластиковую армию. Другого интересуют одежда, рисование, творчество, и даже куклы!
– Хм… — Змей искоса переглянулся с Бенну и очень тактично спросил. — А в каком сейчассс возрасте Альба и Нигрум?
– Три и шесть, — я не понял, куда он клонит.
– Три года и шесть лет? — закричал Змей. — С-ссаадия! Тебе ли не знать, что ещё рано думать о вкусах! Они даже не сформировались, как зрелые люди.
– Ох, простите! Я так нервничаю.
– Все мальчики любят играть в войнушку, а девочки увлекаются куклами: это нормально для людей, — наставительно заметил Бенну.
– Нет-нет, — я снова помотал головой: такими темпами, глядишь, совсем оторвётся. — Это Альбе нравятся машинки и солдатики, а Нигрум — натура творческая: лепит из пластилина, аппликация, акварель и т. д.
– О, бывает! В таком возрасте, повторюсь, не всё ещё ясно, — утешил меня Бенну, и они со Змеем вновь переглянулись. — Но нужно уже сейчас продумывать план встречи? Как дела с родственниками? Не омрачают?
– Проблемы с алкоголем у дяди Нигрума, а так вроде никаких классовых и национальных предрассудков я не улавливаю.
– Ну, видишь! Что у нас по местоположению? — Бенну явно вошёл во вкус.
– Здесь посложнее… Нигрум в Архангельске, а Альба — в Самаре.
– Так города почти рядом! — воскликнул друг. — Что может быть проще? Экскурсионная поездка — вот мой совет!
– Нет, Птицъ, ты путаешь, — охладил его пыл Змей. — Это Ассстрахань на юге. Архангельск далеко.
– От Саратова почти рядом…
– Самара! — поправил я, но Бенну отмахнулся:
– Да что вы переживаете! Пусть поступят в университеты Москвы или Петербурга! Все так делают. Создаёте проблемы из ничего…
– До этого ещё б дожить, — я почувствовал, как у меня засосало под ложечкой. — Прямо сейчас она пытается залезть на дерево. А ветки старые, хрупкие. Нет!!!
– Что ты видишь?! — Змей и Бенну подскочили так, будто получили разряд от Зевесовой молнии.
– Фух! — если б меня мог прошибить пот, я б сейчас был мокрый, как водяной чёрт. — Ветка выдержала! Такая тонюсенькая!
– А где хранители? — Бенну охватил гнев. — Опять проглядели!
– Видимо, в последний момент спохватились, — я всё ещё не пришёл в себя. — За ними глаз да глаз нужен. И хороший пинок, чтобы работу свою делали, а не почивали на облаках вместе с бражником!
– Ладно. Ш-што там дальше? — поинтересовался Змей. — Сссоветую Петроград. Город не такой крупный, как С-москва. Темп жизни больше способствует к неж-жности и романтичной обстановке. А дождливая погода и звание культурной столицы располагает сссовместному времяпрепровождению в кафе и музеях. Да и метро там чище. И нет этого кафеля, как в доме для умалиш-шённых.
– Да причём здесь метро! — упёр крылья в боки Бенну. — А вот идея про дождь мне нравится. Она так любит звуки дождя, а на окнах стоят стеклопакеты…
– Ну, конеш-шно! Нужны старые допотопные рамы, ш-штобы продувало все комнаты от потолка до пола, а зимой заклеивать их ватой?
– Я вот что скажу тебе — первостепенная причина, по которой ты подвергаешься гонениям и постоянно вылетаешь отсюда, проста: здесь не любят сарказм! — возвёл глаза к наднебью мой друг птицъ.
– Пусть ссскажут спассибо, ведь ссвоей незаурядностью я разбавляю их пресное витание в заоблачной выси, — хмыкнул Змей.
– Да уж. Ты всегда был истинным прагматиком! А как же мечты, романтика, любовь к созерцанию?
– Что за возвышенность!
– Что за приземлённость…
– Это удар ниже плавательного пузыря! Как ты смеешь соизмерять меня с земными! Или… — Змей переменился в лице и сделался по-настоящему жутким, — земноводными?!
– Ребята, перерыв! Пожалуйста, — взмолился я. — Мне нужна ваша помощь. Один я не справлюсь. Не нужно склок.
– Только ради тебя, друг, — высокомерно добавил Бенну и бросил презрительный взгляд на нашего искусителя.

Я только раскрыл было рот, чтобы продолжить рассуждения, как Змей резко вставил: «Вы слышите?». Мы с Бенну навострили то, что у простых смертных зовётся ушными раковинами. Действительно, торжественные звуки фанфар за стеной становились громче. Происходило что-то массовое и невообразимое. Неужели сегодня праздник?

– Пойдём посмотрим, — предложил Змей и поспешно заскользил к узкому отверстию в стене. Бенну сделал недовольное лицо:
– Вот ведь эгоист! А нам в обход топать.
– Тогда идём скорее, — поторопился я. — Мне так хочется знать, что происходит!

И мы заспешили к вратам. Бенну почему-то не пытался лететь, а с полным отсутствием грациозности, как индюк, забавно переваливался на своих коротких ножках. У кованых святых ворот мы застыли: казалось, все жители рая собрались посмотреть на ЭТО. Крестный ход состоял из апостолов и ангелов: все в расшитых золотой парчой ризах и туниках. В руках огромные, усеянные рубинами, серебряные кресты. Их лики сияли, как напомаженные. Из-за блеска и сверкания одежд я не мог разглядеть лиц: казалось, само солнце нещадно било по моим глазницам. Раздавалось потустороннее небесное пение херувимов, восхвалявшее праведников. Внушительная и представительная помпезность процессии завораживала. Я онемел от преклонения и восхищения.

И тут кто-то грубо толкнул меня в бок. Я подумал, что сейчас начнётся давка: все захотят приблизиться к непорочности божественного и их святости, но неуклюжий толчок повторился. Я в недоумении и раздражении посмотрел в сторону: Бенну настойчиво куда-то показывал. Я присмотрелся: сияние небесных господ по-прежнему слепило мне очи… Наконец я увидел его. Он шёл в сторонке, без свиты и окружения. Только маленькая овечка бежала рядом, сопровождая его, и старалась ущипнуть за край хитона. Грубое сукно, изветшавшая ткань одеяния смущали мои глаза. Даже у ангелов здесь не было такой старой и поношенной одежды. Его заметили только Бенну и я. Подоспевший Змей тоже смотрел только в его сторону: казалось, горение праведных одежд апостолов не смущало Искусителя, он даже не жмурился, а вот я всё время подносил ладонь к лицу: так невыносимо жгли мои глаза слава, богатство и материальное воплощение святости.

– Ух! — встрепенулся Змей. — Улепётываем, ребятки. А то вон уже и бражники подтянулись. Они идут прямо с реки: их кувшины доверху наполнены райским вином. Насчёт драки не знаю, но без склок не обойдётся.

Бенну схватил меня за платье и потащил в поле, подальше от суеты и торжественности, лакового блеска и мишуры. Я шёл, спотыкался, пытаясь разглядеть Его, но Он уже сидел в тени дерева Тубаи и гладил кроткого агнца.


2

– Невероятно! Я вижу его так редко…
– Ты отвлекаешься, — Бенну щёлкнул перед моим носом перьями, будто большим и указательным пальцами. Я вздрогнул и возвратился в райское небытие.
– Если мы определились с местом встречи, нуж-ж-жно выбрать время, — томно промолвил Змей.
– Я заметил, ты не всегда говоришь с этим змеиным акцентом, — недоверчиво вздёрнул бровь мой друг.
– Тебе не понять билингва, египтянин! — презрительно бросил Змей и обратился ко мне. — Наверно, не всё будет так гладко.
– Всё уже не гладко! — в безумии я дёрнул себя за золотые лохмы и запечалился. — Вот и с переездом в Петербург, как оказалось. Мама считает, что город слишком большой и опасный. Негативное влияние, наркотики. Для нежной и ранимой души такой стресс! А общежитие? Кто будет готовить?
– С мамами девчонок вечно морока, — цокнул раздвоенным язычком о внушающие трепет клыки искуситель.
– Это мама Нигрума…
– Ничего! Есть же у него своё мнение и сила воли. Иначе какой вообще смысл в твоём старании? — начал раздражаться Змей.
– Да, это мелочи, — согласился я. — Главное, не допустить нежелательных встреч… На Нигрума откроет охоту дочь подруги его матери. При поддержке этой… матери! Ох, ну хоть раз попадутся родители-адекваты?!
– Так-так!! А что с Альбой? — закудахтал Бенну.
– Только одноклассник! Просто вылитый Ричард Гир в молодости, но, думаю, здесь без шансов. Он на Альбу не обращает внимания. Хм… Чем-то напомнил мне нашего Павониса, — я присмотрелся к внутренней стороне своей сетчатки, где отпечатывались все происходившие с моими подопечными события.
– Шансов с такими красавчиками ни у кого нет. Если только наши миленькие друзья в подгузниках не вмешаются, — гадливо сощурился Змей.
– Я сверну им шею и оторву крылья, — успокоил я Искусителя. — Думаю, окончание университета для Альбы — подходящая дата!
– Не слишком ли поздно? — засомневался Бенну. — И, насколько я помню, у них ещё не проявились общие интересы.
– Не буду заново строить райские кущи, — пожал я плечами. — Поход, горы… Природа, романтика, первозданная красота…
– Опять?! — разом воскликнули Змей и Бенну. — Ты забыл, что было в прошлый раз?
– А что? Тогда почти получилось! Тем более в России я могу уповать на старую советскую школу, процент несчастий минимален.

Бенну со Змеем переглянулись, а потом посмотрели на меня, будто на неразумного купидона: с неприкрытой жалостью и сочувствием.

– А что? — бросился я в спор. — Это единственное место, где можно рассчитывать на встречу душ, а не тел. Без лжи и прикрас. Такая любовь самая верная и честная. Я уберегу их от условностей, которые затем могли бы разрушить их жизни…

– В такие минуты нужно авторитетное мнение, — высоко подняв клюв, пробасил Бенну. — За дело следует взяться профи.

Мы со Змеем стали вращать головой во все стороны, но «профи» так и не увидели. Я чуть было не спросил, кого мой друг имеет в виду, но Змей больно щёлкнул меня по спине кончиком хвоста. Я увидел, с каким задумчивым и гордым видом Бенну восседает на камушке, и почтительно замолчал.

– Как назло все хорошие мысли выдуло из головы, — посетовал Бенну.
– Может, тебе подкрепиться? — аккуратно зашептал Змей. — Железо способствует работе мозга. Съешь яблочко!
– Что? — Бенну в недоумении вынырнул из омута мыслей. — О чём ты? Не отвлекай, пожалуйста!
– Наливное, сладенькое, зелёное с розовыми подпалинами, — Змей стал описывать сомнительный плод с энтузиазмом знатока-коновода небесных конюшен.
– Ох, — Бенну потёр свой затылок, в который с треском влетел маленький увесистый мячик. — Что это?!
– Яблоко, — пожал отсутствием плеч Змей и без интереса свернулся клубочком.
– Но я не хочу! Ай! Прекрати! — завопил Бенну, прикрывая голову крыльями, получив в темя поочерёдно, наверно, бушель яблок.
– Я здесь причём? — зевнул Змей. — Это же рай. Стоит подумать о заветном фрукте, как он свалится тебе в руку. Ну, или куда-нибудь ещё, — добавил Змей, наблюдая за сражением моего друга. — Перестань о них думать.
– Когда я пытаюсь, то думается ещё больше! — чуть не заплакал Бенну.
– Как насчёт Алтая или Кавказа? — я решил побыстрей сменить тему, и яблочный дождь, поливавший одного Бенну, сразу прекратился.
– Саадия, — с критическим выражением на лице начал было Змей, но я не дослушал:
– Может, до этого и не дойдёт! Почти вся подготовка будет в городе. Они влюбятся и забудут про свои туристические планы!

Змей и Бенну недоверчиво переглянулись.

– Так и будет! — с жаром воскликнул я, уже безмерно веруя в свой план и надеясь на счастливый исход предприятия. От распиравшего меня чувства близкой удачи и озорства от нового, дерзкого и смелого плана я не мог усидеть на месте, вскочил и тут же сделал кувырок. Меня подхватило бестелесное пуховое облако. Заложив ладони за голову я зажмурился от счастья. Змей презрительно фыркнул и погрузился в дрёму. Бенну посмотрел на меня неодобрительно, буквально из воздуха выдернул аккуратненькую подушечку, вышитую золотой нитью, и с филигранной заботой погрузил на неё свой объёмистый зад.

– Ладно. Я не привык загадывать, — скептически бросил Бенну. — Посмотрим на твои действия. Для начала нужно растормошить хранителей. Они совсем от рук отбились. Всыпать Бити и Бонги по шее!
– Что ты хочешь? Они работают за идею, — спросонья бросил Змей. — Предложи им в награду яблоко. А лучше инжир… Про яблоки даже дети знают.

Бенну не обратил на него внимания: это стоило ему изрядных усилий.

 – Составь потенциальный список опасностей. Крушение самолёта, сильное течение в реке, обрушение кровли заброшенного дома…
– Уже, — радостно возвестил я, скатывая свиток и скрепляя его голубой лентой. — Думаю, нужно найти всё, что может помешать. Опасности для жизни уже перебрали и зафиксировали. Хм…
– Теперь ищем что-то или кого-то, кто может помешать их встрече…
– Мама Нигрума. Сыном шантажирует своего мужа, чтобы тот не ушёл из семьи. Отъезд ребёнка в такую даль ей придётся не по вкусу.
– Твои действия? — Бенну сложил крылья на груди.
– Через социальные сети подкину сыну статью о манипулировании в семейных и рабочих кругах, — отрапортовал я. — Раскрою ему глаза.
– Правильно, — одобрил мой друг. — Воспитай у него силу воли. Я бы ещё подстраховался победой в вузовской олимпиаде. Поступление без экзаменов — весомый аргумент в домашнем споре.
– Но мать наверняка захочет, чтобы он сдавал экзамены параллельно и в местный институт… — неожиданно вылез из сонного царства Искуситель.
– Он их завалит! — безапелляционно заверил я. — Только нужно договориться с покровителем студентов. Халлио Ваа. Обычно, помогает безвозмездно. Или за горшочек вина.
– Яблочного? Тогда лучшееааа сидр, — зевнул Змей, обнажив смертоносные для земных тварей клыки…


3

Лучи закатного солнца беспощадно опаливали мою шевелюру, пот лился и лился со лба, заливал шею, затапливал под хитоном грудь. Я был в пустыне, я влачил обезвоженное существование, я готов был отдать нимб за глоток нарзана… Змей от жажды высунул шершавый, как у сфинкса язык. Бенну был похож на подстреленную на охоте птицу: распластавшись, он лежал на истощённой и чёрствой земле, а клюв его отражал безжалостное солнце…

– Хватит, хватит! — завопил Змей, выгибая тело под разными углами, словно от невыносимой боли. — Это же рай! Рай!!! Что вы устроили?! Здесь не бывает ночи, здесь не бывает солнца и жары. Того гляди, скоро и снег пойдёт!

– Райская жизнь существует для тех, кто живёт в раю, а не работает, — глубокомысленно заметил я, а змей тем временем уже полз к прохладным и освежающим водам местного Ганга — молочной реки. — Ну, Они, можно сказать, встретились… — зачем-то сказал я эту псевдоуспокоительную фразу, нервно побарабанил пальцами по коленям и сглотнул.

– Они были на вступительном собрании клуба и даже не заметили друг друга, — замогильным голосом сообщил Бенну и перевернулся на спину.
– Начало положено, — в ажиотаже потёр я ладони. — Знаешь, не думал, что могу потеть, как простой землянин. Я буквально перевоплотился в этих людей, загорелся их мечтами, стремлениями…
– Умение потеть мог бы и не перенимать, — бросил Бенну и вдруг стал сетовать. — Я умираю от жажды. Я никогда не чувствовал жажду, не знал, как произносится «жажда». Ты заметил, сколько шипящих в одном слове? Как оно жжжутко произносится? Тебе это никого не напоминает? Кстати, о нашем… о ТВОЁМ чешуйчатом друге. Ты заметил, что он с головой ушёл в ненавистную ему лактозу? Может, утонет, — с надеждой добавил птицъ.
– Думаю, на земле похожие симптомы сопровождают «горную болезнь», — произнёс я в задумчивости. И вдруг на меня снизошли озарение и азарт. — Давай, скорей перейдём к их уже третьей совместной тренировке!

Перед нами появилось интерактивное изображение (радует, что технологии добрались и до рая): какой-то потрёпанный школьный зал с пыльными матами, разбросанные повсюду альпинистские верёвки и снаряжение. Тусклое помещение слабо освещают лампы накаливания. Окружённый молодыми девчонками и парнями усатый крепкий мужик с круглым животом сурово разъясняет последствия неправильно завязанных узлов. Почти во всех представленных случаях тренер являлся непосредственным свидетелем несчастных случаев и катастроф. Мысли всех участников мероприятия были у меня как на ладони. Один парень в полной прострации наблюдал за руками инструктора, а мыслями был на пятничном концерте популярной немецкой рок-группы, которые соизволили выступить в России первый раз с момента своего образования.

Две девушки в своём сознании давно перенеслись в новый магазин декоративной косметики. Ещё двое с нетерпением представляли, как их товарищи из-за своей оплошности и неумения завязать узел «австрийский проводник» улетают в пропасть, а они отважно спускаются в щель к чудом уцелевшему другу и в одиночку тащат его на себе десяток километров до лагеря (примечательно, что таким другом неизменно оказывался тщедушный сутулый паренёк в очках, который во время речи инструктора нервно подёргивал носом и, казалось, единственный проникся рассказываемыми ужасами). Девушки оказались гуманнее в отношении своих товарищей: хотя их напарники — конечно же, мужчины — вовсе забыли завязать узлы, девушки вовремя это заметили и предупредили друзей, а теперь вот довольствуются восхищёнными взглядами коллег, которые в восторге повествуют всем и каждому о своём счастливом спасении и о том, что без женщин в горах делать нечего.

Я вновь обратил свой взор к крутым геройским парням: они уже успели заползти на Эверест без кислорода и на спуске довести до базового лагеря совсем обессилевшего, но всё того же щуплого паренька в очках, который умирал под тяжестью кислородного баллона… Сколько энтузиазма… В их глазах уже мелькал отсвет «Золотого ледоруба». Да, девушки в принятии почестей оказались скромнее. Думаю, это связано с тем, что до России феминистское движение добралось в несколько урезанном и искажённом варианте… А сам сутулый паренёк в своих грёзах уже отправился на кроличью ферму своих родителей после упоминания тренером узла «заячьи уши». Моя Альба была внимательна, отчаянно старалась повторить заумную «восьмёрку», - я чуть не прослезился, глядя на неё, - но Нигрум думал, что это всё слишком грубо и лишено очарования, и не заняться ли ему шашками…

– Он так неинтересно рассказывает, — заскрипел я зубами. — Нигруму скучно. Того и гляди, уберётся в ближайшую библиотеку готовить доклад по истории Французского сюрреализма. И на Альбу даже не смотрит.
– Но и она на него не смотрит, — «успокоил» меня Бенну.
– Ох, Бенну, шёл бы ты к Змею купаться. Заодно и голова бы просветлела.
– Я не водоплавающая птица, — возмущённо парировал друг и отвернулся.
– Нужно подумать, — как назло все стоящие мысли не лезли в голову. — Посиделки у костра, песни под гитару. Точно, услышь он, как она поёт…
– Убежал бы от неё на Камчатку, — выпалил возникший из ниоткуда Змей: мокрый, довольный и с фиговым листком на голове. — Ох, жарко… Говорил, нужно было в Петроград… А теперь что причитать? Пока доедешь с одного конца ссстолицы в другой, уж ночь настанет. Ты сам рассказывал, что ей кентавр на ухо наступил…
– Да, забыл… А вот он очень даже не плох. Его голос, знаешь ли… Ох, нет. Слишком много девушек! А он такой неопытный. Похвала ударит ему в голову. Мне не нужен Казанова в паре. Она после такого и глядеть на него откажется.
– Смотри-смотри! Кто это там?! — завопил Бенну и свалился со своей подушки на вечно мягкую райскую землю, но тут же схватился за копчик. — Кажется, теперь я стал чувствовать боль, как смертный…

Я быстро обернулся: за размашистым древом познания мелькнуло чьё-то крыло. Ангел? Неужели Павонис? Или… Короткий и противный детский смешок всё мигом прояснил. Я вскочил на ноги и устремился туда, но пухлозадый карлик со смазливым личиком уже радостно улепётывал от меня на своих коротеньких крылышках.

– Он всё слышал, — ахнул я. — Это Кекус! У паршивца на меня зуб: старается напакостить именно мне. Всё испортит! Я пропал.
– Не обижайся, друг, — тактично заметил Змей, — но ты давно пропал. Ничего у тебя не ссскладывается.
– Это почему же? — я оглянулся за поддержкой к Бенну, но тот трусливо отвёл глаза. — Ведь они рядом, скоро познакомятся! В предыдущие разы я даже не мечтал об этом. Были эпохи, в которых они не то что словом, даже взглядом не обменялись! Они гибли до наступления встречи. А теперь они в равных социальных положениях, с более-менее адекватными родственниками, без предрассудков, в их стране не идёт война, ни у кого из них не стоит в голове пунктик насчёт миротворческих миссий… Самое главное, они ХОТЯТ жить!
– Ты всегда думаешь, что встреча — это главное, и дальше всё пойдёт само, как по маслу. Но разве ты не видишь, что обстоятельства никогда не благоволят тебе. Это рок какой-то, но тебе и правда не везёт…
– Ты хочешь сказать, — у меня отвисла челюсть, — что всё дело во мне? Что это меня преследуют неудачи…
– Не то чтобы, — замялся Змей, — просто ты как будто не принимаешь во внимание неидеальную человеческую природу, что ли…
– Ты был тактичен, как мог, — заметил я мрачно, — но я тебя понял…

Я поднялся на ноги и побрёл к белоснежной реке. Мне впервые защемило сердце. Стало не по себе. Будто я был не на своём месте. Я всегда был уверен, что уж я-то точно нахожусь там, где надо… Это люди терзаются, бегают, суетятся. Но я же Ангел. Я полон уверенности и достоинства. Мне не нужно думать о будущем. Здесь нет времени. Оно есть только на Земле, но туда мне путь заказан. Интересно, о чём думал Иной, когда решил, что Небо тесно для него, ведь он как-то пришёл к тому, что он не хочет Неба. Какой глупец откажется от Неба? Странно, что только он всегда вызывал у меня такое любопытство. Сейчас он в совсем другой организации… Он говорит, что создал своё Небо. Апостолы твердят, что он Горд и недостоин спасения… Господи, я, кажется, понимаю, что чувствовал тот, кто отвернулся от нас, своих братьев; что ощущал в своём сердце Иной. Одиночество! Сколько раз я слышал это слово от людей: да, Ангел способен понять, но не прочувствовать. Неприкаянный и одинокий. Но я не хочу жить без Неба. Я — часть Неба. И знаю, чтобы обрести прежнее равновесие, я должен сделать всё сам…


4

– Я спущусь на Землю.

Бенну поперхнулся манговым нектаром, а Змей расплескал яблочный сок.

– Прости, друг, — выдохнул Бенну, — похоже, у меня солнечный удар, и я стал плохо слышать.
– Нет, птицъ, твой сслух, может, первый раз в жизни не подводит тебя! — сурово ответствовал Змей, не сводя с меня прищуренного взгляда.
– Как?! — Бенну проковылял ко мне и положил свою пернатую лапку мне на колено. — Ты настолько вжился в образ смертных, что перенял их безумие? — ласково, словно неразумному ребёнку прокудахтал Бенну. В его чёрных глазках-бусинках читалось сочувствие.
– Нет же, — отмахнулся я, — вы должны понять! Каждый раз я уповаю на других: хранители, писари, апостолы, ангелы времени и пространства, земное окружение! Все косяки многочисленных членов нашей корпорации, но шишки сыплются на меня! Я должен сделать всё сам, и, если, даже несмотря на моё прямое вмешательство, всё опять пойдёт наперекосяк, я признаю свою полную несостоятельность в качестве ангела любви и сложу свой нимб и полномочия…
– Суриил не отпуссстит тебя! — мотнул головой Змей.
– Ему не обязательно об этом знать… — я с сомнением дёрнул плечом, сосредоточенно разглядывая свои босые ступни.

Змей присвистнул:

– Надо ж-же! Ты реш-шился на бунт! Одобряю!
– Не слушай его! — отмахнулся Бенну. — Что с безногого возьмёшь… Это крайние меры, и я не совсем согласен с твоим решением, но… Мы друзья! — Бенну стал в профиль, и его клюв смотрелся внушительным серпом. — Так что я помогу тебе! А то некоторые только подначивать могут.

Бенну покосился на искусителя, на что Змей недобро сверкнул глазами:

– Не слуш-шай его, Сссаадия. Я петуш-шков душ-шил на уж-жин! Я тоже могу помочь…
– Как-нибудь без ущ-щербных обойдёмся! — непримиримо упёр крылья в боки Бенну.
– Да? — хищно раззявил пасть Змей, да так, что у меня подкосились коленки. — Да вы без моих мозгов и пару часов не протянете… Вы даже не знаете, как попасть на Землю.

Я вопрошающе посмотрел на Бенну, на что птицъ усердно почесал пернатый затылок:

– Хм… А чего тут думать: через врата! Уж кто-то из двенадцати стражников нас пропустит.
– Может, и пропустит, но, поверь, кто-то из тех же двенадцати обязательно вас заложит! К тому же они заперты…
– Точно! А всё из-за тебя… Это ты постоянно снуёшь с земли на небеса, и обратно.
– Но всё равно… — я задумался. — Врата никогда не работали на выход…
– Вот именно! — буркнул Змей и взглянул на нас с чувством превосходства. — К тому же нельзя просто так взять и спуститься к людям. Нужно побольше узнать! Где взять сведения?
– Саадия и так всё знает! И о Земле, и о своей парочке! Тебе мало?
– Неужжели? — Змей как-то странно изогнул бровь. Такого выражения лица у небесных обитателей я ещё не видел. И где он такого нахватался?
– Что ты хочешь этим своим подёргиванием глаза нам поведать?! — разозлился мой пернатый приятель.

Змей медленно закатил глаза внутрь своего черепа, так что на нас смотрели два зловещих жёлтых белка.

– Вы наивны, как дети! Напомни, Сссаадия, сколько у тебя было попыток с Альбой и Нигрумом?

Я стал загибать пальцы. Когда они закончились, я выругался на себя. Ведь я и так знаю эту цифру, вот до чего голова стала никчёмная.

– 89… — неохотно озвучил я.
– Вот! Извини, друг, но такое количество попыток чересчур много даже для самого безмозглого купидона.
– Ну, у них стрелы, им легче… — непонятно, почему, я стал оправдываться. А Бенну пришёл в бешенство:
– Как ты смеешь разевать свою пасть на моего друга! Я придушу тебя, а из твоей шкуры сделаю себе тапочки!
– Перестань, Бенну! — я схватил своего приятеля поперёк толстой тушки, пытаясь сдержать его ярость.
– Успокойся… — зевнул Змей. — Я и не собирался оскорблять нашего общего друга! Мои слова должны были пробудить пару твоих извилин, которые ты именуеш-шь мозгом, но ты, в лучших людских традициях, принял всё близко к сердцу, проявив излишнюю мнительность.
– Я тебе покажу! Пусти, Саадия! — вырывался птицъ, а я, сдерживая глубокий дружеский порыв, неожиданно задумался: неспроста Змей поднял эту тему! Куда он клонит?
– Как куда? — на этот раз рассердился Змей. — Не огорчай меня хоть ты, Саадия!
– Я разве вслух спросил… — проворчал я.
– Нет, у тебя на челе написано.

Я поспешно протёр свой лоб, покрываясь краской: ох, уж эти мне райские штучки! здесь всё буквально.

– Слуш-шайте, бессстолочи! — зашипел Змей. — Откуда вы так уверены, что Саадии сообщили всё? 89 попыток — это не ш-шутки!
– Ты считаешь, что мне что-то недоговаривают? Кто-то из отдела сообщений проявил халатность?
– Если бы это было простое невнимание…
– Но зачем кому-то подставлять Саадию? В раю не приняты интриги! — птицъ метал глазами молнии. В прямом смысле, так что нам со Змеем пришлось поспешно броситься за ближайший камушек.
– Бенну, держи себя в крыльях! — крикнул я. — Насчёт интриг – я не был бы столь уверен. Всё-таки в раю много бывших обитателей Земли. А там не любят играть честно.
– Я думаю, — сообщил Змей, когда Бенну подуспокоился, — кто-то подставляет тебя. В любом случае, я считаю, есть сведения, которые тебе сообщают слишком поздно или не говорят вообще… Нам придётся проникнуть в головной отдел!

Я ахнул. Богохульство!

– Вовсе нет, — махнул хвостом Змей, а я вновь в досаде потёр свой покрасневший лоб, — поверь, Его там никогда не бывает. Но мы пройдём туда и затребуем информацию лично!
– Ага. Они наверняка нам дадут ту же версию, что мы видели прежде! — скептически заметил Бенну.
– Вот именно. Пока вы будете изображать из себя доверчивых кретинов, кое-кто пош-шуршит в секретных кущах. Но мне нужны подробности, как и куда проникнуть.

Вопросительный взгляд в мою сторону.

– Но я же никогда там не был! — я в беспомощности развёл ладонями.
– Так и думал, — щёлкнул двойным язычком искуситель, — ладно! Твоя задача простая. Доставить меня наверх. Ты неприкосновенен, тебя не станут обыскивать, а я могу спрятаться у тебя под одеждой…
– Эй-эй! — затревожился Бенну. — Саадия, ни в коем случае! Ты разве не слышал про змею, пригретую на груди?
– Но он прав! — голос мой прозвучал твёрдо, может, впервые за последние пару столетий. — Пока мы рассуждаем, время идёт.
– Да, ребятки, чтоб вы без меня делали! — поцокал языком о зубы змей, да так, что по спине у меня пробежали мурашки. — Главное – иметь сссвязи. Ангелы времени нам помогут.
– С какой стати? — недоверчиво пропыхтел Бенну.
– О, время – очень тонкая и загадочная штука даже для его хранителей, а так хочется всё знать… Но это закрытая информация! — Змей подмигнул нам лукаво.
– Думаю, не для тебя! — хмыкнул я.
– Я знаю всё!

Безапелляционное заявление Змея вывело Бенну из себя:

– Значит, ты не только продаёшь всякую дрянь, но и питаешься ею сам!
– Хватит, друзья, время не ждёт!

Услышав про время, Змей заулыбался как-то… не по-нашему.

5

Что есть время? И так уж оно относительно? Детство моих подопечных, как вы уже заметили, пролетело в два счёта. Но их взросление замедлилось. А когда они пребывают в сомнениях или решают философские вопросы, занимаются творчеством или чем-то скрупулёзным, и, не дай Бог, даже опасным, время останавливается вовсе. Альба чуть не испортила мне всё дело. Она подумала: «Быстрее бы закончить с учёбой и пойти работать». Ангелы времени — существа неконфликтные — вздумали ускорить течение событий вдвое. И тут, очень кстати, вмешался наш общий знакомый, Змей. Оказывается, про линейное время он всё им рассказал ещё в первую встречу. Сейчас наступила очередь квантовой модели Вселенной. В любом случае, что бы они сейчас ни изучали, основная их работа ушла на задний план. И время появилось у меня. Но я так и вижу перед глазами эти песочные часы, из которых неумолимо сыплются песчинки…

Мы все вместе шагаем к Райскому Центру. Вернее, шагаем я и Бенну. Змей же свернулся калачиком подобно котёнку и мирно покоится у меня на груди. Бенну прокудахтал мне все уши на темы: «ужалит, когда не ждёшь», «Ева тоже ему доверяла», «Посмотри, где сейчас Адам». Но я чувствовал, что, несмотря на заслуженную репутацию, я могу доверять искусителю. По крайней мере, я не видел, какую мог он иметь с этого выгоду, поэтому сделал то, что напрашивалось само собой: доверился ему. Доверие — самое прекрасное, что я видел, веками наблюдая за людьми. Просто, не требуя доказательств, гарантий или залогов, сказать другому: я тебе верю! Каждый раз я умилялся. К тому же, это больно ранит, когда никто не хочет тебе верить. Змей знает это не понаслышке. Ну, возможно, его слава оправдана, но… Я не хочу становиться ещё одним бросателем камней. В конце концов, очень сложно меняться, когда все вокруг тебя так враждебно и скептически настроены. Вот и я для всех — вечный неудачник, которому случайно повезло один раз.

Журчание ручья, плескание серебристых капель, ангельское пение. Вернее…

– Даже сирен на полставки взяли… — покачал головой Бенну.

Да, кого в раю только не встретишь. На нас раззявили хищные пасти полуженщины-полуптицы, а мой друг…

– Бенну! — произнёс я с укором.

Бенну, усердно махавший очаровательным обольстительницам, сконфузился и поспешно отвернулся. Из-под моей рубашки раздалось противное хихиканье.

– Т-шш! — шикнул я. — Мы почти на месте!

А вот и он… Перед нами возвышался белоснежный облачный замок, весь пронизанный тонюсенькими золотыми нитями. Издалека казалось, что он искрится позолотой, а его стены испещрили маленькие звёздочки. В воздухе витал аромат мускуса. Опять этот мускус… Вход в Райский Центр представлял собой радужную арку, дверей не было, только на входе маячил пухлый ангел с коротенькими крылышками, напоминавшими гусиные. Он держал свой нимб в руках, дышал на него, пытаясь стереть невидимое пятнышко.

– Привет, Тарши! — я попытался придать своему голосу беспечность. Змей под хитоном вжался мне в грудь так, что перехватило дыхание.

– А, это ты Саадия… — Тарши бросил на меня беглый взгляд и вновь занялся своим нимбом. — Мне кажется, стекло потускнело, — грустно посетовал он.

– Не знаешь, Старший у себя? — как можно более равнодушно произнёс я.

– Я думал, Суриил сейчас у себя в Отделе…

Моё сердце бешено заколотилось. Змей издал странный звук и обвился поперёк моей груди, будто угрожая придушить меня в случае неудачи.

– Да проходи, может, он и здесь. Ангелы снуют без конца и краю… Кажется, я даже видел Серафима.

Раздался ослепляющий грохот. Будто все семь небес упали на Землю. Бенну плюхнулся на свой толстый зад, а Змей угрожающе зашипел под моим хитоном. Не знаю, чего я испугался больше: этого потустороннего грохота; того, что Тарши может услышать змееуста; или того, что от резкого звука полоз вонзит в меня свои похожие на сабли зубья. Тарши оказался единственным среди нас, кто, казалось, не обратил на звук особого внимания. Он только неодобрительно покосился в сторону, скрытую от нас восточной стороной воздушного замка.

– Трубят-трубят… Лучше бы делом занялись.
– Неужели снова сняты печати? — изумился Бенну.
– Они давно сняты! — назидательно ответствовал нам Тарши. — А в двадцать первом веке трубят почти ежедневно. Раньше у семи ангелов забот-то было — потрубить пару раз в столетие и в отпуск. Совсем разленились. А сейчас нет…

Мы с Бенну переглянулись. Идти на Землю, когда ежедневно воют небесные трубы, равносильно самоубийству… Но делать нечего. Я попрощался с Тарши и поплёлся под радужную арку. Меня тут же затопило херувимское пение, а все звуки за пределами Райского Центра потонули в божественных нотах. Туда-сюда летали Ангелы, я узнал некоторых коллег из ОАЛ. Были так же и коллеги-писари, составители жизненных карт землян, ангелы-бухгалтеры, и некоторые из хранителей. Я пришёл в бешенство, увидев, как хранители Нигрума и Альбы ведут приятную беседу, напрочь забыв про свои обязанности. Я вознамерился высказать Бити и Бонги всё, что о них думаю, но Бенну нептичьим усилием оттащил меня в сторону, курлыкая сквозь клюв: «Мы не за этим пришли». Обитатели Центра, кажется, вообще не обратили на меня особого внимания. Кто-то хихикнул, указав пальцем на Бенну, но мой гордый друг даже не подал виду, что столь бестолковое поведение достойно его внимания. Войдя под высоченные своды Небесного замка, я ощутил блаженство и приятную прохладу, все мысли приобрели чёткость и направленность. Да, в таком месте ощущаешь себя уверенно и значительно. Змей вынырнул из-под моих одежд и устало опустил мордочку-рыльце мне на плечо.

– Эй! — возмутился Бенну. — Спятил? Тебя увидеть могут.
– Душшно, — пожаловался полоз, — ты, Саадия, весь пропитан страхом и неуверенностью. Как земная мыш-шь, учуявшая свой конец.
– Спасибо за сравнение! — обиделся я. — Между прочим, я каждую секунду ждал, что ты вонзишь свои клыки мне в сердце!
– Я же тебе говорил… — проворчал Бенну, пока мы огибали пустынные коридоры. Наши шаги звучали гулко. Повезло, что в это время небесные чертоги были безлюдны. Нас бы сразу заприметили, и это понятно: обычно, здесь пешком никто не передвигается.
– Я весь издёргался, — просто объяснил искуситель, — теперь мне понятно, что чувствовали жители Иерихона. Я чуть не оглох! И было подумал, что это идут по наши души.
– Формально, у нас нет душ, — непонятно зачем, я проявил занудство. — Нет, главное ведь то, что всё происходящее здесь имеет прямое отношение к Земле… Вы видели…
– Да! Но, Саадия, держи себя в руках…
– А я всё гадаю, почему в семидесяти процентах мои души погибали не своей смертью. Оказывается, хранители только языками чешут.
– Не знаю… Может, у них обед.

Я одарил Бенну косым взглядом.

Неожиданно нас озарил поток света, да такой, что потеплело на сердце. Мимо нас проплыло что-то эфирное, ослепляющее. Всё, что я мог разглядеть издали, напоминало крылатого дракона под белыми одеждами. Змей, не таясь, выпучил глаза и вытянул голову вослед проплывшему созданию. Бенну расправил для прикрытия крылья, ругаясь и кляня нашего неразумного спутника.

– Простите, — сказал опомнившийся Змей, когда чудесное видение исчезло за следующим поворотом, — но я никогда не видел серафима в столь невероятной близости.

Я, конечно, был недоволен змеиным поведением, которое грозило нам огромными неприятностями, но, по правде сказать, меня самого поразил столь чистый и непорочный облик этого создания. Он просто блистал изнутри. Прозрачность его крыльев была сродни роднику ключевой воды у подножия Синайской горы. Я стряхнул наваждение и продолжил путь. На каждом шаге я оборачивался, вращая глазами почти на триста шестьдесят градусов. Интересно, как часто Он здесь бывает? Встреча с Единственным страшила меня, но в то же время я жаждал её всей душой.

Бенну дёрнул меня за локоть, указывая куда-то в сторону. За следующим поворотом что-то искрилось и бросало солнечные зайчики прямо в коридор. Мы осторожно приблизились к преграде и заглянули за угол. Нам открылось море, состоящее из тысячи лабиринтов и переходов, которые вели в пугающее количество кабинетов-ячеек, офисов и помещений поменьше. Всюду сновали ангелы, но крылья их были столь коротки, что они могли зависнуть всего лишь в паре сантиметров от пола. Пешком они не ходили принципиально, что, конечно, было зря: передвижение их происходило как в замедленной киносъёмке… Они пытались лететь, но бедные крылышки не справлялись с нагрузкой, так что время от времени мои коллеги словно проваливались в воздушную яму. Сейчас же они то ли парили на месте, то ли их относило лёгким дуновением, вызванным обилием бумаг… К нимбам тут и там были налеплены стикеры-напоминалки. Я разинул рот. Бенну от неожиданности издал что-то похожее на «ко-ко», а Змей с придыханием свистнул:

– Неудивительно, что все делопроизводства ведутся так долго. А Пётр ещё пугал, что моё дело разбирается на самом высоком уровне. П-фш. Если это действительно так, я могу спать спокойно.
– Как они вообще понимают, что и где находится? — я был обескуражен.
– Говорят, Моисей зашёл сюда за милостью для своего народа, но смог выйти только через сорок лет, — вставил Бенну, — кажется, лет десять он только искал выход.
– У нас нет сорока лет! — в отчаянии воскликнул я.
– Не слушай перьевую подушку, — бестактно отозвался Змей, — ты Ангел! Всё у тебя в голове. Давай, напряги свой мозг и скажи, куда нам идти.

Я и забыл, что обладаю знанием. Говорят, что весь мир — это зеркало, так что всё, что у нас снаружи, есть и внутри. Итак… Здесь должен находиться офис хранителей. Бити и Бонги бездельничали в саду, значит, сейчас внутри никого нет. Ну, что ж. В моём мозгу что-то щёлкнуло, и я отчётливо увидел внизу яркую красную линию, будто кто-то невидимый чертил перед глазами на чистейшем белом полу. Друзья её не замечали, а я аккуратно ступил на новую дорожку, и, с каждым шагом ускоряясь, пошёл быстрее и увереннее.

– Куда мы идём? — шепнул Бенну.
– К хранителям, — одними губами ответил я.
– Думаю, у них есссть важные улики, но всся информация находится в другом отделе… — шепнул вновь засевший под моей робой Змей.
– Ку… Саадия! Ты ли это? — слащавый голос сбоку. Я покрылся потом: ох, уж эта дурная привычка, и откуда в моём эфирном теле столько воды? Боже, боже, или я забыл сходить на утреннюю молитву? Не может мне ТАК не везти. Я медленно обернулся, успев заметить, как Бенну напряг маленькие кулачки. Так и есть…
– Павонис.

К нам двигался мой недруг, выставив на всеобщее обозрение весь арсенал своих ослепительных зубов. Неужели он так рад меня видеть?

– Что ты здесь делаешь? Я не знал, что у тебя есть задания в Центре? — безмятежно вещал Павонис, наслаждаясь своим громким голосом. На нас уже стали оглядываться. — Кто это с тобой? Неужто Бен-Бен?
– Я гляжу, ты вытребовал себе новые крылья? Сочетаются с твоим самомнением! — угрожающе пропел Бенну.

