Маленькие истории большого города

                ФИЛОСОФ

         — Вы слышали что-нибудь про Антуан? Говорят, что он свихнулся, раз завел дружбу со стариком Корин, нашим профессором по философии.
— Ну и что тут такого? — удивлялись другие студенты. — Пусть дружит хоть с самим дьяволом. Тебе-то какое дело?
Девушка смущенно опускала глаза и нервно теребила в руках платочек, чувствуя, что ее известие никого не заинтересовало.
— Просто я с ним сижу на лекциях за одним столом, — в оправдание, шепотом добавила она.
— Так пересядь, — тут же поступало предложение.
— Ничего вы не понимаете, — фыркнула девушка и ушла прочь от своих сокурсников, стоящих в коридоре.
— Да она влюблена в него, — догадывались другие. — Сами разберутся. Тоже нашла проблему! Тут голова предстоящими экзаменами забита, а она об отношениях…

Молодой человек по имени Антуан учился в университете и однажды удивил весь факультет не какой-то там необычной выходкой, а дружбой со старым профессором по философии, которую скрывал долгое время. С этим профессором вообще сложно было разговаривать, и студенты сдавали ему по несколько раз не только экзамены, но и зачеты. Уж слишком он был напичкан философией и желал внедрить ее в головы своих подопечных. Это было очень сложно потому, что курс философии в университете давался всего один год, и доблестная молодежь не собиралась вникать в ее корни в надежде, что на будущий год никто не встретиться с этим назойливым стариком и непонятным для многих, его предметом. А тут такое! Обычный двадцатилетний студент, философия и всеми ненавистный профессор… Ерунда какая-то!

Антуан вошел в шумную аудиторию, как обычно тихо, бросил сумку на стол и заглянул в расписание. Да, сейчас придет профессор и начнется лекция. Он, как всегда, начнет ее с нравоучений студентов, постарается в их безразличных взглядах увидеть что-то похожее на понимание, потом пригрозит предстоящими экзаменами и монотонно начнет читать свои конспекты. Так было всегда, поэтому многие сидели и дремали, другие делали вид, что вникают в сущность философских идей, и только один Антуан внимательно слушал, подперев рукой голову. Профессор замечал его интерес к своему предмету и неоднократно бросал взгляд на молодого человека, замечая в нем единомышленника.
 Дверь в аудиторию хлопнула, вошел старичок в очках и окинул студентов строгим взглядом. Из потертого портфеля он вынул кипу бумаг и положил их перед собой, потом громко подвинул стул и сел.
—  Так, так, — пробурчал он.  — Начну с вступительного слова, о нас с вами. Кто мне скажет, молодые люди, что мы собой представляем в этом мире? — Профессор поправил очки, чтобы увидеть заинтересованные взгляды, и, не дождавшись ответа, продолжил. — Мы поколение сильнейших и умнейших сущностей, которые когда-либо жили и живут на этой земле, с потенциалом, который растрачивается, как минимум, на поколение.  Именно это поколение, представляющее собой в нашей жизни работников бензоколонок, официантов и прочих рабов в белых воротничках или без них, то есть нас с вами, является основой всего происходящего. Реклама заставляет нас покупать машины и тряпки. Мы вкалываем на ненавистных нам работах, чтобы купить ненужное дерьмо. На нашу долю не выпало ни великой войны, ни великой депрессии. Наша великая война — духовная. Наша великая депрессия — наше существование. Нам внушают по телевизору, что однажды мы станем миллионерами, но нам это не светит. Постепенно до нас это доходит и бесит…
Студенты переглядываются и с грустными лицами смотрят на профессора. Кто-то сидит и просто мечтает, кто-то уныло смотрит в окно, представляя перед собой совершенно другую картинку и, не слышит ни слова. Но каждый делает вид, что внимательно слушает и вникает в эту философскую муть.
—  Ты что-нибудь понял? — прошептала соседка.
—  Лучше слушай и сама все поймешь,— ответил Антуан. — Он вещи говорит.
Молодой человек заметил удивленные глаза девушки и, наклонившись к ней, добавил:
—  Если не все понятно, я тебе после занятий объясню.
—  Как вчера, когда мы встречались вечером в парке? — улыбнулась она.
—  Философия и любовь — вещи неразделимые.
—  Я это заметила сразу, — вздохнула соседка. — Философией сам удовлетворяйся, можешь даже со своим другом профессором, а я как-нибудь и без нее обойдусь.
—  Хочешь, я тебя посвящу в загадочный философский мир, и ты жизнь поймешь по-другому? — неожиданно предложил Антуан. — Это же так просто и очень интересно.
—  Не стоит меня посвящать в тот мир, в этом бы разобраться. А с тобой я не разберусь ни в том, ни в этом мире, это я уже поняла давно.
—  Почему? — удивился молодой человек и сделал обиженное лицо.
—  Тебе нужна подружка, похожая на нашего профессора. Вот тогда ты с ней общий язык быстро найдешь. Будете о высших материях трепаться с утра до ночи, или о чем-то еще неизвестном, до чего человечество еще не доросло.… И доживет ли оно вообще до тех времен, о которых усердно твердит твой друг, профессор, неизвестно.  Короче, найдете, о чем помыслить. Я думаю, у вас все получится.
Антуан улыбнулся.

Сегодня лекция прошла на удивление быстро. Студенты покинули аудиторию, высыпали на улицу и разбрелись. Антуан догнал свою соседку и схватил ее за руку.
— Ой, ты меня напугал! Что так тебя возбудило, снова лекция? Вечером опять пойдешь в этот философский кружок?
—  А может, вместе?
—  У меня на сегодня совершенно другие планы, — пожала плечами подружка. — Твое увлечение, сам им и увлекайся.
— Хочешь, чтобы о нас услышало сразу все человечество? — неожиданно предложил Антуан. — Это же так просто.
Девушка даже остановилась.
— В каком это смысле? Ты не Ромео, а я не Джульетта.… Или ты желаешь ради того, чтобы о тебе говорил весь мир, совершить переворот в нашем обществе?  Ох, и горя ты хлебнешь, когда о тебе все будут знать. И ты во все это веришь? Желаешь быть великим? Бред какой-то.
—  Просто хочу разобраться в жизни. Сейчас попытаюсь выразить свои мысли, чтобы тебе было понятно…
Девушка пожала плечами.
—  Постарайся.
— Вот смотри. Человек… Он тратит здоровье, чтобы заработать деньги. Потом он тратит деньги, чтобы восстановить свое же здоровье. Он ждет будущего и не наслаждается настоящим; в результате он не живет ни в настоящем, ни в будущем. Он живет так, словно никогда не умрет, но умирает, так и не пожив по-настоящему, ни одного дня. Чувствуешь суть?
Антуан заметил, как лицо подружки сосредоточилось. Она некоторое время молчала, потом тихо произнесла:
— Может, ты и прав, но я не хочу в это вникать. Жизнь и так прекрасна.
— В таком случае, объясни мне, для чего мы все живем на этом свете? Для чего вообще созданы?
—  Чтобы жить, — сходу ответила девушка. — Чтобы жить и любить.
—  Правильно. Человек не для того создан, чтобы терпеть поражения. Человека можно уничтожить, но его нельзя победить, как и любовь. Это закон!
—  Ну, ты даешь! Умно! Это результаты общения с нашим стариком-профессором?
—  Он недавно организовал кружок в университете, и я туда хожу, ты об этом знаешь. Мне очень интересно.
—  И много вас туда таких ходит?
—  Пока нет. Я один.
Девушка покачала головой и усмехнулась.
— Вот поэтому про тебя разные слухи по университету и ходят, но я тебя поддерживаю. Молодец! Ты такой единственный в своем роде. Я даже сейчас, общаясь с тобой, уже кое-что узнала.
—  Значит, опять смеяться будешь?
—  Нет, но меня не уговаривай. Мне эта философия не дана природой. Лучше иногда будешь рассказывать при встречах. То, о чем говорит наш старик, половина студентов вообще не понимает. Антуан, а ты считаешь себя счастливым человеком? Я замечаю, что ты всегда улыбаешься.
Молодой человек предложил подружке присесть на скамейку и, прищурив глаза, будто выискивая в своем мозгу подходящую философскую фразу, сказал:
—  Когда мне было пять лет, мама всегда говорила, что ключ к жизни — это счастье. Когда я пошел в школу, меня спросили, кем я хочу стать, когда вырасту. Я сказал — счастливым. Они сказали мне, что я не понял вопроса, и тогда я сказал им, что они сами ничего не понимают в жизни.
—  Ты еще и смелый человек! — восхищалась девушка. — Ты просто гений! Как же плохо я знала тебя раньше…
—  В жизни все гении, — вздохнул Антуан. — Но, если оценивать рыбу по способности залезать на дерево, она всю жизнь проживет, думая, что она глупа. Не правда ли?
Девушка взяла молодого человека за руку и взглянула в его откровенные глаза.
— Антуан, ты прав. Надо постоянно работать над собой, обогащать свой мир и обладать величием современного человека.
—  Возможно, но величие в нас, как людей, заключается не столько в возможности построить мир снова — это миф атомного века, а в возможности просто изменить себя.
—  Тогда у меня сразу к тебе вопрос. — Девушка поднялась и медленно направилась вдоль аллеи.— А ты не хочешь изменить сам себя?
—  В каком смысле? Я уже изменяю себя, общаясь с профессором. Он умный человек, и те, кто на его уроках спит или думает совсем о другом, вряд ли разберутся в правильности своей жизни.
Подружка снова откровенно улыбнулась.
—  Вот поэтому тебя и считают философом все студенты.
—  Не философом, а повернутым, — уточнил молодой человек. — Я тоже кое-что о себе знаю и то, что обо мне говорят, тоже знаю. Ты меня, как и многие, считаешь идиотом? — Антуан мгновенно замкнулся, замолчал и опустил голову. — Выходит, что они все правы, — тихо проговорил он, не услышав ответа от подружки. — Возможно, многих в дальнейшем интересуют только деньги, а не смысл жизни. Это очень печально. Но они не могут знать, что когда упадет последнее дерево, когда высохнет последняя река, когда умрет последняя птица, только тогда люди поймут, что деньги есть нельзя…
— Ну, ладно, я побежала, — спохватилась подружка. — Я совсем забыла, что сегодня меня пригласили в одно развлекательное место. — Она помахала молодому человеку рукой и поспешила на противоположную сторону дороги.
Антуан проводил ее взглядом, не успев сказать на прощание ни слова. Он снова долго сидел в одиночестве, стараясь ни о чем не думать, но вскоре спохватился, что сегодня вечером он должен быть у профессора, и заспешил домой.

На следующий день на занятиях Антуан оказался за столом один. Он шарил взглядом по аудитории в поисках своей соседки-однокурсницы, но увидеть ее не мог.
Она появилась с опозданием, тихо зашла и заняла совершенно другое место в аудитории.
На следующем уроке она тоже не подошла к нему, что привело Антуана в недоумение, но он не стал показывать свое удивление и спокойно досидел все занятия в гордом одиночестве. Он надеялся, что сокурсница подойдет к нему после занятий и все объяснит, но этого тоже не произошло. Она с подружками поспешила к выходу, и Антуан потерял ее из виду.
«Каждому свое», — подумал молодой человек, но неожиданно увидел профессора и решительно направился к нему.
Старик заметил Антуана и сделал серьезное лицо.
— Вижу, что ты встречаешь непонимание окружающих, — сказал профессор. — Не обращай на эти мелочи внимания. Не всем позволено понять сущность жизни до конца.
Антуан удивился прозорливости профессора: откуда ему было знать, что подружка его не понимает, хотя вслух и соглашается со всеми его мыслями? Он покраснел, но вида не подал, что профессор совершенно прав в своих догадках.
—  Меня интересует одна вещь, — сказал Антуан. — Отношения между женщиной и мужчиной.
— Между женщиной и мужчиной или парнем и девушкой? — переспросил профессор.
—  А это не одно и то же?
—  Почти одно и то же, только есть маленькая разница. Но это не меняет дела. Если желаешь услышать философский ответ, то я могу тебе его дать прямо здесь. Он состоит из двух правил. — Профессор взял молодого человека за локоть и подвел к окну. — Правило первое. В отношениях должно быть легко. Легко должно быть с самого начала, с первых минут. Человек, с которым ты сразу же чувствуешь себя, как старый знакомый, подходит тебе больше того, нежели тот, которого надо обхаживать годами. Просто — значит, хорошо. Сложно — значит, плохо. Это аксиома. Не надо ее доказывать. Вообще ничего не надо в отношениях доказывать за свой счет. Не надо никого добиваться, ни под кого подстраиваться и ни за кем бегать. Сделав это один раз, ты будешь делать это каждый день, а в ответ видеть только капризную недовольную морду. Если сразу не заладилось, не загорелось, не раскурилось — не тяни кота за хвост. Значит — не твой человек. Сложные отношения годятся только для тех, кому скучно и у кого много свободного времени. Всем остальным эти страдания только портят нервы. Не стоит вывозить сложные отношения на себе. Отношения, в которых ты только и делаешь, что выплясываешь под чью-то дудку — унизительны. Рано или поздно лимит твоего терпения иссякнет. Поэтому не давай себя втянуть в сложные отношения.
Антуан был поражен умозаключениям профессора.
— Правило второе — отношения должны приносить радость. Это утверждение проверено временем и тоже не нуждается в доказательствах. Как только отношения перестали приносить радость, а стали приносить гадость, обрубай это явление на корню. Не привыкай к разборкам, слезам и битью посуды. Оставь долгие разговоры, упреки, взаимные обвинения. Это не нормально! Это путь в ад! Чуть только из отношений уходит радость — они становятся бесполезными. Казалось бы — чего проще. Но ведь многие люди годами жуют жеваное-пережеванное сено своих обид! Они занимают свой мозг ненужными разборками! Не нужно этого делать никогда! Как только ты понимаешь, что твои слова отнимают радость — закрой рот. Начинается разборка — уходи. Человек хочет только обвинять и упрекать — не позволяй подсадить к себе чувство вины. Уходи! Отношения нужны для радости. Все остальные отношения — «ради детей», «потому, что все так живут», «по привычке», «потому, что без нее еще хуже» — можно просто взять и отнести на помойку.
Профессор взглянул на Антуан и улыбнулся.
—  Мне пора на лекцию, — сказал он. — Если что — приходи.
Сейчас молодой человек увидел, как мимо промелькнула его соседка по группе, но сдержался. Он взглянул вслед удаляющему профессору и направился в другую сторону от них обоих.

                Перевод с французского







                НЕПРИЗНАННЫЙ МУЗЫКАНТ


Он сидел в сквере на скамейке, прижимая к себе старую потертую гитару, и с грустью в глазах посматривал на прохожих. Рядом слетелась стая голубей, поглядывающая на него с надеждой, что им перепадет кое-что из того, что он жевал…
Молодой человек собрал с колен крошки от булки, которую съел, и кинул птицам, а те с жадностью, расталкивая друг друга, набросились и стали клевать. Его задумчивый взгляд говорил о том, что он мысленно решает одновременно множество проблем и ни одну решить не может.
Молодого человека звали Никитой: среднего роста, худощавый и ничем не приметный.
Этот парень всегда считал себя свободным «художником»: не разлучался с гитарой, а когда учился в школе, был душой класса и организовывал все внеклассные мероприятия, за что пользовался определенным авторитетом среди одноклассников.
Школьные годы пролетели, друзья как-то сразу все определились и разлетелись в разные стороны, и он остался один…
Дома он часто закрывался в комнате и часами бренчал на гитаре в свое удовольствие, напевая заученные песни. Он никогда не стремился, как многие, на сцену: просто играл для души, получая при этом определенное удовольствие, умело подбирал аккорды, иногда сочинял слова и этим был счастлив.
Однажды мать сказала:
—  Если у тебя такая тяга к музыке, шел бы куда-нибудь учиться, а не работал на стройке. Строитель из тебя все равно не получится, так хоть деньги будет приносить твоя гитара.
Никита ничего не отвечал на ее упреки, продолжал работать подсобником на строительстве и радовался, что ему хоть что-то там платили, а на гитаре играл так, для себя, чтобы скоротать свободное время.
Вскоре зарплату начали задерживать, потом вообще перестали выдавать, и все, кто там работал, разошлись по другим объектам.
Вот уже две недели Никита рылся в рекламных газетах, пытаясь найти что-то подходящее. Вакансий было много, но все не то, что ему нравилось. А что ему хотелось, он и сам толком не знал, поэтому тупо листал газеты и вычеркивал объявления одно за другим.
В конце концов дома ему находиться наскучило, и он взял гитару и вышел в город, чтобы сменить домашнюю обстановку на уличную. Ушел развеяться, побродить по улицам и просто поиграть.
Он сидел на скамейке и поглядывал по сторонам: на сердце было тоскливо и одиноко. Никита провел пальцами по струнам, и она ожила… Он подобрал несколько аккордов, и струны зазвучали радостно и звонко.
Молодой человек так увлекся, что уже не обращал внимания на прохожих и вполголоса пел вторую… третью песни. Люди с любопытством поглядывали на парня и улыбались. Он поднимал на них глаза, смущался, а слова песен сами слетали с его губ под звуки музыки.
Он наклонил голову и вздрогнул, увидев перед собой под ногами кем-то брошенную десятку.
Никита покраснел, сбился в словах песни и замер.
Он попытался определить, кто из прохожих бросил ему деньги за его творчество, но люди спешили и быстро проходили мимо. Осмотревшись по сторонам, он вытянул ноги и прижал монету к земле, подвинул ближе, чтобы поднять, как вдруг рядом упала еще одна...
Он поднял глаза и увидел пожилого мужчину.
—   Неподходящее место выбрал, сынок, — сказал он. — Иди в переход — заработаешь хоть что-то.
Никита еще больше покраснел, поднял деньги, сунул в карман и поспешил покинуть это место. Оглядываясь, он смешался с толпой и растворился в людском потоке.
Он шел медленно в сторону дома и размышлял, как такое могло вдруг с ним случиться.  Молодой человек нащупал в кармане монеты — было двадцать рублей.… В его горле все пересохло, и ему захотелось пить. Он купил бутылку напитка, отошел в сторону и с жадностью выпил весь до конца.
—  За тебя, моя гитара! — сказал он сам себе.
Какое-то чувство, непонятное ему самому, подсказывало, что снова надо вернуться на прежнее место, которое он только что оставил.
Он вернулся к скамейке, но она была уже занята. Тут ему вспомнились слова мужчины, который посоветовал идти в переход, и, какой-то внутренний голос подтвердил, что это будет правильное решение.
В подземном переходе действительно было многолюдно: люди двигались во всех направлениях, суетились и спешили…
Никита прошелся по всему переходу, присмотрел подходящее место и остановился у газетного киоска.
— Здесь полиция гоняет, молодой человек, — высунулась из окна киоска продавщица. — Смотри, нарвешься на неприятности.
—  А что с меня взять?
—  Вот твою гитару и заберут. Им все равно, что забирать, у них работа такая.
Никита усмехнулся.
—  Главное, чтобы вам не мешал, — сказал он.
— Мне мешать не будешь, но я тебя предупредила. Тебе больше заняться нечем? Шел бы работать.
—  Я для души.
— Для души надо другими делами заниматься, — заметила продавщица. — Тоже будешь иностранщину петь? Тут один был такой, так по-русски ни слова. Все какую-то дрянь орал, уши от его творчества пухли. Слава богу, больше не появляется, Челентано проклятый.
—  У меня репертуар другой, собственного сочинения.
—  Ну, тогда попробуй, а я оценю, но я тебя предупредила. На тебе коробочку.
—  А ее еще зачем? — удивился Никита.
—  Деньги куда складывать будешь? Возьми, возьми, пригодится.
— Я не за деньги, — смутился парень. — Я для собственного удовлетворения.
— Говорю, бери, значит бери. Здесь доходное место, я знаю, — хихикнула продавщица и приготовилась слушать.
Никита поставил под ноги коробочку и заиграл на гитаре свои любимые мелодии.
Он поглядывал поверх голов идущего народа, стараясь владеть ситуацией и, одновременно высматривал людей в форме, чтобы не попасть на глаза полиции.
В коробочке уже зазвенела мелочь, а он все пел и пел, и не мог остановиться. Продавщица высунулась в окошко и с наслаждением слушала его творчество.
—  Ты просто талант, — сказала она. — Настоящий маэстро!
Никита, как обычно, краснел и улыбался.
—  Могу и на заказ, — сказал он.
—  Это что, у тебя такой большой репертуар? Я Пугачеву люблю.
—  Вот с Пугачевой у меня напряг, — перевел дыхание Никита и тут же почувствовал чей-то пристальный взгляд со стороны.
Он поднял глаза, повернул в сторону голову и с ужасом увидел стоящую недалеко мать, которая наблюдала, чем занимается ее сын.
—  Закончил гастроли? — спросила она.
—   Еще нет.
—   Ну-ка, марш домой. Что ты меня и себя позоришь? Как тебе только не стыдно? — обрушилась она. — Не дай бог тебя увидят мои знакомые — стыда не оберешься.
Никита высыпал деньги в карман и повесил на плечо гитару.
—  Концерта не будет? — спросила продавщица.
—  Сегодня не будет, — вздохнул Никита. — Но я приду еще.
—  Приходи, приятно было тебя слушать, не то, что некоторых, которые и двух слов связать не могут.
Он шел за матерью, опустив голову, как провинившийся ученик.
Дома был серьезный разговор, и Никита послушно соглашался с доводами родительницы, потом закрылся в комнате, обнял гитару и призадумался.
Сегодня он заработал целых двести рублей!
«Куплю новые струны и бейсболку, которую недавно присмотрел в магазине, — подумал он. — Надо будет еще раз пойти на то место и заработать на футболку, чтобы с матери последние деньги не выпрашивать».
Спустя два дня он снова появился в переходе у киоска.
— Явился, не запылился, — заулыбалась продавщица. — А я тебя ждала. Скучно мне: люди какие-то неразговорчивые пошли, а тебя хоть послушать можно. Хорошо поешь, учился где-то?
—  Учился, — ответил Никита. — В школе.
—  Я и вижу, что талант. Чего сегодня будешь петь?
— Вы думаете, что у меня огромный репертуар? Так, немного старенького, остальное свое, собственного сочинения. — Никита настроил гитару и выставил перед собой коробку под деньги. — Я любитель, — пояснил он. — Любитель-самоучка.
Снова в переходе зазвучали песни и зазвенели в коробке монеты.
Он так увлекся пением, что уже не замечал любопытных взглядов прохожих: одни посмеивались, другие даже останавливались, чтобы послушать. Никита изредка бросал взгляд на продавщицу, которая торчала в окне своего киоска и с наслаждением слушала его пение.
Подошла пожилая женщина, остановилась напротив молодого человека, поставила на пол свою сумку и спросила:
—  А ты военные песни знаешь? Мне очень нравится «Катюша». Если знаешь, то спой, милок.
Никита призадумался. Он знал из этой песни только один куплет, но мило улыбнулся и, подобрав аккорды, спел заученный куплет несколько раз подряд.
Женщина положила в его коробку пятьдесят рублей и поблагодарила за творчество.
— Эта песня моего детства, — с гордостью сказала она. — Хорошо поешь, но песню не знаешь. Такие песни надо знать наизусть.
—  А я что говорила, — тут же поддержала продавщица. — Не парень, а талант!
Издалека Никита увидел полицейские фуражки, быстро снял гитару с плеча и растерянно посмотрел на продавщицу.
—  Давай ее сюда, — пришла на выручку женщина. — Убирай свою копилку.
Когда наряд полиции прошел, Никита перевел дух и вытер пот со лба.
—  Я говорила, будь осторожен, — сказала она.
—  Они и гитару могут забрать?
—  Легко, если с тебя и взять-то нечего. На худший конец, они и тебя могут забрать, а там штрафы, всякие неприятности.… Зачем тебе все это надо?
—  В таком случае на сегодня хватит, — решил Никита. — Спасибо, что выручили.
—  Да не за что. Приходи еще, я тебя всегда прикрою.
—  Хорошо, приду обязательно, — пообещал он и направился к выходу.
Он поднялся по ступенькам и увидел двух парней, намного старше себя, и остановился.
—  Что народный певец, отработал? — ехидно спросил один из них.
Никита в ответ улыбнулся, ничего не ответил и прошел мимо.
«Уже узнавать начинают, — подумал он. — Значит, нравится, как я пою».
На этот раз дома все обошлось. Мать верила обещаниям сына, который отказался появляться в переходе и играть там на гитаре. На самом деле все было совсем наоборот. Никита туда ходил. Он ходил не часто — два раза в неделю и получал за свое творчество неплохое вознаграждение. Если бы кто-то раньше сказал ему, что он будет петь и играть на гитаре в переходах, Никита бы этому никогда не поверил. Но получилось все именно так, и теперь он не жалел, получая за свои старания немного денег.
Он купил для гитары новые струны и мечтал ее привести в полный порядок — покрыть лаком.
Дома он разучивал новые песни, подбирал аккорды, чтобы расширить свой репертуар, а самое главное, выучил всю «Катюшу». Теперь он ее часто пел, привлекая к себе внимание пожилых людей.
Однажды к матери пришел ее знакомый. Они сидели и пили чай, а гость рассказывал о своей жизни. В разговоре он неожиданно вспомнил парня в переходе, играющего на гитаре, и сказал:
— Недавно шел домой, слышу, кто-то играет в переходе. Ты не поверишь, молодой парень, а такой талант! Я даже остановился, чтобы его послушать.
—  В переходе? — сразу насторожилась мать и побледнела.
—  Да, именно там. Я его слушал минут тридцать, потом дал сто рублей, и он остался, по-моему, доволен. Есть таланты среди молодежи! Не все же по подворотням болтаются…
Мать растерялась, понимая, что речь идет о ее сыне.
— Я тоже его слышала. Ничего хорошего, бездельник он. — Она засуетилась, поглядывая на дверь. Скоро должен был прийти домой Никита. — Нет, чтобы заниматься делом, они в переходах песни орут.
—  Ты не права. Он мне очень понравился. Около него постоянно кто-то стоит и слушает.
—  И подачки дают, — добавила разочарованная мать.
— И все же он молодец! Таким людям надо на сцену, на большую сцену. Это настоящий артист.
—  Еще чего не хватало. Таким людям надо на стройку, кирпичи таскать или вагоны разгружать, — упорно возражала мать, настороженно поглядывая на дверь.
На этом разговор был закончен. Они сидели и болтали о своем, когда в дверь позвонили.
Мать вздрогнула и поспешила ее открыть.
Пришел Никита. Он, как обычно, поцеловал мать, но она строго взглянула на него и, стараясь, чтобы гость его не заметил, направила сына сразу в его комнату.
— Опять продолжаешь? — на ходу спросила она. — Тебя уже мои знакомые замечают. Когда, наконец, все это закончится?
Она направилась к гостю, еще немного с ним посидела и проводила.
Мать зашла в комнату сына и села в углу на стул.
—  Ну, что скажешь, сынок? Ты же мне обещал бросить это дело. Не позорься и не позорь меня.
—  Но, мам, если мне это нравится, — пытался возразить Никита.
—  Деньги так не зарабатывают.
—  А я и не зарабатываю — сами дают. Я пою и играю для себя, ты же знаешь.
—  Вот и играй дома. Тут я тебе не запрещаю ничего.
—  Здесь никто меня не оценит.
—  Я тебя оценю. Чтобы прекратил это дело, иначе я разобью твою гитару. Как она мне уже надоела!
Никита взглянул на гитару, лежавшую на кровати, взял ее в руки и провел пальцами по струнам.
—  Ну, хочешь, я тебе спою что-нибудь? — спросил он.
—  Нет, не хочу. Иди и ужинай. Как жаль, что у тебя нет отца, — уже в который раз пожалела она. — Он быстро бы тебя на место поставил.
Никита запел одну из последних придуманных им песен, но мать, хлопнув дверью, вышла. Она прислонилась к двери с другой стороны, прислушиваясь к пению сына. Пел он, действительно, хорошо. Она закрыла глаза и тихо заплакала, понимая, что сил и средств у нее одной не хватит, чтобы сделать из сына настоящего музыканта.
Она постояла у двери, послушала пение и, смахнув слезы с лица, пошла на кухню, готовить ему ужин.
За столом сидели молча.
Мать поглядывала на Никиту и уже в тысячный раз жалела, что когда-то разошлась со своим мужем, который работал в ресторане музыкантом и тоже играл на гитаре. Она смотрела на сына, и ей становилось его жалко за свое бессилие.
— Может, тебе пойти учиться музыке? — вдруг предложила она. — Получишь музыкальное образование, устроишься, как твой отец, и будешь играть и законно зарабатывать деньги? Деньги на учебу где-нибудь найдем, потянемся, нам не привыкать.
—  Не, мам, это я так просто, для себя. Я пойду работать в серьезное место, а что нам деньги нужны, я знаю. — Он выложил на стол кучу мелочи и немного помятых купюр. — Это тебе, — сказал он.
Мать всплеснула руками, разглаживая помятые банкноты.
—  Это все ты заработал?
—  Да это так, кто хотел, тот давал. Я не из-за денег — я для себя, ты же знаешь.
— Купи себе чего-нибудь, — сказала мать. — У тебя нет даже приличной рубашки.
—  Это потом, как устроюсь работать. Надо купить немного продуктов. Хочешь, я в магазин схожу?
— Тогда пойдем вместе, — обрадовалась мать и стала быстро собираться.
Она шла рядом с Никитой, незаметно поглядывала на него и гордилась, что у нее такой сын. Ей было приятно видеть его радостное лицо и ощущать то внимание, которое он ей уделяет.

Через день, вечером, Никита снова появился в переходе. Он подошел к продавщице, поздоровался и мило улыбнулся.
—  Тебя здесь какой-то парень спрашивал, — сообщила она.
—  Чего хотел?
—  Я не знаю, но спрашивал. Может, такой же музыкант, как и ты?
— Может быть, — согласился Никита и расположился на своем обычном месте.
—  Что-то новенькое сегодня будет? — спросила женщина.
—  Учу одну вещь, но пока рано.
—  Учи, учи, я тебя потом оценю.
Никита снова заиграл, как всегда, немного смущаясь и привыкая к обстановке.
Спустя час к нему действительно подошел парень, выше его ростом, намного старше и здоровее. Он сначала стоял в стороне, наблюдая за молодым человеком, потом подошел поближе.
—  А «Мурку» сможешь? — спросил он.
—  Какую еще «Мурку»? — не понял Никита.
—  Ну, ту, блатную.
—  Я такую не знаю.
—  Вот и плохо. Пойдем, я тебя научу. — Он пнул коробку с мелочью ногой и крепко схватил Никиту за руку. — Пойдем, тут недалеко.
Никита растерялся и прижал гитару к себе.
— Эй, эй! Ну-ка отпусти человека, — вступилась продавщица. — Отпусти, тебе говорят, иначе полицию позову.
— А ты помалкивай, тоже мне, крыша нашлась, — огрызнулся парень.
Никита заметил, что за ними наблюдает еще один, видимо, его дружок.
Чтобы не привлекать внимание к себе, Никита повиновался.
— Я сейчас, — сказал он продавщице и последовал за незнакомцем.
Парень повел Никиту на выход, а его дружок двинулся следом. Продавщица проводила их тревожным взглядом и покачала головой:
—  Шпана! — крикнула она им вслед
— Рассказывай, кто, откуда, — начал парень, когда они вышли на улицу.
— Тебе какая разница? — возразил Никита, но тут подошел второй парень и незаметно ткнул его кулаком в бок.
—  Делиться надо, композитор, — сказал он. — Так дело не пойдет. Место общественное, значит мы в доле.
—  А вы кто такие, чтобы с вами делиться?
— Если мы скажем, кто такие, то ты забудешь сам, кто такой, — ответил первый.
Они прошли во дворы домов и, только здесь тот первый отпустил его руку.
—  Садись, поболтать надо, — сказал он и усадил Никиту на скамейку.
Никита огляделся: двор был пустой, а наглые лица незнакомцев сияли от удовольствия.
—  Слушаем тебя внимательно, — сказал второй. — Кто, откуда?
—  Какая тебе разница? — еще раз повторил Никита, прижимая к себе гитару и оценивая обстановку.
—  Ты ничего не понял. У меня есть огромное желание разбить твою балалайку о твою же голову, раз ты такой непонятливый.
Никита взглянул на парней и хотел подняться.
— Не спеши, — усадил его обратно первый. — Разговор еще продолжается. За раскрутку точки тебе спасибо. Теперь забудь это место навсегда: туда мы поставим своего человека. Сам понимаешь, времена тяжелые, надо как-то крутиться.
—  Я не за деньги пою, — возразил Никита.
— Мы видели, как не за деньги. Можем делить на троих, если сам играть там будешь. Условия принимаешь?
—  Нет, — решительно покачал головой Никита. — Деньги люди сами дают.
—  Значит, деньги тебе не нужны.
—  Нет, не нужны. Что вы от меня хотите? Я вам мешаю?
—  В данный момент — да. Короче, ты парень упертый, а мы таких не любим. Забудь то место, на котором пригрелся, и чтобы тебя там больше никогда не было. Мы понятно изъясняемся? Теперь там будет работать наш человек. Он намного лучше тебя поет, и ты ему далеко не ровня. Гитару твою мы трогать не будем, может, тебе еще и пригодится, а чтобы нас запомнил надолго, мы о себе оставим память. — Они одновременно обрушили ряд кулачных ударов по его лицу, и Никита повалился на землю.
—  Это для начала, — смеялись они. — Думаем, что встретимся теперь не скоро.
Парни поднялись и направились со двора на улицу.
Никита пришел в себя и почувствовал, как болит его лицо. Преодолевая боль, поднял с земли гитару, отряхнулся и провел ладонью по лицу. Рука была в крови, и кружилась голова.
На улице стало уже совсем темно. Никита снял рубашку и стал вытирать ею лицо, чтобы хоть как-то привести себя в порядок.

Он тихо открыл входную дверь квартиры, чтобы не слышала мать, и проскользнул в ванную. В зеркале он себя не узнал: лицо опухло и кровоточило. Под глазами были огромные черные синяки и разбитая бровь. Он умылся, сполоснул рубашку, так же незаметно прошел в свою комнату, закрыл дверь и, упав на кровать, тихо заплакал.
Мать постучала в дверь и позвала его ужинать.
—  Я не хочу, мама, — сдерживая слезы, ответил Никита. — Я уже ел.
—  Что-то случилось? Почему дверь закрыта?
—  Голова болит, хочу спать, — ответил он.
—  Как знаешь. Я хотела тебя предупредить, что завтра придет одна моя знакомая со своей дочкой. Хорошая у нее девочка. Мы хотим вас познакомить.
—  Не хочу ни с кем знакомиться. Я спать хочу.
—  Хорошо, хорошо, отдыхай.
Никита был в расстроенных чувствах, а тут еще и завтрашние гости совсем ввели его в растерянность. Он и сам давно хотел познакомиться с этой девочкой поближе, но все как-то не получалось. Никита встал, пошел к зеркалу и взглянул на свое лицо еще раз.
—  Ну и рожа…
Он снова повалился на кровать и закрыл глаза.

Следующие полдня он провалялся в постели, слышал, как пришла подруга матери и ее дочка. Мать постучала в дверь Никиты.
—  Сынок, выходи, поздоровайся хоть с гостями, — сказала она. — Неудобно как-то получается.
—  У меня болит голова, — отрезал Никита.
—  Оля же к тебе пришла, открой ей дверь. Я сейчас ее позову.
Никита вскочил с кровати, снова взглянул в зеркало, в очередной раз содрогнулся от своего внешнего вида и, схватив полотенце, накинул его на голову.
В дверь тихо постучала Оля.
—  Открыто, — крикнул Никита.
—  Ты что, голову мыл? — спросила она, заметив его необычный вид.
—  Представляешь, да, и так неудачно… Поскользнулся и упал прямо башкой в раковину, — врал от безысходности Никита.
—  Сильно ударился?
—  Еще как. — Он убрал с головы полотенце, и девушка ужаснулась.
—  Кто это так тебя? — спросила она.
— Место под солнцем не поделили, — вздохнул Никита, пытаясь улыбнуться, но скривился от боли.
—  Тебе надо обработать лицо, — сказала она. — Где у вас вата?
Оля принялась старательно приводить молодого человека в порядок и смазывать разбитую бровь йодом.
—  Потерпишь? — спросила она.
—  Куда деваться, конечно, только матери не говори.
—  Она не знает? Судя по твоему лицу, ты должен был разбить раковину вдребезги.
Никита промолчал.
—  Мать не знает? — еще раз спросила Оля.
—  Нет, я не хочу ее расстраивать.
—  Она же все равно увидит.
—  Пусть это будет потом, но не сейчас, — решительно ответил Никита, наблюдая, как Оля старательно приводит его лицо в порядок. — Ты извини, что все так получилось.
— Мне кажется, тебе надо искать место под солнцем в другом направлении, — заметила Оля.
—  И ты знаешь где?
Оля пожала плечами.
—  Поискать можно, мест, подходящих много.
—  Ну, если ты так думаешь, то я попробую.
—  Мне мама говорила, что ты неплохо поешь и играешь на гитаре. Я очень хотела послушать, но теперь понимаю, что тебе не до этого.
—  Хочешь, сейчас спою?
—  Нет, нет, только не сейчас. Ты посмотри на себя. Тебе надо быть в творческой форме, а ты…
Никита снова опустился на кровать.

Оля приходила к Никите каждый вечер, пока он залечивал побои.
Мать была очень расстроена случившимся и не разговаривала с сыном несколько дней. Если бы не Оля, Никита просто бы сошел с ума.
Когда дела пошли на поправку и, Оля пришла снова, Никита впервые за последние несколько дней, что провел дома, сам предложил прогуляться. Он надел черные очки, чтобы скрыть еще непрошедшие синяки под глазами, и они вышли на улицу.
—  Пойдем в одно место сходим, — сразу предложил молодой человек. — Мне кое-кого надо увидеть.
—  С которым делили место под солнцем? — улыбнулась Оля.
—  Нет, просто хорошего человека надо увидеть.
Они спустились в подземный переход, и Никита сразу услышал звуки музыки. Кто-то играл на баяне.
Они подошли к тому самому месту, где он недавно сам играл на гитаре, и увидели грязного полупьяного бомжа, сидящего на полу. Перед ним лежала помятая грязная кепка, резко несло перегаром, а отвратительная музыка звучала на весь переход.
Никита подошел, достал из кармана рубль и бросил в пустую кепку.
—  Это передашь своей братве за свое творчество, — сказал он. — На большее ты не тянешь.
Они подошли к стоящему рядом киоску, и Никита увидел знакомую ему продавщицу. Она его не узнала в очках, пока он их не снял.
— Ба! — воскликнула продавщица. — Неужели это ты! Кто же тебя так?
— Конкуренты, — вздохнул Никита. — А вообще, искусство требует жертв. Это кто? — кивнул он в сторону пьяницы.
—  Да вот, пристроил какой-то бес эту пьянь, орет непонятно что. Я уже несколько раз полицию вызывала, чтобы его отсюда гнали, а он все равно возвращается, сидит и пиликает на своей гармошке. Люди от него шарахаются.
Никита надел очки и молча, покачал головой.
—  Ты еще придешь сюда? — спросила продавщица. — Так мне надоел этот алкаш. Ему даже денег никто не дает: сидит сам по себе и мурчит какую-то дрянь.
—  Почему никто? — удивился Никита. — Я только что дал ему рубль.
—  Я же вижу, что не дают. Приходи, с тобой намного было лучше.
—  Теперь уже и не знаю, — пожал плечами молодой человек. — А вам спасибо за признательность. — Никита обнял свою подружку, и они пошли по переходу, смешавшись с толпой.



                КВАРТИРОСЪЕМЩИК


Тетка Маша, шестидесятилетняя одинокая женщина, обладательница большой трехкомнатной квартиры в центре города, жила тихо, общаясь с единственной своей подругой Зинкой из соседней парадной.
Она не сидела на лавочке, где обычно сидят бабки, обсуждая своих соседей и прохожих, и не старалась вникать в окружающие проблемы — жила спокойной размеренной жизнью, без забот и хлопот. Однако могла себе позволить немного выпить водочки и выйти не во двор, а в город погулять, сходить в кино или пригласить подругу и от души с ней повеселиться.
Похоронив мужа и определив свою единственную дочь к хорошему человеку, она вот уже как третий год бродит в гордом одиночестве по большой квартире, обивая ее углы.
Однажды познакомилась с каким-то стариком, чтобы приукрасить свою жизнь, привела его домой на жительство, но, видно, потребностей у нее оказалось больше, чем у старика возможностей, и дал тот стрекача из ее обители, даже второпях забыл кое-какие свои вещи. С тех пор и не появлялся бедолага — пропал навсегда. С того самого момента решила тетка Маша провести остаток своей жизни одна, но на сердце у ней было неспокойно — она чувствовала, что грядут какие-то перемены в ее жизни, и жила тайными надеждами, забывая про свой преклонный возраст, чувствуя при этом прилив внутренних сил.
«Не было мужика, и этот не мужик, раз мои потребности не смог совместить со своими возможностями», — рассуждала старая бестия, с надеждой поглядывая на мужчин.
Конечно, как и все люди ее возраста, старой она себя не считала и постоянно доказывала своей подруге, что жизнь только начинается, и вот-вот грянут события, которые изменят ее существование на все оставшиеся годы. Зинка в ответ только усмехалась, но, тоже чувствуя свое одинокое положение, где-то ее поддерживала и мечтала увидеть, что из всего этого получится.
Как у любого пенсионера, а тем более с такой натурой, как у тетки Маши, любительницы провести красиво время, денег с пенсии не хватало, и ей иногда приходилось с трудом сводить концы с концами. Подруга ее советовала пустить квартирантов: все же легче будет, но тетка Маша была категорически против проникновения в ее владения посторонних личностей.
Вот и на этот раз она пригласила свою подругу в гости посидеть и выпить по маленькой.
Пришла Зинка во всем параде: вырядилась на свой вкус так, что тетка Маша чуть не лишилась чувств. Хорошо, что пришла, когда уже было темно, и никто из соседей ее увидеть не мог. Критиковать за наряд она Зинку не стала — никто не видел и, слава Богу, но призадумалась: неужели и она становится такой же дурой, как ее подруга?
Они неплохо провели вечерок. Много говорили о мужиках, вспоминая свою молодость, материли друг друга за скромность в молодые годы и смеялись над своими похождениями на сторону, втайне от своих покойных мужей. Грешили тетки в свое время так, что и молодые бы в настоящее время позавидовали, но это была их маленькая-премаленькая тайна. Тут уж кто кого, но тетка Маша никогда не сдавалась и на ходу сочиняла такие истории, что у Зинки не только волосы вставали дыбом, но и начинало чесаться между ног. Потом они включали старенький магнитофон и под музыку трясли своим обвисшим выменем, соревнуясь друг перед другом в танцах.
Вспотевшие, они снова припадали к скромно накрытому столу, разливали недопитую бутылочку и снова впадали в воспоминания. Да, этих баб в старости исправлять уже поздно, да и кто возьмется за это гиблое дело! Все это оставалось давно между ними, бывшими молодухами, а может, даже когда-то звездами своего времени.

В один из таких вечеров они снова собрались вместе. Зинка всегда чувствует себя здесь, как дома: обошла всю квартиру и в очередной раз внимательно осмотрела ее.
—  Что-то новенького у тебя ничего? — приметила она.
—  А что ты хотела здесь увидеть? Вот только мое свеженькое платьице.
Зинка взглянула на свою подругу:
—  Я года три назад на тебе его видела, а ты говоришь…
—  Правда, выглядит неплохо?
—  Неплохо, если бы его еще немного перешить. — Зинка присела к столу. — Мне сегодня не до скандалов, поэтому обсуждать его не будем. А что с квартирой? Чего ты в свои хоромы не пустишь квартирантов, смотри, какие они у тебя огромные!
—  Зачем эти хлопоты под старость? Мне хватает. Мужиков нормальных нет, а другие мне не нужны. Не дай бог еще и с детьми…
—  Да какие там хлопоты, сдала комнату — вот тебе и лишняя деньга.… А?
—  Ну, их к черту! Одна вот так же пустила, а потом столько ремонта было после них. Я привыкла жить в своей ауре. У меня всегда порядок, вещи на месте. Что куда положила — всегда найду.
Квартира тетки Маши была действительно ухоженная — все лежало на своем месте, и ей жаль было, что кто-то будет еще здесь находится.
Уже поздно вечером подруги разошлись.
Тетка Маша закрыла дверь, и устало опустилась на стул, подумывая о разговоре с Зинкой по поводу квартирантов.
Ночью она долго не могла заснуть, ворочалась, вставала и выходила на балкон. Потом опять ложилась, но какое-то странное чувство не покидало ее ни на минуту. Почему-то она вспомнила своего покойного мужа и даже других мужиков, которые когда-то похаживали к ней на свидания. Вспомнила свою бурную молодость и сожалела, что в те года себя ограничивала в любовных отношениях: надо было гулять на полную катушку, но это сейчас так думается, когда поджимают годы. Тогда все было по-другому.
Просыпалась тетка Маша рано, завтракала и шла в магазин даже без надобности, по привычке. В этот раз она специально подошла к объявлениям, где кто-то сдавал или снимал жилье. Таких объявлений много, и она решила не торопиться с выбором клиентов, пока раздумывала. Она сорвала несколько бумажек и пошла дальше. Еще нашла, тоже сорвала листочки и только теперь отправилась за покупками.
Уже дома она решила обзвонить кандидатов, но выбрать без детей, без животных и желательно семейную пару средних лет. Подходящего ничего не подвернулось, и она, немного успокоившись, продолжала одиноко существовать.
Однажды ночью ей приснился мужчина средних лет. Будто живет он в ее квартире, а она с ним флиртует. Потом какие-то дети, причем сразу в среднем возрасте, называют ее мамой… Тетка Маша в испуге раскрыла глаза, огляделась, перекрестилась и выпила таблетку.
«К чему бы этот сон? — подумала она. — Что-то последнее время со мной творится неладное».
А утром раздался телефонный звонок. Звонили по поводу комнаты, и тетка Маша назначила встречу.
Пришла семейная пара: молодой человек тридцати лет и его жена, лет на пять моложе.
Тетка Маша пригласила их сначала на кухню.
—  Проходите, будем знакомиться, — сказала она. С утра у нее всегда было хорошее настроение.
Она долго присматривалась к своим будущим квартирантам, щурила глаза, пытаясь найти причину для отказа, но не получалось. Молодого человека звали Сергеем, жену — Лена. Когда были оговорены все моменты, Сергей торжественно поставил на стол принесенную с собой бутылку шампанского и коробку конфет. Обрадованная тетка Маша зачем-то выставила из холодильника колбасу и соленые огурцы, которыми никто из молодых людей не заинтересовался. Она давно не общалась с молодыми, поэтому, может, и задавала нелепые вопросы, но Сергей с Леной отвечали охотно и с улыбкой. Потом она провела их в комнату, которую им предстояло занять, предложила постельное белье, но Лена сразу отказалась — у них было все свое.
Сегодня ее впервые назвали бабой Машей, и она немного обиделась, но вида не подала. Пришлось ей смириться с новым званием, как бы оно было ей неприятно.
Сергей — веселый и общительный парень, работает где-то в офисе. Лена тоже, но в другой компании. Это тетка Маша усвоила сразу. Ребята ей понравились, особенно Сергей, внимательный и обходительный человек. За столом он рассказывал разные истории, и хозяйка, не отрывая от него глаз, слушала с раскрытым ртом. Ей было все очень интересно.

         Квартиранты жили уже около недели.
Однажды ночью тетка Маша почувствовала что-то неладное в своем организме. Сначала она не придала этому никакого значения, но в следующую ночь она снова испытала непонятное чувство и насторожилась.
Сегодня она проснулась рано и застала квартирантов, собирающихся на работу. Сергей в трусах бежал в ванную, Лена, накинув халат, спешила на кухню. Потом они выпили кофе, быстро оделись и ушли, а хозяйка, снова чувствуя одиночество, решила заглянуть в их комнату. Постель не убрана, одеяло скомкано, и подушки разбросаны по кровати. Она глубоко вдохнула воздух и закрыла от наслаждения глаза.
Каждый раз, наблюдая за молодой семейной парой, она по своей женской похотливости обращала больше внимания на молодого человека, чем на его жену. Его стройное и красивое тело, его откровенная улыбка очень нравились хозяйке. Она постепенно впитывала все новые и новые впечатления и откладывала их в своем старческом сознании.
Вот так, к удивлению, как-то во сне вдруг явился к ней этот молодой человек, голый, с большим подносом фруктов в руках. Фантазировать тетка умела в любом состоянии: и днем, и ночью, а утром с ужасом обнаружила, что излилась влагой от такого сна, и это ее так удивило, что она стала понимать: не такая она уж и старая, раз еще в состоянии реагировать на мужчин.
Потом, как-то утром она случайно столкнулась в коридоре с Сергеем: он спешил в ванную с перекинутым через плечо полотенцем. Тетка Маша не растерялась, хлопнула его легонько по попке и спросила:
—  Опаздываешь, милок?
Сергей взглянул на нее и загадочно, как ей тогда показалось, улыбнулся.
—  Все нормально, баб Маша, спешу, — ответил он.
От этой улыбки у хозяйки все перевернулось внутри.
Сама она, хотя за спиной и имела шесть с лишним десятков лет, следила за собой хорошо, делая различные прически, и пользуясь хоть и недорогой, но импортной косметикой.
Этот взгляд Сергея она запомнила надолго. Как-то она даже заревновала его к собственной жене. Вот дура!
Любопытство раздирало ей душу, и каждый раз, когда она вставала ночью и проходила мимо их комнаты, то непременно останавливалась и, приложив ухо к двери, прислушивалась.
Частенько за дверями она слышала тихие стоны Лены и замирала. Потом слышала осторожный шепот и снова стоны.… У нее тревожно колотилось сердце, когда молодые люди занимались сексом.
Сегодня тетка Маша снова стояла у двери, и ее всю трясло. Она и сама не прочь была вспомнить молодость и применить на деле свой забытый временем опыт с этим молодым человеком, но, увы…
В возбужденном состоянии от того, что слышала за дверями, она вернулась к себе в комнату и прилегла. Внутри у нее все бурлило, а голова кружилась от фантазий.
В коридоре послышались шаги — Сергей пошел в ванную, и тут у нее возникло желание увидеть его. Она накинула халат и, как бы невзначай, вышла в коридор.
—  Не спите еще?
Сергей смущенно улыбнулся. Тело его было по пояс обвернуто полотенцем, и тетка Маша бросила на него свой томный взгляд.
—  Все нормально, — сказал он, проходя мимо. — Сейчас ложимся.
Она проводила его взглядом, облизнулась и, держась за стену, поплелась обратно в свои покои.
В эту ночь она снова долго не могла уснуть — все прислушивалась. Ее немолодое тело пронизывало острое ощущение, непонятное для нее самой или забытое за столько лет одиночества. Она давно познакомилась с климаксом, но воспоминания о давних сладостных ночах, которые вот так же проводила когда-то сама, незаметно туманили ее рассудок, и она начинала понимать, что этот проклятый климакс пока не для нее.
Утром она видела счастливое лицо Лены и уже начинала ее ненавидеть. Была даже мысль расстаться с этой парой и пустить какого-нибудь одинокого мужчину. Вот можно было бы тогда с ним и романы покрутить! Но тетка Маша к ребятам стала уже привыкать, да и Сергей ей очень нравился. А тут неизвестно, кого она пустит, не дай бог маньяка или попадется какой-нибудь импотент и мучайся потом с ними.… А Сергей хорош, ох и хорош!
Однажды ночью, взяв грех на душу, она представила, как заманила его в свою комнату, и он ее целует, ласкает, а она, возбужденная, ахает и охает в его объятиях, извивается, как змея, и цепляется своими старыми морщинистыми пальцами за его молодое тело.… Такие мысли стали у нее появляться все чаще, пока не скрутил радикулит. Она некоторое время ходила, хватаясь за поясницу, мазалась вонючими мазями, стараясь избегать своих постояльцев, чтобы они не вдыхали лекарственные ароматы, и вскоре ее отпустило. Тетка ожила, забегала по квартире, а на лице, покрытом дешевым румянцем, снова вспыхнула улыбка.
На следующий день после очередных ночных размышлений явилась к ней в гости ее подруга Зинка. Тут тетка Маша давай ей расхваливать молодого человека, да так, что та с удивлением заметила:
— Не влюбилась ли ты, подруга? А что со спиной? Радикулит излечила?
—  Старые болячки, — вздохнула тетка Маша. — С этими молодыми разве можно заболеть надолго. Сон мне тут на днях приснился хороший, вот и ношусь, как заводная.
—  Ты такие сны не смотри, — предупредила Зинка. — Они к хорошему не приведут. Вот в соседнем доме один дед тоже посмотрел какой-то сон, а утром крякнул. Инфаркт миокарда. Не ты ли ему приснилась?
— Что ты говоришь! — замахала руками тетка Маша. — Неужели такое бывает? Что же ему приснилось такое страшное?
—  Жена, наверное, — вздохнула Зинка.
— В таком случае мне это не грозит. У меня сны про любовь. Я чувствую, что молодость моя скоро снова ворвется в квартиру.
— Это еще хуже. Смотри, разойдешься там, во сне, вообще не проснешься. Вон, спину уже у тебя свело, а это первый признак кончины.
— Да какая любовь… Мне бы мужика, да чтобы потолще. А эта молодежь, что они могут?
—  Не скажи, не скажи, — не согласилась с ней Зинка. — Раз тебе сны такие начали сниться, значит, и они что-то могут. Не покойники же тебе снятся.
О своем отношении к Сергею она, конечно, не рассказала, не дай Бог узнают соседи — сраму не оберешься, засмеют.
Вот и в следующую ночь тетка Маша снова стояла и прислушивалась у дверей своих квартирантов. Ее терзало любопытство. Опять эти вздохи и охи Лены сводили ее с ума.
Тетка Маша неожиданно для себя стала немного грешить и в постели: доводила себя до оргазма, представляя рядом молодого человека, что живет за стенкой. Такое она творила впоследствии уже каждую ночь, а утром, счастливая, летала по квартире, поглядывая на Сергея, будто он принимал в этом непосредственное участие.
У тетки теперь появилось хорошее настроение, аппетит, порозовели щеки уже и без румян, и заблестели глаза. Она приветливо улыбается Сергею при встрече, а от Лены отводит глаза, наполненные придуманным счастьем, и мысленно ее в очередной раз ненавидит.
—  Сереженька, давай я вам кофе сварю, — говорит она.
—  Спасибо, баб Маша…
Она с удовольствием разливает им поутру кофе, выкладывает конфеты и незаметно двигает их ближе к молодому человеку.
— Кушай, красавчик, кушай. — Она гладит его по спине рукой и незаметно вдыхает запах мужского дезодоранта, которым он всегда пользуется.
После завтрака Сергей помогает ей помыть посуду и собирается на работу.
Лена начинает замечать особое внимание хозяйки к своему мужу и ей такое не нравится, но она молчит, искоса поглядывая на Сергея.
Тетка Маша надевает свои наряды и вечером выходит на улицу, сидит с соседями у подъезда, чего раньше никогда не делала, поджидая молодых. Они приходят около восьми вечера, и она с ними поднимается в квартиру.
Вскоре и соседские бабки стали замечать изменения в жизни тетки Маши.
—  Ишь ты, как одеваться стала! — говорят они. — Никак кавалера на стороне отхватила?
—  Да квартиранты у нее, вот и молодится. Знаем ее характер, своего не упустит…
Тетка Маша только отмахивается от завистливых соседок, а сама со всеми их доводами в душе соглашается.
—  Болтуны вы все, — говорит она. — А если и влюбилась, то это мое личное дело. У меня все на добровольных началах. Я женщина видная, привлекательная, и со мной все может случиться.
Прошло месяца два.
Однажды пришла Лена с работы и принесла два полных пакета продуктов.
—  Что за праздник? — спросила любопытная тетка Маша.
— У Сережи день рождения, вот и решили отметить. Да и отпуск у меня. Его не отпускают, поеду к своим родителям одна.
У тетки Маши замерло сердце, предчувствуя непредсказуемые события…
—  Конечно, конечно, надо навестить родителей, — затараторила она. — Забывать нельзя, как можно! И когда думаешь поехать?
—  Дня через два.
—  Как надолго?
—  Дней на десять.
—  Правильно. Ты не спеши, погости, побудь с ними. Скучают, поди, за тобой?
—  Конечно. Жаль, что Сережа не может.
—  Ты, дочка, не беспокойся, я присмотрю. У нас все будет хорошо.
—  Спасибо, баба Маша.
Кажется, старая бестия дождалась своего звездного часа и теперь ломала голову, как соблазнить молодого человека. Она, по своей дурости, уже представила их первую ночь и с нетерпением ждала отъезда Лены. Для нее одно было непонятно и страшно: как «подкатить» к молодому человеку? Она не желала упускать такой шанс и ломала голову не только ночью, но и днем.
«А может, он как раз из тех, с которым у меня все легко и просто получится?» — размышляла она.
Тетка Маша сдаваться не собиралась и с нетерпением ждала отъезда Лены. Она решила испытать свою судьбу до конца и тряхнуть стариной.
«Если нет, тогда попрошу их съехать с квартиры, — думала она. — Пусть ищут другое место. Возьму других, посговорчивее».
Планы у нее были грандиозные, решимости — хоть отбавляй. Сергей сразу ей очень приглянулся, и она хотела получить от него все сполна, если, конечно, повезет. Вот только как? Пьет он мало. В другие времена подлила бы какого-нибудь зелья — и все в порядке… Тетка Маша ловила себя на мысли, что все же с ним сладит.
Знал бы Сергей планы своей хозяйки, наверняка бы сбежал от нее со своей женой к родителям за свой счет.
Лена уезжала рано утром, и Сергей пошел ее проводить, потом сразу на работу.
Тетка Маша торжествовала! Пока его не было, она прибралась в квартире, сходила в магазин, купила большую бутылку водки, закуски и под вечер, как обычно, вышла на улицу к соседям.
—  Ну, что тут расселись? Опять кости прохожим моете?
Сергей пришел поздно. Она встретила его заманчивой улыбкой, но он, уставший, не обратил на хозяйку должного внимания. Тетке Маше стало немного обидно, ведь она вырядилась и ждала у подъезда целых два часа, но не падала духом. При Лене он обязательно сделал бы ей комплемент, а тут промолчал. Уже в квартире, заметив накрытый стол и при ярком свете оценив ее внешний вид, Сергей сказал:
—  А что за праздник? Да и выглядите вы сегодня как-то по-особенному.
— Праздника нет, просто хорошее настроение. Вот и решила с тобой немного посидеть. Сейчас, милок, я буду тебя кормить.
Сергей не стал отказываться, чтобы не обидеть пожилого человека.
—  Да Лена мне наготовила…
— То Лена, а это — я!
Сергей удовлетворительно кивнул головой.
Она усадила его к столу и сама села рядом.
—  За удачный день, — сказала тетка Маша. — Ну-ка, налей-ка водочки.
Они выпили.
—  Ты ешь, ешь, твоя так не готовит.
Сергей пожал плечами.
—  Научится, — сказал он. — Баб Маша, только я много пить не буду. Завтра рано на работу.
—  Ешь, ешь, милок. Я тебя разбужу. Смотри, вот грибочки, мясо… — Она налила еще, и Сергей снова отказаться не посмел.
Они сидели уже около часа, и молодой человек заметно опьянел.
— Сейчас чаек налью, — сказала услужливая хозяйка, наливая еще в рюмки. — Устал, красавчик?
—  Да, есть немного, — кивнул Сергей.
Старую женщину не проведешь, она рассчитала все верно. Хотя и был Сергей парнем крепким, но сегодня выпил прилично и сильно расслабился.
—  Пойду я, наверное, — пробурчал он.
—  Ну, давай по последней и спать.

          Сергей рухнул на кровать, даже не раздеваясь.
Тетка Маша прикрыла его пледом и тихо вышла на кухню, чтобы прибраться.
Через полчаса она потушила на кухне свет и тихо постучала к нему в комнату. Сергей спал мертвым сном. Тетка Маша вернулась к себе, скинула свои наряды, переоделась в кружевную ночную рубашку и вернулась в комнату к молодому человеку, прилегла рядом. Сергей лежал на спине и тихо похрапывал.
Старая развратница положила руку ему на живот и замерла в ожидании какой-нибудь реакции с его стороны, но молодой человек лежал неподвижно. Она опустила руку ниже, и вот, уже коснулась мягкого комка в его джинсах. Поглаживая его, она не сводила с него глаз, шарилась по джинсам, стараясь его возбудить и найти молнию на джинсах. Сердце ее замирало от страха и желаний. Она осторожно расстегнула ему замок и запустила свою руку, ощупывая возбужденное сокровище. Ее тело затрепетало, а руки задрожали. Она схватилась одной рукой за кровать, чтобы не рухнуть на пол, и продолжала шарить под джинсами, открыв при этом рот от удовольствия.
Приятно пахнущие волосы Сергея еще больше возбуждали тетку. Она подняла ему футболку и коснулась рукой его груди. Вдруг, он зашевелился и повернулся на бок, в ее сторону. Тетка Маша замерла в испуге. Она чувствовала, прилив сил в своем организме, но растерялась. Все оказалось намного проще, чем она думала раньше.
Неожиданно Сергей застонал и, схватив руками голову бабки, направил ее себе между ног.
Теперь уже застонала тетка Маша. Она чуть не подавилась от своей жадности, подумав при этом, что девчонки делают это куда профессиональней ее.
Она знала, что Сергей парень умный, если даже и придет в себя, то не испортит ей этот праздник и доведет свое дело до конца. Тетка Маша собрала все свои силы и храбрость и, перевернула Сергея на себя.
«Вот старость не радость, — мелькнуло у нее в голове. — С молодыми пообщаешься, сама молодой станешь или развалишься на полпути. Смотри ты, и радикулит куда делся — спина совсем перестала болеть. Правильно бабы говорят, что секс лечит человека. К приезду его жены совсем здоровая буду».
Она стянула с него джинсы и раздвинула свои ноги.
Тетка Маша и вздохнуть не успела, как сокровище молодого человека оказалось уже в нужном месте и делало свое дело. Она закрыла глаза, прижимая Сергея к себе, и чувствовала, что климакс тоже куда-то подевался, и молодость вот-вот настигнет ее, прямо здесь, в кровати… Она на мгновение открыла глаза и с ужасом обнаружила взгляд молодого человека, которого вот уже минут тридцать, как соблазняла.
Выписывая под ним непонятные движения, она пыталась получить как можно больше удовольствия, может быть, даже в последний раз в жизни. Сергей крепко держал тетку Машу за плечи и всаживал ей все дальше и дальше. Старуха охала и трещала по швам — так ей казалось в эти минуты, но она не сдавалась. Через минуты десять тетка была уже не рада, что совратила парня, но остановить его не смела, только кряхтела и прижимала его к себе.
Она вздрогнула, когда вдруг он ее спросил:
—  Кончать?
—  Чего? — не поняла тетка Маша. — А, давай, милый, вливайся, — дрожащим от возбуждения голосом проговорила она и, схватив его за ягодицы, прижала к себе. — Внуков все равно не дождешься.
Он еще с минуту помучил вспотевшую хозяйку, потом на мгновение замер и свалился с ее горячего тела рядом на кровать.
—  Слава тебе Господи, — прошептала тетка, сползая на пол.
Она взглянула на Сергея, прикрыла его пледом и на четвереньках поспешила к двери.
«Вот паршивец, — думала она, — надо же меня так измахратить. Кому скажешь, и не поверят. Ох, Зинка и завидовать будет, если узнает!»

Утром она даже не слышала, как Сергей ушел на работу, хотя должна была его разбудить, как обещала. Еще бы, после такой ночи безумства рано встать тетке было просто невозможно.
К обеду зашла Зинка.
—  Гуляли вчера? — спросила она.
—  С чего это ты взяла? Что, было слышно?
—  Насчет слышимости — не знаю, еще никто не говорил, а судя по выпитой бутылке, можно сделать соответствующий вывод.
— Да, нет, это — старая. Вот нашла, хотела выбросить, — оправдывалась тетка Маша.
— Ты знаешь, я вот тоже думаю квартиранта пустить, — призналась Зинка. — Скучно одной до смерти. Смотри, ты как со своими похорошела.

Сергей снова пришел с работы поздно. Тетка Маша открыла ему дверь и сразу исчезла в своей комнате. Она не знала, как смотреть молодому человеку в глаза, а тут он сам постучал в ее дверь и пригласил поужинать.
— Будешь сто грамм? — спросила она, усаживаясь за стол. — У меня там немного осталось.
—  А давайте, — махнул рукой Сергей.
Понемножечку — вышла целая бутылка, купленная днем, так сказать, на всякий случай. Уставший, он снова быстро опьянел, но встал из-за стола и направился в ванную. Тетка Маша по обыкновению пошла, прибираться на кухне, потом вспомнила, что в ванной нет полотенца, и решила ему его принести. Каково было удивление Сергея, когда она смело вошла в ванную.
—  Вот, возьми, чистенькое, — сказала она, созерцая голого молодого человека. — Помоешься, выходи, чай попьем.
Сергей растерянно кивнул головой, чтобы только хозяйка быстрее вышла.
Тетка Маша ждала его, и вот он уже стоит перед ней на кухне в шортах, вытирая голову.
—  С легким паром! Садись, красавчик.
Они сидели и пили чай.
—  Жена-то, когда приезжает?
—  Через недельку. — Сергей, смущенный появлением ее в ванной, не находил себе места.
Тетка Маша стала понимать, что он прекрасно помнит все те события, которые произошли в прошлую ночь, когда она позволила себе вторгнуться в его личную жизнь.
После ужина он направился к себе в комнату.
Спустя полчаса тетка Маша прислушалась, стоя за дверями, и тихо постучалась.
—  Ты спишь? — спросила она.
Сергей поднял голову. Хозяйка вошла, тихо прикрыв за собой дверь. В комнате стоял полумрак от уличного фонаря…
—  Баб Маша, вы чего?
Она подсела к нему рядом, и ее рука сама потянулась к молодому человеку. Сергей замер. Рука прошлась сначала по футболке, потом, остановилась на животе.
—  У тебя хорошая жена, — шептала ненасытная тетка.
Сергей молчал, чувствуя, как ее рука скользит все ниже.
—  Может, не стоит? — сказал он.
—  Я ведь тоже женщина и хочу мужского внимания, — попыталась что-то бормотать тетка Маша. — Ты же помнишь прошлую ночь?
—  И что от меня требуется? — спросил Сергей, хотя все прекрасно понимал.
—  Сделай, как тогда.
—  Как?
—  Ты прекрасно все знаешь.
Сергей поднял голову, понимая, что так просто она его не покинет, и ему ничего не остается, как удовлетворить снова это старое создание.
—  Я думаю, что все это останется между нами? — прошептал он.
— Ты еще в этом сомневаешься? — спросила дрожащим от возбуждения голосом тетка Маша. — Как я завидую твоей жене.
—  На то она и жена, — зашептал Сергей.
—  Так, когда она приезжает?
—  Через неделю.
— Вот и замечательно, — вздохнула хозяйка. — У нас еще есть немного времени.


               
                ФИГУРИСТЫ

Усталые, но удовлетворенные осенними сборами в Марселе, Камиль и Эмили, вместе со своим тренером Бланш, возвращались в Париж.
Время прошло незаметно, и Эмили была немного расстроена, что эти полтора месяца пролетели быстро, как неделя. Она тайком поглядывала на молодого человека, своего партнера, и тоже замечала на его лице некоторое сожаление. Дома предстоял небольшой отдых и подготовка к чемпионату Франции, а зимой ждала Европа.
Чемпионат Европы в случае победы обещал многое, поэтому эти сборы были очень необходимы. Жесткий режим, плотный график во всем, тренажерные залы и бассейн для поддержания физической формы, ежедневные тренировки по несколько часов — все это было запланировано на сборах, и спортсмены прошли все эти испытания достойно. Активного отдыха тоже никто не был лишен, и молодые люди со своим наставником и тренером успели повидать множество достопримечательностей прекрасного города, сделать десятки фотографий на память и побывать на лазурном берегу.
Эмили закрыла глаза и прижалась к плечу Камиля. Она погрузилась в воспоминания и не желала с ними расставаться, представляя все с самого начала. Но Камиль зашевелился, погладил своей ладонью девушку по лицу и прошептал:
— Уже подъезжаем, расставайся с впечатлениями.
Эмили открыла глаза и посмотрела на своего партнера.
Уже три года, как они выступают вместе. Камиль никогда не мечтал о парном катании, Эмили о нем тоже не задумывалась. Они занимались у разных тренеров, но на одной площадке, поэтому виделись постоянно и хорошо знали друг друга.
Эмили всегда приходила на тренировки пораньше и наблюдала, как катается молодой человек. Тогда ему было шестнадцать, а ей тринадцать. Ей очень нравились его движения, музыкальное сопровождение, которое тщательно подбиралось, и танцы в целом.
Камиль тогда выступал в одиночном, и Эмили, наблюдая за его работой, всегда радовалась успехам молодого человека. Но он никогда не задерживался, чтобы посмотреть ее тренировки, быстро собирался и уходил: Эмили на это не обижалась. Ей было спокойней, когда никто не смотрит: у нее не все получалось с первого раза, поэтому приходилось некоторые моменты отрабатывать подолгу. Однажды она заметила его на трибуне после тренировки и заволновалась. Камиль сидел вместе со своим тренером и что-то обсуждал, поглядывая на лед. Эмили отрабатывала тройной тулуп, который у нее всегда хорошо получался, разогналась и… полетела на лед. Она реакцию Камиля не видела — все замелькало в ее глазах, а он, заметив ее падение, соскочил с места.
—  Что с тобой? — удивилась тогда Бланш, сидящая рядом. — Эта девочка делает успехи. Ничего, научится. У нее еще все впереди.
Эмили поднялась, осмотрелась и снова покатилась по льду, но у нее, как назло, ничего не получалось снова, ни одного прыжка. Она взглянула на сидящих в зале Камиля и его тренера, которые наблюдали, как ей сегодня не везет, покраснела и отправилась на скамью.
После тренировки Эмили пошла в душ, потом собрала свою сумку и вышла на улицу.
—  Привет! — услышала она голос за спиной. Это был Камиль.
—  Привет, — покраснела Эмили.
Ей давно нравился этот парень. Перспективный фигурист, стройный, красивый, а особенно нравились ей его карие глаза. Они ее просто сводили с ума. Она всегда смотрела его тренировки и поражалась умению делать самые сложные прыжки и трюки.
— О чем это вы там разговаривали? — спросила Эмили, чтобы продолжить разговор. Она давно мечтала быть рядом с Камилем, а тут выдался подходящий случай, но он ее застал врасплох. — Я поняла, что вы обсуждали мои сегодняшние неудачи.
Камиль сделал удивленное лицо, но потом улыбнулся, и смело взял девушку за руку. Она вздрогнула от такой выходки, но сопротивляться не стала: взглянула на молодого человека и улыбнулась.
—  Бланш готовит мне сюрприз, — вздохнул Камиль.
—  Бланш — это кто такая?
—  Это мой мученик. Неужели ты не знаешь моего тренера?
—  Я слышала о ней другое мнение, — возразила Эмили. — Все поговаривают, что она тренер высшего класса и выпустила не одного чемпиона.
— Это было раньше, — вздохнул Камиль. — Тогда она работала тренером в парном катании. Только последние несколько лет занимается с одиночками, такими, как я. Вот я и попался в ее лапы.
—  И ты жалеешь? У тебя столько побед… Ты чемпион Франции, что тебе еще надо?
—  Мне ничего, это надо ей. Ты представляешь, она хочет вернуться в прошлое и тренировать парников.
—  Ну и что? Может у нее там лучше получается.
—  Так она и меня за собой тянет.
—  Там сложнее, — вздохнула Эмили. — Нужен понимающий партнер, раскатанный во всех отношениях. Это основа успеха. Сам что думаешь?
— Бланш давно ведет со мной разговор, чтобы я тоже перешел в парное, но мне этого не надо. Во-первых, нужна хорошая партнерша, ты здесь абсолютно права, во-вторых.… Ой, даже не хочу перечислять. Представляешь: все надо ломать и начинать сначала. Впереди чемпионат страны, и мне не успеть перестроиться. Да и я привык кататься один. Не представляю, как будет выглядеть это парное. А она меня убеждает и настаивает.
—   А ты?
— Что я? Времени мало, чтобы на такое пойти. Сначала надо попробовать, а потом принять окончательное решение. Самое главное, что время поджимает.
—  Твой тренер тебе его найдет, раз тянет за собой, — заверила Эмили.
—  Честно признаться, никто мне не нужен. Если что-то не срастется, уйду к другому тренеру или вообще все брошу. Варианты есть. Я привык на льду быть один.
—  А если срастется?
Камиль с удивлением посмотрел на Эмили и пожал плечами.

          С тех пор прошло около двух месяцев, и Бланш все ждала решение Камиля, а сама делала решающие выводы. Камиль относился к этому равнодушно и всегда кривил носом.
—   Я, конечно, понимаю твое отношение к моему решению, но пойми, дорогой, сейчас в нашей сборной парное катание находится на низшем уровне. — Бланш настаивала на своем. — У тебя есть все, чтобы исправить это положение. Партнершу я тебе найду обязательно, и вы начнете тренироваться. В одиночном катании как-то все обошлось, а вот в парном просто дыра. Есть, конечно, фигуристы, но это не тот уровень, не твой. За последние два года ни одна пара не завоевала ни одной медали, а у тебя все для этого есть. — Тренер усердно убеждала Камиля в правильности своего решения. — Тем более тебя руководство клуба хорошо знает и уже дало добро, чтобы ты катался в паре. За тобой окончательное решение, но я бы хотела видеть тебя в другом амплуа. Тогда ты будешь очень красиво смотреться на льду, когда рядом с тобой будет прекрасное создание.
—   А кто меня спросил? — пытался проявить свой характер Камиль.
—   Мы все делаем общее дело. И именно тебе, как одному из ведущих фигуристов, я предлагаю сменить программу и выступать в паре. У тебя это получится лучше всех. Партнершу.… Да, да, партнершу будем усиленно искать по разным клубам Парижа и Марселя. Я обещаю, что она будет достойна тебя.
—   Не надо никого искать, — сказал Камиль после долгого раздумья. — Я сам ее найду.
—   Даже так! И кто это будет?
—  Отвечу на этот вопрос в ближайшее время. С ней мне надо еще переговорить.
Тренер была в недоумении.
           Как специалист, Бланш добилась больших высот в тренерской работе по фигурному катанию и стала известной во всей Франции. Последние несколько лет она посвятила свою работу одиночникам, и Камиль стал у нее одним из ведущих фигуристов страны. На сегодняшний день молодой человек был в основном составе сборной страны. Она возлагала на него большие надежды на предстоящих соревнованиях, но втайне от всех желала вернуться к прежней работе с танцевальными парами и упорно подбирала Камилю партнершу. Сначала он об этом не знал, и она искала подходящий момент поговорить с ним основательно. И вот однажды выдался такой случай, и Бланш раскрыла все свои карты перед молодым спортсменом.
С Камилем пробовались кататься многие талантливые фигуристки, но Бланш чувствовала, что все это не то, и постоянно продолжала искать что-то новое, необычное. Она хотела видеть танцевальную пару какой-то особенной, неповторимой и очаровательной. Это было для нее самым трудным. Дошло до того, что Бланш обошла множество клубов и секций, различные профессиональные общества, но все было тщетно.
Камиль видел, что у нее ничего не получается, и успокаивал себя, что еще один сезон откатается одиночкой. Сам он не стремился к катанию в паре и с трудом представлял, что это такое, хотя выступления пар ему нравились. Ему нравились отношения партнеров на льду и, всегда казалось, что все у них происходит полюбовно, поэтому так слаженно.

На завтра он пообещал дать ответ тренеру, и этот поступок не давал ему уснуть всю ночь.
«Что я могу предложить? — размышлял он. — Я просто оттягиваю время в ожидании, что Бланш откажется от своей задумки. Нет, нет, она не откажется. Она об этом заявила уже открыто на тренерском совете. А почему она в самом начале не спросила об этом меня? — Этот вопрос мучил Камиля больше всего. — Я ведь просто могу отказаться или перейти к другому тренеру. Нет, она знает, что я ее не брошу. Она меня тащила на большой лед с самого юного возраста, и все то, что из меня вышло, — это ее заслуга. Она профессионал в своем деле. Да я и сам как-то проболтался год назад о парном катании, вот она и ухватилась. Она ведь раньше тренировала пары на льду и добилась мировых успехов. Этого у нее не отнять. А я? Что могу ей предложить? Я вчера ей обещал.… Или отказаться от всего и на этом поставить категорическую точку?»
Камиль закрыл глаза и вдруг представил Эмили. Прекрасная хрупкая девушка стояла перед ним и улыбалась. Камилю всегда нравилась ее улыбка, нравилась она сама, но он никогда ей об этом не говорил.
Он открыл глаза, не понимая, к чему бы это, и долго лежал, уставившись в потолок.
— Эмили, Эмили.… Да, но она тоже катается одна и вряд ли согласится на мое предложение. Нет, все, я отказываюсь от предложения Бланш. Пусть сама решает. Я знаю одно: тренер меня не бросит никогда. Быстрее всего она пересмотрит свои планы. У нее нет на данный момент вариантов — впереди чемпионат страны, а зимой чемпионат Европы.
К обеду следующего дня Камиль шел во дворец спорта на тренировку в подавленном состоянии. У входа он увидел Эмили и поспешил к ней. Он схватил ее за руку и отвел в сторону.
—  Мне надо с тобой поговорить, — сказал он. — Серьезно поговорить.
—  Что-то случилось серьёзное? — растерялась девушка. — Я и так опаздываю.
—  Только на два слова.
Камиль вкратце рассказал о планах своего тренера и встретил непонимающий взгляд со стороны подружки.
—  Я не поняла, что требуется от меня? — удивилась она.
—  Может, попробуем вместе?
— Это перед предстоящим чемпионатом Франции ты такое предлагаешь? Камильчик, миленький, ты понимаешь, о чем говоришь?
Камиль впервые услышал от Эмили такие откровенные слова в свой адрес, растерянно смотрел на девушку и понял, что он ей небезразличен.
—  Я хочу доказать тренеру, что она не права, — продолжал Камиль. — Уже не первую неделю она подбирает мне партнершу для парного катания.
—  Я этого и не знала, — удивилась Эмили. — А ты?
—  Что я? Если она так настаивает, могу и попробовать. Но пока никого не нашла, вот я к тебе и обращаюсь. Давай попробуем, чтобы Бланш успокоилась. Пока они мне будет искать партнера, пройдет и чемпионат Франции и Европы, а дальше будет видно. Пусть лишний раз убедиться, что ее затея сейчас не к месту.
—  А сам-то как? Имеешь желание кататься в паре? — спросила уже на ходу Эмили, которая опаздывала на тренировку.
—  Не знаю, надо пробовать.
—  Ну, ладно, я побежала. Передай своему тренеру, что нашел.
—  Кого нашел? — не понял Камиль, но Эмили скрылась за дверями.

         С тех пор прошло несколько месяцев тренировок, и Камиль с Эмили начали добиваться определенных успехов в парном катании. Написанная для них музыкальная композиция, ежедневные тренировки, старания хореографа — все предвещало успех на ближайших соревнованиях.
—  Я спокойна за своих ребят, — торжественно говорила всем Бланш. — Теперь в сборной Франции по фигурному катанию есть те, кто достоин высших наград не только страны, но и Европы, и мира.
Ребята работали с воодушевлением и поражали окружающих своими успехами. Они помогали друг другу, подсказывали, приходили на тренировки раньше времени и задерживались допоздна.
Камиль всегда провожал Эмили до дома и на прощание протягивал ей руку. Она протягивала ему свою и мило улыбалась.
—  Устала сегодня? — постоянно спрашивал он.
—  Есть немного, — признавалась Эмили. — Ну, я пошла. До завтра.
Камиль провожал ее взглядом и медленно брел на остановку.
Он приходил домой, бросал спортивную сумку в угол и направлялся в ванную под душ. Ему всегда казалось, что тот душ, который он принимает во дворце спорта после тренировок, не смывает с него те напряжения и пот, которые нарабатываются часами на льду.
Он стоит под нежными теплыми струями, а мысли его уже не о тренировке, о Эмили. По его телу бегут струйки воды, и ему от этого приятно. Он вздрагивает, вспоминая нежные руки своей партнерши, и представляет их на своем теле. Будто они скользят по его коже и нежно прижимают к себе…. Камиль резко встряхивает головой, приходит в себя и выключает воду. Накрыв голову мягким, пушистым полотенцем, он на мгновенье замирает, потом быстро вытирается и выходит в коридор. Руки сами тянутся к телефонной трубке, и он набирает номер, чтобы слышать ее голос.
Он постоянно думает о работе и часто вспоминает первые месяцы совместных тренировок, понимая, что тренер приняла правильное решение, объединив их вместе. Они постепенно становились самой перспективной молодой парой среди фигуристов парников.
Однажды Эмили на тренировку не явилась и Камиль вместе с тренером заволновались. Предупреждений и звонков с ее стороны не было, и все становилось очень странно.
Бланш понимала, что Камиль сегодня тренироваться без партнерши не будет, хотя она и настаивала, но Камиль сорвался с места и помчался к Эмили домой.
Дома ее тоже не оказалось. Квартира была закрыта, а телефон не отвечал. Камиль опустился на ступеньки в подъезде и призадумался. Подошла соседка и спросила, кого ждет молодой человек. То, что сообщила Камилю женщина, встревожило парня окончательно. Оказалось, что у Эмили умерла мать, которая проживала в Лионе, и Камиль не раздумывая, купил билет и уехал к ней. Там он быстро разыскал Эмили, потому что ее знали многие, как знаменитую фигуристку.
Камиль попал уже на самые похороны. Он стоял вместе с девушкой и держал ее за руку, чувствуя, как она вздрагивает. Ему сказать было нечего: он видел только ее заплаканные глаза.
После траурной церемонии убитая горем Эмили призналась Камилю:
— Я не ожидала тебя здесь встретить. Сообщить о случившемся никому не успела, кроме соседки в Париже. Как ты здесь оказался?
Тогда молодые люди впервые по-настоящему узнали друг друга.
—  Оказывается, мы совсем не знаем себя, хотя уже столько времени работаем вместе, — прошептала Эмили.
—  Выходит, что так, — согласился Камиль. — Прости.

          С тех пор прошло три года постоянных тренировок и соревнований. Они стали неоднократными чемпионами Франции и чемпионами Европы. На чемпионате мира несколько раз занимали призовые места. Камиля и Эмили знает не только вся Франция, а теперь уже и Европа. Их фотографии сияют в журналах и на плакатах. О них говорят все любители и поклонники фигурного катания. Все, к чему стремились молодые люди, свершилось!

          Сейчас они возвращались с очередных сборов в Монреале и снова приступали к тренировкам, тем более, что на предстоящем чемпионате Франции тренер разработала совершенно новую программу, которую надо было обкатать и представить во всей красе.
Эмили открыла глаза и посмотрела в окно автобуса.
—  Сегодня день отдыха, — объявила Бланш. — Завтра в десять встречаемся на льду.
Камиль глубоко вздохнул и прижал Эмили к себе.
—   Домой поедешь? — тихо спросила она.
—   Да. Родители беспокоятся, забыли совсем.… Надо появиться.
—   Меня бабушка тоже заждалась. Подарю ей купленный сувенир, она любит такие вещи, и немного займусь собой. С нашим тренером совсем себя забросила.
Камиль улыбнулся.
—   Ты и так выглядишь прекрасно.
Эмили взглянула на молодого человека.
—   Бабушка спрашивала про тебя, — продолжала шептать девушка.
—   Передавай ей привет.
—   А сам не можешь?
Камиль понимал, что Эмили хочет, чтобы они вместе появились у них в доме, тем более, что ее отец после смерти матери стал редко появляться и нашел другую женщину.
—   Неудобно в таком виде. Надо привести себя в порядок.
—   Ну, ты же сказал, что я выгляжу хорошо. Я тебе говорю то же самое.
Камиль усмехнулся и тоже уставился в окно.
За время совместной работы на льду у молодых людей были только деловые отношения, хотя Камиль выплескивал свои чувства в открытую и Эмили его понимала. Она тоже хотела иметь со своим партнером другие отношения, не те, что складывались между ними на тренировках, но постоянно что-то ей мешало. Сейчас она намеком приглашала его к себе, чтобы все изменить, и чтобы они стали еще ближе.
Эмили снова взглянула на Камиля.
—   Ты так этого хочешь? — прошептал он.
Эмили мило улыбнулась.
—   Не забудьте, завтра к десяти, — напомнила Бланш, когда молодые люди приготовились выходить. — Камиль, ты разве здесь выходишь? — удивилась тренер и загадочно улыбнулась. — Не проспите.
—  Постараемся, — ответил покрасневший Камиль и снова прижал Эмили к себе.

Бабушки дома не оказалось.
Эмили провела молодого человека в коридор, положила свою сумку со спортивными принадлежностями, развернулась и повисла у Камиля на шее.
—  Ты удивлен? — спросила она.
—  Нисколько. Сам давно искал с тобой такой встречи.
Эмили подарила ему глубокий откровенный поцелуй.
— У тебя столько энергии, — успел произнести Камиль, обнимая и тоже расцеловывая девушку.
—  Я думаю, что сегодня мы забудем о тренировках, хотя бы на одну ночь, — зашептала Эмили.
—   Ты так этого хочешь?
—   А ты разве нет?

          В октябре начинался чемпионат Франции по фигурному катанию. Бланш со своими подопечными работала в полную силу, оставляя только немного времени на отдых. Для фигуристов были разработаны великолепные костюмы, и оставались лишь маленькие штрихи для завершения их трудной тренировочной работы.
Камиль откинулся в кресле и взглянул на лед.
—   Он мне уже по ночам снится, — пожаловался он тренеру.
— Ничего, милый, откатаем чемпионат страны и на отдых, — успокаивала Бланш.
—   Если так, я бы умчался куда-нибудь на необитаемый остров, чтобы никого не видеть и не слышать, — мечтательно проговорил Камиль.
— Даже меня? — удивилась сидящая рядом Эмили. Она перешнуровывала ботинки и готовилась к выходу на лед. — Даже без меня бы уехал на свой необитаемый остров?
Камиль обнял Эмили за плечи.
—   Конечно же, с тобой, — поправился молодой человек.
—   В таком случае, мы бы и там начали тренировки. Я уже жизнь без них не представляю.
—   Мы бы эту живодерку Бланш с собой не взяли, — прошептал он на ухо девушке. — И никто б нас там не нашел. Здорово я придумал?
—   Здорово, — рассмеялась Эмили. — А пока пошли на лед.

          Чемпионат Франции проходил на высшем уровне. Выступали самые сильные и именитые спортсмены страны.
Выступление с обязательной программой подняло воспитанников Бланш на первое место на пьедестале. Тренер ликовала!
—  Всегда надо слушать меня, — твердила она, обнимая Камиля и Эмили. — Помните, как вы были против парного катания? А ваши старания? Вы у меня умницы!
Дворец спорта ликовал после окончания их выступления. Камиль и Эмили уже сидели рядом с тренером на трибуне, а зритель требовал их снова и снова на лед.
— Идите, — подтолкнула молодых людей Бланш. — Вы это заслужили.
Камиль и Эмили выходили на лед и, в который уже раз, принимали аплодисменты в свой адрес.
— Теперь вы чемпионы Франции, — сказала Бланш, и устало опустилась рядом в кресло. — Но самое главное еще впереди. В декабре чемпионат Европы. Время для отдыха я вам дам, — улыбнулась тренер. — Несколько дней, пойдет?
—  Конечно, — тут же согласились молодые люди. — Уедем куда-нибудь подальше от любопытных глаз.
—   Два дня и за работу.
Растерянный Камиль взглянул на такую же растерянную Эмили.
—  В феврале чемпионат мира, а там все будем отдыхать долго, — пообещала Бланш.
— А будущего чемпионата Франции разве не будет? — спросил насмешливо Камиль.
Бланш рассмеялась.
—   Вот такая жизнь у звезд фигурного катания, — заметила тренер. — Постоянные тренировки и выступления. Но ничего, ребята, все у вас будет — и отдых, и работа, и пьедесталы. Все еще впереди.

         После окончания чемпионата страны тренер все же дала для отдыха четыре дня, и молодые люди воспользовались этим, чтобы уехать из Парижа куда-нибудь подальше от людей и провести вдвоем все это время.
Они сняли небольшой номер на берегу моря и наслаждались своим одиночеством.
Эмили была всегда рядом, а близкие отношения, которые возникли у них с недавних пор, объединяли их и делались более откровенными и свободными. Они могли теперь себе позволить абсолютно все, чтобы утешить свои чувства и впитать в себя еще больше энергии для будущих тренировок и соревнований. Впереди предстоял чемпионат мира. Молодые люди понимали, что утвержденная их кандидатура представлять Францию на чемпионате — это не только заслуга тренера, но и их ежедневная работа. Среди десятка достойных танцевальных пар было немало претендентов, но руководство по фигурному катанию остановилось именно на них. Теперь Камиль, Эмили и тренер Бланш чувствовали особенную ответственность, как представители Франции на мировом турнире.

          Время пролетело быстро. Наступал долгожданный месяц март — чемпионат мира.
Всем было ясно, что соперники сильные, с мировыми именами, но и Камиль с Эмили были тоже известны не только в своей стране. Завоеванные ими титулы говорили о готовности принять участие и достойно выступить на предстоящем чемпионате.
Все уже было позади, и представители Франции — спортсмены и их тренеры самолетом улетели на чемпионат.

Бланш была сосредоточена до предела. Она поглядывала на нарядные костюмы своих подопечных и про себя молила бога о благополучии. Она не хотела ни о чем сейчас говорить молодым людям, которые сидели на скамейке сосредоточенные и внимательно следили за выступлениями своих соперников из России и Америки. Это были достойные пары, которые представляли конкуренцию в выступлениях и борьбе за призовые места.
Камиль сжимал ладонь Эмили, устремив свой взгляд на лед. Американцы заканчивали выступление, и его сердце тревожно колотилось. Следующим был их выход.
Голос диктора, звучавший на весь огромный дворец спорта, прозвучал как гром среди ясного неба.
Бланш взглянула на ребят, взяла их за плечи и прошептала:
—   С богом. — Она сжала наудачу кулаки и проводила спортсменов на лед.
Оглушительные аплодисменты и радостные возгласы соотечественников заполнили все пространство. Тренер отвернулась в сторону от посторонних взглядов и перекрестилась. Зазвучала музыка, и выступление началось.
Бланш не сводила своего взгляда с ребят и была удовлетворена их выступлением. В какое-то мгновение она заметила, как непревзойденная улыбка Камиля мгновенно исчезла, а лицо побледнело. Это было после очередного тройного тулупа, который замечательно сделали ребята. Бланш даже растерялась, не понимая, что произошло. Камиль немедленно сменил опорную левую ногу на правую, и это сразу заметила Эмили. Она тоже сама быстро перестроилась и взглянула на бледное лицо партнера. По его лицу сбегали капли пота, и он закусил губы.
«Что-то произошло, — мелькнула мысль в голове у тренера. Она пыталась взглядом разобраться, в чем дело, но не могла ничего понять. — Этого не может быть.… Все отработано до мелочей, а ребята обкатали эту программу десятки раз. — Бланш всматривалась в их лица и ничего не понимала. Она видела мокрые лица спортсменов и улыбку Эмили. — Что-то произошло с Камилем. — Она нервно взглянула на секундомер, оставалось еще сорок секунд выступления. — Давайте, мои дорогие, тяните все до конца. У вас все получается».
Эмили чувствовала, как все тело Камиля дрожит. Он изо всех сил выдавливал из себя улыбку, чтобы казаться судьям и зрителям превосходным, как и его партнерша.
Выступление подходило к концу, и только сейчас Эмили заметила, что из глаз Камиля сбегают слезы. Она обняла его, как было по сценарию, он поднял ее над собой и бережно опустил на лед.
—  Что с тобой? — переводя дыхание, спросила на ходу растерянная Эмили. — Ты сам на себя не похож.
Камиль, преодолевая боль, незаметно помотал головой, и тут прозвучали последние аккорды…
Зал взорвался аплодисментами. На лед полетели цветы и игрушки в знак признательности от благодарных зрителей.
Камиль обхватил Эмили за талию и, опираясь на нее, направился в сторону трибуны, где ребят ждала настороженная Бланш.
—   Что произошло? — был первый ее вопрос.
Камиль рухнул на скамейку и потерял сознание.
—   Врача, врача! — раздался голос тренера. — Срочно нужна помощь!

          Молодого человека увезла неотложка с переломом левой голени. Оказалось, что при очередном приземлении у него подвернулась нога и, произошел перелом. Эмили сидела в ужасе и не могла произнести ни одного слова. Тренер тоже не понимала, как все это могло произойти, ведь этот трюк Камиль всегда выполнял легко и красиво. Он и здесь все сделал правильно, преодолевая смертельную боль. Они откатали выступление до конца, и никто не заметил ничего, чтобы могло повлиять на выступление.
Заслуженное серебро чемпионата мира Эмили, с разрешения судей, вышла получать одна.
Зал рукоплескал французской паре, которая так самоотверженно боролась и заняла призовое место чемпионата мира, но все это уже принимала Эмили одна, без своего партнера…

                Перевод с французского


               
                ХОЧУ СТАТЬ ЗВЕЗДОЙ


—  Коль, к тебе тут одна прикольная подруга пришла, приглашать?
—  Что еще за подруга?
—  Говорит, что звонила тебе.
—  А, та, которая себя считает непревзойденным талантом? Ну, пусть заходит, приколемся.
В небольшой подвальной студии, уставленной музыкальной аппаратурой, появилась девушка.
Колька уселся в кресло, закинул ногу на ногу и закурил.
—   Я звонила, — сказала она.
—   Помню. Какие есть вопросы? Что за беда привела столь прекрасное рыжее создание в нашу обитель? — Колька деловито окинул ее взглядом. — Проходи, садись, красавица не писанная, в ногах, я слышал, правды вообще нет.
Двое других молодых людей с любопытством наблюдали за вошедшей незнакомкой и давились от смеха.
Посетительница представляла собой стройную, среднего роста девушку с рыжими волосами и курносым носом.
Она окинула комнатку томным взглядом, потом взглянула на двух молодых людей, которые расположились в углу за столом, заваленным чехлами от гитар и кучей кассет.
—  Так, я слушаю вас, — сказал Колька, и девушка вздрогнула. — Ты не отвлекайся, у нас мало времени для общения. Прошу коротко и ясно излагать свои мысли.
—  Я хотела вам спеть, — тихо сказала она.
—  Спеть? Зачем? У нас здесь не смотрины, и мы не ищем таланты.
— Ну, короче, я хочу стать певицей. Я слышала, что с маленьких студий, как ваша, быстрее можно пробиться на большую сцену.
—   Что ты говоришь? — удивился Колька и взглянул на своих друзей. — Мы объявлений в школу звезд не давали.
— Это мне бабушка посоветовала. Она живет в этом доме и всегда слышит из этого подвала музыку. Ей она очень нравится, а я тут на лето к ней в гости приехала, вот и решила попробовать. Возьмете?
— Ну, раз бабушка посоветовала, то это уже серьезно, — сказал деловито Колька и потушил сигарету. — Чем богат твой репертуар, звезда?
— Я больше народные песни пою, — стала объяснять девушка. — Фольклор разный, вроде частушек.
—  И можешь спеть?
—  Могу, даже станцевать могу.
—  Ну, танцы — это лишнее, — махнул рукой молодой человек. — Я, как руководитель группы, уполномочен выслушать и принять определенное решение, чтобы не разочаровывать твою бабушку. Танцы нас не интересуют, если только вприсядку, но для этого нужно определенное место, которого у нас мало. Кстати, твоя бабушка не поет?
В углу кто-то из парней тихо засмеялся, и девушка покраснела.
—  Может они выйдут? — поинтересовалась посетительница. — Уж очень они смешливые.
—  Это мои ассистенты, и мне без них ну, никак не обойтись. Вдруг я тебя недооценю — они тогда скажут свое веское слово в защиту потерпевшей.
Колька обернулся и показал своим друзьям кулак.
Девушка поправила волосы и подошла поближе.
—  Это вот гитары? — спросила она, проводя пальцем по струнам.
—  Это гитары, и трогать их не следует. Они электрические. — Колька встал и прошелся к ударной установке. — А это барабаны. У вас там, в деревне, были барабаны или что-то подобное им? Бубен какой-нибудь, например?
—  У нас гармошка была. На ней наш Сенька-тракторист наигрывал так, что все девки визжали.
—   Да ты что? А что ваш Сенька такое наигрывал, что все визжали? — уже на полном серьезе спросил Колька.
—  Больше частушки матерные. Зато какие они жизненные.… Все их любили.
—  Тебя как зовут, звезда шансона? — не выдержал один из молодых людей, сидящих в углу. Он давился от смеха, и его веселое лицо в очередной раз смутило девушку.
—  А ты подходи поближе. Спрятался там, в углу и смеешься. Меня зовут Светка. Светлана Карасева. С детства мечтаю о сцене, а в нашей деревне о ней, и мечтать не стоит. У нас ее нет вообще. Мы так, на лавочке или в поле…
Молодой человек прикрыл ладонью рот, чтобы не выдать свою улыбку, и подсел к Кольке.
—   Ну, что Светлана Карасева нам хочет спеть? — серьезно спросил он.
—   А тебя как звать? — в свою очередь спросила Светка.
—   Меня? Меня Дмитрием, — представился парень. — А его, что там, в углу, сидит, Саня. Ты не желаешь его сюда позвать? Он очень талантливый.
—   Оно и заметно. Захочет, сам придет, не маленький. А ты тоже поешь?
—   Я играю. Эй, Санька, иди сюда, повеселимся.
—  Я лучше здесь побуду, — крикнул Саня, давясь от смеха. — Мне здесь лучше будет слышно и видно.
—  Хорошо, что петь будет Светлана Карасева? — наконец, спросил Колька, снова усаживаясь в кресло.
—  Да что хочешь. Давайте я вам сначала станцую, для разогрева, — предложила девушка. — У вас гармошка есть?
—  Вот гармошки у нас нет, — с сожалением вздохнул Дмитрий. — Хочешь, Саня тебе на клавише подыграет.
—  Давай, а он сможет?
—  А что играть-то? — спросил с дальнего угла Саня, усаживаясь за синтезатор.
—  «Калинку».
—  Это та, что малинка?
—  Ну да, «Калинку-малинку», — обрадовалась Светка. — Я сейчас настроюсь — и станцую, и спою вам. Мне немного разогреться надо. Не думала, что вы меня сразу возьмете.
Молодые люди снова переглянулись и устремили на девушку свои любопытные взгляды.
Она приняла соответствующую позу и замерла.
— Давай, — махнула она Саньке рукой и под звуки музыки так затопала ногами, что Колька даже вздрогнул.
Светка жестикулировала руками, кружилась, а улыбка не сходила с ее лица.
—  Хватит, хватит, — замахал руками Колька. — Мы все в восторге от танца. Ты с какой области сюда приехала к бабушке?
—   С Вологодской. Деревня Петушки, — переводя дух, сказала Светка.
—   Это сразу заметно, молодец! Танцуешь ты замечательно, — сказал Дмитрий. — Только сильно ногами стучишь. Сцена может тебя не выдержать. Ты же не в поле. Аккуратней надо. Петь будешь?
—   Буду. — Что вам, частушки или «Калинку»?
—   Давай частушки, — снова махнул рукой Колька.
—   Матерные?
—   А ты других не знаешь?
—   Знаю, но эти у меня лучше всех получаются.
—   Давай матерные, — согласился Колька. — Саня, подбери там что-нибудь.
Из дальнего угла снова зазвучала мелодия, и Светка запела.
Молодые люди давились от смеха и хлопали в ладоши в такт музыке.
—   Снова молодец! — одобрил Колька. — А классику знаешь?
—   Какую еще классику? — удивилась девушка.
—   Ну не матерную же. Спой песню какую-нибудь.
—  Сейчас вспомню… А, вот, знаю одну. А ты там не сиди, играй громче, — крикнула Светка сидящему в углу Сане.
Светка напряглась и во весь голос запела:

                Ой, цветет калина в поле у ручья…

—  Просто талант! — прервал ее Дмитрий. — Тебя обязательно куда-нибудь возьмут. Это я тебе обещаю.
—  Правда? — обрадовалась девушка. — А вы не возьмете? Я бы хотела с вами петь. Тут как раз рядом бабушка живет, и мне удобно… Раз-два — и у вас в подвале…
Саня так и свалился со стула. Из угла раздался такой дикий смех, что Светка растерялась.
—  Ты не ушибся? — спросила она.
—  Нет, он не ушибся, — сказал за друга Колька. — Тебе сколько лет, сельское дарование?
—   Семнадцать.
          —   Хороший возраст, но тебе надо еще поработать над собой. — Колька снова деловито прошелся по помещению. — Знаешь, шоу-бизнес — это такая непонятная штука, что не каждый может этим делом заниматься. Тут нужны люди, преданные музыке, раскрепощенные и без тормозов.
          —   Я люблю музыку, — перебила его Светка. — А не тормозить — это как?
          —   И этого еще мало. Надо музыку понимать и немного играть на чем-нибудь. Ты вот на чем можешь играть?
—   Я никогда не пробовала, — растерялась девушка. — Зато я танцую. Не все же могут танцевать и петь одновременно.
—   Это верно, как ты, не каждый сможет. Вот я, например, не смогу, — признался Колька. — И так всю жизнь переживаю, что этому не научился, просто места себе не нахожу. При случае научишь?
—   Если хочешь, я тебя сегодня и научу, это не сложно. Ты просто у нас в деревне не был. У нас все танцуют. А дядя Миша, даже пьяный, такие кренделя выписывает, закачаешься!
—   Молодец ваш дядя Миша, — одобрил Дмитрий. — У вас вся деревня просто молодец! Ну что, — обратился он к Кольке. — Берем?
Колька посмотрел на друга, потом на Саньку, который поднимался с пола и смеялся без остановки.
—   Да, берем, берем, — крикнул из угла Санька. — На подпевках будет. Коля, ты же сам говорил, что женского вокала не хватает.
—  Я врал. У нас всего хватает, — бормотал растерянный Колька, показывая кулак в сторону друга.
—  Возьмем, — твердо сказал Дмитрий. — Мы все «за»! Такое сокровище нам пригодится. Большинством голосов, решено — брать!
—   Вы что, хотите все дело завалить? — Кольку даже затрясло.
— Немного потренируюсь, потом бабушку приглашу, чтобы послушала, — решительно сказала Светка. — Она понимающий человек и в музыке, и в жизни.
—   Вот бабушки нам еще здесь и не хватало, — возмутился Колька. — Бабушка будет лишняя. Хорошо, но приходи одна.
— А сегодня будем что-нибудь делать? — спросила охваченная восторгом Светка. — Я уже в магазин за хлебом сходила, теперь свободна до вечера.
—  Тебя искать будут, — сказал Санька и подошел к своим друзьям.
Теперь Светка могла разглядеть и третьего молодого человека.
—  Ты хорошо на этой бандуре играешь, — заметила она.
— Это не бандура, а клавиша. Что-то вроде гармошки, только горизонтальная, — объяснил Саня.
—  Все равно хорошо. — Светка протянула ему руку в знак признания.
Саня взглянул на своих друзей и тоже пожал руку Светке.
—  Если я с тобой немного поработаю, то у нас что-нибудь и получится, — решительно сказала она.
—  Это точно, — рассмеялся Саня. — Приходи завтра на репетицию в это же время. Может, что-нибудь и получится.
Светка широко заулыбалась и дала согласие.
—  Теперь можешь идти, — сказал Колька. — Привет бабушке.
Светка вышла из помещения и облегченно вздохнула, но неожиданный смех, который вырвался из подвального помещения, заставил ее остановиться и оглянуться.
Она пожала плечами, хмыкнула и вышла на улицу.
—  Дураки, — буркнула она. — У меня, может быть, скрытый талант, который, если постараться, можно и раскрыть…
         —   Ну, вы и даете, парни, — все не мог успокоиться Колька. — Зачем нам эта рыжая кукла? Ты с ней действительно собрался репетировать?
—   А что, деваха ничего, хоть и немного конопатая, — признался Саня. — Надо с ней поработать. Может толк будет. Не получится — пусть чешет в свою деревню под гармошку частушки орать.
—   Тогда мы на сцену никогда больше не выйдем. Опозоримся на сто процентов и только, — стоял на своем Колька. — Ею заниматься надо не здесь, а в постели.

          На следующий день Светка пришла пораньше и обнаружила закрытую дверь в подвал, где вчера встречалась с молодыми людьми. Она заволновалась, но решила подождать: времени еще оставалось с полчаса. Она вышла на улицу и уселась на лавочке.
Саню она заметила издалека, встала и пошла к нему навстречу.
—   Я так волновалась, что ты не придешь, — заулыбалась Светка.
—  Это ты зря. Если я обещал, значит, буду, — ответил Саня и оценивающе взглянул на Светку. — Ты какая-то сегодня другая.
—   Я готовилась. Мы же сегодня петь будем, — сказала девушка.
—   И не только петь, даже заниматься…
—   Вокалом?
—   И им тоже.
Он открыл дверь в подвал, и они вошли.
—   А твоих друзей сегодня не будет?
—   Сегодня нет. Они на пляж уехали с подружками.
—   А ты что же так?
—   А я вот, с тобой здесь.
—   У тебя что, подружки нет?
—  Короче, давай раскрывать твой талант, — сменил тему разговора Саня. — Кроме этих матерных частушек, что еще можешь? Песни о любви знаешь?
—  Знаю. Сама сочинила, — похвасталась Светка. — Только музыки нет. Не умею я на гармошке играть.
—  Ну, гармошки у нас тоже нет, я вчера тебе об этом уже говорил, попробуем на клавише. Сможешь напеть мелодию?
Светка встала в углу, сделала задумчивый вид, вспоминая текст, потом решила просто рассказать его, как стихотворение:
                Милый мой, дорогой.
                Как же я ждала весну.
                Чтобы ты был со мной.
                Ты придешь, и я приду.
                Обними ты меня.
                Поцелуй, как в прошлый раз.
                Подарю я для тебя
                Свои ласки и любовь…
           —  О, да ты просто поэт! — воскликнул Саня и стал подбирать музыку к словам. — Правда, до Есенина тебя далеко, до Пушкина, тем более, но давай еще раз, под музыку, только не спеши. Нескладуха, какая-то, но рискнем.
Светка заметно набралась храбрости. Теперь она подошла поближе к молодому человеку и спела два куплета.
—   Слушай, сколько этих куплетов в твоем творении? — спросил Саня, замечая, что она готова петь еще.
—   Не знаю. Может, десять, — пожала плечами девушка.
—   Ты с ума сошла! Столько не бывает.
—   Но в них я раскрываюсь полностью, иначе меня никто не поймет. А сколько надо?
—   Хотя бы три. Надо выбрать самую суть.
—   Так не получится, — вздохнула Светка и опустилась на стул. — Это будет уже не песня. Ты знаешь, сколько куплетов в частушках? Сотни!
— То частушки, а это песня. Все получится. Делаем так: куплет, проигрыш, куплет, припев и все.… Садись, пиши текст на бумаге. Будем вместе твои чувства раскрывать коротко и ясно, чтобы зритель понимал, а не засыпал, слушая твои признания. — Он подвинул ей чистый лист и ручку.
Светка долго писала, что-то вспоминала, потом попросила еще лист.
—   Не хватило, — сказала она.
—   Вот видишь. Слушая твою поэму, зритель просто уснет.
Светка растерянно заморгала глазами.
Когда весь текст был написан на двух с половиной листах, Санька взял его и пробежал глазами.
         —  Иди сюда, смотри, давай вот это уберем, это тоже, и это можно убрать. — Саня зачеркивал куплет за куплетом.
Светка склонилась за его спиной, замечая, как он жестоко кромсает ее произведение.
Он повернул голову в ее сторону и спросил:
—  Что так дышишь мне в ухо? Жалко?
—  Конечно. Я полгода сочиняла.
— Терпи, подруга. Надо работать для публики, поэтому приходится чем-то жертвовать.
—  Ты так считаешь? — Она взглянула на него растерянным взглядом.
          —  Я еще думаю, — сказал Саня, и смело вычеркнул еще один куплет. — Но свое произведение сохрани. Оно мне понравилось.
—   Правда? — обрадовалась Светка.
—   Правда.
Когда осталось только два куплета, Саня снова стал подбирать музыку.
—   Я и не думала, что все так сложно, — призналась Светка.
— Ты не думала? Это слушать песни хорошо, но их надо еще и сделать.
Она довольно улыбнулась.
— Тебе виднее, — согласилась будущая звезда. — Давай спою еще раз, теперь под твою музыку.
Она спела раз десять подряд, и только потом Саня откинулся на стуле и расслабился.
—  Ну, вот, кое-что, получается, — сказал он. — Тебе над вокалом надо еще много работать.
—  Ты сможешь мной заняться?
—  Садись, чего стоишь, — пригласил он ее присесть рядом. — Я сам не пою, а только играю, но знаю, если много работать — толк будет. Ну-ка, давай еще разок…

Они закончили занятия уже ближе к вечеру.
— Ну как? — спросила Светка и смущенно взглянула на молодого человека, ожидая услышать одобрительный отзыв.
—   Для начала пойдет, но очень слабо.
—   Еще приходить?
—  Время будет — приходи. — Саня закрыл двери в студию, и они вышли на улицу.
—   Ты сейчас куда? — вдруг спросила Светка.
—   Пойду, пройдусь.
—   А мне с тобой можно?
—  Ты же где-то здесь рядом живешь?
—  Ну и что? Я с тобой хочу погулять. Ты ведь теперь мой наставник.
Саня улыбнулся.
—   Если хочешь, то пошли.
— Твои друзья такие смешные, — заметила она, когда они шли по парку. — Все смеются и смеются. Надо мной, наверное.
—   Они всегда смеются. Не обращай на них внимания.
— Саня, давай заниматься без них, вдвоем, — неожиданно предложила Светка. — А потом, как дадим концерт! С ними у меня ничего не получится, я уже знаю.
          —  До концерта еще далеко, но песню можно сделать, — ответил Саня.
—  Вот давай и сделаем. Ты такой хороший, помоги мне, может, и получится из меня что-то.
Саня взглянул на девушку и пожал плечами.
—   Или нет? — насторожилась Светка.
—   Может, и получится, — согласился он.
Уже к вечеру они расстались.
Светка не скрывала своих чувств от восторга, поцеловала Саню в щеку и убежала в подъезд.
«Вот сумасшедшая!» — растерялся молодой человек.