Павонис захохотал на эту реплику, будто Бенну произнёс очень удачную шутку. Я заглянул Павонису за спину и остолбенел: это павлиньи крылья… Вернее, павлиний хвост… Нет, это крылья, отделанные под расцветку павлиньего хвоста!
 
– Нравится? — подмигнул Павонис. — Саадия, друг, ты снова бескрылый. Выбери себе уже хоть какие-то завалященькие. Скажем, как у твоего друга — уверен, на складе найдётся что-нибудь из архаики.

Бенну уже стал похрустывать пальцами, как перед боем…

– Непременно! — холодно заметил я. — А что ты здесь делаешь?
– Я же работаю, — обезоруживающе улыбнулся мне «лучший», по словам Суриила, Ангел любви, — а ты таки соизволил посетить сию святую обитель? Я вот постоянно здесь бываю. Такой поток информации, нужно за всем следить лично! Вот и ты, я гляжу, созрел: проявил инициативу… Это и понятно: столько было неудач… Я, правда, думал, ты додумаешься до этого пораньше, а не на сотой попытке.
– Вообще-то это только девяностая… — заскрипел я зубами.
– Только? — вновь расхохотался «павлин». — Какой ты шутник, братец!
– Писари и хранители доставляют к нам в отдел все сведения… — прищурился я.
– Конечно, но ты посмотри, какой тут завал! — Павонис вскинул по дуге руку, демонстрируя бескрайние помещения Райского Центра: с безбрежностью они расходились во все стороны, словно проваливаясь в бесконечность. — Быстрее будет разобраться самому… А то, глядишь, и у меня появится синдром морской свинки.

Подмигнув мне, Павонис полетел к выходу, на ходу громко напевая Гимн ангелов.

– Жаль, вы вечны, — шепнул из-под моей рубахи Змей, — я никогда так не жажждал придуш-шить ни единого смертного!
– Мы не будем обращать на него внимания! — прошипел я, хоть руки у меня тоже чесались сомкнуться на чьей-нибудь шее. — Вы слышали? Он здесь частый гость! Думаю, неспроста! Он всегда осведомлён лучше, чем любой из Ангелов. А вот и оно! Рабочее место хранителей.

На внутренней стороне зрачка у меня высветилось: «вы прибыли в пункт назначения»! Бенну ахнул:

– Господи! Ну и бардак.

У меня в который раз за сегодня отвисла челюсть: того и гляди, я скоро её вывихну! Бардак — это слабо сказано. Аврал! Всюду валяются бумаги, исписанные свитки папируса, мусорная корзина уже не видна за ворохом офисного сора. Бити и Бонги даже не подозревают о существовании порядка.

– О, мои клиенты! — хихикнул появившийся из моего воротника змей, указывая на валяющиеся и на столе, и на полу потемневшие огрызки. Ну и свинство…

– Знаешь, Саад, мне кажется, — подумав, начал Бенну, — что по твоему запросу приходят далеко не все данные.

– В таком хаосе я не удивляюсь! — поднял я с пола запылившийся измятый листок и расправил его. Это была записка из писарского отдела. Писари записывали всё, что происходило с душами на земле, в мельчайших подробностях. Они были чересчур скрупулёзны, как по мне… Большая часть сведений была бесполезна: сколько раз за день человек зевнул, в какое окно и какое число раз посмотрел, сколько миллилитров сока выпил на завтрак… Писари, в основном, передавали эту информацию хранителям, а те уже нам в усечённом варианте и то только по требованию. Вот она, несовершенность нашей системы, да ещё и разведение волокиты.

– Читай вслух! — запыхтел Бенну, пытаясь допрыгнуть до моего плеча. Змей, вольготно устроившись на моей груди, мог видеть всё сам. Я негромко начал:

– «Канике явился чёрный херувим и пропел гибель её хозяйке от иноземцев. Канике повелевалось спасти госпожу. Хозяина не было дома, и ангел велел ей отправиться к служителю богов. Каника натянула тёмный плащ и, ничего никому не сказав, отправилась во дворец, где в освящённом храме…»

– Что ещё за Каника? — удивился Бенну.

Я же в волнении поднял с пола ещё одну бумажку и развернул.

«Тёмный ангел посетил спящего Иосифа и внушил тщеславную мысль: самый большой может стать самым быстрым…»

– Что ещё за Иосиф? Флавий? — растерянно потёр клюв Бенну.

Но я уже тянулся к третьей бумажке.

«Латгард готовилась к освобождению сестры, подкупив охранников северного подземелья тридцатью форинтами. Ночью Абриэлю явился Дух мрака и посоветовал упрятать заключённую под стражу ведьму в западную тюрьму…»

– Духхх мрака? — изогнул бровь в немом вопросе змей.

– Латгард! — ахнул Бенну, да так громко, что мы со Змеем на него зашикали. Но никто из соседних отделов даже не обратил на нас внимания. Все они погрязли в бумажной рутине и мечтали о перерыве, когда смогут выйти во двор и выпить по чашечке кокосового молока с кофеином.

– Птицъ, ты хочешь, ш-штобы нас тут замели, а потом отправили в мессста ещё более отдалённые, чем это? — угрожающе захрипел Змей. — Имей в виду, в этом случае ты отправишься со мной, потому ш-што я придуш-шу тебя!

– О чём ты? — струхнул Бенну и посмотрел на меня. — Саадия, я очень хорошо помню то дело… Латгард — это же сестра Альбы в том воплощении, где шла охота на…

– На ведьм, — тихо докончил я. В голове была каша, а мне, как никогда требовался свежий ум. Было над чем поразмыслить.

– Что ещё за Дух мрака? — повторил свой вопрос искуситель.

Я пожал плечами:

– Теряюсь в догадках, но, боюсь, «чёрный херувим», «тёмный ангел» и этот «дух мрака» — одно лицо…
– Но тогда выходит… — Бенну наморщил лоб. — Тебя подставили!
– Объясснитесс! — Змей смотрел то на меня, то на Бенну. — Что ещё за Латгард?
– Латгард должна была спасти сестру. У неё был блестящий план, и она практически его осуществила, — начал я рассказ, пока Бенну опустился на колени и с головой ушёл в ворох исписанных бумаг в надежде отыскать что-то новое, — но в последний момент палач посоветовал бургомистру изменить место ожидания казни… И всё пошло наперекосяк… Латгард была убита.
– Её обвинили в колдовстве? — скользнул языком по воздуху Змей.
– Нет… — в груди защемило, как от нехватки воздуха. — Ей пытался помочь Нигрум: он мог спасти её от устроенной облавы, провести через потайной ход на центральной площади. Но… она не поверила послушнику и проткнула его живот кинжалом.
– Её повесили за убийство церковного служителя! — вставил вынырнувший из бумажного моря Бенну и вновь отправился на бюрократическое дно.
– Почему она не поверила Нигруму? — удивился полоз.
– Ну… — я развёл руками. — Теряюсь в догадках… Он, конечно, сжёг живьём её сестру, но разве это повод?
– Нигрум убил Альбу в том воплощении? — казалось, ЗмEя огрели обухом по черепу.
– Увы, — я был безутешен, — то дело оставило во мне странный след. Неудачи были и до, и после… Но я до сих пор не забуду то опустошающее чувство…
– Знаешь, что самое странное! — объявил пробиравшийся к нам через болото забытых документов Бенну: в крыльях у него были зажаты два белых комочка. — Ты так и не узнал, кто был хранителем Латгард. Никто из Ангелов с тобой не связался. Да и жалоб не было.
– Ж-жалоб? — переспросил Змей, ещё не сведущий в тонкостях моей работы.
– Да… — я замялся и нехотя ответил. — В ходе устраиваемых мной акций часто гибли не только мои подопечные, но и души чужих ангелов. Многие хранители требовали моей отставки.
– Предполож-жу, ш-што не совсем удачно! — лукаво прищурился Змей.

– Да, ты прав. Я всё ещё занимаю свою должность. В нашем отделе в отличие от земного есть один очень положительный момент: нельзя свалить всю вину на коллегу. Полная ответственность: каждый понесёт свой крест до конца. К тому же, я всегда подаю заявки на правомерность своих действий. Ангелы в любой момент могут их оспорить, но зачастую им просто лень вчитываться в бланки, разбирать схемы, вот они и подписывают всё подряд. Чтобы осуществить одну встречу, мне требуется согласие, минимум, пятидесяти ангелов.

– Как слож-жно…

– А ты думал, — с чувством превосходства отметил Бенну. — Договорись с хранителем водителя троллейбуса, чтобы он проскочил на последние секунды зелёного, или, наоборот, задержался, и успел включиться красный. Женщина с сумкой, попросившая помочь Нигрума: пару минут, и вот уже он появляется в вагоне метро именно в тот момент, когда в него входит Альба. А с оптовиками? Ангелы торговли процветают. Заказ трёх открыток в вокзальный киоск, договор с хранителем продавщицы, чтобы она выставила их с левой стороны прилавка, а не с правой, и ещё с пятью хранителями, чьи души могут загородить обзор на пути к перрону. Душа смотрит на чудесную открытку с изображением Соборов, а встреча либо происходит, либо не происходит… Тут уж как нужно устроителю.

– Я бы ссвихнулся… — мне показалось, что в глазах у Полоза стали мелькать звёздочки. — Но что значат все эти записки?
– А это… — над моей головой стала сгущаться туча, — значит одно: Ладгард бы вытащила свою сестру из западни, как я и планировал, но появился Дух, который знал об её планах. Он-то и поведал всё Абриэлю. И именно он рассказал служанке Канике, что её хозяйку собираются убить, хоть это и было ложью. А Иосиф — думаю, это про недавнюю историю с кораблекрушением.
– Но кто это? — потерянно рассуждал Бенну, пока над моей головой стали полыхать молнии и бухнул гром. В соседних отделах даже кто-то вскрикнул. — Может, это хранитель? Скажем, Абриэля?
– Не думаю… Абриэль после той истории перестал воплощаться. А его хранитель больше не пересекался со мной. Здесь не указано, кто именно приходил. Нет имени. В таких отчётах всегда пишут имя!
– Может, тут дело в слове тёмный? — испуганно прошептал Бенну.
– Намекаешь на другую организацию?! — в свой черёд ужаснулся я. — Но какое им дело до моих душ?

– Может, конечно, тут дело и в низших инстанциях! — Змей хлопнул кончиком хвоста по груде бумаг, требуя нашего внимания. — Но не забывайте. Здесь об этом знали… Судя по свиткам папирусов и свидетельствам… А чтобы явиться на Землю инкогнито… нужно очень постараться. Все из живущих на Земле имеют имя. Ангел, спускающийся с небес или появляющийся из Преисподней, также выходит только с отметкой. Даже Он не исключение! Вы вправду не представляете, чем тут пахнет, ребята. Кто-то незаконно нарушил границы миров…

– Может, дело в обычном разгильдяйстве? — боязливо предположил я. — От писарей приходят тонны сведений. Хранители могли просто упустить что-то важное…
– Вряд ли, Саад, — покачал головой Бенну и показал мне два клочка бумажки, которые недавно выудил из недр мусора, — даже самый последний дурак поймёт важность этих сведений. Их нельзя просто отбросить. Их намеренно скрыли. Не думаю, что дело в писарях. Они добросовестно донесли всю информацию… А вот кто должен был сообщить тебе — так это хранители…
– Бити и Бонги? Но что они против меня имеют?
– Они подчиняются указам сверху. К тому же, это черновые варианты уже готовых сообщений. Думаю, они готовились отправить их тебе, но в последний момент что-то происходило… А может, с весточками что-то делалось уже в пути, кто знает.
– А что ты там отыскал? — спросил я Бенну, на что друг развернул два мятых, уже никуда не годных листка.
– В одном говорится о предыдущем воплощении. И снова было внушение от Тени, чтобы Альба шла в горы, не дожидаясь возвращения Нигрума. Как мы знаем, она погибла в Австрии… Второе куда более интересное, ведь имеет отношение к настоящему моменту.

– Что там, что? — я ринулся к Бенну и вырвал у него из крыльев листок. Мои глаза не сразу сфокусировались на написанном, но наконец я прочёл: «Ангел без лица показал Альбе путь отшельницы. Она решила ехать в страну синего неба, чтобы пройти в одиночку холодный путь до вечного солнца». Холодный, вечный — будто о могиле речь.

– Ш-што это значит? — Змей вытаращил глаза. — Они не могут выражаться яснее?
– Ангелы не могут внушить слова, они внушают образы. А уж как их расшифруют писари… Их никогда не занимала Земля. Они могут только описать, но не познать…
– Те ещ-щё любители поэзии и вычурных метафор, — фыркнул он в ответ.
– А что ты видишь? — вмешался Бенну.
– Странно… — я попытался мысленно соединиться со своими душами. — Я не могу прочесть этих мыслей. Конечно, может, просто контакты западают, но, кажется, Альба и сама до конца не верит в них. Я смогу увидеть только, когда они станут целью… Но каких дров она сможет наломать до этих пор!
– Цели нет, поэтому ты ничего не видишь. Но предпосылки созданы, значит, кто-то из хранителей уже получил задания для своих душ, — почесал голову Бенну.
– Вы это о ком? — не понял Змей.
– Я и не задумывался, но так и есть: я всё узнаю последним! — сокрушённо парировал я. — Понимаешь, Змей, как я уже рассказывал, чтобы произошло одно единственное событие, нужно договориться с неимоверным количеством сторон. Но что происходит, если, скажем, я беру отпуск? Или перестаю выполнять свою работу? Знаешь, кто контролирует и ведёт нужные взаимодействия?

Полоз покачал головой.

– Это могут делать самые разные службы: хранители, избавители, даже писари, хоть их основная роль сводится к простой фиксации происходящего. Но иногда, пока ни одна служба не вмешалась, включается что-то вроде автопилота. Он сам задаёт нужные сигналы, планирует встречи… Но так, как это всего лишь механизм, он не может предвидеть все последствия таких вмешательств. И, насколько я понял, он уже запущен. А раз так, хранители чужих душ могли получить запросы на взаимодействие с Альбой. Они не отслеживают, кто их посылает. Просто сверяют, можно ли нарушить привычное течение жизни своих подопечных. Если да, во Вселенную посылается согласие, и тогда образуется цепочка… На которую я вряд ли смогу повлиять…

– Пришла моя очередь вступить в игру? — Змей высоко поднял голову.
– Так и есть… Где-то здесь должен быть Срединный Отдел. Мне рассказывали про него. В нём откладываются все запросы от душ, ангелов, апостолов и даже от Него. Доступ туда закрыт. Это огромная сфера жизни и информации.
– Что я долж-жен там найти? — деловито осведомился искуситель, будто я просил его раздобыть себе яблоко.
– Нам нужны любые запросы, где фигурировало бы имя Альбы.
– Но раз этот Дух мрака связался с Альбой… — медленно начал Бенну. — Разве не мог он…
– Что? — я испугался. — Повлиять и на Нигрума?!
– Наверно… — Змей кашлянул, привлекая наше внимание. — Он так и сделает в случае неудачи с Альбой. В случае… — подчеркнул он.
– Ты прав. Пока мы должны сосредоточиться на Альбе и оградить девушку от злых козней. Вперёд, Змей, я в тебя верю.

Полоз кивнул нам и с такой скоростью проскользнул вдоль перегородок, что я тут же потерял его из виду.

– Куда он пополз? — удивился Бенну. — Он даже не подозревает, в какую сторону следует держать путь…
– Знаешь, Бенну, думаю, этот тип знает о Рае куда больше, чем мы с тобой.

Сбоку послышался надтреснутый смех. Мы с Бенну разом дёрнулись. По проходу, беспечно болтая, в нашу сторону двигались Бити и Бонги.

– Они не должны нас видеть! — выпалил я, схватив Бенну под крыло и устремившись в соседний отдел. Здесь восседала Ангел-дама. Её серебристые волосы были собраны в идеальную кичку. Она держала в руках массивную золотую печать и с равными интервалами опускала её на свежие бланки. Получив отметину, бланк устремлялся в воздух и пропадал в сверкающей выси. Делала свою работу Дама усердно, печать каждый раз рушилась на стол, будто Вавилонская башня. Бенну то и дело подпрыгивал от неожиданности. Ангел была так сосредоточена своим делом, что даже не обратила на нас внимание. Я осторожно выглянул из-за перегородки, заглядывая в кабинку хранителей: Бити и Бонги жевали яблоки и с зевком просматривали какие-то свитки.

– Знаешь, — послышался тоненький голос Бити, — нужно пригласить уборщика. Всё равно в этом мусоре нет ничего путного.

От таких слов я чуть не выругался и уже намеревался шагнуть к нерадивым работничкам, но Бенну с отчаянием в глазах удержал меня, в ажиотаже помотав головой.

– Ты прав, — раздался грубый, обделённый интеллектом голос Бонги, — знаешь, по-моему, что бы мы ни делали, Купидон всё равно испортит всё дело!
– Что? — зашипел я, покрываясь языками пламени. — Это я-то всё порчу?
– Саад, ты сейчас и вправду можешь всё испортить, — Бенну напряг все свои силы: сдерживая мой порыв, он вдавил свои когтистые лапки в пластичный белоснежный пол. — Нам нужно отсюда уходить.

Неожиданно я послушался. Бенну недовольно дул на обожжённые ладони. Мы вышли из закутка решительной дамы, аккуратно преодолели лабиринты коридоров, при этом хранители практически не смотрели на нас. Некоторые были по-настоящему увлечены, передавая своим душам наставления и предупреждения. Один ангел-коротышка держал в руке микрофон, глядел в маленький экранчик и, как спортивный комментатор, отчаянно давал кому-то советы: «Я же тебе говорю! Ты что не видишь тот автобус? Здесь нет перехода! Нет! О, господи! Так… — он порылся в куче бумаг у себя на столе, — вроде ни слова об аномальном цветовосприятии. Так почему ты вечно прыгаешь на красный? Фух… В этот раз пронесло» — коротышка выдохнул с чувством выполненного долга и отёр рукавом вспотевший лоб. Но тут же вновь подскочил, выдернул из кучи бумаг новый листок и продолжил орать в свой рупор: «Ты что не заметил предупреждающий знак?! Лёд тонкий, идиот! Нет, обратно… Я кому это всё передаю? Ну, хорошо, дружок. Тогда побегай от своры диких собак. Они вроде не бешеные, а провались ты под воду — никаких шансов. Выберем из двух зол меньшее…»

Да, хранителям не позавидуешь. После того, как интуицию объявили придатком логики — общаться с душами стало почти невозможно. Они душат внутренний голос всеми силами умственных волн, просто подавляют и называют глупостью. Когда идут на нелюбимую работу или на ложное свидание. Когда хранитель просит их отдохнуть, они провозглашают этот позыв ленью и блажью и доводят себя до изнеможения на беговой дорожке. А потом Азраилу добавляется работы…

Оказавшись на улице, мы облегчённо вздохнули. Бенну всё продолжал дуть на обожжённые пальцы и посматривал на меня с укором. Я виновато указал на одинокую смоковницу в саду Райского Центра, и мы устремились под её тень. Моя голова гудела от мыслей, да так, что рядом сидящий Бенну недовольно заткнул уши. Мы сидели на возвышении, а райские угодья расстилались далеко-далеко во все стороны. Вдруг вдалеке, с восточной стороны, появилась странная воздушная процессия. Бенну, приглядевшись, проворчал:

– Этих ещё не хватало!

Всмотревшись, я разинул рот:

– Неужели это флот Псамметиха?
– Ага, фараона-простолюдина и наёмника. Самодовольный индюк! Всегда был подозрительным – никому не доверял. Я уж думал, он никогда сюда не доберётся… Мне кажется, он успел посетить все загробные царства, какие есть – существующие и не существующие – пока добрался сюда.
– Надо же… Я не видел здесь ладью со времён прибытия царя Нехао. Сейчас, кажется, мода на них вышла… Что там за перепалка?
Воздушный флот остановился перед третьими восточными воротами. Фараон Псамтик что-то отчаянно выкрикивал.
– Что он хочет? — пытался я прислушаться. Как назло, древнеегипетский напрочь вылетел из моей головы: я давно не практиковался.
– Как что? — зевнул Бенну, прислонившись к смоковнице и подложив под голову крылатые ладони. — То же, что и все остальные четыреста. Попасть сюда. Но его ждёт сюрприз. Съедение Амат. Или, если он не хочет перерождаться, то путь в иной мир. Другая организация не привередлива.
– Кажется, он не доволен.
– Ещё бы! Всех его рабов пропускают, а самого главного — нет. Душка Пётр непреклонен.

Я вгляделся и различил хмурое лицо апостола.

– Петру повезло, что в Египте не знают его подноготную, — Бенну улыбнулся одним уголком рта, — Псамметиха Пётр точно не пустит, да и тот его первый раз видит. Вот с бражником не получилось, а с этим запросто.
– Может, рабы не бросят своего Властелина? — предположил я.
  – Неужели?! — засмеялся Бенну. — Они сопровождали его несколько тысячелетий и сыты им по горло. К тому же, гляди, как у них загорелись глаза: думаю, Пётр объясняет им про невинно убиенных. Зря их, конечно, умертвили вслед за господином. Теперь, несмотря на все их земные происки, сюда путь для них открыт. А Псамтик всё горячится. Требует весы истины. Вот чудак.
– У вас губа не дура! — прошелестел довольный Змей, появляясь перед нами. — Мне нравится ваш выбор! — кивком головы он указал на корявое деревце, укрытое обильной листвой.
– Что ты узнал? — кинулся я к нему.

Змей подполз к деревцу и развалился под его объёмной кроной, прислонившись к стволу, подобно усталому путнику. Откуда-то — точно фокусник из воздуха — он выудил пачку заламинированных листов:

– Здесь со знаниями обращаются береж-жно! — наставительно заметил он. — Не то, что твои хранители…

Я молнией ухватился за небесные листки. На каждом переливающимися чернилами было выведено послание. Я зачитал первое:

– «Душа Альбы выражает запрос хранителям Дордж и Солонго, чтобы их души сопроводили её в свою страну на обратном пути из путешествия…» Указаны даты… Это произойдёт по земным меркам уже завтра!
– Что за путешествие? Куда они едут?
– Надо полагать, в страну синего неба. А я так и не понял, где это…
– А что в другой записке? — поторопил Бенну.
– Здесь ещё один запрос… Так… Хранителю Камаэлю! Ух, ты! Мы с ним пересекались несколько раз… Он был хранителем Пьера… Того, во Франции… А потом и Лукаса. Хм… Согласие на совместное путешествие по… ЧТО? Четыре тысячи километров автостопом?! Куда, апостол возьми, они собрались?!
– Это от Смос-сквы! — задумался Змей. — Знать бы, в каком направлении…
– Север исключаем… Запад, думаю, тоже… Или нет?
– Знаешь, тебе пора быть с географией на «ты». А, учитывая частый разброс душ по Земному колобку… — возвёл глаза к верхней сфере Бенну. — Автостопом же! Какой может быть запад?
– Хорошо, хорошо. Ох, ты знаешь, сколько золотых волос стоила мне вся эта неразбериха со странами! А когда к естественным границам гор, рек и океанов добавились искусственные. Что там осталось? Юг…
– Сссаадия, мне каж-жется, восток — самый вероятный вариант…
– А там горы? Урал? — я картинно вскинул вверх руки так, что Бенну и Змей молча переглянулись, не оценив мои артистические задатки.
– От Москвы до Урала всего тысяча километров!.. Это явно дальше. Страна синего неба… Хм…
– Но кого именно в этом воплощении оберегает Камаэль? — с сомнением спросил Бенну. — Кто едет с Альбой?

Резко мои глаза застелил голубой туман, я увидел расплывчатые фигуры, и будто сквозь вату услышал голоса: «На самолёт у нас не хватит денег. Придётся голосовать. Так даже веселее…» «Виталик не едет?» «Шутишь? Он сказал, что его не интересуют походы» «Да, я давно не видела его на тренировках…»

– Саадия! — громкий голос Бенну вернул меня в небесную действительность.

– Она едет с подругой… — ответил я и будто увидел перед глазами чёткую картинку. — Подопечный Камаэля в этой жизни воплотился женщиной. Честа. Таково имя его души.
– Этот Честа прирождённый бродяга: его так и тянет куда-нибудь сбежать. Ладно бы путешествовал в одиночку. Знаешь, не знаю, хорошо это или плохо, но тебе, наверно, повезло, что Альба почти всегда воплощается женщиной, а Нигрум мужчиной…
– Даже не знаю. Ты сейчас о том случае, когда Альба чуть не захватила пол-Европы? Она, конечно, отыгралась за все предыдущие женские воплощения. Ей не хватало свободы. Но в том случае слава застелила ей глаза, в её жизни почти не было гармонии…
– Так мы ссспускаемся вниз? — практично спросил Змей.
– Да… Вот только как обвести вокруг нимба стражников? — мысль об обмане заставила моё тело нервно подёргиваться…
– Успокойся, дружок! Ни один уважающий себя попиратель законов не ходит через двери. Их придумали для дураков и лентяев.

Сравнение с домушником прозвучало для меня не слишком лестно, но Змей был погружён в раздумья:

— Хм… Нужно поразмыслить…
– Мы выйдем отсюда так же, как это, обычно, делаешь ты? — робко подал я голос.
– Саадия! — со смехом упрекнул меня Бенну. — Ты хотел спросить: так же как ты входишь? Потому что, обычно, полоз выходит через главные ворота. Вернее, его выходят.
– А ты оссстряк! — оскалился Змей, так что перья на затылке Бенну встали дыбом. — Но птицъ в чём-то прав. Выходить отсюда лучше через ворота. Я могу смело воспользоваться этим путём, а вот вы ¬– другое дело!
– Исключено! — поспешно вставил я.
– Тогда… Есть вариант с Амат.
– Я не хочу, чтобы меня сожрали! — завопил Бенну
– Это же на время… Ну, раз вы такие малодушные… Ох, опять меня вывернет! — последняя реплика Змея прозвучала загадочно. — Итак, что ж… С птицей будет проще… Формально, Саадия, ты тоже можешь попробовать, но, думаю, чтобы обмануть систему, тебе придётся вернуть крылья…
– Мне нужно заглянуть к нам в отдел. Послушать сплетни, поговорить с Камаэлем.
– Тогда не будем терять время! — Бенну поднял свой пухленький зад с райской земли и, не глядя на нас, направился к вымощенной золотыми кирпичами тропинке.
– Я предпочёл бы пойти с вами! — Змей уставился на мою грудь так, что я невольно сглотнул.

6

В нашем отделе царила удивительная тишина. Почти все мои коллеги отправились смотреть футбольный матч: в нашем раю после появления первого футболиста моментально материализовалось большое зелёное поле. Я и забыл. Камаэля я захватил перед самым уходом. Он был как на иголках: не хотел пропустить начало. Камаэля, как и любого настоящего херувима, в игре, в первую очередь, привлекало пение гимнов.

– Я не отниму у тебя много времени, — быстро произнёс я, схватив его за руку, — дело на одну минуту. Ты знаешь, что Честа в этот раз стала подругой Альбы?
– Да, её так и тянет к твоим ребятам! — с небольшим сожалением произнёс Камаэль. — Это становится опасным, но кто виноват, что мою душу привлекает риск?
– Они – Альба и Честа – скоро, если не сейчас, отправятся в дальний путь…
– Ты про Монголию? Так и есть. Опять горы…
– Монг… О! — я со значением поглядел на Бенну.
– Монголия! — ошарашенно заметил он. — Страна синего неба… Вот оно что! Но там же степи!

– Там много всего! — Камаэль с подозрением отнёсся к нашим перешёптываниям. — И гор, как и пустынь, тоже хватает. Не боишься за Альбу, а? Или думаешь, что одна душа в одни и те же райские врата дважды не заходит? Честно, получив твой запрос, я был поражён. Всего лишь предыдущая попытка так плачевно закончилась в горах, а ты… Вот за Честу я спокоен – всегда выкрутится!

– Саадия! — строгий голос заставил мою голову втянуться в плечи. Я медленно обернулся. К нам важной поступью направлялся Старший. Камаэль, бросив под нос: «ну, я помчал!», в мгновение ока растворился в воздухе. Суриил окинул меня серьёзным взглядом, затем неодобрительно посмотрел на Бенну: он не любил, когда по отделу бродили посторонние. Мне даже показалось, что он задержал свой взгляд у меня на груди: его зрачки так и жгли белый саван.

– Ты сегодня здесь? — Суриил удивлённо приподнял бровь. — Все уже на матче.
– Да, — я невольно сглотнул, — я подумал, что мне будет полезнее поработать.
– И правильно! — сурово заметил Старший. — Тебе нужно уделять своим душам больше внимания. Как, кстати, у них дела?
– Всё… Всё получается. Намного лучше, чем в прошлый раз, — мне крышка. Когда же я, в конце концов, научусь врать? — По-моему, сейчас всё складывается… удачно!

Суриил долго наблюдал за мной, словно сканировал мои мысли.

– Что ж, — наконец, бесстрастно заметил он, — надеюсь, так и будет! Не теряй времени. Кстати, я говорил с Камаэлем. Зачем ты сделал запрос о его душе?
– О! — удивился я такой осведомлённости. Я и забыл, что Камаэль – ужасный формалист, даже педант. Обо всех своих действиях докладывает начальству и всегда с ним советуется. Поэтому сейчас он так быстро смазал миром пятки. — Просто его душа Честа сейчас пребывает в тесной дружбе с Альбой. Вот, и я подумал…
– Да, это хорошо, что ты взаимодействуешь с другими ангелами, — неожиданно похвалил меня Старший. — Камаэль – хранитель с опытом. Но не сильно увлекайся этим. И не забывай, что у тебя две души. Помнишь основное отличие, нас, ангелов любви, от обычных хранителей?
– Конечно! Хранители всегда отвечают за одну душу, а мы – за две! — как вызубривший урок школьник моментально ответил я.
– В теории тебе никогда не было равных, — одобрил Суриил и направился вон.
– Сомнительный комплимент… — протянул ему вслед Бенну. Я поторопился к своему рабочему месту. На нём уже лежала депеша писаря-аккуратиста. «Честа проследует в Монголию после продолжительного отдыха 13 июня», — мгновенно прочитал я. Бенну неловко выхватил у меня листок своими крыльями.
– Здесссь не указано время! — зашипел появившийся из-за моего шиворота Змей.
– Сотрудник Камаэля был что-то не очень-то многословен, — под нос себе прошептал я.
– «После отдыха?» — вставил Бенну. — Значит, она остановится в каком-нибудь из русских городов, а затем практически без остановок проследует в пункт назначения!
– Вот где мы её и перехватим! — обрадовался я.
– Нуж-жно знать время! — непреклонно повторил Змей. — Камаэль просссто отмахнулся от тебя. Скажи, где его рабочее месссто.
– Он ведь работает в Центре… — задумался я. — Но в отличие от Бити и Бонги редко там бывает. Он хороший хранитель. Его души редко умирали раньше восьмидесяти девяти лет. Эх, такого бы Альбе или Нигруму.
– Камаэль же сейчас на матче! — осенило Бенну. — Где и все остальные.
– Ни ссслова большше, — захлюпал языком Змей и ужом заскользил по следам Суриила к облачному проходу, что вёл к входу на стадион.

* * *

– Быстрее, чего вы там копаетесь? — у меня пересохло во рту, в боку немилосердно кололо, будто десять трезубцев раз за разом протыкали его. Когда же мы доберёмся? Эти ещё плетутся, будто на пикник собираются.
– Саадия, — вальяжно пропел Змей, останавливаясь и снимая кончиком хвоста солнечные очки, — куда ты бежишь? С нас уже семь вод сош-шло!
– В кои-то веки соглашусь с коварным! — простонал Бенну. — Давай устроим привал. Так торопиться, чтобы попасть – ладно, бы в рай – а то, п-ф, на Землю…
– Вы не понимаете, что дорогА каждая песчинка! Альба уже покинула Москву.
– Да, но пока она преодолеет эти четыре тысячи…
– А вдруг с ней что-то случится в дороге: попадутся пьяные водители, маньяки или, того хуже, ларьки с микрозаймами!!!

– Саад, мы же знаем, что она доберётся до этой страны синего неба. Этому способствуют уже сотни хранителей! Восемь адекватных душ будут сопровождать Альбу и её подругу в дороге. Неприятностей не предвидится. И Ангел тени в эти периоды к ней точно не явится. Он заманивает её в ловушку. Вспомни сам: она должна пройти холодным путём, а сейчас на Земле июнь. По пути никаких заморозков не ожидается, мы ведь были в метеорологическом отделе!

– Знаю я этих метеорологов… Им повезло, что они почитаются за блаженных! Иначе какой сумасшедший пустил бы их сюда! Ладно, нечего чесать языками, вперёд! — Я ускорил свой шаг в два раза.
– Ссаадия, — досадливо заметил Змей, — до ирия час ходьбы!
– Вот именно, и, если мы не будем мешкать…
– ЧАС! Ровно час!!! Достаточно просто лечь в правильном направлении, и через час мы будем там. Ты, конечно, можешь даже пробежаться или полететь на своих новых крыльях, чтобы испытать их прошивку, но всё равно окажешься в пункте назначения только через шестьдесят минут!
– Но, когда мы движемся, я хотя бы ощущаю какую-то деятельность. Я просто не могу сидеть сложа руки. Это меня убивает…
– Ты ещё не достиг просветления! — умудрённо отметил Змей. — Когда не можешь повлиять на события, сядь и жди. Выход сам тебя найдёт. Чем больше ты прикладываешь усилий, тем дальше от тебя желанный результат.

Закончив свой поучительный монолог, Змей вытянулся на песке мордой на запад и зажмурил глаза. Я раздражённо покачал головой и обернулся за поддержкой к Бенну, но тут же поперхнулся словами. Друг сидел лицом в том же направлении, что и Змей. Его массивный зад покоился на парчовых подушках, а в руке он держал ярко-жёлтую грушу. Увидев в моих глазах укор, Бенну виновато произнёс:

– Это груша! Не яблоко!

Мне ничего не оставалось, как сесть рядом с ними. Минуты переваливались друг через друга, как грузные неповоротливые квочки. Мои крылья повисли за спиной бесполезным балластом: когда Бенну принёс их мне, я был в ужасе. Но друг сказал, что такие придадут мне уверенности. Да, увидь их кто-либо из коллег, темы для анекдотов будет до второго пришествия. Саадия — и орёл!

Наконец, вдали замаячила цветная дымка. Поначалу мне показалось, что это мираж. Видение распадалось на части, собираясь в отдельные изображения. Когда оно приблизилось, или точнее приблизились мы, стал различимым ярко-синий пруд под тенью причудливого деревца. Потом появились птицы: попугаи, фламинго, аисты и ещё куча мелкой пичужки. На земле валялись какие-то верёвки. Когда мы оказались на месте, я чуть не подпрыгнул: тут и там ползали змеи.

– Сколько здесь их! — голос Бенну дрогнул.
– Спокойно, трусиш-шки, мы мирный народ, — ощерился Змей, а меня на мгновение посетила нелепая мысль: уж не приглашены мы сюда в качестве чьего-либо обеда?

Здесь были гадюки всевозможных видов: овеянные металлическим сиянием свёрнутых колец оливково-зелёные и салатовые мамбы с белыми брюшками; коралловые аспиды, точно слепленные из жёлтых, красных и чёрных бусин, а возле них изобретательные молочные змеи; песчаные гадюки с умилительными рожками, толстые неповоротливые питоны с синими радужными отблесками на оранжевой чешуе. Были здесь и жуткие тигровые питоны с пустым янтарным взглядом глаз-пуговиц. И, точно усеянные травянистым бисером, мятно-кремовые плетевидки: их тело было сплющенным, будто по ним только что проехалась повозка. Несмотря на грозную земную славу, змейки и правду выглядели мирно: они ласкались под солнечными лучиками, ели ягоды и даже пили молоко.

– После путешествия у них нарушаются вкусовые привычки, — пояснил Змей, хоть я и не понял, о каком путешествии шла речь. Искуситель тем временем выудил откуда-то большую квадратную карту и стал бубнить, — так-так-так! Где же лучше высадиться? Широта, долгота. Хм, интересно, здесь масштаб один к двадцати или к двадцати пяти?

Я перестал его слушать. Были здесь и души. Лица бывших людей были серого, зелёного и даже синего оттенков. Ребятам явно нездоровилось. Они прерывисто дышали, поминутно смачивали виски ледяной водой и громко стонали.

– Это новенькие! — лизнул языком воздух Змей. — Только что прибыли.
– Выглядят они не обнадёживающе… — сглотнул Бенну.
– Вопрос привычки! — скорчил гримасу полоз. — Собственно, мы прибыли. Можем начинать. Надеюсь, брат Саадия, твои крылышки не станут помехой? Чересчур они огромны…
– Для начала объясни, что нам предстоит, — я по-прежнему озирался в поисках невидимых ворот. — Где выход?
– Что у вас со зрением? — закатил глаза Змей и указал на пруд. Только теперь я сообразил, что вОды в нём ведут себя как-то странно: к середине водоёма они образовывали медленно вращающуюся воронку. Чем глубже уходила спиралью вода, тем быстрее неслось течение.
– Нам что – надо прыгнуть… туда? — у Бенну отвисла челюсть. — Мы же захлебнёмся! Вы-то, может быть, и плаваете, но птицы, хочу напомнить…
– Не все змеи любят воду – это первое! — нетерпеливо перебил Змей. — И не стоит нам нести небылицы. Многие птицы плавают и даже ныряют.
– Но ведь я…
– И третье! — Змей снова недослушал. — Это ирий! А ты птица! Это единственное качество, которое от тебя требуется!
– Точно… — до меня дошло. — Рай, доступный гадам и птицам. Туда проваливаются! Вот как ты попадаешь сюда!
– Да, о нас, созданиях маленьких, позаботились! Заметь, проникнуть сюда через омут додумались не только мы! — он указал на стонущих после переправы людей.
– Вы просто хитрюги! — возмутился Бенну и воззрился на росшую неподалёку вишню. Но от вида кроваво-тёмных ягод у птица чуть не потекли слюньки, и он скорей отвернулся. — Вот откуда здесь всякий сброд!
– Сброд? — усмехнулся Змей. — Ты посмотри лучше на ключника.

У самого края бережка разгуливал здоровенный, чёрный как смоль ворон. Вид у него был довольно потасканный. В железном клюве он держал связку золотых ключей. Выражение морды у него было явно разбойничье. Бенну не сводил с него окаменевшего взгляда.

– То-то же! — хмыкнул Змей. — Обычно, здесь двухвостая охраняет, но сегодня у неё выходной. А этот, — он указал на ворона, — и рад стараться. Но, чудится мне, неспроста он такой отзывчивый. Наверняка контрабанду переправляет. Хотя, как по мне, изъяна я в этом не вижу… Эй, страж вырия, отопри нам дорогу.

Ворон с достоинством покосился на Змея, со смехом на цветное оперение Бенну и с недоверием на меня и мои крылья.

– Сорррок яблуок! — каркнул он, стараясь не выронить ключи.
– Что? — возмутился Змей. — Где я тебе их тут возьму?
– Ай! — Бенну закрыл голову крыльями – на него со всех сторон, как снаряды, сыпались плоды. — Хватит! Уберите их.
– Спасибо, Бенну! — улыбнулся полоз. — Я и забыл, какое у тебя хорошее воображение.

Когда ворон сгрёб яблоки в одну кучу и сел сверху, я обратился к Змею:

– Зачем нам ключи? Это же вода?

– Не огорчай меня, Саадия, своей необразованностью! — упрекнул он. — Мы не на Земле! Не везде нужна замочная скважина, чтобы вставить ключ. И не везде, где нет замков, можно пройти!

Восседавший на яблочной горе ворон громко каркнул, выплюнув связку ключей на своё чёрное крыло. Затем острым концом клюва он отщипнул от связки маленький мельхиоровый ключик и швырнул его в водоворот. Мигом вода запылала зелёными языками пламени.

– Пора! — Змей изогнулся дугой и ударил нас с Бенну под пятки. Мои колени подкосились, и я с криком полетел в пучину. Где-то рядом горланил Бенну. Позади раздался новый плюх – я успел понять, что Змей погрузился следом, но горячие воды уже захватили и завертели меня. Мою душу уносило, с каждым движением мокрого «ада» я ощущал, как становится тяжелее моя сущность. Больше я не ощущал себя эфирным и невесомым созданием: я понял, что обретаю тело. Мысли погрязли в чём-то вязком и склизком. Эмоции больше не обретались свободно: теперь их сжала плоть и не давала выхода. Мне захотелось кричать: никогда не понимал, почему кричат люди при рождении. Я ощущал тело, но не чувствовал воду. Её не было снаружи, она была внутри. Внутри тела. Она стала частью меня, и тут мне захотелось выплеснуть её наружу: слишком много жидкости скопилось в плотном теле… И я заплакал. Нос прорезало нечто удушающее, из глаз опять выступили слёзы, но уже другие. Это были капли физического ответа, но не душевного. Какой гадкий воздух: он в стократ тяжелее небесного. Сколько в нём металла — никогда не думал, что металлом можно дышать. Во рту засел привкус горечи, язык будто увяз и прилип к нёбу, как тогда, когда я первый раз вкусил того оранжевого плода, которым после пятидесятой моей неудачной попытки угостил меня Змей-утешитель.

Наконец я открыл глаза. Море? Дробчатая дрожь проскользила по моему телу. Я озяб. Дул слабый, но прохладный ветер. Почему мы оказались на море… Когда Змей сверялся с картой, никакого моря не было на ближайшие сотни километров.

Мокрые пряди прилипли ко лбу. Мерзкий привкус во рту не исчезал. Я привстал и подошёл к еле шевелящейся водной глади. Наклонившись, я зачерпнул ладонью воду и ополоснул лицо. Холодная и… – когда я открыл рот, чтобы глубже вдохнуть, часть капель попала на язык – несолёная.