          В следующий раз они встретились через два дня и снова, когда никого не было в студии, и допоздна занимались.
Светка делала успехи прямо на глазах, и Саня решил на днях показать их совместное творение своим друзьям.
— Уже поздно, — сказал он после очередного занятия. — Я тебя провожу до подъезда.
—   А ты?
—  Я останусь здесь. Транспорт уже не ходит. Мы часто здесь ночуем.
—   Нет, — твердо заявила она. — Я с тобой.
—   Тебя твоя бабушка искать будет. Не нужны мне неприятности.
— Со мной у тебя неприятностей никогда не будет, — заверила Светка. — Я сейчас сбегаю домой и вернусь. — Она выскочила на улицу и побежала домой.
Вернулась она минут через двадцать и принесла целый пакет с пирожками.
— Ты, наверное, голодный, — сказала она, выкладывая на стол содержимое пакета.
—  У вас в деревне все такие заботливые?
—   Все. Ты столько времени на меня тратишь, давай кушай. Тебе силы нужны. Я же вижу, как ты стараешься из меня сделать артистку.
Она уселась напротив и смотрела, как Саня уплетал пирожки.
—   Сама жарила?
—   Некогда мне, это бабушка, но я тоже умею. Нравятся?
—   Хорошие, — одобрил Саня. — Кофе будешь? Я сейчас сделаю. У нас тут кое-что есть.
В этот вечер Светка не отходила от Сани ни на шаг. Все хлопотала и ухаживала за ним.
— Если когда-нибудь будет мой концерт, — сказала она, — то я посвящу его только тебе.
Саня от удивления вскинул брови.
— Я буду очень рад, — признался он. — Никто мне еще ничего не посвящал.
Они пили кофе, и только под утро Саня совсем расслабился.
—   Домой пойдешь? — спросил он. — Поспать немного надо.
—   А ты?
—   Я здесь, на диване.
—  Я тоже здесь останусь. Ты ложись и спи, я тебя разбужу. Во сколько, ты только скажи.
—  Нет, так не годится. — Саня взглянул на стулья. — Если не хочешь идти домой — ложись на диван, а я на стульях. Мне не привыкать. Главное, бабушка твоя чтобы тревогу не забила.

         Светка проснулась, когда на часах было уже десять утра.
Она сидела на диване и смотрела на спящего, на стульях молодого человека.
Саня стал ворочаться и открыл глаза.
—   Доброе утро! — сказала она. — Тебе было неудобно?
—   Нормально, — поднял голову Саня. — Давно проснулась?
—   Час назад.
—   Надо было и меня разбудить. Сегодня к обеду ребята придут, надо показать им наши труды.
—   Может, еще рано?
—   Не рано. Потом что-нибудь другое сочиним, а это доработаем.
Саня встал, заварил кофе, и они доели оставшиеся вчерашние пирожки.
К обеду появился Колька с другом.
—   Давно пришли? — с порога спросил он.
Светка взглянула на Саню.
—   Только что, — ответил он.
—   А мы никуда и не уходили, здесь ночевали, — выдала Светка.
Молодые люди переглянулись.
—   Значит, процесс пошел, — с подозрением заулыбался Дмитрий.
— Процесс у нас давно пошел, — снова влезла Светка своим откровением и взглянула на растерянного Саню.
—   Как успехи, звезда эстрады?
—   Неплохо
—   Покажешь, что умеешь, или опять танцевать будешь?
— Нам некогда было заниматься танцами, мы другим делом занимались, — серьезно ответила девушка.
Молодые люди так громко засмеялись, что Светка покраснела.
—  Мы в этом и не сомневались, — ответил Колька. — Саня в этом деле у нас талант.
—  Еще какой, — подтвердила она. — Мы с ним почти всю ночь не спали.
— Понятное дело. Как можно уснуть, если таланты приходится раскрывать по ночам. — Он посмотрел на Саню и подмигнул. — Многое успели?
—  Многое. — Светка разговаривала на полном серьезе. — Под утро только кончили.
Колька почесал затылок.
—   Ничего себе, — удивился он. — Ну и как, понравилось?
—  Понравилось. Саня такой хороший. Он для меня делает все, и я рада, что встретила такого человека.
Молодые люди сдерживались, чтобы не рассмеяться в очередной раз, и смущенно прятали глаза.
— Главное, чтобы тебе понравилось, — сказал Колька. — Тебе понравилось, только честно?
—  Еще бы. — Светка взглянула на Саню, который сидел и краснел. — Мы еще будем с ним пробовать, — добавила она. — У меня с ним обязательно что-нибудь получится.
—  Еще бы, — согласился Дмитрий. — Только далеко сразу заходить не стоит. Бабушка придет, разбираться начнет…
—   Не придет. Она знает, что я с Саней по ночам в подвале.
Молодые люди отворачивали головы, чтобы Светка не видела их лиц.
— С этим все понятно, — подвел черту в разговоре Колька. — Покажи нам теперь свой раскрывшийся талант.
Саня сел за клавишу, и Светка спела новую песню.
Долгое и мучительное молчание даже насторожило девушку.
Колька встал и взглянул на Саню.
—   Где содрали песню? — спросил он.
—   Сами придумали, — ответила Светка.
—  Ну-ка, давайте еще раз. — Колька взял гитару, Дмитрий сел за ударную установку.
После нескольких попыток стало получаться еще лучше. Снова было молчание, но самое главное, никто больше не смеялся.
Светка смотрела на Саню, который равнодушно пиликал на клавише.
—   Что скажет строгая комиссия? — наконец проговорил Колька.
—  А что, пойдет, — одобрил барабанщик Дмитрий. — Поработать надо и к концу месяца выставим на концерте. Новое всегда приветствуется.
Колька внимательно посмотрел на Саню.
—   Долго репетировали? — спросил он.
—  Недельку, — ответил он. — Надо пробовать. Вроде получилось что-то.
Теперь они занимались все вместе и готовились к концерту, который должен был состояться в конце месяца. У Светки имелось в репертуаре уже две песни, и она была на седьмом небе от счастья.
После репетиций, как обычно, расходились поздно.
— Хочешь, я тебя с бабушкой познакомлю? — неожиданно предложила Светка Сане, когда они вышли на улицу и расходились по домам.
—   Зачем? — удивился молодой человек.
—   Она у меня хорошая. Я ей много про тебя рассказывала.
—   А стоило ли?
—   Мне, кажется, что стоит. Ты же мне нравишься, — призналась она. — А скажи, в этом шоу-бизнесе можно в кого-нибудь влюбиться?
—  Влюбиться? — Саня с удивлением посмотрел на девушку. — Там все друг друга и так любят.
—  Нет, я так не хочу. Я хочу влюбиться в кого-нибудь одного и по-настоящему.
—   В одного — это сложно. Там коллектив.
—   Тогда я уже влюбилась, — призналась она.
—   Вот и молодец! В Филиппа Киркорова?
—   Нет, в тебя.
—   В меня?
—   Да. А что, нельзя?
—   Ну, почему же, можно, но это как-то выглядит… — Санька пожал плечами. — Странно.
—  У твоих друзей есть подружки, а у тебя нет. Ты мне как-то сам об этом говорил. Я буду твоей подружкой. Можно?
Саня был в растерянности от такого предложения.
—   Ну, попробуй.
—   Ты такой хороший.
Саня покраснел.
—   Идем, бабушка ждет. — Светка потянула его за руку.
— Опять домой не уеду, — пытался отказаться от настойчивого приглашения молодой человек.
— Ничего, у нас останешься. Пойдем. Она снова напекла пирогов, которые тебе тогда понравились.
Саня понял, что если откажется, то обидит Светку, поэтому согласился.
—   Ну, если только пироги…

Бабушке Саня очень приглянулся, и она старалась всячески ему угодить.
Светка сидела с ним рядом и наливала чай.
—   У нас борщ есть, — сказала она.
—   Нет, нет, — отказался Саня. — С меня хватит.
—   Уже поздно, ты останешься?
—   Я в студию пойду, — категорически заявил он.
—   Опять на диване или на стульях?
—   Я уже привык, просто живу далеко и часто остаюсь в студии.
—   С бабушкой я переговорила, оставайся. Спать будешь, как человек. — Светка посмотрела на него умоляющим взглядом и улыбнулась. — Ты какой-то странный. Я слышала, что музыканты ко всем пристают. А ты не такой.
—   Обыкновенный. Чего дурью-то маяться?
Вошла бабушка, и Светка замолчала.
—   Моя внучка всегда мечтала петь. Она в деревне выступала в клубе, потом в хоре пела, — стала рассказывать старушка.
—   Ну, баб, хватит.
—   А чего такого? Она моя самая любимая. А ты, милок, с ней поешь или как?
—  Занимаюсь, — улыбнулся Саня.
—  Она быстро схватывает. Я за нее спокойная. Что там можно, в этой деревне? А здесь все же город, и возможностей больше и люди другие.
Саню Светка уговорила остаться ночевать. Бабушка постелила ему на диване постель с белой простыней и положила самую большую и мягкую подушку…

В конце месяца намечался концерт, и Светка к нему особенно готовилась. Она сама сшила себе концертное платье, много репетировала, и вот настал этот самый торжественный и волнующий день в ее жизни.
В полном зале выступало несколько групп, и Светка не находила себе места.
—  Главное — спокойствие, — предупредил ее перед выходом Саня. — В зал старайся не смотреть. Смотри поверху, чтобы не сосредотачивать внимание на зрителях. Это потом уже будет по-другому.
—   Я так боюсь, столько людей, — призналась девушка.
—   Я буду рядом, главное не волнуйся.
Подошел Колька с гитарой. По его лицу тоже было видно, что волнуется.
—  Не подведешь? — спросил он. — Здесь промашек быть не должно. — Он посмотрел сначала на Светку, потом на Саню.
Светка в ответ улыбнулась.
—   Все будет хорошо, — сказал Саня.
Колька перекрестился и за барабанщиком Дмитрием пошел на сцену.
Светка растерянно посмотрела на Саню.
—  Чего стоишь? — Он подтолкнул ее вперед.

         Вечером все ждали в студии Кольку, который куда-то уехал после концерта на машине.
Светка молчала, опустив глаза.
—  Так и будем сидеть? — спросил Дмитрий.
—   Ждем, — ответил Саня. — Где его носит? Уже час как нет.
Он стал ему названивать по телефону.
—   Отключен, — с досадой проговорил Саня.
Колька появился через полтора часа с двумя большими пакетами и букетом цветов.
— Это тебе от нашего коллектива, — торжественно произнес он и преподнес Светке цветы. — Чего сидите, выкладывайте пакеты — гулять будем!
Вечером Саня проводил Светку до дома.
—   Дебют состоялся? — спросил он.
—  Можно я тебя поцелую? — Светка обняла молодого человека и поцеловала. — Спасибо тебе.
—  Что, уже все? Бросаешь нас и уходишь на большую сцену? — усмехнулся Саня.
—   Куда я без вас? Куда без тебя…
Сане стало приятно, и он тоже погрузил в свои объятия девушку.
—   Ты сегодня выглядела просто великолепно!
—   Ты правду говоришь?
—   Зачем мне тебе врать? У меня нет такой привычки.
—  Саня, ты самый лучший, кого я встречала в своей жизни, — смущаясь, произнесла растроганная Светка. Сейчас она выглядела настоящей красавицей.
—   Смотри, перехвалишь.
— Я серьезно. А самое главное — то, что я, кажется, в тебя влюбилась.
Саня удивленно посмотрел на девушку, потом на своих друзей.
—  Ты не хам, как многие, не нахал… Ты просто классный парень.
—  Если так считаешь, то, может быть, ты и права. Мне такого еще никто не говорил.
—   А я тебе говорю.
—   Тогда давай отметим твое признание в кафе. Ты как?
Светка улыбнулась.
— А потом поедем ко мне, — добавила она. — Бабушка к родственникам уехала.
Саня обнял Светку и остановил такси…


               



                ПРОФСОЮЗНЫЙ АКТИВИСТ


Старик Эдмонд жил на окраине Парижа в одноэтажном старом доме с вывеской «Дом социального обеспечения», который принадлежал объединенным профсоюзам Франции. В этом доме жили старики, не имеющие родственников, или те, от кого отказались родные. Одним словом, дом принадлежал престарелым.
Их было около двадцати человек — все со своими старческими причудами, невыносимыми характерами и требованиями.
В старости всегда кажется, что пожилому человеку уделяется мало внимания, что он становится никому не нужным и тяготит окружающих. Здесь находились именно такие, не отличающиеся друг от друга старики, кроме одного…
—  Он у нас активист, — всегда ставил в пример заведующий домом старика Эдмонда. — Он активный член профсоюза, даже здесь, в нашем заведении, и от него больше пользы, чем от многих других. Мы привыкли к его выходкам и не обращаем уже на это внимание, но мы горды, что среди нас есть такой человек.
—  И проблем тоже от него немало, — тихо пробормотал сидящий рядом заместитель.
Старики сидели в небольшом зале, переглядывались и искоса посматривали на человека, сидящего в первом ряду с написанным плакатом в руках.
—  Он даже здесь и то в передовиках. Он единственный, кто откровенно поддерживает профсоюзы, которые, кстати, вас всех кормят. — Заведующий прищурил глаза и оглядел притихший зал. — Кто из вас хотя бы раз ходил на митинги протеста, кто из вас бывал на уличных шествиях, которые организовывают ваши кормильцы? Ни один. А вот уважаемый Эдмонд не пропускает ни одного мероприятия, хотя и делает это вразрез нашему уставному распорядку и правилам. Но мы еще раз горды, что среди вас есть такой человек, которому небезразлично все происходящее за нашим высоким забором. Он и здесь преуспевает. — Заведующий взглянул на старика, и тот вскочил с места, поднимая над головой от руки написанный плакат «Профсоюзы — это я! Долой самозванцев!»
После прочтения этого текста у заведующего расширялись глаза от удивления.
—   Уважаемый, кого вы на этот раз решили проучить?
Эдмонд аккуратно свернул свой плакат, оглянулся на своих сожителей и строго сказал:
—  Борьба профсоюзов должна быть не только за забором нашего учреждения, но и внутри общества. Я хочу выдвинуть свою кандидатуру на должность председателя профсоюзов.
— Хорошо, хорошо, — тут же согласился заведующий, — но председатель уже есть за пределами нашего заведения, и это довольно влиятельная личность.
Кто-то в зале громко хихикнул, но старик не обратил на это внимания.
—  Такой человек нужен и здесь. Я выдвигаю свою кандидатуру.
—  Мы обязательно рассмотрим ваше предложение и решим по мере необходимости, — успокоил разгорячившегося старика заведующий. — А пока садитесь, и продолжим.
Заведующий наклонился к сидящему рядом заместителю и прошептал:
—  Почему вы до сих пор не разобрались, каким образом этот старик покидает наше заведение? Где-то же должна быть лазейка. Через охрану он еще ни разу не проходил.
Заведующий еще раз взглянул на старика.
—  Вам есть с кого брать пример, — продолжал заведующий. — Я правильно говорю, уважаемый?
Эдмонд поднял на заведующего глаза, открыл рот, но промолчал.
—   Правильно говорю, — закончил заведующий свою речь.
После короткого собрания к профсоюзному активисту подошла только одна старуха по имени Зидони.
—  Я желаю к тебе присоединиться, — проскрипела Зидони. —Скажи мне, как тебе удается покинуть наш приют так незаметно, что никто не может понять, как ты это делаешь? Все узнают о твоем исчезновении только тогда, когда тебя привозит полиция.
Старик снова сделал удивленные глаза.
—   Неужели ты хочешь ко мне присоединиться? Дело в том, что никто не знает, как я попадаю на все профсоюзные забастовки или митинги, и не узнает никогда. Это мой профессиональный секрет. А ты, скажу сразу, не потянешь. Быть в первых рядах активистов у тебя не хватит духа, да и комплекция твоя неподходящая. — Эдмонд окинул взглядом объемистую старуху. — Не пролезешь туда, откуда я выхожу к народу.
Зидони была разочарована ответом, но не уступала.
—  Месье, если вы до сих пор были слепы в отношении моей особы и глухи к моим намекам, то вы сделали самую роковую ошибку в своей старческой жизни. Как жаль, что я не встретила вас раньше!
Эдмонд приложил палец ко лбу и прошептал:
         —   Слава тебе господи, что уберег меня от такой награды.
—  Я всю жизнь мечтала быть рядом с таким человеком, как ты. — Старуха схватила Эдмонда за ворот и стала трясти. — Неужели ты не видишь, как мои взгляды метают нежность в твою сторону?
Эдмонд еле освободился от такой нежности и прижался к стенке.
—  Я профсоюзный активист, а не какой-нибудь любовник! Об этом надо было мечтать лет пятьдесят назад, — выкрикнул он. — Сейчас уже поздно. Поезд — ту-ту — ушел.
— Я слышала, что любовь не признает возраста, — возразила возбужденная бабка.
—  Я слышал другое: всему свое время. Вы, мадам, что-то путаете. Я давно замечаю, как вы бросаете на меня свои мутные взгляды. Может, я недостоин их, но в душе я давно уже не любовник, а профсоюзный деятель. Это дело намного важнее ваших девичьих мечтаний. Не путайте божий дар с яичницей.
—   О вас говорят, о вас скоро станут писать газеты.
—  Мадам, вы сошли с ума! Кто обо мне говорит? Директор этого заведения? Он от зависти все говорит, или от злости. — Эдмонд пожал плечами. — Кто сейчас поймет этих людей. А газеты? Что они могут обо мне написать, кроме некролога? Вы не путайте мне карты. Признаюсь, что любовь меня не интересует, тем более в этом возрасте.
—  Этот возраст замечательный, — пыталась убедить Зидони, и вся трепетала вокруг возмущенного старика. — Когда еще придется насладишься жизнью, как не в старости?
Ошарашенный Эдмонд еле вырвался из объятий разгорячившейся старухи, забежал к себе в комнату и закрыл на ключ дверь. Отдышавшись, он уселся у телевизора и стал щелкать каналы, чтобы посмотреть последние новости.
В новостях на завтра снова сообщали о митингах профсоюзных активистов, которые на этот раз выступали совместно с таксистами.
Эдмонд потер ладони и подскочил в кресле.
—   За права таксистов я еще не боролся, — радостно проговорил он. — Значит, мне надо с утра исчезнуть и быть в первых рядах.
Старик приоткрыл дверь и увидел в коридоре старуху Зидони.
—  Эй, мадам, идите сюда, — поманил он ее пальцем. — Вы хотели составить мне компанию в профсоюзном шествии?
—   Каком шествии?
—   Ну, за права трудящихся хотите побороться? К сожалению, завтра я вас с собой взять не смогу. Не та тема. А вот на следующей неделе к нам сюда приезжают проверяющие, и вам ходить никуда не надо. Я вас возьму с собой. Готовьте речь!
— Совсем дурак! — замахала Зидони руками. — Куда ты меня возьмешь, когда они сами сюда приедут.
— На шествие. Самое главное в этом деле — демонстрация. Я подготовлю пару плакатов, и мы их выставим перед проверяющими или даже с ними пройдем вокруг нашего заведения.
Старуха вылупила глаза на старика.
На следующий день старик Эдмонд после завтрака неожиданно пропал.

Он находился в гуще события, среди протестующих таксистов, которые выдвигали свои права. Выступал какой-то оратор, и старик старался быть к нему поближе, чтобы казаться заметным. Вокруг сверкали фотовспышки, щелкали фотоаппараты, у некоторых активистов корреспондентам даже удавалось брать интервью.
Эдмонду не терпелось попасть в объектив, а еще лучше — что-нибудь сказать в микрофон. Он усердно вертелся перед представителями прессы, но на него никто не обращал внимания. Тогда старик сам решил привлечь к себе то самое внимание, которого ему сейчас особенно не хватало. Он поднялся на какой-то ящик, чтобы быть выше других, и чтобы его все видели, поднял руку вверх и заорал своим старческим писклявым голосом на всю площадь:
— Товарищи, господа и прочая рабочая братия! Мы, таксисты, выдвигаем свои условия через великие профсоюзы, чтобы осуществить свои требования, и чтобы нас услышали…
—   Кто это такой? — раздалось с разных сторон. — Этот не от нашего профсоюза таксистов. Пусть выступает наш представитель. Гоните этого старикашку!
—  Как вы смеете, такое говорить! — возмутился Эдмонд. — Я выступаю за всех постоянно. Меня все знают. Я активный…
Эдмонду не дали закончить свои возмущения, как он оказался среди взволнованной толпы, которая его давила и толкала со всех сторон. Другой оратор уже рассказывал о положении таксистов в городе и перечислял требования перед городскими властями.
—  Черт знает, что, — вслух возмущался Эдмонд. — Этим таксистам совершенно не нужны сочувствующие люди. Они еще не знают, с кем связались. Видели бы они меня на других митингах, еще б и приплачивать стали за мое участие. А что я вытворяю на шествиях.… Нет, там я ничего не вытворяю, я в них просто участвую, — поправился старик и настороженно огляделся по сторонам.
К митингующим спешили полицейские. Они разгоняли людей: оратора схватили и потащили к машине. Многие сопротивлялись и оказывались объектами фотосъемки. Старик тоже попытался оказать полицейскому сопротивление. Он вырвался из его рук и закричал во весь голос:
—   Скоро и вы будете на месте этих людей. Не трогайте представителя добровольной организации. Я борец за справедливость и поддерживаю любые профсоюзы.
Перед глазами у Эдмонда засверкали фотовспышки, а два полицейских, схватив его под руки, тоже потащили к машине. Они швырнули старика внутрь, и он упал прямо под ноги другим задержанным.
—  Уже прохожих хватают, — возмущались таксисты в кузове машины. — Отпустите старика!
—  Я с вами, — твердил Эдмонд. — Я всегда был с профсоюзами. Можно сказать, что я родился в профсоюзной организации.
—  А мы думали, что в роддоме, — смеялись задержанные. — Ну и рассмешил!
Полицейские оглядели задержанных, выпроводили старика из машины, поняв, что ошиблись при задержании, и уехали. Толпа начинала медленно расходиться, а на Эдмонда набросились три корреспондента, чтобы взять интервью. Один был с микрофоном, другой с фотоаппаратом, а третий с камерой.
Теперь Эдмонд понимал, что даст долгожданное интервью. Это было впервые, и к этому он стремился всю свою жизнь.
То, что говорил в микрофон, он не помнил, больше подставлял свою физиономию перед объективами. Кругом все бегали, суетились, кричали…
—  Мы понимаем ваше возбуждение, — сказал корреспондент, — но скажите внятно хоть что-нибудь, по существу. Какие требования выдвигают протестующие? Мы понимаем, что вы ветеран.
—   Я, заметьте, профсоюзный ветеран, — громко объявил Эдмонд. — Прочь лапы полиции от профсоюзной интеллигенции! — громко воскликнул он.

Вечером из новостей о старике Эдмонде знал весь дом социального обеспечения. Даже старуха Зидони не посмела к нему сразу подойти. Она внимательно выслушала его интервью по телевизору, которое он давал корреспонденту, и некоторое время сидела в стороне, наблюдая за активистом.
Эдмонд заметил ее сразу, но не спешил подходить. Он медленно пробирался через ряды стульев, останавливался, спрашивая у некоторых о здоровье, и наконец, добрался до Зидони.
—   Милая моя, как я рад вас видеть! — торжественно объявил он.
Удивленная Зидони даже подскочила на стуле.
— Сидите, сидите. Я хотел сказать, что вам повезло. На этом сумасшедшем мероприятии мне чуть не свернули шею, но я успел сделать несколько заявлений и, как вы заметили, дать интервью. Но дело не в этом. В газете я прочитал, что скоро намечается митинг протеста пенсионеров. Вы можете мне составить компанию?
Старуха от радости потеряла дар речи.
—   Я вам дополнительно тайно об этом сообщу, — пообещал Эдмонд.

А в это время у директора социального дома проходило срочное совещание, на котором обсуждалось появление на экранах их подопечного. Выступал один директор, а остальные, опустив головы, виновато выслушивали обидную длинную речь в свой адрес.
—  Как это все можно объяснить? — тряс кулаком над головой директор. — В истории нашего заведения еще не было такой публичности. Всем известно, что наше заведение стоит на балансе объединенных профсоюзов, как дом престарелых. Каким образом наши старики уже начали выступать на митингах, принимать участие в шествиях, попадать в полицию, а самое главное, давать интервью на все страну?! Немедленно привести в чувство нашего активиста!
—   Старики все со странностями, — попытался возразить кто-то.
—  Странные — это мы с вами, что с ними работаем. А этого старикашку можно давно отправить в другое заведение. — У директора летели слюни в разные стороны. — Немедленно нашего активиста поставить на место! Немедленно!
Директор еще долго распинался и все чувствовали себя виноватыми, сжимали кулаки и чувствовали, что грядут большие изменения в их жизни.
Эдмонд же жил спокойно, собираясь снова совершить вылазку на очередную забастовку в город, но неожиданно обнаружил, что лазейка, которой он долгое время пользовался, навсегда стала ему недоступной. Именно в том месте была установлена сторожевая будка. Теперь он с горестью начинал понимать, что его активная профсоюзная деятельность идет к закату.
—  Вот так, получается, — вздыхал он, когда рассказывал о своих похождениях старухе Зидони. — Поддерживаешь профсоюзы, как можешь, а они к тебе поворачиваются задом.
Старик садился в своей комнате и начинал писать новый плакат с протестующим текстом теперь уже о правах человека.

                Перевод с французского



   
    КОЕ-ЧТО ИЗ ЖИЗНИ ДОМАШНИХ  ЖИВОТНЫХ


Лощеный кот Барсик лежит на кровати, раскидав свои все пять конечностей в разные стороны, и, прищурив зеленые глаза, лениво наблюдает за Филей. Филя — это собака, которая постоянно гоняет по комнате прокусанный мячик и радуется своей безнаказанности.
—  Дворняга и есть дворняга, — мурчит кот. — И зачем только тебя моя хозяйка когда-то в дом привела? Теперь ты портишь всю мою жизнь. Ума у тебя не было и никогда не будет. Ученой собакой тебе не стать и вообще существо в доме ты совершенно ненужное, потому что бестолковое. Охранять ты не умеешь, язык больше морды, глаза глупые, хоть и откровенные. Все думаешь, что хозяйка по ним может понять, чего ты хочешь? Глупая ты сущность! Лаешь впустую, даже на себя, когда смотришь в зеркало.… И откуда в тебе столько дури? Вот только заберись еще раз на мою кровать, я тебе мигом морду исцарапаю. Как ты мне уже надоел! Ешь много, носишься по двору, как сумасшедший, моих друзей-котов гоняешь — невоспитанная скотина.… И чего тебе не сидится или не лежится на месте? Все что-то тебе надо, что-то выпрашиваешь, то косточку, то танцуешь перед хозяйкой на задних лапах, а вот мурчать не умеешь. Мое мурчание хозяйке нравится, поэтому она меня всегда пускает на кровать. Это ты там, на коврике, у двери сквозняки прикрываешь своей вонючей шерстью. Не удалась твоя жизнь, а ты, дурачок, этого и не заметил, вот и радуешься тому, что досталось. Я бы на твоем месте оставил этот приличный дом, пошел к пруду и утопился. О тебе вряд ли кто вспомнит, если только твой друг Барбос. А если я припомню еще все твои грехи, то тебе не будет места не только в квартире, но и во всем дворе. — Барсик открыл глаза и лениво взглянул на Филю. — Если я еще припомню, что ты по моим мискам шаришься и все мое молоко вылизываешь, то для расправы над тобой всех моих когтей не хватит. Грешная ты сущность от ушей до хвоста. Ты не умеешь находить подход к хозяйке и липнешь к ней по всяким пустякам. Твой хвост, как помело. Ты им размахиваешь без всякого повода и разбрасываешь своих блох по квартире. Чтоб он у тебя оторвался! И чего только хозяйка в тебе нашла? Ты даже тявкнуть как следует не можешь… Ты же собака.…А когда ты видишь меня.… Эх ты, отродье неисправимое — не можешь мимо спокойно пройти и вечно тебе что-то от меня надо… Не зря коты во дворе говорят, что такие существа, как ты, только напрасно пищу едят. — Барсик лениво поднял голову, огляделся и потянулся. Он удовлетворительно муркнул и снова растянулся, прищурив глаза: продолжал наблюдать за Филей, который усердно наводил беспорядок в квартире.
Филя взглянул на ненавистного кота, будто понимал, что тот о нем думает, и улегся на коврик у дверей.
—  Надурачился, — сказал Барсик, окидывая взглядом комнату. — А убираться, кто будет? Хозяйка сразу догадается, кто все это натворил, да и я еще поддакну.
—  Зато я с ней пойду на улицу гулять. Она всегда меня с собой берет, — похвастался Филя.
—  Она сначала тебя веником обработает, а потом возьмет. Ты думаешь, она поверит, что это я тут беспорядок навел? Нет уж, прошло то время, когда все можно было сваливать на меня. Я на такое сейчас не способен.
—  А кто последний раз чашку со стола уронил, и она разбилась? — припомнил Филя.
—  Это было случайно, — буркнул кот и отвернулся в сторону. — Она сама разбилась.
—  Ага, сама… Вещи сами не ломаются и не бьются.
—  Ты бы лучше за собой посмотрел, а то — «придет хозяйка, и я пойду с ней гулять…». Размечтался, дурачок! Да я в любое время могу выйти на улицу, и не нужно мне никого ждать.
—  Через форточку, как однажды? — спросил Филя.
Барсик недовольно скривил морду и насторожил уши.
—  Что, однажды?
— Забыл, а я помню. Весь двор помнит, как ты выходил гулять с четвертого этажа.
—  Не помню. Опять что-то сочиняешь.
— Кто неделю назад сидел у раскрытого окна и наблюдал за воробьями, которые у тебя мельтешили перед глазами? Я, что ли? Все это видели и смеялись над тобой.
—  Это все воробьи виноваты, — стал оправдываться Барсик. — Я, как настоящий охотник, решил их успокоить.
—  И сорвался вниз, да? Тебя береза спасла. Если бы не она, пришлось бы хозяйке твои кости собирать. Думать хоть немного надо. Кто с четвертого этажа прыгает за воробьями? А как ты орал на всю округу, чтобы тебя сняли с дерева! Все собаки сбежались.
—  Я посмотрел, как орал бы ты, когда б на дереве застрял.
—  Что мне-то там делать? Мне и на земле неплохо. Ох, и смеялись мы с друзьями над тобой, а ты, как ополоумевший, нам кричишь: «Зови хозяйку, я сейчас сорвусь вниз и убьюсь. Пусть лестницу захватит!» Забыл? Да если бы я не позвал помощь — тебя бы сейчас вообще не было на свете. Ты у меня в пожизненном долгу за свою кошачью жизнь.
— Подумаешь, спасатель, — буркнул Барсик. — Я бы и без вашей помощи слез с дерева.
Кот снова вытянулся на кровати и раздраженно завилял хвостом. Филя, положил свою голову на лапы и призадумался, оглядывая беспорядок, который натворил.
«Да, влетит мне от хозяйки, — подумал он, поднялся, подошел к окну и встал на задние лапы. — Как бы исправить положение.… Скажу, что это Барсик тут резвился. Ему проще от ее наказаний спастись, например, на шкафу».
Филя взглянул на кота и подошел к кровати.
— Эй, Барсик, — толкнул он его лапой. — Я слышал, как хозяйка говорила соседке, что хочет купить попугая. Ты ничего об этом не знаешь? Клетку она уже купила — это точно для него.
Барсик поднял голову.
—   И зачем нам этот попугай?
—  Чирикать будет, тебя раздражать. Ты же любишь воробьев, а этот такой же, только с кривым носом и яркими перьями, — стал объяснять Филя.
Барсик облизнулся.
— Этот фраер здесь долго не проживет, — промурлыкал кот. — Его или инфаркт постигнет, или инсульт убьет.
—   Да? А что это такое? — удивился красноречию Барсика Филя.
—  Тебе об этом пока рано думать. Я тебя еще терплю, но у моих нервов есть предел. Будешь дурью маяться — тоже подхватишь эти болезни.
Филя сплюнул на пол и отошел в сторону.
—   Подумаешь, несколько слов выучил, а строит из себя ученого кота. Вот у меня друг Барбос из соседнего двора знает намного больше слов, чем ты. Так ему ничего не страшно — ни твои инсульты, ни инфаркты. Он живет сам по-себе, как и я.
—  Сам по-себе живу только я, а ты даже на прогулку с хозяйкой ходишь. У тебя ни свободы, ни счастья.
—   А что с попугаем будем делать?
—   Он сам решит, – ответил кот, поворачиваясь на другой бок. — Ты лучше подумай, что хозяйка будет делать с тобой, когда увидит тот бардак, который ты натворил в комнате. Я уже знаю, о чем ты подумал, ничего у тебя не выйдет. Она знает, что на такие пакости я не способен.
Филя взглянул на аквариум с рыбками, который стоял на тумбе, и радостно подпрыгнул.
—  Я знаю, я знаю, что надо будет сказать хозяйке, — заскулил Филя.
Барсик поднял голову.
—  Что ты еще придумал?
—  Я скажу, что это все они, рыбки, тут беспорядок навели.
— Ты рыбок не трожь, — возразил Барсик и уселся на кровати. — С тобой разве уснешь? Рыбки — существа нейтральные. От них нет пользы ни на земле, ни в воде. Пусть себе плавают. Одно у них преимущество — что они рот открывают, а не болтают, как ты, пустомеля. Что ты все тут выдумываешь? Рыбки — это моя забота. Скоро я за них сам возьмусь. Тебе они на один зубок, а мне для удовольствия. Вот дождусь, когда хозяйка начнет им воду менять, пересадит в банку, тут я их лапой всех и вычерпаю.
— Извращенец ты, Барсик, — возмутился Филя, но тут же насторожился и прислушался. — Кажется, хозяйка вернулась, — прошептал он.
—  Не кажется, а вернулась, — подтвердил кот. — Прячь веник, пока она тебя им не отлупила за твой беспредел.
Барсик поднялся с мягкой кровати и одним прыжком оказался на шкафу.
—   Иди, подлизывайся, пока не получил за свои деяния, а я посмотрю, как она с тобой обойдется.
Филе влетело по полной, но хозяйка быстро успокоилась и вывела его на улицу.
Барсик уселся на балконе и наблюдал, как Филя бегает по двору, лает на всех подряд и осторожно поглядывает на хозяйку.
—  Эх ты, дурак дураком, а еще собакой называешься.
Филя взглянул на окна квартиры и увидел усмехающегося кота.
Барсик показал ему язык и улыбнулся.
—  Под лапы смотри, замочишь, балбес, кто потом в квартире убираться будет? — крикнул ему кот.

Вскоре в квартире появился попугай. Он тихо сидел в клетке и настороженно поглядывал на кота, который вертелся рядом.
— Так дело не пойдет, — заметила хозяйка пристальное внимание Барсика и подвесила клетку к потолку. Теперь коту было его не достать, и он наблюдал за птицей со шкафа.
—   Филя, ты можешь закрыть свой рот и перестать лаять? — попросил Барсик. — Попугай боится твоего истерического крика. Ты должен теперь по квартире ходить только на одной ноге.
—  Это как на одной? — не понял Филя.
—  А лучше перебрался бы ты к своему другу Барбосу на помойку. Видишь, птица нервничает и не чирикает из-за тебя. Может она еще и разговаривает, я знаю такие случаи, а тебя смущается. А как ты ходишь по квартире? Это же уму непостижимо, как лошадь. Надо хозяйке предложить, чтобы она от тебя избавилась: или ты, или попугай, пусть выбирает! Смотри, какой он милый.  Вот чему ты его можешь научить? Ничему, только лаять. Где ты видел, чтобы попугаи лаяли?
—   А где ты видел, чтобы они мяукали?
—   Не мяукали, а нежно мурлыкали.
— При первом случае ты этого несчастного попугая съешь, — догадался Филя. — Вот поэтому ты и хочешь от меня избавиться. А я его буду охранять. Дай тебе волю, ты бы и рыбок всех давно сожрал. Хорошо, что они в воде плавают, а вот ты плавать не умеешь. Мы, собаки, все умеем.
Вошла хозяйка, и Барсик завилял хвостом: стал вертеться у нее под ногами.
—   Соскучился, милый, — нежно проговорила хозяйка и взяла кота на руки.
Барсик взглянул на Филю и, прищурив свои зеленые от удовольствия глаза, снова показал Филе язык. Так он всегда его дразнил, когда чувствовал, что хозяйка уделяет больше внимания его кошачьей персоне.
К концу недели попугай впервые чирикнул, и Барсик, который сидел у аквариума и в очередной раз пересчитывал рыбок, вздрогнул. Застыл от неожиданности и Филя. Они оба задрали головы к потолку и прислушались. Попугай еще раз произвел звук, и кот взглянул на пса.
—   Да не виляй ты своим хвостом, — прошептал Барсик. — Слышишь, что он говорит?
—   Не-а, — замотал головой Филя.
—  Эх ты… Он сказал, что Филя дурак.
—  Не мог он такого сказать, — возмутился пес. — Он меня совсем не знает.
—  За ту неделю, что живет в квартире, тебя он выучил основательно, поэтому и выражает свои мысли вслух.
—   А откуда ты знаешь их язык?
—   Я же кот, а коты знают все. Он сейчас смотрит на тебя сверху вниз и думает: куда это я попал? Что это за комок шерсти гоняет по комнате? Это он про тебя так думает.
—  А может, про тебя.
Тут попугай защебетал еще раз, и Филя воспрянул духом.
—   Вот теперь точно про тебя, потому что я слышал, как он назвал тебя по имени.
—  И что он сказал? — замурлыкал довольный кот. — Про меня он ничего плохого не скажет. Он знает, что я его везде достану, даже на потолке.
—  Он сказал, что впервые видит такого кретина, который целыми днями валяется на кровати и трется о ноги хозяйки.
Морда Барсика вытянулась от удивления.
—   Да я его вместе с клеткой сожру, — стал возмущаться кот. — Нет, клетку будешь грызть ты, а я все остальное.
—   Ты его еще достань.
Барсик заскочил на шкаф и огляделся.
—  Да запросто. Со шкафа я его враз достану. Он здесь у меня на расстоянии вытянутой лапы.
Филя наблюдал за разозлившимся котом с пола и усмехался.
—   Ты только обещаешь, а у самого духа не хватит птичку порешить.
—   Не хватит, говоришь! Вот, смотри.
Барсик приготовился к прыжку, прижал уши, чтобы они не тормозили в полете, и кинулся на клетку, но не долетел и обрушил свое тело на стол. От падения на столе подпрыгнула вся посуда, рассыпался сахар из сахарницы и опрокинулась банка с вареньем.
—   Тебе тренироваться надо, — заметил Филя и прижался к стене.
Со стола стекало варенье, и Филя помчался его лизать.
—  Вот ты и попал, — радовался пес. — Теперь тебя будут лупить не веником, а палкой. Смотри, все залил вареньем…
Перепуганный Барсик сидел на столе и не знал, что ему делать. Он зловеще посмотрел на попугая в клетке, которого понесло, и он не закрывал рот, щебетал уже целыми предложениями.
—  Хочешь, переведу, о чем говорит попугай? — предложил свои услуги Филя. — Он про тебя говорит.
—   Не надо, — выдавил злобно Барсик и виновато спрыгнул на пол. — Я его и на том свете достану, — прошипел он.
—  Ты его на потолке достать не можешь, а собрался в других краях искать. Он тебе еще много крови попортит. — Филя радовался провалу кота и снова завилял хвостом.
Кот сидел в углу и шевелил усами в ожидании появления хозяйки.
«Теперь на Филю не наговоришь, — думал он. — Собаки по столам не лазают, а зря».
Но все обошлось, и Барсик ходил гордым, поглядывая то на Филю, у которого рухнули все надежды о наказании кота, то на клетку.
На следующий день хозяйка рано ушла на работу, и Барсик снова развалился на ее кровати. На удивление Филя тоже не лаял и не бегал по квартире. Он лежал на своем коврике у двери и, положив морду на лапы, задумчиво смотрел на комнату. Под потолком щебетал попугай, который не давал покоя коту, а кот, в свою очередь, прислушивался к его птичьей речи. Наконец, Барсик открыл глаза и взглянул на клетку в надежде, что когда-нибудь к этому крашеному кретину он все же доберется.
Филя прижал уши и смотрел на кота, рассуждая:
—   Странные вы существа, коты. И кто вас только однажды прибрал к себе? Мышей ловить вы давно разучились, только едите и едите. Я хоть дом сторожу, а вы?
Барсик повернул голову в сторону Фили и промурлыкал:
—  Что, опять мне косточки перемываешь? Я даже знаю, о чем ты сейчас думаешь: обо мне.
—   Была охота, — возразил Филя. — Я думаю о другом.
—   О попугае даже забудь, — сразу предупредил кот. — Эта птичка не по твою душу. Лежи у порога и не тявкай.
—   А ты не мурчи на всю квартиру, спать мешаешь. Хозяйка ему «кис-кис», так он и тает перед ней, как сосулька. Я бы тебе показал этот «кис-кис» … Подожди, кончится мое терпение, ни один шкаф тебя не спасет, зануда. Я тебе такой «кис-кис» устрою, что ты забудешь, где твоя миска. Ты у меня на полке жить будешь вместе с книжками и вниз спускаться только по моему разрешению. Как я вас, котов, ненавижу. Была б моя воля — истреблял бы еще в младенческом возрасте.
—   «Кис-кис» — это мой пароль, которым люди пользуются уже много тысяч лет, поэтому не возникай, пес шелудивый. Засунь лучше свой длинный язык в свою глотку и не виляй своим бешеным хвостом, — злостно промурчал Барсик, но на всякий случай поднялся и взглянул на шкаф, где всегда видел свое спасение. — Ты вообще никто, и звать тебя никак, если только не собакой. У тебя даже пароля нет, а твое «гав-гав» ни о чем не говорит. Это просто погоняло, на которое откликается большая часть четвероногих паразитов во главе с тобой. Теперь я понимаю нашу дружбу: вражда, которую ты вынашиваешь в себе, мне давно известна. Ты только и ищешь повод на мне сорваться. До рыбок тебе не дотянуться, до попугая тоже, поэтому твое пустое тявканье меня нисколько не напрягает. Таких дешевых сожителей я еще не знал в своей жизни. Ты мелкое и дешевое существо, которое способно только высовывать свой язык по любому поводу и строить глазки хозяйке, чтобы она вывела тебя погулять. То ли дело мы, коты и кошки.… У нас вся жизнь связана с преданностью, подушками и мурчанием. Тебе до нас никогда не дожить.
—  Сам ты дурак! — огрызнулся Филя. — Скупая порода, которую понапрасну придумал какой-то идиот! Пусть мне не дано лазать по столам да по шкафам, как тебе, и сидеть на перилах, зато я хозяин на земле и вас, кошаков, всегда напрягаю своим присутствием. Вот я бы тебе холку надрал, попадись ты мне сейчас здесь, на полу.… Все твои пакости припомнил бы одним разом.
—  Вот когда природа тебе что-то даст, подобное моему существу, тогда и тявкай, — ехидно улыбнулся кот.
Филя разозлился и помчался в сторону кровати, где развалился Барсик. Кот тут же подскочил, выгнул спину дугой и зашипел.
—   Войны захотел?
—   Я сейчас с тобой разберусь, извращенец, — свирепел Филя, но кот запрыгнул на шкаф и оттуда стал ему корчить рожи.
—   Вот вы это только и умеете.
—   И не только это, — возмутился кот. — Быстро убирайся с кровати. Весь сон мне нарушил, паразит лохматый!
—   Это тебе не кошек без разбору драть, которые, как конвейер, котят в подвалах рожают.… Ступить уже некуда.
—  Дурень ты. Кошки — существа нежные, поэтому ни один кот не откажется с ними погулять.
—  Что-то прогулки у вас слишком короткие, то перегрызетесь, то орете, будто валерьянки напились…
—  Ты валерьянку не трожь. Ее свойства нам до сих пор не известны, поэтому мы ее иногда и пробуем.
—   И дуреете от ее запаха.
Барсик скривился и снова показал язык.
—   Я у тебя его выдерну вместе с хвостом при первом удачном случае, — пообещал Филя.
Попугай сидел в клетке, молча, и слушал всю разборку между котом и собакой.
«Да, — почесал он затылок лапой. — Эти не скоро угомонятся. Послать бы их обоих куда подальше, все равно до меня никто из них не дотянется, и я вправе обязан сказать свое веское слово».
Он посмотрел на шкаф, где сидел кот, потом взглянул вниз, где подпрыгивал возбужденный пес, и высказал свои мысли вслух, да так громко, что кот и собака затаили дыхание.
—  Я здесь птица новая, эксклюзивная, но начинаю понимать, что жизни мне не будет с такими придурками, как вы.
Непонятное слово «эксклюзивный» вызвало у Фили и Барсика недоумение. Они переглянулись между собой выпученными глазами и открыли рты.
—  Я бы с удовольствием улетел к себе на родину, — продолжал попугай, — но клетка мешает. Поэтому слушайте меня внимательно. — Он расправил крылья и уселся поудобней. — Ты, сидящий на шкафу полу тигр, полу лев, если сейчас же не закроешь свою пасть, жди, когда я выберусь из своего заключения. Пропала твоя дрянная шкура. Я тебе так холку надеру, что ты к следующему дню будешь жалеть, что познакомился со мной. В наших местах с такими, как ты, разбираются очень просто.
Барсик даже пошатнулся и уперся лапами, чтобы не упасть от такой наглости.
—  А ты, там, внизу.… Не могу понять, на кого ты можешь быть похожим из зверей на моей родине, но ты жалкое и беззащитное создание. Видно, тебе бог хвост прилепил на сдачу, поэтому тоже заткнись. Надоели мне ваши выяснения.
Филя вылупил на попугая глаза, раскрыл рот еще больше и высунул свой длинный язык.
—  Дай мне волю, я бы ознакомил вас с правилами жизни на своей родине, — продолжал попугай.
—  А ты откуда родом такой умный? — в два голоса спросили кот и пес.
Попугай расправил грудь, выпятил ее перед собой и гордо заявил:
—   Мы из Африки. Вам знакомы эти места?
—  Из какой ты Африки, ты из зоомагазина. Фантазер, — тут же возмутился Барсик.
—  Это уже не важно. Так вот, если вы не перестанете между собой грызться за место под солнцем, то я приму самые строгие и конкретные меры. Я тут всего неделю, а вы, два придурка, меня уже достали своими разборками. Ой, кто бы открыл мне эту клетку. Я бы вам перья, нет, не перья, а шкуры бы общипал.
Барсик и Филя снова в недоумении переглянулись.
—   Он откроет, — сказал Филя и указал лапой на кота.
—   Что, мне делать больше нечего? — ответил Барсик.
—   Так ты же его съесть собирался, — вырвалось у Фили.
—  Кого, меня? — Попугай снова распушил свои перья и принял вызывающий вид. — Да я вас обоих насмерть заклюю.
Филя поджал хвост, побежал к дверям и спрятался под ковриком. Барсика снесло со шкафа, и он с шумом опустился на пол. Тем временем рассвирепевший попугай раскачивал клетку, чтобы она сорвалась с крючка, и сыпал проклятия одному и другому сожителю. Он грозно размахивал крыльями, и Барсику показалось, что он сейчас разнесет эту клетку в клочья.
Перепуганный Филя выскочил из-под коврика, попытался спрятаться за ножкой стула, но понял, что эта затея напрасная. Он решил заползти под кровать, но там уже сидел Барсик и был категорически против, исцарапав ему лапой нос.
Наконец, попугай успокоился, и из-под кровати показалась голова кота.
—   Эй ты, ящер крашеный, звать-то тебя как?
—  Хочешь узнать, от кого примешь смерть? — повернул свою взъерошенную голову с распушенным гребнем попугай.
Филя сидел под столом, поджав под себя лапы и хвост. Он старался не дышать и прислушивался, что ответит попугай.
—   Гошей звать, непристойное животное,  –– представился попугай.
Барсик заскрипел зубами от злости, но сдержался.
«Ну и имя, — подумал он. — Где же такие раздают?»
Филя был согласен на любое имя, лишь бы этот попугай успокоился.
В коридоре раздались шаги, и кот, набравшись храбрости, вылез из своего укрытия.
Пришла хозяйка, и он вместе с Филей бросился к ней в ноги.
—   Соскучились без меня, родненькие,  –– стала гладить их по головам хозяйка. — Сейчас я вас кормить буду. — Она взглянула на клетку и улыбнулась. — Смотрите, какого замечательного попугая я вам принесла, — сказала она. — Немного освоится, я его выпускать буду, чтобы полетал. Он же птица!
Филя жалобно заскулил, а Барсик покосился на клетку и заметил, что Гоша забегал, запорхал от радости и уставился своими большими черными глазами на кота.
—   Может, не надо? — промурлыкал кот. — Улететь может.
—   Не улетит, — заверила хозяйка. — Он домашний. Будет сидеть на шкафу и красоваться.
—   Этого еще не хватало, — возразил Барсик.
—   Слава богу, что не на коврике, — прошептал Филя. — Самому там места мало.
Барсик заметил, как все рыбки в аквариуме прильнули к стеклу и внимательно слушали их разговор. Ему даже показалось, что они злорадствуют, улыбаются и даже смеются над котом и собакой.
—  Подождите, я и до вас доберусь, — промурчал кот. — Сначала с этой жар-птицей разберусь, потом с Филей, а там и вы на очереди. Не может быть в доме два хозяина. Я единственный, кто для этого предназначен.
Почему-то в этот момент Филя подумал то же самое и толкнул лапой кота.
—  Смотри мне, напрыгаешься, — предупредил он. — Ха-ха! Твой шкаф скоро попугай арендует, вот тогда ты в моих лапах и окажешься. На люстру тебе не взобраться, так что молись. Есть, правда, один вариант… Может, ты навсегда оставишь этот дом? У тебя столько прекрасных кошек по подвалам шастают…
Барсик даже подскочил от такого предложения.
—   Никогда, — категорически замяукал кот. — Я здесь родился, здесь и умру.
—   Ну, родился ты не здесь, а в подвале, я уточнял, — заверил Филя. — А умирать — какая тебе разница, где. Меньше хлопот будет с похоронами. Уходи, а там, глядишь, и попугай за тобой улетит. Ему свобода нужна, как и любой птице. Он обещал тебе шкуру попортить, значит, исполнит свое заветное желание. У тебя выход один, только бежать. В подвале тебя никто не достанет, да и скучно тебе там не будет. Хочешь, я к тебе буду иногда приходить?
—   Заткнись! А рыбок куда денешь, умный ты мой?
—  Потом решу. Они меня не напрягают, потому что постоянно молчат.
—   Нет, так дело не пойдет. У меня есть другое предложение.
—   Какое? – завилял хвостом Филя.
—  У тебя полон двор друзей. Возьми, например, того же Барбоса. Представляешь, какая у него счастливая жизнь! На помойке косточку найдет, грызет целый день и радуется, потом валяется в канаве, отдыхает... Чем не романтика!
—   Мне и хозяйка косточку даст, — ответил Филя. — Самую свежую.
—   Да, за эту косточку ты точно родину продашь, — вздохнул Барсик. —  А там будешь целыми днями гулять и не ждать хозяйку, чтобы выгуляла. Чувствуешь преимущество Барбоса перед собой?
Тут снова заволновался Гоша и замахал крыльями.
—  Этот еще успокоиться не может, — снова занервничал Барсик. — Откуда вы только свалились все на мою голову? Права была мама-кошка, когда предупреждала, что собака в доме — это к несчастью. А тут еще и этот проклятый попугай! Хорошо, что червяка никакого не завели или этих белых крашеных крыс, которым люди отдают предпочтение. Я хоть этим счастлив.
Фила взглянул на хозяйку преданными глазами, потому что его поджимало сорваться и нагадить где-нибудь под кустом, а не в квартире. Он стал ластиться и поскуливать, чтобы та обратила на него внимание и вывела на улицу. Но хозяйке было не до Фили: она стала готовить обед.
—   Если ты чего в квартире натворишь, — предупредил кот, — я тебя сразу сдам. Не хватало еще, чтобы в доме воняло дерьмом.
Филя виновато опустил голову, поджал хвост и направился к коврику у дверей, но потом вспомнил, что очень хотел на улицу, и стал носиться по комнате, привлекая к себе внимание.
—  Как я тебе не завидую, — стал ехидничать Барсик. — Мой горшок стоит в углу, и не вздумай туда сходить. Я не только тебе морду поцарапаю, я устрою голодовку. У тебя сразу испортится вся жизнь, и ты навсегда перестанешь не только скулить, но и лаять.
Филя насторожил уши, но нужда подпирала.
—   Это еще как? — спросил растерянный пес.
—   А вот так. Возьму и все изменю в твоей собачьей жизни. Можешь прихватить с собой эту крашеную курицу, и гадьте с ней на пару в любом месте, но только не здесь.
Сейчас Филя стал завидовать своему другу Барбосу, которому все позволено — земля большая.
Филя потерял дар речи от слов Барсика и с испугом поглядывал на попугая, который тоже уставился на кота.
—   Эй ты, плюшевый огрызок, — донеслось из клетки. — Если ты еще хоть раз мяукнешь, то я эту клетку разнесу в клочья. Тогда ты у меня гадить будешь не только в своем горшке, но и на потолке. Не трожь собаку, она еще покажет, кто в доме хозяин кроме меня.
Барсик ничего не понял, но на всякий случай прижался к хозяйке и жалобно замяукал.
—   Назревает конфликт, — решил Филя и стал ломиться в двери.
—   Сейчас я тебя выведу погулять, — пообещала хозяйка. — Я вижу, что тебя уже приперло.
—  Еще бы не приперло, — проскулил Филя. — Тут такие разборки начинаются, что никакая кишка не выдержит. — Он стал громко лаять и скрестись в двери.
Хозяйка открыла двери, и Филя, не чувствуя лап, вылетел на улицу и тут же приземлился, наложив целую кучу отходов организма.
Он огляделся по сторонам, заметил своего друга Барбоса, который с перепуганными глазами выглядывал из-за угла, и улыбнулся.
—   Кто это тебя так? — зашептал Барбос.
—   Даже по нужде нет времени сходить с этими домочадцами, — гордо отвечал облегченный Филя. — Сейчас вернусь и всех построю. Надоели они мне до ужаса.
— Кого строить будешь, Барсика и рыбок? — поинтересовался любопытный друг.
—  Если бы, — вздохнул Филя. — Тут хозяйка какого-то крашеного петуха в дом притащила, не знаю, что с ним делать. Этот тип пообещал разворотить все, как только она его выпустит полетать, поэтому мое присутствие в доме обязательно, чтобы я все видел.
Филя демонстративно вильнул хвостом и гордо направился в раскрытую дверь.
Барбос сделал удивленную морду, но удивляться ему долго не пришлось. Через минуту из дверей вылетел Барсик, а следом и Филя.
У Барбоса глаза повылезали от увиденного, и он снова спрятался за угол дома.
—  Что случилось? — дрожал голос Фили после приземления на землю. — Ты меня чуть с лап не сбил.
—  Ничего особенного, просто хозяйка открыла клетку и выпустила попугая.
—   Зачем?
—   Чтобы полетал. Он же птица.
—   Ну и?..
—   Что, ну и? Вот мы теперь с тобой и на улице.
Кот расправил усы и посмотрел на закрытую дверь.
—   Он сейчас все мое молоко выпьет, — проурчал Барсик.
—   И мою сладкую косточку съест, — добавил Филя.
Они уселись в стороне и стали наблюдать за дверями, но из нее никто не появлялся.
—   Кого ждем? — подошел с вопросом Барбос.
—   Не твое собачье дело, — огрызнулся кот.
—  Я не знаю, кто выйдет. Может, хозяйка, а может, и попугай, — пояснил Филя и на всякий случай приготовился к бегству.
—   Что, совсем страшная птица? — попытался уточнить Барбос.
—  Да мелочь пузатая, — вздохнул Барсик. — Больше на ворону смахивает, только с хохолком на башке. Я из его хвоста все перья повырываю — и пусть потом летает.
—  Интересно как! — Барбос присел рядом и тоже стал наблюдать за входными дверями. — Никогда не видел, чтобы какой-то попугай гонял собаку и кота одновременно.
— Рот закрой, блудливый, — взорвался Барсик и решительно направился к двери. — Я ему сейчас покажу, пока он еще не освоил нашу квартиру. Я не позволю в ней хозяйничать.
Он обеими лапами толкнул входную дверь, и она, на удивление, распахнулась. В тот момент из нее вылетел попугай, покружился над домочадцами и прокричал:
—   Времени у меня нет с вами возиться, но я могу и вернуться.
—   В Африку, наверное, полетел, — догадался Филя.
—  Пусть куда угодно летит, но, чтобы его здесь больше не было. Лучше на северный полюс. Там окочурится и превратится в мороженое. Пусть его белые медведи лижут. Мне достаточно того, что ты мне жизнь портишь, — кричал Барсик вслед улетающему попугаю, пока в него не попал хозяйский тапок.
          —  Ах ты, негодник, — причитала хозяйка. — Ты зачем, стервец, открыл так широко дверь и выпустил попугая? Я за него большие деньги отдала. На них можно было купить таких, как ты, с десяток котов.
Барсик прижался к земле, поджал хвост и зажмурил глаза.
Разгорячившаяся хозяйка начала лупить кота веником.
Филя с Барбосом затаились и наблюдали экзекуцию, творившуюся у них на глазах.
Барсик не выдержал пыток и рванул на ближайшее дерево.
Теперь все негодования хозяйки обрушились на Филю. Барбос еле унес ноги за угол и схоронился в канаве.
—   Да, — вздохнул он. — Самая лучшая жизнь — это у меня. Ни за что не отвечаю, ни от кого не получаю. Живи — не хочу! А у них какие-то попугай, тапки, веники…

Поздней ночью хозяйка сжалилась над своими питомцами. Она открыла дверь, и они, продрогшие и мокрые от дождя, ввалились в теплую квартиру. Барсик сразу спрятался под кровать, а Филя еще некоторое время метался от гневных возгласов хозяйки, пока кот не позвал его к себе.
—   Кажется, пронесло, — переводя дыхание, прошептал Филя.
—   Меня тоже, — ответил Барсик, и пес почувствовал резкий вонючий запах, который резал не только нюх, но и глаза.
Фила закрыл нос лапами и старался не дышать.
—   Ты чего? — спустя некоторое время спросил Филя.
—   Ничего. Просто до своего горшка не успел добежать.
—   Разбаловала тебя хозяйка, гадишь где попало, по всей квартире. Вот как мне с тобой здесь находиться? Потом все на меня спихнешь.
Барсик виновато промолчал и высунул голову из-под кровати.
Хозяйка готовила обед и позвала кота к себе.
—   Кис-кис.… Иди сюда, мой маленький, я тебя сейчас накормлю.
Барсик вопросительно взглянул на Филю.
—  Иди, иди, она тебя сейчас угостит, — сказал Филя. — Она тебя выманивает из укрытия, но я тебя спасать не буду, засранец.
Поздней ночью уже и Филя вылез из-под кровати. Он огляделся, взглянул на пустую клетку и облегченно вздохнул.
—  Интересно, кого хозяйка в следующий раз притащит в дом? Главное, чтобы не крокодила.
Он улегся на коврик, поглядывая на свою пустую миску, и задремал.