– Вода пресная… — проговорил я вслух.
– Это озеро, — знакомый голос сбоку. Но более тонкий и писклявый, без привычного шипения.
– Мои перья придётся приводить в порядок вечность. Нет! Две вечности! А голова до сих пор кружится. Остановите меня…
– Нет у тебя никаких перьев, Птицъ. Быстрее приди в себя. Здесь пока никого, но такое в летний сезон – большая редкость. Скоро подтянутся.
– Что значит «нет перьев»?! — голос у Бенну звучал грубо и утробно. Что это с ним? Кто-то протрусил мимо меня и отразился со мной в успокоившейся заводи. Я, не отрываясь, глядел на открывшееся мне зеркало. Это я?! Это кто? Нет, конечно. Узколицый, востроносый, со слипшимися мокрыми волосами. Разрез глаз больше напоминал выходца с востока. А рядом…
– НЕТ! Пар-ршиво! Да ещё и… меня что-то пожирает!.. Во мне ЧТО-ТО есть!
– Успокойся, бестолковый, это всего лишь блохи, — к нашим отражениям добавилось третье: грациозное с большими янтарными зрачками. ЗмЕя напоминали только глаза, но тело… Я поднял взгляд от воды и уставился на друзей: передо мной сидели большой лохматый рыжий пёс с клочкастой шерстью, трепыхавший задней лапой на невидимых блох, и серый спокойный кот с ледяным взглядом.
– Неужели тебя они не трогают? — Бенну перевернулся на спину и начал кататься по траве. Затем в изнеможении он бросил на меня трагический взгляд: я узнал тёмно-зелёные глаза Бенну с лёгким золотистым отливом.
– Я не обращаю на них внимания, — ответил Змей… Вернее, кот.
– Что с нами сталось?! — завопил Бенну.
– Мы получили тело, — просто ответил полоз, теперь обрётший лапы.
– Но почему вы не сделались птицей и змеёй? — обескуражено проговорил я.
– Саад, мы воплотились в стране, в которой не принято разгуливать с курицей и гадюкой на поводке. Меня бы быстро забили камнями или отправили в серпентарий, а птицу пустили бы на суп! Хотя и сейчас мы не в безопасности. В городах действует отлов, так что не бросай нас одних надолго!
– Знаешь, Змей, — прорычал Бенну, — сейчас, по крайней мере, я могу тебя разделать одной левой.
– Ты особым умом никогда не отличался, — кот поднял переднюю лапу, расправив пальцы и будто ненароком демонстрируя тонкие и острые, как копейные наконечники, коготки.

Бенну заворчал и подошёл к моей левой ноге: я бережно потрепал друга за ухом.

– Это только на время, Бенну.

Сбоку раздался шелест: из-за густых порослей незнакомого мне растения неожиданно вылез мужик. Он был в коротких шортах, а в правой руке держал бутылку из коричневого стекла с непонятным содержимым. Он глядел на меня во все глаза. Я решил поздороваться и сделал шаг навстречу. Внезапно мужчина вскинул руку с бутылкой перед собой, словно защищаясь.

– Что с вами? — растерялся я.
– Полагаю, он слышал, как ты с нами беседовааал, — сладко зевнув, выгнул спину кот и, развернув усатое рыльце к незваному гостю, с расстановкой сказал. — Пить. Надо. Меньше.

Услышав такое замечание, мужик выронил бутылку и, ломая ветки и царапая кожу, бросился наутёк прямо через кусты.

– Знаешь, — обратился я к коту, — вам нужно поменьше разговаривать… Ну, или толкуй на этом, своём… На кошачьем!
– Я не знаю кошачьего! — просто ответил Змей.
– Я знаю, — не глядя на кота, гордо ответил Бенну, — в Египте его все изучали.
– Нет, Бенну, если ты начнёшь мяукать, будет только хуже! — предостерёг я.
– На самом деле волноваться не о чееем, — снова зевнул кот, — невероятно, как это новое тело постоянно хочет спать! Вопрос времени. Когда души привыкнут к новому облику, они сами вспомнят нужный язык…
– Тогда пока вам лучше молчать… — я огляделся по сторонам. Вдалеке по озёрной глади стремились лодки и байдарки. Неподалёку от нас на бережку устроились дивные нерпы. — Змей, ты сказал, что мы окажемся в ключевой точке, из которой проще всего будет поймать Альбу…

– Так и есть. Это последний российский порт… то есть город, после которого Альба должна будет пересечь границу, разделяющую две страны. Ловить её раньше не было смысла, так как мы не знаем точно, в какие места она заезжала по дороге и как долго там была. Здесь же она наверняка захочет задержаться, чтобы купить провизию, поменять деньги или что ещё делают путешественники в этом столетии. К тому же, в бумагах Камаэля я прочёл, что покинуть город Честа собиралась ранним утром тринадцатого. Сейчас двенадцатое число, так что у нас в запасе почти сутки. В Монголии искать её будет сложнее. Ведь это место икс. Действовать там опасно, да и Ангел тени наверняка будет неподалёку… Не хочется работать на вражеской территории.

– Но где ты здесь видишь город? — в недоумении я разглядывал нежащихся на солнышке звериных русалок.
– Ну… — Змей повёл ушами и подёрнул усатой мордой. — Нас всё равно должно было выбросить через воды какого-то источника, а я хотел, чтобы он был чистым. Городские воды оставляют желать лучшего.
– И сколько же топать до города? — спросил я, ожидая худшего.
– По самым скромным меркам километров… шестьдесят.
– По самым скромным?! Да как мы туда попадём? Пешком? — в ужасе закричал я.
– Спокойствие, Саад! Так же, как и твоя Альба. Выйдем на дорогу и будем голосовать! Сейчас все так делают!
– Да кто согласится подвезти наше безумное трио! Ты понимаешь, что твоя мания чистоты может подвести нас всех под монастырь?!
– Ну… с псом могут возникнуть сложности. Меня же вполне можно спрятать под рубаху…
– Вы что собираетесь бросить меня на произвол судьбы? — возмущённо пролаял Бенну. — Я своим новым нюхом чую, что тут сплошные живодёры. Азия, насколько я помню, совсем недалеко, а там не брезгуют котлетами из собачатины.
– Не бойся, Бенну! — успокоил его я. — Разумеется, мы тебя не бросим.

Кот закатил глаза.

7

– Что ты машешь руками, будто аист крыльями? Вытяни только одну! Не вверх, в сторону! Так… Да не тряси! Кажется, будто у тебя судороги или начался приступ эпилепсии!
– Может, нам сделать, как тот олень? Ты видел, автомобиль затормозил! — устало простонал я, встряхивая уставшую ладонь.
– Предлагаешь мне или Бенну кинуться под колёса? — возмутился искуситель. — Шансов пятьдесят на пятьдесят. Соглашайся, птицъ! Самая короткая дорога обратно домой, к любимым парчовым подушкам и безблошиному оперенью.

Бенну медленно покачал головой, выпучив в страхе глаза. Змей понурил голову и неожиданно прыгнул мне на плечо.

– Я устал… — заявил он, разваливаясь и прикрывая веки.
– Ты хитрюга! — зароптал Бенну. — Вот нас с Саадией никто на себе не тащит.
– Вы слишком крупные… Превратности судьбы…
– Судьбы?! — глаза птицепса горели. — Ты сам выбрал себе это тело…
– Это зависть. В списке смертных грехов значится за номером три, кажется. Осторожнее, Бен-Бен. Ты сейчас на Земле! Подумай: если накопишь достаточно много проступков, придётся тебе устраиваться на службу в Ведомство пониже экватора.
– Ну, всё! — завопил Бенну, подскочил к моей спине и сцепил свои мощные челюсти на кошачьем хвосте. Кот яростно выпустил когти и вонзил их в мою плоть. Я охнул и попытался стряхнуть с себя двух головорезов. Бенну же извивался и норовил сбросить с меня Змея. Кот, высвободив хвост, кинулся на пса, с силой толкнувшись о моё плечо. От боли я потерял концентрацию и зашатался, сделав неосторожный шаг на дорогу… Раздался скрежет металла, визг тормозов, и меня куда-то подкинуло…


* * *

«П-пууу, п-пууу…» Какой умиротворяющий звук… «П-пуу». Ах! Где я мог его слышать? Точно не на этом мрачном пустынном земном владении… «Эй! Не нарушайте очередь. Приготовьтесь. Те, кто взвешивают сердца, к правому окошку. Кто в сопровождении ангелов-писарей — к центральному. Налево — кому продлить земную визу. Не задерживайтесь на входе в ворота. Крылья получают у Северных врат. Колесницы ходят туда один раз в пятьдесят четыре секунды». Знакомый голос. Неужели Ридван? Что он забыл внизу?

Я распахнул ресницы. Нет! Господи… Моему взора предстала воздушная пелена вторых Восточных ворот, чьи кованые вензеля терялись в заоблачной выси. А вот и главный страж Ридван, следит за порядком. Кажется, меня он не заметил. Я опять на Небесах. Но как я тут очутился? Рядом со мной выстроились три колонны. Прибывавшие души вели себя спокойно. «П-пууу!»: облачная воронка выплюнула новую душу. Сияющее облачко обрело человеческие черты и в недоумении опустилось позади меня… Затем ещё: новая душа была женской, жизнерадостно и с нетерпением она устремила взгляд на ворота. «Эй, там! Разбредайтесь по колоннам. Не создавайте пробку», — голос Ридвана врезался в толпу. Я поднял глаза и тут же опустил: страж смотрел в нашу сторону. «Друг, это он тебе!» — из второй колонны меня поманила лиловая сущность. Я, не поднимая взора, проскользил и встал позади неё.

– Первый раз здесь? — дружелюбно поинтересовался лиловый.
– Как сказать… — ответил я невнятно.
– Я – второй! — гордо ответил собеседник. — Один раз жена по ошибке подсыпала мне в суп мышьяк. Тогда я стоял в левое окошко. Уж очень просил посла дать мне второй шанс. Жаль, я не кот. Тем и просить не надо: шастают туда-сюда… — будто в подтверждение его слов мимо моих ног, протяжно мяукая, проскользило облезлое создание с надорванным ухом.
– Ты так хотел вернуться? — удивилась присоединившаяся к нам жемчужная дева.

– Не то, чтобы… — помедлил лиловый. — Я просто узнал, что мою жену арестовали. Я не мог допустить, чтобы она отбывала наказание за простую небрежность. Так что пришлось уплыть восвояси. Когда я очнулся, то сказал, что сам по рассеянности положил пакетик мышьяка в кухонный шкафчик. Интересно, где она сейчас? Что-то я никого не вижу… — отравленный стал озираться в поисках супруги.

– Разве ваша жена скончалась? — уточнила жемчужная.
– Да, тормоза нашей машины отказали как раз на горном спуске… У моей жены хорошая интуиция. Прямо как чувствовала, не хотела ехать. А я, дурак, можно сказать, силой затолкал её в железяку-убийцу… И всё-таки куда она запропастилась?
– Думаю… — подал я слабый голос. — Она сейчас в другой организации.
– В какой ещё? — недоумённо вскинул голову лиловый. — Разве здесь не один рай? А может, она сейчас у других ворот?
Я тактично промолчал и отвернулся. В соседней очереди рьяно что-то обсуждали две души — сиреневая и перламутровая.
– Всё это галлюцинации, говорю тебе! Мы просто не можем здесь быть, — сердился перламутровый.
– Но ведь мы здесь! — обескуражено шептала сиреневая сущность.
– Говорю тебе, — продолжал что-то доказывать перламутровый, — рая не существует. Целый град в небе? На чём он держится, спрашиваю я тебя?! Здесь должно быть несколько миллиардов душ, разве нет? Я быстрее поверю, что нас похитили пришельцы, это более правдоподобно…
– Ты, правда, туда не хочешь? — испуганно вопрошал сиреневый.
– Но это, в конце концов, нелогично! — возбудившись, сущность из перламутровой сделалась кислотно-розовой. — Зачем он вообще существует? Это же тупик. Души никуда не развиваются! Вечное блаженство – это вечный застой, болото…
– Болото здесь есть, — не знаю, зачем, я ввязался в бессмысленный спор.
– Но что здесь делают души?! — яростный вопрос, обращённый к моей персоне. — Летают на облачке? Я так не согласен! Не очень-то я этим ребятам доверяю. Что нас вообще ждёт за этими высоченными воротами? Может, это тюрьма. Золотая клетка, и нас хотят в неё заманить! Лично я намерен продлить своё земное существование… Ну, или лучше в ад.

От облачка, проплывавшего рядом с перламутровой душой, пошёл пар, будто от раскалённого камня, на который вылили кувшин воды.

– Лучше не упоминай проклятое место в святой обители! — наставительно протянула жёлтая сущность, парящая перед двумя атеистами.
– Тебя туда не возьмут! — вновь подал я голос. — В смысле, в А.Д.
– С чего ты взял? — перламутровый недобро покосился на меня.
– Его тоже нужно заслужить. Там не терпят скептиков, — пожал я плечами, — а здесь полный абсолют. Вечная гармония наступит, когда все души вернутся туда, откуда пришли. Здесь не бывает застоя.
– А как быть с теми, кто уже… в смысле, уже не вернётся? — приглушив голос, поинтересовался сиреневый.
– Ты про те души, что сейчас проходят исправление? О, с этими проблем не будет! — махнул я рукой. — Вопрос не в душах, а в некоторых ангелах. Их возвратить будет сложнее. А без них ничего не случится. Даже если не вернётся всего лишь один, всё будет напрасно. Только целое! Только все…
– Много ты знаешь… — пробурчал сиреневый. — Как ты сюда попал?

Я застопорился и развёл руками.

– Посмотри на своё запястье, — подсказал мне лиловый, — я уже выучил их порядки, — прибавил он хвастливо. - Так что не тушуйся. Побывать в раю, конечно, не каждый день доводится, но тебе повезло! Ха-ха!

Я поднял руку и увидел свисающую с запястья переливающуюся бирочку. «Автокатастрофа» — значилось на ней огромными буквами. Авто… Эти два идиота всё-таки меня угробили!

– Мне нужно назад! — сказал я в отчаянии.

– О, друг, — позвал меня перламутровый, — тогда тебе в нашу очередь.

Я плавно заскользил в левую цепочку. Моя очередь приближалась. Лиловая и жемчужная душа, получив пропуска, уже в радостном предвкушении скользили к Золотым воротам. Я же не мог найти места от волнения. Что я скажу послу пограничных миров? А вдруг он меня знает? А вдруг мы виделись, встречались по работе?

Подошёл черёд атеистов. Сиреневый с места в карьер громко заспорил с сидевшим за круглым окошечком ангелом, который даже не шелохнулся. Когда поток обвинений и возмущения иссяк, ангел-посол не глядя на души спросил:

– Причина возвращения?
– Я же всё объяснил! — вышел из себя сиреневый. — Мы не хотим здесь быть. Лучше гореть в аду!
– Там не так жарко, — бесстрастно проговорил посол, глядя только в свои бумаги, — есть ледяное озеро… Все души проходят исправление на земле, в аду их просто переподготавливают. Если вы попали сюда, вам нечего корректировать: всё было исполнено разумно.
– В каком смысле, разумно? — не понял перламутровый. — Эй, мы же не верили в существование Бога, мы хотим наказания.
– Зато он верит в вас. К тому же, вы же остались верны себе. И вообще как можно получить наказание от того, кого нет? — устало простонал посол. — Смиритесь с пожизненным счастьем! И не задерживайте очередь.

Атеисты продолжали ещё что-то выкрикивать, когда лёгкий умиротворяющий поток относил их к райским воротам. «Покоя от них нет, — буркнул себе под нос посол, — а эти безбожники всё прибывают и прибывают… Причина стремления вернуться на Землю?» Я не сразу сообразил, что ангел обращается ко мне: он даже не поднял на меня взгляд. Господи, что сказать-то?

– Я должен спасти несколько человек! Им угрожает опасность…

– Мы ценим ваше участие и беспокойство, но в ведомстве хранителей разберутся сами, — равнодушно протянул посол.

Ага, как бы не так. Разберутся они! Нужно что-то придумать и быстрее… Если меня снова отправят за решётку, я, конечно, могу вновь пойти к ирию. Но я потеряю время, да и где уверенность, что этот крылатый чёрт меня пропустит? Где я найду столько яблок? Ведь эта ворона наверняка уже взвинтила цены!

– Так что? Вечное блаженство?

– О, э… — замямлил я, пытаясь пробудить воображение. — Да я только за… Но мне надо… кормить кошку!

Ангел наконец соизволил поднять на меня свои лазуревые глаза: в них читалось замешательство. Надо же, меня заподозрили в умопомешательстве. Понимаю изумление своего коллеги: повреждение ума – явление исключительно земное. Это наслоение, которое необходимо, чтобы обрамить душу телом. Своеобразная прослойка. Она исчезает, когда отпадает плоть.

– Вам нужно кормить к-кошку, я не ослышался? — недоверчиво начал посол.

– Именно так! — я молитвенно сложил ладони: ну, вылитый святой. Эх, как бы меня не обвинили в богохульстве. — А ещё пса. Без меня они умрут от голода… Или их отправят на живодёрню.

– Хм… — посол порылся в своих бумагах. — Животные не в нашей юрисдикции. Даже не знаю. Может, это их конечная цель? Погибнуть от голода или обезвоживания. Их клички?

– Змей и Бенну! — кротко ответил я, в немой мольбе рассматривая сапфировую высь.

– Кота зовут Змей? — свистнул ангел в окошке. — Я запросил отдел зверей и птиц.

Так быстро? А ребята на таможне умеют работать…

– Никакие Бенну и Змей не значатся… — Господи, мне крышка! — Не значатся… — продолжал посол. — В списке почивших или тех, кто отправится сюда в ближайшее время. Раз так, вам нужно спуститься обратно! Но потом возвращайтесь быстрее.

– Всенепременно! — горячо заверил я, получая бирюзовый пропуск.

У воздушного колодца почти никого не было. Я отдал свой бюллетень стоявшему рядом усатому ангелу, который не проявил ко мне ни малейшего интереса, и сиганул в черноту портала обратно на негостеприимную Землю…

8

– Господи, Саадия, как же так! Пожалуйста, очнись… Не бросай меня! Это ты его столкнул! Из-за тебя мы потеряли друга!

– Ес-сли бы ты не трогал мой хвоссст, всё бы шло как по массслу!

Раздался хлопок, будто со звуком закрыли дверцу.

– Тишш-ше, птицъ. С-сюда идёт человек!

Новый голос ворвался в моё сознание:

– Нет-нет-нет. Ой, мамочки, что же делать… Здесь ведь телефон не ловит! Даже в скорую не позвонить.

Я с трудом разомкнул веки. Свет яркий. Неужели моё прошение отклонили, и я вернулся на небо? Да нет. Наверху нет такого жуткого запаха: это здесь называется выхлопные газы… А как ломит тело. Жаль, что оно уже не эфирное. Мало того, что тяжёлое, так ещё и изнеженное: не упади, не повреди колено! Зато как попадутся купидоновы стрелы – так пропускает насквозь. Нет, ведь проблем никаких бы не было, если бы, скажем, остриё могло засесть в туловище: ну, походил бы человечек со стрелой в бедре пару месяцев – всё ж, не так больнее как влюбиться.

– Божечки, вы живы! А вы точно живы? — внёс сумятицу в мои порядочные мысли женский голос. Кот возле меня фыркнул. Ох, если он сейчас вставит колкую фразу, то всё пойдёт прахом. Молчи, я же вижу: так и хочет языком смолоть что-то заумное. «Ваф!» — Бенну предупредительно гавкнул. Хм, а он явно полиглот от рождения – так быстро делает успехи. Сбросив наваждение, я наконец-то смог сфокусироваться на новом собеседнике. Это явно была женщина. «Я видел её во снах: тёмные локоны, серые глаза» — где же я слышал эту заунывную песню? Наверно, нужно, что-то ответить. Если бы моё тело не пригвоздили к земле…

Почти над самым ухом я услышал такое, что заставило моё сердце больно подпрыгнуть, а сам я сел столь стремительно, что и женщина, и Змей с Бенну мгновенно шарахнулись в сторону. Голова моя болела, а столь решительная смена положения тела вызвала головокружение и лёгкую тошноту. Я зажмурился.

– Вам нельзя двигаться. Может, у вас перелом или сотрясение, — вставила женщина тревожно. Но я снова услышал ЭТО и завращал глазами во все стороны. У меня на этих ребят уже натаскан слух, как у летучей мыши.

– Вы слышали? — зашептал я и обратился в слух. Так и есть. Это гадкое хихиканье. Я же вас на кусочки разорву. Бенну прислушался и еле заметно кивнул головой. Змей же предупредительно мотнул рыльцем из стороны в стороны, еле заметно указав хвостом на женщину. Она непонимающе и с явным подозрением посматривала на меня. Может, думает, что я повредил свой ум после… после чего?

– Что случилось? — я прижал ладонь ко лбу: на ней были мелкие царапинки, и руку саднило.
– Я сбила вас, — просто ответила женщина.
– Вы меня избили? Но почему? — поразился я. Кот возвёл глаза к райским кущам. Мне показалось, что он видит их даже отсюда.
– Нет, конечно! — женщина постаралась сохранить серьёзное выражение лица. — Сбила, а не избила. Врезалась в вас. Но я рада, что вы не сильно пострадали. Кажется…

Я с изумлением оглядел женщину: молодая, не сильно худая, конечно, но вроде и не силач. Помню, Альба один раз рождалась под Киевом. Дай, Бог, памяти, кажется, лет восемьсот назад. Так там почти все женщины так выглядели.

– Почему вы так смотрите на меня? — испугалась женщина.
– Я не… я просто в восхищении. Вы занимаетесь бегом? — понёс я что-то невразумительное. — Просто я до сих пор не верю, что вы могли так меня толкнуть, что я даже вылетел из… В смысле, смог лишиться чувств. Вы вроде такая… небольшая.
– Видно, всё-таки вы пострадали сильнее, чем мне показалось на первый взгляд! — решила собеседница. — Я сбила вас на своей машине, — она указала пальцем за свою спину, и тут я разглядел белый автомобиль. Не очень-то они изменились: что в двадцатые, что в пятидесятые, только кузов стал глаже. Хотя сейчас прогресс на Земле приостановлен. Кто-то мне говорил об этом. А я-то думал, что сейчас люди уже летают.
– О! — меня обрадовала неожиданная мысль. — Значит, у меня всё-таки получилось. А Змей ещё попрекал, что я неправильно размахиваю руками. Вы подвезёте нас с друзьями до города?

Женщина на миг застыла, потом медленно продолжила:

– Да, вам нужно в больницу. А скорую я вызвать не могу… Как вас зовут?
– Меня… — за кустами раздался игривый смешок. Нет, нужно поскорее убираться от них: как бы ни вздумала эта пузатая мелочь следить за мной. — Меня зовут Саад… Саа..
– Са…ша? — предположила женщина. Явно думает про меня: вот бедняга, забыл своё имя. Но оно какое-то странное для этих мест. Ладно, пусть будет Са-Ша.
– Да, СашА! — произнёс я, сильно ударяя в последний слог.
– Вы так любопытно произносите, будто на французский манер, — улыбнулась женщина и представилась, — а моё имя Ника.
– А это Змей и Бенну! — торжественно объявил я, указывая на друзей. Бенну приосанился и высунул от удовольствия язык, а Змей исподлобья глянул на новую знакомую, как мне показалось, не очень-то дружелюбно.
– Хорошая собачка! — похвалила Ника. — Его бы к сведущему грумеру, а то шерсть скаталась… — она споткнулась на слове, поймав недобрый кошачий взгляд. — Хорошая киса… вы зовёте кота Змеем?
– Поверьте, это имя целиком отражает его суть.

 Кот хмыкнул, поднялся на лапы, показывая, что мы уже заболтались, и направился к белой машине. Ника помешкала, потом кинулась ко мне, помогая встать. Она тщательно расположила меня на сиденье, Бенну и Змей устроились сзади: Бенну был в предвкушении первой поездки на автомобиле, и его глаза сияли от восторга. Кот же развалился, скучающе подперев лапой щёку, как это часто делали люди. Я скривил гримасу, пытаясь дать ему знак, но он нарочно не замечал моих попыток. Хорошо, что Ника сидела к нему спиной, но ведь в машине было зеркало…

Через полчаса монотонной езды Ника неожиданно сказала:

– Вы похожи на паломника. Такая рубаха, никогда подобной не видела. Вы отсюда?
– Нет, мы прилетели из… далека, — я нервно потеребил пальцами.
– На отдых? — Ника глянула на меня своими серыми глазами без особого любопытства.
– Нет, вообще-то мы ищем Альбу и Нигрума. То есть, в этих краях будет только Альба. С подругой. Их нужно остановить и вернуть обратно.
– Это что, беглые заключённые? — насторожилась Ника. — Явно воровские клички, или как они называются… Кажется, «погоняла». Откуда они сбежали?
– Из Москвы… То есть, не сбежали, они отправились путешествовать. В страну синего неба. Мы как раз перехватим их здесь… То есть, когда доберёмся до города.
– Страна синего неба? — Ника сощурила правый глаз и улыбнулась уголком рта. Кажется, так один раз улыбнулся мне Змей… По-моему, я начинаю понимать сей мимический жест: он означает особую насмешку и не сильно мне нравится.
– Монголия, если вам так привычнее, — я неожиданно обиделся. — В конце концов, неважно, как называется та сторона, главное, что почему-то она заинтересовала подопечную мне Душу… — я аж спиной ощутил, как встрепенулся Змей. — То есть, человека! — быстро поправился я. — Так правильнее… Она человек. Как вы. То есть, и как я. Ведь и я тоже человек. Без сомнений. А они нет! — я указал на Бенну и Змея, показывая свою полную осведомлённость в этом вопросе. Друзья при этом как-то странно переглянулись.
– Значит, вы ищете одну душу… — странным тоном повторила Ника. — И как вы намерены найти ваших Альбуса и Нигру?
– Альбу! — быстро поправил я. — А Нигрум никуда не убегал, он на месте. Альба сейчас с другой дуу… человеком. Честно говоря, пока я не понимаю, как мы их обнаружим. Походим по городу, может, Бенну возьмёт след.

В зеркале заднего вида после моих слов появилось недовольное отражение друга.

– Я так и не поняла, кем же вы работаете? Служба исполнения наказаний? — безмятежно продолжила Ника, а я ужаснулся.
– Нет, к этой организации я не имею отношения! — меня даже прошиб пот. — Я… как это сказать… Соединяю!
– Души? — съехидничала водительница. — Вы сваха?
– Точно! — обрадовался я. — Я помогаю слиянию душ и соединению двух половинок. Работаю на всех континентах и во все времена.

– Надо же… — Ника растерялась и вновь глянула на меня с опасением. — «Работаю на всех континентах и во все времена!» – отличный у вашего агентства лозунг. А кто вас нанимает? Как вы подбираете пары? Меня всегда интересовало, как в таких случаях действуют специалисты. Вы даёте людям анкеты? Спрашиваете про работу, хобби, выясняете тип тела, темперамент и характер, а потом подбираете?

– Нет, конечно, это издержки земного существования. Предпочтения, привычки, общие интересы к любви не имеют никакого отношения. Есть гармоническое соответствие на духовном уровне. Оно либо есть, либо его нет. Есть схожие представители человеческого рода, и души их путают. Не слушают внутренний голос, кстати, единственное, что просто вопит о правильном выборе. Я знаю, о чём говорю, потому что всегда только так и общаюсь с подопечными, но внутренний глас сознательно заглушают. Да уж. Чуть ли не единственная вещь, которую люди ещё могут делать сознательно – так это заглушать свой внутренний голос.

– Но ведь, если они подходят друг другу, то, значит, у них есть что-то общее? — непонимающе спросила Ника. — Вы как я поняла, что-то вроде астропсихолога или йогатерапевта?

– Ну, можно и так сказать. А искать что-то общее – это всегда провал. Человека притягивает то, чего у него нет. Общение с близким по духу притягивает лишь на первых порах, но сколько времени вы можете провести наедине с собой? То-то и оно. Это как вести беседу с зеркалом – только огонь спора скрепляет. Если не вмешивается эгоизм. Им люди заразились на Земле. Тогда огонь обретает разрушительную силу…

Сзади послышались странные звуки. «Миау… Моу Муа-у-у. Мёук». Ника удивлённо обернулась. Я одарил Змея грозным взглядом. Нашёл ведь время учить языки! Кот ответил мне безразличным покачиванием хвоста, полностью погрузившись в новое занятие. «Миэоу. Мур-няу. Мо-у. Миэ-уу».

– Что с ним? — забеспокоилась Ника. — Или у него весеннее обострение? Но сейчас вроде лето…

Кот прекратил свои потуги и воззрился на девушку уничтожающим взглядом. Бенну издал гогочущие звуки, означавшие смех. Я поспешил переменить тему.

– Где здесь обычно люди останавливают автомобили? — придал я своему тону повседневность в человеческом представлении.
– В смысле, где стопят? Да везде… Если ваша подопечная поедет в Монголию, она воспользуется этой дорогой, не иначе.
– Главное, чтобы мы с ней не разминулись. Искуситель сказал, что она собирается ехать завтрашним утром.
– Кто такой Искуситель? — с любопытством посмотрела на меня Ника.

С заднего сиденья раздалось протяжное: «Мьяяяу… Ш-ш».

– Ваш котик чем-то недоволен, — настороженно проговорила Ника.
– Это его естественное состояние! — пожал я плечами.
– Мы почти приехали. Где вас высадить? Здесь есть небольшой хостел, приличный. У вас есть деньги? — Ника с сомнением осмотрела моё рубище.
– Змей обещал, что проблем не будет… — неуверенно ответил я, косясь за плечо на кота. Бенну же нахмурил брови и наблюдал за Змеем явно неодобрительно.
– Я высажу вас здесь. Лучше бы в больницу, но если вы уверены…
– Со мной никаких проблем, не волнуйтесь.
– Господи, здесь, наверно, не селят с животными! — ахнула Ника. — Как же я сразу не подумала… Хотя у хозяйки есть кошка.
– Мы справимся, не стоит переживать! — сердечно заверил я. — В крайнем случае, на улице тепло. А нам нужна всего лишь ночь. Завтра нас уже здесь не будет.
– Раз вы так уверены… Знаете, Саша, я всё же оставлю вам свой адрес. На всякий случай. — Ника вытащила блокнот, нацарапала карандашиком пару строчек и отдала нам вырванный листок. Я благодарно кивнул, забирая клочок бумаги.
– Знаете, мне кажется, я её где-то видел, — задумчиво произнёс я, когда машина, высадив нас, тронулась и подняла вверх облако сухой пыли. Нас обдало тёплым воздухом и микроскопическими песчинками.
– Есс-щё бы! — ворчливо заметил Змей. — Она наверняка уже воплощалась раз двести и встречалась с твоими душами. Ты же Ангел и помнишь всё!
– Я вот её не помню… — задумался Бенну и по-птичьи сощурил собачий взгляд. — Попробуй навести справки у писарей. Узнай, кто её хранители и кто из твоего отдела отвечает за неё.
– Да, мне самому любопытно, — кивнул я. — Позже я так и сделаю, а сейчас… Куда мы направимся сейчас? В животе у меня такое неприятное чувство, будто чрево начинает втягивать воздух.
– Здесь это называется голод! — решительно заявил Змей. — Вот что! На той стороне дороги я вижу парк. Идите туда, выберите удобную скамейку, а я добуду еды.
– Как ты это сделаешь? — сощурился Бенну. — У тебя нет денег.
– Зачем они коту? — разумно ответил наш пушистик.
– Ты же не потащишь еду с помойки? — брезгливо чихнул Бенну.
– Нет, я привык только к свежей пище.
– Но тогда… — испугался я. — Ни в коем случае. Воровство – это грех. Очень плохо. Мы можем не вернуться обратно, если запятнаем свои сущности.
– Я же всегда возвращался, — резонно провозгласил кот. — И вообще, вы хотите есть? Посмотрю, как вы голодные, не выспавшиеся, будете завтра выручать свои задницы, когда понадобится вернуть Альбу домой.
– Хорошо, — сдался я.
– Вот и замечательно! — кот подмахнул хвостом и исчез в ближайшем дворике. Я же поглядел на другую сторону улицы. Зелёный парк под дневным солнцем заманчиво сверкал яркой листвой и зеркальным прудом. Надо было перебраться. Перед нами подобно Зевесовым молниям сплошным потоком проносились машины.
– Как же мы перейдём? — растерялся Бенну.
– Сейчас очень популярна полосатая раскраска, — проявил я свои познания, — все машины должны останавливаться перед нею. Давай поищем, нет ли поблизости специального знака.

Мы с Бенну синхронно развернули головы влево: взгляд преодолел открытую пустошь и упёрся в горизонт вдали, не встретив по пути ни одного перехода. Затем одновременно мы повернули головы вправо: наши взоры потонули в бесконечности.

– Да… — Бенну состроил гримасу. — Здесь полосатые участки дороги не пользуются популярностью. Придётся рискнуть. В крайнем случае, я буду рад отправиться на своё любимое пуховое облако.

Я глубоко вздохнул, подождал пока движущиеся слева машины поредеют и шагнул на дорогу. Короткая перебежка — и вот мы уже на середине. Теперь непрекращающийся поток обрамлял нас с двух сторон. Бенну боязливо заскулил.

– Не дрейфь! Вперёд! — крикнул я, уловив кратчайший пробел в несущемся вихре автомобилей справа. Мы стрелой пронеслись оставшиеся метры, почти летя над асфальтом. Вслед нам раздались оглушающие резкие сигналы. Я плюхнулся на зад и перевёл дух. Пот катился с меня градом, а Бенну от переживаний высунул язык. Посидев пару минут, мы медленно побрели к привлекательной прохладе жемчужной парковой воды. У Бенну заплетались лапы, он почти что рухнул к каёмке пруда и стал медленно лакать поросшую ряской воду. Я сел на траву и потянулся.

– Знаешь, после стольких переживаний даже такое скудное место отдыха желанней любого рая! — от чистого сердца сказал я.

– Никогда я так не уставал, — покачал головой Бенну. Мы погрелись на солнышке, а вскоре появился кот, тащивший небольшой мешок с поклажей. Я в нетерпении стал рассматривать содержимое. Бутылка молока, здоровая рыбина, хлеб и собачьи консервы. Не обошлось без пары яблок.

– Яблоки специально для тебя! — довольно кивнул мне кот. — Не бойся, мы на земле. Здесь это обычная еда, очень полезная. А псу я взял «Рагу с кроликом».

– Я не хочу есть консервы! — возмутился Бенну. — Я тебе что – какой-то домашний спаниэль? Давай и мне нормальную пищу, а не подножный корм. Ты не хуже меня знаешь, что в этом рагу ни рагу, ни кролика. К тому же я не хищная птица.

– О, к хищникам эта еда не имеет отношения, скорей, к падальщикам.

Я увидел, как зловеще блеснул малахитовый глаз Бенну, и поспешил примирить спорщиков:

– Не волнуйся, Бенну. Рыбы хватит на всех. А пока можно глотнуть молока. Я открутил крышку, сделал глоток сладкой белой жидкости, блаженно вздохнул и протянул бутылку коту. Тот ответил мне недовольной гримасой.

– Я же кот! У меня лапы, а не руки. А хвост не слоновий хобот: он не приспособлен к подъёму тяжестей. Специально прихватил тарелочку.

Я виновато вытащил из пакета керамическое блюдечко с розовым рисунком.

– Как ты его не разбил? — поразился я, наполняя посудину белоснежным нектаром. — Сейчас в моде пластик.
– Я всегда забочусь о природе! — высокопарно заявил Змей. — В отличие от людей я на Земле гощу часто и мне не безразлично, что меня окружает.
– Люди на Земле тоже проводят немало, — прочавкал Бенну, неловко двигая большими челюстями. — Какие неудобные зубы…
– Не прикуси язык! — предупредил я, поглощённый схваткой между Бенну и рыбным хлебом.
– У людей небольшой изъян, — со знанием дела заговорил Змей, лакая молоко из блюдца, — они никогда не помнят, что уже здесь были. Хм… У этого тела есть хорошее качество: оно без проблем поглощает лактозу!

Наевшись, мы устроились под хвойным деревом. Как же здесь чудесно. Нам повезло, что сейчас лето. Зимой пришлось бы туго. Собачьи консервы мы отдали блохастым дворняжкам. Бенну при этом подивился, что у местных собратьев чересчур короткие лапы. Дворняги ответили нам дружественным вилянием хвоста и в благодарность даже подучили Бенну своему наречию. Одарённый птицъ был просто неотразим, когда через полчаса продемонстрировал нам своё ловкое владение собачьим диалектом.

– Представляешь, она так хотела малыша! Просто до ужаса! Врачи говорят, что всё у неё в порядке. Муж отказывается брать приёмного…

Мы трое навострили уши. По парковой дорожке к нам приближались две женщины. Их возраст я бы определил в среднем от двадцати семи до сорока девяти. Они были погружены в обсуждение своих знакомых. Какие удивительные создания эти люди. Сколько в них энергии, которую можно потратить на преобразования в своей судьбе, но они расходуют её на ветер. Ведь слова – тот же ветер.

– Ага, — отвечала вторая женщина, — Настя уже отчаялась. Ссорится с мужем каждый день. А тут ещё её тётка загремела в больницу, и пришлось Настьке забрать к себе домой кота. Она с детства кошек терпеть не может.
– Бывает так. Вон, у меня соседка молодая. Говорит, так хочу животное в дом – кошку или собаку. Но работаю, говорит, с утра до вечера, кто будет за ним убирать и кормить? А с собакой гулять надо…
– Это не та, которая забеременела? — мгновенно встала в стойку подруга. — Лизка?
– Она. Так ведь без мужа. Сдался ей этот ребёнок… Не особо она и рада…
– Вот, подумай только. Одна всё хочет дитё, и ничего, а другой он на фиг не сдался, и пожалуйста! И с котом! У Настьки кот теперь по дому шастает, а у Лизки так вообще никакого питомца не будет. Ей бы с ребёнком справиться при такой работе…

– Чудаки! — томно заметил Змей, глядя на нас с хищной улыбкой.
– Наверно, ангелы судьбы опять всё перепутали, — предположил я, покачав головой. — Лучше не загадывать свои желания, стоя подле кого-то. Они вечно припишут мечту одного другому. Слышат звон…
– Нашли проблему! — встряхнул ушами Бенну. — Ну, напутали ангелы, ну, с кем не бывает! Можно ведь поменяться. Пусть эта Настя отдаст кота Лизе, и, наоборот, возьмёт у той ребёнка. И все довольны!
– Так здесь не делается, Бенну, — осторожно заметил я, — это считается вопиющим нарушением моральных норм.
– Каких норм? Господи, Саад, где ты нахватался этого крючкотворства? — возвёл глаза к аквамариновому небу Бенну. — В этом и беда всех людей. Они всё принимают как должное. А ведь исправить – самое правильное и разумное. Ведь ангелы судьбы могли быть и навеселе. Видел я их пару раз в Эдемском саду вместе с бражниками…

Мимо нас, нагруженные здоровенными рюкзаками, прошли две девушки и направились к дороге. Я проводил их равнодушным взглядом. Змей начал вылизывать себе лапу и тереть мордочку. Бенну перевернулся на спину и стал кататься по траве.

– Ох, кусаются… — заворчал он.

Девушки подошли к дороге и вытянули вперёд руки. Почти сразу возле них затормозило тёмно-синее авто, на пассажирском сидении сидела темноволосая женщина с выпирающими скулами: на ней были тёмные очки. Из салона вышел добродушный мужчина с седыми усами, что-то весело спросил, выставив на солнце пару золотых зубов. Лучик отразился от жёлтой коронки и ударил меня в глаз. В этот миг одна из девушек обернулась, и я охнул.

– Это Альба!
– Что? — Змей быстро подскочил на все четыре лапы.
– Где? — Бенну мгновенно оказался в сидячем положении.

Я поднялся с земли и помчался к дороге.

– Постойте! — заорал я, но машина, прохрустев по гравию колёсами, молниеносно набрала скорость, оставив после себя душное облако выхлопного дыма.

Бенну с лаем подлетел ко мне. Кот тут же очутился рядом, подняв вверх нос, будто хотев учуять растворившийся в ядовитых парах чистый запах Альбы.

– Ты уверен? — с сомнением произнёс он.
– Конечно! — я был в панике. — Я не мог её не узнать! Так, куда она поехала? Мы ведь на окраине, а эта дорога ведёт к выезду из… Неужели…
– Не может быть! — сокрушённо произнёс Змей. — Она должна покинуть город часов через двенадцать, не раньше! Тогда, на стадионе, я выждал момент, когда Камаэль отвлечётся… он стал о чём-то увлечённо спорить с Павонисом и вашим Старшим, а я стащил бумагу прямо из его кармана. И в ней тоже говорилось про 13-е, но ещё было указано время!
– Ты всё перепутал! — в ужасе стал пенять Бенну.
– Нет-нет! — кот был непреклонен. — Нет, вспомните, это же была свежая информация от хранителя Честы, прямо от Камаэля. Она лежала на твоём столе. Ты же всё сам прочитал! Там тоже чётко значилось 13-е число. К тому же, девушки только что преодолели огромное расстояние. Неужели они решили продолжить путь без отдыха?
– Да, — я был вынужден признать его правоту, — то есть, Камаэль ошибся? Или нарочно хотел подвести меня? Но что я ему сделал?
– Ты же знаешь, что кто-то пытается досадить тебе! — вмешался Бенну.
– Сейчас я не могу об этом думать! — я обхватил руками разболевшуюся голову. — Да это и не поможет! Что мне делать сейчас? Попытаться догнать их? Но как? На чём? Сейчас мне пригодились бы крылья.

Солнце сдвинулось вправо, на нас стали опускаться сумерки. А ведь я уже забыл, что такое ночь. В раю темноты никогда не бывало.

– Так! — воинственно поднял морду навстречу сгущавшимся – я стал замечать, что природа здесь, как и в раю, начинает отвечать моему настроению – сумеркам Змей. — Где тот адрес, что дала тебе эта девушка, Ника?

Я с лёгким удивлением, но послушно стал шарить за пазухой…

9

Я в бессилии опустила руку на приборную панель: именно сегодня, после выматывающей поездки на восток, я надеялась выспаться, отдохнуть. Помыться, в конце концов. Но о такой роскоши, как расслабляющая пенная ванна, не приходилось и мечтать. Да что там ванна — даже душ остался за пределами досягаемости. «Приезжай, у нас полный аврал!» Куча заказов, сайт зависает каждые полчаса, партнёры грозят разорвать контракты на поставки. «Здоровый слон»  производит только натуральные продукты, экологически чистые, качественные, редкие и, конечно, безбожно дорогие. Мы же перекусываем в местной столовой, выгрызаем с боем свои законные пятнадцать минут на жареное, солёное, невкусное… Думаю, наша компания заработала бы гораздо больше, если бы производила слабительные пилюли; почти у всех людей проблемы с кишечником. Ещё бы, если перехватывать на бегу всякую дрянь. Когда речь заходит об обеде, управляющий стоит над тобой с секундомером, не дай бог превысишь отведённый лимит. А вот когда заканчивается рабочий день, с секундомером не прочь постоять мы: иногда приходится быть настойчивым, чтобы тебе не сели на голову.

«Здоровый слон» решил расширить сферы своего влияния, вернее, упрочить свои позиции на рынке питания. Для этого нужно было привлечь новую покупательскую аудиторию. Кажется, я начинаю забывать человеческую речь. Если коротко, нашими новыми клиентами станут четвероногие друзья. Уж к чему, а к питанию своих любимцев люди стараются относиться ответственно. Наплевать, что закинуть в свой желудок, но коту или собаке нельзя есть всякое дерьмо. Хоть здесь люди проявляют сознательность. Тухлое, несъедобное, – и твой ненаглядный пёсик отправится в щенячий рай… Вот я только что и налаживала контакты с поставщиками рыбы на северных промыслах… Те ещё прохиндеи, и браконьеров среди них не пересчитать… А сейчас я, вонючая, грязная, пропахшая рыбой, еду в офис, под солнцепёком. Правда, уже вечер, но воздух душный и липкий…

Я потянула на себя стеклянную дверь без всякого энтузиазма. На ресепшене сидит Лиза: глаза у неё красные, на лице выражение обезумевшего кролика. Она сейчас спит и видит, как убраться бы отсюда домой… Или просто спит. С открытыми глазами. Мы поздоровались одним взглядом. «Как меня это достало!» — прочитала я в синих глазах секретаря. «Будь моя воля, я бы сюда не тащилась» — мрачно ответили мои зрачки.

Действительно, по чьей воле я притащилась в этот бездушный городской склеп? По воле моего начальника Буянова…

– Ты особо не торопилась! — буркнул он, не успела я переступить порог. — Я тебя уже десять минут жду!

Десять минут? Я за последние трое суток преодолела около тысячи километров асфальта и грунтовки, сама грязная, как дворовая собака, а он уже покрылся красными пятнами, потому что соизволил подождать меня лишних десять минут? Буянов даже не стал выслушивать отчёт о результатах моей поездки: «Документы отдашь секретарю!» — а сразу начал с указаний, что и куда нужно завтра завезти, с кем что согласовать по телефону, а с кем побеседовать в дружеской обстановке… Наконец, подводя итог беседе, он заявил:

– Ты поедешь в нерпинарий… — шеф сделал красноречивую паузу. — И постарайся впредь не примерять на себя роль защитницы красного уголка. Давай там без своего показательного возмущения! Считай, деловые, солидные люди, и им не до пионерских лозунгов. Всё-таки речь о серьёзных деньгах идёт!

Какого возмущения? Какой уголок? О чём это он?

– Знаешь, все эти свои картинки, — продолжал отчитывать меня босс, — я про те… с требованием закрыть зоопарки и дельфинарии! Короче, нужно поудалять их из своих социальных сетей. В «нерпе» тоже не дураки. Почитают твой профиль и откажутся с нами контракты заключать! Виданное ли дело: отвечающий за поставки сотрудник выступает против содержания зверей в неволе.
– Моя личная страница не имеет к моей работе никакого отношения! — лёгкий комок подступил к моему горлу. Я всегда трепетала перед начальством. Просто невыносимо, как я себе противна в такие моменты. Как нашкодивший котёнок, а не взрослая женщина.
– Пока ты работаешь у нас, всё имеет отношение! — шеф повысил голос, что стало больше походить на крик. Разнос подчинённого, а не рабочий разговор. — Я тебе не запрещаю думать, как тебе нравится. Да хоть и про меня. Только пока это не выходит за пределы черепной коробки, мне никакого дела до твоих мыслей и убеждений нет.

«Но какие же это убеждения, — подумала я мрачно, — если думаешь одно, а делаешь другое? И разве бывают убеждения одни для работы, а другие для дома?»

Наверно, сейчас появился своеобразный «мысленный дресс-код». Как и с одеждой: на работе жакет, юбка, колготки, блузка. На улице джинсы, футболка… В школе у детей форма… Вот и с мыслями так же: дома ты борец за справедливость, на службе лояльный к «барину» сотрудник. «Ты активный, общительный, стрессоустойчивый». Все такие в резюме, когда устраиваются на работу. Одинаковые, будто отпечатанные на принтере.

Мне вспомнился случай с моей подругой: она работает моделью, часто снимается для каталогов одежды. Раньше она активно выступала, да и сейчас выступает, против убийства хищников и изготовления меховых шуб… Но когда ей предложили принять участие в фотосъёмке для рекламы известного мехового бренда, она напялила несколько мёртвых изделий и даже воодушевлённо позировала… Нет, она ни в коем случае не лицемерила. Она действительно любит животных, заботится о многих из них, ездит по приютам. Она не стала бы сама носить норковые шубы и соболиные шапки… Для неё эта съёмка не слишком ассоциировалась с её убеждениями: это только работа. Но в остальной своей жизни она ярая защитница обездоленных… Неужели она не уловила связи? Думаю, что уловила, но смогла аргументами о работе, зарплате заглушить голос совести. Когда нужно оправдать себя, мозг пойдёт на любые хитрости.

«По чьей воле ты притащилась сюда?» — раздался в мозгу отчётливый голос, перебив разглагольствования шефа. «Посмотри на него! Мельтешащий, суетливый, неспортивный. Таким раньше разве что продовольственным складом позволяли командовать. Неужели ты притащилась сюда по его воле? Посмотри на него, внимательно смотри, в упор. Неужели его авторитет столь высок для тебя?»

Да, он всего лишь начальник… Иногда наводящий ужас, иногда страх, иногда лёгкое раздражение как от жужжащей мухи. Разве я и вправду приехала сюда из-за него?

– Завтра мы начинаем в восемь, постарайся не опаздывать, — с лёгким укором начальник снова бросил взгляд на часы. Этот намёк меня оскорбил! Да кто он такой, чтобы указывать на моё опоздание? Я что – ученица младших классов? Стою перед учителем или директором школы?!

«По чьей воле ты притащилась сюда?» — да откуда столь навязчивая мысль? Что тебе от меня нужно? Я наморщила лоб, а Буянов, скривившись, пристально взглянул на меня. Через мгновение он с сомнением сказал: «У тебя что — зуб болит?»

Нет же, нет! Нужно ответить, нужно понять! «ПО ЧЬЕЙ ВОЛЕ ТЫ ПРИТАЩИЛАСЬ СЮДА!!!»

– ПО СВОЕЙ! — громко ответила я вслух, так что шеф подпрыгнул.

– Что? Кто? В каком смысле? — непонимающе сыпал вопросами Буянов. А мне наконец всё стало ясно. Я притащилась сюда по своей воле. Я стою здесь, не привязанная невидимым поводком, и ничто меня больше не держит. Да и раньше не держало. Так почему я здесь нахожусь, если мне не нравится то, что я делаю? «Ты должна…» Что, чёрт побери, я должна и кому?!

– Я не хочу у вас работать, — голос мой звучал безмятежно и спокойно, будто я говорила о погоде.

– То есть, ты хочешь взять выходной? И речи быть не может! У нас сейчас завал! Все, в том числе и я, работаем не покладая рук по восемь-десять часов!

– Только зарплата у вас побольше будет! — сказала я с тем же равнодушием в голосе. Поразительно, но я больше не ощущала страха. Этого предвосхищения взбучки или наказания. Буянов буянил по-прежнему, нет, он не изменился за эти пять минут ни на долю, но я чувствовала себя иначе. Нет, я тоже не изменилась, но это словно включить печку в машине в тридцатиградусную жару и жаловаться, что ты ничего не можешь поделать, изнывая от пекла. Но ты сам нажал на кнопку. Ты включаешь все свои реакции на события! Как же это всё, оказывается, просто. Но раз я могу выключить подогрев, может, я могу включить кондиционер? Или, в крайнем случае, открыть окно, чтобы не просто убрать ненужный жар, а ещё и привнести необходимую прохладу? Я улыбнулась. Господи, как я улыбнулась! С таким всеобъемлющим чувством. Кажется, его называют свободой. Мне даже показалось, что в душном кабинете с закрытыми окнами прибавилось воздуха и солнца.

Моя улыбка подействовала даже сильнее, чем мои слова.

– Ты… Ника, ты, кажется, переутомилась в этой поездке… — шеф глядел на меня настороженно, даже с некоторым испугом. Так и есть, я овладела оружием гораздо более сильным, чем крики и убеждения!

– Я ухожу от вас! — просто ответила я. — Увольняюсь. Если так будет понятней.

Шеф переваривал мои слова:

– Если дело в деньгах, думаю, мы сможем прибавить тебе… Ну, хотя бы премия точно будет. К концу следующего месяца. Я понимаю, всем нелегко сейчас. Но это время такое – летом хочется отдыхать, солнце действует отупляюще, я и сам иногда в прострации нахожусь.
– Дело не в деньгах, — ответила я, — я просто не хочу здесь работать. Заполненное заявление передам Лизе, — я развернулась и двинулась к двери.
– По закону, ты обязана отработать две недели! — принял боевую стойку шеф, снова показывая власть в голосе.

Я остановилась, повернулась, осмотрела шефа внимательно, будто экспонат в Зоологическом музее. Как глупо, ничего пугающего и выдающегося.

– Нет, — кротко ответила я и покинула кабинет…

Мимо Лизы я будто пролетела на крыльях: улыбка неумолимо растягивала мои губы, хоть я и пыталась её сдерживать.

– Тебе что — премию дали?! — Лиза глядела на меня с лёгким недоумением, точно на умалишённую. Мои глаза лучились, я, казалось, сияю изнутри.
– Нет, Лиза, я так счастлива! Передашь в отдел кадров? — я протянула ей заполненный бланк.
– Он что – уволил тебя? — в ужасе воскликнула Лиза, просматривая мой листок.
– Нет, я сама решила уйти! — радостно ответила я.
– Нашла новую работу? — в её глазах мгновенно проявилось любопытство.
– Нет, — пожала я плечами, — но я счастлива.


* * *

Вероника покинула офис с чувством невероятного облегчения: в этой серой бетонной клетке она словно оставила рюкзак камней, который невидимо, день за днём таскала на своих плечах. Лиза глядела вслед своей коллеге и с лёгкой, но добродушной завистью отметила про себя: «Наверно, замуж выходит».

Первым делом, оказавшись на улице, Вероника вдохнула полной грудью и, зажмурившись, обратила лицо к солнцу. Что теперь? Солнце приветливо ответило на её решимость. Только час назад она сетовала на жару, на неудачную погоду, а сейчас просто наслаждалась моментом. Что же теперь? Тёплые лучи согревали кожу лица. Бархатистая поверхность засияла, отражая еле уловимые блики каждой клеточкой тела. Что теперь?

– Кажется, нужно съесть мороженое! — вслух произнесла Вероника и снова сделала глубокий вдох. Затем подняла руки вверх, переплела над головой пальцы и потянулась. — И выпить холодного квасу. А потом пойду домой и приму ванну.

10

Вероника развернула картонную коробочку оборотной стороной к себе. «Соль для ванны. Натуральная. Ароматизирована эфирными маслами можжевельника хвойного и лимона». Хм-м. Степень дозировки её удивила: нужно было высыпать в ванну практически всю упаковку. Какое расточительство, подумала она. И двух ложек хватит. Но неожиданная мысль оборвала на корню угнездившееся скупердяйство, и Вероника плюхнула в горячую воду добрую горсть.

– Так, что тут у нас ещё? — Вероника заглянула в бумажный пакет, на котором красовалась салатовая эмблема вторичной переработки. Из него она достала бутылочку тёмного стекла с пахучим розовым маслом. Минуту она раздумывала, стоит ли смешивать соль и розу, но потом пришла к выводу, что море и цветы гармонично сочетаются друг с другом. В воду булькнула тягучая аромаструя. Следом в руках Ники очутилась бутыль свежего молока.

– Тоже мне Клеопатра… — буркнула Ника себе под нос и тут же шикнула на внутреннего скептика. — А почему, собственно, и нет? — громко спросила она у лазуревой кафельной стены. — Кто сказал, что мы хуже?

В ванну полилась белая жидкость: прозрачная вода потихоньку смешивалась с белыми облаками, делаясь мутной. Пар по-прежнему витал над тёплым содержимым эмалированного чугуна. «И напоследок!» — промелькнула в голове Ники озорная мыслишка, и она высыпала в ванну пятиграммовую упаковку корицы. Терпкий аромат заполнил комнату-коробок.

– Специи для пикантности. Подадим себя под свежим соусом. Это как эксперименты с едой: когда готовишь новое блюдо, может получиться редкостная гадость. Или вполне съедобное, а, если повезёт, даже очень съедобное…

Последним штрихом стала горсть розовых лепестков, с удовлетворением брошенных в эмалированную «кастрюлю» рукой новоиспеченного кулинара.

Ника ещё раз оглядела своё творение, довольно кивнула, тут же с блаженством погрузилась в сомнительный бульон и с чувством расхохоталась. Затем провела ладонью по влажному колену и интересом осмотрела свои голые ноги. «Какая же я всё-таки красивая!» — мечтательно подумала она и окунулась в варево с головой. «Варёная Ника под корично-сливовым соусом с розами и ароматизированной солью, — появляясь из воды, продекламировала Вероника вслух и серьёзно добавила, — может содержать следы орехов, сои, яиц и арахиса. Блюдо противопоказано сидящим на безглютеновой диете!»

Раздался приглушённый звонок в дверь. Ника помешкала, но решила выскочить из воды. Накинув халат на мокрое тело, она босиком вышла в коридор. Припав лицом к глазку, она удивлённо вскинула брови, но быстро пришла в себя и отворила. На пороге стояли её недавние попутчики, которых она подвезла сегодняшним утром по дороге в город. Правильнее было сказать, что сначала одного из них она сбила, а уже потом подбросила до места назначения, но мысли Ники уже отсекли малоприятный эпизод, и чувства вины при виде потрёпанного жизнью молодого человека с двумя питомцами, сиротливо примостившимися у облачённых в безразмерные брюки ног хозяина, у неё не возникало.

– Здравствуйте. Опять. Снова, — пробормотал парень, сегодня представившийся Сашей. Ника ещё ничего не успела ответить, как упитанный серый кот со скучающим выражением умного лица медленно прошелестел мимо её голых ног – она ощутила мягкость его шерсти – и пошёл в гостиную, будто к себе домой.

Саша что-то шикнул тому вслед, но кот проигнорировал своего хозяина.

– Извините, — буркнул он, — я вовсе не думал, что нам ещё раз предстоит встретиться, но так получилось… Нам троим нужна ваша помощь…

«Попалась! — пронеслось в Вероникиной голове. — Сейчас будут требовать денег на лечение, угрожать судом».

Ника даже не обратила внимания, что упомянула преследователей во множественном числе, хотя вряд ли она, конечно, ждала, что иск ей предъявят четвероногие спутники жертвы её сегодняшней езды. Но, взглянув в виноватые серые глаза молодого парня, Ника укорила себя: «Хватит уже в каждом видеть вымогателя и способного только на дурное человека. Если вокруг меня одни враги, то жить придётся очень трудно!»

– Проходите! — Ника посторонилась, жестом приглашая гостей войти. Саша неловко протиснулся в приоткрывшуюся створку, и, несмотря на то, что был худеньким, а дверь Ника распахнула широко, он умудрился натолкнуться сначала на дверь, извиниться, затем отпружинить к косяку, отпустить извинения ему, впихнуть всего себя в коридор; напороться на комод, повалив при этом несколько склянок на пол, снова извиниться; и, наконец, оказаться в кухне. Бенну прошёл мимо Ники церемонной поступью, но при этом отвесил ей добродушный кивок, так, что его лохматые висячие уши заколыхались. «Странная троица!» — уже не первый раз за этот день пронеслось в голове у девушки.

– Молочная ванна? — скептически заметил Бенну, поведя носом в сторону приоткрытой двери ванной, из которой шёл горячий сладкий воздух. — Я ещё Нефертити говорил, что это расточительство и перевод продуктов. Особенно, учитывая экономику Египта и то, что большая часть страны находится в пустыне.

Саадия прокашлялся и что-то зашептал своему другу. Ника прислушалась. Она чётко слышала, как пёс что-то проскулил, и ей даже показалось, что она различила слова «молоко» и «расточительство». Или это сказал Саша? Но, кажется, слова исходили от – что за наваждение – собаки?! «Ерунда и чепуха!» — решительно подумала Ника. Просто сама она каких-то десять минут назад думала такими же словами, а сейчас у неё просто воображение разыгралось, не нужно было столько отмокать в горячей ванне. Вот мысли и путаются.

– Будете чай? — спросила она у Саши, заходя на кухню. Рядом опять пронёсся кот и в мгновение ока запрыгнул на мягкий угловой диван. Он тут же фривольно развалился на тоненькой подушке в самой серёдке софы и в упоительном зевке раззявил пасть. Саша не стал двигать кота, а, как бедный родственник, скромненько устроился на оставшемся свободным левом краешке. Пёс же, важно переваливаясь с лапы на лапу, обошёл небольшой столик по кругу и грузно запрыгнул на не занятое пространство дивана, справа от кота. Все трое в ожидании чего-то глядели на сиротливо стоящую в центре кухни хозяйку квартиры. Ника помешкала, затем включила чайник. Чтобы избавиться от неловкой паузы, она направилась к стеклянному шкафчику и стала доставать оттуда посуду. Вытянув две чашки и пару блюдец, она опустила их на стол перед гостями и тут же испытала странное чувство, поймав скептический взгляд кота и осуждающий укор в глазах собаки. Помешкав в нерешительности и к удивлению для себя, Ника снова направилась к серванту, чтобы вытащить оттуда ещё два чайных набора. Пёс, как вновь показалось девушке, одобряюще кивнул.

Вода закипела, и Ника поспешно разлила заварку по чашкам. После того, как кипяток оказался в кружках, по кухне поплыл запах ароматного чая с мятой. Ника поставила на столик тарелочку с пирожными и зефиром. Саша поблагодарил и будничным движением придвинул чашки с напитком псу и коту. Посмотрев на это, Ника на всякий случай достала из холодильника молоко и сливочное масло.

– Может, разбавить? — с сомнением спросила она, указывая на чашку кота и одновременно с этим ощущая себя героиней пьесы абсурда.

Саша вопросительно уставился на котика, а тот медленно сомкнул веки в знак согласия. Саша побелил чай кота молоком, потом посмотрел на пса – тот ответил резким мотанием здоровенной морды, так что в сторону брызнули собачьи слюни.

– Не хочет смешивать! — пожал плечами Саша и взял в руки свою чашку. — А вы? — он указал на Никин чай. — Молочка?

– Нет, я не люблю, спасибо…

Кот полакал свою порцию, затем стал меланхолично облизывать поданный ему кусочек масла. Бенну не обратил на масло внимания и языком слизнул с тарелки здоровенное пирожное с клубникой.

– Ой, ему разве можно? — испугалась Ника. Пёс с обидой посмотрел на девушку. Ника тут же застыдилась такого собачьего укора и стала оправдываться:
– Да я же не про то… Мне не жалко! Но ведь собакам вредно есть сладкое… У них вроде желудок портится, и болезни всякие.
– Он же не обычный пёс! — безмятежно заметил Саша и тоже взял с блюда пирожное. Ника не стала проявлять любопытства и пытаться выяснить подробности насчёт необычности пса. То, что с посетителями что-то не так, было видно сразу.

Пять минут все сосредоточенно ели, исключая Нику. Она так и не притронулась к своей чашке. Но гости чувствовали себя вполне уютно. Пёс двигал челюстями медленно и с достоинством. Кот, зажмурив глаза, крутил розовым язычком по белой жидкости, заглатывая по капельке чай с молоком. Наконец, Саша отодвинул свою кружку и тяжело вздохнул, будто готовясь к решительному разговору. «Сейчас попросятся ночевать», — тревожно пронеслось в голове у Ники.

– Отвезите нас в Монголию! — просто произнёс гость.

Брови у Ники поползли вверх, а челюсть, наоборот, свесилась вниз, так что всё лицо у девушки вытянулось как яйцо. Вид у неё, должно быть, стал комичным, потому что кот престранно фыркнул, но тут же закрыл морду лапой, делая вид, что умывается. Машинально Ника отметила столь необыкновенное поведение кота и столь же машинально признала, что это почему-то не сильно её удивило.

– У вас есть машина! — восторженно воскликнул Саша, будто Ника владела, по меньшей мере, вечным двигателем. — И вы сказали, что поможете нам.

«Какой чудик!» — пронеслось в голове Ники, но она отогнала сомнительные думы: её посетило смутное предчувствие, что кто-то из её гостей вполне способен читать мысли. Собравшись с духом, Ника неуверенно начала:

– Понимаете, я ведь не могу вот так сорваться… Я же работаю.

Казалось, Вероника уже забыла, что всего полтора часа назад заявила о своём уходе. В любом случае, гости этого знать не могли. И, будто в ответ на её враньё, кот скептически мотнул головой из стороны в сторону – еле уловимое движение, со стороны могло показаться, что кот провожал глазами муху на противоположной стене, но Ника смотрела на него в упор.

– О, работа… — Саша беспечно махнул рукой. — Приходящее. Хоть и должен признаться, что я как никто другой способен оценить важность службы… Но сейчас ваша работа ровно ничего не значит. Поверьте, моя задача куда важнее!

Какая бестактность! Ника даже не смогла обидеться или возмутиться, настолько естественно прозвучало заявление о неважности её собственных дел в отличие от задач этого всклокоченного чудака в рваной одежде.

– У вас таких работ было около тысячи, и, если не повезёт, будет примерно столько же! — уверенно кивнул гость, а Ника, не уловившая в словах ироничного подтекста, даже не смогла заподозрить Сашу в употреблении гипербол, настолько он выглядел наивно и читался с листа, будто открытая книга.

– Это имеет отношение к вашим… К Аль… бам… — запуталась Ника, а Саша так радостно закивал на её слова, будто поражался догадливости этакой на вид несмышлёной девчушки.

– Вы запомнили! — обрадованно закричал он. — Всё так и есть. Альба и я разминулись. Теперь она с попутчицей доберутся до Монголии, а там горы… А туда ей ни в коем случае нельзя. К тому же, если Тень окажется там раньше…

– Тень?! — не поняла Ника.

Саша открыл было рот, но пёс как-то странно качнулся в его сторону и что-то прорычал. Саша покосился на него, на мгновение замолк, но тут же не выдержал:

– Да хватит играть в кошки-мышки. Если она не будет знать всё, то не сможет нам помочь! Я никогда не вру…

Кот странно хмыкнул, что можно было истолковать как «не мешало бы поучиться».

– Саша, с кем вы говорите… — Ника самой себе боялась признаться, что она уже знает ответ на этот вопрос… Но в случае, если гость окажется опасным безумцем, помочь ей никто не сможет. Хотя сумасшедшие бывают и мирные… А вдруг он натравит на неё свою собаку?! Пёс тут же одарил Нику пренебрежительным взглядом, а кот неожиданно зашипел. Нет, скорей, он натравит на неё своего кота.

– В общем, так! — торжественно объявил Саша. — Для начала! Меня зовут совсем не так, как вы меня называете. Моё единственное и любимое имя – это Саадия.

– Саид… Как?

– Не Саид. Са-а-ди-я! Очень легко запомнить.

– Вы с востока? — не поняла Ника. И тут её осенило — озарение было столь внезапным, что она, не подумав, ляпнула. — Вы террорист? Ищете жён?

Кот со странным звуком бухнулся под стол, а Ника испуганно вскочила на ноги, как бы лютый зверь своими лезвиеподобными когтями не вцепился в её голые лодыжки.

– Совсем не смешно! — сказал Саша, заглядывая под скатерть. — Давай, Змей, вылезай оттуда. Кот, сощурив глаза и противно хихикая – Ника была готова поклясться в этом – выполз из-под стола и вскарабкался обратно на диван.

– Конечно, я не то, что вы только что сказали… — помотал головой Саша. — Я уже говорил вам, кто я. Я соединяю влюблённые Души. Это моя миссия. В этом смысл моего существования. И я собираюсь помешать гибели – я почему-то уверен, что именно это и произойдёт, если не вмешаться – своей подопечной. Она скоро пересечёт границу, так что медлить нельзя.

– Вы что – Дьявол?! — недоверчиво произнесла Ника и на всякий случай отодвинулась к раковине. На этот раз на все четыре лапы подскочил пёс: его зрачки пылали возмущением.

– Господи, нет! — Саша возвёл глаза к потолку.

– Да, — согласилась Ника, — Дьявол не стал бы упоминать имя господа.

– А здесь вы не правы! Он, обычно, только этим и занимается. По крайней мере, ходят слухи, что у Всевышнего постоянно пылают уши. Но я ведь не об этом… Я Ангел, разве не ясно? Мы с моими друзьями покинули владения рая сегодняшним утром. Потом на какое-то время я туда вернулся благодаря вам, но не суть…

– Вы что – с неба свалились? — эта новость неожиданно развеселила Нику.

– Не совсем так. Мы попали сюда через воронку. Водная стихия – лучший проводник, знаете ли. Это был рискованный шаг, ведь обычно мы посылаем внушения сверху, так сказать, дистанционно.

– А что же в этот раз? Не сработало? — съехидничала Ника, дивясь, что продолжает участвовать в бессмысленном разговоре.

– Стали часто случаться накладки. А из-за обилия электромагнитных волн искажается сигнал…

– То есть, вас троих сюда послал Всевышний? — недоверчиво протянула Ника.

Саша смутился и даже покрылся красными пятнами:

– Не то чтобы он отправлял…

– Ангела, кота и собаку? — продолжила Ника, выпучив глаза, и снова оглядела всех собравшихся.

– Нет, этот пёс не пёс, а птица, мой лучший друг Бенну. А Змей – это змей, в смысле, змея;, но он предпочитает мужской род.

– Кот – это змея, а пёс – птица? — Ника совсем запуталась: ей показалось, что в голове стало меньше места.

– Ага. — Обрадованно заключил Саша. — Здорово, что вы всё схватываете на лету. Так что? Поможете?

Саша, или, как теперь выяснилось, Саадия лучезарно посмотрел на девушку. Она, сглотнув, ответила:

– Боюсь, что ничего не выйдет.

– Но почему? В чём проблема? — непонимающе воскликнул Саадия.

– Понимаете, Саш… Саша. Извините, мне так привычнее. Я не совсем доверяю вам! — Ника постаралась придать своему голосу оттенок максимальной тактичности.

– Но почему? — Саадия был обескуражен.

– Как бы это подоходчивее… Я никогда не видела Ангелов раньше, да ещё в такой необычной компании.

– Ну, это понятно! — облегчённо вздохнул Саадия. — Мы редко спускаемся, вот купидоны - те ещё шельмецы. Без спросу летают из одной части света в другую.

– А вы разве не купидон? Вы же сами сказали… — она тут же замолкла, ощутив кожей повисшее в воздухе напряжение.

Глаза Саадии налились кровью. Он аж подпрыгнул от праведного гнева:

– Конечно, нет. Мой отдел не имеет никакого отношения к этим проходимцам!

– И всё-таки я не могу! — по спине Ники пробежали мурашки. — Согласитесь, это же безумие. Встаньте на моё место! Как можно поверить, что кот и пёс – это змей и птица? А не то, что они есть, когда на них смотришь.

– Но вы ведь верите в чудо? — просто сказал Саша.

– Я? — Ника аж поперхнулась. — Ну, знаете… Всё это столь туманно, ведь нет никаких доказательств.

– Какие могут быть доказательства, когда речь идёт о чуде и… — он помедлил, — вере?

– Сейчас мало верующих! — Ника постаралась быть вежливой и деликатной.

– Это потому, что вы путаете веру и убеждения. Убеждения существуют, когда человека в чём-то убедили. Именно поэтому их можно поменять. Если один предъявит более весомые доводы к своим убеждениям, чем другой, то он и прав. А с верой всё иначе. Вы разве не помните, как было сказано: «поверишь, чтобы увидеть». Именно так, но не наоборот. А вы можете мне верить.

– И всё же в современном мире…

– Мир всегда современен для тех, кто в нём живёт, — нетерпеливо воскликнул Саша. — Что ж, раз вам нужны доказательства… Я не Он, чтобы выдержать искушение, к тому ж, нам дорога каждая секунда. Ну, Бенну, Змей! — он обратил свой взор на притихших друзей. — Пришла пора показать, кто мы такие!

Кот и пёс коротко переглянулись, но продолжали сидеть неподвижно, будто набрали в рот воды.

– Эй, ребята! Я знаю, что вы против, но ситуация накаляется. Покажите ей, что вы не безгласная скотина.

Звери сохраняли на лицах вежливое недоумение.


* * *

Я начал терять терпение. Час назад пасть у Бенну не закрывалась, а Змей комментировал каждого прохожего, пророча ему безвестную кончину от непосильного труда и нажитой грыжи. А теперь, когда мне нужна их помощь… Ника и так глядит на меня, как на юродивого. И, кажется, не выпускает из рук давно остывшую чашку не по рассеянности, а из соображений самообороны… Неужели эти двое не понимают? Змей смотрит предупреждающе. Нет, лакать чай, сидя за столом, это в его понимании укладывается в картину благовоспитанного питомца, но заговорить… Как воды в рот набрали.

– Хорошо. Ладно! — гневно заявил я. — Если вы со мной не поедете, я всё равно возьму вашу машину, — обратился я к Нике.

– В-ваф! — беспокойно тявкнул Бенну.

– Что? — я вышел из себя. — Хочешь сказать, что я не умею водить? Так тем же лучше: упаду в пропасть на первом крутом повороте и мигом окажусь дома. Меня с позором выставят из Отдела, зато я смогу, наконец, расслабленно плавать в уединении по тёплому небу на облачных подушках! В уединении! — подчеркнул я, заметив, как Бенну непонимающе уставился, заслышав это слово. — Это значит одному. У меня же нет верных друзей, с кем я мог бы разделить свои радости или печали.

Ника открыла рот, чтобы вставить слово, как тут неожиданно раздался тихий, выражающий крайнее недовольство, но снизошедший до того, чтобы мне помочь, голос:

– Во-первых, не думаю, что тебе светит упасть с обрыва. Ты даже не знаешь, как завести автомобиль, а без этого ни врезаться в кого-то, ни разбиться на крутых виражах ты не сможешь. Второе, где ты только поднахватался этого? На земле меньше суток, а уже вовсю шантажируешь собственных друзей.

Ника наконец-то выпустила из рук чашку. Она, не расколовшись, с грохотом ударилась об стол, так что Кот с шипением вскочил на все четыре лапы, а Бенну спрыгнул с дивана и забился в угол.

– Так что? — сказал подуспокоившийся кот, глядя в упор на Нику. — Мы едем?

11

– Никак не привыкну! — Ника в который раз за последний час поёжилась, сжимая руль, и поделилась. — Даже пальцы потеют…

– Ты осторожнее, — повелительно произнёс с заднего сидения Змей, — мы тебя взяли, потому что ты якобы водить умеешь, а не то и с Саадией можно было проехаться. Шансы остаться в этом теле те же!

– Зато перестали бы тогда кусать блохи! — философски заметил Бенну, а я с упрёком покосился на друзей. Ну, что за панибратский тон? Мне стало за них неловко, я редко встречался с ангелами противоположного пола, они зачастую работали отдельно. К тому же, никакого влечения к ним не чувствуешь, это не заложено в ангельской природе. А как вам это заявление Змея про то, что будто бы мы взяли с собой Нику, а не она нас? Никакой благодарности.

– Не давите на неё! — предупреждающе шепнул я.

– То есть, ты на самом деле Змей? — слегка подрагивающим от волнения голоса обратилась Ника к коту. — Как искуситель? Я думала, вас не должно быть в раю. В смысле, вашей породы… — Она тут же смутилась своих слов.

– Вот как значит: в Бога не веришь, а в мыслях не сильно отстала от наших апостолов! — съехидничал кот и раздражённо заметил. — Я и есть искуситель!

– Не может этого быть… — нахмурилась Ника и с любопытством уставилась в зеркало заднего вида.

– На дорогу смотри! — посоветовал кот. — Тебя в рай только за одну такую езду пускать нельзя, а нам пока рановато.

– Простите его за грубость! — извинился я, а кот тут же взбеленился.

– Я даже перед Евой не извинялся! Не собираюсь просить прощения за собственное мнение. Я себя одобряю в отличие от вас, людей, которые клянут других, но жалеют себя наедине, а когда нужно вслух заявить о своей ценности и уникальности, скатываются до самоуничижения и никогда не готовы признать своих заслуг.

– Это называется хвастовство! — заметила Ника, неожиданно для меня улыбнувшись. — Люди ценят скромность.

– Люди ценят страусов, у которых голова всегда зарыта в песок. А скромность — та же ложь, только ещё и самооценку понижает. Скромный значит скрытный, тот, кто загоняет себя в рамки, лицемерит или боится. Примеряет на себя чужую личину.

– Какой у вас интересный друг, — обратилась Ника ко мне, а я после Змеиных речей был готов провалиться сквозь землю, но, вспомнив, что мысли материальны, быстро взял своё желание назад: заново встречаться со своими старыми товарищами не хотелось.

– Да, они оба необычные. Ещё раз спасибо, что согласились поехать.

– Да бросьте. Выбирая между нелюбимой работой и поездкой в Монголию с ребятами, которые явно не в себе, неужели я предпочту первое?

– Как мы пересечём границу? — вставил Бенну: он почти всю дорогу сидел молча, вывалив здоровенную морду в окно и наслаждаясь скоростью и ветром.

– Разве у современных людей границы не только в головах? — скучающе заметил Змей, но, поймав какую-то мысль, тут же спохватился. — Ах, да! Мысли материальны, всё время забываю.

– А я помню… — мрачно заметил Бенну, видимо, представив яблочную бомбардировку. — На земле по-прежнему действуют наши законы?

– Конечно! — я в предвкушении потёр ладони и с остервенением уставился на них.

– Что вы делаете? — удивилась Ника.

– Как что? — ответил за меня Бенну. — Нам же нужны документы.

Я закрыл глаза и полностью напряг извилины: мне показалось, что они одеревенели, затем запылали, потом будто произошло короткое замыкание, и в мозг перестал поступать ток. «Осечка», — буркнул я и начал по новой.

– Ты хочешь материализовать их силой мысли? — с улыбкой произнесла Ника. — Возможно, в раю такие фокусы прокатывают, но в этом мире всё куда тяжеловесней.

– Мысль не пустой звук! — ответил я, пытаясь сосредоточиться. — Всё, о чём ты мечтаешь, появляется. Хотя вынужден признать, волны вашего неверия сильно сбивают мой настрой, я даже начинаю сомневаться.

– Тебе чего сомневаться? Ты же видел свой рай, так что можешь быть уверен! А мы, люди, всегда должны верить только словам. Вот ты говоришь, что всё, о чём я подумаю, сбудется. Так почему я до сих пор не держу в руках сумку с одним миллионом долларов и не живу на вилле в Италии?

– Потому, что ты не выглядишь человеком, который живёт на вилле в Италии – да хотя бы в Ялте – и имеет один миллион долларов, — спокойно произнёс Змей и принялся умываться.

– Всё верно! — проговорил я и торжествующе поднял в воздух синюю книжечку. — Для начала ты должна стать этим человеком, у которого есть всё тебе нужное. А ты мечтаешь, что владеешь огромными деньгами, но, зайдя в магазин, примеряешься к ценам, считая в уме, хватит ли у тебя средств на сыр или конфеты. Но я тебя понимаю, даже ангелы, спустившись на землю, начинают сомневаться в божественном могуществе. Материальное столь осязаемо и наглядно, что кажется, будто оно и есть единственная реальность.

– Что за красивая птичка! — умилился Бенну, вытягивая голову и кладя её на спинку моего сиденья. — А какой роскошный хвост, но сама выглядит скромно.

– Это двуглавый орёл, — не глядя пояснила Ника эмблему моего документа.

– А где вторая голова? — произнёс появившийся из-за спины Змей.

– Странный герб, — пожал я плечами, — скрещённые ружья означают революцию? А свиток, наверно, символизирует Конституцию и независимость. Только причём здесь лавровый венок?

Ника нахмурилась и вгляделась в мой паспорт.

– Почему он синего цвета? — только и смогла произнести она.

– «Re-pub-lica de Gua-te-ma-la!» — прочитал по слогам наш полиглот Бенну. — Где это вообще? Птица явно не из наших краёв…

– Если память мне не изменяет, эта страна находится где-то в Центральной Америке, — припомнила Ника. — По-моему, граничит с Мексикой. Хорошо, хоть ты не воплотил паспорт Гондураса, он вроде бы рядом. Гватемала, конечно, не лучше. Нас замучают на этой границе, выясняя подробности твоего приезда.

– А почему Гондурас хуже? — заинтересовался я.

– Не бери в голову, — отмахнулась Ника. — Не хуже, хотя наших пограничников ты бы порадовал.

– Хм… — сощурился Змей. — Эта птичка, случайно, не Квезаль?

Меня бросило в жар, и я всмотрелся в свой паспорт: так и есть.

– Я просто перенервничал: мне всегда приходит на ум тот случай, когда я волнуюсь.

– Какой ещё случай? — спросила Ника.

– Одна из моих самых больших неудач… — поникнув, произнёс я.

– Не перегибай палку! — подбодрил Бенну, и я с благодарностью повернул лицо к другу, а он тем временем продолжил. — Неудачи бывали и грандиознее, только та выглядела чересчур необычной, вот всем и запомнилась.
– Ты прирождённый утеш-шитель! — заметил Змей. Иногда в нём проявлялась змеиная сущность, и кот начинал шипеть.

– А что произошло? — полюбопытствовала Ника.

– Поначалу ничего из ряда вон, — развёл я руками, — просто Альба и Нигрум в который раз воплотились на разных континентах. Нигрум оказался в Центральной Америке. Пришлось выдумывать повод, чтобы он мог отплыть в Европу. Я намекнул, что он может одомашнить морских свинок: для Старого Света это будет экзотика. Конечно, нашлись противники, которые требовали использовать свинок исключительно в качестве пищи, а ведь эти животные такие чудные. В общем, после того, как Нигруму отказали в аренде корабля, он захватил судно, в трюмах которого были упакованы к отправке тысячи зверьков, и взял курс на Португалию…

– Удачно? — спросила Ника безнадёжным тоном, видимо, для приличия.

– Он отплыл в гордом одиночестве, не взял никого из команды, да и был слишком молод, чтобы считаться капитаном, — печально договорил Бенну. — Конечно, отваги и одержимости ему было не занимать. Но в пути ему напекло голову, он ощутил себя кем-то вроде Ноя, спасающего животных от потопа. Нигрум выпустил из клеток всех свинок и под полными парусами нёсся через океанскую пучину… То ещё было шоу!

– Да, почти все ангелы собрались посмотреть на это святотатственное действо… — подтвердил Змей. — Да и не только ангелы… Ной потом с тобой пятьдесят лет не разговаривал!

– В общем, — я постарался быстрее докончить немиловидную историю, — Нигрум причалил свой «ковчег» к Лиссабонскому порту – часть свинок погибла, но их и без того осталась прорва. Двор был в восторге от чудесных меховых комков, дамы таяли в умилении… Зато сам Нигрум, обезвоженный, с обгоревшей кожей и истощённый, окончательно лишился рассудка…

– Как же вы собирались соединять его с Альбой, если он так плох? — поразилась Ника. — И как ему удалось угнать целый корабль, чтобы за ним не выслали погоню?

– Эмм… Это же было давно! Век точно не назову, но с тех пор Нигрум и Альба успели воплотиться не один десяток раз, — ответил ей Бенну.

– Вы хотите сказать, что Нигрум и Альба реинкарнировались? — Ника выпучила глаза, но, когда машина подпрыгнула, тут же поспешно вернула своё внимание к дороге, которая на этом участке была испещрена рытвинами и колдобинами.

– Так и есть, — просто сказал Змей. — Знаешь, Саад, я не так уж и следил за твоей карьерой, но тот случай тоже отложился у меня в памяти… Помнится, я даже почувствовал себя немного виноватым пред тобой. Ведь это я выпустил людей из рая.

– Не надо во всём видеть свои заслуги! — поспешно нахохлился Бенну. — Они и без тебя бы там долго не задержались.

– Да что там… — я обречённо махнул рукой. — Не удивлюсь, если о том инциденте знают не только на небе, но и в местах более жарких и одновременно более холодных. Помнится, меня даже вызывали на суд присяжных: думали, это был своеобразный политический жест с моей стороны. Будто бы я нарочно высмеял Священное Писание…

– Апостолов амброзией не корми, дай поважничать! — рассердился Бенну.

– Да, с тех пор у нас в отделе любой промах именуют синдромом морской свинки. Даже обидно.

– Не бери в голову! — Бенну уткнулся мне в плечо пушистой мордой.

– А до каких пор ваши души будут рождаться на Земле? — спросила Ника.

– Пока не воссоединятся их любящие сердца! — сложив лапы в молитвенном жесте, промурлыкал Змей.

– Откуда ты поднабрался такого пошлого пафоса? — сказал Бенну, недовольно наблюдая за кривляниями кота.

– Оттуда же, откуда и вы. В раю всё настолько приторно сладкое, что невозможно не заразиться. Хорошо хоть иногда отпускает.

- Вот и оставался бы в Преисподней. Ты же там одно время околачивался.

- У Веельзевула новые любимчики. Клеветникам все лавры и заслуги. Болтают, что я с Петром за панибрата. А я не привык слушать враки о своей породе и ходить на вторых ролях!

- Ты так-то вообще не привык ходить! - кротко поправил Бенну.

– Значит, Альба и Нигрум пытаются соединиться не одну жизнь? Почему же у них не выходит? — изумилась Ника.

– Наверно, всё дело в бездарности их попечителя, — убито прошептал я.

– Ох, уж этот земной пессимизм. У тебя иммунитет слабый, осторожнее надо быть, а то так и будешь подхватывать людские хвори, — как наседка, заквохтал Бенну.