         После того, как Барсик снова начал пакостить у Фили заканчивалось терпение. Он возненавидел Барсика еще больше и однажды подстерег его, когда тот возвращался из кухни. Кот облизывал морду и удовлетворенно мурлыкал.
—   А, вот и ты,— схватил его за хвост Филя. — Кто мне рожи со шкафа корчил, кто языки снова показывал?
—   Отпусти, шкуру попортишь, — закричал кот. — Я тебе сейчас всю рожу исцарапаю.
—  А ты попробуй. Хозяйки дома нет, и я готов с тобой поговорить по-своему.
Барсик начинал понимать, что дело плохо, и настороженно улыбнулся.
—  Ты мне морду не криви, сейчас узнаешь, что такое собачья хватка. — Он схватил кота за холку и стал терзать с особой остервенелостью.
—  Отпусти, проклятый пес, — заорал Барсик на все квартиру. Я все хозяйке про тебя расскажу. Она тебя вышвырнет из дома навсегда.
—  Пусть выгоняет, но я с тобой посчитаюсь за все твои проделки. Я тебе припомню и рыбок, и попугая, и мое собачье достоинство. Я тебе язык на одно место натяну, чтобы он не высовывался в мою сторону.
Барсик вывернулся и вцепился в Филю. Они стали кувыркаться по всей квартире, переворачивая все на своем пути. Кот орал, собака визжала, но сдаваться никто не желал.
Неожиданно в раскрытом окне появился Гоша. Он уселся на подоконник и с ужасом наблюдал поединок между домочадцами.
—  Твою мать, — схватился Гоша крыльями за голову. — Как же я правильно сделал, что оставил этот дом, и зря решил вернуться. Нет, мне здесь делать нечего. Если эти живут, как кошка с собакой, то и мне может перепасть. Надо делать отсюда крылья, и чем быстрее, тем лучше.
Драка в квартире не прекращалась. Все летело кувырком, гремела посуда, с грохотом упала на пол клетка, посыпались книги с полок…
Гоша еще некоторое время понаблюдал за выяснением отношений, понял, что принял правильное решение, сплюнул на прощанье и громко выразил свое возмущение:
—  Эй, вы, придурки, что на сей раз делите? Место под солнцем? Так вот запомните, что ближе всех к солнцу нахожусь я, а вы как были собаками да кошками, так ими и останетесь навсегда. Драться вам предстоит всю жизнь потому, что вы не умеете летать.
Гоша взмахнул крыльями и сорвался с подоконника, но Филя и Барсик его речей не услышали: были заняты выяснением своих отношений. Одни только рыбки обратили внимание на гостя в окне, но тут же попрятались в водорослях, чтобы, не дай бог, и им не досталось.



                PLACE DES VOSGES

Это мое самое любимое место отдыха, место для размышлений и мечтаний! Место, где я сосредотачиваюсь и настраиваюсь на новые проекты и просто любуюсь видами дворцов, которые окружают эту историческую площадь. Здесь моя голова наполняется самыми лучшими мыслями, рождаются новые идеи и планы. Здесь я вижу прекрасных людей, которые беззаботно прогуливаются по аллеям, и втайне им завидую. Никто этого не может представить, не побывав в этих памятных местах. Здесь все пропитано историей великой Франции, здесь нельзя быть просто так, не вспомнив все с самого начала, начиная от королей и кардиналов и, заканчивая теми же мушкетерами из романов Александра Дюма. Это просто сказка!
Когда я впервые приехал в Париж, сразу облюбовал это место. Площадь, окруженная со всех сторон красивыми зданиями, в которых когда-то жили правители великой республики и где вершились тайные интриги знаменитостей. Почему-то сейчас мне вспомнился именно Дюма со своими романами, и я представил, как он был прав, описывая в них эту страну и это место. Да-да, это та страна и то место, где в давние времена, именно по этой земле, прохаживались Людовик и Ришелье, где всегда горели любовные страсти и политические заговоры, ставшие знаменитыми на весь мир. Это то самое место, где делалась история великой Франции. Мне всегда казалось, что и воздух здесь совсем другой, особенный, исторический, пропитанный королевской знатью и духом великих людей, вошедших в историю всей Европы.
Я располагался недалеко от фонтана и наблюдал за парижанами, которые беззаботно прогуливались, и думал о них. Вид у них был обыденный, ничем не отличающийся от всех остальных людей, живущих в других странах. Но я видел их совсем другими, особенными, гордыми за свою страну и эти места. Среди них чувствовал себя каким-то возвышенным в их обществе, потому что впервые находился здесь, и все мне было удивительным настолько, что, казалось, я нахожусь в центре исторических событий.
Когда-то я думал, что французы — это особенные люди. Почему, не знаю, но впечатление у меня складывалось о них именно такое. На самом же деле это совсем не так. Они доброжелательные и отзывчивые, они свободные в своих решениях и знают о многом, что их здесь окружает. Знают это место и им гордятся. Они умеют отдыхать и работать, но самое главное — они ценят дружбу и чтят историю своей страны. Французы легко знакомятся и могут рассказать о многом, особенно человеку, который интересуется историей их государства.
Я купил газету и уселся на скамейке напротив фонтана, прислушался к его журчанию и почему-то сразу вспомнил Россию.
В последнее время мне не так часто приходилось там бывать, но воспоминания остались о ней навсегда. Каждый раз, когда я приезжал в Петербург, меня тоже несло на площадь. На Дворцовую площадь, к Зимнему дворцу.… Эта колонна с ангелом наверху.… Впечатляет! Я брожу по набережной Невы и представляю Сену. А здесь, во Франции, почему-то вспоминаю Неву.… Значит, скучаю и решаю, что на будущий год обязательно поеду в Петербург.
Москва мне не очень нравиться. Она слишком шумная и суетливая. Вечная московская расторопность, толкотня и все остальное сразу бросается в глаза приезжему человеку. Питер намного спокойнее, красивее и добрее, а тем более — это мой родной город.
В Париже я поселился в квартале Маре недалеко от площади Вогезов. Это самая старинная площадь во Франции. Здесь я несколько лет назад познакомился с одним стариком, который тоже любил эту площадь и постоянно тут отдыхал, посиживая на скамейке с газетой в руках часами. Он мне многое рассказывал об истории этих мест. Звали этого старика Тимео. Тогда ему было уже лет восемьдесят. Он почему-то всегда подсаживался ко мне и предлагал сигарету.
Я не отказывался от его угощения, и у нас завязывался разговор.
Старик Тимео сразу определил, что я не местный житель, а когда узнал, что я имею отношение к России, стал расспрашивать подробности о стране, в которой никогда не бывал.
После моего рассказа он вздыхал, некоторое время молчал и говорил:
—  Французская земля отличается от всех других только тем, что она французская. В России тоже много интересного, но мне не дожить до того времени, когда дочь меня туда свозит. Она очень занятой человек, а надежд у меня больше ни на кого нет.
В ответ я улыбался, а он утвердительно кивал головой.
—  Да-да, милый мой. Наша страна — сплошная история. Вот вы знаете, где сейчас находитесь?
—   Конечно. Во Франции, в Париже, на площади Вогезов.
Он громко смеялся.
—  Ничего вы не знаете. — Старик сидел некоторое время, молча, потом припоминал некоторые факты из истории, которыми мог бы меня удивить, и с наслаждением о них рассказывал. — Эта площадь повидала многое, начиная от Генриха IV и до Наполеона. Когда-то здесь было сплошное болото, и эту местность король подарил ордену тамплиеров. — Тимео взглянул на меня, понимая, что я слушаю его рассказ очень внимательно, и продолжал. — В ХIII веке эти места были осушены от болот и застроены. Тамплиеры быстро процветали и вызвали зависть у самого короля. Тот постарался не упустить этот момент и прибрал эти земли себе. Только потом здесь выросли эти здания, где вершилась вся история Франции, а может даже и всей Европы.
Его рассказы о Франции и самой площади меня до того увлекали, что я купил книгу по истории и тщательно стал ее изучать, чтобы при следующей встрече мог с ним даже поспорить.
К большому моему удивлению, Тимео однажды не пришел на следующую встречу. Я его долго ждал, но позвонить или как-то узнать, что случилось, у меня не было возможности. С тех пор я с ним больше никогда не встречался, хотя ходил на это место очень часто.
Теперь я и сам кое-что знал об этой площади, изучая купленную мной книгу, и мог даже поговорить с любым прохожим и рассказать об этих местах.
Сегодня у меня выдался свободный день, и я не раздумывая, снова отправился на площадь Вогезов. Хотя и был будний день, все места на скамейках оказались заняты, и я долго искал свободное местечко, чтобы посидеть и поразмышлять о своих планах на будущее и о жизни вообще. Я с надеждой поглядывал на то место, где обычно сидел с Тимео, и оно вдруг неожиданно освободилось. Несколько молодых людей встали и направились к выходу. Осталась только одна женщина с книгой в руках. Я поспешил туда и подсел рядом.
Она подняла на меня глаза и снова погрузилась в чтение. Я сидел молча, поглядывая по сторонам, в надежде увидеть старика. Так мы просидели некоторое время, пока женщина мельком не обратила на меня внимание.
—  Да, быстро проходит жизнь, — задумчиво произнесла она как бы сама себе. — Я вас не знаю, но мне говорили кое-что, — продолжала она, уже обращаясь ко мне. Она сняла очки и закрыла книгу. — Эти места любил мой отец. Он всегда проводил свое одиночество именно здесь.
—   Отец? — переспросил я.
—   Да. Его звали Тимео.
От ее слов я даже вздрогнул.
—  Когда-то я с ним была на этой площади, и он мне показал свое облюбованное местечко. Это именно эта скамейка. Он говорил, что отсюда все очень хорошо видно и что здесь он познакомился с одним интересным человеком.
—   А где сейчас ваш отец? — поинтересовался я.
—  Он недавно умер. Я его единственная дочь, которая достойно проводила его в последний путь. У него больше в этой жизни никого не было.
—   Он никогда не рассказывал про себя, — припомнил я с сожалением. —  Но он о многом мне говорил: об этой площади, об истории и Франции…. Вероятно, он ее очень любил, и она для него что-то значила?
—   Много лет назад именно здесь он познакомился с моей матерью, — стала припоминать женщина. — Потом они поженились, и он часто ее сюда водил, рассказывая о том, что здесь когда-то происходило.
—   Он хорошо знал историю Франции? — спросил я.
—   По профессии он историк и когда-то преподавал в университете, — продолжала женщина. — Для него прошлое страны всегда было превыше всего. В свое время он получил ученое звание и очень этим гордился. Отец написал много трудов, которые явились основой преподавания в университете.
—   Он никогда мне об этом не рассказывал.
—   Так это вы и есть? — удивленно спросила женщина, надевая очки и внимательно посматривая на меня. — Он как-то говорил, что на площади, на своей любимой скамейке познакомился с человеком из России. Значит, он говорил про вас? Вы и вправду из России? — удивленно спросила она.
—    Да.
—    И что же вас привело в нашу страну?
—    Абсолютно ничего, — вздохнул я, и она заметила мое волнение. — Ничего, кроме работы.
—  У отца всегда ее было много. Он никогда не успевал ее переделать, но старался, чтобы все было на своих местах и сделано в срок. Он издал несколько книг, которые стали полезными для людей, работающих в области познания истории государства.
Я с удивлением посмотрел на свою собеседницу, и она это заметила.
— Вы меня простите, если я выразился неправильно, но это действительно так. Я не очень хорошо знал вашего отца и мне он казался хорошим человеком, — признался я. — Он мне многое рассказал об этих местах, об истории страны и многое другое.
—  Я добавить к этому ничего не могу, — ответила женщина. — Я работаю совершенно в другом направлении, но сюда почему-то меня в последнее время тоже стало тянуть. Хорошее место выбрал отец для отдыха. Здесь кругом одна история, без которой он не мог жить ни дня. Эти места для меня теперь стали, как память о нем.
Я сидел некоторое время в задумчивости, припоминая старика Тимео.
—  Он вам больше ни о чем не рассказывал? — спросила она после долгого молчания.
—   Нет. Больше всего он говорил об этой площади.
— У моего отца была интересная жизнь. Он всегда выделялся скромностью и мало о себе рассказывал. Его предки были великими людьми. Однажды он показал мне одну из своих рукописей, над которой трудился долгое время, и я была очень удивлена.
—   Что это за рукопись? — Мне становилось интересно вести разговор с дочерью Тимео. Я чувствовал и раньше, что этот старик был каким-то особенным. Он был очень образованным, говорил немногословно, обдумывая каждое сказанное им слово. — Чем же он особенный и что за рукопись он показал однажды вам? Если это личное и семейное, то можете не говорить.
—   Нет. Это совсем не личное. Он в своих трудах тоже упоминает свое происхождение. Корни его рода идут именно от короля Людовика ХIII, чью скульптуру вы здесь видите.
—   Этого не может быть! — воскликнул я от удивления.
—  Как бы вы не удивлялись, но это действительно так. Я не хочу припоминать, по какой линии он приходился Тимео родственником, но король имеет отношение к их роду. Отец никогда это никому не говорил, но в научных трудах им был кратко отмечен этот факт.
Для меня эти слова были открытием.
—   Значит, он сюда приходил неспроста, — заметил я.
—  Получается, что так. Он мысленно общался со своим предком. Людовик для него был превыше всего. История памятника королю Франции тоже окутана таинством. Известно одно — что только стараниями кардинала Ришелье в свое время этот памятник и был воздвигнут. В годы революции его переплавили. Через несколько лет, когда все утихло, его возвели вновь в мраморе. Парижане всегда отдавали долг королю, который в свое время сделал очень многое для страны. Потом мраморный памятник установили в музее, а на его месте выставили гипсовый, что вы видите сейчас перед собой. Он один в один с оригиналом.
Я был удивлен и начинал понимать, что об истории Франции я ничего не знаю.
—   Это самое тихое место в Париже, — заметил я.
—  Так и есть, — согласилась женщина. — Я в последнее время тоже стала сюда часто приходить. Теперь я понимаю отца. Он выбрал удивительное место для своего одиночества.
—   Он был одинок в жизни?
—    После смерти матери отец действительно стал одинок. Я его всегда пыталась как-то отвлечь от всего того, что у него было на сердце, но он мне сказал, чтобы я его оставила и занималась своими делами. Сначала я очень на это обиделась, но потом стала его понимать. В последнее время он изменился, замкнулся в себе и находил свое утешение только здесь, на площади Вогезов. Иногда я его не понимала, а теперь понимаю его тогдашнее состояние: лучшего места не найти во всей Франции.
Женщина снова замолчала, и я заметил, как она устремила свой взгляд на великолепный памятник короля, Людовика XIII.

                Перевод с французского



               
                ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО


Юное создание сидело у раскрытого окна и грустными глазами всматривалось в водную гладь Фонтанки.
Красотку звали Лиза.
Елизаветой ее называть было еще рано — ей всего пятнадцать. Она — стройная с симпатичным личиком, курносым носиком, с широко раскрытыми глазами и светлыми распущенными волосами — милое создание.
Девчонка, как и все подростки, мечтала быстрее повзрослеть и окунуться во взрослую жизнь, но годы брали свое, и Лиза довольствовалась тем, что есть, погружаясь в мечты детских утех, которые сама себе и придумывала. Она мечтательно всматривалась в окружающий мир и находила в нем ту самую изюминку, которая представляла особый интерес в ее жизни.
Лиза сидела у окна, вдыхая прохладный утренний воздух, и мечтала…
По набережной двигались люди разных сословий, и она их различала с первого взгляда.
Вот дама с зонтиком… Зонтик носит в любую погоду. Одевается в старомодную выцветшую кофточку с рюшами и длинную черную юбку с поясом… Лиза ее видит каждое утро, она живет где-то поблизости и выходит на прогулку вместе со своей маленькой собачкой. А вот булочник, который толкает тачку с мешком муки… Его пекарня где-то за углом, на Гороховой. Она его однажды видела в лавке, когда мать посылала ее за хлебом. От него всегда несет перегаром после недавнего застолья и долго стоять около него просто невозможно. А вот курсанты-морячки, молодые, как и она сама— веселые ребята. Они всегда ходят гурьбой, громко и весело смеются, обсуждая свои мальчишеские проблемы…
У Лизы всегда замирало сердце, когда они проходили мимо ее окон. Ей очень нравились эти молодые люди, и она испытывала к ним особый интерес.
Каждый раз, когда она их видела, сердце ее замирало. Она тайком всматривалась в их веселые и счастливые лица и смущенно опускала глаза. Нравилась и их форма — всегда выглаженная, начищенная и аккуратная. Для нее они были хороши все без исключения: молодость есть молодость, и интерес ее к этим мальчишкам был всегда какой-то особенный.
Она встречала их на улице, краснела и замедляла шаг. Курсанты, не обращая на нее внимания, проходили мимо, а она останавливалась и смотрела им вслед, улавливая даже какой-то особый запах, исходящий от них. Ей казалось, что от них веяло морем и чем-то еще, мальчишеским…
Лиза понимала, что с ней происходит что-то неладное, но разобраться в этом сама не могла, делая скидку на возраст и моральные наставления родителей.
Неравнодушие к этим ребятам ее сильно беспокоило.
«Видно, переходный возраст», — думала она, стараясь брать себя в руки. Но в следующий раз, при встрече, все повторялось сначала, и Лиза ничего не могла с собой поделать, с завистью провожая их взглядом.
Они жили где-то в другой стороне, на Итальянской. Там было их общежитие, расположенное в солдатских казармах.
Иногда, прогуливаясь по набережной, Лиза доходила до этих казарм. Ей было безумно интересно еще разочек взглянуть на этих молодых людей, в форме, своих ровесников и, может, немного постарше. Они с военной выправкой маршировали на плацу, отдавали честь своим офицерам и вообще были людьми серьезными и ответственными.
Лиза останавливалась неподалеку на мосту и наблюдала. Долго старалась там не задерживаться, чтобы не привлекать к себе внимание, быстро уходила, но через несколько дней появлялась там снова.


Лизу окликнула мать, и она отошла от окна, скрылась в глубине комнаты. Через четверть часа она вышла на улицу с сумкой и направилась в булочную.
Яркое солнце ослепило ее юное лицо, и она улыбнулась нежным его лучам. Она медленным шагом пошла вдоль речки, миновала булочную, решив прогуляться до морского училища.
Лиза остановилась у высокого решетчатого забора, сквозь который просматривался весь двор с ее обитателями.
У ворот стоял молоденький курсант лет шестнадцати с повязкой дневального на руке. Его начищенная бляха сверкала на солнце, выглаженный гюйс развивался от легкого ветерка, а еле заметный пушок над верхней губой придавал молодому человеку привлекательный вид.
Подолгу своей службы он сразу обратил внимание на постороннего человека.
—  Ты кого-то ждешь? — строго спросил он.
—  Нет, — растерялась Лиза. — Я просто так, смотрю…
Дневальный окинул ее взглядом.
—  Здесь стоять не разрешается, — сказал смущенно дневальный.
Он подошел к ней поближе, и она разглядела лицо молодого человека.
Лиза ему, видно, приглянулась и он, сменив тон на более мягкий, совсем еще юношеский, добавил:
—  Постоять, конечно, можно, но не долго…
—  Хорошо, я уйду, — покорно ответила она.
— Да стой, стой… — Он огляделся по сторонам, вероятно, высматривая офицера, от которого мог бы получить нахлобучку за разговоры с посторонним человеком.
Лиза улыбнулась:
—  Это здесь вы учитесь? — спросила она.
—  Да, а почему ты так интересуешься?
—  Просто так. А живете вы на Итальянской? — Лиза взглянула ему в глаза.
Молодой человек действительно был хорош собой — стройный, подтянутый… Его лицо покрылось румянцем, а голубые глаза светились любопытством.
—  Ты знаешь, меня зовут Максим, — неожиданно представился он.
Лиза растерялась еще больше от его настойчивости.
—  И со всеми ты так запросто знакомишься? — спросила она.
—  Только с красотками, как ты.
Лизе стало приятно от такого комплемента, и она назвала свое имя.
—  Я сам из Новгорода.… Вот, приехал покорять моря.
—  И давно уже покоряешь?
—  Да. Второй год.
Появился дежурный офицер, и Максим поспешил с ней расстаться.
—  Если хочешь, приходи в одиннадцать, моя смена будет, — уже на ходу крикнул он и скрылся в караульном помещении.
На часах было двенадцать, и Лиза с удивлением поняла, что одиннадцать — это вечером. Сердце у нее забилось с тревогой и надеждой от такого предложения. Она проводила его взглядом, пожала плечами и направилась в булочную.
Из ее головы не выходил этот курсант Максим.
Лиза поймала себя на мысли, почему вдруг это знакомство ее так разволновало, и стала путаться в догадках. Может, потому, что таких предложений ей еще никто и никогда не делал? Она оглянулась на караульное помещение, где скрылся молодой человек, но никого не увидела, снова пожала плечами и направилась за хлебом.
Она шла медленно, стараясь еще раз вспомнить лицо молодого человека. Да, оно было милое…
«Если он пригласил на свидание, значит, я ему понравилась, —  размышляла про себя Лиза. — А почему так поздно? Ах да, он же военный человек, у них сложно со свободным временем».
Теперь она ломала голову, как решить вопрос дома. Мать вряд ли отпустит ее в такой поздний час.
Радостная, она вернулась из булочной и мать сразу поинтересовалась, почему так долго, на что Лиза только отмахнулась: голова ее сейчас была занята совсем другими мыслями. Перед глазами стояло только лицо курсанта. Она подсела к окну, подперла руками голову и мечтательно закрыла глаза: снова дала волю своим фантазиям.
«Черт побери, а куда же мы пойдем? — мелькнула мысль. — Куда он собирается меня повести в столь поздний час? Как пройдет эта первая встреча, если она произойдет вообще? А может он просто захотел со мной встретиться в свое дежурство, и никуда мы не пойдем? Им, наверняка, поздно тоже нельзя ходить по городу».
Воспитана Лиза была в строгой семье, где не позволяли ничего лишнего, и она неукоснительно исполняла эти требования.
К удивлению, получилось, как нельзя все удачно. К вечеру мать отправила ее навестить престарелую родственницу.
—  В таком случае, разреши мне там остаться на ночь, — попросила Лиза, и мать согласилась.
Теперь преград для встречи не было, и она облегченно вздохнула.
Лиза не представляла, как это все получится, но с нетерпением ждала вечера, и чем ближе подходило желанное время, тем сильнее билось ее сердце. Она никогда не испытывала такого чувства, а тут в один миг все перевернулось, и она была в растерянности.
Лиза сидела в своей комнате перед зеркалом, рассматривая свою внешность. Думала, что надеть на встречу, какую сделать прическу, но, поймав себя на мысли, что мать заподозрит неладное, решила оставить все как есть. Она и так выглядела очень хорошо…
«Может, неприлично молодой девчонке так знакомиться? — говорила она сама себе, обращаясь к зеркалу. — А может, это какой-то обман, может, он просто пошутил, а я всему этому поверила и размечталась… или принял меня за какую-нибудь гулящую? Да нет, с виду порядочный мальчик…».
Все Лизе было интересно, а теперь даже немного и страшно. Она чувствовала, как тревожно стучит ее юное сердце, и тайком поглядывала на часы. Уже в который раз она представляла его милое лицо, морскую форму, которая так красила молодого человека, и почему-то не сомневалась, что встреча все-таки состоится.
Время тянулось предательски медленно: только десять часов, а уже темно. Это летом белые ночи, но сейчас осень и дни, как назло, стали намного короче. Хотя и стоит хорошая погода, но впереди дожди и слякоть: это Лизу всегда немного огорчало.
Она подошла к окну и стала всматриваться в потемневшую набережную.
Уже горели фонари, и прохожих становилось намного меньше.
Лиза чувствовала, как горит ее лицо, как кровь клокочет в висках и трепещет все ее тело. Ей стало тревожно из-за своего состояния, но она не собиралась менять решения.
Она решила выйти пораньше и понаблюдать со стороны.

Лиза стояла на противоположной стороне улицы под аркой дома. Отсюда хорошо просматривалось здание и ворота с караульным помещением морского училища.
Когда пробил желанный час, Лиза вышла из своего укрытия и медленно пошла вдоль забора. Она шла, поглядывая на темные окна здания, когда неожиданно кто-то схватил ее сзади за руку. Она вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял Максим. Лицо его сияло.
—   Как ты меня напугал! — проговорила она, переводя дыхание.
—  Я думал, ты не придешь, — сказал молодой человек. — Я на дежурстве подменился на два часа и теперь свободен. Ты как?
—  Я тоже. Меня родители отправили навестить родственницу, но я к ней позже зайду.
—  У тебя есть место, куда пойти?
Лиза поняла, что молодой человек впервые пригласил девушку на свидание, раз не знает, куда даже вести.
—  Какое место? — сделала удивленное лицо Лиза.
—  Ну, не здесь же мы будем стоять. Надо отсюда уйти, чтобы офицеры не встретились, да и наши пацаны меньше видели. Потом начнут…
—  А что они начнут? — не поняла Лиза.
—  Завидовать начнут.
Она улыбнулась.
—  Пусть завидуют. — Лиза заморгала глазами, не понимая курсанта, а Максим взял ее за руку и повел подальше от училища.
—  Я знаю здесь тихий дворик, — сказал он. — Посидим, поближе познакомимся. Ты как?
Вскоре они вошли во двор. Здесь было довольно темно и тихо.
—  Тут есть где-то скамейка, — сказал Максим. — Сейчас найдем и поговорим. Сама понимаешь, в такой поздний час бродить по городу не годится. В следующий раз приглашу в кафе, но это когда будет увольнение.
—  Ты такой забавный, — заметила Лиза.
Она шла за ним, молча, в недоумении. Наконец, под покровом ночи отыскалась скамейка. Они сели рядом и некоторое время молчали. В тишине она слышала тревожное дыхание молодого человека: он тоже волновался и не знал с чего начать разговор. Наконец, Максим взглянул на Лизу, взял ее за маленькую ручку, легонько сжал ее и тихо сказал:
—  Можно я тебя поцелую?
Девушка растерялась и огляделась по сторонам; никто ей в жизни такого еще не говорил. Ее сердце забилось еще сильней. Максим обнял ее за плечи и, прижимая к своей груди, стал одаривать поцелуями. Они были неумелые, мальчишеские, но ей было настолько приятно, что она даже не думала сопротивляться. Теперь Лиза слышала, как бьется его сердце, как дрожат его пальцы, и она закрыла глаза от блаженства. Вдруг она опомнилась и захотела его оттолкнуть, но Максим уже не выпускал ее, что-то шептал и целовал. С глубоким и длительным поцелуем, она почувствовала, как его язык скользнул в ее ротик.
—  Ты классная девчонка, — тихо произнес молодой человек.— Можно, с тобой я буду встречаться?
Лиза расслабилась и уже сама, обхватив его за шею, тоже одаривала поцелуями.
—   Прости меня, но я не думала, что с тобой будет так хорошо и легко, — шепнула она, не выпуская теперь и его из своих объятий. — Может, мне не следовало это делать, но я не могу иначе… Ты хороший!
Его руки неожиданно оказались под кофточкой, и она ощутила нежное их прикосновение к своей совсем еще молоденькой груди.
Не помня себя, Максим путался в ее распущенных волосах, совершая неловкие движения, и не желал выпускать ее из своих объятий.
В пылу обоюдной страсти казалось, будто они оба потеряли рассудок. Лиза, забыв про девичью скромность, ласкала этого мальчика, как будто была с ним знакома, целую вечность. Сейчас она ни о чем не думала — видела перед собой только юное лицо, приоткрытый его рот с белыми зубками и нежным язычком, который иногда появлялся и облизывал пересохшие от волнения губы.
—  У меня сейчас штаны порвутся, — прошептал Максим.
Лиза тонула в ласках, ничего не слышала и продолжала целовать его губы, лицо и шею…
Максим плавно опустил ее голову себе на колени и, склонившись над ней, гладил ее плечи.
Молодой человек так возбудился, что потерял самообладание. Лиза хотела поднять свою голову, но рука Максима не дала этого сделать.
—  Замри вот так на мгновение, — прошептал Максим.
Она снова сделала попытку подняться, но он широко раздвинул ноги, и ее голова провалилась между ними. Лиза затаила дыхание, обхватив его колени руками, которые не переставали дрожать, а его сильные руки все ласкали и ласкали ее упругую маленькую грудь и дрожащие плечи.
—   Максим, прекрати, — зашептала Лиза.— Что ты хочешь?
—   Мы же любим, друг друга, — не успокаивался Максим.
—   Кто тебе это сказал? — возмутилась Лиза, готовая уже разреветься от обиды и бессилия.
Юное создание все дрожало в объятиях не менее юного тирана.
—  Отпусти меня немедленно, — уже потребовала она, и руки Максима разжались.
Лиза чувствовала, что у нее нет сил поднять голову: она была тяжелее гири и лежала на коленях у молодого человека. Сейчас уже ее ничего не удерживало, но что-то не давало ей сдвинуться с места. Наконец, она встала…
Звук звонкой пощечины разнесся по всему двору. Из глаз Максима так и брызнули слезы. Сделав шаг в сторону, Лиза еще раз взглянула на неподвижно сидящего молодого человека и разрыдалась.
—   Прости, — произнес он. — Я с тобой просто сошел с ума.
—   Это таким вот образом ты знакомишься с девушками? — дрожащим голосом произнесла Лиза.
—   Ты у меня первая, прости.
—   Хам, идиот, подлец! — выпалила Лиза. — Я тебя ненавижу!
Она была непреклонна в своих умозаключениях.
—   Извини меня, не уходи.
—   Иди на службу, — уже более спокойно сказала она. — Тебе на все это было дано два часа. Ты получил, что хотел. — Лиза решительными шагами пошла прочь из темного двора. Максим шел сзади и виновато молчал.
Проходя мимо училища, он ее догнал и, взяв за плечи, развернул к себе, и Лиза подняла на него свои заплаканные глаза.
—  Прости.  Давай еще встретимся, если ты не против. Со мной больше такого не повторится. Я тебя буду ждать всегда, только приходи. Ты должна понимать, как нам, курсантам, плохо без девчонок. Мы просто начинаем дичать. — В его словах было столько правды и откровения, что Лиза не посмела вырваться из его рук. Он прижал ее к себе.
—   Дурак ты, — сказала она.
—   Я знаю, — согласился Максим.
—   Иди на службу, попадет.
—  Пусть попадет. Самое главное, что я тебя встретил. — Максим взглянул на часы. — Да, пора, и так на полчаса больше погулял.
—  Подожди, — сказала Лиза и теперь сама взяла его за руку. — Ты меня тоже прости, если я тебя обидела. Ты мне тоже понравился. Весь такой непутевый… — Она поцеловала его в щеку. — Я завтра к тебе приду, хорошо?
Глаза Максима засветились.
—   Ну, я пошел, — сказал он. — Я буду ждать тебя завтра после обеда.
Она улыбнулась и помахала ему рукой.
Максим еще некоторое время смотрел ей вслед, ожидая, что она обернется, но Лиза ускорила шаг и скрылась за поворотом.
Он ладонью погладил свою щеку, которая горела от пощечины, и направился в караульное помещение.



               
                ГАСТАРБАЙТЕР


Санжар, молодой человек из ближнего зарубежья, около года работающий на строительстве жилых домов, снимает с земляками однокомнатную квартиру на окраине города. Его друзья работают в разных местах и встречаются только по вечерам: каждый для себя готовит ужин — так уж повелось у них с самого начала, спорят о разной ерунде, потом выстраиваются очередью в душевую и ложатся спать…
Вечерами для Санжара начинается настоящий ад. Еще бы, когда восемь человек живут на небольшой площади, другого ожидать ничего не приходится. В душевую он специально старается пойти последним или поздно ночью, чтобы, вернувшись в комнату, уже не слышать и не видеть никого. Ему давно надоели их разговоры и споры ни о чем, мужские сплетни и пустые, ненужные мечты: где бы найти женщину и разгрузиться для своего удовлетворения. Каждый из живущих мечтает по-своему, и ладно бы про себя, так они все вслух высказывают свои бредни, а потом смеются, как ненормальные, над своими же рассуждениями. Иногда Санжар их даже ненавидит, хотя все они из одного селения, но заткнуть их нельзя: по мусульманским законам, недопустимо перечить старшим.
Хозяин квартиры не против проживания такого количества человек, имея с них хорошие деньги.
Санжар работает на стройке и приходит домой позже всех, смертельно уставший, в надежде на отдых.
«Какие же вы идиоты, — думает он, глядя на них, сидя в углу. — Вам бы дома лясы точить, а не здесь. Вы стали, как бабы, или даже хуже. Работники из вас никакие, а денег хотите заработать и на дом, и на машину…».
Он сидит в углу комнаты на корточках и наблюдает за своими земляками, которые спорят, громко смеются, а иногда даже и ругаются, если не сходятся во мнениях. Все ложатся спать поздно: делятся своими впечатлениями о прошедшем дне и долго вспоминают родные края за ужином и чашкой чая.
Предусмотрительный хозяин установил своим постояльцам два маленьких холодильника для хранения продуктов и один небольшой стол на кухне, поэтому обедать всем приходится в разное время.
Санжар садится к столу позже всех, когда никого уже нет. Он ест медленно, просушивая одновременно только что вымытую голову, и прислушивается к пустым разговорам друзей, доносившимся из комнаты.
—  Отрываешься от коллектива, — говорят земляки. — Ты какой-то нелюдимый. Таких у нас не любят. Живем на чужой земле, поэтому и делимся друг с другом разными новостями. А ты тихоня, и мы тебя иногда не понимаем.
—   Какой уж есть, — отвечает он и продолжает ужинать.
Спит он около стенки, под окном, где постоянно дует из щелей в раме. Он укрывается с головой, чтобы не продуло за ночь, и чтобы меньше слышать их пустую болтовню.
Утром он встает тоже раньше всех, чтобы спокойно привести себя в порядок, выпить чай и незаметно ускользнуть на работу. Хорошо, что с ним никто из земляков не работает. Для них это трудная работа — то ли дело в магазине грузчиком или где-нибудь подсобником. Никакой ответственности: где посидел с часок, где прилег, главное, чтобы начальник не увидел.
Такая бытавуха Санжару давно уже надоела, и он неоднократно задумывался о приличном жилье с элементарными удобствами.
Долгое время он относился ко всему равнодушно. Среди всех он самый спокойный и рассудительный человек, всегда успокаивает разгорячившихся земляков, когда их споры заходят далеко за пределы разумного, зная, что если они разбегутся или их, выгонит хозяин, то ему одному эту квартиру не потянуть. Его это всегда настораживало, и он старался улаживать любые назревающие конфликты в самом их начале, за что выслушивал множество претензий. Но он терпел и делал вид, что они всё делают правильно.
В выходной день Санжар уходит из дома, чтобы не находиться в пропахшей потом квартире. Свои документы на пребывание в чужой стране и на работу он сделал вполне официально и не боялся, если его остановит где-нибудь в городе полиция. Земляки же их сделали, кто, как мог — подешевле и побыстрее, за что т имеют постоянно проблемы. Здесь он впервые убедился, что уж пусть будет дороже, но законно — это лучше, чем дешево и сердито.
После зарплаты он уходил в город, чтобы зайти в банк и перевести деньги на родину, где у него осталась старая мать и трое младших братьев, потом идет в центр отдохнуть: посидеть в парке или побродить по набережной, успокоиться от домашней суеты и забыть на время ненавистные голоса своих земляков.
Возвращался он под вечер, готовил себе ужин, потом ложился на свое место к окну, надевал наушники и включал плеер, чтобы не слышать очередные разборки.
Санжар не признавал эту компанию, но в его положении выхода другого не было. Он не привык так жить и думал, как бы сменить место жительство или вообще определиться в этом городе основательно и надолго.
Ему легче было уйти к ребятам по работе и жить в вагончике на стройке, чем обитать здесь со своими земляками, но он не решался на такой поступок. Все думал, что неправильно поймут и начнут осуждать — односельчане все-таки. Начнутся на родине разговоры, и мать будет все это выслушивать. Он этого категорически не желал и поэтому терпел.
Соседки-старухи вообще смотрели на этих приезжих с недоверием, и он не был исключением. Это он замечал, и ему становилось обидно, что его считают человеком второго сорта. Ему хотелось все перевернуть в своей жизни и жить наравне с остальными, коренными жителями, пусть не насовсем, но хотя бы на время.
Санжар всегда вежливо здоровался с соседями и проходил мимо, чувствуя, как в его спину устремлены недоброжелательные взгляды.
Сегодня ему хотелось побыть одному и подальше от съемной квартиры, от своих земляков и от всего того, что он терпит на протяжении всей недели. Он ушел далеко, в другой район, а когда уже совсем стемнело, медленно двинулся в обратную сторону. Сегодня он был доволен своей прогулкой, хотя и сильно устал.
Соседка средних лет, которую Санжар знал хорошо, увидела его сидящим на скамейке у подъезда, подошла и присела рядом.
—   Ты чего тут один? — спросила она.
—   Воздухом дышу, — ответил Санжар.
Она закурила.
—   А я только с работы, устала, как шавка. Муж, наверное, заждался, опять будет бурчать.
—   Видел я его, нормальное у него настроение.
—   Значит, опять выпил, — решила женщина.
Санжар покачал головой.
—   Зря ты на него так. Он был совершенно трезвый.
—  Это тебе так кажется. Я его изучила за десять лет совместной жизни досконально.
Санжар пожал плечами.
—   Не надоели тебе земляки? Вот смотрю я на тебя, ты такой видный, симпатичный парень, не то, что те, кто с тобой проживает. Колхозники какие-то.
—   Да нет, пока не надоели, — вздохнул молодой человек.
—   Часто слышу у вас ругань, — призналась она.
—  Пусть ругаются, богаче будут, а я музыку всегда через наушники слушаю или вообще из дома ухожу.
—   Значит, надоели, — сделала она заключение.
—   Ну и что? — спросил Санжар. — Что от этого изменится? — Он взглянул на соседку и усмехнулся.
— Определяйся, город огромный, общежития есть. Ты парень спокойный, толковый, сразу видно.
—  Ну, в общежитие мне не попасть — это точно. Снимать одному комнату смысла нет: все деньги туда уйдут. Может, еще годик потерплю, да и вернусь домой.
—   А что дома? Работы нет, ты же сам как-то рассказывал мне об этом. Родные на тебе одном и держатся.
—   Это точно, — задумчиво проговорил Санжар.
—   Вот и думай.
—   Нечего думать, работать надо. Хотел взять кредит, а оказывается, нам не дают — мы не граждане вашей страны.
—   Машину хотел купить? — поинтересовалась соседка.
—   Какая машина, ноутбук хотел.
—  У тебя же наверняка на работе есть знакомые из местных, может, они помогут?
—    Ерунда какая-то, — засмеялся молодой человек. — Кому это надо?
—  Может, ты и прав, — согласилась женщина. — А гражданство принять не пробовал?
— Вы вообще, о чем говорите? Кто мне его даст? У меня что, здесь родственники есть, или как? Да и родня неправильно поймет. У нас так не положено.
—  Ну, не знаю, как у вас положено — не положено, а люди как-то делают и устраивают себе жизнь. Я просто знаю один случай, когда молодой человек получил гражданство. Со временем, конечно, не сразу, но получил. Он стремился к этому, долго искал варианты, и, представляешь, у него получилось.
—  Что, здесь, у вас?
—  Да. Он женился на местной, и ему выдали паспорт. Не сразу, но выдали. Теперь кум королю! И работа достойная, и отношение к нему другое. У него теперь два паспорта, а самое главное — у него работа с хорошим окладом. Он на равных с нашими находится. Молодец!
—   Как это?
—   Ну, как, взял и женился.
—   У меня там мать и братья, я так не смогу. У нас Аллах!
—   Ну и что? Я же говорю, два паспорта у него. Он и туда ездит, и здесь живет. Вашего Аллаха он не обидел, а сам устроился. Теперь какие-то планы грандиозные вынашивает.
—   Машину купить?
—   Да есть у него эта машина уже давно. Он о будущем думает.
—   У него что, здесь семья?
—  Да нет у него семьи. Что ты заладил — семья да семья… Он зарегистрировался с одинокой теткой, заплатил за это ей деньги, а сам живет на квартире, как и ты, но живет один, и на все у него теперь хватает. Он и своим помогает, и себя обеспечивает, и думает о перспективе. Теперь он может все, он стал нашим гражданином, понимаешь? Я слышала, что у него в плане продать все там, на родине, и перевезти свою родню сюда. Теперь он имеет на это право.
—   Мои не поедут, — признался Санжар.
—  Да у тебя и паспорта пока нашего нет, — согласилась соседка, поднимаясь со скамейки. — Зато потом и твои родственники могут стать здешними гражданами, если у вас действительно там так все плохо. Понимаешь, будет двойное гражданство. — Она направилась к подъезду, но Санжар ее догнал.
—   И сколько это стоит? — спросил он.
—   Не помню. Он вроде договорился за десять тысяч долларов.
—  Ничего себе! У меня столько нет, — с сожалением удивился молодой человек и почесал затылок.
—  И у него не было. Родственники на перспективу помогли, заняли, правда, он не сказал для каких целей, иначе не прислали бы. У него все получилось. Он сделал все правильно и давно со всеми рассчитался.
—  Это надо там что-то продать, чтобы были такие деньги, а у нас, кроме дома, ничего нет.
— А здесь, зато будет совсем другая работа и зарплата. У нас гастарбайтеры только мало получают. Думай, парень! Ну, я это так, — махнула рукой соседка. — Иди домой, отдыхай.

В этот вечер Санжар долго не мог уснуть. Он прокручивал этот разговор в голове уже несколько раз и мечтал, погружаясь в неисполнимые желания, потом надел наушники, чтобы не слышать болтовню земляков, но музыку на этот раз включать не стал, лежал и продолжал думать о недавнем разговоре.
Утром он встал, как обычно, рано, но совсем не отдохнувший — все размышлял и прикидывал.… Выходило очень неплохо, но надо было идти на работу, и он решил еще как-нибудь встретиться с соседкой, чтобы поговорить на эту тему. Он быстро оделся и ушел, чтобы не опоздать.
«В выходной позвоню домой, — решил Санжар. — Поговорю с матерью, что она скажет».

Мать была очень удивлена, допытывалась, не встретил ли он себе девушку, которая ему понравилась, и не решил ли на ней жениться.
—  Нет, мам, не до девушек, пахать надо. — Он ей все подробно объяснил и почувствовал состояние матери на другом конце провода. Естественно, она была против и запретила сыну даже думать об этом.
—  Ты на кого нас хочешь оставить? — заволновалась она. — Мы без тебя здесь пропадем.
—  Я же вас не бросаю, — пытался успокоить ее Санжар. — У меня будет хорошая работа и зарплата совсем другая. Это будет просто фиктивный брак.
Мать было не переубедить, и Санжар уже пожалел, что рассказал ей об этом, но эта идея его так увлекла и не выходила из головы, что он решил прицениться, во что это ему обойдется на самом деле, если подвернется такой вариант. Самое главное, надо было найти еще такую женщину: не каждая и согласится, но попытаться стоило. На девушек рассчитывать не приходилось — у них свои парни и свои планы.
Вечером он снова дождался соседку у подъезда и засыпал ее вопросами.
—  Есть у меня одна тетка на примете. Ей пятьдесят лет. Живет с больным сыном, и ей очень нужны деньги. Хочешь, я с ней поговорю. Только о цене ты будешь договариваться сам, если она на это еще пойдет.
Санжар согласился, и соседка пообещала на днях сообщить ему результат.
Через два дня она сама позвонила им в квартиру и вызвала Санжара на разговор.
—   Она, в принципе, согласна, — сообщила соседка. — Тебе надо с ней обязательно встретиться. Вот ее адрес. Это здесь недалеко. Но она женщина со своими причудами и фокусами, иногда может и выпить.… Да тебе какая разница, не жить же с ней. Как с ней будешь договариваться, я не знаю, но это для тебя пока единственный шанс.
На следующий день Санжар с ней созвонился и пошел на встречу.
Ему было до того неудобно, что он хотел развернуться и уйти, но рука сама потянулась к звонку. Он растерянно вытер вспотевший лоб и оглянулся назад, чтобы уже покинуть это место, как вдруг дверь перед ним распахнулась, и он увидел стройную пожилую женщину, которая выпроваживала гостей из квартиры. Она была немного навеселе, много смеялась, но, заметив молодого человека, взяла себя в руки.
—   Это ты мне звонил? — спросила она.
Санжар молча, кивнул головой.
—   Заходи, поговорим. — Она провела его в квартиру и усадила за стол. — Выпьешь?
—  Можно немного, — согласился Санжар, хотя никогда не пил. Другого варианта у него не было, чтобы начать разговор и подвести его к самому главному. Он не хотел испортить ей настроение, понимая, что пришел не вовремя и с очень странным предложением.
—   Это ты мне в мужья набиваешься? — спросила она. — Мне тут про тебя одна знакомая говорила. Значит, вот ты какой… А ты ничего, хорошенький. Но запомни, на квартиру ты прав никаких иметь все равно не будешь.
—   Да она мне и не нужна, — ответил смущенный молодой человек.
—   И жить тебе придется в другом месте.
—   Это понятное дело.
—  Я могу с тобой зарегистрироваться — так сделала одна моя знакомая, — но только на год. Этого времени тебе хватит, чтобы сделать все документы. Если мне ты очень понравишься, то продлим наши отношения. Тебе же наш паспорт нужен, я правильно понимаю?
Санжар кивнул головой.
— Что, у вас там совсем плохо? — жалостно и с сочувствием поинтересовалась женщина.
—   Ничего нет хорошего и работы тоже.
—  Понимаю, понимаю. И еще… вот мои условия — восемь тысяч долларов и коммунальные услуги пополам. Ты как, потянешь? Давай еще по одной, — предложила она.
Они выпили еще немного.
—   Я должен позвонить своим и все рассказать. А дешевле?
—   Ты как на базаре. Сколько хочешь?
—  Откуда мне знать? — смутился Санжар, чувствуя, что женщина может пойти на уступки.
—  Тогда так: пять тысяч. Мне просто деньги очень нужны. Регистрация за твой счет, и раз в неделю будешь приходить ко мне исполнять свой супружеский долг.
Санжар покраснел от такого предложения.
—   Мне все равно надо будет позвонить.
—   Насчет супружеского долга?
—   Нет, насчет денег.
—   Хорошо, звони! Я тебя не тороплю. Может, найдешь другой вариант, я не против.
Она проводила его до выхода и распрощалась.