– Это моя последняя попытка! — пояснил я Нике. — Мне редко везёт.

– А как же твои убеждения, что мысли материальны? Наверно, тебе просто стоит почувствовать себя везунчиком, и всё получится.

Я постарался уловить в Никином голосе нотки насмешки, но она оставалась серьёзной: кажется, Ника и вправду хотела меня подбодрить.

– Значит, у всех есть свои половинки? — каким-то странным тоном поинтересовалась Ника.

– Конечно, и за каждым следят их ангелы. Помимо нас есть и хранители, которые оберегают людей от несчастных случаев, нападений маньяков, кредитов…

Ника резко замолчала: мне показалось, она хотела спросить что-то ещё, но не стала.

– Мы подъезжаем к границе! — заёрзал на заднем сиденье Змей. — Давай, Саад, исправляй свои документы и придумывай наши.

– И вам нужны документы? — брови у меня удивлённо взметнулись вверх.

– Конечно, — ответила Ника, — сертификаты о прививках и прочее.

– Вот же несправедливость! — мрачно заметил Змей. — Почему это сертификаты об отсутствии бешенства и глистов должны быть только у четвероногих? А у людей по глазам можно оценить их безупречность.

– Мне тоже нужен паспорт! — не согласился я.

– Да, и я был бы не прочь иметь книжечку, где значатся только моё имя и год рождения, — грозно вставил Змей, — но ведь тебя не обвиняют, что ты способен заразить всё заграничное население. Это оскорбительно.

– Ладно вам болтать! — неожиданно бросила Ника. — Скоро граница. Саша, соберись, вам нужны правильно оформленные документы.

– Что-то я нервничаю… А животные ведь могут пересечь границу пешком: им же ничего не скажут? — с надеждой произнёс я, глядя на друзей.

– Я не хочу подвергать свой зад опасности быть подстреленным! Может, у них принципиальные пограничники! — живо пролаял Бенну.

– Пешком? — хлестнул языком по-змеиному кот. — Лапы у меня не казённые.


* * *

Руки и лицо у меня вспотели, я весь дрожал от волнения, а на коленях у меня лежала кипа бумаг с печатями, в основном, белоснежная, но попадались среди бланков и розоватые, и голубые.

– Зачем столько? — попенял мне Змей, настороженно глядя в окно. Нас окружал бесцветный степной песок с сухими колючими кустарниками, а вдали зеленела ровная полоса гор, перемежающаяся редкими бурыми сопками. Мы стояли в очереди, состоявшей из пяти машин, на русской границе.

– Откуда я знаю, какие им нужны! — отмахнулся я.

– Тебе нужно успокоиться! — предупредила Ника. — Они могут счесть тебя за наркомана – ты весь мокрый и лицо красное. Не забывай, что и родом ты из Гватемалы. Не думаю, что найдутся люди, которые не знают, что Центральная Америка – перевалочный пункт при транспортировке наркотиков из Южной Америки в Штаты.

– Зато найдутся люди, даже не подозревающие, что Гватемала находится в Центральной Америке! — съехидничал Змей. — Спорим, ребята в форме подумают, что это где-то в Африке.

– В Африке торгуют оружием и процветают морские пираты! Если Сашу сочтут оружейным бароном, нам от этого не легче! — мрачно парировала Ника, глядя на кота. — Хрен редьки не слаще.

От этих разговоров я просто впал в ступор: спасибо, утешили. Мне и без того нелегко. А очередь перед нами медленно, но верно таяла. Наконец, нас попросили пройти в просторное помещение, где находились звенящие воротца. Ника ещё в машине пояснила, что нас будут проверять металлоискатели. Пока всё шло хорошо, нас никак не выделяли среди прочих гостей-мигрантов, и я даже снова воспрянул духом. В такие моменты нимб у меня над головой, обычно, начинал красиво сиять и искриться. Я ощутил прилив воодушевления и стал гордо похаживать мимо Ники, покручивая головой из стороны в сторону и так и эдак, пока не вспомнил, что сейчас мою шевелюру украшает только невзрачная кепка, найденная Бенну на городской помойке.

Подойдя к специальному окошку, Ника протянула свой паспорт. Его недолго изучали, сделали отметки и взяли деньги за оформление документов, выдав какую-то квитанцию. Я подошёл следующим, Ника стояла рядом и пыталась держаться естественно, но её выдавал напряжённый взгляд в сторону пограничников. Взглянув на мои документы, пограничник быстро поднял взгляд в мою сторону, я сглотнул и очаровательно улыбнулся. Кажется, Ника предпочла бы, чтобы я сохранял нейтральное выражение, самое популярное в этом столетии, как мне рассказывал Бенну. Не сводя с меня недоверчивого взгляда, рука пограничника потянулась к телефонной трубке, и через пару минут к нам вышел подтянутый офицер, как я понял, главный. Выражение его глаз напомнило мне Суриила, и я невольно вытянулся в струнку. Начальника сопровождал молодой парень, на груди которого висел автомат (меня передёрнуло при виде оружия: я уже встречал похожее, когда Альба воплощалась на польской земле). Нас попросили пройти к нашей машине, которую дежурные перед приходом начальника осматривали спустя рукава, но теперь взялись за неё всерьёз.

– Гватемала? Вы не говорите по-русски? — обратился ко мне официальным тоном их старший.

– Отчего же, говорю! Ещё как! … У меня родители мигранты из России, — пояснил я на немой вопрос пограничника: как же всё-таки здесь внизу легко врётся. Это из-за того, что совесть вечно куда-то отлучается.

Оставив нашу машину своим подчинённым, начальник сопроводил нас обратно на КПП. Мне предложили сесть. Я уселся на единственный свободный потёртый стул в ожидании вопросов. Ника стояла, тревожно скрестив на груди руки.

– Где она хоть находится? — буркнул проверяющий с автоматом, обращаясь к своему старшему коллеге. — Кажется, я про это государство слышал.

– Возле Гондураса! — охотно пояснил я. — Мне рассказывали, вы без ума от этой страны. Вам бы там понравилось, чудное место.

Пограничник посмотрел на меня долгим, безрадостным взглядом. Его коллега сжал приклад так, что побелели пальцы, но старший мигом мотнул головой, промычав: «только не в нашу смену!». Кажется, они уловили в моих словах насмешку или дерзость, но почему? Надо бы прояснить и доказать, что я вовсе не хотел никого обидеть. Но, словно подслушав мои мысли, на колени мне прыгнул кот, при этом одарив меня выразительным взглядом. Глядя на острые, как бритва, когти и вовсе не желая, чтобы моё второе воплощение на этой Земле закончилось так скоро, я благоразумно промолчал.

Пограничник оглядел кота, затем пса и потребовал:

– Документы на животных.

Я с готовностью протянул командиру толстую стопку бумаг, с таким трудом добытых моих уставшим мозгом. Чернила кое-где потекли: кажется, по неосторожности, пот с моего лба попал на документы. Пограничники выразительно выпучили глаза, глядя на всю эту макулатуру. Начальник стал переворачивать листки один за другим, приговаривая: «Паспорт, паспорт, справка, прививка от бешенства, от глистов, от сибирской язвы, анализ не выявил следов птичьего и свиного гриппа. Откуда у собаки птичий грипп? Так… Прививка от чумы плотоядных, от гепатита, энтерита, лепто… чёрт, язык сломаешь. Исследования клинические на токсоплазмоз, туберкулёз, болезнь Чагаса… ЭКГ, кардиограмма, общий рентген, полное сканирование», — начальник демонстративно поднял над головой прозрачный плотный листок с тёмными вкраплениями и протянул его на свет: изображение кошачьего скелета во весь рост, в анфас и профиль. Его подчинённый присвистнул:

– Господи, бедные животные! Их не опасно облучать так много?

– Хм… А тут и справка об отсутствии интенсивного радиооблучения… Что ж, в Гватемале, видно, свои правила.

– Это мои звери! — быстро вступилась Ника.

– Коту не помешала бы переноска, — помолчав, ответил пограничник, протянул документы Нике и кивнул сидевшему за столом сотруднику. Кот глядел на него с чувством превосходства и оскорблённого достоинства.

– Цель визита? — меланхолично спросил, просматривая наши анкеты, сидевший за столом дежурный. Его начальник мгновенно удалился, и мы вздохнули спокойно.

– Участие в Международной выставке животных! — не моргнув глазом, нагло соврала Ника.

– Я думал, в Монголии только лошадей выставляют… — вяло протянул дежурный.

– В Монголии их едят… — протянул кот, и я усиленно закашлял, а Ника выпучила глаза. Я глядел на пограничника за столом невинным взглядом. Мне повезло: парень явно хотел спать и особо не соображал.

* * *

– Кот! Ты не можешь иногда сдерживать свои просветительские порывы? — возмутился я, когда мы въехали в нейтральную полосу. Кот вытянулся на заднем сиденье, не обращая на меня внимания. Из его пасти вывалился язык, и можно было подумать, что он вот-вот отбросит лапы. Ника так и подумала и с беспокойством поинтересовалась:

– Змейчик-котик, тебе нездоровится?

– А-гааа, — растягивая гласные, простонал кот в ответ на телячьи нежности: и почему эти наглые облезлые создания вызывают такой прилив заботы у женщин? Лично я бы поклялся, что он просто зевнул. — Вот, расплачиваюсь за последствия проведённых над моей шкурой по воле Саада тридцати семи клинических анализов и обследований… Кажется, рентген в анфас и в профиль, и вид сверху был излишним.

Я хмуро покосился на симулянта и насмешника. Бенну громко хмыкнул и отвернулся к окну, за которым уже замелькали серые и пятнистые коровы. Они сохраняли царское спокойствие и невозмутимость, мерно жевали траву и не обращали внимания на проносившиеся машины. Некоторые вальяжно улеглись на обочине, другие бродили на самой середине дороги, заставляя мчащиеся мимо автомобили громко сигналить и резко сворачивать: но никакой шум не мог потревожить эти каменные изваяния.

– Ты так здорово выдумала про выставку животных, — неожиданно восхитился я, обращаясь к Нике. Она удивлённо подняла брови. — Мне стоило бы поучиться: я совсем не умею врать… Это тоже в каком-то роде искусство.

– Нет, Саша… Это мне стоит поучиться говорить правду… — серьёзно ответила Ника. — Это искусство куда более ценное. И гораздо более трудное.

– Разве? — я был поражён. — Но ведь тебе достаточно называть вещи своими именами, какая в этом может быть сложность?

– В том-то и дело. В головах людей действует столько правил и ограничений по поводу называния вещей своими именами… Главное, нас пропустили! — улыбнулась Ника, переводя разговор. — С монгольской стороной будет проще: они не так хорошо знают русский и даже английский, чтобы тебя допрашивать. Сдерут побольше пошлин, и, считай, мы на месте.

Я не был столь оптимистичен, но Ника оказалась права. На границе мы простояли долго, но, в основном, из-за волокиты и местных порядков. К нам особо не придирались; только местный меняла проявил усердие, втюхивая нам монгольскую валюту, и Ника довольно резко ему ответила. Даже кот посмотрел на неё с уважением.

– Скоро мы будем в столице! — воодушевлённо сообщила Ника через несколько часов. Мы уже изнывали в машине. Я не привык к таким долгим путешествиям, да ещё таким варварским способом: когда тебя консервируют в железную коробку без возможности хорошенько размять конечности. Бенну растянулся во всю длину заднего сиденья, а кот улёгся ему на живот. Условия у них были несказанно лучше: о том, чтобы полежать, я мог только мечтать.

– Как же мы их найдём?! — наверно, в первый раз по-настоящему забеспокоился я. До этого момента проблем хватало и без размышлений о моих душах. Я целиком сосредоточился на преодолении границы, но сейчас вдруг сообразил, что наши мытарства, возможно, ещё только начинаются. — А вдруг они поедут иным путём? Или пробудут в столице меньше нашего? Мы и без того сильно отстали…

– Саад, — протянул с заднего сидения лохматый Бенну: он только что проснулся, — не нагнетай препятствия, которых ещё нет.

– Полагаю, мы встретим их на железнодорожном вокзале. До гор проще добираться поездом, и билеты там дешёвые. К тому же, наших девчонок наверняка помотал автостоп так же, как и нас… — стала рассуждать Ника. — Мы могли и разминуться, но считаю, что им особо некуда торопиться. После такого путешествия они захотят отдохнуть.

– Они ехали на попутках от самой Москвы, но даже не взяли денёк на отдых перед границей. По моим сведениям, — нахмурился я, соображая, — у девчонок в запасе есть пять суток. У Альбы защита выпускной работы и получение диплома, так что… Они успеют подняться на одну-две вершины максимум.

– Они отправились по горам в разгар сессии? — изумилась Ника. — В выпускной год?

– Да, это опрометчиво! — развёл я руками. — Но у них было время после последнего зачёта… Но дольше оставаться они не будут. Перед сессией всё бессильно.

– Пять дней для гор — слишком мало! — протянул кот.

– Думаю, их не столько горы интересуют, сколько возможность испытать себя… На простую вершину им грех не подняться, зато какое чувство самоудовлетворения.

– Они и так наверняка довольны сааа-бой… — пропел, зевая, Бенну. — Так далеко добрались, в одиночку, без старших товарищей.

Я погрузился в мысли и стал смотреть в окно: степи и ветхие лачуги почти в одночасье сменились прекрасной дорОгой и высоченными зданиями, маячившими на горизонте. От стеклянных корпусов лазуревое небо отражалось так, что небоскрёбы казались синими. Я опустил глаза от горизонта и испытал чувство, будто резко споткнулся о камень. По бокам дороги маячили дома, совсем не отличавшиеся от виденных мной в России. Пару раз попались круглые шатры, – Ника назвала их «юртами» – но, в основном, всё было один в один.

– Эт-то точно другая страна? — запнувшись, обескураженно произнёс я.

– Да, — просто ответила Ника, — внешний облик ничего не значит. Влияние СССР в своё время было огромным, но культуры и вправду сильно отличаются. А по-русски говорит очень малая часть населения, чего не скажешь о бывших советских республиках.

– Есть хочется… — протянул Кот.

– Да, — быстро согласился с ним Бенну.

– Еда потом! — безапелляционно заявил я. — Сейчас нужно скорее добраться до вокзала! Если мы опоздали, разрешаю вам живьём съесть меня…

12

На вокзале царило небольшое оживление. Поезд «Москва–Пекин» готовился к отправлению. Я в панике чуть было не вскочил на подножку отходящего вагона, но Ника упредила меня, резонно заметив, что Альбе нужно ехать в другую сторону. Низкие перроны наводили тоску, и я опустился на окрашенную серой краской скамейку.

– Нужно разделиться! — уверенно заявил Бенну. — Побродить возле касс, посмотреть табло отправлений поездов.
– Там всё на монгольском, — заломила руки Ника. — К тому же животных без хозяев выгонят из здания вокзала в два счёта.
– Тогда делимся по парам и вперёд, — нетерпеливо мотнул головой Змей.

Я поначалу немного раскис: в голову лезли отчаянные мысли! А вдруг мы опоздали, и Альба на всех парах мчится на север страны, где уже скоро от неё Ангел Смерти оставит одно воспоминание? И если она всё ещё тут, то как убедить её возвратиться домой? Что сказать? А если толпа спрячет её, и мы упустим – я упущу – последний шанс доказать, что хоть чего-то стою? Что решит Суриил? Чем я буду заниматься, когда потеряю свою работу? Каждый из нашего отдела теперь, не таясь, будет показывать на меня пальцем.

– Вы правы, нужно идти! Залов ожидания несколько. Будем периодически заглядывать в них. Девчонкам с огроменными рюкзаками не так-то легко слиться с толпой. Бенну пойдёт со мной…

– Лучше пусть пёс отправляется с леди, — не согласился кот, — хорошо, если в каждой паре окажется по одной свежей голове!

Я пропустил обидный намёк и поспешил в восточную часть вокзала. Женский голос по громкой связи монотонно твердил непонятный набор слов. Мы с котом вошли в небольшой зал со свисавшей с потолка большой блестящей люстрой, визуально делавшей меньше и без того непросторное помещение. Кот и я скоро обошли, внимательно разглядывая, расположившихся на двусторонних сидениях уставших людей. Кто-то спал, кто-то сидел возле здоровенных тюков и сумок. Никаких следов двух девушек славянской внешности и спортивных баулов не было. Кот раздражённо заметил:

– Ты слишком медлителен. Зато у меня четыре лапы. И нюх в несколько раз тоньше твоего. Правый угол я осмотрю сам, — он указал в сторону закутка с сувенирами.
– Ника сказала, тебя могут поймать, — растерянно напомнил я.
– Я маленький и шустрый. Речь шла лишь о твоём мохнатом друге, просто Ника тактично не стала переходить на личности и говорила в общих чертах! — закончив свою речь, кот пулей устремился под ноги пассажиров и встречающих, и я тут же потерял его из виду. Обошед зал со всех сторон, я возвратился ко входу в здание. Над головой приветливо выпячивались зелёные буквы с названием города. Постояв на солнышке, я вернулся в вестибюль, где уже стояли Ника и Бенну. Заметив меня, они отрицательно покачали головой. Я удручённо вздохнул. Присоединившийся к нам, весь пыльный и грязный кот – очевидно, успевший прошариться по всем закоулкам и углам здания – мрачно дёрнул мордой, что давало понять: он тоже потерпел фиаско.
– Они, очевидно, ещё здесь не появлялись! — развела руками Ника. — Наверно, всё ещё гуляют по городу.
– Простите, — раздался тонкий голос сбоку, — мы случайно услышали. Вы говорите по-русски?

Мы вчетвером дружно обернулись, и я испытал чувство, будто врезался в колонну. Прямо передо мной стояли две юные девушки. На их ногах были надеты мембранные штаны (я видел похожие у Карла Лачера), верх покрывали футболки, ступни были обуты в сандалии, а за спинами сидели здоровенные рюкзаки (у одного виднелся прикреплённый к боковому клапану ледоруб). Рюкзаки поменьше висели спереди, и я поразился, как такие хрупкие девчонки таскают на себе эти тяжести. Но главное, разумеется, было в другом. Я узнал свою Альбу: курносую, сероглазую и темноволосую. Девушка рядом с ней, очевидно, была Честой: чуть повыше и покрупнее, с веснушками и густыми рыжими волосами.

– Нам очень нужны билеты, — продолжила говорить рыжеволосая, — мы понадеялись на знание английского, но в ближайшей кассе нас не поняли. Нам нужно добраться до Ульгия. Но женщина лишь качает головой…

Я едва заметил, как в Никиных глазах блеснул лукавый огонёк, она явно что-то задумала.

– Вам нужно два билета? — быстро спросила она.
– Да, только два.
– Давайте паспорта! — потребовала она.

Поколебавшись, девушки опустили на пол свою поклажу, облегчённо потянулись, потягивая уставшие спины, и достали из прикрёпленных к поясу барсеток – до этого их скрывали рюкзаки – небольшие книжки в цветных обложках. Ника взяла их – я надеялся, что она бросится с ними бежать, лично я бы так и сделал – и прошла к ближайшей кассе. Я не поверил своим глазам. Неужели она собирается им помочь?

Ника наклонилась к окошку и что-то быстро произнесла, затем протянула паспорта кассирше. Через какое-то время женщина беспристрастно что-то назвала. Ника изобразила руками воздушный завиток, тогда кассирша стала что-то писать и протянула Нике листок бумаги. Ника развернула его к нам – на нём значились цифры.

– Стоимость билетов, — пояснила она.

Девчонки в приподнятом настроении бросились к кассе расплачиваться, я же схватил Нику за локоть, оттащил на пару шагов в сторону и в волнении зашептал:

– Что ты делаешь? Им нельзя было помогать!

– Успокойся! — предупредительно остановила меня Ника.

Получив квиточки, девушки стали благодарить Нику, затем посмотрели на табло с электронным расписанием и быстро стали собираться.

– У нас всего полчаса! — в радостном предвкушении завопила Альба. — Поезд уже подан! — После этих слов девушки, ещё раз выразив нам признательность, поспешили к платформе.
– У нас всего полчаса! — в панике повторил я слова Альбы. — Чтобы снять их с поезда. О чём ты думала? — набросился я на Нику.
– Лишь о том, что Сайншанд на противоположном от Ульгия конце страны, а в пустыне Гоби они вряд ли найдут горы!
– Ты… отправила их не туда? — несмотря на то, что десять минут назад я сам готов был своровать у двух наивных девушек единственные документы, я просто не мог поверить такому хладнокровному коварству.
– Моя школа! — хищно заметил Змей.
– Сай-Шан? Где это вообще? — на морде Бенну отпечаталась работа мысли.
– Сайншанд – на границе с Китаем, или где-то там… — пожала плечами Ника. — Нам крупно повезло, что девушки решили действовать экспромтом! Если бы они продумали свой маршрут заранее, то знали бы, что до Ульгия нет железной дороги. Самолёт – правильное решение. Ещё можно на автомобиле или автобусе.
– Когда ты об этом узнала? А если бы они сразу поехали в аэропорт? — от нарисованной воображением картины я схватился за волосы.
– Тебе повезло! Я и сама решила поинтересоваться, где же находятся эти расчудесные горы, только приехав сюда. Интернет не выдал ни одного железнодорожного маршрута, но, зная, что твои подопечные не бывалые путешественники, а любители внезапных приключений, я понадеялась, что они, как и мы, направятся в первую очередь сюда. И не прогадала.

Я смолчал. Не люблю действовать наобум и рассчитывать на авось.

– Они пытались выпросить у кассирши билеты до Ульгия! — радовалась Ника своей находчивости. — Неудивительно, что та ничем не смогла им помочь.
– Но ведь они поймут, что приехали не туда! — напомнил Бенну.
– Ещё бы, но Саша сказал, что у них не так много времени. Сессия – безжалостная вещь. Они потратили и время, и деньги на дорогу. Думаю, девчата смирятся с тем, что придётся полюбоваться поющими дюнами и вернуться в Москву.
– Так-то оно так, — нехотя согласился я, хоть меня и терзали некоторые сомнения. — Но в песках тоже полно опасности. Змеи – прости, — быстро прибавил я, глядя на кота, — скорпионы, зыбучие пески.
– Разве Ангел тьмы или Тень, или кто он там ещё не пытался заманить Альбу в горы? — резонно заметил Бенну. — Именно там её поджидала опасность! Везде действуют одни и те же законы. Кто бы ни был наш тайный враг, ему придётся смириться. Я не говорю, что он остановится, но будет вынужден признать этот раунд за нами!

– Что ж… Тогда давайте убедимся, что они и в самом деле сели на этот поезд! Мне так будет спокойнее, — я всё ещё не верил, что девушки не заметят подвоха. Мы вышли на широкий низкий перрон: я наблюдал, как Альба и Честа садятся в вагон, и до последней секунды, даже когда вагон тронулся, в страхе ожидал, что девушки, догадавшись, что их обвели вокруг пальца, выпрыгнут из поезда. Но всё прошло как по маслу; они, заметив Нику из окна, счастливо помахали нам рукой, и состав помчал ничего не подозревающих студенток на юго-восток, подальше от Ангела смерти и гор. Проводив длинный хвост поезда глазами, я почувствовал облегчение, но тут же меня кольнуло престранное чувство, и я стал вращать головой из стороны в сторону. Мне показалось, что кто-то на меня смотрит. Энергия внимания – потрясающая и недооценённая здесь, на Земле, вещь. Кто-то только что глядел на меня, да так пристально, словно рассматривал, я готов был в этом поклясться. По перрону, от вокзала и обратно, бродили люди, на рядом стоящие составы проверяли паспорта и билеты. Никто больше на меня не смотрел, но я вдруг понял, что Ангел тьмы знает, что мы расстроили его планы.

Мне стало не по себе. Кто это такой? Из какой он организации, и с какими целями вставляет мне палки в колёса? В чём заключается его миссия? Может, он портит жизнь не только мне, но и другим ангелам? Но это явно не какой-то безвредный купидон: те действуют взбалмошно, из вредности, а этот… Продумывает всё. Мне пришёл на ум мой закадычный недруг: Павонис мог бы всё это организовать, но зачем ему такой риск? Он и без того справляется лучше всех в отделе. Неужели это всё ради Венка Любви? Всё может быть… Только меня не покидало чувство, что за всеми этими странными событиями скрывалось что-то покрупнее обычной зависти и стремлений к славе. Павонис мог испортить мне жизнь, но ради этого спускаться на Землю? Успех всей этой антисаадийской кампании значил для ангела тьмы явно куда больше, чем простое соперничество. Не придя ни к какому определённому выводу, я только покачал головой.


* * *

Мы направились к парковке сбоку вокзала, сели в машину и тронулись. Теперь всё было кончено, нужно было возвращаться. Наверно, стоило найти какой-нибудь водоём, подошло бы и обычное болото, но вот так быстро прощаться с Никой не хотелось. Она помогла нам, проявила находчивость. Если мы уйдём сейчас, то, скорей всего, больше её не увидим. Ника молча рулила по дороге; временами хороший асфальт сменял плохой, и ей приходилось полностью погружаться в процесс. Она выглядела слегка зажатой, будто ожидался неприятный разговор. Я хотел разрядить обстановку, но тут она резко затормозила. Я посмотрел вперёд и невольно ойкнул. Главная дорога прямо перед нами была запружена людьми на велосипедах, самокатах, роликах. Толпа шла пешком и двигалась верхом на лошадях.

– Сегодня что – какой-то праздник? — удивлённо заметил Бенну.

Ника открыла боковое стекло и обратилась к стоявшему на обочине возле приметной машины молодому парню:

– Извините, вы не знаете, почему перекрыта дорога?

Возле молодого человека находились обеспокоенная женщина и маленький мальчик. Я заметил, что только мальчугана, казалось, совсем не волновала сложившаяся ситуация: он носился возле родителей на маленьком трёхколёсном велосипедике и весело смеялся. Мать ежесекундно делала нестрогие замечания, чтобы он далеко не отъезжал.

– Движение перекрыто, — взглянув на нас, пожал плечами молодчик, — мы и сами бы рады уехать, да только до вечера дороги открыты одним велосипедистам и пешеходам. Смог – здесь большая проблема, многие дома отапливаются углем. Вот и решили провести акцию. Так что придётся погулять.

– Мы же никуда не торопимся? — с тревогой спросила Ника, поворачиваясь ко мне. Я посмотрел на друзей, они выглядели спокойно, ни о чём не тревожились.

– Да нет… — подумав, ответил я, — мы уже сделали всё, что хотели. Конечно, с Альбой и Нигрумом ещё будут хлопоты, но пока можем и подождать.

– Тогда давайте поедим? Я угощаю!

Взгляд Ники выражал такую трепетную надежду и, как мне показалось, даже страх из-за возможного отказа, что я сообразил: всё неспроста! Бенну и Змей тоже переглянулись, увидев её беспокойство. Значит, я не ошибся: Ника хочет есть. Вот поэтому она сидела как на иголках.

– Правда, здесь не везде пускают с животными, но мы можем попросить еду на вынос… — Ника виновато посмотрела на кота и собаку.

– Ни в коем случае, мы как раз собирались прогуляться с чешуйчатым и подышать чистым воздухом; машин сегодня нет, никто нас не задавит… Правда, Змей?

По кошачьей морде прошла судорога, но, проявив, неангельское усилье, кот неожиданно согласился:

– Всё верно. Мы и сами раздобудем себе еды… А вы можете и без нас обойтись.

– Но как же так? — обескураженно развёл я руками. — Мы так старались. Вы заслужили хорошей кормёжки.

– И когда ты так очеловечился? — брезгливо заметил Бенну. — Есть вещи поважнее набивания желудков!

– Ладно, — я немного пристыдился, хотя сам и не понял, чего именно. У некоторых просто талант заставить тебя ощутить свою вину непонятно по какой причине.

– Вот и отлично. Потопали, лохматенция! — повёл усатой мордой Змей в сторону запруженной пешеходами, велосипедами и самокатами главной аллеи. Бенну с готовностью затрусил следом за котом.

– Береги Бенну, — неожиданно крикнул я коту, — здесь стали открываться корейские ресторанчики, держитесь от них подальше! Я так к ним обоим привязался, — грустно поделился я, поворачиваясь к Нике, — и минуты без них не продержусь!

– Привязанности к кому или чему-либо всегда плохо заканчиваются, — Ника пожала плечами, но глаза у неё сияли: кажется, она была рада, что друзья ушли. Неужели они ей надоели? — Пойдём есть?

– Здесь было кафе неподалёку… — припомнил я увиденную по дороге на вокзал вывеску с потрескавшейся надписью.

– Это всего лишь забегаловка для тех, у кого нет времени! — отмахнулась Ника. — Думаю, в нашем случае подойдёт хороший ресторан. Идём! — она подхватила меня под локоть и потащила по залитой солнцем дорожке. — Я уже всё выяснила, здесь должен быть «Цагаан бух». Мне о нём ещё подруга рассказывала. Не поверишь, я же сама первый раз в Монголии, хоть живу в Сибири с детства.

– Отчего же не поверю? Я и сам здесь впервые! — не уловил я связи.

«Цагаан бух» оказался милым заведением с просторным полупустым залом. Людей сейчас было мало, хорошая погода выгоняла всех домоседов на улицу. Ника выбрала столик возле окна. На белой скатерти стоял прозрачный кувшин с розовыми и сиреневыми цветами. Ника села и посмотрела на меня в каком-то радостном предвкушении.

– Жаль, что Бенну и кот не могут насладиться такой приятной атмосферой! — грустно выдохнул я, а Ника немного изменилась в лице. Да что с ней такое? К нам подошла девушка в униформе и подала меню. Я раскрыл тёмно-голубую папку и поразился обилию фотографий мяса всевозможных видов: запечённое, тушёное, в супах, жареное. Жирные бульоны, в которых плавали здоровые куски плоти.

– Какой ужас, — выдохнул я. — А овощи здесь бывают?

– Есть суп с овощи, — неожиданно ответила по-русски официантка.

– Принесите, пожалуйста, две порции, — быстро заказала Ника, — и чай.

– Никак не привыкну, — посетовал я.

– Саша, а что будет, когда ваши души соединятся? — полушёпотом поинтересовалась Ника.

– Спасибо за веру в меня! — поблагодарил я. — Когда это произойдёт, я наверняка получу звание лучшего ангела любви и верну себе прежнее уважение коллег…

– Да, но что будет потом? — голос Ники меня насторожил.

– В смысле? — уставился я на Нику и улыбнулся. — Я получу новую пару, так давно об этом мечтал. Уже забыл, каково это… работать с кем-нибудь кроме Альбы и…

– Нет, — перебила Ника, — это всё ясно, а что дальше?

– Дальше… — я даже не задавался этим вопросом. — То же, что и сейчас. Я буду стараться выполнить свою работу. Потом, если повезёт, будет новая пара…

– Потом ещё и ещё? — Ника жалостливо улыбнулась, но глаза у неё выражали тоску. — Когда же это кончится?

– Но ведь в этом моё предназначение! — я снисходительно хмыкнул. — У ангелов иная цель, чем у людей. Мы помогаем душам встретиться…

– Это я уже поняла… — Ника отмахнулась от моих рассуждений, как от мухи. — Я о другом сейчас! А как же ваши… половинки?

– Какие половинки? Ты сейчас об Альбе или о Нигруме? — я совсем потерял нить Никиных рассуждений и запутался.

– Да нет же! Я говорю о твоей половинке! У Ангелов ведь должны быть их… то есть… — Ника нахмурилась, а я, сообразив, куда она ведёт, на секунду потерял дар речи.

– Но ведь… Зачем? — только и смог я ответить. — Мы же ангелы…

– У ангелов нет души? — этот вопрос тоже застал меня врасплох.

– Мы и есть душа, то бишь… Мы суть вечное, существовали всегда. Нам не нужны половинки, мы изначально целые.

– Вы что – какие-то особенные? — неожиданно разозлилась Ника. — Откуда тебе знать, что не нужна!

– Но ведь… — я на миг впал в раздумья, но тут меня осенило, и я радостно воскликнул. — У нас нет ангелов, которые бы следили за нами. А у душ есть!

– Но ведь никто из людей не в курсе, что за ним присматривают ангелы любви, так почему кто-то обязан сообщать вам? — резонно спросила Ника.

– Я просто не представляю инстанцию выше нашей, — только и смог сказать я.

– Неубедительно! — скептически заметила Ника. — Может, и тебе нужна… душа.

– О, это была бы катастрофа, — испугался я, — я бы не смог работать!

– Ты и сейчас особо не блещешь результативностью.

Этот намёк задел меня за живое.

– Извини, — тут же дала задний ход Ника, — я просто хотела сказать, что как ты вообще можешь пытаться кого-то заставить влюбиться, если и сам никогда не любил?

– Я же был для этого создан…

– Тебе это сказали, но вдруг они ошиблись?

– Старший в таких делах ошибок не допускает, — радостно заверил я, но Ника почему-то продолжала пребывать в удручённом настроении. К нам подошла официантка и разгрузила на наш столик большой поднос с тарелками.

– А я? — после недолгого молчания поинтересовалась Ника, когда мы снова остались вдвоём.

– Ох… Овощной суп здесь — это мясной, в который всего-то кинули овощи… — нахмурился я, помешивая жирный бульон ложкой. Но Ника даже не посмотрела в сторону своей тарелки.

– Как же я? — Никин вопрос теперь звучал настойчиво, и я оторвал взгляд от тарелки. — Ответь мне…

– Что я должен ответить?

– По твоей логике, у всех есть родственная душа, но ведь я одна. Где же вторая часть моего целого? — голос её звучал тоскливо и насмешливо.

Я растерялся:

– Этого я не знаю. Пойми, мы отвечаем только за свои души.
– Тогда кто отвечает за мою?
– Кто-то из нашего отдела… Я не интересовался.
– Так поинтересуйся! — потребовала Ника.
– Если хочешь, то, как только я вернусь, то с радостью…

Ника не посмотрела на меня и принялась наворачивать свою порцию. До конца ужина она так на меня и не взглянула. Остывший чай выпила одним глотком, подозвала официантку, расплатилась, буркнула: «Я жду тебя на улице!» — и тут же испарилась. Я не стал есть суп, выпил только солёный чай с перцем и вновь, как и после беседы с Бенну, чувствовал себя виноватым. И, как и час назад, совершенно не представлял, в чём я провинился.

Ника стояла неподалёку от входа в ресторан, солнце уже закатывалось. Я было сделал шаг в её сторону, но тут сбоку послышалась необычная возня. В паре метрах от боковой стены ресторана стояли мусорные баки, и я решил, что попросту мыши или крысы устроили себе пир, но шум был непоследователен, мне казалось, он обрывался, стоило мне посмотреть в сторону мусорки… Я насторожился. Ника стояла относительно далеко от этого места и ничего не слышала: кажется, её мысли были заняты другим. Я же решил посмотреть, кто или что издаёт подобные звуки, и зашёл со стороны: для этого пришлось по-быстрому обежать круглое, стилизованное под юрту, здание ресторана, и я оказался позади баков.

Поначалу всё оставалось без изменений, но тут я увидел какое-то движение, и из-за тёмного контейнера показалось что-то золотистое. Я подумал, что возле помоек шарится дворовый рыжий кот, но тут «нечто» шевельнулось, и я чуть не рухнул на землю. Это была не шерсть, а волосы. Обладатель золотой шевелюры не ожидал, что кто-то подберётся к нему сзади и чувствовал себя спокойно. Он немного вышел из-за контейнера – от Ники же его загораживал другой помойный ящик, и она не могла его видеть. Зато я наблюдал живописную картинку полностью. Розовая нежная кожа младенца, отвратительная голая задница, за спиной болтается колчан. Кекус собственной персоной! Тоже не сидится на облачке? Ну, сейчас ты пожалеешь, что так далеко забрёл без разрешения «родителей».

Как только мелкий сорванец повернулся ко мне полубоком, я уловил в его глазах трепыхание огонька, словно пляску маленьких бесенят, а за ослепительной улыбкой скрывалось коварство. Он уже натягивал стрелу, готовясь поразить Нику, когда я, неожиданно для него, нагрянул сзади. Не ожидавший удара со спины малец пискнул, а я радостно, с мстительным чувством, схватил его за кукольную ручку и с грохотом отправил в стоящий рядом полупустой бак. Выхватив из соседнего ящика гнилые очистки, я присыпал ими купидона и захлопнул крышку, придавив её затем для надёжности тяжёлым камнем, подобранным с края дороги.

13

Бенну смотрел на меня, вывалив изо рта язык, с нескрываемым любопытством. Кот сделал вид, что я ему безразличен, но и он не сдержался, чтобы не спросить:

– Надеюсь, ты ничего не испортил?

Что это я мог испортить? И что у них за странное выражение в глазах, как от Лукавого… Может, он уже подловил их на углу и предложил что-нибудь за их души? Голодные, они сейчас недорого возьмут.

– Как прошло? Как прошло? — подпрыгивал Бенну и неожиданно остановился. — Что это за запах? Здесь так плохо кормят, что ты решил прошвырнуться по помойке?

Ника скоро прошла мимо нас и направилась к машине, даже не взглянув в мою сторону. Бенну остановился в нерешительности.

– Кажется, это был провал… — протянул Змей и обратил взор к Бенну. — Я ж тебе говорил…

– Не верю! — ахнул Бенну. — Что ты сказал? Нет! Просто тебе кто-то помешал?

– Никто не мог мне помешать, мы поели, как и хотели…

– Причём тут еда, я же по делу толкую! — проявил нетерпение Бенну.

– Видимо… — Змей осмотрел меня презрительно с головы до ног, — наш друг и вправду приходил сюда только затем, чтобы подзаправиться.

Бенну вслед за Змеем одарил меня уничижительным взглядом.

– Да что я сделал? — рассердился я. — Ника тоже надулась, а я даже не понял, по какой причине. Может, я что-то не так сделал?

– Нет, — покачал головой Змей, — вопрос в том, чего ты не сделал… Эх, Бенну, я так и думал, что мы зря теряем время. Говорил же, что твой блаженный друг ничего не поймёт. Стоило остаться и спокойно поесть…

– О чём вы? Что я должен был понять?

– И этот ангел отвечает за любовь… — фыркнул Змей, а Бенну – к моему полному замешательству – не вступился за меня и даже согласно кивнул. Я, конечно же, не мог стерпеть намёков на мою профессиональную некомпетентность.

– Причём здесь моя служба? — повысил я голос.

– А при том, что ты не распознаешь настоящую любовь, даже если она собьёт тебя на машине.

Я открыл рот, чтобы продолжить возмущаться, и осёкся…

– Ника влю… вы же не хотите сказать…

– Именно это мы и твердим! — тявкнул Бенну и вдруг испугался.

Я же по-настоящему разозлился и пришёл в ужас:

– Вы оставили меня с ней наедине, зная, что она испытывает ко мне противоестественные чувства. Вы не лучше этих крылатых мелких злопыхателей…

– Не смей нас с ними сравнивать! — пошёл в бой Бенну. — Между нами ничего общего.

– Сомневаюсь! — я был непреклонен. — Вы же не понаслышке знаете, как тяжело работать, когда тебе постоянно вставляют палки в колёса. Я столько воплощений твержу, как трудно приходится, когда в дело вмешиваются посторонние! И что же делают мои друзья? Подставляют товарища, выставляя его… настоящим Купидоном! Вы хотели поглумиться надо мной? Унизить?

– Конечно, нет! — запротестовал Змей.

– Что скажет мой коллега, там, наверху, когда поймёт, что ему мешает настоящий Ангел, сам, на своей эфирной шкуре знающий, как тяжело сталкивать души? Я столько раз жаловался Старшему, как мне тяжело вершить дела из-за мелких проходимцев. Вы разве не подумали, что у Ники тоже есть пара, и ей нужно найти её, встретиться, а не питаться иллюзиями по поводу первого встречного!

Бенну открыл рот, затем тяжело выдохнул и неожиданно спокойно произнёс:

– Ты поступаешь неразумно…

– Кто бы говорил о разуме! — огрызнулся я.

– Бенну прав, — спокойно заметил Змей, — ты даже не знаешь, кто её душа-близнец. Вдруг это отъявленный негодяй?

– Вы же знаете, — я вздохнул, призвав к себе всё ангельское терпение, — души не бывают негодными. Всё зависит от конкретного воплощения.

– Ника просто чувствует одиночество, — будто в оправдание заметил Бенну.

Я смягчился:

– Нужно было предупредить меня для начала. Что ж… Забудем об этом! — я посмотрел в сторону Никиной машины: она сидела за рулём, спиной ко мне, прямая и недвижимая. Вновь обратившись взором к друзьям, я по-прежнему видел лёгкий укор в их глазах, когда они посматривали на меня, и лёгкую тоску, когда они обращались к Нике.

– Ладно! — сдался я. — Обещаю, как только окажусь в Отделе, найду её ангела и заставлю его поторопиться!

– Так-то лучше! — повеселел Бенну и направился к автомобилю, но Змей продолжал смотреть холодно и испытующе.

– Беда в том, — медленно проговорил он, будто пробуя на вкус свои предположения, — что ты и сам начинаешь испытывать к этой девушке нечто большее, чем признательность за её помощь в твоём деле. Иначе она никогда бы тебе не открылась, не улови она в тебе ответное чувство.

– В ней говорит одиночество! — стал оправдываться я, но Змей уже мягкой поступью брёл по следам Бенну.


* * *

Несколько часов мы ехали молча. Что я мог сказать? Любое слово прозвучало бы нелепо и наигранно. А попытаться поговорить откровенно я не желал из-за присутствия в машине Бенну и Змея. Они тоже всю дорогу молчали, в глазах друзей читался немой укор, и я старался не оборачиваться и не глядеть в зеркало заднего вида. Я не мог так оплошать! Может, я был чересчур вежлив и упредителен? «Ты слишком много на себя берёшь!» — так и слышался в голове ехидный голос Змея. Может, и так. Ну, а, если Кекус таки успел выпустить пару отравленных стрел? Нет, вряд ли. Может, на это вообще нельзя было повлиять? Для Ники я всего лишь такой же человек, как она. Может, с небольшими причудами, не больше. Конечно, на неё могла подействовать и необычность моего существа, тот ореол притягательной таинственности, который меня окружает… Тогда ничего страшного, стоит мне испариться, как наваждение, возникшее от моего присутствия, исчезнет. Неожиданно внутри стало пусто, стоило мне только представить, как Ника с лёгкостью забывает меня и всё связанное со мной. Ангелы не умеют любить, вернее, любят не так, как здесь… И жжение в моей груди можно объяснить не иначе, как неловкость за неоправданность возложенных на меня надежд… Или жалость? Конечно, я вполне мог заразиться этим нелепым влечением от того рыжего купидона, – который, надеюсь, до сих пор пребывает в вонючем баке с гнилыми очистками. Может, на земле любовный вирус передаётся по воздуху, а стрелы эти пухлозадые гномики с короткими крылышками пользуют, как дань традиции? Всё возможно.

Мы въехали в прекрасный заповедник. Солнце улыбалось почти так же, как на небе. Благоприятная обстановка для наслаждения жизнью. Однообразная степь начала сменяться реденькими деревьями: вдоль дороги возникли лиственницы. Появилось больше трав и цветов, и жёлтая земля уступила травянистым лугам. Вдали показались белоснежные горы. Альба могла выбрать местом своего путешествия этот край, а не такой отдалённый пункт, как Ульгий. Что ею двигало? Человеку хочется всего и сразу. Обычное желание. Но Суриил всегда твердил: мечтай о необычном.

Проехав ещё пару километров, я различил на горизонте блестящую поверхность, будто гигантское стекло отражало трепетные лучи. Влево и вправо, насколько хватало глаз, тянулись прозрачно-голубоватые воды. Это озеро было не менее притягательно, чем то, через которое мы переместились в первый раз.

Ника решила поскорее покончить с нашим пребыванием на Земле. В Россию она вернётся уже без нас. Никто не обсуждал её решения, дальнейшие задержки были не нужны и принесли бы больше вреда, чем пользы. Не стоит растягивать бесполезные ожидания и лелеять никчёмные надежды. Подсознательно Ника знала, что это бесполезно. Она не будет убеждать или упрашивать; пытаться понять, увы, тоже…

Машина остановилась возле красивого песчаного пляжа: чистый сухой песок был коричневато-золотистым. Мы молча прошли по нему, я не удержался и зачерпнул горсть нежных песчинок: тоненькими струйками пропустив его между пальцев, я вгляделся в пыльный след, что тот оставил на моей руке.

Место было безлюдное. Помимо нас в стороне, метрах в двухстах от воды, маячил единственный застрявший в грязи внедорожник: водитель и пассажир воевали с увязшими в липкой субстанции колёсами и не смотрели в нашу сторону. У самой кромки резвилась стая цапель, метрах в ста в стороне, по воде скользили лебеди. На торчащих из воды камушках грелись крачки. Даже пушистая лисица пила воду, но, завидев нас, почти сливаясь с песком, растворилась в отдалённых деревьях.

– Пора в путь, — просто заметил Змей, — те двое могут попросить о помощи –вытянуть их махину – но больше никаких проволочек!

– Где взять ключ? — напомнил Бенну.

Змей, ничего не сказав, направился в сторону стоящей неподалёку от своих сородичей, гордой длинноногой птице. Красный окрас ободка вокруг глаза выглядел вычурно и выделял белую цаплю с серыми ножками среди собратьев по перу. Она молча взглянула на кота, засунула клюв под крылышко, будто собиралась спать или пощипать пёрышки, но тут же вытащила его обратно. Между двумя роговыми челюстями оказался зажат маленький, сияющий на солнце серебристый ключик.

– Приготовились! — мяукнул Змей и быстро вернулся к нам. — Эта особа на зависть предшественницам знает своё дело. Раньше была кукушка, так та растяпа вечно ключи теряла… — пояснил он, а затем неопределённо поглядел на Нику. — Что ж.

– Идите, — быстро кивнула она, обращаясь больше к коту и Бенну, чем ко мне. Казалось, Бенну вот-вот заплачет.

Цапля, не выразив словом или движением каких-либо сомнений, быстро мотнула головой, и серебряный ключик, сверкнув в воздухе отражённым солнцем, с лёгким всплеском погрузился в чистейшую из вод. От него по воде поплыли круги, но диаметр их был чересчур большой для такого маленького изделия.

– Нужно спешить! — поторопил Змей и, мигом толкнувшись лапами от песчаного берега, ловко оказался в воде. Он тут же направился в сторону образовавшейся воронки. Бенну нерешительно воззрился на меня, а я на Нику.

– Я не хотел, — быстро вымолвил я, но она отвернулась.

– Где вы там? — зашипел кот, и я, не раздумывая больше ни секунды, сиганул в воду. Позади раздался ещё один всплеск: Бенну не отставал. Достигнув кота, я ощутил, как мои ноги обволакивают крутящиеся воды: меня завертело, и на миг я вновь оказался лицом к пляжу. Перед тем, как окончательно поглотиться пучиной, я увидел, как Ника в каком-то бессилии плюхнулась на песок и поднесла ладони к голове, будто спасаясь от головной боли. Мне захотелось крикнуть хоть что-то, но мой рот залила вода, в носу неприятно защемило, я зажмурился и, глотая холодную воду, позволил водовороту нести себя на произвол судьбы.


* * *

Ника наблюдала за тонущими, и сердце у неё щемило как никогда. Она убеждала себя, что на этот раз выбор был не только у неё. Она сделала всё, что в её силах, но требовать от другого она была не в состоянии. Как подкошенная она опустилась на песок и схватилась за лицо. Слёзы невольно хлынули по её щекам, и она тут же стала поспешно стирать их рукавом толстовки. Никто ведь не смотрит, так почему бы не поплакать? Ей предстояло вернуться домой, и даже чудесная встреча с жителями небес стала представляться в её воображении несуразным сновидением, не больше. Конечно, Саадия – ей было непривычно, и она тут же поправила сама себя – Саша мог впечатлить кого угодно. Обратила бы она на него внимание, будь он обычным городским парнем с причудливым поведением и сдвигом в голове? Что томило сейчас больше всего – так это оскорбительное прикрытие своего нерасположения правилами и установками. Она краем уха слышала его возмущения: ему нельзя быть как простые смертные, он же Ангел. Но если она ему не нравилась, почему было просто не сказать об этом прямо? Ведь пока надежда жива, ей не будет покоя! Она будет всё списывать на обстоятельства и, конечно, до конца всего не понимать. Но, может, это и не нужно. Всё-таки кто она такая, чтобы с ней считался Ангел? Не для её извилин выдуманные сверху правила, а чувства – самое эфемерное, они как воды реки: сменяют друг друга, – так что не стоит тратить на них время. Ей никто ничего не обещал, она сама породила в сердце надежду. Ощущение, что в её жизни чего-то или кого-то недостаёт, преследовало её постоянно. Но только она не видела в других то самое, недостающее звено, которое искала. Ей уже начало казаться, что его никогда и не было на этой земле. А может, и вправду не было? До недавнего времени…

Шум и крики прорвались в её туманное сознание.

– Девушка, кто там? — от застрявшего на середине дороги автомобиля к ней спешили двое парней: они в панике глядели то на неё, то на место, где несколько секунд назад исчезли трое необычных спутников. — Там был мужчина, я видел. Вы меня слышите? — один молодой крепкий низкорослый паренёк обращался к ней, а другой уже сбрасывал ботинки и прыгал в воду.

– Это бесполезно… — поникшим голосом простонала Ника.

Парень с ужасом глядел на убитую горем девушку, и, видимо, решил, что она находится в шоке. Он с нетерпением поглядывал туда, где то появлялся, то исчезал на поверхности его товарищ. Через пятнадцать минут, тот, в мокрой тяжёлой одежде, уставший, проковылял к берегу. На немой вопрос друга, он лишь отрицательно покачал головой.

Низкорослый поспешил к своей машине и вернулся оттуда с термосом и полотенцем. Полотенце он сунул другу, а из термоса плеснул в колпачок ароматный чай и протянул его Нике. Она в удивлении посмотрела на дымящуюся ёмкость.

– Надо кого-то предупредить, сообщить о трагедии.

– Точно! Трагедия… — Ника подняла вверх указательный палец, и парням от её жуткого тона сделалось не по себе.

– По дороге мы проезжали небольшой отель, — подал голос укутанный полотенцем, — отсюда километрах в пяти. Придётся взять вашу машину, наша до сих пор стоит как вкопанная и ни с места. Будто клейстером колёса намазали… — обратился он к Нике, рассчитывая хоть на мало-мальски живую реакцию. Она машинально только сейчас схватила колпачок от термоса, но даже и не подумала сделать глоток.

– Торопиться, кажется, уже некуда! — мрачно заметил второй, на что получил укоряющий взгляд товарища.

– Там не было людей, — неожиданно чётко ответила Ника. Два друга посмотрели на неё с сомнением, но на этот раз в её глазах читалась полная осмысленность. — У меня в багажнике трос, я вас вытяну.

Чёткое предложение напугало парней больше, чем сидение в ступоре. Переглянувшись, они молча пришли к одному выводу: нужно быстрее вытянуть свою машину, проследить, чтобы девушка нормально добралась до ближайшего населённого пункта, и сообщить о происшествии местным властям. Были или не были в воде люди, сейчас они однозначно на том свете…

14

Я зачерпнул воздух ртом и носом, но ощутил себя как выброшенная на сушу рыба. В лёгкие ничего не поступало. Голова закружилась, и я отчётливо услышал пение серафимов. Я был дома. Возле меня жадно хватал клювом эфир пузатый Бенну, выглядел он очень плохо.

– Кислородное голодание скоро пройдёт, — прохрипел распластавшийся безжизненным канатом на берегу ирия Змей. Выглядел он не лучше нас, но в его жёлтых глазах была видна сосредоточенность и уверенность. Он явно не боялся умереть от удушения. — Нам нужно снова привыкнуть к местному эфиру, сейчас полегчает.

– Быстрее бы, — Бенну повалился на лужок и закатил глаза.

Жжение внутри стало остывать, голова всё ещё гудела, но я уже мог фокусироваться на предметах, различив кривое вишнёвое дерево и нежившихся на солнце Змеиных собратьев. Мы были в родной обители.

– Ненавижу такие путешествия! — заворчал Змей. — К ним же невозможно привыкнуть. Который раз я это проделываю…

– Теперь мне понятно, за что ты так не жалуешь апостолов, — протянул Бенну. — Если бы после каждого отлучения от рая мне приходилось бы возвращаться сюда подобным образом, я бы уже взвыл.

– Вот поэтому ирий и не популярен среди душ. Для змей, по сути, это единственный законный путь в райские кущи. Ну, а у птиц неплохо с вестибулярным аппаратом, что, согласитесь, немного сглаживает процесс перемещения.

– Мне он что-то не слишком помог! — недовольно промычал птицъ. — Ваш вездемулярный аппа-парат… Меня вот-вот стошнит съеденными на земле ватрушками.

– Боюс-сь, моё замечание относилос-сь только к активным летающим птицам, — невозмутимо поднял голову с земли Змей. Приходил он в себя гораздо быстрее нашего. — А по поводу твоего завтрака – не переживай. В твоём эфирном теле от него не осталось и следа ещё во время перемещения…

– Надо узнать, что там с Альбой! — встревожился я. — Мне срочно нужно проверить сводки. Я долго отсутствовал, вдруг появилось что-то новое…

– Аль-бав никуда не денется… — махнул крылом Бенну. — Боже, потребуется время, чтобы я привык к нормальной птичьей речи.

– Ты и раньшше-то не столько чирикал, сколько гавкал! — вернулся к своим колкостям Змей. Бенну принял боевую стойку, и я поспешно отвернулся. Ничего не изменилось: радует, что существует какое-то постоянство. Надеюсь, это не относится к моим делам с Альбой и Нигрумом. Лично в их ситуации я предпочёл бы увидеть улучшения. Я аккуратно, без резких движений, привстал, подошёл к кривой вишне и сорвал пару ягод. Сочный, кислый сок красной мякоти мгновенно меня оживил. Я подумал о Нике, но тут же замотал головой. Назад для меня нет дороги. Я сорвал гроздь ягод также и для друзей. Может, хоть за едой они не будут ссориться. Подкрепившись, мы пошлёпали к райским воротам.

– Давай просто полежим в ту сторону, — плаксиво попросил Бенну.

– Нет, — на этот раз Змей предпочёл движение, — нам нужно привыкнуть к новому пространству. Покой застопорит восстановление. Так что час придётся ползти, без фанатизма, но и без лени.

Через полчаса волочения ног по святой пустыне на горизонте появилось серо-жёлтое облако. Я удивился такому скоплению пыли в этом безветренном пространстве. Кто же нарушал вечный покой? Ещё через десять минут мы различили смутное движение, и Змей насторожился, а Бенну вопросительно уставился на меня. К нам явно двигалась процессия. Неужто все они собираются посетить ирий? Может, это нагрянула проверка?

– Ирии вроде не запрещены в раю? — с сомнением покосился я на Змея.

– Формально нет, — помедлив, с беспокойством в глазах, ответил он. — Но там слабый контрольно-пропускной режим. Апостолы пытались добиться усиления входов своими силами. Они не получили разрешения, так как это не в их компетенции. Может, что-то изменилось, пока нас не было.

– О, египетские боги… — разинул рот Бенну. Снова посмотрев вперёд, я вздрогнул. Облачённые в немыслимо тяжёлые доспехи, высокие, мускулистые, со зловещим прищуром в глазах – на нас двигалось целое войско воинов Вальхаллы.

– Они же не собираются нападать, — неуверенно проголосил Бенну.

Я не помнил, чтобы воины Вальхаллы за всё время появления здесь хотя бы раз покинули свой дворец. Что же здесь случилось, пока нас не было?

Мы стояли, не двигаясь, но скорость сближения с северным войском была такая, будто мы шагали им навстречу.

– Мы можем повернуть в обратную сторону… — помедлив, предложил Змей.

– Зачем? Не станут же они драться с нами! — возразил я, хоть внутри у меня что-то перевернулось, и сам я ни в чём не был уверен.

Армия была уже совсем близко, как вдруг я различил впереди воинов фигуру в белых одеждах. Пётр! Вот не ожидал! Он что, руководит этими варварами? Когда между нами оставалось не более ста шагов, войско Вальхаллы неожиданно остановилось, а Пётр, даже не обратив на него внимания и не повернув к солдатам головы, заскользил к нам. Его ноги не касались янтарного песка, он летел бесшумно и уверенно.

– Любят они эффектное появление, — съязвил Бенну, но тут же трусливо спрятался за мою спину.

Приблизившийся апостол глядел строго и невозмутимо, а я понял свою оплошность. Это был вовсе не Пётр. Передо мной стоял сам Андрей.

– Наша святая Троица! — громогласно объявил он, осматривая нас.

– В этот раз тебя даже звать не пришшшлось, — зловеще зашипел Змей. Он относился враждебно ко всем апостолам, но лично мне Андрей даже нравился. По крайней мере, он вызывал уважение и казался куда здравомыслее своего братца.
 
– А я даже не поверил, когда мне сообщили. От этих двоих всего можно ждать! — он даже не посмотрел ни на Змея, ни на робко выглядывающего из-за моей спины Бенну и продолжил с упрёком, не сводя с меня своих голубых глаз. — Но ты, Саадия, всегда представлялся мне верхом благоразумия.

«Они знают!» — промелькнуло в моей голове. Но что они собираются с нами делать? В груди больно защемило. Я провалил дело… Что скажет Суриил?

– Вы подняли всё северное войско из-за нас? — Змей так и прыснул.

– У меня предписание! — невозмутимый Андрей вытащил из воздуха увесистый свиток. — Вы трое подлежите немедленному препровождению в Небесный Центр, где вам сообщат решение двенадцати апостолов, которое решит вашу судьбу.

– Заочный суд! — возмутился Змей. — А как ж-же последнее слово? Протестую! На прис-сяжных могло оказываться давление.

– Лично на меня никто не давил! — Андрей в первый раз бросил холодный взгляд на Змея, который тот, к моему удивлению, насмешливо выдержал. Лично у меня уже подкашивались коленки. Они знают, что мы… что я без спросу отправился на землю…

– Одна двенадцатая ещё не показатель! — фыркнул Змей. — Интересно, куда мы можем здесь сбежать?! — кивком головы он указал на нашу зловещую охрану. — Многовато для конвоя!

Андрей, ничего не сказав, повернулся и устремился обратно. Мы молча последовали за ним, и нас тут же обступили скрежещущие зубами головорезы. Бенну, выпучив глаза, сглотнул и плотнее прижался ко мне. Змей держался несколько на расстоянии, всем своим видом выказывая презрение. Время от времени он демонстрировал нашему окружению длинные свирепые клыки, так что те, выставив перед собой щиты и мечи, хоть и продолжали рычать, но совсем близко не подходили.

– Любопытно, что посулили им апостолы, раз они так стараются? — шепнул мне Бенну, пугливо оборачиваясь.

– Да им и не надо ничего, дай лишний раз мечом помахать, — процедил я, едва разжимая челюсти. Коленки невольно подрагивали. Как я был несчастен, и это несчастье словно давило меня: я всерьёз испугался, что провалюсь на землю. Прямо под ноги Нике. Я тепло улыбнулся, вспоминая о ней, но тут же вспомнил, как сдержанно мы расстались. Интересно, обрадуется она мне?

– Саад, ты совсем раскис, — Бенну поддержал меня под локоть, потому что от осознания своего фиаско как на земле, так и на небе, я просто валился с ног. Погружённый в удручающие размышления, я и не заметил, как мы добрались до Райского Центра. Пухлый, отдалённо смахивающий на купидона, ангел на воротах посторонился, пропуская нашу процессию. Он по-прежнему держал в руках свой нимб и в недоумении глазел на меня. Когда мы встретились с Тарши взглядом, он ободрительно кивнул, но уже ничто не могло вызвать меня из сомнамбулического состояния. Двигаясь по дороге к облачному замку, мы неожиданно резко свернули с неё на девяносто градусов.

– Нас разве будут судить не в Зале церемоний? — слегка удивился Змей.
– Слишком много народу, — нехотя ответил ему Андрей.
– Да что ты? — притворно поразился Змей. — Кажется, с тобой всего четыре.
– Ваша охрана обязана присутствовать…
– Люблю это чувство, когда с тобой считаются! — довольно заметил Змей. — Мы не просто нарушители небесной границы, а особо опасные преступники. Поднимает самооценку, знаете ли.

Нас провели к большому лугу, неподалёку от которого торчала одинокая смоковница, возле неё мы отдыхали в наш прошлый визит сюда. На этот раз поляна не была безлюдной. Здесь были сотни ангелов и небесных жителей из всевозможных отделов, включая наш. Одни воззрились на нас с величайшим любопытством, другие с насмешкой (в основном, сирены и мои коллеги), редкие с сочувствием (Змей кивнул паре из них, и я сообразил, что это его покупатели). Полукругом возле деревца стояли одиннадцать апостолов. Пётр уже немного вышел вперёд и с важностью держал в руках свиток: очевидно, наша судьба уже была определена. При виде воинов Вальхаллы, небесные зеваки почтительно и тревожно расступились. Поместив нас в центр этого судилища, ледяные воины повернулись к нам спиной и подняли к груди щиты на случай, если кто из зрителей попытается нам помочь. Ну, или напасть. Пётр подождал, пока голоса вокруг стихнут, и развернул своё писание.

– Будем надеяться, что это евангелие… — ехидничал Змей. Его совсем не волновало, что с нами будет. Где-то здесь должен быть Суриил. Я уже заметил в толпе Павониса, но старался не глядеть в его сторону.

– Нам что – не дадут сказать последнее слово? — возмутился Бенну.
– Ты хотел сказать, слово в свою защиту? — зашептал Змей. — Потому что последнее слово тебе точно дадут сказать. И оно, к твоему сведению, ничего не изменит.
– Прошу тишины! — голос Петра звучно пронёсся над собравшимися. — Сегодня Коллегией из Двенадцати Апостолов заочно рассматривалось дело…
– Заочно! — фыркнул Змей, и кто-то из толпы даже зааплодировал.

Пётр бросил на Змея неприязненный взгляд и продолжил:

– … о нарушении небесной границы и самовольном посещении Земли тремя жителями Рая (вернее, двумя жителями и одним находящимся на незаконном положении). Вопиющее попрание законов сопровождалось спуском через ирий, предназначенный исключительно для перемещения птиц во время зимовок («Змей и птиц», — презрительно поправил Змей), посещением двух земных государств и вхождением в контакт с несколькими душами. Ввиду того, что одним из злоумышленников является находящийся на службе в небесных отделах ангел…

Злоумышленник? Но ведь у нас не было злого умысла…

– … что является также и нарушением закона о командировочных предписаниях райских служащих… Суд постановил на время отстранить преступившего законы ангела по имени Саадия от всех ведущихся в настоящее время дел, связанных с душами, находящимися в земном воплощении, а также провести расследование, чтобы оценить принесённый им ущерб хранителям и ангелам любви, с чьими душами он сталкивался за прошедшие трое земных суток. Находящегося на постоянном жительстве в райских кущах, бывшего египетского феникса, бывшего каменного феникса и зачинателя времён Бенну возвратить к его истокам, египетским богам…

– В Аид? — выкрикнул кто-то из толпы, а Бенну просто оторопел. Да уж, чего там какое-то отстранение…

–… находящегося на нелегальном положении Змея, – он же «Искуситель», он же «Дракон», он же «Яблочный король», он же «Анаконда» и другие менее известные клички – выгнать из Рая без права возвращения. Вопрос о закрытии ириев в связи с возможным проникновением нелегалов пока находится на рассмотрении. В связи с постоянной миграцией птиц их полное опечатывание не представляется возможным, однако, мы рассматриваем вопрос о его частичном закрытии в месяцы затишья и прекращения перелётов; а также размещения постоянной охраны из небесных стражников вокруг основных райских водоёмов. Мы решили также перенаправить запрос об отстранении Ворона от должности ключника западного ирия и проверки его на вопрос взяточничества в Коллегию славянского пантеона. К сожалению, власть апостолов и ангелов не распространяется на политеистические пантеоны, и охрана водоёмов монотеистами вызвала ряд протестов. Приговор надлежит привести в исполнение по истечении семи дней, предоставляемых Верховным судом для апелляции, — Пётр оторвал глаза от листа и удовлетворённо на нас посмотрел. — Осужденные, в эти семь дней вам запрещено покидать пределы Райского Центра. Вы, конечно, можете не тратить зря и своё, и наше время, а согласиться с приговором досрочно…

– Мы не с-станем оказывать вам такой уссслуги! — угрожающе зашипел Змей.

– Ваше право! — нисколько не расстроился Пётр. — Но вы же понимаете, что рассматривать ваши прошения о помиловании будет вышестоящий суд, а выше Верховного Суда в раю пока не придумали.

Вот так вот. Требовать пересмотреть приговор своих же обвинителей. У нас нет шансов. Я-то всего лишь отстранён от дела всей своей жизни, но ребята… Они согласились помочь мне, чтобы потерять рай навсегда…

Откуда-то рядом послышались тревожные звуки. Я обернулся и увидел, как пара воинов-сопроводителей сцепилась с ничего не понимающим ангелом. Я узнал в поверженном Бити, одного из своих хранителей. Воины в зелёных шлемах с бронзовыми забралами и искусственными железными бородами схватили его и куда-то волокли, а он отчаянно вырывался. Началась потасовка.

– Что они от него хотят? — ошеломлённо заметил я. В это время командующий северной армией, рослый викинг в золотом шеломе с причудливым гребнем и посеребрёнными металлическими надбровными дугами раскрыл пасть, обнажив неровные серые зубы, и что-то зарычал своим соплеменникам.

– Свирепые воины считают, что в раю не место гражданским, — зевнув, пояснил Змей. — Они показывали чудеса отваги и самоотречения, проливали вражескую и свою – больше, конечно, свою – кровь, чтобы сюда попасть. Им претит присутствие штатских.

На нас перестали обращать внимание, все были заняты неожиданной потасовкой, и мы с друзьями, отойдя к старой смоковнице, расположились под ней. Пётр проводил нас глазами, но сад являлся территорией Райского Центра, так что мы могли бродить здесь, сколько угодно было нашим душам.

– Ты совсем не тревожишься из-за приговора? — я нарочно сел спиной к апостолам и бросил на Змея недоверчивый взгляд. Может, он только делает вид, что ему всё равно?

– Брось, Саад, меня выдворяли бессчётное количество раз. Это скучно, но не смертельно.

– Да, но в этот раз установят контроль над ириями, как же ты сюда попадёшь?

– Ирии им ещё придётся попытаться закрыть… Да и воронки, как ты мог прочувствовать на своей эфирной шкуре, не самый весёлый способ попадания сюда. К тому же, не единственный. Бен-Бен, ты чего такой сникший? — Змей похлопал расстроенного птица по плечу кончиком хвоста.

– Это конец… — произнёс он убито. — Меня депортируют. Нет! Ссылают, и куда?

– Ты не желаешь встретиться со старыми друзьями?

– Вечность бы их не видеть… Как вы не понимаете, меня отправляют… туда!

– В аду не так плохо, есть много приличных, толковых ребят. С ними есть о чём поговорить, — пожал отсутствием плеч змей.

– Ты был в… Аиде? — я раскрыл от изумления рот.

– Люблю умные беседы! — кивнул не унывающий Змей. — Периодически захаживаю к ним, когда мне становится скучно. Здесь не всегда есть с кем поболтать.

– Но ты бывал там по своей воле! — не стерпел Бенну. — Меня же хотят там заточить!

– Не стоит драматизировать, все твои старые египетские коллеги предпочли царство Осириса небесному наслаждению по своей воле, значит, неспроста. И вообще: изданные на территории рая указы тем хороши, что действуют только здесь. В Аиде свои законы! Место там ещё надо заслужить. Не думаю, что тебя вообще туда пустят.

– Утешил! — сложил крылья на груди недовольный Бенну. — Если меня отринет даже преисподняя, где же мне обитать? В лимбе? Или вернуться на Землю?

При напоминании о Земле я вспомнил Нику, затем Альбу…

– Что же теперь будет? Альба и Нигрум опять не встретятся? — устало пробормотал я. В моём голосе звучало не горе, а какая-то тоскливая обречённость, и друзья мигом прекратили препирательства. — Знаете, меня ведь уже не волнует ни награда, ни признание… — словно в оправдание сказал я. — Но неужели наши усилия были напрасны? А помощь и старания Ники?

– Нужно поговорить с Суриилом! — уверенно произнёс Змей.

– Он не поможет, — отмахнулся я от его предложения, — его даже не было на оглашении приговора. Думаю, ему стыдно, что я так опозорил наш отдел…

– Но ведь он поймёт, что ты делал всё из лучших побуждений! — стал горячо заверять Бенну. — Тебе в любом случае придётся с ним поговорить. Расскажешь, как всё было. Если ничего не поделать, то ты хотя бы проконтролируешь, чтобы твой труд был доведён до конца! Да и… О чём я? Тебя ведь ещё не отстранили официально! — вдруг возбуждённо всколыхнулся он. — Ты можешь эти семь дней заниматься своим делом!

– Оставь, Бенну, это лишь формальность. Не верю, что Суриил позволит и дальше мне ломать дрова из райского леса.

– А ты попробуй! — неожиданно поддержал птица Змей. — Попробуй сейчас запросить их пребывание и настоящее положение дел.

Я тяжело вздохнул и нехотя повиновался. Проведя ладонью по воздуху, я ощутил непривычные для рая жар, затем холод, и вытянул из воздушной струи старое зеркальце.

– Давно я в него не смотрелся. Вещи не терпят пренебрежения, — бросив взгляд в омут, я приободрился. — Альба возвратилась! Они решили полюбоваться Гоби и на время оставить мысли о горах. Ох, и досталось же Нике. Мысленно! — поспешил объяснить я, глядя на обеспокоенные лица товарищей. — Как они её только не поносили, когда поняли, что едут в сторону Китая. Но потом даже были благодарны. В Гоби они отыскали несколько окаменелых костей динозавров. Поездка удалась… Сейчас Альба полностью озабочена экзаменом. О, Нигрум периодически комментирует её записи в сети…

– Он как русалка, ходит завёрнутым в сеть? — остолбенел Бенну.

– Это виртуальная сеть! — закатил глаза Змей. — Хорошее начало: знаки внимания в социальных сетях – почти любовь.

– Сейчас уже нет, — не согласился я. — Вот, если бы пару лет назад…

– Нигрум вообще не современен, — надулся Бенну и сложил крылышки на груди.

– Никаких следов общения с неблагонадёжными личностями? — сощурился Змей.

– Намекаешь на то, что Ангел тьмы предстанет и Нигруму? Я пока не заметил никаких новых друзей или увивающихся вокруг незнакомцев… Конечно, есть вероятность, что я упустил что-то. У хранителей информации всяко больше. Полагаете, Тень так быстро попробует наверстать упущенное?

– На её или его месте я бы выждал время, чтобы притупить твою бдительность, — уверенно сказал Змей. — Или просто дождаться, пока приговор вступит в силу. Ведь новый попечитель Нигрума и Альбы понятия не будет иметь, что над ними нависла угроза.

– А как там Ника? — осторожно подал голос Бенну.

– Я… я не знаю. Вы же в курсе, что я не могу смотреть дела не своих душ.

– Ты можешь подать запрос…

– После случившегося все инстанции мне ответят отказом.

– Но ведь… — всполошился Змей. — Разве не Пётр сказал, что сейчас проводится проверка, как наш спуск на Землю повлиял на некоторые души? Ника наверняка есть в их числе! В отделе должен вскорости появится отчёт…

– Мы и так натворили дел, — возмутился Бенну, — а ты хочешь прошелестеть в кабинете начальства!

– Ш-што мы теряем? — зловеще зашипел на него Змей. — Нас с тобой всё равно выпроводят отсюда через неделю, а Саад пустит на ветер дело всей жизни. И если бы только это… — будто намекая на что-то или даже кого-то, он не стал договаривать свою мысль. Подумав, я согласился со Змеем. К тому же, я ведь обещал. Если хоть кого-то ещё я мог сделать счастливым, то почему бы не попытаться…

15

Наш Отдел по чьей-то нелепой прихоти располагался в другой части райских кущ. Это иногда порядком мешало, когда нужно было быстро связаться с хранителями или сделать запрос писарям. Я всецело полагался на нашу бухгалтерию, которая, в отличие от такой же структуры Райского центра, работала безукоризненно. По крайней мере, до недавнего времени мне так казалось. Но что могли сделать счетоводы, если заведомо получали остаточные данные? Кто-то явно их корректировал задолго до того, как они попадали к нам. Конечно, меня просто точило изнутри, подмывало выяснить, кто же вставляет палки в колёса моей колесницы… Но сейчас нужно было закончить одно дельце, ведь я обещал Нике.

Змей уже бывал в Срединном Отделе, но не спешил делиться с нами, что нам предстояло там найти. По территории Центра мы разгуливали свободно, стражников среди ангелов для нас не нашлось; меня в кои-то-веки явно побаивались: редкие пролетающие здоровались с нами, но, в основном, пугливо или презрительно отводили глаза. А пригласить на территорию в качестве сопроводителей северных солдат сочли недопустимым, иначе работники Центра от беспокойства не смогли бы заниматься делами.

Меня всегда считали чудаком, но никто и представить себе не мог, что я смогу выкинуть фортель. Нарушить неписаный закон, спуститься к людям: в глазах многих я сейчас имел сходство с Люцифером, который попрал все правила и создал свой Рай, где были и жар, и холод… Как на земле. Очевидно, он скучал по ним. В раю всё едино и цельно, потому гармонично. На земле всё разрозненно, сумбурно, но в сумме всё равно получается гармония. В аду, как мне говорили: всё раздельно, чётко и логично, и снова создаётся совершенство раскинутого единства…

Мы задумчиво миновали отдел хранителей, спустились мимо писарского департамента и оказались у неказистого люка в полу. Старый, дощатый, он явно вёл в какой-то подвал или чулан, где могли хранить сломанные перья, испачканный чернилами пергамент и прочий писарский сор. Я удивлённо посмотрел на Змея, а он кивнул мне на тяжёлое латунное кольцо, вдетое в одну из досок.

– В прошлый раз я чуть не скрутился в рог, пытаясь его поднять! — пожаловался змей. — Тот, кто проектировал этот вход, явно не домыслил, что не у каждого имеются руки!

Я опустился на колени, схватился руками за ржавое колечко и поддёрнул его. Люк со скрипом открылся. Змей, не раздумывая, сиганул в тёмную пустоту под нами. Мы с Бенну нерешительно переглянулись.

– Скоро вы там? — послышался из-под ног приглушённый змеиный хрип. — Смелее, тут вакуум!

Бенну изобразил крыльями приглашающий жест. Скорчив гримасу, я зажмурился и, задержав дыхание, отправился в бездну. Меня тут же подхватило что-то мягкое, и я, подобно пёрышку, стал плавно опускаться. Сверху послышался визг: Бенну падал следом. Он умудрился догнать меня, при этом отчаянно работая своими короткими крылышками, пытаясь взлететь обратно.

– Бесполезно, птица! — раздался сбоку насмешливый голос Змея. Я обернулся и увидел искусителя, извивающегося в безвоздушном пространстве.

– Когда мы достигнем дна? — спросил его я.
– Это пространство сродни чёрной дыры: оно только вбирает жизнь и знания, но ничего не отдаёт обратно.

– Забирает жизни? Я хочу наверх! — Бенну задёргался, устремляясь к выходу.

– Где же сведения, которые мы ищем? — растерянно спросил я: свой голос я слышал предельно чётко, но эха здесь не было.

– Оглянисссь!

Я послушно повёл глазами и разинул рот. Мы скользили в чёрной дымке в огромном круглом зале без пола и потолка. По стенам виднелись сотни дверей, протянувшихся от низу и до верху, покуда хватало глаз.

– И в какую же из них нам нужно?

– Как обычно в таких случаях: в первую попавшуюся. Бессмысленных действий не существует, значит, любая принесёт ощутимую пользу.

– В прошлый раз, собирая данные, ты руководствовался этим: движением наобум?

– Ага, и ведь помогает! Попробуем яблоневую створку…

Он подлетел к нам с Бенну и обхватил, связывая, подобно верёвке, своим длинным телом. Затем устремился к ближайшей светлой двери, которая, почуяв приближение гостей, бесшумно распахнулась. Нам открылась заполненная от пола до потолка свитками, книгами и бумагами комната, похожая на земную библиотеку.

– И как же мы здесь что-то найдём? — Бенну в раздражении посмотрел на Змея и неожиданно чихнул. — Здесь есть пыль? — не поверил он.

– Космическая… — ответил Змей, сосредоточенно глядя куда-то между стеллажей. — Нам нужна справка! — он пополз вперёд.

Я только в удивлении округлил рот, но забыл что-то сказать. Здесь есть… справочный отдел! «Естественно!» — ответил Змей моим мыслям. Но после пятого поворота я стал сомневаться, что здесь есть хоть одна живая душа. И зря. За следующим рядом пыльных полок – я тоже успел пару раз чихнуть, вдохнув сверкающие соринки – неожиданно появилось открытое пространство с высокой стойкой. Мне почудилось, что она пуста, но, подойдя ближе, я заметил склонившегося за ней седовласого ангела, который скрупулёзно что-то писал, выводя размашистым пером прозрачные буковки. Глядя на старого ангела с благословенным светящимся ликом, я задумался: а чем он сможет нам помочь, ведь я и сам не понимаю, что искать. Земное имя Ники – единственное, что я о ней знаю. Ни имени души, ни позывных хранителей или приставленных к ней писарей. Списки Азраэля бесконечны, а мне не известна даже дата её последнего воплощения… Я обескураженно глядел на Змея, но он не терял присутствия духа, уверенно взгромоздился на яблоневую стойку и важно процедил, лениво подперев кончиком хвоста щёку:

– Нам нужны списки душ, с которыми успел встретиться во время своего единственного незаконного посещения земельных угодий отстранённый от дел Ангел любовного отдела по имени Саадия. Совет Апостолов должен был передать запрос.

Я разинул рот. Мне бы это и в голову не пришло, а ведь верно. Пётр так и сказал, что будет произведена проверка, чтобы выяснить, насколько моё самоуправство навредило другим душам и их попечителям. Ника должна быть среди них. Не поднимая глаз от своих дел, старик доброжелательно ответил:

– Все собранные сведения мы передали в сто пятый отдел для дальнейшей отправки в Совет Апостолов.

– Они уже поступили наверх?

– Возможно! — безмятежно заметил старик. — А возможно, и нет. На всё воля Божья, вы же знаете.

– И где этот сто пятый отдел? — торопливо спросил Бенну.

– Выходите отсюда и двадцатая дверь направо, на три забирая вверх. Из ясеня.

Мы поспешили к выходу. Снова оказавшись в чёрном вакууме, я на секунду растерялся, считая двери и пытаясь не сбиться, а Змей, мигом взглянув на створки по правую сторону, с силой подхватил нас, устремляясь к почти белой двери по диагонали вверх. Я даже не успел засомневаться в правильности выбора, как он уже толкал мордой не успевшую самостоятельно распахнуться под змеиным напором дверцу. Пропустив нас, она недовольно заскрипела. Мы оказались в комнате, идентичной предыдущей: высоченные стеллажи, горы свитков и гроссбухов. Попетляв между полками, мы увидели точно такую же стойку.

– Мы здесь уже были… — неуверенно заметил Бенну. И я склонен был с ним согласиться, но Змей мгновенно обратил наше внимание на материал дерева, из которого была выполнена столешница.

– Ясень… — произнёс я себе под нос, а Змей уже возвышался на верху ясеневой стойки и с нетерпением глядел на седовласого ангела, погружённого в свои заботы. Мы с Бенну округлили глаза: лично я готов был поклясться, что это тот самый ангел, которого мы видели в предыдущем кабинете.

– Вы уже отправили запрашиваемые сведения по делу ангела Саадии в Совет Апостолов? — Змей аж вытянулся в ожидании ответа.

– Нам отправили этот отчёт по ошибке. Мы заведуем проступками, а не правонарушениями, и не имеем никаких данных о душах, перевоплотившихся в двадцатом веке. Вам нужен отдел пятьсот тринадцать. Выходите отсюда и шестая дверь направо, на восемь забирая вниз. Из тополя.

У меня начали закипать мозги, и у Бенну, видимо, тоже, потому что из ушей у него повалил пар. Я глянул на задумавшегося Змея. «В прошлый раз было проще. Вопреки установившемуся мнению, когда за дело берётся начальство, оно стопорится, а не ускоряется. Пшшли…» — решительно произнёс он. Новое путешествие, тёмная дверь из тополя, полки книг, пыль с облачками тополиного пуха, стойка и идентичный двум предыдущим старец.

– Саадия. Отчёт. Совет Апостолов, — кратко, с лёгким раздражением выплюнул слова искуситель.

– С минуты на минуту… — старик, не поднимая глаз, указал на заваленный папками, стоящий в стороне коричневый стол. Мы устремились туда… Которая из них наша? Не сговариваясь, мы бросились к нему и принялись перебирать различные дела, отчёты, запросы, по ходу сбрасывая часть из них на пол… Дело осложнялось тем, что не все папки были подписаны, и их приходилось раскрывать и просматривать. «Нашёл!» — воскликнул прирождённый поисковик Бенну, указывая на аккуратную, перевязанную тесьмой, стопку заламинированных листов.

– Да здравствует волокита! — победно вскинул хвост Змей.

– С минуты на минуту… — повторил старик за стойкой, по-прежнему не поднимая глаз и не обращая внимания на устроенный нами погром, — за ними должны прийти. Мне передали, что представитель суда уже отправился вниз.

– Быстрее, Саад! — прошипел Змей, подгоняя меня. Пальцы у меня дрожали, и я не мог развязать ленту на карточках. Змей нетерпеливо выхватил у меня пачку, щёлкнул челюстями, и тесёмка тут же распалась на пару обрезков. Ламинированные листки волной хлынули на пол. Я и Бенну в панике бросились к ним.

– Я предупрежу! — Змей кинулся за рядом стоящие полки, но почти тут же возвратился. — Кажется, поздно… Хлопнула дверь. Они почти здесь.

– Где же Ника. Что? Официантка? А она тут зачем? — я нетерпеливо перебирал карточки дрожащими и от того становившимися бестолковыми пальцами. — … Двое туристов, которые пытались нас спасти. Ох, у одного после переохлаждения воспаление лёгких… Но вроде всё обошлось…

– Формальности! Здесь указаны все, кто так или иначе с нами пересекался. Пограничники… Прохожие в парке, — Бенну отбрасывал листок за листком. — Продавцы магазина, из которого Змей утащил продукты. Алкоголик на пляже… Хм, а он первый раз за двенадцать лет отказался от вечерних посиделок с друзьями за кружкой пива.

– Не отвлекайся!

– Да, прости… Кто тут ещё? Кассирша в Улан-Баторе… Нашёл! — победный клич, и я, чуть не снеся древние стеллажи, очутился возле него.
– «Имя последнего воплощения: Вероника. Имя души: не выявлено… Имена предыдущих воплощений по векам: не выявлено, не выявлено, Элеанор, не выявлено, Латгард, не выявлено, не выявлено, Каника…» Что всё это значит? Ника – это Латгард и Каника…

– Саад, прячься! — тонким пронзительным голосом зашептал Змей.

Но я просто не мог оторваться от документа: он был нелеп, а каждая новая строчка просто била меня обухом. «Хранители: отсутствуют. Писари приставленные: отсутствуют. Попечители Любви: отсутствуют. Встречная душа: не выявлено». «Чушь какая-то!» — пробурчал я и, заслышав шорох сандалий о деревянный настил пола, поднял глаза. Передо мной стоял Старший. Суриил был важен и задумчив, но, увидев меня, склонённого над разбросанными листками картона, от неожиданности приоткрыл рот буквой «О».

– Саадия, — обеспокоенно вскричал он. — Что ты здесь делаешь?

Бросив внимательный взгляд на раскиданные бумаги, он медленно подошёл ко мне и взял из моих рук Никин запрос. Его лоб наморщился, а глаза выдавали святой укор:

– Неужели тебе мало тех бед, которые ты натворил?