Санжар вышел на улицу, чувствуя, как у него трясутся ноги. Он был ошеломлен ее предложением, но цена его устраивала, и он уже знал, где можно занять такие деньги.
«Потом возьму кредит и рассчитаюсь, — подумал он. — А вот супружеский долг.… Это сложно… Я же мусульманин.… А, впрочем, все мы люди-человеки.… Но мать не должна об это знать. Уж этот год я как-то выдержу!»
Он в уме перемножил недели на месяцы, и получилось, что выполнять супружеский долг придется раз пятьдесят за год, не меньше.
«Вполне реально, — думал Санжар. — Пусть будет это моей тайной. Выдержу. Зато в будущем у меня будет все…».
Больше он матери звонить не стал, а вышел прямо на своего дядю, который его очень любил. Он был всегда при деньгах и мог втайне занять их на любой срок.
Только сейчас Санжар вспомнил, что даже не узнал, как зовут ту самую женщину, загрузившую его такими обязательствами.
На следующий день он решил позвонить ей и сообщить о своем согласии.
—  Вот и хорошо, — сказала она. — Меня, кстати, зовут Анной, — представилась женщина сама молодому человеку.
— Тетя Аня, я разузнаю, как все оформить, и с вами встречусь, — сказал он. — Дело времени.
—   Я тебе не тетя Аня, а просто Анна — это раз.… Второе — все узнай и сообщи мне. Деньги отдашь при регистрации, если что надумаешь или передумаешь, тоже звони. Я должна знать все.
Через неделю деньги были уже у него на руках. Ему пришлось заплатить, чтобы ускорили дела в загсе, где и назначили ближайший день регистрации. Теперь все могло решиться за двадцать дней.
Санжар не звонил матери, но она, встревоженная последним разговором, написала ему письмо.
«Дорогой сынок! Ты чего выдумал? Зачем ты хочешь нас покинуть, меня и своих братьев? Мне одной после смерти отца очень тяжело. Хорошо, что ты еще нам помогаешь. Твой младший брат тоже собирается ехать на заработки и хотел, чтобы ты помог ему устроиться. А тут эта новость. Зачем тебе эта девушка, она тебя обманет. Бросай все и возвращайся домой. Здесь все твои знакомые и родственники. Здесь растет твоя племянница, ей уже пятнадцать лет. Все интересуются, как у тебя там дела? Смотри, чтобы не было проблем, народ ведь разный бывает, особенно если это связано с деньгами. Если у тебя там совсем плохо, то приезжай, вместе не пропадем…».
Санжар сидел на лавочке и уже в десятый раз перечитывал это письмо, понимая, что где-то мать была и права, но она не знала дальнейших его планов, а он не торопился ее в них посвящать.
На работе у него очень даже неплохо все складывается: недавно поставили бригадиром среди своих же земляков, и Санжар этим гордился. Однажды он поделился своими планами с прорабом. Тот, мужик рассудительный, идею о регистрации поддержал, но предостерег, как и мать, а насчет гражданства одобрил, пообещав ему в дальнейшем хорошую работу за его старания и организаторские способности.
—   Но паспорта мне по-другому не получить, — сказал Санжар.
—   Понимаю, поэтому ничего сказать не могу, — ответил прораб. — Девушка хоть ничего?
—   Нормальная, — соврал Санжар.
—   Тогда действуй!
Молодой человек воодушевился напутствием и ждал дня регистрации. Он уже познакомился с сыном своей будущей, так сказать, жены и был от него не в восторге, но, понимая, что с ним ему не жить, этим себя и успокаивал. Это был пацан шестнадцати лет, дурной, как пробка. У него что-то с психикой не в порядке. То пристает, то отвергает все — редко бывает адекватным.
—   Теперь ты будешь моим отцом? — как-то спросил его сын Анны.
—   Каким еще отцом? У тебя с головой проблемы?
—   Папаша… — сквозь зубы процедил сын. — Ты теперь можешь меня воспитывать, конечно, если у тебя это получится. А то я за тебя сам возьмусь.
—   Я вижу, вы нашли общей язык, — сказала Анна. — Санжар с нами жить не будет, успокойся. Будет только приходить иногда.
—   Может вообще не приходить, — пробурчал сын.
—   Прекрати, дорогой. Здесь решаю я, — твердо заявила Анна. — Ты бы лучше помолчал. Я одинокая женщина…
—   И тебе нужен мужчина, да? Какой он мужчина, да еще и нерусский. Нашла же на свою голову…
—   Теперь я тебя смогу усиленно лечить, чтобы ты стал нормальным человеком, — радовалась Анна. — У нас появятся деньги!
— Я стану нормальным тогда, когда ты прекратишь все свои невероятные задумки воплощать в жизнь.
—   Дурачок, это же ради тебя.
—   Ради меня? Это как?
Анна не стала ему ничего больше объяснять, улыбнулась расстроенному этим разговором Санжару и, уточнив вопрос с днем регистрации, проводила.

Санжар был не в себе. Он шел в сторону своей съемной квартиры и не желал больше вспоминать этого придурка. Своих сожителей он тоже не хотел видеть: их споры и выяснения отношений ему давно надоели. Теперь голова его была занята совершенно другим.
«Может, остановить всю эту карусель? — думал он. — Еще этот дурачок, сын ее.… А она сама? Чем больше я ее узнаю, тем больше начинаю бояться. Но нет, неудобно… и дядя деньги выслал, и все оговорено… Черт с ней, будь что будет, но я поднимусь. Я согласен каждую неделю ее обслуживать, но это всего год. Ерунда, лишь бы ее сынок ко мне не приставал. Она его так любит и готова выполнить его все сумасшедшие требования. Тоже какая-то неадекватная…».
Санжар лежал на своем месте у окна, надев наушники, и наблюдал за земляками. В очередной раз он убеждался, что принял правильное решение, и уже не хотел думать ни о чем другом.
«Еще придете ко мне на работу устраиваться, — размышлял он. — Как же так, ребята с одной республики, земляки — и так ненавидят друг друга. Ничего, год потерплю, а там определюсь и с ними расстанусь навсегда. Пусть дальше сами грызутся».
На работе он снова поделился с прорабом своими делами. Прораб был для него одним из лучших товарищей, поэтому Санжар ничего от него не скрывал, кроме тех отношений с Анной, которые должны были вершиться по договору, что они заключили. Об этом ему было говорить противно и стыдно.
Настал день регистрации — это была пятница. Санжар заранее отпросился с работы, надел все самое лучшее, что у него было, купил небольшой букет цветов — все же регистрация, заехал за Анной, которая тоже вырядилась, и она, прихватив своего сына-полудурка, уехали на регистрацию. Там к ним присоединились знакомые Анны, которые выступили в роли свидетелей при регистрации, и их расписали.
Теперь Санжар имел некоторые внушительные бумаги и свидетельство о браке, по которому мог когда-нибудь получить гражданство. Рассчитался он с Анной уже дома. Она, веселая и удовлетворенная сделкой, отправила сына в магазин, сама накрыла на кухне стол, и вдвоем они сели отметить это событие.
Анна напомнила, что через год с ним разведется и выпишет из квартиры. Напомнила также о супружеских отношениях и ждала его в следующую субботу вечером к себе.
Санжару пришлось еще много побегать по инстанциям, чтобы до конца оформиться и подать заявление на получение нового паспорта.
Больше всего его пугала предстоящая встреча в конце недели. У него никогда еще не было столь близких отношений с девушками, а тут сразу женщина с опытом и в возрасте… Ему было страшно.

В субботу вечером, перед тем, как пойти к ней, он прочитал молитву, вышел на улицу и пешком направился к Анне. Времени было еще много; завтра выходной, и, по всей вероятности, он останется у нее. Эта баба его так просто не отпустит. Он вспоминал ее жадные взгляды во время последней встречи, и его тело начинало дрожать.
—  Да простит меня Аллах, — прошептал он и позвонил в дверь квартиры.
Анна, заметно подвыпившая, открыла.
—  Я знала, что ты придешь, — сказала она, широко улыбаясь, но Санжару эта улыбка показалась отвратительной. — Есть будешь?
—   Нет, — отказался Санжар.
Ему было неприятно здесь все, и он хотел, как можно быстрее покинуть эту квартиру.
—   О, папик пришел!— Появился в коридоре сын и ехидно улыбнулся. — Будешь обижать мою мамочку — я с тобой поругаюсь, — предупредил он. — Я, когда расстраиваюсь, то становлюсь психом.
—   Я это давно заметил.
—   Смотри, папаша, — погрозил он пальцем.
Санжар не обращал на него внимания, прошел в комнату, сел на диван и уставился в телевизор.
Анна принесла недопитую бутылку водки и две рюмки.
—   А мне?.. — заныл сын.
—   Тебе еще рано, — отрезала она. — У тебя и так со здоровьем плохо. Пей лучше лекарство.
Она подсела к Санжару и поднесла рюмочку.
—  Выпьем за нашу первую брачную ночь, — торжественно сказала она.
Санжар вздрогнул и в этот миг почему-то подумал, что женщина, давно живущая без мужчины, всегда неуправляема в своих желаниях, поэтому настраивался на самое отвратительное в своей жизни.
—   Иди в свою комнату, — прогнала она сына. — Иди и готовься ко сну.
Анна отправила его, а сама полупьяными глазами всматривалась в смущенное лицо Санжара.
—   У тебя была когда-нибудь женщина? — допытывалась она.
—   Нет, — ответил покрасневший Санжар, отводя смущенный взгляд в сторону.
— Значит, мне предстоит тебя всему учить? Или кое-что ты уже умеешь? Что за женихи пошли в последнее время, ничего не могут!
—   Кое-что умею... — ответил уже подвыпивший молодой человек.
—  А надо уметь не кое-что, а все, — зашептала она ему в ухо и полезла обниматься. — Не волнуйся, муженек, я тебя научу.… Если у тебя что-то не получится, надейся только на меня. Я баба опытная, прошла курсы молодого бойца, еще, когда тебя не было на свете, не волнуйся. А для начала иди в ванную и хорошенько помойся. Ты ведь с работы. — Она дала ему большое махровое полотенце и пошла, успокаивать своего придурка.
Уже из ванной Санжар слышал, как она с ним ругалась. Сын тоже не уступал — видимо, снова что-то заклинило в его голове.
Когда он вышел, Анна все еще была у сына в комнате и орала, чтобы тот успокоился, потом вышла и закрыла за собой дверь.
—  Вот идиот! — воскликнула она. — Все не угомонится. Ему все интересно. Придется подождать, пока он успокоится и уснет. А ты чего одетый? Я же специально тебе дала большое полотенце. Уже и кровать приготовила.
—   Пусть уснет, неудобно, — взволнованным голосом сказал Санжар. — У вас и дверь не закрывается?
—  Он сюда не зайдет, — заверила Анна. — Я пойду его еще раз успокою, а ты раздевайся и ложись.
Ее голос был приказным, и Санжар не посмел ее ослушаться.
Анны не было минут двадцать, а когда она вернулась, то увидела, что Санжар все еще сидел на диване, обвернутый в полотенце по пояс, и смотрел телевизор.
—  Ничего, привыкнешь, — вздохнула Анна, наливая еще водки. — Этот дурак не скоро успокоится. Надо ему купить каких-нибудь сильных успокоительных. Я на него внимания не обращаю в последнее время. Он будто взбесился. Представляешь, может раздеться, ходить голым по квартире и приставать ко мне — все, что угодно! Наградил же меня бог таким чудом! Так что ты не обращай на него внимания, будто его здесь и вовсе нет.
—   Я так не могу, — ответил Санжар. — Он, наверное, ревнует?
—   Он этого не понимает, он дурак. Его порой лучше не трогать. Пусть творит, что хочет.
Санжар в недоумении посмотрел на Анну и вздохнул. Он, молча, взял со стола рюмку и выпил для большей уверенности еще водки.
—   Он же и зайти может? Почему вы замок здесь не поставите?
— Хочешь, чтобы он двери выломал? Не надо мне этого. Лучше пусть стоит в углу и дрочит. Я к этому уже привыкла. Ну, а у тебя здесь что, муженек? — полезла она рукой под полотенце.
Санжар весь задрожал от ее прикосновений. Он с тревогой поглядывал на дверь и на Анну.
— Хорошенький какой, — шептала уже пьяная Анна, пытаясь возбудить молодого человека. — Ну, ты что, совсем растерялся? Все выбрось из головы и расслабляйся.
Она расстегнула свой халат, и Санжар увидел превосходную для ее возраста грудь.
Анна убрала полотенце, и Санжар сидел теперь перед ней совершенно голый.
—   У тебя действительно не было женщин?
—   Нет.
—   Ну и зря. С такой прелестью, что у тебя, они потеряли очень многое, а я нашла. Ха-ха-ха!
Анна положила Санжара на спину и стала целовать его грудь и шею.
Санжар услышал, как скрипнула дверь в соседней комнате, потом послышалась возня уже за их дверями.
—  Успокойся и не обращай внимания, — шептала Анна. — Если у тебя не было до сих пор женщин, значит, мне выпала участь тебя обучить всему тому, что ты не умеешь.
Санжар чувствовал, что за ними наблюдает ее сын, но уже так расслабился, что не обращал на это внимания.
Анна долго не выпускала Санжара из своих объятий, не обращая внимания, что он уже громко стонал. Потом она подняла голову и взглянула ему в лицо.
—   Ну и как?
Санжар улыбнулся.
—  Я тебя еще многому научу, так что готовься, — сказала она. — Я баба опытная, а ты парень молодой и перспективный.
Эти ласки растянулись не меньше, чем на час. Санжар уже изнемогал и еле сдерживался от желания удовлетворить все потребности Анны. Только сейчас Санжар заметил, что дверь приоткрыта и на них смотрит ее сын.
Анне было безразлично, что тот вылупил на них глаза. Она пронзительно стонала, прижимая к себе тело молодого человека.
—   Чего уставился? — спросил Санжар, не выпуская из своих объятий его мать.
—  Ничего. Может, мне интересно, как получится мой братец, — ехидничал тот.
—  Учись, балбес, как надо все делать, — произнес Санжар и чуть со смеху не подавился от собственных слов.
—   Я и без тебя это умею. Я смотрю, как ей хорошо.
—   Смотри, смотри… и учись.
Анна открыла глаза.
—   Тут твой пришел, смотрит на нас во все глаза.
—  Да и черт с ним. Не обращай на него внимания, завтра он все забудет.
—   Нравится? — Санжар снова взглянул на ее сына.
—   Ничего, — протянул тот.

Санжар проснулся рано утром, взглянул на спящую рядом Анну и тихо толкнул ее в плечо.
—   Мне пора, — сказал он и поднялся, стал собираться.
—  Ну, ты муженек, даешь, — восхищенно призналась Анна, наблюдая, как он одевается. — Вы все такие, азиаты, горячие?
—   Почти.
—   Может, поешь на дорожку? — спросила она.
—   Нет, спасибо, я уж дома. Через неделю встретимся?
—  Как договаривались. — Анна накинула халат и пошла его провожать. — В следующую субботу, — напомнила уже на ходу она.
Санжар вышел на улицу, нащупал в кармане документы и поспешил на свою съемную квартиру.
«Еще сорок девять раз, — подумал он. — Если бы не ее сынок, было б намного проще. Ну что ж, выдержим.— Он взглянул на ширинку на джинсах. — Вот мы с тобой попали! Главное к ней не привыкнуть, а то потом будет постоянно перед глазами стоять».
Санжар вдохнул свежий утренний воздух так глубоко, что закружилась голова, и поспешил выйти со двора.


               
               
                НА ОХОТЕ

Зовут меня Жак, и я любитель пострелять из ружья по тарелкам. Однажды я выбрал подходящий теплый денек и созвонился со своим другом, чтобы отдохнуть, а он, в свою очередь, мне предложил сходить в лес на настоящую охоту.
Я собрался основательно: взял ружье, патронташ и рюкзак, чтобы в случае удачи складывать туда дичь. Настрой у меня был решительный, но в самый последний момент прозвенел звонок, и друг отказался от намеченного мероприятия. Я был расстроен, но он предложил встретиться со своим знакомым, который слыл заядлым охотником и жил у самого леса.
—  Он тебе не откажет и составит подходящую компанию, — заверил мой друг. — Ему охота дороже семьи. Он вырос в лесу, и знает все премудрости в этом деле.
Пришлось позвонить, чтобы не пропадал день, и я услышал в трубке писклявый мужской голосок. Сначала я удивился, что такой голос может принадлежать человеку, занимающимся охотой, а тем более семьянину и человеку, которого мне обрисовывал мой друг, но делать было нечего, и я с ним договорился о встрече.
—   Приезжай ко мне, но только рано утром, — сказал писклявый голос. — Я тебе поведу на уток. У нас здесь есть шикарное болото. Давно собирался, но никак не могу выбрать время. Сам понимаешь: жена, дети, бабка, свекор…
—  Хорошо, достаточно, — остановил я его, пока он не перечислил мне всю свою родню. — Я приезжаю!
Ранним утром я уже был у его деревянного дома и давил на звонок. Долго никто не открывал, и, наконец, дверь открыла женщина.
— Это вы звонили вчера Андрэ? — спросила она недовольным голосом.
Я попытался ей объяснить свое появление, но она, молча, распахнула передо мной дверь и сухо сказала:
—  Входите. Он в столовой.
Я прошел в комнату и увидел толстого человека, который развалился в кресле. Он окинул меня взглядом, наклонил голову набок и прищурил свои поросячьи глазки.
—  Это ты, что ли, охотник?
—  Я договаривался…
— Достаточно, — оборвал он меня и пошевелил своей жирной задницей в кресле. — Мне объяснять ничего не надо. На охоте все выяснится. Меня зовут Андрэ, если что.
Я тоже представился и уселся на указанный мне стул, подождать, пока этот Андрэ соберется.
Вскоре мы вышли из дома и направились по тропе в сторону леса. Лес был недалеко: густой, заросший густым колючим кустарником, с высокими деревьями и елями.
По дороге я расспрашивал Андрэ о лесных обитателях, и он меня заверил, что кроме уток на болоте и зайцев в лесу он никогда никого больше не встречал.
«Ну и хорошо, — подумал я. — Мне и уток достаточно».
Зашли мы далеко, свернули в какой-то овраг, и перед нами раскинулось большое заросшее тиной болото.
—  Это здесь, — сказал он. — Ты когда-нибудь стрелял?
—  Конечно, — удивился я его вопросу, но не стал уточнять, что по летающим тарелкам. — Стрелял и некоторым образом попадал.
Он еще раз окинул меня своими поросячьими глазками и скинул ружье.
—  Будем сидеть в засаде, и ждать, — сказал он. — В последний раз я здесь подстрелил целых три утки.
—  Здорово! — согласился я и на всякий случай расстегнул патронташ, чтобы быстро можно было доставать патроны и перезаряжать ружье.
Болото было тихое, и мы затаились. Кроме жужжания комаров я ничего не слышал и только отмахивался от назойливых насекомых. Я поглядывал на спокойное лицо Андрэ и начинал теряться в догадках, а туда ли мы вообще пришли. Мой друг обещал совершенно другую охоту. Создавалось такое впечатление, что здесь нет не только уток, но даже лягушек: уж слишком все напоминало обычную помойку. Кругом плавали гнилые стволы деревьев, а жижа, которая наполняла вонючую впадину, не предвещала вообще никакой дичи. Может, она здесь когда-то и водилась или пролетала мимо,но, чтобы задержаться в этом дерьме — ни одной утке бы не пришло в голову. Я взглянул на Андрэ, но тот был сосредоточен и внимательно всматривался в болото, которое находилось перед нами.
— Кроме комаров, я думаю, здесь мы ничего не поймаем, — прошептал я.
Андрэ поднес палец к губам и ответил тихим голосом:
—  Если ты будешь болтать, то и комары разлетятся. Охота — дело тихое и без рассуждений. Раз пришел, значит, сиди и молчи. Добыча сама прилетит или прибежит. Однажды я даже зайца в этих местах видел.
Я с удивлением пожал плечами и притих.
Пришлось терпеливо ждать. Я отлежал все свои бока и стал понемногу ворочаться. Андрэ же со своей комплекцией был как мешок и не шевелился вообще. Он уже отложил ружье в сторону, достал из кармана большой кусок колбасы и стал жадно жевать. Он чавкал так, что слышно было на всю округу, а запах от нее улавливал даже я, находясь от него в нескольких метрах.
— Может, сменим позицию? — предложил я. — Мне кажется, что здесь мы ничего не подстрелим.
—  Мне лучше знать эти места, — возразил Андрэ и перевернулся на другой бок. Несколько веток хрустнули под его весом, нарушив тишину. Он прислушался. — Тихо, — прошептал он. — Слышишь что-нибудь.
Я тоже напряг слух, но кроме хрустящих под его жирным телом веток ничего не услышал.
—  Здесь точно кроме зайцев и уток никого нет? — попытался уточнить я, настороженно оглядываясь по сторонам.
—  Почему нет? — удивился Андрэ. — На данный момент здесь ты и я, а в болоте, вероятнее всего, есть еще и пиявки.
—  Понятно.
Я продолжал прислушиваться и начинал понимать, что где-то рядом все же кто-то есть еще. Неожиданно треск веток повторился снова — это шло уже не от толстяка. Эти звуки слышались где-то из-за спины, и я насторожился. Я с тревогой взглянул на бывалого охотника.
—  Кто это там может быть? На зайца не похоже. Под ним ветки вряд ли будут так трещать. А если это он, то каким же он должен быть, чтобы создавать такие звуки?
—  На запах колбасы сейчас все утки слетятся, — предупредил толстяк, чтобы меня успокоить, и снова устремил свой взгляд на болото. — Не обращай внимания, здесь можно услышать и увидеть все, что угодно.
Он поправил ружье и сам оглянулся, так, на всякий случай.
—  А вы говорили, что здесь кроме зайцев нет никого, — зашептал я. — Это точно не заяц, и тем более не утка. Может, лось?
—  Откуда могут быть здесь лоси? Они далеко от этих мест.
Андрэ снова зашевелился, подминая под себя сухие ветки, которые снова громко затрещали, и тут я вскочил на ноги.
—  Смотрите, кто это там такой огромный! — задрожал мой голос.
Сквозь густые кусты пробирался огромный бурый медведь. Он валил все на своем пути и устремился в нашу сторону. Тут уже вскочил и растерянный Андрэ, и я увидел, как у него задрожало в руках ружье.
—  Давайте пальнем в два ствола, — в суматохе предложил я.
— Выбрось из своей головы дурные мысли. Этого зверя и тремя ружьями не повалишь. Смотри, какая у него шкура. Да это просто чудовище! Откуда ему было здесь взяться? Шатун какой-то…
Я чувствовал, что пора бежать без оглядки, потому что этот лохматый мешок нас так просто не оставит. Я огляделся по сторонам, но в растерянности забыл, с какой стороны мы сюда пришли.
—  Ну, вы как хотите, а я пошел, — зашептал я. — Тут вашими утками и зайцами совсем не пахнет. А этот гость, кажется, по вашу душу. Колбасу ведь вы тут поедали.
Я схватил свой рюкзак, наспех накинул его на плечо и прижал к себе ружье. Понимая, что бежать придется быстро, я с сожалением посмотрел на толстяка Андрэ, развернулся и, сметая на своем пути кусты, помчался что было силы прочь.
Через мгновение я увидел рядом с собой Андрэ, который не отставал и пытался даже меня обогнать. За нашими спинами слышался свирепый рев и треск не только веток, но уже и кустарников. Оглянуться я не смел и мчался, наугад прокладывая себе дорогу по заросшему бездорожью, в мыслях повторяя: если хочешь, чтобы тебя не сожрал медведь, то ты должен бежать быстрее своего товарища.
Из моего расстегнутого патронташа патроны выскакивали один за другим, а ноги несли в самую гущу леса. Я уже потерял из виду Андрэ и мчался с такой скоростью, что в глазах мелькали одни елки.
Сейчас я проклинал весь этот день с охотой вместе, и мне казалось, что мой друг специально подставил меня, чтобы избавиться от той участи, которая ждала его в этих местах. Но раздумывать долго не приходилось, и ноги сами несли меня в неизвестном направлении.
Медведь не отставал, и я чувствовал, что он преследует именно меня и уже почти дышит в спину.
Я обернулся, но его не увидел, и только его зловещий храп слышалсясо всех сторон, приводя меня в ужас.
«Хоть бы дерево где-нибудь было приличное, чтобы на него взобраться, — вертелась у меня единственная мысль. — Что за напасть такая? Колбасу я не ел, запахом его не притягивал, а этот мешок с блохами гонится именно за мной. Может он уже Андрэ сожрал и теперь преследует меня?»
Я уже скинул с плеча свой рюкзак, подбежал к толстому дереву и протянул руки к ближайшей ветке, чтобы начать восхождение, как увидел на стволе повисшего Андрэ. Этот толстяк был уже здесь и смотрел на меня взглядом единоличника, захватившего единственно подходящее убежище, которое встретилось у меня на пути. Он категорически не желал меня на него пускать.
—  Двигайтесь, — закричал я, не понимая, как он оказался здесь вперед меня. — Мы и вдвоем поместимся.
— Тебе в лесу что, деревьев мало? Выбирай любое!— тараторил Андрэ.
Преодолевая трудности и сопротивление, я все же вскарабкался наверх и посмотрел вниз, где вертелся огромный медведь. Он встал на задние лапы, выпустил длинные когти и стал скрести ими по стволу.
—  У вас осталась еще колбаса? — спросил я.
—  Я ее еще на болоте съел.
—  Могли бы и поделиться с этим чудовищем, чтобы он от нас отстал. Видно он любитель этих деликатесов.
— Никогда здесь не было медведей, — дрожащим голосом предполагал Андрэ.
—  А это что? По-вашему, это заяц?

Не помню, сколько мы просидели на дереве, но домой я вернулся поздним вечером с одним ружьем, без рюкзака, который растерзал медведь, и пустым патронташем.
Я набрал номер телефона своего друга.
—  Понравилось? — сразу был вопрос в мой адрес.
—  Что понравилось? — раздраженно рявкнул я.
—  Ну, охота понравилась? С этим Андрэ я тоже когда-то ходил на охоту.
—  Понравилось? — теперь вопрос уже задал я.
—  Тогда мы ничего не подстрелили. Время было неудачное.
—  А нам повезло. Нас чуть медведь не задрал, скотина. Еле ноги унесли.
—  Я же говорил, что Андрэ настоящий охотник. В следующий раз пойдем на охоту втроем.
—  Ни в коем случае! — воскликнул я. — Я лучше по тарелкам стрелять буду, так безопаснее. С твоим Андрэ неизвестно, что можно встретить в следующий раз!

                Перевод с французского


               

                ИД АЛЬ-АДХА


Уже вторую ночь подряд к пророку Ибрахиму является ангел Джабраил, и пророк мучается во снах, просыпаясь весь в поту со страшными мыслями в голове, и не находит себе места. Он пристально всматривается в темный потолок своей хижины, и ему кажется, что появление этого ангела не к добру.
Ангел появляется, потом исчезает и снова появляется.… В одну из ночей Ибрахим услышал от него странное предложение о пожертвовании им своего единственного сына Исмаила.
«Что он хочет от меня? — размышляет Ибрахим, не смыкая ночью глаз. — Неужели Аллах такой бессердечный и жестокий, раз посылает мне этого ангела и требует, чтобы я исполнил Его желание? В чем я так провинился перед Аллахом, что Он настойчиво требует такой жертвы?»
Пророк взглянул в угол, где мирно спали его жена и сын, вздрогнул от таких коварных мыслей, и снова закрыл глаза. Только он это сделал, как вновь перед ним предстал Джабраил:
—  Это воля Аллаха, и ты не смеешь Ему в этом отказывать, — глухо звучал голос ангела. — Если же ты воспротивишься, то весь твой род от мала и до велика, постигнет жуткая кара негодований Всевышнего.
Ибрахим целыми днями мучается, а слова, услышанные им во сне, не выходят из головы. Теперь уже и его жена замечает состояние мужа, но ничего не может понять. Она вертится около него и боится задать прямой вопрос.
—  Что с тобой происходит в последнее время? — решается спросить она. — Что тебя эти последние дни так гложет? Ты на себя перестал быть похожим. Ты не болен? Может, стоит помолиться и попросить Аллаха о благополучии?
Ибрахим хмурит брови, бросает на жену строгий взгляд, но молчит, мучаясь в размышлениях.
В следующую третью ночь Ибрахим боялся даже закрыть глаза, чтобы опять не предстал перед ним этот ангел.
Он лежит и слышит дыхание своего сына в дальнем углу своей маленькой хижины, и снова душевные муки не покидают его всю ночь.
Долго борется Ибрахим со своим состоянием, но сон берет свое, и он начинает засыпать.
В эту третью ночь снова к нему появился ангел Джабраил и опять требует, чтобы тот покорно исполнил волю Аллаха и пожертвовал Ему своего сына.
— Если ты предан нашему Богу, то должен доказать Ему свою преданность и принести в жертву своего потомка. В этом случае ты будешь считаться Его лучшим другом, а это великая честь для мусульманина. Наш Аллах знает, чего требует, и Ему надо поклоняться беспрекословно.
Пророк Ибрахим вздрогнул от услышанных страшных слов, произнесенных ангелом и, открыв глаза, снова покосился на то место, где спокойно спал его маленький сын.
До утра он уже не смог уснуть и в очередной раз впал в раздумья.
«Почему именно я и мой сын Исмаил? — думал Ибрахим. — Почему именно на мне и моем сыне Аллах сосредоточил все Свое внимание? Я обыкновенный человек, без достатка и злых мыслей, покорный его слуга, а мне такая участь?»
Утром он попросил жену, чтобы та одела сына во все новое, и сказал, что они идут в гости.
Ибрахим не смел противоречить богу и решился на самое страшное в своей жизни: выполнить волю Аллаха, как тот того требовал.
Ранним утром Ибрахим с сыном отправился в долину Мина.
Он держал сына за руку и чувствовал, как тревожно бьется его детское сердце. Он отворачивал глаза в сторону, чтобы Исмаил не видел их, и шел вперед.
Ибрахим тайком поглядывал на спокойное лицо своего сына, а его сердце неустанно болело: он не знал, что ему делать дальше. В его сознании вертелись слова покорного слуги Аллаха, которые ни на минуту не давали ему покоя.
Маленький Исмаил будто чувствовал какое-то событие, но как человек, тоже любивший Аллаха всем своим детским существом, готов был исполнить все Его желания.
Неведомо откуда вдруг появился Шайтан. Он шел следом за Исмаилом и шептал ему на ухо:
—  Не ходи с отцом в долину Мина, ты погибнешь. К твоему отцу явился посланник Аллаха, который передал ему страшное пожелание — принести тебя в жертву. Одумайся и не делай этого. Беги от него — и останешься жить на этом свете.
—  Я, как и мой отец, предан своему Богу, поэтому, что пожелает Аллах, я исполню с достоинством. Если что-то со мной случится, значит, так тому и быть,— отвечал Исмаил.
Шайтан начинал понимать, что маленький человек предан своему Богу по-настоящему и в его словах нет ни капли лжи, поэтому стал настойчиво шептать уже его отцу, Ибрахиму, чтобы тот одумался.
Ибрахим в растерянности остановился, стал подумывать о воле Аллаха, но, слушая шепот Шайтана, не желал уже изменять своему решению. Вера в Бога для Ибрахима была превыше всего на земле.
Он наклонился, поднял с земли горсть камней и стал бросать их по семь камешков в разные стороны, чтобы Шайтан исчез.
Пророк смахнул пот с лица и снова взглянул на своего сына. Он чувствовал, что маленький Исмаил все понимает, поэтому покорно продолжает с ним путь в долину Мина.
Они шли еще долгое время, потом Ибрахим остановился у большого камня, торчавшего из-под земли. Он упал перед ним на колени и зашептал заученные строки из Корана, превознося руки к небесам. Мальчик стоял, молча склонив голову. Его тело все дрожало, а сердце тревожно билось от непредсказуемых событий.
Отец взглянул на сына и снова стал молиться, превознося Аллаха. По его лицу текли слезы, но вера в это мгновение была для Ибрахима превыше всего. Он вынул из-за пояса длинный кинжал, и Исмаил покорно опустился на колени.
—  Отец, ты не должен гневить нашего Аллаха, — сказал маленький Исмаил. — Исполни Его волю и будь покорным Ему всю свою жизнь, а я буду счастлив, что стал жертвой Его желания. Пусть Он знает, что Его любят и почитают в вашем мире. Я там Ему расскажу, как Его любят на земле и прославляют в своих молитвах. Расскажу про тебя, как ты ему, веришь и как предан. Не бойся и ни о чем не жалей. Если это угодно нашему Аллаху, значит, ты принимаешь правильное решение. Исполни же его. Он вспомнил о тебе, значит, Он тоже тебя любит, и ты будешь счастлив, проживая оставшуюся свою жизнь. Обо мне не вспоминай, вспоминай и прославляй только Бога и помни, что я всегда буду где-то рядом.
Руки Ибрахима судорожно задрожали, и он вознес над собой свое грозное оружие, чтобы принести в жертву своего любимого и единственного сына Исмаила.
Исмаил вытянул свою тоненькую детскую шею, уперся руками в землю, чувствуя, какая она холодная, и закрыл глаза.
И — о чудо! Нож не сделал свое кровавое дело!
Ибрахим еще раз взмахнул своим острым оружием над головой сына, но все было тщетно. Растерянный пророк отбросил нож в сторону, и он упал на торчавший из-под земли камень, который в одно мгновение рассыпался на мелкие кусочки.
Пророк словно потерял рассудок и стоял в нерешимости и растерянности от случившегося.
Неожиданно появился ангел Джабраил. На его лице было спокойствие и удовлетворение.
—  Аллах понял, что ты ему предан, — произнес Джабраил. — Он сделал так, чтобы твой нож не смел, резать твоего единственного сына. Он у тебя смелый и преданный нашему Богу человек. Твой мальчик ничего не побоялся, а значит, он верен нашему Богу. Аллах верит и в тебя. Теперь Он считает тебя своим лучшим другом. Получи взамен вот этого барана и сверши жертвоприношение ради Аллаха и всего святого, что есть в мусульманском мире. — Джабраил подтолкнул к ногам Ибрахима и его сына рогатого барана, который возник из ниоткуда. — Сверши этот обряд и подтверди этим свою преданность. Все люди должны исполнять повеления Аллаха, какими бы трудными и мучительными они не были. Ты с этим испытанием справился, и ты достойный мусульманин.
Пророк Ибрахим совершил жертвоприношение над животным и обнял своего Исмаила.
—  Аллах благосклонен к людям, — тихо произнес пророк. — Мы верим в Него, и пусть Он будет вечен!
Ибрахим прижал к себе худенькое тело Исмаила и заплакал от счастья.
—  Да будет наш Аллах вечен и благосклонен к верующим в Него! — тоже прошептал Исмаил, обнимая отца. — Я знал, я чувствовал: то, что вершит наш Бог — все это на благо нашим народам!

       Это маленькое произведение написано автором более тридцати лет назад к великому мусульманскому празднику Курбан-байрам.
Существуют разные варианты его изложения, но здесь Эсса увидел именно такую версию. «Ид аль-Адха» обошло много стран и переведено на многие языки. В отношении этого произведения имеются миллионы отзывов по всему миру. «Ид аль-Адха» здесь представлено в литературной форме на основе великого Корана. Есть и другие предположения о возникновении этого мусульманского праздника, но все они сводятся к одной истории толкования. Это одно из произведений Эсса, которое возведено в мусульманском мире в святые и является образцом поклонению Аллаху.

                Перевод с французского



               
                НЕ ШКОЛЬНЫЙ РОМАН


Прозвенел звонок, и вошла учительница математики — строгая и принципиальная тетка в больших роговых очках. Она окинула взглядом притихший девятый класс и, убедившись, что все на местах, объявила о предстоящей контрольной работе.
По классу из двадцати человек прошел тихий шепот. Она взглянула на учеников поверх своих очков и сказала:
—  Да-да, я предупреждала, что вам всем на сегодня надо хорошо подготовиться. Это последняя контрольная работа перед экзаменами…
Учительница написала на доске задание, села за стол, открыла журнал и пробежала глазами по списку учеников.
Денис поерзал на стуле, взглянул на свою соседку и, наклонив голову, тихо прошептал:
—   Если что, списать дашь?
—   Что, опять? — удивилась девочка.
Соседку звали Наташка.
Денис пожал плечами…
—   Всю ночь учил, — попытался заверить он, — но ничего не помню.
—  Я знаю, как ты учил… У тебя по ночам голова думает совсем о другом.
Математичка постучала карандашом по столу.
— Прекратите разговоры и решайте. Времени очень мало, — предупредила она.
—   Ну, Нат, последний раз в этом году.… Будь человеком!
—   Сам решай, — твердо заявила соседка и повернулась к нему боком.
—   Завтра поедем на лошадях кататься, хочешь — на всю ночь…
Наташка незаметно толкнула его коленкой, чтобы Денис закрыл рот.
—  Я знал, что ты согласишься, — удовлетворенно прошептал он. — Ты же самая лучшая.
Вся история началась в прошлом году осенью, когда они были еще в восьмом, и началась очень забавно...
Как-то вечером Наташка с подружкой пришли в бассейн поплавать. Время специально выбрали позднее, чтобы там никого не было. Каково же было их удивление, когда они увидели в бассейне молодых людей — их было четверо, и они не собирались покидать воду, дурачились и восторженно визжали, как полоумные. Мало того, они находились в воде совершенно голые.
Девчонки сначала растерялись, но потом стали возмущаться. Подойдя к воде, подруга потребовала, чтобы те немедленно ушли, а они пока переждут в раздевалке, чтобы не видеть их в таком виде.
Среди этих мальчишек оказался и Денис. Он увидел Наташку и подплыл к ней поближе.
—   А вы что тут делаете? — спросил он. — Уроки пришли учить?
Все бы ничего, но Денис, недолго думая, вылез из воды и предстал перед ними, в чем мать родила.
Подружка с визгом убежала, а Наташка, остолбенев от увиденного, не могла сдвинуться с места. Она была в шоке.… Перед ней стоял ее одноклассник, сосед по парте и совершенно голый! Он спокойно вытирал полотенцем голову, а она с ужасом созерцала его юное голое тело и не в силах была вымолвить ни слова.
—  Ты не помнишь, какие у нас завтра уроки? — спокойным голосом спросил Денис.
—  Ты что, выпил? Бесстыдник, прикройся хоть полотенцем.
—  А что тут такого?
—  Ты вообще в своем уме?! — Она сдернула с его головы полотенце и сунула ему в руки. — Прикройся немедленно! Тебя что, не смущает мое присутствие?
Денис завернулся по пояс в полотенце, взглянул на своих друзей, которые умирали со смеху, плавая в воде, и звали его обратно в бассейн.
Покрасневшая от того, что случилось, Наташка не смела, сдвинуться с места и стояла, как завороженная. Мало того, этот негодник еще ухитрился чмокнуть ее в щеку.
—  Дурак! — Тут уж она не выдержала и помчалась в раздевалку к подруге.
Как и все девчонки, Наташка была любопытна и успела оценить своего одноклассника. Он был стройным и спортивным мальчиком, как молоденький Аполлон.
В пятнадцать лет это выглядело немного развратно, но Денис, человек без комплексов, не видел здесь ничего особенного.
Конечно, не каждый человек в этом возрасте может себе такое позволить, но у него это получилось отменно.
У Наташки даже в голове не укладывалось, как он мог на это решиться. Значит, она плохо его знала, хотя и сидели они вместе за одной партой с третьего класса.
Кажется, в пятом их хотели рассадить, но Денис устроил самую настоящую забастовку, потом чуть не подрался с ее новым соседом и добился, чтобы их снова посадили вместе. Тогда Наташка даже гордилась им, а где-то в глубине ее юного сердца он ей начинал еще и нравиться — симпатичный, решительный и внимательный молодой человек.
Денис отличался от своих друзей, и это давало ему преимущество перед девчонками. Особенную личность он собой не представлял, но был обаятельным, тем самым привлекая к себе внимание одноклассниц.
«А он ничего, — несколько дней спустя думала Наташка, вспоминая своего голого соседа по парте. — Да и в классе выделяется среди остальных… Молодец!»
Об этом она ему никогда не говорила, но была всегда на его стороне, постоянно поддерживала, подсказывала на уроках и даже ходила болеть, когда он играл в футбол.
А теперь Наташка, впервые увидев такую откровенную картину, почему-то стала думать о нем еще больше. В ту первую ночь после случившегося она долго не могла уснуть: перед глазами стоял только Денис. Интересно, почему именно с ней такое приключилось? Мог ли он такое сделать перед какой-нибудь другой девчонкой? Вопросов было много, и Наташка пыталась найти на них ответ.
Сначала она приняла все это за оскорбление, потом рассудила, что раз он это сделал только перед ней — значит, она ему тоже небезразлична… Наташа призадумалась и погружалась в свои фантазии все больше и больше…
На следующий день на уроках она старалась не смотреть в его сторону — ей было очень неудобно. С того самого момента Наташка понимала, что знает своего соседа по парте больше всех, как никто другой в этом возрасте, а тем более в классе. А он, как ни в чем не бывало, был таким же, как прежде, — веселым и озорным подростком.
После того случая другой бы краснел, прятал глаза, но Денис был намного проще...
Со временем Наташка почувствовала, что от Дениса исходит какое-то особое внимание к ней — такое, что она и сама не в силах была сдержать к нему взаимный интерес, и в ее жизни все мгновенно перевернулось...
Доходило до того, что, когда он на переменах стоял с друзьями, она начинала его ревновать и искоса поглядывала, желая, чтобы он обратил на нее внимание.
В последнее время Наташка очень часто представляла его в том виде, в котором видела однажды. Старалась вспомнить каждую деталь тех событий и, когда ей это удавалось, начинала ощущать странное состояние — особенно по ночам, представляя его стройного и обнаженного, довольно привлекательного и милого…
Потом он стал появляться в ее снах уже каждую ночь, и Наташка ничего не могла с собой поделать. Новые чувства ею овладевали все больше и больше, и она начинала понимать, что этот молодой человек ей действительно небезразличен.
А Денис, в свою очередь, был тоже неплохим мечтателем и тоже по ночам представлял свою одноклассницу в одеянии Евы; возбуждался и с наслаждением мучился, придумывая всяческие интимные с ней сценки.
Он прекрасно понимал, что тем своим поступком разжег в ней интерес и желание, которое когда-нибудь может перейти все дозволенные границы.
По утрам они встречались, садились за одну парту, а внутри у каждого был трепет после ночных мечтаний и фантазий. Но ни один из них не мог решиться на какое-нибудь предложение для дальнейших близких отношений. Наташка ждала этого от Дениса, зная его характер, а тот категорически молчал. Она его ненавидела за это молчание и тоже мучилась, но выдавать свои чувства не хотела.
Наташке было интересно и страшно одновременно, но могучее желание с каждым днем все больше не давало ей покоя. Она злилась на молодого человека, что он такой болван и по-прежнему упорно молчит. Если с его стороны поступило б какое-нибудь предложение, она бы сделала удивленные глаза, обозвав «дураком», потом мило б улыбнулась — и он бы все понял. Наташка уже отчетливо знала, как ей надо было поступить в таком случае.
Денис, будто забыв про все на свете, жил своей мальчишеской жизнью, а она доводила себя до безумства, желая видеть его каждое мгновенье таким, как тогда, там, в бассейне…
Дни шли за днями, и с того момента минул месяц.
—   Ты теперь в бассейн не ходишь? — как-то спросила его Наташка.
—  Хожу теперь в сауну, — ответил Денис. — У моего друга там знакомый работает.
—   Ну и как?
—   Как-как… Нормально.
—  А жаль. Тогда, в бассейне, ты был намного привлекательнее. — Сказав это, она покраснела и отвела глаза в сторону, но Денис не растерялся:
—   Что, хочется еще меня таким увидеть? Я подумал, что тогда ты меня просто возненавидела.
—   Дурачок ты, — прошептала она.
—  Я знаю.— Он с минуту помолчал, потом добавил: — А что тут такого, просто ты мне нравишься. Я тебе еще об этом не говорил?
—   Нет. — Она засмущалась.
—   Меня тогда какая-то сила из воды просто вытолкнула к тебе. Сам не знаю, как так получилось, но поверь, мне было все равно. Я идиот, зря я тогда так поступил.… Прости.
—   Дурак ты, еще раз.
Теперь Денис наверняка был уверен, что Наташка питает к нему особые чувства.
После школы он провожал ее до дома. Они шли медленно, держась за руки, и он чувствовал, как бьется ее сердце. Сейчас Наташка хотела что-нибудь от него услышать, но он шел, молча, с опущенной головой, и пинал камешки.
Вдруг он остановился и повернулся к ней лицом.
—  А что, давай что-нибудь придумаем! Я думаю, у нас получится. — Денис увидел растерянные Наташкины глаза.
Она поняла, о чем заходит разговор, но сделала удивленное лицо.
—  Ты это о чем?
—  Ты же все понимаешь. Ты и бассейн помнишь, правда? Короче, Наташка, я хочу…
—   А тебе не будет стыдно? — не дав ему договорить, спросила она.
—   Мне — нет. А что тут стыдного?
Наташка боялась сказать что-то неправильное: ведь тогда все рухнет —все, о чем она сама так давно мечтала.
—  Тут одно: или я тебе нравлюсь, или ты меня ненавидишь за тот поступок.
—   Почему ненавижу? — удивилась она.
—   Не знаю. Я так думаю.
—   Какой же ты умный, — покраснела Наташка, но тут же собралась с мыслями, поправила рукой его растрепанные волосы и улыбнулась. — Обойдешься, — тихо проговорила она и направилась к своему подъезду.
Войдя в квартиру, она бросила сумку и поспешила к окну. Денис стоял на том же месте, где они расстались, и смотрел на ее окна. Он заметил ее появление и помахал рукой.
Наташку всю трясло. Она в растерянности смотрела на одноклассника, и сердце ее забилось с еще большей силой. Все могло случиться в один миг — она просто не была готова к такому повороту. А Денис все стоял внизу и смотрел на нее. Одно ее решение — и все случится, все, о чем она сама так долго мечтала! Она не выдержала, раскрыла окно и позвала его к себе.

          Денис бросил рюкзак в коридоре, решительно прошел в комнату, огляделся и спросил:
—   А где народ?
—   Родители будут после семи, они на работе. Чай будешь?
Денис снял куртку и расположился в кресле.
—   Можно без чая, — сказал он. — Я лучше в ванную схожу.
Она с удивлением взглянула на него, а он подошел к ней, обнял за плечи и поцеловал.
—   Дай мне полотенце.
—   Без воды уже не можешь? Ах, ну да, у тебя-то бассейны, то сауны…
—   Это точно, без воды не могу, — заверил Денис.
Он быстро разделся до плавок и, прихватив полотенце, скрылся за дверями ванной.
Наташка не верила своим глазам. Она, молча, проводила его растерянным взглядом и опустилась на диван.
«Что я делаю, дура! — думала она. — Может, от всего этого стоит немедленно отказаться пока еще не поздно?»
Но внутренняя сила толкала ее именно на этот поступок, совершенно безрассудный и непонятный ей самой. Она поднесла к лицу рубашку Дениса и вдохнула его запах. Голова закружилась… Он всегда за собой следил, пользуясь хорошими дезодорантами и одеколонами, которые пропитывали, не только вещи, но и все его тело. Одурманенная этими запахами, Наташка прижала рубашку к лицу.
«Что мне делать дальше? — мелькнула мысль. — Надо задвинуть штору, надеть халат и, наверное, тоже принять душ».
Денис вышел минут через пять: взъерошенные волосы с румянцем на щеках.
—   Располагайся, — сказала Наташка, — я сейчас.
Денис обнял ее, обнажив из-под халата молоденькую грудь, и стал целовать.
—  Я сейчас, — повторила она, оттолкнув его, и тоже скрылась за дверью ванной.
Молодой человек прошелся по комнате, задвинул еще плотнее штору и присел на диван.
Наташка не выходила долго. Денис подошел к двери ванной, прислушался. Вода уже не лилась, и он тихо постучал в дверь.
—   Сейчас, — раздался голос. — Иди в комнату.
Появилась Наташка. Она скромно села рядом и опустила голову.
—   Что с тобой? — тихо спросил Денис.
—  Не знаю. Может, ничего этого не надо делать? Что-то мне страшно… Ты пойми, что я ничего не хочу терять, хотя тебя безумно обожаю и готова для тебя на все — и даже больше… Ты понимаешь меня?
—  Я все понимаю. Но есть и другие утехи в жизни. Думаю, что мы поймем друг друга.
Наташка улыбнулась, и ее руки сами потянулись к Денису.
Он обнял ее и повалил на диван, расстегнул халат, обнажив ее грудь. Она тоже, но довольно робко, стала обнимать его, и вся задрожала. Ее руки скользили по его спине, прижимая теплое трепещущее тело молодого человека. Наташка стащила с него полотенце и почувствовала его возбуждение.
—   Денис, мы договорились, — прошептала она.
Он взглянул ей в глаза.
—   Я тебя понял, ты не волнуйся. Делай же что-нибудь.
Ее рука поползла вниз и коснулась твердого и горячего сокровища парня.
Денис затаил дыхание.
—   Какая ты прекрасная, — шептал он, целуя ее тело.
Наташка вся дрожала, а он своим языком скользил по ее телу все ниже и ниже. Вот его поцелуи греют ее животик, теперь — покрытый мягкими волосиками лобок…
Наташка замерла, остановив движение Дениса вдоль своего тела.
—   Не надо, — попросила она.
Денис поднял на нее глаза полные непонимания. Его взгляд был такой, что ее руки сами разжались, и он окунулся в теплое и мокрое гнездышко и Наташка застонала, прижимая его голову к своим гениталиям, а он, не давая ей расслабиться, делал свое дело.
Его лицо стало влажным от обильных излияний, но он настойчиво не покидал заветный плод. Наташка держала его за взлохмаченную голову, издавая тихие стоны.
—   Я больше не могу, — наконец, сорвалось с ее губ, но она не желала отпускать Дениса от себя и прижимала его еще сильнее.— Я уже не могу, — снова застонала Наташка.
Денис поднял голову, чтобы видеть ее глаза. Она закричала от блаженства и закрыла лицо руками. Он потянулся к ее лицу, и их губы слились в жарких поцелуях. Наташка обнимала и ласкала желанного парня, обезумев от своего состояния. Она с новой силой и нежностью прижимала его к себе, одаривая поцелуями его грудь. Сейчас он был для самый желанный в ее жизни и замечательный, лучший из всех на свете, а самое главное, первый. Она вдруг почувствовала, как его орган коснулся ее гнездышка, и схватила его за плечи.
—   Все что угодно, только не это, — испуганно зашептала она. — Ты не представляешь, что мы творим.
—    Ну, это же все между нами, — переводя дыхание, ответил Денис.
—   Может, я что-то не так делаю? Скажи! Тебе как лучше? Ты мне столько удовольствия подарил!
—   Можно, я встану?
Он встал перед ней, и она, обхватив его ноги руками, прижалась и затаила дыхание.
—   Ты боишься?
—   С тобой — нет.
—   Ты самая хорошая девчонка на свете, — продолжал шептать Денис.
Она подняла на него глаза:
—   Может, не надо?
—   Ты только молчи.
—   Денис, ты дурак, — тоже шептала Наташка, прижимая его к себе.
—   Я знаю.
—   Я тоже дура…
— Если нам друг с другом хорошо, значит, все правильно, какими бы мы ни были дураками.

         На следующий день в школе Наташка старалась на него вообще не смотреть, но тяга к соседу по парте нарушала все запреты. С тех пор они регулярно встречались, и наслаждениям их не было предела…

В начале учебного года, а это был уже девятый класс, — при виде Дениса, сердце ее заколотилось с новой силой. За лето, что они не встречались, он изменился, повзрослел, да и она похорошела.
Первые две недели они живо общались, вспоминая о проведенном лете. О будущих встречах разговоры не вели, но Наташка желала, чтобы быстрее прозвучало долгожданное предложение, о котором она не переставала думать каждый день. Она всем своим существом желала вновь сблизиться с этим молодым человеком, который был теперь намного крепче и мужественней, чем раньше, но таким же милым и ею любимым.
Наконец, Наташка не выдержала и однажды, пригласила его к себе домой. Она уже не видела в их личных отношениях ничего странного.

Учительница прошлась по классу и взглянула на часы.
—   Заканчиваем писать контрольную работу, — сказала она и подошла к Денису.
—   А ты, как всегда, последний?
—   Успею, — буркнул он и взглянул на Наташку.
Она незаметно подвинула ему свой листок с решениями и прошептала:
—   Как экзамены будешь сдавать?
—   А ты на что? Ты же моя единственная надежда и…
Наташка в ответ улыбнулась, не дав договорить.
Впереди были экзамены… Они переходили в десятый класс…



                НА КРАЮ ПРОПАСТИ


Его подвезли к дому и, подхватив под руки, волоком вытащили из машины, усадили на скамейку у подъезда.
Он сидел, держался руками за колени, покачивался и, кажется, дремал.
Неадекватное состояние молодого человека сразу бросалось в глаза прохожим. Они поглядывали на него в недоумении: одни сочувствовали, что такой молодой и уже с утра набрался, другие морщились и брезгливо отворачивались.
Любопытная старуха-соседка с первого этажа стояла за шторой и наблюдала за молодым человеком, который имел очень неважный вид. Он что-то бормотал себе под нос, открывал глаза и обезумевшим взглядом смотрел на землю, потом снова закатывал их и громко бурчал. Неожиданно он вскочил, как ужаленный, огляделся по сторонам и заорал на весь двор, выплескивая свою энергию, которая еще в нем оставалась.
Старуха отпрянула от окна, перекрестилась, но не ушла, а лишь немного задвинула штору и продолжила наблюдать за странностями, происходящими за окном.
Это был ее сосед с пятого этажа.
Двадцатилетний парень, проживающий с одной матерью, постоянно будоражил не только подъезд, но и весь дом. Он, кажется, еще недавно где-то учился, но связался с плохой компанией и все забросил. У него появились сомнительные друзья, с которыми он проводил все свободное время и целыми днями болтался по двору в поисках приключений. Об этом знали все, и поэтому настороженно относились к его персоне, стараясь обходить эту личность стороной.
Из-за связи с этими, так называемыми друзьями, от него отвернулись его ровесники по дому и старались вообще с ним не общаться, потому что не находили с ним ничего общего, а он на глазах у всех угасал.
Жил молодой человек сам по-себе, а мать проливала слезы из-за своего оболтуса, переживала и не знала, что делать дальше. Она тоже замкнулась и старалась меньше попадаться на глаза соседям, чтобы не выслушивать от них претензии в отношении своего сына.
Звали молодого человека Иваном.