Даже сейчас голос Старшего действовал на меня гипнотически. Я сидел точно парализованный в ожидании кары и наказания. Мне было стыдно за то, что я подвёл его и снова не оправдал ожиданий. Я заставил его краснеть за меня, Суриила наверняка тоже подвергли взысканиям. Я был рад, что он не появился на суде, иначе я бы сгорел от ощущения вины. Но сейчас нужно было собраться, я всё равно безвозвратно погиб для небесного сообщества, так что мне должно было быть всё равно. Но почему-то не было.

– Простите, ваша крылатость! — заговорил я дрожащим, притихшим голосом. Змей и Бенну глядели на меня беспокойно и жалостливо. — Я доказал свою никудышность…

– Не нужно виниться передо мной. Это ничего не даст, а тебя только расстроит, — отрезал Суриил, вскидывая в протестующем жесте ладонь.

– Кто вам сообщил, что Саад спустился на Землю? — тихо подал голос Бенну.

Старший поджал губы, но, видимо, решил смилостивиться и удовлетворить его и наше любопытство:

– Нам сообщил Павонис. Он получил рано утром неподписанную записку, в которой говорилось, что ты в настоящее время пребываешь в земных чертогах… Я ведь не поверил, а Павонис просто не мог остановиться от душившего его смеха. Он вовсю расписывал, как ты самолично, хватая свои души за руки, пытаешься столкнуть их нос к носу, раз у тебя не получилось сделать это на расстоянии.

– Павонис сказал… — только и мог повторить я обескураженно.

– Я знаю, о чём ты думаешь: что он хотел тебя подставить, потому что претендует на звание лучшего ангела нашего отдела! Только поверь опыту старого архангела: он, действительно, считал всё это чьей-то шуткой и даже на миг не поверил, что ты мог попасть вниз. Конечно, он был убеждён, что тебе это не по плечу, даже решись ты на столь отчаянный шаг. О, я согласен, что Павонис бывает излишне мнителен и поэтому зачастую принижает способности других. Но я-то не слеп, я знаю, как иногда тебе сносит голову желание преуспеть во что бы то ни стало! Павонис лишь посмеялся над чьим-то остроумием, а я счёл нужным проверить сигнал… Сделал запрос и выяснил, что тринадцатого числа души Альба и Честа вступали в контакт с подозрительными – как же там значилось – существами без ангелов-сопроводителей. «Венценосный ангел, египетский гусак и торговец фруктов». Венценосный ангел во всём нашем небесном учреждении – это ты один. Ты, Саадия, незаконно пересёк границу, не зарегистрировался в миграционной службе. Я и сам, конечно, виноват! — вдруг горько подметил он. — Стал распалять твоё самолюбие и гордость, сравнивая твою работу с успехами коллег. Апостолы требовали низвергнуть и тебя, но…

– Они хотели лишить меня Рая? — не поверил я.

– Я был против! Я убедил их, что твоя выходка не ставила целью подорвать наш авторитет и навредить находящимся на земном пребывании душам… И я надеюсь, что не ошибся, — Суриил красноречиво посмотрел на меня в упор. — Представляешь, Саад, что скажет коллегия, если узнает, что ты проник в Срединный Отдел и собираешь сведения о душах, с которыми успел пересечься, пока носился по земным просторам?! К тому же, вас трое: это указывает на диверсию!

– Мы совсем не этого хотели, — замотал я головой. — Я просто… Я же обещал.

– Кому ты обещал? — испуганно произнёс Старший. — Для кого ты собираешь информацию? Неужели тебя и вправду завербовали служители изнанки нашего мира?
– О, нет! — предположение Старшего поразило меня. — Я с адом не связывался. Я обещал человеку, несчастному…

– Каждый человек несчастен, именно поэтому люди проходят свою жизнь, чтобы научиться гармонии, видеть целое в лучах раздробленного! — наставительно напомнил мне Старший то, что я и так знал. — Они должны научиться счастью сами!

– Я тоже поначалу так думал, но возникли некоторые обстоятельства, что я засомневался… Объясните мне это! — я указал на светящийся, зажатый в левой руке бланк. — Я всего лишь хочу понять сам. Ведь как ангел – бывший ангел – вашего отдела я имею на это право?

Суриил тяжело вздохнул, собираясь с мыслями.

– Так и быть! — он хлопнул в ладоши и приблизился ко мне вплотную. — Я понимаю, что тебя удивило, и готов пояснить тебе некоторые вещи, но только ради того, чтобы ты не наделал новых глупостей!

Старший обернулся по сторонам и направил на меня взгляд умных аквамариновых глаз. Бенну и Змей на цыпочках подобрались ближе, чтобы лучше слышать.

– Судя по тому, что ты держишь в руках, — он выхватил из моих ладоней сокровенную, таинственную депешу, — ты теряешься в догадках, почему у встреченной тобой земной девушки не указано ангельское имя…

– Не только это! — горячо перебил я. — Здесь нет сведений ни о хранителях, ни о моих коллегах! Такого просто не может быть. Не указаны также некоторые земные воплощения… Я ещё раньше заподозрил неладное! Ни один из хранителей Латгард не выражал недовольства моими действиями, когда она погибла, но получается, что возмущаться было просто некому…

– У Ники нет хранителей, как и в нашем отделе нет ангелов, которые её опекают.

Бенну разинул клюв и изумлённо пискнул, а Змей ловил каждое произносимое архангелом слово. Я же не мог схватить сути сказанного. Первый раз я слышал, чтобы воплощённые души были предоставлены самим себе.

– Но почему? — только и смог произнести я.

– Такое случается, — уклончиво произнёс Суриил, — даже не знаю, как пояснить. Есть души, которым не суждено выйти из круга перевоплощений. Они застряли в нём до скончания времён. По сути, в этом они схожи с нами, с ангелами. Мы есть небесные создания, мы были и будем всегда. Так же и они. Никто не помнит, как они появились на земле, но там они и останутся. Вечно скитающиеся и не находящие выхода.

– Но это абсурд! — закудахтал Бенну.

– Нелепо! — подхватил Змей.

– Как же так… — я вспомнил печальные Никины глаза. — Но чем они это заслужили? А её душа-половинка, с которой она должна встретиться… — я сглотнул, ожидая услышать почему-то заранее звучавшее для меня неприятным имя.

– Она с ним не встретится, — отрезал Старший. — Ты же сам прочитал: его просто не существует.

– Нет-нет-нет, так не бывает! — я схватился за голову.

– Но так и есть. Именно поэтому в нашем отделе ты не встретишь её наставников. Некого сталкивать, некого соединять.

– Но это противоречит всем законам о цельности, — не согласился я. — Нет гармонии, нет и целого.

– С другой стороны, каждый человек – уже воплощение Бога, поэтому не может считаться ущербным, — здраво рассудил мой босс. — Значит, Нике и ей подобным стоит научиться жить самостоятельно. Я даже не представляю – да и не мне сомневаться, настолько незначительна моя должность в рамках пространства и времени – каковы божественные планы на этих бедняг или – кто знает – счастливчиков, — Старший в неведении пожал плечами и доверительно добавил. — Тебе это непонятно, я тоже не обо всём догадываюсь, но доверяю Вселенной и не ищу ответы на заведомо бессмысленные вопросы… Что ж, раз мы разобрались, полагаю, тебе нужно просто пережить свою неудачу. Возможно, Совет сменит гнев на милость, и тебя вернут на прежнюю должность.

Я, раздавленный и опустошённый, поплёлся к выходу. Суриил проводил меня взглядом и печально покачал головой, затем устремился к старцу-библиотекарю. Змей и Бенну поспешили за мной. Они молчали, да и что можно было сказать в такой час?

– Вам не кажется, что за всеми последовавшими после нашего возвращения событиями мы упустили главное… — нахмурив брови, задумчиво и как-то отстранённо заявил Бенну.

– Интересно, что ещё мы могли упустить? — съязвил Змей.

– Как здесь так быстро узнали о нашем самовольном отлучении? Кто нас выдал? Сомневаюсь, что это был Ворон. Он, конечно, тот ещё пройдоха…

– Нет, ворон сам воротит свои делишки и никогда не стал бы связываться с апостолами! — уверенно отвечал Змей. — Нас, конечно, могли видеть на спуске… Но возле ирия собирается особая публика, не замеченная в сотрудничестве с законом. Может, тебя узнали в райской очереди? — он повернул ко мне треугольную морду.

– Не думаю… — я не мог быть полностью убеждён и всё же сомневался, что меня засекли при том нелепом полувозвращении, когда на земле меня сбила машина.

Вдруг по спине пробежал едва уловимый ток, и я вспомнил то испытанное на монгольском вокзале странное чувство. Тогда мне показалось, что кто-то наблюдает за мной. Я поделился своими соображениями с Бенну и Змеем, в конце прибавив:

– Это могло быть моё воображение всего-навсего.

– Ты не Бенну, чтобы не контролировать появляющиеся в голове образы! — серьёзно заметил Змей. — Чёрный херувим почти стопроцентно хотел проследить, как точно выполняется его план. Он, конечно, не мог вмешаться прямо, чтобы себя не выдать, но мог наблюдать со стороны.

– То бишь, Тень, или Дух мрака… видел нас в тот день? — от страха Бенну перешёл на шёпот, его стало знобить. — Он мог нам навредить!

– Мог, но не стал. В его голове уже созрел новый план… — мрачно произнёс Змей.

– Какой же? — я склонился к нему в нетерпении. — Ты знаешь?!

– Не сложно догадаться. Тот, что мы наблюдаем сейчас.

Мы с Бенну непонимающе переглянулись.

– Ты отстранён от дела, а нас скоро отправят восвояси! — в раздражении на нашу недогадливость шикнул Змей. — И у нашего чёрного херувима развяжутся руки.
– Но ведь тогда, — я будто прозрел, — учитывая, как быстро он донёс до верха наш проступок, и то, как важно ему было убрать меня с пути…

– Да, Саад. В Аиде не стоит искать того, кто чернее ночи. Он здесь!

– Тогда это всё-таки Павонис, ведь это ему якобы подбросили на тебя донос, в чём я лично сомневаюсь. И благодаря кому мы поначалу упустили Альбу? Кто находился возле Камаэля на стадионе и мог подменить исходные данные, которые так неудачно стянул Змей? Что-то слишком много совпадений, — мигом вставил Бенну. Но я неуверенно мотнул головой. — Ты же сам поначалу грешил на него! — птицъ был обескуражен.

– Мне кажется, он чересчур заносчив, да и туповат для такой затеи… Конечно, улики бьют на него, но… — скептически дёрнул раздвоенным языком Змей. — Лично мне тоже кажется, что масштаб мероприятия указывает на более важную и занятную фигуру.

– По-моему, у тебя с апостолами личные счёты. Стоит быть нелицеприятнее, — попенял птицъ.

– Пётр? Не представляю, зачем это ему… — мне эта версия тоже показалась нелепой.

– Я согласен с тобой: нужен мотив. Пока мы не поймём, зачем кому-то так не хочется, чтобы Альба и Нигрум были вместе, то можем сколько угодно тыкать пальцем в небо. С чего-то нужно начать. Пока самый напрашивающийся кандидат – Павонис.

Бенну неожиданно надул щёки и, если бы не значимость близкой к краху ситуации, я бы посмеялся над его комичным выражением лица.

– Я не буду ждать, пока меня отсюда вышвырнут! Мы должны что-то предпринять!

– Да что тут сделаешь? — обречённо вздохнул я, угнетённым последними новостями. — Знаете, наверно, я пойду с вами, в смысле, на землю. Мне тут делать нечего. Я стал бесполезен.

– Брось этот с-скептицизм! — не согласился Змей. — Лично мне тоже многое непонятно, и, по-моему, у нас ещё остались дела тут.

– Какие? — я бросил на него недоумённый взгляд. — Теперь и без нас разберутся.

– Ну, наверно, ты забыл, что никто из райской верхушки больше не воспринимает – да и раньше не особо воспринимал – тебя всерьёз. А ведь чёрный херувим не плод нашего воображения, он существует. Он портил жизнь тебе, наподличал нам, и я очень хотел бы знать, кто это оказывает тебе такие услуги! Ждать помощи от Апостолов можно до второго пришествия, так что придётся разбираться самим… А во-вторых, твои старания не должны пойти насмарку. Дело ещё не передано Павонису, и я был бы не прочь убедиться, что с ним обращаются с надлежащим случаю вниманием.

– С чего ты хочешь начать? — Бенну в предвкушении потёр пернатые ладони.

– Считаю, пока вссе нити ведут к одному выс-скочке… Так ш-што навесстим-ка главного претендента на Венок Любви в этой эре… — и он угрожающе, жёстким щелчком, сомкнул смертоносные челюсти.

16

За воздушной стойкой на высоченной табуретке из малахита сидел необычный толстячок. На нём были бежевый дорожный плащ, большущая шляпа и тёмные солнцезащитные очки. В руках, покрытых чёрными перчатками, он держал огромную газету, которую, казалось, читал с большим воодушевлением. По странному стечению обстоятельств, пахнущие свежей краской страницы закрывали почти всё лицо таинственного гостя.

Бармен, расправив крылья и протирая бокалы, с томительным интересом наблюдал за диковинным посетителем, скрывшимся за «Херувимским вестником». Толстячок восседал за барной стойкой в самом дальнем её углу. По приходу он писклявым голосом, глядя себе под ноги, заказал двойной «Банановый рай» и, также не поднимая головы и не смотря по сторонам, занял своё место, весьма неловко вскарабкавшись на высокий круглый стул. «Каких только сомнительных личностей не встретишь в раю», — философски изрёк себе под нос бармен и, закончив со стаканами, принялся протирать тряпкой свой голубоватый, в синих крапинках, нимб.

– Вдруг он не придёт? — тем временем занятный толстячок прокудахтал себе под нос. — С чего ты вообще взял, что он будет тут?

Если бы в этот момент в практически пустом баре, рядом с чудаком в плаще и шляпе кто-то сидел, он бы очень удивился и подумал, что у незнакомца не всё в порядке с головой, раз тот разговаривает сам с собой, и ему слышатся голоса. Но через секунду эфемерный предположительный сосед точно бы испугался, решив, что и сам потерял рассудок, потому что невидимый собеседник толстячка в плаще, не смущаясь предполагаемых и несуществующих свидетелей, горячо отвечал, ведя беседу:

– Я понаблюдал за ним: он до зевоты предсказуем – всегда пропускает пару стаканчиков «Веселья богов» – этого обжигающего цитрусового пунша – в обеденном перерыве. И обязательно в компании какого-нибудь коллеги. Ему просто необходим слушатель воспеваемых им подвигов и удивительной работоспособности…
 
– Будем надеяться, ты прав. Иногда мне кажется, что вся наша задумка – пустышка. Как этакий увалень при неработающей фантазии мог закрутить такой переполох?

– Закажи мне «Адама и Еву», — приблизившись, случайный посетитель мог сообразить, что голоса удивительным образом исходят не из головы толстячка, а из-за шиворота его большого мешковатого плаща.

– Нет здесь яблок! — не выдержав, громче обычного ответил незнакомец. Бармен бросил в сторону гостя недоверчивый взгляд, но тут же отвлёкся на новых гостей. В бар входило около шести беспечно болтающих ангелов.

– В отделе любви начался перерыв! — Бенну – а это был именно он – поднял газету к самым полям шляпы. — Павониса пока нет! — доложил он прятавшемуся у него за пазухой Змею обстановку и потянулся к коктейлю, чтобы сделать пару глотков.

– Душно! — пожаловался Змей. — И пить хочется.

– Не ной. Я и сам как на иголках. Скоро нас хватятся, поймут, что мы улизнули с территории Центра.

– Он огромен, там бессчетное количество отделов. Пока эти нимбоголовые поймут, что нас там нет, мы уже несколько раз успеем вернуться.

– Всё равно! Поскорей бы… — Бенну бросил взволнованный взгляд на своё запястье. — Время не терпит…

– Куда ты всё смотришь? У тебя же нет часов! — возмутился Змей.

– Проверяю пульс, он зашкаливает! Ох, кажется… Нет, это не он.

– Прекрати мурыжить меня зря! Лучше поделись коктейлем.

– Я думал, ты не ценишь бананы, — Бенну, воровски озираясь, поднёс бокал к своему шивороту. В этот миг стеклянные створки распахнулись, над входом раздалось треньканье металла музыки ветров, и Бенну от неожиданности опрокинул жёлтую смесь себе за воротник. Змей, подавившись, издал булькающие звуки и закашлялся. Бенну тут же подхватил его потуги и демонстративно захрипел, потому что ангел за стойкой снова обернулся на звук. В барские кущи входил долгожданный объект слежки.

Павонис в сопровождении двух приятелей беспечно двинулся к стойке. «Самбу и две оливки!» — лучезарно оскалив зубы, бросил Павонис бармену и, оборотясь к товарищам, продолжил, очевидно, начатую ещё за пределами бара беседу:

– Суриил не прогадает. Нужно было сразу передать это дело мне. Сколько бы воплощений сэкономили, а так бедному Азраэлю приходится разгребать последствия! — Павонис остановился, чтобы глотнуть обжигающее пойло, а его коллеги мигом разразились дьявольским хохотом, поддерживая Павонисову хохму.

– «Самба» и две оливки? — тем временем из-под плаща Бенну послышался язвительный голос Змея. — А он делает успехи… Поначалу казался не более предсказуемым, чем фараоновы сандалии.

– Тише ты! — шикнул Бенну, подвигаясь на своём стуле ближе к собеседникам и стараясь уловить их речи.

– Методы Купидоши устарели, — поддержал нападки Павониса его пухлый коллега с красной физиономией, — а эти его наперсники? Чокнутый пингвин и хитрая пресмыкающаяся змеюга? Готов поспорить, что это искуситель помог ему тогда, в случае с Адамом и Евой.

– Я тоже так думал, — поддакнул другой коллега, с длинным искривлённым носом, — сам он ничего бы не сообразил. Потом Саад, видимо, решил приписать все заслуги себе, а змеёныш затаил на него обиду и скормил Еве яблоко.

– Только сейчас он снова с ним скорешился, — сощурил плутоватые глаза пухлый, — сообразил, что сам ничего не стоит…

– Да и эта выходка со спуском на Землю… Как вообще в такой пустой голове созрела столь отчаянная мысль… Она была похлеще той клоунады с переправой морских свинок через Атлантику, — все трое дружно загоготали, но длинноносый неожиданно навострил уши. — Откуда этот свист?

Бенну поспешно закрылся газетой, пытаясь успокоить своего напарника. Ему и самому после слов о «пингвине» хотелось запустить в троих увесистым хрустальным бокалом. Но сейчас главное было – узнать замыслы Павониса, и птицъ старался не отвлекаться, слушать, а заодно и сдерживать мстительный порыв своего чешуйчатого друга – чтобы не допустить свершения первого убийства в пределах райских чертогов.

– И что ты предпримешь? — весь обратился вслух длинноносый, с обожанием глядя на успешного коллегу. — Саадия оставит дела через неделю, но все мы понимаем, что это всего лишь формальности. По сути, души уже твои…

– Боюсь, пока я бессилен, — неожиданно развёл руками Павонис. — Я получу подопечных Купидона только в их следующем воплощении. Совет решил, что Саад настолько всё испортил своим вмешательством в дела людей, что в этой жизни они уже не смогут соединиться…

– Но ведь можно попытаться? — с сомнением проговорил полноватый ангел.

– Да, но… я и сам выразил некоторое недовольство. Они должны понимать, я лучший работник! А брать заведомо безнадёжную пару… Суриил тоже так считает. Он больше не хочет промахов.

– Но кто же будет следить за ними теперь? — удивился носатый.

– Никто! — просто сообщил Павонис и одним махом допил коктейль: его губы заблестели от сладкой жидкости. — Писари ведут их дела, следят, чтобы те не увязали в мировых катастрофах и не мешали другим душам, а я приступлю к своим обязанностям уже после визита Азраэля. «Веселье богов!» — вдруг щёлкнул тремя пальцами Павонис, и бармен тут же передал ему свежий пунш.

Бенну застыл в неудобной позе. Высунувшийся из-под плаща Змей молча глядел на него, тоже осмысливая услышанное.

– Но ты уже придумал, как обставишь дело? — подобострастно обратился к Павонису пухлый ангел с красным лицом.

– Конечно, — улыбнулся Павонис, выдерживая интригующую паузу, — за столько попыток Саадия и сам мог бы уже догадаться, что для столь сложной пары есть подходящее решение, и до нелепости простое, надо сказать. Если бы, конечно, наш бывший коллега потрудился включить извилины. Я же сразу сообразил. Столь энергичная натура Альбы просто требует её реинкарнации в мужском теле. Я поменяю её и Нигрума местами, — он тут же оборотился к друзьям, ожидая реакции. И дождался.

– Не зря тебя прочат в Работники эры! — возликовал толстый.

– Ты гений! — восторженно подхватил панегирик длинноносый.

– Не буду скромничать, — упивался вниманием приятелей Павонис.


* * *

– Сейчас, погоди, я прицелюсь… — Бенну сощурил глаз и высунул от напряжения красноватый язык. В крыле он держал ком маслянистой жирной грязи. Помедлив пару секунд, он размахнулся и резко бросил кашицу в сторону радужной арки. Но, поспешно разжимая ладонь, он только обляпал чернозёмными каплями свой бежевый плащ и забрызгал рядом стоящего Змея, а основной заряд не долетел до цели около двух метров.

– У тебя пф… крылышки фф коротковаты, — отплёвываясь, заметил искуситель. — Придётся всё самому делать.

– Выйти было проще, — захныкал Бенну, — я устал.

– Только твоего нытья сейчас не достаёт, — Змей, припав к самой земле, ужом скользнул в сторону арки, изредка прячась за редкими кустарниками и оценивая обстановку. Достигнув последнего маскировочного растеньица, он присмотрелся и, заметив пухлого ангелочка, расхаживавшего от одного края радуги до другого, чему-то коварно улыбнулся. Затем зажал в кончике хвоста горсть пыльной, немного влажной земли, и, изогнувшись всем телом, послал снаряд в сторону ничего не подозревавшего Тарши. Заряд грязи угодил тому прямо в нимб. Змей тут же припал к земле и отполз обратно к Бенну. Огретый и выведенный из состояния транса Тарши испуганно поглядел по сторонам. На краю кромки нимба, покрытого толстым слоем сухой грязи, собралась небольшая капля, зависла, наливаясь тёмными соками, и, отвалившись, плюхнулась Тарши на самую макушку. Он поморщился и, удивлённо подняв глаза, в ужасе уставился на испачканный нимб. Быстро схватив его руками, он вытащил из складок рубахи огромный розовый платок и стал натирать, полируя, круглый венец. Наблюдая эту картину, Змей с чувством превосходства посмотрел на Бенну. Тот, надувшись, отвернулся. Через пару минут, особо не таясь, они прорвались на территорию Райского Центра: огорчённый Тарши, поглощённый чисткой своего сокровища, даже не посмотрел в их сторону.

Друзья нашли Саадию, одиноко сидящего под старой смоковницей. Выглядел он покинуто, в глазах не выражалось никакого интереса. Он молча поглядел на подошедших товарищей и устремил взгляд на висящий в воздухе воздушно-зефирный замок. «Ты как?» — Бенну деликатно опустил своё крыло на плечо друга, но тот лишь тяжело вздохнул, переводя взгляд на траву у себя под ногами. «Совсем плох…» — на ухо Бенну прошелестел Змей.

– У нас для тебя есть некоторые новости… — попробовал завязать беседу Бенну, но, казалось, Саадия вовсе не слышал слов своего друга. — О Павонисе.

– Какое это может иметь значение? — равнодушно повёл плечом Саадия. — Я больше ничего не могу. Мои души обречены скитаться в бесконечном колесе жизни, Ника чем-то прогневила богов, и я не в состоянии ей помочь; сам я получу звание «Худшего работника». Вернее, даже его не получу, ведь меня выставили вон. Мои друзья отправятся в изгнание, а сам я буду прозябать в бескислородном пространстве вечность, придавленный грузом собственного бессилия.

– Ты загнул, конечно! — скривился змей, будто проглотил что-то кислое.

– Послушай, Саад, ты можешь, конечно, сидеть здесь, изнывая от тоски, и корни смоковницы вскоре опутают тебя как распоследний камень, — вдруг заговорил Бенну, и его малахитовый глаз внушительно сверкнул. — Но мы не зря только что проделали столь опасный путь, рисковали собой, своим положением. Ты вправе делать всё, что тебе вздумается, но я… — он бросил быстрый взгляд на Змея и поправился, — мы убеждены, что сейчас ты совершаешь самую большую ошибку в своём бытии. У тебя есть выбор: действовать, пока есть такая возможность или подпирать ствол дерева. И поверь, сейчас от подсыхающей смоковницы пользы гораздо больше, чем от тебя…

– Что же вы предлагаете? Поднять бунт? Писать протесты, жалобы, просьбы о помиловании? Обратиться к Всевышнему с мольбой изменить судьбу Ники?

– В крайнем случае, мы испробуем всё из тобой перечисленного, — кивнул Змей.

– Но пока… — Бенну примостил свой большой зад на землю. — Нужно найти этого чёрного херувима и доказать, что он вмешивался во многие твои случаи, в которых ты терпел фиаско. Пока он – только призрак, для всех ты – чудаковатый неудачник, решивший из прихоти или от отчаяния спуститься на Землю, но если мы представим его Коллегии, найдём доказательства, можно будет разговаривать по-другому.

– Столько времени никто даже не подозревал о его существовании, мы сами наткнулись на него случайно. Вы проверили Павониса? Если это и он, то мои обвинения против него сочтут фикцией, все знают, что он мой главный соперник в Отделе. Только вот он всеобщий любимец, а я…

– Кстати, о Павонисе. Мы услышали очень занятные вещи. Ты знаешь, что в этом воплощении он не станет попечителем твоих душ? Он получит Альбу и Нигрума только в следующей жизни.

Саадия, словно ошеломлённый камнем по затылку, вышел из отрешённого состояния, промычав:

– Как это? Но кто тогда будет следить за моими душами здесь и сейчас, пока они ещё живы?

– После того, как через пару дней наш приговор вступит в силу, Альба и Нигрум останутся без попечителей вообще. Видимо, Совет решил, что, раз ты преступил закон, то непоправимо им навредил, поэтому ни один хранитель или попечитель любви не смогут поправить дело. Да и вряд ли кто-то захочет браться за заведомо провальный заказ. Репутация приобретается упорным трудом, а рушится из-за одной неудачной пары.

– Но это глупости! Ещё ничего неясно, — от негодования Саадия так и вспыхнул: друзьям даже пришлось немного подвинуться, чтобы не ожечься, — я же так старался! Я же видел: у них всё только стало налаживаться! А как же чёрный херувим? Если за ним не следить, он опять помешает! Поймёт, что нужно было сразу браться за Нигрума, самого доверчивого и простодушного в этой паре. Конечно, я понимаю его логику: амбициозная Альба казалась более подходящей жертвой; душой, зависимой от успеха, легче управлять, легче заставить предпринять опрометчивый шаг! Но Нигрума проще обмануть, играя его возвышенными чувствами. Совсем скоро, если не сейчас, Тень явится к нему… Так, куда отправился Павонис после вашей встречи в баре? Вы не проследили за ним?

– За это я бы не волновался, — таинственно заметил Бенну, — если это Павонис, и его целью было навредить тебе, то цель его достигнута. Ты фактически отстранён, ему больше не нужно вредить тебе и душам, которые без наставника любви сами себя изничтожат.

– Это если брать за аксиому вариант с Павонисом, — не согласился Змей, — если всё сходится к простому подсиживанию коллеги, мы можем быть спокойны.
 
– В конце концов, — пожал плечами Саадия, — если Павонис справится с моим делом, пусть так. Главное, Альба и Нигрум соединятся. Пусть это будет не моя заслуга, но я не хочу больше никого мучить. Они слишком долго скитались по пустыне жизни.

– Какое благородство, — сощурился Змей, — но это ещё полбеды. Павонис решил для более успешного дела в следующем воплощении поместить душу Альбы в тело мужчины.

– Но ведь… — Саадия был просто сражён новостью. — Альбе ни в коем случае нельзя воплощаться мужчиной. В тот раз… Я же составлял отчёт! Как Суриил мог это пропустить?!

– Ты забываешь, сколько уже ты отправлял ему своих отписок: важные сведения попросту затерялись. К тому же, единственный случай далеко не показатель.

– Да я получил жалобы от нескольких миллионов хранителей и до сих пор удивляюсь, как после того казуса я всё ещё занимаю свою должность!!! Надо предупредить Суриила. Он поймёт, насколько рискованна эта затея.

– Думаешь, он станет тебя слушать?

Саадия молча размышлял. В его воображении пылали костры, дымились разрушенные фабрики, тлели остовы вагонов. Поезда будто удивлённые большие коровы завалились на бочок и чего-то ждали. Обугленные до черноты кирпичи печных труб оставляли на кончиках пальцев жирный чёрный маслянистый след. Толпы – бесконечные, обречённые пустые лица – потерянно брели по дорогам в никуда. Они боялись остановиться, будто каждый привал, каждое промедление грозило задержать движение крови в их истощённых жилах. Будто вся их мимолётная жизнь оборвётся в то самое мгновение, как они остановят волочащиеся ноги, и наступит конец света. На испачканных пылью и кровью лицах отпечаталось сплошное изумление: как что-то ещё может жить, существовать, двигаться, есть или петь, когда прямо сейчас, в эту самую секунду, просто обязано покрыться песком и истлеть, не оставив за собой даже воспоминания? Все бредущие ощущают своё ставшее невесомым тело: они больше чем тело, но пока ещё и не душа. Скорее определённости, скорее порядка… Нет, Альбе нельзя становиться мужчиной. Нового толчка планета не выдержит. Это землетрясение станет для неё последним.

* * *

Мне стало жарко, я видел серые краски, изредка перемежавшиеся оранжевыми и золотыми столпами огня. Потянувшись к шивороту, я провёл пальцами по вспотевшей шее. Тут под хитоном что-то врезалось острым уголком в мою голую грудь: я дёрнулся и вытащил из-за пазухи сверкающую бумажку.

– Ты утащил листок Ники? — поразился Бенну.

– Нет, — я разглядывал ламинированную карточку, — просто я был словно оглушён словами Старшего, а листок держал в руках и забыл его вернуть.

Бенну выхватил мой негаданный трофей и погрузился в текст.

– Что ты хочешь там найти? Я его несколько раз перечитывал, о Нике там ровно ничего нет. Да, среди имён указано «Элеанор», и я не помню в своих делах ни одного человека с таким именем, но это ни о чём не говорит. Если Ника скиталась по Земле, она воплощалась сотни раз, а так как у неё не было хранителей и писарей, никто не записывал за ней. Эти случаи исключение.

– Нет, Саад, я думаю сейчас вовсе не об этом. Ты не обратил внимания на этот момент? — он протянул мне ламинированный квиток, ткнув указательным пальцем в запись. Змей склонился рядом. Я прочёл: «Имена предыдущих воплощений по векам: не выявлено, не выявлено, Элеанор, не выявлено, Латгард, не выявлено, не выявлено, Каника. Хранители: отсутствуют. Писари приставленные: отсутствуют. Попечители Любви: отсутствуют. Встречная душа: не выявлено».

– И что? — не понял я, глядя попеременно то на возбуждённого Бенну, то на сосредоточившегося Змея. — Здесь ничего нет.

Но в зрачках искусителя неожиданно промелькнула искра, я понял, что он тоже что-то заметил. Высунув язык, он боднул меня в плечо, требуя внимательности.

– Смотри на формулировку! — прошипел он. — Она отличается.

Я ещё раз вчитался в написанное. «Не выявлено, не выявлено… отсутствуют».

– Не вижу разницы! — я не стал потакать друзьям; мне казалось, что они заигрались в сыщиков и подозревают сфинксовы загадки на каждом повороте.

– Ты что, ослеп?! — Змея рассердил мой скептический ответ.

– Нет, отчего же? — спокойно ответил я. — Я вижу: в одних случаях указано: «не выявлено», – в других: «отсутствует», – и что? Это почти синонимы. Значение слова от нового выражения не поменялось. Просто одни данные собирались в одном отделе, другие в другом, потом компоновались в третьем. Вся разгадка в пере не одного, а, наверно, десятка сотрудников. Помните, как было в случае с раскольниками? Крестишься ты двумя перстами или тремя, смысл выражаемого тобой знака от этого нисколько не поменялся. Не нужно из-за этого вставать в позу и говорить, что реформаторы поклоняются дьяволу.

– Ты пренебрежителен к слову, Саадия! — с укором посетовал Змей, и я обиделся. Уж кто, а я всегда относился к языку с уважением.

– Поясню для особо упёртых! — выставив угрожающие желтоватые белки, закатил глаза Змей. — “Отсутствует” означает “нет”, а “не выявлено” следует понимать, что те, кто искал, попросту ничего не нашли. То есть, здесь может быть и положительный ответ.

Я всё ещё не был убеждён: не люблю я этих болтунов-ораторов. Привяжутся к словцу и даже наизнанку его вывернут, лишь бы к речи подходило. Всё ещё пребывая в сомнениях, я бросил косой взгляд на листок. «Имя души: не выявлено». Допустим. Наверно, оно должно быть. Душ без имени я ещё не встречал. С другой стороны, мне до сих пор не попадались и души без пары… «Имена предыдущих воплощений по векам». Да, здесь определённо не хватает сведений. Рождаясь, каждый нарекается. Но тут тоже никакого ребуса. Хранителей не было, записи никто специально и не вёл. Далее: «Хранители: отсутствуют. Писари приставленные: отсутствуют. Попечители Любви: отсутствуют». Суриил так и сказал. «Встречная душа: не выявлено»… Хм. Я вернулся глазами к верхней части текста: «Имя души: не выявлено». Я не встречал душ без имени, но я не видел и душ без пары. Так неужели встречная душа Ники существует? Суриил говорил, что проклятых, скитающихся душ несколько. Может, проклятие заключается именно в этом. Её половинка до сих пор так же скитается по свету, но без хранителей и наставников им не суждено найти друг друга.

– А может, вы выдаёте желаемое за действительное? — произнёс я вслух и отвёл в сторону глаза. Я почувствовал, как друзья обменялись понимающим взглядом.

– Признайся! Ты ревнуешь её, поэтому не хочешь помочь. Если у Ники есть парная душа, и она её встретит, то ты потеряешь её навсегда! — выпалил на одном дыхании Бенну и тут же закрыл крылом клюв, точно подивившись своей дерзости.

– Я и так больше с ней не увижусь! — оправдывался я, ощущая в глубине себя маленькое лукавство.

– Ты же сам сделал такой выбор, а сейчас просто упиваешься своим отчаянием! Но твоё отчаяние подпитывает и греет осознание того, что Ника, подобно тебе, будет несчастна. Ты эгоист! Помоги ей обрести себя. Если она что-то для тебя значит, найди её пару.

– Так и быть… — угрюмо заключил я. — Но вы должны понимать: раз у Ники нет хранителей, нет попечителей и наставников, мои старания будут тщетны в любом случае! Я даже не мог соединить переданные мне души, а вы хотите… — я в сердцах махнул рукой. — И куда же мы направимся теперь? Совет Апостолов – и тот не сумел раздобыть нужные сведения!

– Не сравнивай нас с кучкой бездарей! — зевнул в ужасающем оскале Змей. — Это наводит тоску. Похоже, нам придётся вновь наведаться к хранителям, а точнее, к распределяющим души.

– В нашем отделе этим занимался Суриил…

– Естественно. Он главный, вот и назначал ангелам любви подшефных. Поэтому он и в курсе про безнадзорных. Но твой Отдел за пределами Центра. Думаю, выходить второй раз будет рискованно. Нужно сначала испробовать все меры здесь. К тому же, хранители под боком. Нужно выспросить, кто из них занимался распределением, и не было ли на их памяти похожих случаев с другими душами…

– Что ж, к хранителям так к хранителям…

17

Офис хранителей с последнего нашего посещения ничуть не изменился, все стояли на ушах: красные от напряжения ангелы в микрофоны, рупоры и мегафоны пытались втолковать нерадивым душам, куда тем следует идти и что предпринять. Змей науськивал нас перед вылазкой, что следует, в первую очередь, искать координаторов, правда, он не имел ни малейшего понятия, как те выглядят и где находятся. Поэтому, оказавшись в безумной толпе короткокрылых коллег, я поначалу растерялся. На этот раз ни Бенну, ни Змей не прятались. Почти всем в Центре была известна наша провинность. Вернее, всем, кому до нас было дело и у кого не было работы. Конечно, задания были у всех, но некоторые – сродни Бити и Бонги – искали любой повод, чтобы отлынуть от служебной маеты. К таким даже подходить не стоило с расспросами о начальстве.

Углубившись в лабиринты отдела хранителей, мы поочерёдно заглядывали в разные кабинки, выискивая подходящих по такому случаю информаторов. Взгляд мой натолкнулся на знакомого коротышку: я видел его в прошлый раз. Он по-прежнему сидел за своим столом как на иголках, следил за своей душой через маленький монитор, но на этот раз в руках вместо микрофона хранитель держал здоровенный рупор – сродни корабельному, но больше своего собрата раз в десять. Как и в тот раз, коротышка ничего не видел и не слышал. Он был занят делом и, обливаясь ручьями пота, сетовал на глупую душу:

– Так… Нет, не туда. Ага. Вот тебе! … Угу… Да! — коротышка так громко хлопнул в ладоши, что мы трое разом подпрыгнули. — Фух, три часа работы! — он, облегчённо выдохнув, выхватил из рукава шёлковый белоснежный платок и промокнул им лоб. — Радуйся, дурень! На самолёт он опоздал! Зато тебя машина по приезду не собьёт… Ничего, купишь билет на следующий рейс. Фигушки тебе. Не раньше, чем через двенадцать часов, я обо всём позаботился. Все билеты распроданы. Хм… — неожиданно хранитель напрягся и наклонился вперёд вплотную к экрану. Вглядываясь в световые точки, он вдруг завопил. — Каким ещё автостопом?! Чего неясного? Сиди и жди, к Азраилу торопишься? У него и без тебя забот невпроворот – парень изнывает без отпуска. Что ж… — Коротышка крутанулся на своём высоченном стуле в нашу сторону: мы застыли, но он даже не посмотрел на нас, а прокричал сквозь наше трио кому-то в другом конце зала:

– Эй, Тонги! Можно я твоей подопечной ногу сломаю?

Сзади нас раздался ворчливый тенорок:

– Своему ломай. Моей скоро предложение должны сделать: ей нельзя в гипс.

– Не вижу связи! — возмутился коротышка. — Ей будут делать, а не наоборот.

– А то я тебя не знаю! Будь твоя воля, ты бы переломал ноги и её жениху. Да и она мечтает о романтике.

– Ему бы тоже это никак не помешало, — резонно заметил коротышка, — в любом случае, вставать он будет на одно колено: зачем ему две здоровых ноги?

– Я сказал, нет! Не впутывай меня в свои делишки.

– Не впутывать? А какого ангела твоя дурында согласилась подвезти моего подшефного на своей колымаге? Без согласования со мной. А его, между прочим, по приезду собьёт таксист, решивший перехватить у коллеги по ремеслу выгодный заказ. Так что давай без самодеятельности! А то натравлю на неё купидонов, будет тебе свадьба!

– С кем я должен был согласовывать? Ты на обед ходил, — всё ещё не желая идти на попятный, пробурчал Тонги.

– Семь минут и тридцать три секунды меня не было, а ты и рад стараться!

– Ну, может, хотя бы вывих? — начал торговаться за моей спиной писклявый тенорок. — И мигрень, чтоб наверняка.

– Идёт, — коротышка крутанулся на стуле и возвратился к экрану.

– Эмм… — Змей поглядел на нас и осторожно приблизился к одержимому судьбой своего «дурня» хранителю. — Скажите, кто будет распределять души в этом столетии?

Я схватился за голову: так он тебе и сказал! А ещё прямее нельзя было спросить? Где деликатность, где такт? Да такой мигом пошлёт любопытных и мешающих следить за своей душой ко всем святым!

– Все распределения в отделе печати, — к моему удивлению, не глядя на нас ответил коротышка, — ещё можете успеть подать заявку.

– Эмм… А как насчёт сведений по отбракованным? — изогнул лукавой дугою хитрую бровь Змей.

– Да там же, наверно. Хоть бы уже перестали выявлять этих дефективных. Попадаются нашим душам, так и согласовать поведение порочных не с кем. Надейся на авось. Может, какой-нибудь безумец возьмёт над ними шефство… Да начальство не согласится.

Мы оставили озабоченного ангела и двинулись в отдел, находящийся возле моих нерадивых Бити и Бонги. В прошлый мой визит я видел там одну даму с печатью.

– Как это он всё тебе выложил? — поражался я, огибая парящие в воздухе стопки бумаг и зависших в нескольких сантиметрах над землёй ангелов.

– Так ему некогда отвлекаться: он работает! А трудяги всегда знают: чем быстрее и короче отвечать, тем быстрее от тебя отстанут.

Мы подошли к рабочему месту Бити и Бонги. Мои хранители перебрасывали друг другу бумажные самолётики, поедая клубнику прямо на письменном столе. Нигрум и Альба больше мне не принадлежали, но при виде такого разгильдяйства у меня защемило сердце. Я притормозил у их стола и даже хотел сделать им внушение, но Бенну потащил меня дальше. Мы снова оказались у дородной Дамы с серебристыми волосами, собранными в пышную кичку, и с массивной печатью в руках. Она тяжело опускала штемпель на прибывающие документы. Змей с деловым видом прополз к ней на задней части хвоста. С минуту он, казалось, был заворожён, любуясь монотонной процедурой. Потом, подперев, кончиком хвоста щёку, он устало вздохнул и произнёс с укором:

– Вы их даже не читаете!

– Бумаги дублируют одна другую, в них меняются лишь имена и наставники, — как и предыдущий ангел-хранитель, даже не глядя на Змея, ответила Дама.

– Я ведь говорю это не из праздности, поймите. Мне будет обидно, если вы совершшшите ош-шибку. А сколько душшш скитаются без Хранителей, потому что их отбраковали случайно. Вот как сейчас это делаете вы!

Дама занесла печать над головой, но, словно наткнувшись на преграду, забыла опустить руку и во все глаза уставилась на Змея.