Иван немного успокоился, пошел вглубь двора и, пританцовывая, ввалился в беседку. На него снова что-то нашло: он стал кружиться, размахивать руками и громко топать ногами.
Любопытная старуха уже открыла окно и высунулась на улицу, прислушиваясь к его неразборчивой речи.
Он ее заметил и снова направился к подъезду, встал напротив ее окна и закричал, выпучив обезумевшие глаза:
—  Эй, слышь, мумия ходячая, выходи, я тебя повеселю! Или вместе споем шансон. Хочешь, станцуем какой-нибудь танец, и ты сразу откинешь ласты! Смотри, как у меня получается! — Он снова затопал ногами и закружился. — Не прячься, я тебя сквозь стену вижу.
Старуха быстро захлопнула окно и скрылась в глубине комнаты.
—  Эй, отпечаток предков, выползай, чего прячешься? Я не кусаюсь! Сейчас будем веселиться перед твоей кончиной!
Иван снова сел на скамейку, обхватил голову руками и, покачиваясь, закрыл глаза и умолк. Ему было очень плохо.
В голове творился какой-то кошмар. Сплошная пустота и звон в ушах, круги перед глазами и сухость во рту.… Так он просидел около часа, пока проходившая мимо соседка Светка с третьего этажа не толкнула его в плечо.
—   Ванька, — окликнула она его, — не спи, замерзнешь.
Он поднял на нее свои мутные глаза; в его взгляде было полное безразличие.
—  Что ты от меня хочешь? — пробормотал он. — О, как ты помолодела, старушка. Я же только тебя видел всю в трещинах, а сейчас смотри, какая стала… Ты что-то тяпнула для омоложения, какого-то зелья? Наверное, сто грамм.
Привыкшая к выходкам своего соседа Ивана, девушка окрестила его «придурком» и взглянула на окно, где снова замелькала старуха.
—   Иди сюда, бабуля, — потянул он к ней свои руки.
—   Ты что, совсем дурак? Какая я тебе бабуля? — возмутилась Светка.
—   Вон с той квартиры. — Он показал пальцем в сторону окон первого этажа. — Помолодела, вижу. А я тебя мумией назвал. Глади, как на тебя повлияло… Теперь цветешь и пахнешь. Смотри не завянь к вечеру. Хочешь, к тебе зайду, пока твоего старика нет дома? Повеселимся…
—   Иди домой и выспись, дедуля, — отрезала раздражённая Светка и убрала от себя его длинные руки.
Иван снова соскочил с места и стал бормотать что-то непонятное, размахивать руками и кружиться.
—   Да ты пьяный, — заметила Светка. — Иди домой, пока полиция не забрала. Как только можно с утра уже набраться? Бедная твоя мать, что живет с тобой. Я бы тебя давно определила в нужные места. Иди домой, клоун.
—   Пошли лучше к тебе. У меня дома никого нет, — предложил Иван, еле ворочая языком. — Ключей у меня тоже нет — бездомный я на некоторое время. Открывай, пошли.
— Размечтался. Зайди хоть в подъезд и не сиди здесь. Только позоришься перед соседями. Что про тебя люди говорят…
—   Где ты здесь видела людей? — Иван стал оглядываться по сторонам. — Это деревья, а не люди, тоже мне нашлась умная.

Год назад Светка с ним еще дружила. Тогда он был совершенно нормальным человеком. Он ей нравился, и она даже строила какие-то планы на их отношения. Но прошло время, и он стал опускаться, благодаря новой компании, которая тянула у него все, что только можно, и сильно на него влияла. И он поддался этому влиянию: продал свой магнитофон, сотовый телефон и даже куртку. Теперь Иван стал Светке совершенно чужим и отвратительным существом.
Сейчас Светка даже пожалела, что задела его. Сидел бы так на скамейке и ждал свою мать.… Но что-то ее толкнуло, чтобы привести его в чувство и отправить домой.
Иван схватил ее за руку и потянул на скамейку.
—   Так что, идем к тебе, старушка моя ненаглядная? — бормотал он, а глаза его смотрели куда-то в пустоту.
—   Да ты накурился?
—   Я не курю. Идем, не пожалеешь. — Он крепко держал девушку за руку и тащил к подъезду.
—    Отвали, а? — Она рванула свою руку и отошла в сторону. — Что ты с собой творишь? Совсем на человека стал не похож, просто овощ какой-то.
—   А ты будто человек, — огрызнулся Иван. — Старуха старухой.
—   Дурак ты! Заходи и сиди у своих дверей, жди мать. Нечего смешить людей.
Она открыла входную дверь, вошла первой и стала подниматься к себе в квартиру. Иван медленно плелся за ней, устремив свой обезумевший взгляд под ноги. Светка поспешила открыть дверь, чтобы избавиться от надоедливого соседа и скрыться, но ключ, как назло, никак не вставлялся в замочную щель.
—   Давай открою, горе мое, — пробормотал Иван и, вырвав из ее рук ключ, ловко открыл дверь. — К тебе идем? — спросил он.
—   Этого еще чего не хватало. Иди к себе, — возмутилась девушка, пытаясь его оттолкнуть от двери.
Иван нахально ввалился в ее квартиру и упал в коридоре.
—   Выйди немедленно, — потребовала Светка. — Сейчас родители придут, и тебе так влетит, что никто уже не поможет.
—   А мне плевать. — Он стал медленно подниматься, хватаясь за стену.
—   Сейчас ты все мне здесь свалишь, — затараторила растерявшаяся Светка. — Уходи немедленно!
Иван ее не слушал и уже снимал обувь.
—   Я с краю на диване полежу, плохо мне, понимаешь, — попросил он. — Мать придет — разбудишь.
Светка в растерянности не знала, что делать. Сил у нее все равно бы не хватило, чтобы его выпроводить, и она сдалась.
«Лучше пусть проспится, успокоится и проваливает домой, — подумала она. — Какая же я дура, что с ним связалась на улице!»
—  Снимай куртку. Я тебя провожу в свою комнату. У тебя одежда какая-то совсем не свежая. Где ты постоянно шарахаешься? Нашел же себе компанию, а был таким видным парнем, — читала она ему мораль.
—   Не твое дело, — мычал Иван. — Не надо меня учить. Без сопливых дорога скользкая.
—  Это точно, — согласилась Светка. — Вот и скользи по ней дальше сам.
—   Можно, я немного у тебя перекантуюсь?
—   Да уже зашел, чего спрашиваешь? Ну и выражения у тебя, Ванька! Ты же был не таким…. Я сейчас постелю на диван плед и ложись, только ничего не трогай.
—   А может, ванну, кофе?.. — не унимался Иван.
—   Может, тебе еще и машину к подъезду? Иди и ложись, мечтатель.
Она разложила плед и усадила его на диван.
—   А ты?
—   Сейчас, не дождешься. Будешь хамить — выгоню, как собачонку.
—   Гав-гав, — засмеялся Иван.
—   Гавкать будешь у себя дома, — сказала Светка. — Носки снять не забудь.
Иван стал стягивать носки, а Светка, убедившись, что он уже успокоился, тихо закрыла за собой дверь.
«Вот дура, — снова подумала она. — Надо мне это? Сама себе проблемы нахожу. Идиотка настоящая!»
Она долго возилась на кухне, чтобы приготовить ужин до прихода родителей, и постоянно прислушивалась, что там, в ее комнате, происходит. Там было тихо. Она немного успокоилась, налила себе кофе и села за стол, с тревогой поглядывая на часы. Время стремительно приближалось к вечеру, и она начинала немного нервничать.
Светка не знала, что сказать родителям, когда они увидят соседа в ее комнате — это было для нее страшнее всего. Она перебирала в голове разные варианты для оправдания, но ни к чему так и не пришла.
Она допила кофе, потом тихо подошла к двери своей комнаты, прислушалась, тихо приоткрыла дверь и обомлела. На диване лежал Иван, так и не снявший носки, но в одних трусах. У Светки все внутри затряслось. В оцепенении она не знала, что ей делать. Она стала его тормошить за плечи и хлопать ладонями по щекам.
— Ты что здесь устроил? Ну-ка быстро вставай и проваливай из квартиры. Скоро мои родители придут, и тебе влетит от них, а заодно и мне. Какая же я критинка, что встретила тебя у подъезда!
Она прошлась по комнате в полной растерянности, с ненавистью поглядывая на развалившегося соседа.
—  Ты с ума сошел! Что ты себе позволяешь! Немедленно вставай, паразит, ты слышишь, что я тебе говорю? — Она снова начала его трясти, чтобы привести в чувство.
Поняв, что будить его бесполезно, Светка выскочила из квартиры и побежала на пятый этаж, чтобы позвать его мать.
Оказалось, что ее еще нет дома.
Она окончательно растерялась, вернулась к себе и снова начала будить Ивана.
Иван скинул с себя плед и лежал, раскинув ноги и руки в разные стороны.
Светка стала бить его по лицу ладонью еще сильней, чтобы он пришел в себя.
Иван открыл глаза.
—  А, это ты, — пробурчал он, приподняв голову, и тут же снова отключился.
—   Ваня, а Вань, ну вставай, я тебя очень прошу. Пойдем на улицу, на свежий воздух. — Светка сейчас была готова на все, чтобы избавиться от такого гостя, но тот был не в состоянии даже пошевелиться.
Она кинула взгляд на его разбросанные вещи и попыталась надеть на него джинсы и куртку. Иван снова что-то пробурчал и перевернулся на другой бок.
Светка была в ужасе! Она бросила это дело и снова прикрыла его пледом.
Скандал в квартире был неизбежен. Больше всего ее мучил вопрос, что скажут родители, увидев обнаженного соседа в ее комнате, а тем более на диване. Она не находила себе места и металась по комнате, как сумасшедшая.
—  Так тебе и надо, — вслух говорила она сама себе. — Пожалела его — получай сама…
До прихода родителей Светка еще несколько раз поднималась наверх, в квартиру Ивана, но его матери так и не было. Вот уже появились мать и отец. Светка их встретила в коридоре.
Они отдали ей свои сумки, чтобы она отнесла их на кухню, и стали раздеваться.
Мать сразу заметила чужую обувь в коридоре и спросила:
—   У нас гости?
—   Мам, ты знаешь… — хотела объяснить Светка, но перебил ее отец:
—   Твой знакомый? Это тот, про которого ты нам говорила?
—   Пап, ты знаешь…
—   Главное, чтобы парень был хороший и тебе нравился, — сказала мать, прерывая ее на полуслове. — Хороший?
—  Очень, — вздохнула Светка. — Он у меня в комнате. Музыку слушает.
—   Ну и ладно, — согласился отец. — Потом познакомишь.
Родители стали ужинать, а Светка то и дело бегала из кухни в свою комнату и обратно. Она тихо включила музыку, чтобы доносились ее звуки, и, в очередной раз, прикрыв Ивана пледом, уселась рядом.
—   Как ты мне надоел, — вздохнула она.
Светка снова стала хлопать его ладошкой по щекам, и Иван, наконец, открыл глаза.
—   Одевайся быстро, родители пришли, — зашептала она. — Одевайся и проваливай, если не хочешь проблем.
Иван взглянул на свое тело и привстал.
—   Ты меня раздела?
—   Сам разделся. Ты хоть помнишь что-нибудь?
—   Где мои вещи?
Она подала ему одежду и отвернулась.
—   Быстро одевайся и уходи.
—   Где мои носки? — стал искать их Иван.
—   На тебе твои носки.
Светка стояла у окна и смотрела на темный двор. Ее всю трясло от негодования.
—   Я долго спал?
—   Часа три.
—   А ты сидела рядом и смотрела на меня?
—   Больше мне делать было нечего, как на тебя смотреть.
—   Принеси, пожалуйста, воды, — попросил Иван.
—   Ты что пил? Водку? От тебя вообще спиртным не пахнет.
—   Я не знаю. Принеси воды, иначе я умру.
—   Лучше бы ты умер там, на улице. Сейчас принесу.
—   И сырое полотенце — лицо протереть.
—   Тоже мне чистюля нашелся. Сейчас принесу, сам только не выходи.
Светка вернулась с бокалом холодной воды, мокрым полотенцем и расческой.
—   Держи. Приведи себя в порядок и забудь ко мне дорогу навсегда.
Иван оделся и уселся на диван.
—   Извини, что так… — виновато произнес он. Он уже полностью пришел в себя и рассуждал, как нормальный человек.
— Ничего себе — извини! Ты меня чуть не подставил перед родителями. Представляешь, что тогда было бы? Я тебе сказала, чтобы ты снял носки и лег, а ты снял все, кроме носков. Ты что, вообще ничего не соображаешь?
—   Я перепутал.
—   Ох, — вздохнула Светка, — как можно так все перепутать? У тебя вообще с мозгами нормально? Что у тебя за друзья? Ты же был такой порядочный парень еще несколько месяцев назад! А сейчас?
—  И ты ведь за мной уплеталась, — улыбнулся Иван, окончательно приходя в сознание.
— Уплеталась.… Все, время прошло. Больше не надейся. Это все прошлое.
Она подала Ивану полотенце, и он протер свое лицо, стал расчесывать взлохмаченные волосы, но они не слушались и торчали в разные стороны.
—   Зеркало есть?— спросил он.
—  Ты как ребенок, — вспылила Светка. — Зеркало в коридоре. Не могу же я тебя выпустить, такого безобразного. Что родители скажут?
Она взяла сырое полотенце, положила ему на голову и стала пропитывать волосы влагой, потом аккуратно расчесала его и открыла окно.
—   Сиди, пока не высохнет голова.
—   Кофе есть?
—   Опять кофе? Есть, но не про вашу честь. Ладно, сейчас принесу, — согласилась Светка, желая выполнить все его желания, чтобы побыстрее от него избавиться.
Она вышла, а Иван встал, прошелся по комнате, подошел к окну и вдохнул свежий воздух полной грудью.
Светка принесла ему кофе.
—   Моя мать появилась? — спросил он.
—   Я раз десять бегала наверх. Никого там нет. Дверь закрыта.
—   Значит, не придет. В ночную смену осталась.
—   Что ты хочешь этим сказать?
—   Ничего, — пожал плечами Иван. — Просто некуда идти. Ключи я свои потерял еще вчера.
—   Молодец! Ты бы лучше голову потерял. Нашел же себе компанию…
Иван виновато молчал, повернувшись спиной к окну, и наблюдал за Светкой, которая убирала с дивана плед.
—  Ты хоть помнишь, что с тобой вообще произошло? Что с тобой творится в последнее время?
—   Да с этими дураками связался, а тут бутират кто-то принес — ну, и хватанул немного.
—  Это же отрава, окси-бутират! — воскликнула Светка. — Его в медицине применяют. Ну, ты даешь! Что, больше выпить нечего?
—  Почему, кофе, например. — Иван уже разговаривал, как нормальный человек, и даже пытался пошутить. — Можно пиво.
—   Пиво можно, но не эту же гадость. Это же наркотик!
—   Неудобно было отказаться. Все пробовали.
—   Надо же! Ты как маленький. Уже лаять начал…
—   Я?
—   А кто же еще, ты, конечно.
—   Да ладно!
—  Ничего не помнишь? Скоро мозги твои совсем усохнут, и окажешься в прошлом от такой жизни.
—  Не окажусь, — возразил Иван. — А ты ведь когда-то мне нравилась.
—   Когда-то, да. И ты мне нравился. А теперь.… Разделся, развалился в чужой квартире, на чужом диване… Хорошо еще, что родители сюда не зашли. Представляешь, в какое положение ты бы меня поставил? Что хотел, себя показать? Ну, увидела я тебя во всей красе, пока ты отходил.
—   Вот я дурак!
—  Дурак ты в том, что всякую гадость пробуешь да с придурками общаешься, — решительно заявила Светка и опустилась на диван. — А крыша съехала у тебя точно. Хорошо, что мои родители ничего не видели. Они были бы в ужасе. — Светка немного помолчала, поглядывая на смущенное лицо Ивана.
—   Ну, хватит, — оборвал ее Иван.
—   Что, стыдно?
Он промолчал.
—   Ты хороший парень, но друзей у тебя никогда нормальных не будет, пока не избавишься от своих оболтусов. Я схожу наверх, в твою квартиру, еще раз, — сказала она. — Может, мать твоя пришла.
Она вышла, а Иван снова развернулся к окну и стал всматриваться в темный двор.
Вскоре дверь открылась, и появилась Светка с подносом в руках.
—   Ужин тебе принесла, — сказала она. — Дверь у вас опять закрыта. Есть будешь?
—   А ты?
—  За этот вечер я столько пережила, что аппетита совсем нет. Я с тобой лучше чаю выпью.
Она подсела к Ивану и поставила перед ним поднос с ужином.
—   Спасибо, — улыбнулся он.
—   Ешь. Не дай Бог, еще помрешь в моей комнате. Вынос тела будет только через окно.
—   С тобой не умрешь. Ты не дашь.
—   Давай ешь, а от друзей своих избавляйся, они тебя кормить не будут никогда. Даешь слово?
Иван, с какой-то надеждой посмотрел на Светку.
— Хорошо, даю, — пробурчал он.
—   Ты сейчас работаешь где-нибудь?
—   Да, на СТО.
—   А эти кретины тоже там работают?
—   Нет. Это так, случайно познакомился.
Иван с удовольствием уплетал ужин.
—   Нравится?
—   Сама готовила?
—   Сама.
— Молодец! Твой будущий муж с голоду не умрет, — сделал заключение Иван.
—   Уже поздно. Что ты будешь делать дальше? — спросила Светка.
Иван пожал плечами.
— Завтра как бы выходной, хочешь, пойдем, погуляем? — вдруг предложил он.
Светка с удивлением задумалась.
Он доел ужин и поудобней расположился на диване.
—   Вот был бы ты всегда такой, как сейчас, — мечтательно сказала она, убирая поднос.
—   Какой?
—   Такой, хороший.
—   И что?
—   Ничего… Просто так я говорю, но к тебе эти слова не относятся. Не заслужил.
—  Хочешь, я исправлюсь. Просто никто меня не понимает. Ни мать, никто…
—   А эти «друзья» тебя понимают?
—   Это так, просто баловство.
—   Вот и смотри, чтобы так «просто» не втянулся в наркоманию.
— Я только пару раз этот бутират и попробовал, — оправдывался Иван.
Он взял Светку за руку.
—   Идем, погуляем, — согласилась она. — Еще не так и поздно.
Они тихо вышли из комнаты. Иван обулся, накинул куртку и вышел на лестничную площадку.
Светка пошла к родителям, отпросилась на улицу.
Иван ждал ее минут пять.
Вдруг он услышал знакомые голоса парней наверху и стал прислушиваться. Это были его дружки, которые упорно звонили в его квартиру. Он с нетерпением и тревогой дождался Светку, которая успела привести себя в порядок, переодеться в спортивный костюм и сменить обувь.
—   Кто там? — услышала она голоса наверху.
—   Это ко мне пришли, те самые… — стал объяснять Иван.
—  Ну-ка зайди в квартиру и прикрой дверь, я сейчас поднимусь и с ними разберусь, — решительно сказала она.
Светка быстро поднялась на пятый этаж и увидела двух парней, которые настойчиво звонили в дверь.
—   Что хотели? — строго спросила она.
—   Твое какое дело? — ответил один.
—   Это моя квартира, что ломитесь? Хотите, чтобы полицию вызвала, так участковый этажом ниже живет. Идите отсюда, да побыстрей.
—   Здесь же Ванька живет, — удивился второй парень.
—   Он здесь больше не живет, и если вы хоть раз еще появитесь на этом этаже, то смотрите мне! Один совет вам на прощание: забудьте сюда дорогу, иначе я вас просто сдам. Вы знаете, за что? За употребление наркотиков!
Парни переглянулись.
—  Вот дает! А где же Ванька живет? Он в этот подъезд заходил, и номер квартиры говорил.
—  Ты не понял, молодой человек, — решительно повторила Светка и сделала шаг к двери. — Немедленно уходите и забудьте сюда дорогу. Забудьте и про Ивана. Если я вас еще здесь увижу.… Ну, вы меня поняли.
Парни еще раз переглянулись и послушно поспешили вниз.
Светка спустилась в свою квартиру.
—  Это к тебе твои дружки приходили.
—  Я догадался.
—  Дурной ты, Ваня, зачем адрес свой даешь? Ну, ладно, пойдем на улицу, или раздумал? Твоей мамы все равно дома нет.
—   Нет, не раздумал. Идем.
Они вышли на улицу и увидели на скамейке снова этих парней.
— Вы еще здесь? — подошла к ним Светка. — Все, я иду к участковому.
—   Слышишь, Ванька, где ты такую бабу отхватил? — спросил один из парней. — Она какая-то сумасшедшая.
—   Все, мужики, завязываю, — ответил Иван. — Завязываю навсегда.
—   Что, вообще?
—   Вообще, — ответила за него Светка. — И давайте разойдемся с вами по-хорошему.
Она взяла Ивана под руку, и они пошли в противоположную сторону.
—   Ну ты и даешь! — удивился Иван.
—   С такими по-другому нельзя. Забудь их навсегда.
—   Я же сказал.
Они шли по улице, освещенной яркими фонарями, в сторону центра города.
— Когда же придет моя мать? Даже не предупредила, что в ночную останется.
—   Я тебе уже надоела?
—   Голова просто трещит.
—  Так тебе и надо, — сказала Светка. — Хочешь, я тебя в кафе приглашу.
—   Меня? — удивился Иван.
—   Да, тебя.
—   В таком виде?
—   Вид у тебя нормальный. В первую же зарплату купи себе новую одежду. — Света окинула его взглядом с ног до головы. — Тебе надо новые джинсы и обувь получше. Футболку я куплю тебе сама. У меня глаз на это наметан.
Иван улыбнулся.
Они сидели в кафе, и Светка заказала по коктейлю.
—   Может, пиво будешь? — спросила она. — Голову подлечишь.
—   Пиво — нет.
—   Ну, бутирата у меня и у них точно нет.
—   Света, прекрати, — обиделся Иван. — Я же слово дал.
—   Это точно? Тогда я заказываю по коньячку. Мы же взрослые люди. Отметим твое возвращение в новую жизнь.
—   Что, я совсем пропащий?
—   Ты не пропащий, просто иногда думать надо, что делаешь.
—   Я и думаю.
—   О чем ты думаешь, горе мое?
—  О будущих наших отношениях. Ты извини меня, что я с дури позволил себе у тебя в комнате.
—   Все нормально. Но если бы это было еще и сознательно — совсем другое дело.
—   Хочешь, еще будет, — покраснел Иван. — Но уже сознательно.
Он подвинул свой стул ближе к ней и, взглянув в глаза, поцеловал ей руку.
— Забудь про всех своих друзей, — тихо попросила Светка и улыбнулась.
—   Кроме тебя, всех забуду, можно?
—  Можно, но смотри, я с сомнительными людьми разбираюсь по-простому. Сам понимаешь.


                БУКЕТ НА ПРОЩАНИЕ


Это был сумасшедший день.
С самого утра как-то не заладилось: Жак опоздал на занятия и нарвался на декана, который, пользуясь, случаем, напомнил о несданном зачете и предстоящих экзаменах.
— У вас могут быть большие проблемы товарищ студент, — предостерег декан. — Если вы тотчас же не возьметесь за ум, то есть за учебники, могут быть нежелательные последствия. Вы один такой остались, с «хвостом».
«Как ты меня достал, — про себя подумал Жак. — Надоел до чертиков своими напоминаниями, а этот «хвост»?  Что, он у тебя под ногами валяется и мешает жить? — Жак оглянулся на себя в зеркало в гардеробе. — Да нет у меня никаких «хвостов». Совсем спятил старикашка!»
Молодой человек торопливо прошел по коридору и заглянул в аудиторию. Лекция шла полным ходом.
— Закройте дверь, — потребовал строгий преподаватель, и Жак остался по другую сторону двери.
Он прислонился к стене спиной, закрыл глаза и мечтательно сам себе улыбнулся. В аудитории он успел заметить Эллин, которая сидела, как обычно, на своем месте и старательно вслушивалась в монотонную речь лектора. Она его увидела тоже, но тут же отвела глаза в сторону, делая вид, что ничего не замечает.
«Хорошенькая она, — подумал Жак, закрывая глаза и представляя ее образ. — Почему же до сих пор она не обращает на меня должного внимания? Неужели я такой урод? — Жак погладил себя ладонью по щеке и снова усмехнулся, открыв глаза. — Долго еще торчать в этом коридоре? Как назло — ни одной души. Университет будто вымер: один я слоняюсь, как неприкаянный. Может, спросить разрешения и зайти на лекцию? Нет. Пропущу одну из них — это не страшно. Это все из-за будильника, который я недавно шибанул рукой, и он стал работать с перебоями. Надо будет его немедленно выкинуть».
Жак прошелся к открытому окну и, облокотившись на подоконник, высунул голову. На улице стояла замечательная весенняя погода.
«Что со мной в последнее время творится? —  подумал он. — Что я нашел в этой Эллин, которая так запала в мое сердце? Вот дурак, на факультете столько хорошеньких девушек, а я будто голову потерял и увиваюсь за этой красавицей. Она даже не обращает на меня внимания, строит из себя какую-то неприступную крепость, цену набивает.… А может, у нее давно кто-то есть? Да нет, я никогда не видел, чтобы она с кем-нибудь была».
Жак услышал в коридоре шаги и обернулся. Это шел декан.
— Не кажется ли тебе, что в последнее время мы стали часто встречаться? — заметил он. — Почему еще не на занятиях? Самый умный и все знаешь? Немедленно в аудиторию!
Голос декана был приказным, и Жак не посмел его ослушаться.
Он вошел в аудиторию, извинился и попросил разрешения присутствовать на лекции.
Преподаватель ему бы не разрешил, но в дверях появилась голова декана.
—  Запустите его, — сказал он. — Пусть немного ума наберется.
Жак покраснел от таких слов и прошел на свободное место, назад, в самый угол.
Он достал тетрадь с лекциями и снова устремил свой взгляд на Эллин, которая искоса поглядывала на него с усмешкой.
—  Если вы будете опаздывать и дальше, то экзамены у меня не сдадите никогда, — пригрозил преподаватель. — Материал трудный и требует особого внимания. Чтобы лекцию полностью переписали. Понятно?
Жак заметил, как все обратили на него внимание, и ему стало неловко. В знак согласия, он кивнул головой и снова бросил взгляд на Эллин.
Эллин в этот раз даже не подняла головы и уже не обращала на него внимания.
Лекция, как назло, тянулась медленно, и до перерыва было еще далеко. Жак поглядывал на часы и не находил себе места. Никакая лекция ему в голову не лезла.
«Попробую попросить у нее конспект, — решил Жак. — Должна же не отказать».
Неожиданно во внутреннем кармане Жака зазвонил телефон. Он вздрогнул, побледнел и стал торопливо его искать.
Лектор замолчал и окинул студентов строгим взглядом.
—  Сколько раз вам говорилось, чтобы вы отключали свои трубки, — нервно проговорил он. — Чей телефон сейчас звонил? Немедленно встаньте.
Жак поднялся и виновато опустил голову.
—   Опаздываете, нарушаете правила университета, — стал стыдить его преподаватель. — Выйдите из аудитории немедленно. Можете считать, что вы лекцию пропустили. Выйдите и не мешайте нам работать.
Жак сунул свой конспект в сумку и медленно, вдоль стены, направился к выходу.
— Экзамены не за горами, и мы еще встретимся, — напомнил напоследок преподаватель. —  Вы у меня не только экзамены не сдадите, но и зачеты тоже. Это я вам обещаю.
Молодой человек тихо прикрыл за собой дверь и постарался незаметно покинуть здание университета, чтобы снова не нарваться на декана.
Он сидел на скамейке, поглядывал на входную дверь и ждал окончания лекции, чтобы потом присоединиться к своей группе и продолжить занятия.
Сейчас он вертел в руках телефон, который его так неожиданно подвел, и с ненавистью думал о преподавателе, который при всех пообещал ему провал на ближайших экзаменах.
«Скотина. Чтоб у тебя глаза лопнули, а твои толстые очки треснули от твоей же злости».
Через час Жак присоединился к группе перед очередной лекцией. Ему было неудобно попадаться на глаза Эллин, которая продолжала не обращать на него внимания и смеялась в стороне с подружками. Он набрался храбрости и, пока не прозвенел звонок, подошел к девушке.
—  Привет, — улыбнулся он. — Дашь переписать лекцию, с которой меня выгнали? Этот зверюга не дал досидеть до конца.
—   Телефон надо отключать, — ответила равнодушно Эллин.
—   Я уже отключил. Дашь переписать лекцию?
—   Посмотрю на твое поведение. Что ты всегда ко мне обращаешься? У тебя друзей в группе нет?
Жак промолчал, понимая, что может получить отказ, и отошел в сторону, замечая, что Эллин совершенно к нему безразлична. Он занял свободное место за столом, подальше от нее, и стал дожидаться лектора.
Теперь он старался не смотреть в сторону своей избранницы, слушал внимательно очередного преподавателя и старательно записывал все, о чем тот говорил.
«Подумаешь, — размышлял он, когда преподаватель замолчал и что-то начал записывал в своих тетрадях. — Это еще раз подтверждает, что я дурак. Все, с сегодняшнего дня, с этой минуты — нет, с этой секунды — я перестаю себя мучить, и забываю навсегда это существо в джинсах и с косичками. Не буду о ней думать больше никогда и основательно берусь за учебу. Прав был декан: надо учить, а не мечтать. Все равно от этого никакого толка нет. Хватит над собой издеваться. Кто она? Подумаешь, красавица.… Это для меня красавица, а для других, может, тихий ужас! На этом ставлю жирную и конкретную точку».
Жак в последний раз взглянул в сторону Эллин и сжал кулаки, но их взгляды неожиданно встретились. Она ему улыбнулась, и у Жака засияло лицо. Он тут же забыл, что секунду назад дал себе клятву не обращать на нее внимания, а тут такое…
Он обхватил шею руками и зажмурил глаза.
«Она посмотрела на меня! Она мне улыбнулась!»
Жак снова устремил взгляд в ее сторону, но Эллин была занята писаниной и не поднимала головы.
Молодой человек с большим терпением дожидался окончания очередной лекции, чтобы подойти к девушке. Он не знал, о чем будет с ней говорить на этот раз, но ждал тот момент, который ему казался верным шансом, чтобы с ней пообщаться.
Лекция заканчивалась, а он так ничего и не писал. Он не отрывал от нее глаз и всматривался в каждое ее движение, а она делала вид, что ничего не замечает, чувствуя его пристальный взгляд.
После лекции он сорвался с места и оказался около ее стола.
—  Ты дашь мне переписать лекцию? — спросил он, поглядывая с надеждой и не скрывая своей улыбки.
—  И эту тоже? — спросила она. — Чем ты там занимаешься, что ничего не успеваешь?
—   Смотрю, — ответил Жак.
—   На кого?
—   На тебя.
—   И на что ты рассчитываешь?
—   На твои тетради, в которых ты старательно все записываешь.
—  Только из-за сочувствия к тебе я дам переписать лекции, но это будет в последний раз. Мечтать надо дома.
Жак откровенно ей улыбался, и Эллин тоже, не выдержав, одарила его своей очаровательной улыбкой.
— Хочешь, я тебя сегодня провожу? Или пойдем, погуляем, — предложил Жак.
Эллин окинула его взглядом с ног до головы и решительно высказала свое мнение к его предложению:
— Я осмелюсь в этом тебе отказать. У меня на сегодня много неотложных дел.
—  Тогда завтра.
—   Завтра тоже. У меня каждый день занят, — пояснила девушка, давая понять молодому человеку, что его желания неисполнимы.
—  В таком случае, твои лекции для меня будут поводом с тобой еще раз пообщаться. Когда вернуть?
—  Можешь не торопиться. Вернешь через пару дней. Этих лекций завтра не будет, поэтому посиди дома допоздна и перепиши. — Она протянула ему несколько тетрадей. — Я надеюсь, что скоро их увижу.
Жак растерялся.
—   Хочешь, я их тебе домой принесу?
—   Нет, не хочу. Во-первых, ты не знаешь, где я живу, а во-вторых, у нас и так есть, где встретиться.
—   Где? — обрадовался Жак.
—   Здесь, в университете. Этого тебе достаточно?
Жак покорно кивнул головой, взял тетради и направился в аудиторию на свое место.
—   Только ни на что не рассчитывай, — добавила она напоследок. — Я понятно изъясняю свои мысли?
На занятиях Эллин больше на него не смотрела. Она о чем-то тихо шепталась с соседкой, наклонив голову, и улыбалась.
Жаку всегда нравилась ее улыбка, и он снова уставился на девушку, но тут же вспомнил, как она с ним обошлась, и почувствовал себя униженным и оскорбленным. До конца занятий он пытался не смотреть в ее сторону, но мысли, которые крутились в его голове, не давали покоя, и голова сама поворачивалась к Эллин.
После занятий он решил ее дождаться и выяснить отношения до конца. Ее долго не было, но, наконец, она появилась в дверях. Она весело размахивала своей сумочкой и улыбалась тем, кто обращал на нее внимание.
Эллин была действительно привлекательной девушкой и многим бросалась в глаза своей внешностью. Она прекрасно это знала и этим пользовалась, отшивая направо и налево всех тех, кто пытался с ней заговорить или обращал слишком большое внимание. В эту категорию поклонников попал и Жак. Он видел ее постоянно, потому что сидел на лекциях всегда где-то рядом, сдавал вместе с ней экзамены и зачеты, хотя провожать не приходилось никогда. Ему казалось, что он ближе всех расположен к ней, и она должна была давно это принять во внимание.
Слишком гордая, холодная и неразговорчивая, особенно с парнями, Эллин строила из себя неприступную красавицу и тем больше привлекала к себе внимание молодых людей.
Присматриваясь к ней, однажды Жак решил, что добьется ее расположения на зависть другим, и любыми путями старался это осуществить. Однако это было непросто, и по-настоящее время у него ничего не получалось.
Упорный в своих желаниях, он постоянно обращал на нее пристальное внимание, получая безразличный и молчаливый ответ, который выражался в ее прекрасных глазах. Он радовался уже тому, что она могла перекинуться с ним несколькими словами, не как с остальными, но ему хотелось большего, например, пройтись с ней по аллее перед университетом, да так, чтобы это видели все и завидовали, чтобы шептались вслед и открывали рты от удивления.
Сам он представлял собой очень симпатичного молодого человека и всегда фантазировал, как они будут смотреться вместе. Это была бы очень хорошая пара. Рассчитывать на большее он не смел, понимая ее строптивый характер, но быть с такой девушкой рядом— это была его мечта.
По юношеской наивности он мечтал купить ей цветы и преподнести при всех своих однокурсниках, чтобы все позавидовали, а потом бы спрашивали, как это у него получилось. Он мечтал взять ее за руку и провести через весь университет на глазах у преподавателей и этого вредного старика декана. Он мечтал, мечтал и мечтал… Он, конечно, не ответил бы никому на их вопросы, а только гордился б тем, что рядом с ним такая красавица с подаренным им букетом цветов и огромным вниманием к нему.
Когда парни из группы, обсуждая Эллин, говорили, что она похожа на куклу, Жаку было неприятно. Он не спорил с друзьями, молча, отходил в сторону, чтобы не слышать их мнений, и тут же начинал искать ее глазами среди множества студентов.
Однажды он понял, что влюбился в нее, и долго мучился, не зная, как себя удержать от таких мыслей. Эти мысли приходили к нему сначала редко, потом все чаще и чаще. По ночам, когда Жак ложился спать, он представлял себе, что Эллин с ним рядом, дышит в его плечо и что-то шепчет о любви. Он погружался в свои мечты и долго не мог заснуть. Но когда сон его одолевал, пропадала и Эллин, и все воспоминания от уходящего дня, и все остальное, что было с ней связано.
Как-то раз он был на берегу Сены и увидел свою желанную. Она была с подругой, но его не замечала. Прячась от ее взглядов, он успел несколько раз ее сфотографировать, потом напечатал фотографию и повесил у себя в комнате.
Ее присутствие в виде фото не давало ему покоя с новой силой. Он погружался в эротические фантазии и представлял, что эта красавица с ним рядом в постели или в душе, в бассейне или на пляже…
Молодой человек постепенно сходил с ума от ее образа, а эти фотографии его еще больше заводили и возбуждали.
Каждое утро перед занятиями он мечтал, что именно сегодня подойдет к ней и смело признается ей в своей любви. Однако, когда встречал ее в университете, у него пропадала вся решительность и смелость, которой он вооружался дома. Так проходили дни, недели, месяцы…
Как-то раз к нему подошел его друг и сказал:
—   Не надоело тебе ухлестывать за этой куклой? Что ты в ней нашел?
—  А ты не замечаешь ничего? Она же такая красивая! — отвечал восторженно Жак.
—  Вот в этом ее и беда. Таких любить надо только однажды, но не всегда. Не мучайся и не страдай. Посмотри вокруг себя. Девчонки есть и лучше ее.
—   Эта самая красивая, — утверждал Жак.
—   Ты скоро голову потеряешь от ее красоты. Относись к жизни проще.
—   А может, я ее люблю, — настойчиво говорил Жак.
—  Ее? За что? За ее смазливую внешность? Неужели ты не видишь, что она совершенно не обращает на тебя внимания? Не ты ей нужен, а какой-нибудь принц с огромным кошельком.
На эти слова Жак сильно обиделся и не стал дальше вести разговор. За такие слова он начинал ненавидеть уже и своего друга, и даже презирать.
Парни над Жаком посмеивались, и он как-то незаметно стал отделяться от их компании. Его перестали приглашать с собой на вечеринки, на которые обычно ходили все вместе отдыхать, и Жак почувствовал полное одиночество. Он искал поддержки со стороны Эллин, но она по-прежнему была к нему равнодушной.
В конце года, когда наступили экзамены в университете, он набрался храбрости и смело подошел к девушке.
—  Как настроение перед сессией? — спросил он.
Эллин посмотрела на него непонимающим взглядом и ответила:
—   С какой целью интересуешься?
—   Хотелось узнать твое настроение перед экзаменами.
—   У меня лучше всех, — ответила Эллин. — Тебя это устраивает?
—   Вполне, — улыбался Жак. — Может, сходим куда-нибудь, пока не начались эти сумасшедшие дни?
—   Куда-нибудь я не хожу, — ответила она. — Это ты можешь ходить куда-нибудь. У меня с этим все в порядке.
Жак чувствовал, как в ее разговоре проявлялась дерзость, но он не сдавался.
—   В таком случае, у меня есть предложение.
—  У тебя могут быть предложения? — сделала удивленные глаза Эллин.
—   А почему бы и нет?
—  Слушаю твои предложения, но не думаю, что они меня могут заинтересовать.
Жак замечал, как все на них обращают внимание, и старался от всех скрывать свою раздраженность в разговоре с Эллин. Он уже знал, что она его совершенно не понимает или не желает понимать, но ему было приятно даже то, что она стоит с ним рядом и разговаривает. Такого никогда не было ни с одним из парней их группы.
— Хочешь, я приглашу тебя покататься на теплоходе по Сене? Однажды мы плавали с друзьями, и мне очень понравилось.
—   Я хочу тебя разочаровать, — возразила Эллин. — Я боюсь воды.
—   Хорошо. Тогда пойдем куда-нибудь в город и просто посидим в кафе.
—   Просто в кафе не сидят, — заметила она.
—   Ну, ты поняла, что я хотел сказать.
—  Ничего я не поняла, — ответила Эллин. — Это так скучно. Иди лучше и учи свои лекции. Помнится, преподаватель предупреждал, что тебе придется трудно на его экзамене.
—   Я подготовлюсь, — пообещал Жак.
—   Какой же ты скучный человек. — Эллин окинула молодого человека недовольным взглядом. — И откуда, только вы такие беретесь? Иди и учи, этого ты только и достоин.
Эллин решительно развернулась и направилась в противоположную сторону.
Жак огляделся по сторонам, заметил насмешливые взгляды своих друзей и покраснел, но быстро определился и направился к ним.
—   Уговорил? — сквозь смех спрашивали они его.
—   Не уговорил, а договорился, — поправил Жак.
—   С такой не договариваться надо, а задаривать подарками. Вот тогда еще чего-то можно будет ожидать. У тебя, наверное, денег много, чтобы такую куклу содержать. Тебе не только университет надо закончить, а еще и работать, как минимум, на трех работах одновременно.
—   Неправда, — попытался возразить Жак.
—   В таком случае, можешь продолжать свои попытки. Посмотрим, что из этого получится. Посмеши нас еще раз.
—   А тут и смотреть нечего, — разозлился Жак. — Я с ней уже обо всем договорился.
—  И куда она тебя послала? Дорогу знаешь, или она потом сама покажет? — Друзья весело смеялись. — Мы тебя там и поищем.
Жаку сказать было нечего. Он не стал спорить, вечером вернулся домой и стал усердно готовиться к экзаменам. Он поставил перед собой ее фотографию и постоянно поглядывал на нее, при этом пытаясь выучить очередную лекцию. В голову ничего не лезло, и он устало закрыл глаза.
        «Я какой-то ненормальный, — мелькала в голове мысль. — Даже парни смеются надо мной. Нет, я все сделаю по-своему и добьюсь от нее хотя бы встречи. — Жак открыл глаза и снова взглянул на фотографию. — У меня не хватает храбрости сказать тебе, Эллин, что ты мне нравишься, — обратился он к фотографии и поднес ее к своим губам. — Вот такое я жалкое и трусливое существо. Правильно делаешь, что меня игнорируешь. Я совершенно не достоин тебя. Я просто мелкая и несчастная букашка, которая чего-то хочет, но чего — не знает даже сама».
Жак вздрогнул от таких рассуждений. Ему вдруг стало обидно в отношении самого себя, и он встал с кресла, подошел к зеркалу, чтобы разглядеть свою личность.
Он долго стоял, разглядывая свое лицо, потом сделал гримасу и вернулся к столу.
«Все, — решил он. — Хватит себя мучить и быть посмешищем перед другими. Надо ее забыть и навсегда. Она, действительно, какая-то рисованная кукла, с которой кто-то должен забавляться, но не я. Нет, это не мое. Клянусь, что этот разговор с ней был последний. Правильно говорят друзья, что вокруг столько девчонок и не хуже ее».
Жак решительно захлопнул тетради и завалился на диван.
Утром он снова спешил на занятия. Он шел, не замечая вокруг себя никого, и остановился, неожиданно услышав где-то в стороне голос Эллин. Она просила его подойти.
Растерянный Жак подчинился ее словам и через мгновение стоял перед девушкой.
— По твоей походке видно, что ты к экзаменам готовился основательно, — с усмешкой сказала она.
—  Я совершенно не готовился, — признался Жак. — Некогда мне было. Встречался с одной знакомой и прекрасно провел время.
Эллин усмехнулась.
—   Не ври, — сказала она, пожирая его своим взглядом. — Можно тебя спросить? Ты чего добиваешься? Что ты от меня-то хочешь?
—  Отношений. — Это слово как-то само слетело с его губ, и он покраснел, потупив глаза в землю.
—   А ты спросил об этом меня?
Жак начинал понимать, что приобретает уверенность, и ответил:
—   Вообще-то я не настаиваю, но, когда мне нравится человек, я готов на все.
—   На все-на все?
—   Не знаю, но думаю, что да.
Эллин громко рассмеялась.
—   Это еще надо проверить. И что ты этим желаешь мне сказать, что я тебе нравлюсь?
—   Я такого не говорил, — ответил Жак, чувствуя, как кровь хлынула к его лицу.
—  Снова врешь. Что вы все такие несмелые.… Все не решаетесь ответить прямо.
—   Мне нечего говорить. Если мне человек нравится, то я могу сказать ему это прямо в глаза.
—   Так говори, чего молчишь?
—   Что говорить? — не понял Жак.
—   Так и говори, что я тебе нравлюсь.
—   Ты?
—   Конечно. Только слепой не может видеть того, что написано у тебя на лице.
Жак погладил ладонью свое лицо и улыбнулся.
— Мое лицо озабочено предстоящей сессией, а не какими-то глупостями.
—   В таком случае, я тебя поняла, — ответила Эллин и хотела уйти, но Жак схватил ее за руку.
—   Подожди. Я еще не все сказал.
—   Ты все сказал, что хотел. Оставь меня.
—   Подожди, — настаивал молодой человек. — Хочешь, после занятий пойдем, погуляем по городу.
—   И посидим в кафе?
—   И посидим в кафе.
Эллин усмехнулась, бросила на него снова безразличный взгляд, как раньше, но теперь Жак заметил в ее глазах совершенно другое и тем самым постарался себя обнадежить на лучшее.
На занятиях Жак старался не смотреть в ее сторону, вспоминая свои размышления, когда находился дома, но этот разговор, который только что состоялся, спутал все его мысли и намерения.
Эллин по-прежнему не обращала на него внимания, но, когда закончились занятия, сама стала искать его взглядом.
Жак демонстративно перед своими друзьями направился к ней и взял ее за руку.
—   Наш разговор в силе? — спросил он.
—   Какой разговор? — сделала удивленное лицо Эллин.
—   Насчет прогулки по городу.
—   Ты этим перед своими друзьями хочешь похвастаться?
—   Чем? Тем, что я тебя приглашаю погулять?
—   Знаю я вас. — Эллин окинула взглядом стоявших в стороне парней. — Идем. И ты сможешь доказать, что ты мужчина? Ты же говорил, что способен на все.
Жак послушно последовал за Эллин. Они вышли из университета и направились в центр города.
Эллин, хотя и шла рядом, но совершенно не обращала на молодого человека внимания. Она была как каменная, надменная и еще непонятно какая. Такой Жак ее никогда не видел.
Жак тоже молчал и следовал за ней, как послушный мальчик. Ему сейчас было все равно: он удовлетворялся только тем, что рядом была она, самая красивая девушка из университета, где он учился и, где на ней было сосредоточенно самое большое и пристальное внимание большинства молодых людей.
Жак поглядывал на нее, замечая, как на них обоих все оглядываются. Ему этого было уже достаточно: он был этим горд и чувствовал, как на ходу теряет разум, находясь с такой красавицей.
Они прошли перекресток, и Эллин остановилась.
—   Ты смелый парень? — вдруг спросила она.
Жак смутился.
—  Видишь на той стороне улице цветочную палатку? Подари мне цветы, если такой решительный и настойчивый. Мне это будет очень приятно.
Жак взглянул на дорогу, по которой мчался нескончаемый поток автомобилей.
—  С этой стороны цветы намного лучше, чем там, — сказал он. — Здесь есть, из чего выбрать. Смотри, какие они красивые. — Жак был готов на все, чтобы предоставить девушке хотя бы какое-то удовольствие.
—   Нет, — решительно ответила она. — На той стороне они мне больше нравятся. Сходи за ними.
Жак стал глазами искать пешеходный переход, но Эллин это заметила и возразила:
—  Переходи дорогу здесь, — сказала она. Ее голос был холодный и решительный. — Ты же говорил, что можешь все ради того, чего добиваешься.
—  Прямо здесь? — удивился Жак. — Но здесь, же поток машин, несущихся с большой скоростью.
—   Вот поэтому, никогда не говори, что все можешь, — ответила она. — Вы, мужчины, все слабаки. Если вам кто-то и нравится, то только на словах. Ты даже не можешь исполнить мою самую простую просьбу — купить цветы, которые мне по душе.
—   Я все могу, — решительно произнес Жак. — Я вижу на той стороне цветочную лавку и сейчас принесу их тебе. Я их тебе подарю от всего сердца. Хочешь?
—  Хочу, — ответила Эллин. — Но у меня одно условие.
—   Какое?
—  Чтобы ты сейчас, именно здесь, перешел на ту сторону и мне их купил.
Жак растерянно посмотрел на девушку и заметил ее неотразимый улыбчивый взгляд, подтверждающий сказанные слова.
—   Прямо здесь? Но…
—   Да, прямо здесь. Я желаю, чтобы ты прошел через дорогу именно здесь и вернулся ко мне с цветами.
Жак стоял на краю дороги и видел перед собой поток автомобилей, которые мчались, обгоняя друг друга. Он оглянулся на Эллин и шагнул на проезжую часть. В одно мгновение послышались звуковые сигналы машин. Жак еще раз оглянулся назад.
Завизжали тормоза, кто-то пытался объехать нерадивого пешехода, который упрямо шел через дорогу.
Эллин следила за молодым человеком, который шел сквозь мчавшийся поток автомобилей, остановить который было просто невозможно.
Она видела, как Жак, рискуя собой, добрался до противоположной стороны и уже стоял у цветочной палатки. Ее взгляд ничего не отображал — она была равнодушной и следила за каждым его шагом.
Эллин видела, как Жак купил большой букет алых роз и теперь стоял на противоположной стороне, выискивая ее взглядом.
Девушка понимала его намерения: как он прошел туда, сквозь мчавшийся поток, так и вернется обратно.
Жак размышлял недолго и снова шагнул на проезжую часть. Нескончаемый поток машин его уже не пугал. Молодой человек двинулся решительно, даже не поглядывая по сторонам. Он смотрел только на Эллин, которая медленно двинулась по аллее прочь от него.
Пронзительный визг тормозов, потом тупой удар и крики прохожих нисколько не смутили девушку, но она обернулась и успела увидеть, как тело молодого человека от удара уже падало на землю.
Эллин продолжила свой путь, стараясь ни о чем не думать и не оглядываться назад. Она прекрасно понимала, что произошло у нее за спиной, и прошептала сквозь зубы: «Дурак!»

                Перевод с французского


               

                ЖИЗНЬ ОДИНОКОГО МУЖЧИНЫ


Познакомился я с ним в ресторане, куда зашел перекусить перед дорогой.
Мужчина, старше средних лет, прилично одетый, сидел одиноко за столиком с бокалом вина и несколькими бутербродами с икрой. Он сидел, заложив ногу на ногу, и дымил сигаретой. Перед ним лежала газета, которую он, по всей вероятности, читал.
Он бросал взгляды по сторонам, безразлично поглядывая на посетителей, и был удовлетворен тем, что сидит один, и никто ему рядом не мешает своим присутствием.
В наше время мало кто читает на ходу, поэтому я сразу обратил на него внимание. За отсутствием свободных мест, официант повел меня именно туда, где сидел этот человек, и, спросив у него разрешения меня подсадить, подвинул стул.
Мужчина поднял на меня глаза, выпустил струйку дыма, свернул газету и положил ее на стол.
—   Вы не против, если я…
—  Пожалуйста, — сказал он вежливо и погасил сигарету в пепельнице.
Он с любопытством взглянул на меня и, взяв свой бокал вина, немного отпил и надкусил бутерброд.
Официант принес мне мой заказ, и я принялся уничтожать запеченное мясо с картофелем.
До отправления поезда оставался еще час, и я решил немного передохнуть в этом единственном заведении на вокзале.
Я откинулся на спинку стула и вытянул ноги. За сегодняшний день ходьбы они у меня просто гудели. Невозмутимый сосед пошарил глазами по залу в поисках официанта и заказал еще один бокал вина.
—   Вы явно командированный, — обратился он ко мне.
—   Да, подолгу работы мне часто приходится ездить по разным делам, —  ответил я. — Теперь направляюсь домой.
Он внимательно выслушал мое объяснение, допил вино, извинился и, прихватив газету, направился к выходу, на ходу рассчитавшись с официантом.
Я проводил его безразличным взглядом и продолжил свою трапезу.