– Невозможно, — произнесла она через мгновение и хотела продолжить работу, но Змей уже оседлал любимую тему и, обвив работницу печатного отдела, стал гипнотизировать ту искушающим шёпотом:

– Вы так говорите, но разве не бродят сейчас по земле души без хранителей и попечителей любви только потому, что вы проставили печать об их негодности, даже не удосужившись проверить, соответствуют ли записи настоящему положению дел?

– Но ведь проверку все души проходят не только в моём отделе. Ко мне они уже попадают после согласования наверху, после того как старшие хранители и наставники отказались от них, признали негодными! — безапелляционно заявила Дама. Бумаги продолжали прибывать и теперь заняли всю поверхность стола, ожидая своей очереди. Но Змей не позволил своей жертве вернуться к выполнению долга.

– Для вассс главное - соблюсссти формальности? А ведь вам даже не сообщают имена этих покинутых и обездоленных. Они ведь существуют парами! — последнюю фразу Змей произнёс утвердительно, давая понять, что он в курсе всех тайных дел канцелярии, и Дама не уловила подвоха.
– Конечно, парами! — бумаги уже стали сыпаться на пол. — Я ещё не встречала половинчатых душ! — закончила она со смехом и постаралась сосредоточиться на очередной бумажонке. Змей бросил на меня быстрый взгляд. Заслышав подтверждение наших догадок, я поник. Конечно, у Ники есть пара, это было сразу понятно, но я продолжал подпитывать смешные надежды, что это не так.

– А как вы можете быть уверены, что они не соединятся? Ведь им это строжжжайше запрещено, — будто себе под нос промычал Змей, — а вдруг, скажем, совершенно случайно, они… найдут друг друга? Ведь им даже никто не может помешать? Хранителей-то нет.

– А им и не нужно мешать, — ответила Дама, опуская руку с печатью на красивый голубой бланк, — разве вы не знаете, что из целой пары воплощается только одна душа?

– Как это? — встревоженный, подал я голос. — Что же происходит со второй душой? Ведь на небе находятся лишь те, кто прошёл земной путь, или тот, кто здесь работает!

– Мне не докладывают! Знаю лишь, что оставшиеся части душ находятся в заточении в Райских кущах.

– Здесь не бывает пленников… — пробурчал Бенну.

– Откуда мне знать? — Дама уже стала раздражаться: кипа прилетающих по воздуху документов усеяла пол и начала перелетать в соседние отделы.

– Но кто же ведает? Где имена этих душ? Во всех бланках прочерки! — требовательно сказал я, шагнув вперёд и продемонстрировав ей несколько поднятых с пола красных листков. — Это засекреченные документы? Вы ставите печати на пустых формах.

– Иначе всё давно погрязло бы в бюрократизме! — закатила глаза Дама, красноречиво оглядывая море затопивших её и нас по пояс бумаг. — Имена проставляются после. Делает это отвечающий за соединение душ естественно.

– Суриил? — выдохнул я, но Дама уже принялась с усердием обрушивать клеймо на усеянные загогулинами бумажки. Мы выскочили из её отдела, чтобы не быть погребёнными заживо.

– Имена проставляются в уже готовые справки! — фыркнул Змей. — Тоже мне…

– Суриил знает имена! — я был поражён. — Я даже не подумал, что он сам этим заведует… Но он ничего нам не сказал.

– Кстати, насчёт твоего Босса… — Змей растягивал слова и поглядел на меня туманным взором. — А что если…

– Если что? — Бенну бросил невинный взгляд на искусителя. — Думаете, он в курсе, что на небе существуют тюрьмы, где томятся проклятые души? — Бенну так и прыснул. — Я и на миг не поверил в эту историю. Здесь нет ни камер, ни подвалов.

– По этому поводу у меня есть кое-какие мыслишки, но, боюсь, Саад, тебе они не понравятся. Но об этом после. Саад, ты не задумывался, что существует ещё один житель в Раю, кто имел возможность наряду с Павонисом мешать твоей работе?

– Не понимаю…

– Кто был на стадионе рядом с Павонисом и мог исправить дату прибытия Альбы и Честы в Монголию?

– Там был Камаэль. Он же и отвечал на мой запрос. Но что ему до меня? Или ты считаешь, что его стала раздражать постоянная связь Честы с моей парой?

– Хм… Я говорю не о Камаэле, хоть он и повёл себя странно при вашей последней встрече: избегал Суриила, торопился на матч. Думаю, в тот раз всё объяснялось просто: ему и в самом деле не терпелось послушать херувимский гимн. Нет, речь о куда более значимой фигуре. Умной, чтобы не попасться стражникам, спускаясь в мир людей. Имеющей доступ к информации от писарей. Кого мы застали в вашем Отделе, когда все разбрелись поглазеть на футбол? Кто мог исправить принесённую Камаэлем депешу непосредственно на месте – в твоём кабинете? Кто знал, что Ника воплощается без надзора, и можно явиться к ней, не потревожив любопытных хранителей или ангелов любви? Кто передал твоё дело Павонису, в конце концов?

– Ты шутишь? — Бенну вытаращил глаза. — Суриил? Верховный Ангел, отвечающий за соединение Душ, глава Отдела Любви, и Тень, Чёрный Херувим да Ангел Тьмы – одно лицо?! Я даже не спрашиваю, зачем ему пытаться уничтожать Саадию, потому что знаю, ты мне не ответишь. Саад не стоит у него поперёк дороги, не конкурирует и не мечтает даже в самом чудесном сне занять его место! Или, может, ты скажешь, он питает нежные отцовские чувства к Павонису и сделался тому непрошеным благодетелем?

– Но ведь всё сходится! — не сдавался Змей. — К тому же, Суриил был в курсе, что у Ники нет хранителей. Помните, в одном воплощении он явился Канике, в другом Латгард. Некому было забить тревогу. Писари отмечают все события, а анализом занимаются иные инстанции. Ни хранителей, ни наставников!

– Ты забываешь, что чёрный херувим являлся моей Альбе! А ведь у неё есть хранители! Бити и Бонги!

– Эти олухи? — засмеялся Змей. — Да они не поймут, что перед ними чёрная сущность, даже явись он им средь бела дня, с табличкой на шее и исполни пред ними арию херувимов.

В этом Змей, конечно, был прав. Суриил мог всё это сделать… Мог! Но зачем? Ведь это первый вопрос, который встаёт перед нами в таком случае. Ни за что не поверю в мелочность и карьеризм Суриила. Он выше всей этой суетности. Он умён, талантлив и справедлив. Он предоставил мне столько попыток исправиться, не отстранил после первой… и даже после сорок первой неудачи! Змей перегнул палку. Это был абсурд!

– Есть один способ проверить… — нахмурился Бенну, оглядев меня умным глазом.

– Залезть к нему в кабинет?! — я впал в ужас и ступор. — Кощунство! Предательство! Да после всего, что Архангел для меня сделал! Нет, ни за что! Я в этом не участвую! Я и без того его подвёл, а теперь стану копаться, рыться в его делах, как последний шпион и вынюхиватель. Да за одно моё подозрение меня следует гнать из рая поганой метлой. На землю, в лимб, в чистилище, а лучше прямиком в ад. Я не достоин своего нимба, своих крыльев, — я попытался сорвать с головы противный ободок и стал выдергивать из-за спины перья.

– Возьми себя в руки! — холодно заметил Змей. От его голоса у меня пробежал мороз по коже. Нет, он мне не друг! Как он посмел давать столь глумливые советы?

– Полагаю, Змей говорит дело, — согласно произнёс Бенну, и я выпучил на него глаза. — Даже если он ни при чём, мы обязаны выяснить, кто из душ является Никиной парой, — добавил он благоразумно, видя, что я вот-вот взорвусь.

– Святотатство! — я махнул рукой и побледнел. — Как вы собираетесь вырваться с территории Центра? Тарши больше не проведёшь вашим трюком с грязью.

– Сегодня финал Футбольной Небесной Лиги, друг! — потёр пернатые ладони Бенну, а я посмотрел на него с благоговением и страхом.


* * *

Трое отшельников, укутанные грубой мешковиной, ступили на Обетованную Землю. Вокруг царил гомон, музыка, крики, без конца трубили небесные рожки и духовые. «Будто наступил конец Света!» — проворчал один из них и плотнее надвинул капюшон на лицо.

– Для нас он наступит сегодня! — ответил самый высокий, не поднимая глаз. Рядом проплыли разукрашенные всеми цветами радуги купидоны, но никто не возмутился их дурачествами. Каждый был возбуждён, что-то говорил, смеялся, шутил и предвкушал.

– У меня дежавю! — пожаловался низкий и толстый странник. — Если мы провалимся, никто не будет дожидаться конца недели…

– Назад пути нет! — прошелестел самый маленький и тонкий.

В толпе мелькнули медные надбровья шлемов воинов Вальхаллы и обтянутые жёсткой кольчугой широкие груди. Копья, мечи сжимались в руках без дела.

– Кажется, в раю ведь ещё не случалось послематчевых побоищ? — тревожно уточнил полный.

– Всё когда-то происходит впервые!

– Нам потребуется самая толика времени, так что мы вернёмся в Центр ещё до окончания матча. Можем слиться с толпой.

– Главное, чтобы Суриила не было на рабочем месте. Он всегда был равнодушен к массовым сборищам…

Трое отшельников молча отделились от сплошного потока и свернули к облачному проходу. Под аркой тянулась безмятежная горланящая толчея, сливаясь с основной толпой. Троица пропустила последнего ангела любви и без промедления устремилась в воздушные пустынные коридоры. В Отделе царила благоговейная тишина, но для вновь прибывших она таила в себе недобрые предзнаменования.


* * *

– Не будем терять времени! — решительно произнёс я, сбрасывая с себя полотняный плащ. За ним скинули нелепые одеяния Бенну и Змей. Все трое направились в дальний офис Суриила, в котором, как и в остальной части Отдела, никого не оказалось.

Пустынная комната сияла первозданной чистотой. Все бумаги были убраны по белоснежным папкам и ящикам.

– Нужжжно хоть что-то, проливающее свет на последние события! — предупредил поисковиков Змей.

– Меня интересуют только сведения о Нике! — упрямо заявил я. — Если замечу предметы, имеющие отношение непосредственно к Суриилу, пройду мимо.

– Жаль, что из-за толстолобости коллеги нам добавляется работы, — мрачно посмотрел на Бенну Змей.

Больше не говоря ни слова, мы рассыпались по кабинету. Бенну методично просматривал каждый листок, изредка произнося: «Ну, сейчас только ленивый не знает, как на самом деле звали Джека…» или «Вау! Здесь есть про Кеннеди! И про Монро! Представляете, ей подсыпали…».

– Бенну! — обрывал его Змей. — Матч скоро кончится! Ищи что-нибудь про Альбу или Саада! Не отвлекайся на хронику.

– Да, хорошо, — кивал в ответ птицъ, но уже через минуту по комнате разносилось: — Ух, ты! Вы знаете, кому Гоголь тайно передал второй том «Мёртвых душ»?

Я был полностью погружён в поиски. Если видел имя коллег, тут же не глядя откладывал бумажку на место. Через полчаса я стал нервничать. Если матч кончится и Старший нагрянет в любую секунду? А если он вообще не там? Сейчас должен начаться перерыв. Конечно, никаких сильных последствий наше вмешательство в дела Отдела не несёт. По сравнению с тем, что мы уже сделали, это всего лишь мелкая шалость. Но Суриил… Он же поверил в меня! Я не могу его обмануть и подвести. Я не желаю прослыть Саадией-предателем. Прав был Бенну, с кем поведёшься... Но сейчас я не узнавал своего друга. Конечно, он был готов ради меня на всё, но это было слишком. Бенну не верил моим заверениям насчёт моего босса.

– Кажется… — будто струна натянулась, и звук от неё, застряв, повис в воздухе. Мы с Бенну как один обернулись к Змею. Его глаза изучали красный листок: похожий я видел в отделе печати. — Я так и знал! — его голос прозвучал торжествующе, разбивая повисшее напряжение.

– Змей, пожалуйста, тише! — взмолился я. — Сейчас сюда нагрянет Суриил, и всем несдобровать.

– Нет, Саад, брат! — отчеканил мой коллега по взлому. — Кому несдобровать, это ещё вопрос. Ты только послушай, — он обратил свой взор к блестящим чернилам, — «… после успешного соединения душ Ангелам Любви дозволяется спускаться на Землю к собственным половинкам!»

Бенну и я раскрыли рты, пытаясь вникнуть в озвученные Змеем слова. Лично я не справился с ситуацией с первого раза, и Змею пришлось повторить сказанное.

– У вас есть… свои половинки! — от изумления Бенну комично раззявил клюв.

– Конечно, — я открыл рот, но не успел ничего произнести. Кто-то со стороны облачной двери ответил деловито и грубо. Мы резко повернули головы на голос. Заложив руки за спину, на нас равнодушно взирал Суриил. — Конечно, есть! — повторил он скучающим светским тоном в некоторой досаде. — Тебе давно следовало об этом догадаться, Саадия. В который раз ты меня разочаровываешь.

– Ваше архангельство! — сглотнул я, но Змей, угрожающе зашипев, выполз на середину комнаты.

– Хочешь натравить на меня свою зверушку? — улыбнулся Старший. — Не стоит тратить силы. Я пришёл с миром.

Ситуация накалялась и в то же время выглядела донельзя нелепой. У меня тоже есть встречная душа? Что здесь вообще происходит? И почему Суриил смотрит на нас с таким презрением? Он не злится и не рушит на меня свой праведный гнев. А ведь я своими действиями заслужил обращение куда жёстче, чем эта вальяжная беседа.

– Всё просто, — пояснил Суриил на незаданный мною вопрос, — души, покидая Рай и заселяя Землю, распадались. Все их необходимо было вернуть в лоно Божье, чтобы восстановить порушенную гармонию. Но для этого нужны были ангелы-покровители. Их и набрали из числа оставшихся здесь душ. Вот только они были цельными, обретались в полноте и совершенстве. Таких было не увлечь практичными заботами: мало кто соглашался работать, соединяя павших собратьев. И тогда я предложил разделить ангельскую братью, отправив для верности их парные души на Землю. До поры до времени, естественно. По закону после каждого удачного соединения Ангелы могли вернуться на Землю за своими половинками.

– Я об этом ничего не слышал, — произнёс я обескураженно.

– Думаешь, я докладывал об этому каждому встречному? — грубо оборвал меня Суриил. Его обращение «первый встречный» больно резануло слух. — Не так легко найти хороших работников, Саадия, ты и сам это прекрасно знаешь! ОН предоставил своим ангелам такую возможность, но не подумал, что опытные ангелы куда ценнее новоиспечённых!

– Вы нарочно не говорили своим подчинённым об этом праве! — ахнул Бенну.

– Зачем, когда их миссия не была завершена?

– Это было решать не вам! — замахал кулаками Бенну.

– Но решал я! — просто ответил Суриил. — Конечно, Он считал, что ангелы остаются на своих постах после успешных соединений добровольно. Да ведь они всего-то забыли свою истинную сущность, их стремление к единству заменила тяга к славе и похвале начальства. Ну, да с кем поведёшься, как говорится, да, Саадия?

Я дрогнул от такой проницательности, но тут же вышел из оцепенения.

– Значит, никакого проклятия нет? — завопил я. — Но вы обрекли наши встречные души на вечное земное скитание и постоянное возвращение из праха в прах.

– Не делай из меня мирового злодея! Я лишь отсрочил естественное течение дел. Конечно, нередко ваши души тянет к вам, ангелам. Поразительно! — Суриил засмеялся. — Знаешь, почти каждый раз Ника обреталась возле твоих душ. Её просто подсознательно тянуло к твоим подопечным. Во всех воплощениях…

– Латгард и Каника, — убито произнёс я, а Суриил кивнул, как учитель кивает ответившему урок ученику.

– Как оказалось, это мне было даже на руку. Через них, знаешь ли, проще работать. Ведь ни хранителей, ни писарей за ними не закреплено.

– Я же говорил, он и есть Чёрный херувим! — провозгласил Змей. — А у Ники существует пара, и, Саадия, это - ты.

Я пытался собраться с мыслями, а Суриил надменно покачал головой:

– Да, Саад, твоя верность нашим принципам была на зависть многим. Обретя тело, ты первым делом заглушил свою интуицию. Навязанный извне долг стал для тебя священным. Ты тут же отсёк сомнения, и как правильный мальчик оставил свою пару прозябать на земных просторах.

– Я ничего не знал! — вскипел я. — Как я мог понять…

– Вы сетуете на людей за их нелогичное, практичное и трусливое поведение. Но, согласись, Саад, ты повёл себя на встрече с Никой не лучше. Только и успел, подобно Апостолу, дать поучения и наставления. Что она должна, а чего не должна. Ты забыл последовать им сам. Желание сердца – первый и единственный закон для воплотившихся в плоти и крови. Ты же всегда был теоретиком, но, воплотившись сам, забыл, как применять свои знания на практике.

– Вам нужны были преданные работники! — возмутился Змей.

– Мне нужны были ХОРОШИЕ работники, — подчеркнул Старший. — За Венок Любви они готовы были работать как волы, а некоторые не отказались бы подставить своих коллег. Как шакалы, что грызут друг другу глотки.

– Вы сами не следовали проповедуемым принципам!

– Нет, я лишь бережливо расходовал энергию. На время отойти от установок, чтобы впоследствии к ним же и вернутся! У землян есть чему поучиться.

– Только вы забываете, как эти самые земляне отходили от установок «не убий» и «не укради», когда им это было нужно для свершения своих тёмных дел. Это называется приспособленчество. Ты либо следуешь принципам, либо нет: третьего не дано.

– Но ведь цель оправдала средства.

– До чего же вы мелочно опустились! — фыркнул Бенну. — Подставлять подчинённого, только бы того не назвали лучшим. В вас говорила обыкновенная зависть.

Суриил расхохотался: я никогда не замечал за всегда сдержанным шефом такой бурной реакции, поэтому мне сделалось не по себе.

– Как ты сказал? — вытирая выступившие от смеха слёзы, просипел он. — Я позавидовал Ангелу любви? Я всегда мыслил масштабно и грандиозно, а ты заподозрил меня в обычной жалкой зависти? Неужели вы меня так недооцениваете?

– Но как ещё объяснить ваше поведение? — замешкал я. — Какое вам дело до моей пары? Если вашу скрытность касательно моей половинки я могу понять, то вмешательство в мою пару никоим образом! Чем вам так помешали Альба и Нигрум? Чем эта пара отличается от ей подобных? Вы же сами твердите, как важно, чтобы в нашем отделе находились опытные ангелы, дабы быстрее и качественней выполнять свою работу!

– Так и было! — кивнул Суриил. — Но пришло время, когда в моей голове стали вызревать новые, чудесные мысли. Я словно проснулся и открыл глаза. Да, я уже давно уяснил то, что только начинает созревать в редких головах! Земля давно замарала себя. Египетская цивилизация показала это во всей красе. Пять тысяч лет деспотии, рабства, интриг, мелочности, зависти, предательств. Ты помнишь Канику? Как легко её было уговорить, даже не пришлось тратить на неё своё красноречие. Но ты ошибся, обвиняя её в измене. Это был страх ослушания, ошибки. Люди предпочитают находиться в неведении, иначе, владея знаниями, ты получаешь и ответственность. С информацией приходится что-то делать, она не может лежать мёртвым багажом на задворках сознания. Если ты проигнорируешь её, она начнёт гнить, точить изнутри. Каника доверилась не тем людям всего-навсего. Но такое часто случается, когда ты предпочитаешь перекинуть ответственность на других, не так ли? Своим запасом нужно как-нибудь распорядиться. Меньше знаешь – крепче спишь, так это называется?

На Египте, как я уже сказал, всё можно было и закончить, но для чего-то мы ещё продолжаем жалкие попытки. Земля получилась неудачной планетой, черновик, не более. Не нужно пытаться реанимировать безнадёжно больного, милосерднее будет дать ему умереть. Цивилизация скоро уничтожит себя сама, вопрос времени. Я лишь хотел ускорить её отход в небытие, так жаль тратить усилия напрасно. Современная наука дала мне все необходимые средства, и если в средние века я уповал на случайный метеорит, то сейчас могу всё взять под свой контроль. Так случилось и в Египте. Ты же знаешь, какого пика достигла их учёность? Тогда тоже можно было уничтожить всю планету, благо древние египтяне располагали необходимым, не уступающим современному, арсеналом. Но тогда я понадеялся на женское начало. Ерби могла стать хорошим тираном, не встреться ей на пути синайский раб. Она проявила непростительное малодушие.

– Ты из-за этого решил её убить?

– Я не хотел её убивать, — развёл руками Суриил. — Всё, что ей необходимо было сделать, – это отречься от своих слов, свалить все обвинения в побеге на своего раба, но она не стала этого делать. Ей полагалось стать женой Джосера, путём придворных интриг попасть к власти и превратить своего мужа в марионетку. Я просчитался. Египетская цивилизация всё равно погибла, но не унесла в свою могилу остальные народы, и они, как тараканы, повыползали из всех щелей, плодясь и размножаясь.

На какое-то время я решил подыскать другую душу для этого замысла, но чем больше я наблюдал за воплощениями Альбы, тем понимал: она идеальная кандидатура. Но я также знал и то, что, пока эта душа будет томиться в поисках любви, она бесполезна. В одном из воплощений мне повезло: твои души так и не встретились при жизни, но я встретился с другой проблемой – твою ненаглядную Ламару заключили в монастырь. Она должна была стать полководцем, но никто не считался с её женской природой. Единственный раз, столетие спустя, она смогла возглавить мужское войско, а потом её сожгли трясущиеся за свою власть мужчины. Люди надуты и мелочны. Ведь каждый раз, когда мужчина унижает на Земле женщину, в следующее воплощение он приходит женщиной! Но с памятью у неполноценных беда. Они просто не помнят об этом, и дальше всё по кругу. Да, Саадия, я устал от движения по кругу не меньше, чем все души вместе взятые. И тогда я предложил тебе – чисто ради эксперимента – поместить Альбу в тело мужчины…

– Она тогда чуть не уничтожила всю Европу, развязала ужасающую войну.

Перед моими глазами промелькнула тихая комната: мрамор, железо, бетон, трубы. Жизнь остановилась и потекла вспять. Первый раз за всё человеческое бытиё всё перевернулось с ног на голову. Добро уравновешивает зло. Но тогда никто не мог сказать, что есть добро, а что зло. Люди сами себе подрезали язык. Никто не имел права распоряжаться этими понятиями. За называние зла злом ждала виселица. Этот век стал веком оправданий, оговорок. За каждый свой шаг и поступок. За каждую мысль, не только действие. Человек готов был оправдываться просто за то, что он до сих пор дышит земным кислородом, как будто этот воздух ему дали взаймы его братья. Он никогда не оправдывался перед Господом, но всегда только перед человеком. Ему подобным и во всём равным. Он извинялся за свою уникальность и неповторимость и гиб в огромных ямах, обезличенный и смешанный с толпой. Почему они не сопротивлялись? Потому что нужно было принести последнее извинение человекоподобным существам за то, что ты посмел родиться – такой чуткий и нежный в этот грубый и солдатский век.

– Вот именно! — Суриил в ажиотаже воздел к потолку ладонь. — В облике мужчины она смогла отыграться за все притеснения, что терпела в предыдущих воплощениях. И я понял, что не прогадал, рассчитывая на неё, я лишь прогадал, уповая на женскую суть. Ты не замечал, наблюдая за людьми, как чудно они устроены? Как силён инстинкт самосохранения у женщин, и как он же малоразвит у мужчин? Женщины отвечают за сохранение жизни и продолжение рода, а мужчины остаются незрелыми, развязывают конфликты, живут немного из-за спеси и желания покрасоваться друг перед другом? Военные подвиги, деньги, слава… Мне стоило долгих лет наблюдений за многими цивилизациями, чтобы понять это, и, главное, научиться правильно использовать. Оставалось только одно: подождать, пока Земля вернётся к научному прогрессу времён египетской цивилизации и её ядерному потенциалу…

Ну, и проследить, чтобы за это время Альба не выбралась из колеса жизни. К тому же, от воплощения к воплощению она добрее не становилась, как ты понимаешь. Жизненная рутина и одиночество засасывают. Сейчас – ты имел удовольствие наблюдать – я за раз убил двух купидонов, вернее, ты мне помог: первое, ты, – единственный, кто до конца понял всю серьёзность угрозы и понимал всю мощь Альбиной души, кто мог помешать мне, мог убедить Совет перерождений, что Альбе нельзя становиться мужчиной, – в итоге отстранён. Второй подстреленный из его же лука купидончик: Альба скоро погибнет или умрёт в одиночестве, но зато в следующий раз родится мужчиной и усиленными стараниями не оставит от этой планеты камня на камне. Мы начнём заново… Физическая оболочка человека оказалась полностью непригодной для добродетельной души…

Мы застыли. Змей словно оборотился каменной статуей, Бенну переводил взгляд с Суриила на меня и обратно так быстро, что я дивился, как у него до сих пор не отвалилась голова. Я же не мог думать, просто боялся представить себе ту сеть интриг, в которую меня заманили.

– Но Павонис… — резко вставил Бенну, как и все мы оглушённый услышанным, кажется, лишь бы для того, чтобы нарушить звонкое молчание. — Всё указывало на него!

– Он выскочка, — просто ответил Суриил, — его самолюбие и самомнение – это ниточки, за которые я дёргал. Когда тебя осудили, он обивал мои пороги, только и грезил, как бы утереть тебе нос. Но стоило мне лишь направить, указать на твои непоправимые ошибки, и вот он уже возмущается, что на него хотят повесить бесперспективное дело. При этом пребывая в абсолютной убеждённости, что он сам не желает за него браться; уже забыв, как ему не терпелось взять твою пару и буквально соединить за пару дней. Похвальный был энтузиазм. Я его зарубил на корню. Ножичком, корешок за корешком.

– Я думал, чёрный херувим явится к Нигруму…

– Полагаешь, раз он пассивен, то, конечно, ничего не стоит подчинить его себе… Но именно активными товарищами легче управлять: они сами рвутся в бой, ты и сам, конечно, мог наблюдать это на примере Альбы… Нигрума можно подбить на самоотречение, но не на безбашенный опасный поступок; он следует правилам неукоснительно. Если бы не твоя неоценимая помощь, — он издевательски кивнул мне в знак признания, — наверно, я бы попробовал и вариант с Нигрумом. Но когда ты не носишься со своими душами, как наседка с цыплятами, лишний риск ни к чему. Они скоро сгинут на земных просторах, и я приступлю к своему замыслу!

– Вы думаете, я вам это позволю?

– Саадия, ты оскандалил себя. Попробуй перейти мне дорогу, и обещаю: я даже не буду пытаться тебя остановить, Ведь совравши единожды… кто ж тебе поверит? — Суриил улыбнулся мне так открыто и доверчиво, как раньше, в безоблачные дни моей неомрачённой службы. Он был мне как отец! У меня защемило сердце, и на глаза накатились слёзы: так бывает, когда понимаешь, что дорогое тебе время ушло безвозвратно.

– Я не лгал, вы просто воспользовались моей доверчивостью, — процедил я, пытаясь сдержаться.

– Так, обычно, и бывает. А ты не Он, чтобы тебе верили бездоказательно.

– А почему снова горы? — я постарался уйти от болезненной мне темы, переведя разговор. — Как и в случае с Таней и Карлом Лачером!

– Фантазия закончилась! — угрожающе съязвил Змей.

– Я решил не заморачиваться. Прости, Саад, но твоя бездарность поистине абсолютна. Мне давно стоило понять, что уроки тебя ничему не учат. Хотя в этот раз отдаю тебе должное: ты спас Альбу от лавины, правда, и заслужил безоговорочную опалу. Полный крах ради одного спасения! Столько усилий ради того, что хранители могут втолковать Душе за три минуты, находясь перед монитором и рупором.

За мягкими пухлыми стенами послышался грохот: будто тысячи слонов решили посетить Отдел Любви и сейчас разом носились по коридорам.

– Матч кончился! — улыбнулся Суриил. — Прости, Саад, но я буду настаивать, чтобы ты покинул этот дом вслед за твоими подельниками. Так будет спокойней.

Топот усиливался: видно, наши победили. С другой стороны, все, кто находится в раю, и есть наши. Так что по окончанию матча ты всегда рад, ведь выигравшая команда автоматически оказывается той, за которую ты болел. Этот обычай мы переняли у землян. Там зачастую выигрывают «мы», а проигрывают «они».

– Это потрясающе! Нелепо! Невероятно! — ко всеобщему изумлению в комнату влетел страж врат Тарши. Позади него просматривался абсолютно пустой белый облачный коридор. Неужели он один производил такой адский шум? А Тарши, полнясь и томясь своим счастьем, с нетерпением желал его на нас выплескать, как полноводная большая туча. — Подозрительно, но, смею заверить, всё это правда! Я лично сделал запрос, слава всем Богам! Узнал, что Саад тут, и поспешил его… да и вас обрадовать.

– Что ты мелешь? — Старший глядел на Тарши как на умалишённого. — Почему ты не на воротах, то есть не у врат? Кто охраняет выход из Центра?

– Меня сменили… — Тарши обескураженно пожал плечами, удивлённый столь резкой реакцией Суриила.

– Если ты собираешься потешить нас результатами матча, то у нас есть дела поважнее, — предупреждающе поднял полупрозрачную ладонь в воздух Суриил.

– Там сейчас серия пенальти. О, да я же не о том! — Тарши радостно хлопнул себя по лбу. — Я говорю, наконец-то пара вышла из колеса… жизни.

– Какая ещё пара? Чему ты так ухмыляешься? — Суриил поперхнулся, будто налетел на невидимую стену. Такие в раю тоже не редкость, но в кабинете начальства их, обычно, не устанавливают. От греха, как говорится, подальше.

– Как какая? У Саадии одна пара.

– Нигрум и Альба? — как только до меня дошёл смысл сказанного, я подпрыгнул к облачному потолку и, больно стукнувшись, отскочил обратно. — Но ведь за ними никто не наблюдает, они сами по себе…

– Так и есть! Как только их оставили в покое, они встретились и… сейчас всё хорошо.

– Невозможно! — Суриил подплыл к Тарши и, приблизив своё лицо вплотную к его носу, схватил перепуганного ангела за грудки. — Ты бестолочь! Всё перепутал, а?!

– Д-да н-нет же, — Тарши пытался отдалить свой нос от разъярённых, дьявольски красных зрачков Старшего. — З-записку получил. Хранители Бити и Бонги всё подтвердят. А раз они теперь вместе, то и Венок Любви стоит отдать Сааду, я так думаю, ведь формально это его пара, — потупился Тарши и взглянул на меня с обожанием. Да, я и забыл, что после дела Евы у меня стали появляться фанаты. Неужели они до сих пор меня любят? Как приятно.

– Нет, ошибка, не может быть! — Суриил твердил, как заведённый. Он менялся на глазах: серел, иссушался, белки глаз наливались красным. Крылья поникли, он больше не возвышался над нами, его тянуло вниз.

А Бенну и Змей как дети стали кружиться по кабинету, хохоча и дурачась. Они подхватили Тарши под руки и завертели его в своём хороводе.

18

Я сидел на облачке, попивая яблочный сок. Меня окружали безмолвие и безмятежность. Райские ворота стояли нараспашку. Змей таки нашёл лазейку из, казалось, безвыходного приговора апостолов: он отправил прошение о снисхождении Единственному, возвышавшемуся над коллегией. Да, Бог милостив. Пётр просто кусал локти, ведь Он к тому же разрешил всем существам входить в Рай беспрепятственно. А после выхода пакта о святости всего живого и растущего торговля у Змея теперь процветает.

Бенну доволен жизнью, каждый день наведывается ко мне в Отдел, пересказывая местные сплетни. В последний раз он повеселил меня, описывая, как позеленел – в прямом смысле – от зависти Павонис, узнав, кому, в конце концов, достался вожделенный Венок. После того, как вскрылись дела Суриила, историю предпочли скорее замять. Меня наградили и восстановили в должности. По правде, ребята из Отдела Лавр, конечно, поспешили. По нашим законам, пара выходит из Колеса Жизни только после того, как заканчивает земное пребывание вместе. Сейчас Альба и Нигрум живут душа в душу, но если вдруг в старости они решат разбежаться, то в следующей жизни им придётся всё начинать заново. Но для меня это уже не будет иметь никакого значения. Я решил воспользоваться своим правом вернуться на Землю. Даже не знаю, как я буду там жить.

– Ты скоро увязнешь в праздности, как в болоте! — раздался сбоку лукавый голос. Так и есть. Ко мне спешили: Бенну с усеянным настурциями и алмазной крошкой Венком Любви на голове – он скорее утащил его, когда я наотрез отказался его надевать – и Змей в солнцезащитных очках. — Слышал, что Павонис затребовал твою пару?

– Да, — спокойно ответил я. — Формально Альбе и Нигруму ещё нужен наставник, а я всё равно собираюсь уходить.

– Не тревожишься, что твой таким чудом склеенный тандем распадётся от усилий одного выскочки? — сощурился Змей. Бенну согласно закивал.

– Это уже не будет играть роли, — пожал я плечами. — Награду я уже получил, чего ещё мне желать! — подмигнул я Бенну, и тот поспешно и гордо поправил свою в дорогих самоцветах корону. — Мой портрет во весь рост уже висит в Центре. Главное, чтобы всё было гладко в МОЮ СМЕНУ.

– Научился у пограничников, — понимающе шепнул Змей, — А после нас хоть потоп, как говаривал Ной! Что ж, я буду скучать. Но ведь ты вернёшься, я знаю.

Бенну, не сдерживая слёз, кинулся ко мне на грудь и громко, отчаянно зарыдал.

– Конечно же, я вернусь, — похлопал я друга по спине и тут же поправился. — Мы вернёмся. А пока Земля ещё не погибла, я хочу погулять и посмотреть.

– Не боишься встречи с Суриилом? — боязливо напомнил Бенну. Старший не стал дожидаться разбирательств и почти сразу покинул райские пределы. Конечно, его участие в заговоре и подстраиваемых кознях ещё требовалось доказать, но раз Альба и Нигрум соединились, он понял, что битва проиграна и дальнейшее пребывание в раю лишено смысла. Мне неизвестно, в каких землях он обитает, и, кажется, здесь об этом осведомлены немногие, особо посвящённые. Суриил, конечно, был одержим своим планом, и, может быть, постарается воплотить его вдали от рая.

– Нет, — просто ответил я. — Я не человек, он – тоже. Месть для нас лишена смысла. Он превратился в одержимого. Когда пытаешься достичь идеала в своём деле, становишься настоящим безумцем.

– Его уход вызвал переполох, но сейчас все свыклись.

– В этом вы как люди, — в своей наставительной манере зашипел Змей, — всегда ко всему привыкаете и со всем миритесь. Каждый занят своим делом и опять забывает, что все и вся – это одно целое.

– Да, люди – фигуры противоречивые.

– Ну… — протянул Бенну. — Ты всё-таки поосторожнее с незнакомцами.

Мы молча проследовали к золотым райским воротам: ни замков, ни стражников.

– Какой вид! — присвистнул Змей. — Никак не привыкну. Тарши теперь поступил в ваш отдел. Стражники сейчас – пережиток прошлого. Хоть здесь и нет времени.

Мы обнялись. Бенну по-прежнему лил слёзы, тихо и обречённо.

– Хватит, что за индюшачья мокрота? — Закатил глаза Змей, но и его голос дрогнул. — До встречи, Саад. Мы будем наблюдать за тобой и, если что, всегда прибудем на выручку.

Я ещё раз обнял друзей и смело, не оглядываясь, шагнул за ворота…

* * *

Ника сидела в кафе и ковыряла ложечкой подтаявшее мороженое. Напротив примостилась Лиза, не смолкая рассказывая о происшедших в её жизни больших изменениях. Ника кивала в такт её словам, но мыслями находилась далеко. Лиза не замечала рассеянности приятельницы и вещала:

– Я ведь тоже подумала: ты ушла, а чем я хуже? Сижу целый день на одном месте, мышцы задеревенели, спину ломит, как у старушки, зрение портится. Лето, а я даже воздухом не дышу, живу, как мышь в клетке. Да и город пора менять: знаешь, новая жизнь, я считаю, начинается с нового места! Согласна?

Ника кивнула и поднесла пустую ложечку к губам: от малинового мороженого та была холодной и сладкой.

– Ну, а раз так, то и нечего страдать и волноваться. Мы живём сейчас, ещё неизвестно, вдруг меня машина собьёт, а я последний день своей жизни в душном офисе провела и заплесневелые лица коллег наблюдала. Ни слова правды, только улыбки и каменные лица. Конечно, у меня не было такой встряски, как у тебя. Начинать новую жизнь, выходя замуж, проще… — Лиза загадочно примолкла. Ника, казалось, впервые вслушалась в слова бывшей коллеги.

– Какую встряску? — вынырнула она из облака мыслей.

– Ну, или толчок к новой жизни, — уточнила Лиза, — не умею я красиво выражаться. Где же твой жених? Ты как варёная рыба сидишь. Неужели он тебя бросил? Красавец? Богат? Умён? Так-то, конечно, я бы тоже страдала, если бы ради него всё оставила, а он от меня лыжи навострил. — Лиза так и сыпала предложениями, а Ника снова погрузилась в мысли, на этот раз печальные.

За спиной у девушек открылась стеклянная дверь, и тренькнул колокольчик. «Как жалобно! — подумала Ника. — И в то же время красиво!»

– Ты не собираешься уезжать? — с набитым ртом поинтересовалась Лиза. — Ой, кажется, горло застудила, — добавила она с хрипотцой.

«Уехать?» — подумала Ника. Для него вся Земля как на ладони. Ни от него не убежишь, ни от себя.

– Свободных мест нет, — раздался за спиной голос официантки.

– У меня здесь встреча, — ответил мягкий мужской голос. Ника широко распахнула глаза и медленно повернулась. Перед ней стоял худой, всклокоченный парень с выпученными глазами. Он был в поношенной старой длинной рубахе, из-под которой виднелись мешковатые штаны и пыльные сандалии. Видимо, путник преодолел не один десяток километров. Лиза посмотрела на гостя мельком и тут же принялась щебетать о своих планах. Ника, потерявшись, стала подниматься с плетёного стула. Лиза осеклась и с удивлением посмотрела на приятельницу.

Ника же медленно вышла из-за столика и двинулась навстречу потрёпанному долгой дорогой страннику. Саадия смотрел на неё молча и радостно.

– Прости… — начал он, но Ника, нахмурившись, замотала головой.

– Саадия! — Ника неуверенно произнесла имя, которое берегла от чужих ушей и не разбазаривала в бестолковых разговорах.

– Саша… теперь, — ответил Саадия и неловко взял Нику за тонкое запястье.

– Это что – и есть любовь всей её жизни?! — шёпотом изумилась Лиза, глядя на неказистого юношу, и будто в кинозале, не отрывая глаз, принялась следить за разворачивавшейся сценой, одновременно поглощая ложкой и своё, и Никино мороженое.

– Мы можем остаться здесь, — сказал Саадия. — В твоём городе.

– Нет, он всегда давил на мои мысли, — улыбнулась Ника. — Хочу солнца и моря, и гор. Иногда, чтобы лес. Так бывает, чтобы всё сразу?

– Кто ищет, тот найдёт.

Взявшись за руки, странная парочка вышла на солнечную улицу. Ника тут же сбросила душные кеды и зашагала босиком.

– Всё и сразу… — эхом отозвалась оставшаяся сидеть за столиком Лиза. — Что ж, будем искать! А пока расправимся с десертом! — и она в ажиотаже принялась за лимонный пломбир.


* * *

Закрывшись плащом от пробирающего ветра, высокая и немного сутулая фигура преодолевала брусчатку речной набережной. Руки с длинными пальцами и потрескавшейся кожей, казалось, просвечивали до костей. Мужчина старательно сжимал ладони в кулаки и обдувал тёплым воздухом изо рта пальцы, пытаясь согреть стынущие конечности. Живыми и радужными смотрелись только яркие голубые глаза незнакомца. Он прошёл пару километров молча и сосредоточенно. Наконец, на причале он заметил цель своего странствия. Одинокая девушка с невыразительным пустым лицом облокотилась на парапет и молча следила за навевавшими тоску волнами. Пристально взглянув на неё, незнакомец удовлетворённо кивнул: «Плакала!»

Казалось, вид удручённой девушки вселил в незнакомца надежду, он воодушевился и перестал дуть на свои пальцы: от возбуждения его кровь молнией устремилась по жилам, согревая тело изнутри. Сейчас он мог быть доволен. Он пожертвовал раем только затем, чтобы увидеть это! Больше не нужно было скрываться и увиливать. Больше не нужно было врать. Ему везло: души всегда забывают, что они не только тело. А там поспешили, потеряли бдительность. Но на этот раз он не допустит оплошности…

Павонис как-то зачитывал ему свой безупречный план для одной из своих пар: космический корабль до Юпитера, восемь лет замкнутого пространства и никакого выбора. В этом он уступал Саадии, хоть и внешне имел преимущество. Тот всегда оставлял душам выбор.

Незнакомец, в свою очередь, тоже взглянул на тяжёлую мутную воду и невольно поморщился. Может, он увидел, как под покровом ночи уходят в дальний путь два жителя солнечной земли, как встаёт поверженный рыцарь, как послушник перерастает послушание, как распахивается дверь гнилой тюрьмы или как часом позже сходит лавина? Что бы он ни видел, это быстро растворилось в живом прохладном стекле. Вода поглотила видения, встрепенулась кругами и выплюнула беззаботную рыбку, рассекающую водные грани в резвом прыжке первооткрывателя. Но над водой для неё было мало интересного, да и чтобы попасть сюда, ей бы пришлось научиться дышать свежим, а не разбавленным грязной рекой воздухом.

Собравшись с мыслями, незнакомец, улыбнувшись одним ртом, направился к одиноко стоящей девушке… В это мгновение из-за его спины вынырнул прохожий и, даже не замечая, что толкнул встречного человека, побежал вперёд. Девушка обернулась и, узнав парня, радостно закричала.

...Высокая и сутулая фигура молча покидала причал. «Первая трещина… — размышлял незнакомец мстительно, — я всегда умел ждать. Особенно сейчас, коли начало положено!»

Оставшаяся наблюдать за волнами пара теперь видела в хмурой воде одну лишь радость и утешение.