В купе, куда меня проводила доброжелательная проводница, я с удивлением увидел того самого мужчину, с которым сидел там за столиком. Он расположился в купе, где мне предстояло ехать до Питера, и смотрел в окно. Увидев меня, он улыбнулся:
—   Вот как, получается, —  сказал он. — А в том ресторанчике мне не нравится: они там готовят отвратительно. И вообще, я стараюсь редко туда заходить, когда бываю в этих местах.
Я пожал плечами, поставил свою сумку на полку и подсел к столику. Мужчина снова уткнулся в газету и оторвал от нее свой взгляд только тогда, когда поезд тронулся.
—   Вы до конца? — коротко спросил он.
—   Да, я до Петербурга.
—   Значит, будем коротать время вместе. Мне туда же.
Снова в купе наступила тишина. Я мысленно погрузился в свои планы, перебирая в голове все, что сделал за время своей командировки, и что еще предстоит сделать уже дома на работе. За дверью раздался голос проводницы, предлагающей пассажирам чай, и я поднялся, чтобы заказать стаканчик.
—  Вы знаете, пожалуй, я тоже возьму, —  сказал мой сосед. — Закажите и на мою долю тоже. Я вам буду премного благодарен.
Когда чай уже стоял на столике и ложки брякали в стаканах, я позволил себе задать своему попутчику вопрос:
—   Ну, а вы в Москве по делам или как?
—    Нет, я после отдыха еду домой. Отпуск кончился, надо дома кое-что успеть сделать, а дальше по обстоятельствам. Начнется работа, времени свободного больше не будет, поэтому использую последние шансы на свое усмотрение.
—   Жена, наверное, ждет?
—   Какая там еще жена? Нет у меня жены. Для меня это лишнее.
—   Ой, извините, пожалуйста. — Я виновато взглянул на попутчика.
—   Да, чего там. У меня ее никогда и не было, поэтому извиняться не стоит.
—   А что так? Всю жизнь один?
—  Представьте себе, да. И что тут такого? У меня личная жизнь налажена, и, надо сказать, я ею очень доволен. Давайте лучше познакомимся, а то как-то неудобно — едем, не зная друг друга. Николай.
Я тоже представился.
Горячий чай был как нельзя кстати. У меня нашелся пакет с пряниками, и я предложил своему попутчику присоединиться.
—  Нет, тогда уж лучше, для знакомства, коньячок. — Он поставил на столик уже начатую бутылку. — Перед отъездом пришлось со знакомыми выпить на дорожку, — объяснил Николай и еще достал из сумки большую шоколадку. Он ее ловко наломал на салфетке и положил в центре стола. — А вот со стаканами проблема, будем пить из пластиковых. — Он разлил коньяк и взял стаканчик. — За знакомство! Я, вообще-то, сложный человек, не очень люблю знакомиться на ходу, друзей у меня совсем немного, и меня это радует. Зачем ненужные люди в жизни? Я стараюсь не загружать себя посторонними личностями. Нет-нет, я не про вас.… Это совсем другой случай. А здесь, в узком кругу, можно пообщаться. Деваться некуда.
Он выпил коньяк и поставил стаканчик на стол, закусил кусочком шоколада.
Я последовал за ним, замечая, как он становился все более разговорчивым.
—   Я живу в Питере, у меня семья, дети, — понесло меня раскрыться перед ним.
—   Это, наверное, хорошо?
—   По-разному, проблем тоже хватает. Заботы совсем не те, что у вас, холостяков.
—  Это точно, —  улыбнулся Николай. — Я вообще стараюсь себя ограничивать от лишних и ненужных проблем. Живу по схеме: работа-дом-отдых.… А вот семья для меня — это проблема. Нет-нет, не потому, что я какой-то дефективный.… У меня свои взгляды на жизнь, и их немногие понимают. Тут свои жизненные принципы, и я их придерживаюсь. Это моя стратегия.
—   Я вижу, вам это удается.
—  Стараюсь. У меня вот только один недостаток — я очень себя люблю.
—  Разве это недостаток? —  удивился я. — Если вы один, кого еще остается любить, как не себя?
—   Как бы да, но я в этом деле, бывает, часто перегибаю палку, и никого не замечаю, кроме себя. Вот это мой главный недостаток, а так все в порядке.
—   Одному, наверное, тяжело? Хозяйство вести, обеды готовить...
—  Я бы не сказал. Может, просто привык уже к такой жизни — не знаю. Сам готовлю, сам стираю и прочее... Правда, готовлю очень редко, чаще хожу кушать в кафе. По выходным иногда в ресторан, а так на работе. Вещи отдаю в химчистку, стараюсь не нагружать себя пустыми делами.
—   У вас, наверное, неплохая работа? — поинтересовался я.
—  Работа нормальная. Работаю замом на фирме вот так уже пятнадцать лет. Все устраивает: и зарплата, и положение — что еще надо одинокому человеку?
—   И вы никогда не стремились завести семью?
—   Дело в том, что я из той категории людей, которым семья вообще не нужна, — объяснил Николай.
—   Не скучно так жить?
—  Нет. Я бы так не сказал. Все зависит от тебя самого. Мне лично скучать не приходится.
—   Да-а, — потер я затылок.
—   Вот вы, например, когда в последний раз ходили в театр, или хотя бы в кино? Вот видите, и не помните. А я каждый месяц посещаю эти заведения — это закон в моей жизни! В нашем городе есть куда сходить и что посмотреть, вы это прекрасно знаете и без меня. Я себе в этом не смею отказать. А у вас, женатых, все по-другому: жена ждет, дети с вопросами, заботы разные и прочее.… Иногда в Москву езжу на выходные, развеяться, за границу ежегодно на отдых. Вы просто не представляете, как это здорово!
—  Почему не представляю? Представляю, — согласился я, хотя ни разу за границей не был.
—   Кругом приличные люди, — продолжал Николай, — дамы на любой вкус, обстановка совсем другая, свободная. — Он разлил еще коньяк.
—  Все понимаю. Холостяцкая жизнь тоже имеет свои прелести. А когда тебя встречают дома, кто-то ждет — разве это плохо?
—   Вот те, кто вас встречает и ждет, и связывает по рукам. Я, наверное, привык к своему образу жизни и ни на что не променяю свое существование, свою свободу.
—   А родственники как?
— Я в семье был один. После смерти родителей досталась двухкомнатная квартира. С остальной родней связи не поддерживаю принципиально. Теперь уже и не знаю, есть ли она у меня вообще. Родственники меня мало интересуют. Объявился года два назад какой-то наследник, приехал, говорит, можно поживу у тебя с полгода? Я даже спрашивать не стал, откуда такой взялся, просто не принял и все. Зачем мне эти хлопоты?
—  Да, в таких случаях надо быть осторожным. Вот у меня знакомая впустила тоже одного, так он у нее всю квартиру вынес.
Николай громко рассмеялся.
—   У меня тоже есть, что выносить, но я не об этом. Как только остался один после смерти родителей, сразу сделал евроремонт, обставил квартиру дорогой мебелью, современной техникой и прочей утварью.… Вот так. Поэтому, зачем мне еще кто-то на шею, на все готовое? Вот машины у меня нет — это верно, но она мне и не нужна — лишняя головная боль. Мне проще вызвать такси. Оно меня и туда, и обратно довезет. Слава Богу, финансы позволяют.
—   Тоже верно, —  согласился я. — А на личном фронте как?
Николай налил еще коньяку, и мы опять выпили.
—    Признаться, неплохо, даже очень неплохо, — улыбнулся он: достал сигареты и предложил мне закурить. — Вот свежий пример: до отпуска познакомился с одной молодухой. Просто красавица! Она у меня, как говорится, не любовница, как у женатых бывает, а просто интимный друг. Приеду — надо будет встретиться. Не женщина, а зверь в постели, продохнуть не дает, все ей мало. Просто ненасытная какая-то бестия! Но уже начинает надоедать. Так что завести себе друга или подругу — проблем вообще нет. А эта девушка у меня без комплексов. Делает такие вещи, что и жена постесняется своего мужа за такие проказы. Эта — без проблем, просто чудо! До нее была чуть постарше, замужняя. С той было сложнее. Морали слишком много вложено в ее голову, а я люблю в сексе отрываться — это у меня, видно, что-то врожденное. Женщины еще ладно.… Бывает, даю себе расслабиться и с молодыми людьми. Может, для вас это будет странно, но я не скрываю своей похоти. В жизни все нужно испробовать…
—   Ничего здесь особенного нет, —  снова согласился я. — Слышал и такое, а позволить себе, никогда не смел, все думал, что это грешно.
—  Я вас умоляю! Где же вы видите здесь грех? Все происходит при обоюдном согласии. Ну, оставим эту тему. Она не для всех, и многие понимают это по-своему.
—   Интересный вы человек! — удивился я.
—  Обычный, но со своими принципами, — возразил Николай. — У каждого на роду написано свое предназначение. Моя жизнь мне нравится. Я свободен в ней, и меня это вполне устраивает!
—   Ну, про свою жизнь я рассказывать не буду, не такая уж она у меня и красочная, как ваша, но прелести тоже кое-какие есть, — стал защищать я свою полноценную семейную жизнь.
Николай немного успокоился, разлил последний коньяк и с любопытством взглянул на меня.
—   Конечно, — промолвил он, — не каждого такая жизнь, как моя, устраивает. К ней привыкнуть надо, а для этого время и соответствующая обстановка нужны. Никогда не берите пример с таких, как я.
—   И все же вы интересный человек.
—  Нет, обычный. У меня просто стиль жизни такой. Я даже на женатых смотрю по-другому. Может, они и на меня смотрят как-то особенно, осуждают или завидуют, не знаю, но дело не в этом. Для меня каждый день должен быть просто праздником. Согласитесь, что не так уж мы и много живем на этом свете, поэтому выслушивать чужие мнения или какой-то бред в отношении морали у меня просто нет времени. Это у них есть время промывать другим кости — вот пусть этим и занимаются со своими половинками. Они и созданы для этого. Когда сами что-то не могут, а у других все получается, надо же кого-то обосрать! А мне это нравится. Жизнь моя одинокая и по-своему прекрасная! Пусть те, правильные, трепыхаются вокруг и свою мораль вешают на других — мне на них просто плевать.
—   Получается, завидуют?
—  Кому, мне? Это уже их оловянное дело. Я никогда и никому не завидовал. Для меня это последнее дело. Однажды одна сотрудница мне сказала, что мужчина без семьи — это полчеловека. Пусть даже и так, а сама, такая полноценная по жизни, приходит однажды на работу с фонарем под глазом. Говорит, что спотыкнулась, ударилась об угол стола — вот и синяк получился. Что-то уж больно часто она падает на один и тот же угол, одним и тем же глазом. Я у нее спрашиваю, много ли еще в ее доме осталось нетронутых углов, а она, полноценная семейная бестия, нервничает и только оправдывается. Смешно смотреть со стороны. Угол у нее один — это муж, у которого постоянно чешутся кулаки, вот он и чешет их о свою полноценную половину. О чем можно еще говорить? Это я к тому, что нечего в чужую жизнь лезть своими предложениями. Это, конечно, неудачный пример, но жизненный. Другие по-другому удовлетворяются: мужу да детям радуются, а мне этого не надо. Я радуюсь только своей жизни.
—    А если, не дай Бог, что с вами случится? Кто воды подаст в трудный час? Кому все ваше добро достанется?
—  Что касается воды — то это очень просто, были бы деньги. Для этого я и работаю. А кому все мое добро достанется? Да хоть детскому дому, но не халявщику-родственнику, который появится сразу после моей смерти. Вот вопрос и решен. Я всю свою жизнь не терпел пакостей и упреков, а тем более подхалимов, которые частенько встречаются — и живу красиво!

Вагон монотонно стучал колесами. За окном уже начинало темнеть. Я прилег и расслабился. Наш чай уже давно остыл, а мы к нему даже не прикоснулись. Николай снова развернул газету и погрузился в чтение. Я искоса поглядывал на него, с одной стороны где-то завидуя, а где-то мне становилось его даже жаль. Такой видный мужчина и одинокий.… Какая бы могла быть у него семья и красивые дети.… Но я тут же ловил себя на мысли, что лезу в чужую жизнь: раз так живет, значит, нравится — каждому свое. Немного поразмыслив, я вспомнил семью и детей. Они меня ждут дома, и я этим доволен…


               

                БУЛЬВАР СВИДАНИЙ


Мария долго не могла уснуть. Еще бы, у нее ночь не удалась, и она в расстроенных чувствах под утро вернулась домой ни с чем.
Бабушка, как всегда, встретила ее неприветливым взглядом и при этом, не сказав ни слова, удалилась в свою комнату, громко хлопнув за собой дверью.
«Опять будет ворчать, — подумала Мария. — Ей-то какое дело до моей личной жизни?»
В комнате, оклеенной плакатами артистов и парней-моделей, было душно, и Мария открыла окно. Сразу повеяло свежим утренним воздухом. Она глубоко вдохнула и уселась на кровать, закрыла лицо руками и расплакалась. Так она сидела некоторое время неподвижно, вспоминая все подробности прошедшей ночи. Потом поднялась и взглянула на себя в зеркало: ее уставшее лицо осунулось и требовало отдыха. В последнее время она выглядела, как потрепанная курица, а когда видела свое отражение, мысленно клялась бросить дело, которым в последнее время занялась.
Мария поправила растрепанные волосы, взглянула на разобранную постель, которая со вчерашнего дня была не заправлена, и в слезах рухнула на подушку.
За стеной копошилась бабушка, что-то передвигала, шаркая ногами. Мария накрылась с головой одеялом, чтобы не слышать ее возню, а через минуту услышала, как хлопнула входная дверь и бабушка ушла. В квартире воцарилась тишина, но Марии все равно никак не удавалось успокоиться и заснуть. Она ворочалась, переворачиваясь с боку на бок, стараясь освободиться от дурацких и пустых мыслей, но ничего не получалось...
«Эта тварь Дашка сегодня обломила мне всех клиентов… Она как швейная машинка… Сучка неопределенная!»

Сменить точку Мария хотела давно, но сделать это было не так просто. Наработанные места имели своих хозяев, а где-то искать новое, не раскрученное — бесполезно. Места, которые хорошо знали клиенты, просто так отдавать никто не будет — это было и так ясно, а тусоваться где-то одной на дороге особого смысла нет. Еще на кого нарвешься. Сколько она знала таких случаев — сажают в машину, везут на квартиру, а там человек пять мужиков, и начинается.… Одна знакомая так и попала. Ни денег, ни вещей. Использовали по полной, еле жива осталась, да еще морду напоследок так набили, что месяц потом отходила от синяков. Уродов всяких хватает, поэтому стоять одной, намного опасней, чем по несколько человек.
С другой стороны, это конкуренция: можешь ничего не заработать, как и случилось в этот раз. У каждой практически свой клиент — или кто из них приглянется первой. Мужики особо не выбирают, но нос воротят. Им надо подешевле, да подольше — сволочи!

Мария следила за своей внешностью, но и подружки-конкурентки были не хуже. Каждой хотелось срубить побольше денег за ночь, но такса были одна для всех, иначе пролетишь. Вот и крутись тут, заманивая клиентов или своей внешностью, которая в свою очередь требовала немалых расходов, или чем-то еще — все зависело от фантазий каждой.
Работать у ресторанов тоже невозможно. Там законы еще жестче: платить сутенерам надо немалые суммы. Мария однажды ходила к одному из таких ресторанов, постояла в стороне, наблюдая за работой девиц. Такие битые бабы — мама не горюй! Чужих и близко не подпускают. Еще бы, там жирные клиенты, и деньги крутятся совсем другие. Туда ей еще далеко…
Вот и на этот раз, в расстроенных чувствах по неудавшейся ночи, она вернулась домой вся в слезах от неудачи.
Бабушке она приходилась внучкой по ее двоюродной сестре, так что родственные связи были не так уж и крепкие. Приехала она из другого города поступать в институт, да провалилась. На хорошую работу без прописки не берут, а там, дома, делать вообще нечего. За комнату хозяйке надо платить — нужны были деньги. Тут встретила какую-то девицу, разговорились — и началось...
Бабушка сначала не догадывалась, но потом смекнула, чем занимается ее внучка. Дома был большой скандал. Сошлись на том, что, как станет хорошо зарабатывать, съедет на другую квартиру, а пока будет платить как положено, невзирая на то, что родственница. Старуха решила, что лишние деньги ей не помешают, а тут все же не чужой человек, поэтому и согласилась, хотя каждый раз показывала свое раздражение и недовольство ее занятиями.
Вот так Мария и жила в ее квартире уже около года.
В институт больше поступать не собиралась, несмотря на свои девятнадцать лет, а решила зарабатывать, пусть, для начала, хотя бы и так.
С такой работой самое главное — надо было держать себя в форме, на что уходили деньги, но деваться было некуда. Да и мужики тоже разборчивые пошли. Если от девицы несет, как из винной бочки, то и отношение другое, кинуть могут…
Иногда Марии становилось себя жаль. Как это так, ее молодым телом пользуется каждый желающий, да еще и за деньги. Она никогда не мечтала о такой жизни, но получилось именно так, как получилось. Она вынашивала надежду когда-нибудь все это бросить и заняться достойным делом, а потом, может, встретить порядочного человека и завести семью. Конечно, найти на такой работе нормального мужика практически невозможно, но нужда в деньгах перечеркивала всю ее мораль.
Вот и сегодня, и уже несколько дней подряд — неудачные ночи: всего по пятьсот рублей. И потом, этот долг за комнату в четыре тысячи ее просто убивал…

Она долго не могла уснуть. Уже вернулась бабушка из магазина, что-то снова ворчала в коридоре, но Мария старалась ее не слышать, накрыв голову подушкой. Вечером опять надо выходить на этот чертов бульвар. Сегодня суббота — может, и повезет…
На этом углу их работает трое. Они встречаются здесь каждый вечер в надежде заработать и поделиться своими впечатлениями. Рядом стоянка такси, где их знает каждый водитель, но с ними никто не связывается. В основном пользуются их услугами залетные автомобилисты. Все бы ничего, если б полиция частенько не доставала. Эти халявщики бывает, что просто сажают к себе в машину и увозят в отдел. Протоколов, естественно не составляют, а удовлетворяют свои похоти, а затем выгоняют на улицу. Как они надоели, отбивая своим появлением реальных клиентов!

Проносятся мимо машины. Вот первая остановилась, и они, все втроем, бросаются к ней.
—  Что, почем? — спрашивает клиент, а сам шарит глазами, выбирая себе подружку на час.
—  Давай, садись, — говорит он, указывая пальцем на Марию, — ублажишь.
Через полчаса в кармане — пятьсот есть…
Уже поздно, даже таксисты начинают разъезжаться. Мария остается одна, других разобрали, пока она ездила с первым. Одной стоять даже неудобно, да и страшновато. Мария отошла в сторону, закурила.
Курить она тоже начала уже здесь, с девчонками. Раньше позволить себе этого не могла, а сейчас принимает все, как должное. Те и выпить любили, и деньги просаживали не так, как она: вероятно, у нее было намного больше проблем, чем у них.
У обочины остановилась еще машина, и Мария направилась к ней.
—  Отдохнуть не желаете? — просунув голову в окно, спросила Мария.
—  Иди ты, шалава. — В машине за рулем оказалась женщина.
Мария в растерянности отпрянула в сторону. Ей стало до того обидно за это оскорбление, что она готова была эту бабу растерзать, но, понимая свое положение, смирилась и покорно отошла.
Машин становилось все меньше и меньше, да и время подходило к двенадцати ночи.
«Вот и сегодня почти ничего, — с досадой подумала она. — Надо думать о чем-то более серьезном».
Она медленно пошла в сторону дома, вдоль обочины, поглядывая по сторонам.
Сзади раздался звук тормозов, и она оглянулась. Это была красная «Ауди», которая медленно стала подъезжать к Марии. Девушка подошла к открытому окну и просунула голову.
—  Отдохнем? — спросила она.
За рулем сидел молодой человек лет тридцати.
—  А ты что умеешь? — с усмешкой спросил он.
—  Что надо?
—  Ну, тогда садись, раз такая профессионалка. — Он вышел и открыл перед ней дверь.
Мария была удивлена такому жесту, взглянула на водителя с особым интересом и опустилась на мягкое кожаное сидение.
—  Можно свернуть вот сюда, — попросила она. — Здесь тихое место.
—  Что, уже отработала? — поинтересовался водитель.
—  Как бы да. А вам какое дело?
— Ну, тогда поехали. — Они помчались по дороге совершенно в другую сторону.
—  Куда едем?
—  Отдохнуть, — сказал равнодушным голосом водитель и свернул на соседнюю улицу, противоположную ее дому. — Кофе будешь?
—  Какой еще кофе? — удивилась Мария.
—  Самый хороший. — Он остановил машину у какого-то кафе, вышел и снова открыл перед ней дверь.
Мария растерялась от такого предложения и недоверчиво посмотрела на странного молодого человека. Все было для нее так загадочно, что ею даже овладел испуг. Никто еще из ночных клиентов не обращался с ней таким образом.
Они прошли в кафе через дорогу, и он, усадив ее перед собой, достал сигареты.
—  Куришь?
—  Иногда.
Он положил пачку на стол и заказал кофе.
—  Сегодня был у меня тяжелый день, вот решил немного развеяться, — признался молодой человек.
Мария не сводила с него глаз.
—  Меня зовут Сергей, — представился он.
—  Мария.
—  Ну, вот, все в порядке.
Пока они пили кофе, Мария старалась лучше изучить этого Сергея. Вроде интеллигентный, одет с иголочки, порядочный, а с другой стороны, зачем он клюнул на путану с улицы, было непонятно.
—  Я тебя иногда вижу на этом перекрестке, не надоело там торчать?
Мария почувствовала, как краснеет. Ей стало так перед ним неудобно, что она не знала, куда себя деть, ерзая на стуле. Она опустила голову, как ученик, не выучивший урок.
—  Так мы будем сегодня что-нибудь делать? — не выдержала Мария.— Мне и домой пора.
—  Мы уже делаем — сидим и отдыхаем, — спокойно сказал Сергей.
Мария готова была встать и уйти. Ее не устраивал его кофе: ей нужны были еще и деньги, чтобы хоть немного решить свои проблемы, поэтому она ждала другого предложения.
—  Давно этим занимаешься? — спросил он.
—  Какая вам разница, деньги нужны, вот и занимаюсь, — отрезала она.
—   Я иногда здесь проезжаю и вижу тебя за этим непристойным делом. Ты девочка ничего, а вот работенку выбрала убойную. Хорошо хоть платят?
—  По-разному. — Марии был неприятен этот разговор, похожий на допрос.
—   Много так не заработаешь, — сказал Сергей.
—  Кто как может, — ответила она и встала. — Ну, мне пора, уже поздно.
—  Я тебя довезу, — вызвался Сергей, и они вместе покинули кафе. Теперь они ехали в сторону ее дома.
—   Где остановить, скажешь?
Машина остановилась у самого подъезда. Сергей молча вынул из бумажника пятитысячную купюру и протянул ее Марии.
—  Спасибо за предоставленное удовольствие, — сказал он.
Она растерялась, взяла деньги и молча, вышла. Красная «Ауди» тут же уехала.
Мария долго смотрела вслед удаляющейся машине и не понимала, что происходит. Она хотела запомнить номер, но машина исчезла так быстро, что запомнить его было невозможно.
«Дурак какой-то, — подумала она. — Его что, бабы не интересуют?»
Уже в комнате она взглянула на себя в зеркало — вроде ничего выглядит.… И этот парень тоже неплох, правда, странный какой-то. У нее мелькнула мысль встретиться с ним еще раз, но как? Если он сам не подъедет, то ей его никогда не увидеть.
Бабушка опять ворчала за позднее появление в доме, а Мария закрыла дверь на щеколду и выложила вечернюю выручку на кровать — пять с половиной! Вот это да! Никогда еще такого не было! Теперь она могла погасить долг за квартиру, чтобы бабушка замолчала, и купить себе давно приглянувшееся платье розового цвета с туфлями на высоком каблуке. Она так и решила: завтра днем идет в магазин за покупками.

К вечеру она снова появилась на бульваре, на своем рабочем месте, где ее дожидались две подружки.
Хотя подругами их назвать было сложно, но эта работа, объединяющая ее с ними, делала их именно подругами по уличному труду.
Мария стояла под тенью деревьев и старалась, чтобы ее мало было заметно.
«А если этот Сергей снова будет проезжать мимо?» — она ловила себя на мысли, что опозорится перед ним по-полной. А с другой стороны, какое его дело! Куда ей деваться и как по-другому заработать, она не знала, поэтому набралась решительности и тоже вышла на дорогу. Она не хотела видеть еще раз здесь этого таинственного Сергея, но маленькая надежда у нее все же таилась — жирный клиент!
В конечном счете, Марии стало даже интересно, как он на этот раз к ней отнесется, если увидит снова. С другой стороны, какое его дело, чем она занимается — это ее личная жизнь, в конце концов.

С тех пор прошло около недели. Мария уже и не надеялась его увидеть и вообще забыла о его существовании.
И вот как-то раз она стала подходить к своему перекрестку, как рядом остановилась все та же красная машина. От неожиданности Мария шарахнулась в сторону, но быстро пришла в себя и подошла к открытой двери, заметив, как к машине уже спешили ее подружки.
—   Отдохнем, — сходу стали они предлагать свои услуги.
—   Отдохнем, но только с ней,— сказал Сергей и указал на Марию.
Девушки сразу отступили.
Мария гордо взглянула на них и опустилась на мягкое кожаное сиденье.
—  Вот коза, такого парня увела,— стали переговариваться конкурентки.
—  Да знакомый это ее, — догадалась одна из них. — Пусть ублажит халявщика.
Сергей нажал на газ и помчался в сторону ее дома.
—   Ну, а сегодня куда? — спросила Мария.
—   Иди домой и отдыхай. Завтра в пять заеду. Оденься прилично.
Мария молча, вышла и, проводив взглядом Сергея, еще долго стояла у обочины в недоумении.
Бабушка была удивлена раннему ее появлению.
—   Уволили с работы? — ехидно спросила она.
—   Сама уволилась, — огрызнулась Мария.
Она зашла в комнату и уселась перед зеркалом.
«Интересно, что он еще придумал? — думала она. — И почему надо одеться прилично? Интересно, интересно.… Значит, надо подумать о прическе. Платье надену новое, новые туфли.… Придумаю что-нибудь и с головой...»
Утром она проснулась необычно рано, прибралась в комнате и отправилась в парикмахерскую.
Прическа получилась отменная! Давно ей хотелось такую, но деньги ее сдерживали. Теперь она могла себе это позволить.
—   И куда это ты сегодня собралась? — поинтересовалась бабушка.
—   На свидание.
—  Надо же.… Всегда ходила просто на работу, а сегодня на свидание! Ну, прямо королева!
—  Вообще-то, это мое дело, — ответила Мария. — Куда хочу, туда и иду. Я вам за комнату плачу, значит, все в порядке. Не беспокойтесь, скоро вас оставлю навсегда.
Теперь она с нетерпением ждала вечера. К пяти она была уже готова и стояла у окна, с надеждой поглядывая на дорогу. Ровно в пять подъехал Сергей, и Мария вышла на улицу.
Увидев такую красавицу, Сергей вышел из машины и пошел к ней навстречу.
Бабушка за всем этим незаметно наблюдала из окна и качала головой.
Сергей был полностью удовлетворен внешностью Марии и, широко улыбаясь, пригласил сесть в машину.
—   Я поражен тобой! — сказал он.
Марии было очень приятно, и она смущенно посмотрела на молодого человека.
—   Какие планы? — спросила она.
—   Сегодня я хочу подарить тебе этот вечер, — сказал он. — Сейчас едем на одно мероприятие, а потом что-нибудь придумаем. — Мария хлопнула дверцей автомобиля, взглянула на окна бабушкиной квартиры, и они уехали под пристальным взглядом старушки.
Вскоре Сергей остановил машину у ресторана.
—   Сегодня у моего друга небольшое торжество, он пригласил нас это дело отметить, — пояснил Сергей.
Мария с гордостью посмотрела на молодого человека.
«И что он во мне нашел? — думала она в эти минуты. — Я же уличная путана, проститутка.… По-моему, что-то в моей жизни начинает меняться».
Теперь, при ярком свете в фойе, она хорошо разглядела Сергея. Это был серьезный молодой человек с темными волосами, уложенными по последней моде, серыми глазами и довольно привлекательным лицом.От него веяло приятными духами; дорогой костюм с галстуком и красивая белая сорочка, ухоженные руки, модные туфли… все было ему к лицу.
Он взял Марию под руку, и они направились в зал.
—  Наконец-то! — обрадовался виновник торжества и пошел навстречу новым гостям. — А мы тебя заждались.
Им быстро нашлось место, и человек пятнадцать, сидящие за столом, пристальным взглядом смотрели на только что вошедших гостей.
—  Ты нам представишь свою подругу? — сказал кто-то.
—   Конечно, — улыбнулся Сергей. — Это Мария.
—   Прекрасно, присоединяйтесь к нашему скромному мероприятию!
Мария поглядывала на Сергея и радовалась, что этот человек однажды обратил на нее внимание, и благодаря этой случайности она наконец, попала в приличное общество.
Тут собрались сотрудники компании, где работал Сергей, но о работе никто не говорил. Очень культурные люди, все сидели и поздравляли именинника.
Теперь она поняла, что Сергей занимает в их организации не последнее место: все обращаются к нему с почтением и уважением. Мария сидела за столом, поглядывая на окружающих, улавливая любопытные взгляды женщин в свою сторону.

         Из ресторана выходили поздно. Сергей вообще не пил — на улице ждала машина. Он посадил Марию на переднее сидение и взглянул в глаза девушки.
—   Ты как?
—   Я нормально. Куда сейчас?
—   А ты что предлагаешь?
—   К тебе, наверное, нельзя, — сказала Мария и пожала плечами.
—  Почему же? Можно. Я с женой год назад расстался. Живу один в собственной квартире.
Мария от нерешительности пожала плечами. Конечно, ей не хотелось в этот вечер расставаться с этим внимательным и обаятельным молодым человеком, но она не желала навязываться, поэтому ждала каких-то конкретных предложений от него самого.

Машина остановилась.
—   Все, приехали, прошу на выход.
Они поднялись на второй этаж, и он пригласил ее в квартиру.
—   Тут я живу, — сказал он.
Мария сияла от радости, осматривая его однокомнатную квартиру. Здесь царил определенно холостяцкий беспорядок.
Сергей поставил на журнальный столик бутылку коньяка.
—   Компанию составишь?
—  Тебе — да! С удовольствием. Спасибо тебе за сегодняшний вечер, мне очень понравилось. А ты кем работаешь?
—   Маша, какая тебе разница?
—   К тебе так хорошо все относятся…
—  Работа есть работа, — улыбнулся Сергей. — Сама-то нигде не работаешь, кроме того места, где я тебя иногда вижу?
—   Без регистрации не принимают на нормальную работу.
—   Понятно.
Он разлил по рюмкам коньяк.
—  Завтра поедешь со мной, попробую тебя пристроить. Я не хочу, чтобы моя красавица бездельничала.
Мария поняла, на что он намекает, и ей стало в очередной раз приятно.
—  Можно, я тебя спрошу?.. А ты вообще, что во мне нашел, как на меня вышел? Мне ничего не понятно.
—   Очень просто. Еду, смотрю, стоит. Понравилась, вот и все...
—   Что, так все просто?
—   Конечно.
—   Так не бывает.
—   Бывает. Понравилась — и ты уже здесь, со мной.
На большом диване Сергей расстелил простынь и кинул пару подушек.
— Подожди, я сама, — остановила его Мария и по-хозяйски приготовила постель. — Вот так надо, а ты как попало, — сказала она.
Сергей выпил коньяк и ушел в душ. Мария поднялась с кресла и прошлась по комнате, рассматривая фотографии и картины.
В квартире женского присутствия она не обнаружила вообще. Ни одной фотографии женщин на стенах не было. Она поняла, что с женой у него все кончено, и немного успокоилась.
Появился Сергей. Он подошел к ней, взял за плечи и, склонившись, прошептал на ухо:
—  Ты в порядке? — Мария взглянула на него. — В душ пойдешь? — Она улыбнулась. — Возьми мой халат. — Он скинул с себя халат, оставаясь в шортах, и проводил ее до дверей ванной. — Там сама найдешь все, что тебе необходимо.
Сергей включил маленький светильник, создав при этом в комнате полумрак, и вытянулся на диване.
Вскоре появилась Мария. Она присела рядом и взяла его за руку.
—  Я не знаю, как у нас все так получается, но ты просто прелесть. Есть же Бог на свете!
—   Будь смелее, — тихо сказал он и потянул ее к себе.
Она скинула халат, скрылась под пледом, почувствовав теплоту его обнаженного тела, и вся затрепетала, обнимая стройное его существо.
—  Ты такой горячий, — говорила она, целуя его губы. — Я так счастлива, что встретила тебя. — Ее руки скользили по его груди, животу. — Я хочу тебя прямо сейчас, — зашептала она. — Ты и так меня довольно долго мучил.
—  Давно я не испытывал таких чувств, — шептал Сергей, прижимая Марию к себе.
Мария закрыла глаза, прижимая к себе Сергея, и застонала.
—   Тебе хорошо, или что-то не так? — спросил он.
—   Не спрашивай, ничего не спрашивай…

Утром Сергей чуть не проспал на работу. Он быстро собрался. Мария тоже встала.
—  Есть не буду, — сказал он. — Ключи в коридоре, деньги на столе. Днем сходи, пожалуйста, в магазин, купи продуктов на вечер. Я помчался.
Она слышала, как хлопнула дверь, и в квартире настала тишина.
Мария снова легла на диван и закрыла глаза:
«Неужели такое бывает, — снова подумала она. — Оказывается, все так просто…»

Как-то раз, проезжая на машине с Сергеем по бульвару, где когда-то она занималась непристойными делами, увидела тех самых девушек, с которыми в недавнем прошлом делила клиентов. Ей стало до того противно и стыдно, что она даже побледнела.
—   Я на выходные купила билеты на концерт, — сказала Мария.
—   Молодец, пойдем, — одобрил Сергей. — Дома что-нибудь есть из продуктов? Теперь ведь нам обоим некогда. Ты завтра до которого часа работаешь? — Он наклонился и поцеловал свою избранницу. — Я за тобой заеду.
Она положила голову ему на плечо, вдыхая приятный и знакомый запах его парфюма.
—   Как всегда, до семи.
—   У меня для тебя завтра будет небольшой сюрприз.
—   И, конечно, это большой секрет?
—   Маленький, но приятный.
—   Ну, Сереженька…
—   Не приставай, иначе будет неинтересно…
Она взглянула на сосредоточенное лицо молодого человека и улыбнулась.
—  Ты знаешь, я, кажется, в тебя влюбилась, — тихо призналась она и обняла его за плечо.
Сергей взглянул на Марию и улыбнулся.
—   Это же прекрасно! Я о своих чувствах расскажу тебе сегодня ночью. Можно?
—   Конечно.
Мария сияла от счастья.


               
                ПОЕЗДКА В СЕУЛ

Самолет заходил на посадку, и я прильнул к иллюминатору, чтобы лишний раз полюбоваться красотами Парижа с высоты. Город, настолько мне знакомый, казался еще удивительнее и прекрасней. Там, внизу, не замечаешь всех прелестей столицы Франции, а здесь все как на ладони. Я смотрел, не отрывая глаз, и вот самолет вышел на финишную прямую, замелькали огни на взлетной полосе, и нас сильно тряхнуло.
Я взглянул на свою соседку, которая закрыла глаза ладонями и шептала что-то себе под нос.
—  Успокойтесь, мадам, — сказал я. — Мы уже на земле, и вам нечего бояться.
Она открыла глаза и с тревогой взглянула на меня.
— Это было в последний раз, когда меня занесло в небеса, — зашептала она. — Я так боюсь высоты, поэтому извините меня, что я вела себя в этом адском путешествии неадекватно.
— Бывает, — успокоил я пожилую женщину. — Вам понравилась Москва? — Я пытался ее отвлечь разговорами.
—  Я нигде не успела побывать, — ответила она, переводя дыхание. — Все металась по аэропорту и настраивалась на этот дьявольский перелет. В Москве я проездом, поэтому посмотреть не успела ничего.
—   Зато смотрите, как быстро! Только недавно были в России, а теперь — вот она, наша Франция!
—  Вы так равнодушно говорите о полете, — выдохнула женщина. — Вам, наверное, часто приходится летать? А вам эта Москва как, понравилась? Вы наверняка там обошли самые лучшие места?
—  У меня там тоже была пересадка, и я ничего не успел, но Россию я знаю. Я сам родом из России.
—   Что вы говорите? — удивилась женщина.
—   Да-да, — подтвердил я. — Россия для меня — вторая родина.
—   Надо же! А летите откуда?
—   Из Сеула.
—   Откуда? — удивилась она.
—   Из Южной Кореи.
—   Ну, и как там, на востоке? Говорят, очень неспокойно.
—  Ничего подобного. Как раз в Южной Корее все спокойно. Я там бывал уже несколько раз, и мне очень нравится. Это изумительная страна!
—   Вы корреспондент, работник какого-нибудь журнала?
—   Совсем нет, но что-то вроде этого, — улыбнулся я. — Я писатель.
—   Писатель?
—   Не похож?
—   Я никогда не видела живых писателей, — призналась женщина. — Неужели все писатели такие, как вы? Я думала, что они все сумасшедшие. У меня бы никогда не хватило терпения столько написать, чтобы потом получилась книга. Какое же надо иметь для этого терпение!
—  Ничего удивительного, — пожал я плечами и снова взглянул в иллюминатор. — Писатели тоже люди и к тому же обыкновенные. Они ничем не отличаются от остальных.
—   Что же вы раньше не сказали?! — негодовала соседка. — Мне было бы интересно с вами поговорить в полете, чтобы отвлечься. Я тоже книжки люблю, но чтобы их писать…
—  К чему лишние разговоры о профессии? — возразил я. — Я не люблю говорить о писательских делах, стараюсь, хотя бы в дороге, немного отдохнуть и отвлечься от всего того, чем занимаюсь. Сегодня буду дома, и снова начнется все сначала — писанина… Писать, писать и еще раз писать…
—   Вы много написали? Вы известный?
Я улыбнулся, чувствуя, как самолет стал тормозить и медленно подкатывать к зданию аэропорта Шарль де Голль.
—  В России меня знают, во Франции тоже, и мне этого достаточно. Для меня известность не показатель. Главное, чтобы работа удовлетворяла.
—   И она вас удовлетворяет?
—   Вполне.
— Значит, знаменитый, — сделала она заключение. — Как ваша фамилия? Я всем расскажу, что летела самолетом из России с писателем.
—   Зачем вам моя фамилия? — удивился я. — Пусть для вас я останусь маленьким секретом.
—   В таком случае, что вы делали в Сеуле? Командировка по работе? — Женщина от меня теперь не отставала и пыталась наверстать упущенное.
—  Встречался со своими друзьями, — ответил я и уже пожалел, что завел с ней этот разговор. Она оказалась такая любопытная, что готова была задержаться в салоне самолета, чтобы немного со мной поболтать. Женщина не cводила с меня глаз и засыпала всякими вопросами. — Они тоже писатели, эти корейцы, ваши друзья?
—  Нет, — снова улыбнулся я. — Они просто корейцы, но далеко не писатели. Они артисты.
—   Артисты! Как здорово! Драматические, оперные…
—   Эстрадные.
—   Буги-вуги?
—   Нет, дорогая моя, совсем не буги-вуги. Это люди, которые известны далеко за пределами своей страны. Они молодые и красивые парни. Вы слышали о такой группе, как «SS501»?
—   Нет, — удивилась женщина.
Сидящая впереди девушка оглянулась назад, и я заметил ее любопытный взгляд.
—   Это Ким Хен Джун и Пак Чон Мин? — поинтересовалась девушка.
—   Вот видите, девушка знает о таком коллективе, — заметил я.
—  Кстати, они разошлись еще в 2010 году, — добавила пассажирка спереди. — Это были великолепные мальчики. Я их всегда обожала,— стала признаваться девушка. — У меня дома есть о них журнал, фотографии и еще кое-что, не помню. Когда-то увлекалась их творчеством.
—   Вот видите, молодежь знает о них. Эти парни очень талантливые, — поддерживал я незнакомку, сидящую впереди.
—   Если бы мне было столько лет, как этой девушке, я бы тоже знала о них, — ответила в оправдание женщина. — Ну и как? — уже она обратилась к девушке. — Стоящие артисты эти ваши красавчики?
Девушка устремила на меня любопытный взгляд и, не замечая женщину, сидящую рядом, спросила:
—   Вы серьезно с ними встречались?
—  Встречался. Я их знаю с самого начала их творческой деятельности, — признался я. — Они мне очень дороги и мои самые близкие приятели.
—  Я вам завидую. У меня дома целая коллекция их клипов. Я их не устаю слушать никогда. Правда, они замечательные мальчики?
—  Правда, — согласился я. — Но они уже далеко не мальчики, а состоявшиеся молодые люди.
—   А Чон Мин, он такая же лапочка?
— Чон Мин, Ен Сен, Хен Чжун, Кю Джон и Хен Джун, они великолепны! — согласился я.
Девушка снова с завистью посмотрела на меня, понимая, что я их действительно знаю, но двери в самолете открылись, и стюардесса пригласила всех к выходу.
Я подхватил свою сумку и направился за всеми на выход.
Уже на трапе я вдохнул свежий и прохладный парижский воздух, и у меня закружилась голова.
«Как хорошо, что закончился этот длительный перелет, — подумал я. — Три пересадки — это о чем-то говорит».
Поездка в Корею мне придала много творческих сил, и я нисколько не жалел, что все так случилось. Я был полностью удовлетворен и совсем не чувствовал той усталости, которая пыталась мной овладеть.
На мгновение я попытался еще раз представить прекрасный Сеул и аэропорт Инчхон, где меня еще недавно встречали парни. Они бросили все свои дела и прибыли в аэропорт за несколько часов до прилета самолета. Им было, о чем поговорить между собой после долгой разлуки с момента распада группы.
В последнее время встречаться часто им не приходилось — судьба раскидала молодых людей в разные стороны, но все они продолжают заниматься творческой деятельностью. Да, им было, о чем поговорить и что вспомнить, пока дожидались прилета моего самолета. Заводилой так и оставался Чон Мин. Это он обзвонил всех и сообщил о моем прибытии в Корею. По такому поводу они заранее встретились в аэропорту и в очередной раз заставили многих обратить на себя внимание.
Такое теперь у них случалось очень редко. Творческая работа, которой занимаются бывшие солисты знаменитой южнокорейской группы «SS501», не дает возможности встречаться им часто. У одного гастроли в Японию, другой уже в Китае с концертами.… Третий на студии записывает новую песню или снимается на телевидении…
Ен Сен в этот раз поразил всех и принес с собой огромный букет красных роз.
—  Это от всех нас, — заявил он и покраснел, чувствуя пристальные и недоуменный взгляды своих друзей.
—  Ты стал любить цветы? — удивился Хен Чжун. — Раньше я это не замечал.
Ен Сен смущенно улыбнулся.
— Это не тебе, а нашему гостю. Он любит цветы. Тебе цветы пусть дарят твои поклонники.
Молодые, высокие и красивые парни меня поразили с первого дня нашего знакомства своим обаянием и трудолюбием. Признаться, я до этого времени никогда не встречал таких устремленных молодых людей.
С 2005 года группа продуцировалась лейблом DSP Entertainment, где руководителем был один мой хороший приятель. Случилось так, что я оказался в то время в Корее, в Сеуле, и посетил его компанию.
Он много рассказывал мне о своих творческих планах и вскользь упомянул начинающую молодую еще тогда группу.
—   Желаешь побывать у них на репетициях? — спросил он.
—   У меня не так и много времени, — признался я. — Из Кореи мне надо будет уехать через три дня. У меня уже билеты на руках.
— Проект под названием «SS501» представляется мне очень перспективным,— стал рассказывать мой друг, — и я бы хотел, чтобы ты оценил мою работу.
Я согласился и не пожалел. Все было великолепно! Я никогда не видел, чтобы люди так работали.
—  Вот так с утра и до вечера они не покидают танцевальный зал, — сказал мой друг, тихо приоткрыв дверь, чтобы не отвлекать внимание молодых людей от репетиции.
Я удивленно качал головой. Тогда я впервые увидел, как люди становятся настоящими артистами, а затем и мировыми звездами.
—  Им еще много надо работать, — продолжал мой друг. — Стать звездой не так-то и просто. Сейчас такой зритель пошел, что не обманешь. Ко всему цепляется и, издеваясь, критикует.
—  А название? Что за название? Я что-то с трудом понимаю… «SS501» — что это за шифровка?
Приятель рассмеялся.
—   Это не шифровка. Ты заметил, как они танцуют?
—   Нормально.
—   Нет, ты не понял. Они танцуют совершенно одинаково.
—   Я согласен. Это очень красиво смотрится. Ну и что?
—   Их пятеро, значит, это цифра пять. Правильно?
Я ничего не понимал, но согласился.
—   Единица — это один.
—   Ну, и что дальше? Ничего не понимаю, — снова возразил я.
—  Пятеро в одном, то есть все впятером танцуют, как один, теперь понимаешь?
Я внимательно присмотрелся, как танцуют молодые люди, и согласился.
—  Здорово у них получается! — уже восторгался я. — А нуль? Что еще за нуль?
—   Это бесконечность.
—   Значит, навсегда, — стал догадываться я.
—   Что-то вроде этого. А «SS» — это просто «суперзвезды».
Я сделал удивленное лицо.
—   Они хотят достичь таких вершин?
—  Я не сомневаюсь, — ответил мой друг. — Вот теперь я тебе и рассказал о моем новом проекте. Поддерживаешь?
— Конечно. С такими парнями у тебя все получится, ты далеко пойдешь, — рассмеялся я.
—   Жаль одно: что мы с ними контракт заключаем только на пять лет.
—   А дальше?
—  А дальше, я думаю, они сами определятся. Мне главное, чтобы парни отработали на проекте, как положено. Для этого вложены определенные суммы денег. Сам понимаешь, бизнес. Шоу-бизнес.… А это вещь коварная.
Я еще раз стал внимательно вглядываться в симпатичные, потные лица молодых людей, но тут остановилась музыка и они все впятером подошли к нам. Вот тогда я с ними и познакомился поближе. Я видел их в работе, а теперь вижу и чувствую их горячее дыхание совсем рядом.
Первым мне протянул руку Кю Джон, и я представился. Помню до сих пор его взгляд, усталые глаза и капли пота, скатывающиеся по лицу.
—   Вы откуда? — спросил он.
—   Я из Франции, — смутился я от такого прямого вопроса.
Следом представились и другие парни, но я не запомнил, ни одного их имени: для меня тогда это было сложно.
Интересно было мне то, что все молодые люди разговаривали на английском языке, хотя и с сильным акцентом. Мне это было уже очень приятно.
—   Мы обязательно у вас будем, но чуть попозже, — заявил Кю Джон.
—  Я не сомневаюсь и буду очень рад вас увидеть. У меня неплохие возможности на евро-студии в Париже. — Меня тоже понесло. Я был настолько удовлетворен, что со мной рядом стоят такие стройные, рослые и красивые парни, что, казалось, выглядел перед ними растерянным и совсем маленьким, и смешным. — Я с вами еще обязательно встречусь, — пообещал я.
Почему-то тогда молодые люди все хором рассмеялись и стали расходиться по танцевальному залу.
Мы еще немного понаблюдали за парнями и направились к выходу, но нас догнал Чон Мин.
—   У вас есть визитка? — неожиданно спросил он меня.
Я протянул ему свою визитку.
—   Можно будет позвонить?
Я взглянул на его милое лицо, мокрое от пота, улыбнулся и направился к выходу.
Молодые люди заинтересовались моей персоной, но не потому, что у меня во Франции есть какие-то возможности, не потому, что я писатель, решил я сам для себя, а просто так, для приличия. Сам не знаю почему, но интерес у них к моей личности, как потом выяснилось, оказался большим.
С тех пор прошло пять лет, и группа закончила свое существование по окончанию контракта, оставив огромный след на корейской эстраде. Она стала до того популярна, что неоднократно приглашалась на работу в США и Европу. В Азии «SS501» стала кумиром миллионов. Открылись фан-клубы, до сих пор выпускаются их плакаты. Они — одна из немногих азиатских групп, которая пользовалась просто сумасшедшей популярностью не только в Азии. Их частые гастроли в Японию, Катай, Тайвань, Европу стали культовыми.
Хоть и прошло некоторое время, но парни не забывают меня. Очень благодарные, честные в своих отношениях, но каждый со своим характером, неповторимым образом и неземным обаянием.
Вот такая встреча с прекрасным произошла однажды в моей жизни в стране, далекой от Франции и России — Корее. Я помню этих парней, я их люблю, а в этот раз я специально проделал такой длинный путь в Сеул, чтобы еще раз встретиться с молодыми людьми, подробно узнать о их дальнейшей творческой деятельности и собрать материал для моей тайной задумки.
На то, что я хочу написать о них пусть небольшое, какое получиться — произведение, я желал получить от каждого согласие.
—  Это уже интересно! — воскликнул всегда веселый Чон Мин. — У нас никогда не было такого предложения.
—   Пишите только правду, — добавил Хен Джун. — О нас и без того наслышаны, а вот о книге мы никогда не думали. Я бы хотел ее когда-нибудь увидеть.
—   Милый мой Хен, — обнял я его за плечи. — Быстро написать не получится, — признался я. — Мне еще многое надо будет вспомнить о наших встречах, чтобы отобразить реальную действительность.
Хен Джун улыбнулся.
—  Вы первый, кто решился на такое, — заметил Кю Джон. — А получится ли что-то? — засомневался он.
— О вас получится написать не только рассказ или повесть — попробую замахнуться и на роман.
—   На роман? — Ен Сен был, как и все остальные, очень удивлен. — Неужели мы своим творчеством тянем на такие объемы?
—   Вы тянете на большее, — заверил я. — Вы мировые личности.
Хен Чжун тоже хотел что-то сказать, но сдержался, одарил меня своей замечательной улыбкой и просто пожал руку.
—   Я так понимаю, — ответил я в свою очередь, — что вы не против.
—   Будет интересно почитать, — поддержал друзей Ен Сен, — никогда про себя не читал книги.
Мы разошлись, а на следующий день мои парни отменили все свои мероприятия и снова появились в аэропорту Инчхон. Я всех пригласил в кафе, и мы на прощание выпили немного коньяку.
Я улетал с грустью на сердце. Гостеприимство молодых людей напоминало мне прошлые года, когда они только начинали свою творческую деятельность.
Уже в самолете я вспоминал все подробности, начиная с самого первого дня нашего знакомства. Это было великолепно!

Я вдохнул прохладный парижский воздух и поспешил вниз по трапу. В зале ожидания меня встречала Лаура, мой лучший друг, заместитель директора книгоиздательской фирмы «Hachette».
Аэропорт Шарль де Голль, как всегда, был переполнен, но встретились мы очень быстро. Лаура смотрела на меня, молча, ожидая, что я первый начну разговор.
—   Как? — уже не выдержала она.
Я развернул большой лощеный плакат, который бережно вез в руках всю дорогу, и она ахнула.
—  Вот это да! — восторгалась она, всматриваясь в лица молодых людей. — Как бы и мне хотелось быть ближе к ним! Они же само совершенство! Как я рада, что у тебя есть такие прелестные друзья! Они еще и автографы свои оставили! Как тебе везет в этой жизни!
—  Мне еще не везет, — возразил я. — Ты же знаешь мои планы.… Повезет тогда, когда напишу о них все, что знаю.
—   Они этого заслуживают, — поддержала Лаура. — Я постараюсь тебе помочь. Я продвину это твое произведение на корейский книжный рынок.
—   Ты, правда, сможешь?
—   Ради таких звезд можно и рискнуть. Пусть о них знают все! Я их никогда не видела, но сейчас просто в них влюбилась. Ну, у тебя и вкус!
—   Ты знаешь, я всегда любил красивых людей. Красивых не только по внешности, но и душой тоже. Однажды я сделал для себя вывод, что, общаясь с красотой, сам приближаешься к ней. Разве я не прав?
Лаура улыбнулась, взяла меня под руку, и мы поспешили на выход к машине.

                Перевод с французского


               

                СЪЕМКИ В СУМАШЕДШЕМ ДОМЕ

К серому зданию, что стоит в стороне от центральной улицы, подъехал автомобиль, из которого выскочил взъерошенный человек. Он быстро вбежал по ступенькам, распахнул дверь и влетел внутрь.
— Мне главного, — заявил он, приглаживая растрепанные волосы на голове, стараясь выглядеть опрятным и уравновешенным. — Мне заведующего вашим заведением, черт меня побери!
Растерянная дежурная вскочила с места и заметалась по приемной.
—   Вы с какой целью прибыли? — спросила она.
—   Я режиссер!
—   Кто?
—   Кто-кто, режиссер. У меня есть некоторые проблемы, и я их должен решить в вашем заведении.
—  У вас направление с собой? Как вы добрались? Вас привезли? — сыпала вопросы перепуганная женщина, не понимая, что происходит.
—  Да, меня привезли, а какое это имеет значение? Какое направление вам надо? Я любое сделаю! Я режиссер, я творческий работник, и направлений мне не надо. Я сам кого угодно направлю в любую сторону. Я договаривался с вашим главным о съемках!
—   Вы собираетесь снимать наших пациентов? — удивилась дежурная.
—   У меня свои пациенты. Я договорился о помещении и массовке. Вы понимаете, о чем я говорю?
Женщина ничего не поняла и, спотыкаясь, помчалась по коридору в кабинет главного врача.
Врача на месте не оказалось, и она быстро вернулась обратно в приемную, тяжело опустившись на стул.
—   Ну, что скажете? Где ваш начальник?
—   Его нет на месте.
—   Черт побери! Я с ним разговаривал по телефону, и он мне дал добро.
—   Хорошо, давайте я вас запишу и определю в карантинную палату.
—   Какую палату? Вы что тут городите? Я режиссер!
—  Академик у нас уже есть, — стала припоминать дежурная. — Наполеон тоже есть, даже целых три. Есть даже президенты…. Режиссеров нет.
—  Что вы там бормочете? Сейчас подъедет машина с артистами, а я еще не подобрал им место. Где ваш главный?
—   Мест для всех хватит, — заверила дежурная. — В этом году у нас клиентов не особенно много.
В приемную ввалилась толпа людей. Они громко разговаривали и смеялись.
—   Тише, молодые люди, тише. Это вам больница, а не бульвар. Что вы все такие возбужденные? — Дежурная снова вскочила с места.
—  Понимаете, я договорился с вашим главным о съемках, — стал объяснять режиссер. — У меня есть один эпизод, который мои коллеги запороли на студии, а там мест уже нет, чтобы переснять и исправить. У меня заканчиваются сроки! Вы меня понимаете?
—   Нет.
Режиссер увидел изумленное лицо дежурной и понял, что об их приезде в это заведение она не знает вообще ничего.
—  Хорошо, — согласился режиссер. — Пока ваш главный где-то болтается, мы начнем.
—   Что начнете? — не поняла дежурная. — У нас скоро обед, но на вас не заказано. У нас режим и строгие правила.
—  Нам нужна всего одна палата для съемок. Нам ваша столовая с кашей ни к чему.
—  Вы, молодые люди, вообще знаете, куда пришли? — попыталась прояснить обстановку растерянная тетка.
—   Конечно, в больницу, — ответили все хором.
—  Это же сумасшедший дом, — предупредила она. — Какая это вам больница? Какие могут быть съемки? У нас здесь особые пациенты.
—  Милая моя, мой фильм как раз об этом. У меня сюжет… Его запорол наш ненормальный оператор. — Режиссер выпрямился и строго посмотрел в сторону толпившихся в коридоре у двери артистов. — Хватит ржать, вникайте в образы, пока есть время, — воскликнул он. — С вашим главным у меня вопрос решен. Мне нужна всего одна палата и не более того. Всего одна, понимаете? Ваши сумасшедшие меня совершенно не интересуют. У меня своих куча.
В приемную ввалился человек огромных размеров с камерой в руках.
—   Этот тоже с вами?
—   Это мой оператор, самый невезучий в мире человек. Благодаря ему мы все оказались здесь. Вы не беспокойтесь, главный в курсе нашего приезда. Мы у вас долго не задержимся. Мне надо только переснять несколько моментов и все. Где палата?
Дежурная засуетилась, стала листать журнал и настороженно поглядывать на раздраженного режиссера.
—  Вам с буйными или с персонами? — попыталась выяснить женщина. — Может, вам женщины нужны? Они тихие, и у вас с ними не будет проблем.
—  Какие женщины? — возмутился режиссер. — Мне нужна палата и всего один ваш пациент любого пола. Остальные все со мной.
Дежурная снова судорожно стала водить пальцами по строчкам в журнале и остановила свое внимание на одной из них.
—  Это палата почти свободная, — сказала она. — Там одна бабка, правда, королева Англии, но вас она, наверное, устроит. Я вижу, что среди вас тоже есть женщины. Я их сейчас там и пристрою. Давайте паспорта.
—   Милая моя, какие паспорта? Какие женщины? Это мой ассистент и гримерша. Мы же артисты. Бабка пойдет. Она у меня по сценарию проходит. Кровати свободные еще в номере есть?
—   В палате,— поправила дежурная.
—   Ну, в палате, какая мне разница.
—   Есть. Хотите, еще добавим.
—  Надо смотреть, но добавлять ничего пока не надо, — решил режиссер. — Ведите к вашей королеве Англии. Я думаю, она не в короне и не восседает на троне?
—   Она лежачая, но бойкая и со своей придурью.
—   Слава богу, что хоть не на престоле, — вздохнул режиссер.
Веселая компания двинулась по коридору, привлекая своими громкими разговорами больных. Те высовывались из палат, улыбались, показывали языки и корчили рожи.
Режиссер шел за дежурной, осматриваясь по сторонам.
«Да, — подумал он, — массовки здесь предостаточно, зачем же я брал с собой столько народа? Тут своих придурков хватает».
Женщина остановилась перед последней дверью и огляделась по сторонам.
—   Прошу только не шуметь, — предупредила она. — Бабушка у нас из спокойных и любит тишину, но лучше ее не волновать.
—   Понятное дело, — согласился режиссер. — Королева все же.
В палату за дежурной вошел режиссер и все остальные.
Бабка подскочила на кровати, увидев такое количество народа, и закричала, размахивая своими худыми руками:
—  Я буду на вас жаловаться! Что это такое? Спокойно сойти с ума невозможно. Я буду звонить в английское посольство, чтобы меня немедленно забрали в столицу! Где моя карета?
—  Спокойно, бабуля, мы не на постоянку, — успокаивал ее режиссер. — Займем около часа вашего драгоценного королевского времени, а там продолжайте тихо сходить с ума. — Оператор в этот угол, — стал он раздавать команды. — Вы, молодой человек, займете вот эту кровать. А вы будете играть посетителя. Наденьте только халат и снимите с головы свою ушанку. Это же больница, а точнее, дурдом, но никак не лыжная база.
—  Мне ложиться можно? — спросил артист, которому определили место на кровати.
— Можно, ложитесь, только снимите обувь, — стал еще больше раздражаться режиссер.
Бабка с испугом наблюдала за происходящим из-под одеяла.
Режиссер заметил ее поведение и обратился к старушке:
—   А вы чего спрятались? Вы нам тоже будете нужны для съемок. Мне нужны реальные образы. Немедленно вылезьте из-под одеяла. Снимаем эпизод с посетителем, — объявил режиссер. — Бабуля, я понимаю, что вы сумасшедшая, но должны будете сказать несколько слов в камеру. Ты как улегся на кровати? — заорал режиссер. — Подушка в другой стороне! Что ж ты на нее сложил свои ноги с вонючими носками? Так, бабуля, сейчас в палату зайдет человек, и вы должны его встретить радостной улыбкой.
—  Милый мой, с тех пор, как я сошла с ума и оставила Англию, улыбка не сходит с моего лица уже несколько лет, — предупредила старушка.— Теперь я улыбаюсь всегда.
—   Это плохо. Вы можете немного побыть нормальным человеком и не улыбаться без повода?
—   Нет, не могу. Это мое хобби.
—  Это уже печально. Так, оператор, приготовились.… А ты чего до сих пор здесь торчишь? Ты должен быть за дверями и ждать мою команду. Быстро в коридор, — набросился режиссер на другого артиста, которому была определена роль посетителя. — Так, приготовились… Бабуля, возьмите себя в руки, вылезьте из-под одеяла немедленно. Нельзя же так улыбаться. На вашем лице не улыбка, а какой-то ужас. Оператор, готов?
—   Готов.
—  Поехали, мотор! Стоп, стоп, стоп! Что ты лежишь, как бревно? Сними немедленно носки — дышать уже невозможно и прикройся одеялом. Это же тебе не вокзал! Понимаешь меня? Приготовились, поехали. Входит посетитель… Посетитель, твою мать, входи же, наконец!
Дверь с треском распахнулась, и в палату ввалился артист.
—  Стоп! Так не пойдет. Где же вы видели, что в палату так врываются? Это же больница…
—  А мне, сынок, когда улыбаться? — спросила старушка, откидывая одеяло. — Я готова.
—   Бабуля, прекратите постоянно кривить рожу. Вы мне все запорете. Это не зоопарк. Значит так, дверь тихо открывается, и медленно входит посетитель. Он направляется к больному и присаживается к нему на кровать. Бабуля в это время встает и подходит к окну со словами: «Он вас уже давно дожидается и очень скучает. Что же вы так редко к нему приходите?» Бабуля, вы все поняли?
—   А чего тут понимать. К нам вообще никто не приходит, — ответила старушка.
—  Это к вам никто не приходит, а к нему уже пришли, — возразил режиссер. — Вы слова запомнили?
—   Какие слова?
—   Те, которые я только что вам говорил!
—   Запомнила, милок, а ко мне кто-нибудь сегодня придет?
—  К вам потом придут, — пообещал режиссер. — Санитары в халатах. Сейчас пока к нему пришли. Приготовились, начали.… Входим тихо, медленно, не забываем, что это больница… Посетитель! Куда пропал посетитель? Почему дверь открылась, а вас до сих пор нет?
—   Да иду же я, — послышался голос за дверями. — Иду.
—  Нет, так не пойдет, — взорвался режиссер. — Бабуля, займите немедленно свое место и отстаньте от оператора. Где в этот момент вы должны находиться? Что вы болтаетесь по палате, как неугомонная? Идите немедленно к окну в угол. Черт возьми, то из-под одеяла не вылезет, то бродит без дела. К оператору, прошу, не приставать. Он женат.
—   Иду, сынок, иду. Никогда не подумала, что под старость, да еще и в дурдоме, мне придется стать звездой, — бурчала она. — Вот что значит королевский титул.
—  Ну, до звезды вам еще далеко, — ответил режиссер. — Вы слова запомнили?
—   Какие еще слова?
—   Те, что я вам недавно говорил!
—   Не беспокойся, милок, я знаю, что мне надо говорить.
— Вот и отлично! Приготовились. Все сначала… Медленно открывается дверь и входит… Мужчина, вы кто такой? — заорал режиссер.
—   Я главный врач, — представился человек в белом халате.
— Мы здесь снимаем эпизод, как с вами договаривались, — затараторил режиссер. — Вас не было, поэтому мы начали без вас. Все заняли свои места и приступили к съемкам. Сейчас вы нам будете мешать. Я зайду к вам в кабинет позже, а сейчас прошу к выходу!
—  Вы эту бабку не трогайте, — предупредил врач. — Она у нас из буйных, поэтому находится в отдельной палате.
Режиссер покосился на старушку.
—  Что-то незаметно, дежурная говорила обратное. Но ничего, я ее упросил тоже сняться. Натуральный сумасшедший образ. Такую роль ни один артист не сыграет.
—   Что вы, что вы, — замахал руками врач. — Если она разойдется, то вам всем придется туго. Она дочь Сталина и Берии одновременно, но сейчас находится в образе королевы Англии. Может, вам сменить палату?
—  Меня и здесь устраивает, тем более мы все уже расположились и готовы к съемкам. Бабка предупреждена.
Режиссер снова покосился на старушку и попятился в сторону.
—  Ну, чего, милок, медлишь? — повысила голос бабка. — Я уже в образе и из всех моих дырок плещет талант. Начинай, не томи королеву.
—  Начинаем, начинаем, — замахал руками режиссер и взглянул на врача. — У меня другого выхода уже нет. Может, не успеет взбеситься? Нам надо всего-то немного. Начали! Открывается медленно дверь, и входит посетитель. Входите же вы наконец-то, где вас все носит?
Режиссер выглянул в коридор и увидел своего персонажа, окруженного сумасшедшими больными. Тот лихо раздавал автографы пациентам, которые не отпускали его от себя ни на шаг.
—  Что это такое? — кричал режиссер. — Когда все это закончится? Немедленно приступайте к своей роли и гоните от себя эту толпу!
— Я никогда не видел такое скопище великих личностей, — восхищался артист. — Здесь только три Наполеона и большая часть президентов. Каждый желает взять у меня автограф. Вот это поклонники!
—  Немедленно прекратите общение с сомнительными личностями! Просто какой-то сумасшедший дом. — Режиссер вернулся в палату и обрушился на артиста в кровати. — Вы что тут развалились? Такое впечатление, что вы на курорте. Это же больница, а не номера. Примите соответствующую позу. Бабуля, идите сюда и встаньте перед камерой. Руками ее лапать не надо, все равно вы не знаете, что это такое. Улыбайтесь и говорите, только громко, те слова, что я вам говорил.
—   Что говорить-то?
—   Я же вам говорил, что говорить! Я уже и сам забыл. Говорите что-нибудь и улыбайтесь. Ну и рожа! Разве так нормальные люди улыбаются? Не раскрывайте широко свой беззубый рот. Вот так… теперь говорите же что-нибудь.
—   Я королева Англии… — медленно заговорила старушка.
—   Стоп, стоп! Какая еще королева? Здесь нет королев и королей. Вы больной человек, жалуйтесь на свою судьбу и это все говорите посетителю, который сейчас войдет, что он так редко приходит к этому больному. Больше от вас ничего не требуется.
—   Ко мне вообще никто не приходит, — еще раз приметила старушка.
—  И, слава богу, — махнул рукой режиссер. — Ну, говорите же, жалуйтесь.
—  Нас кормят хорошо, — начала старушка. — У меня отдельная палата, но по ночам являются приведения и хотят меня украсть.… За свой трон я любой сволочи, оторву голову. Вы только покажите мне его, и я накажу его своей королевской властью.
Старуха схватила оператора за воротник и стала трясти.
—   Негодяй, это ты собрался забраться на мой трон?
— Оставьте мужика в покое, — уже орал режиссер. — Какие приведения? — Неожиданно распахнулась дверь, и вошел «посетитель» с пакетом в руках.
—  Товарищ режиссер, эти сумасшедшие хотят меня принять в свою гильдию. Как быть?
—  Потом вступишь, а сейчас работаем. Выйди и без команды не появляйся. Бабуля, спрячьте вообще свою откровенную улыбку, она меня пугает. Говорите слова.
— Ты почему, подлец, не приходишь ко мне в больницу?! — стала закипать бабка, оскалив свои редкие зубы. — Я королева Англии, а не какая-то там служанка.
Режиссер опустился на кровать и вздохнул.
— Я с ума с вами сейчас сойду, — признался он, но дверь приоткрылась, и просунулась голова «посетителя».
—   Входить, или еще рано? — спросил он.
—  Ты чего здесь развалился? — набросился режиссер на артиста в кровати. — Подвинься.
—   Вы лечь хотите? — не понял тот.
—   Я с вами точно лягу в это заведение. Оператор, прекратите снимать бабку. Вы разве не слышите, что она несет? Ее бред никак не вписывается в наш сценарий. — Режиссер решительно встал и оттащил бабку в сторону. — Больше ее не снимать, — приказал он. — Мне королевы не нужны, тем более английские.
—   Я могу и принцессой побыть, — обиделась бабка.
—  Принцессой ни в коем случае. Мне нужен обычный простой сумасшедший образ из народа и без всяких титулов.
—  У нас в больнице таких нет. Мы все при деле и должностях. В соседней палате лежит моя подруга, жена президента Рузвельта, может, она вам сможет подыграть, но у меня получится лучше. Я уверена.
—  Все, начали съемку. — Режиссер вскочил с места. — Открывается дверь и входит посетитель. Так, молодец. Он смотрит сначала на бабулю. Так, правильно, но только смотри без испуга. Почему у тебя глаза шире лица?.. Теперь подсаживается к больному. Подсаживается, а не ложится… Мило улыбается…. Что ты все пялишься на эту старуху? Тебе королем все равно не быть. Смотри на того, к кому пришел.
—   А она чего на меня уставилась?
—   Не твое дело. Бабка в образе. Оставь королеву.… Тьфу ты, совсем мне голову заморочили. Оставь соседку по палате в покое. Она позже к тебе подойдет, не беспокойся.
—   Может, не надо?
— По сценарию надо. Теперь бабушка медленно подходит к посетителю и обращается к нему со словами: «что же вы так редко приходите к нему». Пошла, бабушка…
Старуха в два прыжка оказалась рядом и схватила теперь уже «посетителя» за ворот.
—  Ах ты, гад, — зашипела старуха. — Ты что же, стервец, наш санаторий обходишь стороной и не заходишь к нам? — Она так трясла артиста, что у того слетел с головы парик и упал на пол пакет. — Я тебе покажу забывать те места, куда и сам можешь попасть. Немедленно кайся за свои поступки, гаденыш!
—   Стоп! Что вы творите, бабуля? Этого я вам не говорил говорить! Вы совсем с ума сошли?
—   Снято, — прохрипел ошарашенный оператор.
—   Что снято? Вы это все засняли? Кто вам давал на это указание?
—   А неплохо получилось. Сумасшедший дом все же.
—   Это точно, и я в скором времени окажусь его клиентом. — Режиссер оперся на стенку. — На сегодня хватит, — сказал он, вытирая вспотевший лоб.
— Вы еще приедете? — спросила старушка, выпуская из рук «посетителя», который тут же рухнул на пол.
—   Я не приеду,— предупредил режиссер. — Меня сюда привезут.
—   Вот и хорошо! Я вам здесь местечко придержу.


               
                ЗЯТЬ


В дверь позвонили, и старушка поспешила в коридор. Она открыла дверь и в недоумении замерла, раскрыв рот.
Перед ней стоял молодой человек, скосивший глаза к переносице, с высунутым языком и взлохмаченными волосами. Старушка перекрестилась и шарахнулась в сторону.
—  Боже мой, — прошептала она. — Это еще что за чучело?
Молодой человек расcмеялся, спрятал за спину букет цветов и виновато опустил голову.
—  Ба! Это ко мне, — спешила уже к двери внучка. — Это тот самый Вовчик, про которого я тебе недавно говорила. — Дашка бросилась на шею молодому человеку, приглаживая его волосы. — Ба, ты не обращай на него внимания, он всегда такой смешной.
—  Как не обращай, когда он в нашу квартиру ломится в таком виде!
—  Вовчик, я же просила тебя быть скромнее. Видишь, и бабушка в растерянности.
—  Я не в растерянности, — попыталась возразить старушка. — Я в шоке от твоих друзей.
—  Ничего страшного, — сказал Вовчик. — Бабушка со временем привыкнет, а ты меня уже знаешь. Бабуля, родню надо встречать не так, как вы, а торжественно с доброжелательной улыбкой.
—  О чем это он тут болтает? О какой родне несет? — переспросила бабушка внучку и еще раз перекрестилась.
—  Может, я еще вашим любимым зятем стану, — продолжал молодой человек и решительно шагнул в коридор.
—  Какой ужас! — всплеснула руками бабушка и поспешила удалиться в свою комнату, оглядываясь на странного гостя. — Сумасшедший какой-то! И носит же земля таких антихристов.
Она закрыла за собой плотно дверь и прислушалась. В коридоре Дашка от восторга визжала и прыгала.
— Я так тебя ждала, — признавалась она. — Не мог как-нибудь попроще войти? Совсем старушку напугал. Теперь будет меня своими вопросами доставать. Ты же знаешь стариков.
Вовчик сделал удивленное лицо.
—  Это же прикольно! Бабку я перевоспитаю в два счета. Она меня еще на руках носить будет. Для меня это пара пустяков. Я к тебе пришел, а старуху в сторону! Давай, показывай свое гнездышко.
— Ты неисправимый человек. Мне надо будет с тобой много поработать, чтобы сделать человеком.
—  Вот и начинаем с сегодняшнего дня, — тут же согласился Вовчик. — Начинай воспитывать прямо с коридора. Я постараюсь быть прилежным учеником. Ты обещала познакомить меня со своей матерью. Мы же должны однажды признаться ей, что любим друг друга, или у тебя за ночь родились другие планы на жизнь?
—  С бабушкой ты уже познакомился, хватит. Она, мне кажется, в восторге от тебя.
— Еще бы! Пару раз приду, с ней встречусь, и она меня вообще полюбит.
Вовчик протянул девушке цветы.
—  Сам выбирал, — с гордостью сказал Вовчик.
Дашка взглянула на жиденький букетик и покачала головой.
—  Да, с тобой мне придется долго работать, — вздохнула она. — Кто же желтые цветы дарит? Тебе прохожие на этот счет ничего не сказали?
—  Какая разница, — вздохнул Вовчик, понимая, что оплошал. — Мне они понравились, вот я и взял. Смотри, какие они хорошенькие, почти как одуванчики.
—  У тебя со вкусом тоже не все в порядке, — заметила Дашка.
—  Но тебя, же выбрал, — стал снова оправдываться молодой человек. — Понравилась — и выбрал. Ты думаешь, что я и в этом совершил ошибку? У меня вкус ого-го какой! Если мне что понравится — никогда не откажусь и своего добьюсь. Цветы в самый раз.
—  А я?
—  Ты не цветы. Ты — дело посерьезней. Цветы к вечеру завянут, и ты их выбросишь, а тебя куда девать? Поэтому я отнесся к этому делу, намного ответственнее и решил узнать о тебе больше от твоих родных. От бабки, я так понял, уже ничего не добьешься.
—  Болтун ты, Вовчик. Проходи в комнату. Что мы тут в коридоре застряли…. Мама скоро придет.
—  А папа?
—  Мама папу выгнала уже давно.
—   Что ты говоришь! Суровая женщина твоя мама, — заметил Вовчик.
—  Обыкновенная. Он у нее гулял по бабам, вот она и не выдержала. Ты же у меня не такой?
—  Конечно, нет. Куда мне гулять с будущей женой. — Вовчик снова откровенно улыбнулся и задвигал ушами. — Так умеешь?
—  Ушами шевелить? Нет, не умею и не хочу учиться твоим дурным выходкам. Маму не напугай, а то еще что-нибудь придумаешь, и она тебя не поймет. У меня она строгая. Помнишь, как мы с тобой договаривались? Сразу не вздумай проболтаться о моем залете. Надо все сделать постепенно. Предки сейчас совсем непонятливые пошли.
—  Куда она денется, меня все понимают, — рассмеялся Вовчик и прошел в комнату. — Значит, здесь ты живешь? — Он осматривал маленькую комнату с книжными полками и разбросанными конспектами. — Учебу придется оставить на некоторое время, — вздохнул он. — Семейная жизнь — дело серьезное. Мужа кормить надо — не дай бог, ребенок скоро родится, кто по магазинам бегать будет? Поэтому учеба уходит на второй план. В первую очередь, любимого надо поставить на ноги.
—  Почему ты хочешь оставить учебу? — удивилась девушка.
—   Не я хочу оставить, а тебе придется ее оставить, — уточнил Вовчик и рухнул на диван. — Комнатка, конечно маленькая, мне будет не развернуться. Вот, как здесь можно жить двум и более человекам? У твоей бабки побольше будет? Потом посмотрю ее хоромы. Если что, придется с ней меняться. Зачем старому человеку много места? Надо ей постепенно привыкать к другим размерам.
—  Ты хочешь перебраться сюда, жить? — Удивлению Дашки не было предела.
—  А как еще? У нас собака, кошка.… Даже рыбки есть.
—  Я надеюсь, рыбок ты с собой сюда не захватишь?
— Нет, рыбки здесь нам только будут мешать, подглядывать. Оказывается, они по ночам не спят. Я как-то всю ночь за ними наблюдал: не спят, паразиты, глаза лупят в разные стороны и подглядывают, я их сразу раскусил.
—   Что ты говоришь? Ох, и болтун же ты!
—    Да-да. Я лично это проверял неоднократно. Встаю ночью и — бац! — неожиданно свет в комнате включаю, а у них глаза открытые, значит, не спят и поглядывают, что мы с тобой по ночам делаем.
Дашка покачала головой.
—   Но есть и другой вариант, — предложил Вовчик. — Переселим мою собаку и кошку в эту комнату, рыбок выбросим, надоели они мне до смерти, слишком шумливые, а сами уйдем жить ко мне. Так пойдет?
—  Нет, нет, — запротестовала Дашка. — Этого еще не хватало. У бабушки аллергия на шерсть, а мама боится их с детства.
—  Видно, когда-то хорошо покусали. А по бабке я сразу понял, что у нее аллергия. У нее глаза испуганные. Когда она мне открыла дверь, я так и понял, что больна старушка. Ничего, перебьемся. С ней мне не жить, пусть и дальше болеет.
Девушка опустилась рядом на диван и уставилась на Вовчика.
—  Ты книги любишь? — спросила она. — У меня их много.
— Я книги терпеть не могу. Есть же на свете такие извращенцы, которые бумагу переводят, писателями называются. Вот они пускай их и читают. Я кино люблю.
—  Ничего ты не понимаешь. Писатели есть разные, а у меня здесь собраны самые известные. Ты представляешь, я почти все эти книги прочитала.
—  Хорошо, — махнул рукой Вовчик, — потом расскажешь. Ну и где твоя маман? Ты мне про нее что-то ничего не рассказывала. Нормальная хоть тетка?
—  Мама у меня лучше всех, — похвасталась Дашка.
—  Посмотрим, проверим. Ты говорила, что готовит хорошо? Ей же придется меня кормить, а я люблю хорошенько покушать. Я люблю жареное мясо, отбивные, пельмени.… А ты сама умеешь вообще готовить?
—  Я тебе готовить буду сама, а не мама. У нее своя личная жизнь должна быть. С чего это она должна зятя обслуживать? — возмутилась Дашка.
—  Зятя надо не обслуживать, а любить, — поправил Вовчик. — А любовь к любому зятю лежит через желудок.
За дверью послышалось шарканье.
—  У вас такая слышимость. Кто еще там болтается? Ты же говорила, что братьев и сестер у тебя нет.
—   Это бабушка прошла на кухню, — пояснила девушка.
—   Стол накрывать?
—   Откуда я знаю.
—  Ну, раз гость, а тем более будущий зять пришел, надо бы и подсуетиться. Жрать что-то охота. Скоро мамаша появится?
—   Скоро. Она у подруги в соседнем подъезде.
—   Могла бы и появиться. Ты ей про меня говорила? — Вовчик снова задвигал ушами, и Дашка рассмеялась.
—   Как это у тебя так здорово получается?
—   Тренировки. Сижу на занятиях и тренируюсь. Так, что ты про меня своей матери наговорила, колись?
—   Пока ничего. Сказала, что придет ко мне гость.
—   Не гость, а почти уже ее зять. Ты же меня любишь?
Девушка обняла Вовчика и прижалась к его груди.
—   Нет, все же комнатка маленькая и стены тонкие,— вздыхал молодой человек.
—   Причем тут стены?
—   Двери тоже тонкие, слышимость хорошая.
—  Стены толстые, не беспокойся. Ты чем, Вовчик, занимаешься в свободное время?
—   В последнее время с тобой встречаюсь.
—   А раньше? — Дашка смеялась от души.
—   С другой встречался.
—  Вот дурак, — обиделась Дашка. — Мог бы об этом мне не говорить.
—   Так ты же спрашиваешь, я и отвечаю. Что-то твоей бабки совсем не слышно. Под дверями, наверное, стоит, уши греет.
—  Вовчик, как ты можешь так говорить о старом человеке!— еще больше обиделась Дашка. — Она не подслушивает чужие разговоры, ей это неинтересно.
—   Значит, неправильная у тебя бабка, — тут же сделал вывод Вовчик. Он встал с дивана, тихо подошел к двери и прислушался. — Точно бабка мимо проскочила, — прошептал он и резко открыл дверь.
Старушка шарахнулась в сторону от двери и с перепуга оперлась на стену, схватившись за сердце.
—   Господи, — стала она снова креститься. — Сумасшедший какой-то. Дашка, где ты только его нашла? Мать твой выбор не одобрит. Гони его куда подальше, пока она не увидела такое чудо.
Удовлетворенный своей находчивостью, Вовчик скорчил ей такую рожу, что старуха помчалась в свою комнату без оглядки и закрылась на щеколду.
— Непременно после свадьбы мне надо сюда, — сказал он, подсаживаясь в Дашке на диван. — У меня не забалуешь. А ее я понимаю, молодость хочется вспомнить. Представляешь, когда я буду с тобой в постели, и ты будешь стонать.… Твоя бабка от двери отползать не будет. Ну и старики пошли в последнее время! Где же твоя маман, что-то уж слишком засиделась у своей подружки. Зять все же пришел. Позвони ей, что ли? Пусть торопится, времени совсем мало осталось, а еще мне надо успеть отобедать у вас и определить, на что способна твоя родительница в плане питания.
—   Она без телефона ушла, — сказала уже совсем расстроенная Дашка.
—  Тогда пойдем вдвоем на кухню. Сама корми будущего мужа. Хочешь, можешь привлечь и свою бабульку для сервиса. Пусть привыкает.
В коридоре хлопнула входная дверь, и послышался женский голос:
—  Дашка, где твой ухажер, ушел? — послышался голос из коридора. — Бабушка звонила моей подруге, и такие страсти про него рассказала!
Дашка поспешила в коридор успокоить мать. Они немного пошептались, и Дашка завела мать в комнату.
—   Мама, это и есть Вовчик, — представила она.
Мать внимательно посмотрела на молодого человека, потом на дочь, и пожала плечами.
—   Стол накрывать будете? — спросил Вовчик и заулыбался.
Мать с удивлением взглянула на гостя.
—   Идите на кухню, — пригласила она.
—   Вот это теща! — похвалил ее Вовчик, усаживаясь за стол. — Что сегодня нам бог послал? Грибочки солененькие, буженину или шашлык из баранины?
—  Бог тебе послал гороховый суп с куриными пупками, — огрызнулась мать. — А если у тебя есть другие пожелания, то прошу сменить обстановку на другую квартиру. Там если тебе суп и не дадут, то погонят непременно.
Вовчик снова сделал удивленное лицо: Дашка не выдержала и снова расхохоталась.
—  Бог может послать тебе что-то и другое, когда сам заработаешь, — продолжала мать, разливая суп по тарелкам. — За грибочками надо в лес ходить, а не дома сидеть. Вот ты и будешь этим заниматься, если желаешь их видеть на столе, а чтобы есть буженину, надо пахать в две смены. — Мать взглянула на молодого человека и скривилась. — Нет, ты не потянешь, рассыплешься. Так что есть тебе только ливерную колбасу с хлебом и причмокивать, щуря при этом глаза от удовольствия, и представлять, что это твоя любимая буженина.
Вовчик тоже что-то хотел сказать, но мать продолжала дальше:
—   Дашка, это ты про него мне постоянно говорила?
—   Да. Мам, он хороший.
—   Я и вижу. Других не было на распродаже? Тебя Вовчиком звать? — спросила она, подсаживаясь к столу, пристально наблюдая за гостем.
—   Да, я Владимир Дураков.
—   Как?
Мать от удивления вскинула брови.
—   Это твоя фамилия?
—   Да, — гордо ответил Вовчик и взглянул на растерянную Дашку.
Мать перевела взгляд на дочь и с укором спросила:
—   Ты его фамилию раньше знала?
—   Нет, — растерялась девушка.
—   Представляешь, не дай бог, у тебя будет такая фамилия, и ты будешь называться Дарьей Дураковой… Просто замечательно! И что ты, молодой человек, планируешь в дальнейшем? Не собрался ли к нам набиться в родственники?
—  Женюсь на вашей дочке! — торжественно объявил молодой человек. — У нас давно все решено. Хоть под присмотром будет. Сами понимаете, какая сейчас жизнь.
—   А ты у меня спрашивал разрешение? — возмутилась мать.
—   УЗИ показало — будет свадьба, — в свою очередь вставил Вовчик.
—   Какое еще УЗИ? — не поняла растерянная мать.
— Как, вы не знаете, что такое УЗИ? Это когда тебя способны просветить насквозь и увидеть, что творится внутри, — начал популярно объяснять Вовчик.
—  Я вижу, ты очень грамотный. Получается, что ты будешь моим зятем, Вовчик Дураков?
—  Получается, что да, — расплылся в улыбке молодой человек. — Супчик ничего, — заметил он, облизывая ложку. — Добавка есть?
—  Нет, зятек, у меня для тебя добавки. Расскажи-ка мне про себя? Ты какой-то уж очень интересный человек.
—  Вот так мне все и говорят, — согласился Вовчик. — Я действительно интересный человек. Такой уж уродился.
—  Мама, у них в квартире кошка, собака и рыбки есть. Представляешь, целый зоопарк.
—   Оно и видно. — Мать в растерянности встала, прошлась по кухне и снова уставилась на молодого человека. — Так-так, — вздохнула она и перевела взгляд на дочь.
Вовчик скорчил рожу, стараясь развеселить уставшую женщину. Мать взглянула на него и усмехнулась:
—   И всем ты рожи корчишь? — спросила она.
Вовчик смутился.
—  У меня привычка такая, — сказал он. — Тем, кто мне нравится, я хочу надолго запомниться. Вот вы мне очень нравитесь, как будущие родственники.
В комнату заглянула бабушка.
—  Заходи, бабуля, будь, как дома, не стесняйся. Я зять покладистый, хороший, — обратился к ней Вовчик.
—   И кто же тебе это сказал? — удивилась мать.
—   Я сам чувствую. Меня все принимают на высшем уровне. Ну, чего ты замерла в дверях, бабуля? Заходи, знакомиться будем. Неудобно как-то получается — всё по углам от будущего зятя прячется. Заходи, не робей. Я и есть тот самый любимый вашей дочерью и внучкой человек.
Старуха перекрестилась и снова скрылась за дверями.
—   Нельзя так со старшими разговаривать, — оборвала его мать.
—   Мы же родственники, как еще разговаривать? — удивился Вовчик и подвинул пустую тарелку к Дашке. — Наливай, не жадись. Видишь, молодой конь есть хочет, копытом стучит. Что у вас за тарелочки, как блюдца? У нас дома мать мне целую миску сразу навалит, и я ем не отрываясь. А у вас как-то уж совсем скромно. Жизненные трудности? Исправим. Дашка на заочный пойдет и работать будет или бросит на время учебу и хозяйством займется. Решу потом. Я постараюсь быстро окончить институт и в люди…
Мать не выдержала, снова подсела к столу и уставилась на наглого молодого человека.
—  Смотри, чтобы у тебя самого трудностей не было, зятек-самозванец, — выпалила она.
Растерянный Вовчик взглянул на Дашку, которая моргала глазами и краснела.
—  Ну и нашла же ты себе пару, — вздохнула мать. — Рано тебе еще замуж. А этот тебе вовсе и не муж. Ты только посмотри на него. Что он из себя представляет? Клоун и только!
Дашка поднялась налить еще супа Вовчику, чтобы сгладить напряженную обстановку, но мать ее остановила.
—  Обойдется, — строго сказала она. — Жрать будет дома. Если он сейчас такой, то, что с ним будет дальше?
—   Вам моя фамилия не нравится? — догадался Вовчик. — Мы своей фамилией гордимся. Она настоящая, русская.
—  Ты мне не нравишься, — ответила мать. — А твоя фамилия только подтверждает, кто ты есть на самом деле.
—  Зря вы так, мамаша, — возразил Вовчик. — Дочка ваша очень хороша. Я это понял в первую же ночь. Она мне всю жизнь перевернула. Я даже стал подумывать, не поменять ли ей свою фамилию на мою.
—  Фамилию менять не стоит, — ответила мать. — Она как раз тебе больше подходит, и ты ей можешь гордиться сам, а на Дашку не рассчитывай.
—  Ну, мама, почему? — заныла Дашка. — Он такой хороший…
—   Завтра идем к гинекологу на проверку, — объявила мать. — Нечего тебе их фамилию размножать. — Посмотри вокруг, дочь, сколько зятьев по городу болтается! И где же ты только его нашла? Не наливай ему больше ничего, пусть проваливает. Он уже наелся.
Вовчик побледнел.
В дверях появилась старуха со шваброй в руке.
—  Пусть валит и побыстрее, — пролепетала она. — Не нужен нам в доме такой антихрист.
—   А как же УЗИ? — удивился Вовчик.
—   УЗИ можешь повесить себе на уши. Это еще ни о чем не говорит, — занервничала мать. — Дашка, сядь на место, он есть больше не хочет.
—   Хочу.
—   Он уже наелся и сейчас исчезнет из нашей квартиры навсегда.
Бабушка приподняла швабру, и Вовчик заметил угрозу с ее стороны.
—   Э-э, бабуля, чего замышляешь? За столом сидит любимый зять, а ты собираешься обрушить на невинное существо свое негодование? Так гостей не принимают.
—  Был бы гость порядочный, так бы себя не вел, — ответила старушка.
Вовчик заулыбался.
—  В нашем роду Дураковых не принято так гостей встречать, — настороженно возразил он. — У нас все чин по чину.
—  Это у вас все по чину, — ответила мать. — У нас все по-другому.
Вовчик встал и посмотрел на растерянную Дашку.
—   Вот видишь, милая, какая у нас с тобой несчастная любовь. Предки совсем не понимают наших отношений, и их уже не исправить. Пойдешь со мной или останешься? У нас была бы прекрасная жизнь. Наверное, я тебя заберу жить к себе. Представляешь, собака, кошка и даже рыбки.… На ночь я буду рыбок накрывать простыней, чтобы меньше глазели на наши интимы, так что не переживай.
—   Куда это она с тобой еще пойдет? — удивилась мать.
—   Будем скитаться по земле, она круглая. Может, вы одумаетесь, так сразу и позовете.
—  Вот сам и скитайся, странник без мозгов. Далеко не уйдешь. Никому ты не нужен, такой умник. Дашка, и где только ты его нашла? Другого выбора не было вообще? Я бы с ним не только в кровать не легла, а на одном гектаре срать не села, — возмущенно выразилась бабушка.
От таких речей Вовчик выпучил глаза.
—   Бабуля, а вы ничего не перепутали? — спросил молодой человек. — Я им в зятья, а вы мне про какие-то гектары…
—  Я хоть и стара, но путаю редко, — ответила старушка и вплотную подошла к незваному зятю. — Посидел, поморочил голову нормальным людям, а теперь проваливай, чтобы наши глаза тебя не видели.
—  Значит, свадьбы не будет, — тут же сделал заключение Вовчик. — Вот видишь, Дашка, как достается настоящая любовь. Твои предки совсем не современные люди и ничего не понимают в любви. Вы, родители, не понимаете молодые души. Вам этого не дано. — Вовчик посмотрел на мать, потом на старуху. — Куда вам меня понять… Дашка, где теперь будем встречаться? Опять в подъездах? Ты же знаешь, что там так неудобно.
Дашка стояла у стены и краснела.
—  Встречаться теперь ты будешь только со своей тенью, Вовчик, — строго сказала мать. — Вовчик.… Даже зовешься ты как-то смешновато, но для тебя в самый раз.
—   А что? Вовчик — самое распространенное имя.
—   Вовчик — имя-то хорошее, но смотря кому оно принадлежит. — Мать встала из-за стола. — Короче, так, милый зятек, собираешь себя в кучу и быстренько уходишь. Любовь твоя с этой минуты закончилась. А ты, Дашка, если еще хотя бы раз встретишься с этим чучелом, то я с тобой буду говорить по-другому.
—   Мама, можно я его провожу? — тихо попросила Дашка.
—  Сам доберется, не маленький. Ну, чего расселся? Поднял свою корму и на выход. — Мать начинала выходить из себя. — Мне такой зять не нужен. А ты, дура, смотри, под кого ложишься. Если тебе очень хочется, сходи в интим-магазин. Там такие Вовчики продаются — не то, что этот.
Молодой человек снова выпучил на мать глаза.
—   Извините, но я хотел спросить: от вас муж давно сбежал?
—   Мой муж не сбежал, я его сама выпроводила, и я б не хотела, чтобы он с тобой повстречался. Можешь считать, что я предотвратила трагедию. Мой муж разговаривать с тобой, как я, не станет, если вернется. Возьмет за одно место и вышвырнет в окно. Лететь тебе недолго, но, когда ты приземлишься, треска в твоем теле будет так много, что потом, ни одна больница не сможет тебя собрать обратно.
—   Это же преступление! — воскликнул Вовчик.
—  Да, преступление. Поэтому я хочу, чтобы оно не совершилось. Уходи и немедленно.
—   Дашка, а ты говорила, что у тебя нет отца, — обратился Вовчик к девушке.
—   Отца нет, но есть отчим, — ответила Дашка.
—    Этот, наверное, вообще опасный тип. — Вовчик глубоко вздохнул и встал. — Кто меня провожать пойдет? — спросил он.
—   Моя швабра, —тут же отреагировала старушка. — Она давно у меня в руке вертится и желает кое-кого проводить насовсем.
Вовчик растерянно посмотрел на Дашку.
—   Прости, милая, меня за своих предков, — начал говорить он свою прощальную речь. — Как ни удивительно, но у меня ничего не получилось. С другими у меня получалось намного проще.
Вовчик направился к выходу, и Дашка последовала за ним.
—   Ты уходишь? — тихо спросила она.
—   Я ухожу. Твои предки непонятливые люди, не могут определиться. Я же самый настоящий для них клад!
Дашка оглянулась на бабушку, которая вышла следом.
—   Вот она, например. Видишь, со шваброй стоит и гонит, может, даже очень любимого зятя в будущем.
—   Слушай, зять, — занервничала теперь уже и старушка. — Нам такой подарок судьбы не нужен. Иди в другую сторону, может, и приткнешься где-нибудь.
—   Вот видишь, полное непонимание. А ты вспомни, как я в постели хорош…
Дашка настороженно обернулась на бабушку, чтобы она не услышала его речей.
—  Был да сплыл, — сказала бабушка. — Плыви и дальше, жизнь длинная. Может, где и причалишь.
—  Я ухожу, — вздохнул Вовчик и скорчил на прощание рожу старушке.
Та перекрестилась и выронила швабру из рук.
—   Антихрист настоящий, — зашептала она.
—   А наши дети? — вздохнул Вовчик.
—   Какие дети? — удивилась Дашка.
—   Как какие? УЗИ же показало…. Ты сама мне говорила.
Дашка засмеялась.
— Я тебя немного напугала, — призналась она. — Я ходила в поликлинику к своей родственнице и попросила, чтобы она тебя обрадовала, а ты поверил. Даже мать не знала. Прости меня, я только хотела проверить, как ты к этому отнесешься.
Вовчик снова сделал удивленные глаза.
—   Так это все был розыгрыш!
—   Вовчик, Вовчик… Я тебе не пара, и ты это уже понял, общаясь с моими родителями. Иди домой и забавляйся с другими. Видишь, мои тебя не воспринимают адекватно.
—  Это точно, — согласился Вовчик. — Их фамилия не устраивает.
— И не только фамилия, — согласилась Дашка. — Ты их сам не устраиваешь.
—   А как же ты? Ты же подо мной кричала и клялась…
—   Это были лишь мгновения. Прости.
—   Да, зять из меня здесь не получился. — Вовчик потер лоб и открыл дверь.
—   Тебе еще повезет, — пообещала Дашка. — Ты со своим дружком многих сможешь соблазнить.
—   Ты так думаешь? — обернулся Вовчик к девушке.
—   Я знаю. Почему же, ты думаешь, я на тебя так клюнула?
—  Может, повторим еще на прощание? — предложил молодой человек.
—   Прямо здесь? Ты ненормальный.
—  Почему здесь? Есть и другие подъезды. — Вовчик махнул рукой и нажал кнопку лифта.


               
                СИРОТА


—   Господин комиссар, опять этого оборванца привезли. Куда его?
—   Гоните в шею! — закричал нервно офицер. — Сколько уже можно с ним возиться? Это чудовище уже не исправить никогда. У него на роду написано, что он проклят, и хватит засорять наш участок подобными личностями. Если еще раз попадется, отправьте его в приют, пожизненно, чтобы он навсегда забыл сюда дорогу.
—   Так куда его сейчас? — не понял сержант.
—   Что он на этот раз натворил?
—   В магазине стащил чипсы и какие-то конфеты.
—   Веди его сюда, — раздражался комиссар полицейского участка. — Я ему уши поотрываю. Как он мне уже надоел! С этой беспризорщиной давно надо покончить!
В кабинет завели мальчишку лет десяти, грязного и обросшего. Его слипшиеся волосы были похожи на паклю, а чумазое лицо говорило о том, что оно не видело мыла и умывальника долгое время.
—  О господи, — скривился Рауль. — Где тебя постоянно находят, на какой помойке? С каждым разом ты все грязнее и грязнее. Что опять натворил, признавайся, гаденыш?
Мальчишка упрямо мотал головой.
—  Тогда почему ты снова в участке, и я тебя здесь вижу? Полиция просто так задерживать не станет. До каких пор ты будешь попадаться мне на глаза?
—  Да знаю я вашу полицию, — спокойно признался мальчишка. — Можно сесть?
—  Ну, ты и нахал! Постоишь, ничего с тобой не сделается. Ты за последнюю неделю попался мне уже в третий раз. Тебя как звать?
—   Я же уже говорил. Лоренс.
—   Был бы ты такой у меня один, может быть, и запомнил, а у меня вас десятка полтора, — вздохнул Рауль. — Что опять случилось?
—  Ничего, — пожал плечами Лоренс. — Опять ваши ищейки все попутали и схватили не того, кого надо. Я просто проходил мимо…
—  Ты и в прошлый раз тоже проходил мимо, а в карманах нашли то, что пропало у пострадавшей. Ну-ка напомни мне про своих родителей, пока мне принесут твое дело.
—  Каких родителей? — Лоренс сделал удивленные глаза. — Мне родители уже давно даже не снятся. Почитайте мое дело, которое вы состряпали, там все ясно написано.
—  Смотри, какой умный, помолчал бы лучше. Все, хватит с тобой возиться. Сегодня выпишу направление, и окажешься в детском приюте. Там тебе быстро мозги-то вставят.
Комиссар покосился на стоящего рядом помощника, который готов был исполнить любое его указание.
—  Что там так долго с его бумагами возятся? Сходи сам и поторопи, — приказал комиссар. Он встал и подошел к задержанному.
—  Я же хочу, как лучше тебе, — уже другим тоном заговорил Рауль. — В приюте тебя ничего хорошего не ждет. — Он погладил мальчишку по голове и разрешил сесть на стул. — Неужели ты не понимаешь, что в будущем по тебе плачет только тюрьма?
—   Опять отпустите? — ехидно поинтересовался Лоренс.
—   Ой, как ты мне уже надоел! Ты же говорил, что у тебя где-то под Парижем живет бабка, и ты собирался к ней. Все еще доехать не можешь?
— Да никого у меня нет, — признался Лоренс. — Это я так, на всякий случай сказал.
Вошел помощник и принес папку с бумагами.
—   Тут целое дело уже на него собирается, — доложил он и положил ее перед комиссаром на стол. — Господин комиссар, позвольте мне оформить все документы и отправить его в спецприемник.
—  У тебя дел других нет? — набросился на своего помощника Рауль. — Иди и занимайся своими делами. Я здесь как-нибудь и сам разберусь.
Помощник послушно вышел и закрыл за собой дверь.
— Подойди ко мне, — позвал мальчишку Рауль. — Ты не представляешь, как мне уже надоел. Если еще раз попадешься у меня на пути, то я тебя быстро определю. Ты меня понял, паршивец?
Лоренс смотрел на комиссара жалостливыми глазами.
—  Закройте меня, господин полицейский, — взмолился Лоренс. — Закройте, или я снова попаду вам на глаза. Я беспризорник, вор и бандит. Я врун, нет у меня никакой бабки под Парижем. Нет у меня никого. Я один на всем белом свете.
—   Закрой свой рот, — потребовал Рауль. Он быстро выписал пропуск на выход и протянул его мальчишке. — Это последнее, что я могу для тебя сделать. В следующий раз разговаривать будем по-другому. Можешь идти.
Лоренс дошел до двери и оглянулся.
—  У вас будет немного денег? — спросил он.
Удивленный комиссар даже привстал с кресла.
—  Если вы мне дадите немного денег, то мы увидимся не скоро, — добавил он.
Рауль огляделся по сторонам, не желая, чтобы этот разговор кто-то слышал, и подошел к мальчику. Он порылся в кармане и достал помятую купюру.
—  Чтобы я тебя больше не видел здесь никогда, — прошептал он и открыл перед ним дверь.

Впервые бездомный Лоренс попался и был доставлен в участок полгода назад. За это время он побывал здесь уже раз десять.
—   И откуда ты только взялся? — удивлялся Рауль. — У нас и без того множество проблем, а тут еще ты их нам прибавляешь. Раньше тебя здесь не было. Воруешь?
—  Нет, — моргал большими ресницами чумазый мальчишка. — Документов при себе не было, а тут появились ваши ищейки и повязали меня.
—  Подбирай выражения, — оборвал его комиссар. — За документы малолеток не задерживают.
Так произошло их первое знакомство несколько месяцев назад.
Изучая все бумаги, относящиеся к этому подростку, Рауль приходил к выводу, что у парня проблемы, и ему надо не за решетку, а в другое, воспитательное заведение, где из него получится не уголовник, а человек.
При второй встречи с мальчишкой Рауль постарался внимательно его выслушать, долго с ним разговаривал и узнал для себя многое. Теперь он знал точно, что родителей у него нет, родственников тоже, если не считать бабки под Парижем, в которую Рауль не верил с самого начала. Что живет этот пацан в подвалах и подворовывает продукты для пропитания. Серьезного за ним ничего не водилось.
Однажды, когда его в очередной раз привезли в участок, с ним разговаривал помощник. Тот с задержанным долго не церемонился и при выяснении обстоятельств дал затрещину, да такую, что Лоренс полетел на пол. Но тут зашел комиссар и выпроводил коллегу из кабинета.
—   Опять попался? — спросил Рауль. — Что натворил на этот раз?
Лоренс положил на стол полицейского два яблока.
—   Что это?
—   Меня поймали на рынке. Я у одной бабки — вот эти яблоки стащил.
—  Ты понимаешь, что по тебе плачет тюрьма? — стал объяснять ему Рауль. — А там, как известно, хорошо не бывает. Ты этого хочешь?
—   Я в тюрьму не пойду, — категорически заявил Лоренс.
—    Поэтому тебе надо перестать воровать.
Рауль понимал, что беспризорная жизнь толкает на преступления этого мальчишку. Преступления пока незначительные, но со временем могут перерасти и в уголовные, поэтому офицер старался направить его в нужном направлении.
Мальчишка совсем соглашался и кивал головой, а Рауль, когда отпустил его, обнаружил на своем столе одно оставленное яблоко.
Он повертел его в руках, хотел выбросить, но подошел к окну и выглянул на улицу, по которой шел Лоренс и оглядывался на его окна. Ему стало жаль этого маленького человека, и он решил сделать все, чтобы тот не сел в тюрьму.
Где находился и чем занимался Лоренс, Рауль не знал. Полиция всегда задерживала его в разных местах района.
«Что это я так озабочен судьбой этого бездомного? — размышлял Рауль дома в свободное от работы время. — Зачем он мне нужен? У каждого человека своя судьба и своя дорога. Не повезло парню, но причем тут я?»— Рауль в очередной раз ловил себя на мысли, что при следующей встрече покончит с этим раз и навсегда. Пусть мальчишка воспитывается в интернате для несовершеннолетних.
Рауль жил в квартире один. Жена его оставила несколько лет назад и ушла к своему любовнику, оформив при этом официальный развод. Когда-то у него жила собака, но попала под колеса автомобиля и погибла. С тех пор Рауль не встречался с женщинами и не заводил животных. Он полностью погрузился в работу и ни о чем не хотел думать, кроме нее. Он занимал хорошую должность в органах, получал приличную зарплату и имел в квартире все необходимое для жизни.
Однажды в участок доставили этого чумазого подростка, и на допросе Рауль узнал о нем то, чего никогда бы не мог и предположить. Неизвестно, по какой причине, но комиссару (эту должность он занимал уже около года) стало его жалко и он, на свой страх и риск, отпустил его на все четыре стороны. С тех пор мальчишка стал попадаться ему часто, и Рауль решил покончить с этим делом навсегда.
Последняя встреча, после которой тот оставил одно из двух украденных яблок, снова привела Рауля к неожиданным размышлениям. Детей у него никогда не было, да и семьи теперь тоже. Первый брак развалился вскоре после помолвки, а на второй он не решился. Как-то навалилось много работы, светило повышение по службе, и все личное отошло на второй план.
Рауль опустился в кресло и задумался. Он теребил в руке карандаш и поглядывал на окно.
В дверь постучал его помощник и вошел с кипой бумаг.
—  Господин комиссар, эти дела подлежат закрытию. Они полностью исполнены, и я их, с вашего позволения, отправляю в архив. Вы их будете смотреть?
Рауль безразлично пожал плечами.
—  А стоит ли? Вы же все проверили, а я вам доверяю. Отправляйте в архив.
Тот направился к выходу, но Рауль его остановил.
—   Послушай, у меня к тебе есть несколько вопросов. Того пацана, что был сегодня утром, ты помнишь его?
—  Конечно. Неплохой парень, но сбился с пути, совсем запутался. Однажды я ему отвесил затрещину, а потом долго об этом жалел. Некому его на путь истинный направить. Так и пропадет, если не остановится. Зря вы его отпустили. Его надо в спецшколу. Из него еще выйдет человек. Он не отпетый воришка. Иногда, мне даже становится его жаль.
—  Хорошо, я тебя выслушал. Иди.

Вечером Рауль сидел перед телевизором с чашкой кофе и смотрел последние новости. Ему не хотелось ни о чем думать после трудного рабочего дня, но на экране ему виделось только лицо этого самого Лоренса. Он закрыл глаза и потер лоб рукой.
«Что за ерунда постоянно лезет мне в голову? — подумал Рауль. — Если еще раз я встречусь с этим бродяжкой, я его точно упрячу в спецшколу, если он сам, конечно, не опередит мои планы и не попадет в тюрьму для малолеток. Что-то я в последнее время стал мягким человеком. На участке много серьезных правонарушений, а я, как идиот, сосредоточился на этом мальчишке. Надо с этим кончать. Он уже и дома мне покоя не дает».
Рауль встал, налил полстакана виски и залпом выпил. Он снова вернулся в кресло и уставился на экран.
«Надо обзавестись женщиной, — продолжал размышлять он. — И вести нормальный образ жизни. — Рауль открыл блокнот и стал перелистывать страницы, но вскоре с досадой его закрыл, не обнаружив, ни одного женского имени. — Черт возьми, одни сотрудники да неблагополучные.… Нет, жизнь мне надо менять срочно, иначе я в этой сумасшедшей работе погрязну окончательно!»
На следующий день, как обычно, на стол комиссару легли сводки происшествий за ночь. Рауль пробежал их глазами и распорядился раздать их сотрудникам для проработки.
Зазвонил телефон дежурного, и Рауль удивился. Обычно дежурный не звонил, а приходил сам и докладывал о последних новостях. Но сейчас он звонил, и звонок был настойчивый, так это показалось комиссару.
—   Слушаю!
—   Господин комиссар, к вам посетитель.
—  В такую рань? Направь его к моему заместителю, я сейчас очень занят.
—   Он требует только вас.
—  В таком случае, скажи, что я на выезде, — предлагал варианты Рауль, не желая ни с кем встречаться.
—   Он знает, что вы на месте, и требует вас, — отвечал дежурный.
—   Прямо так и требует? — занервничал Рауль. — Тогда пусть ждет. Освобожусь — приму. Кто там, женщина или мужчина?
—   Мальчишка.
—   Кто? Мальчишка?
—   Да, старый ваш знакомый.
—  Кто такой? — Рауль не выдержал и сам направился в дежурную часть.
У дежурного на скамейке он увидел Лоренса. Его внешний вид был, как обычно, ужасный: рваные башмаки, наспех зашитые штаны и грязная рубашка.
Рауль подошел к дежурному.
—   Кто меня ждет? — поинтересовался комиссар.
Дежурный кивнул головой в сторону молодого человека.
—  Ты чего здесь делаешь? — набросился на него комиссар. — Опять что-то натворил? Тебя опять задержали? Ты забыл мое последнее предупреждение? Еще одно твое задержание — и ты в интернате для малолетних. Видно, не судьба тебе ходить на свободе.
— Я сам пришел, и никто меня не задерживал, — с обидой ответил Лоренс и вытянул перед комиссаром свои худенькие руки. — Можете надевать наручники. По-другому мне жить недозволено. Я все равно к вам попаду в ближайшее время.
—   Сам пришел? Зачем?
—   Не знаю, — пожал тот плечами.
—  Вот что, дорогой, иди-ка ты по своим делам и не мешай мне работать, но не забудь наш последний разговор. Я надеюсь, что мы не скоро встретимся.
Рауль решительно направился в свой кабинет, но оглянулся и увидел растерянное лицо Лоренса.
—  Иди, иди и больше не возвращайся.
Комиссар зашел в кабинет и сразу подошел к окну, из которого хорошо было видно входную дверь в участок. Вскоре из нее вышел Лоренс и, не оглядываясь, как делал это раньше, медленно направился в сторону близлежащего парка.
Рауль опустился в кресло и потер вспотевший лоб ладонью.
— Ненормальный какой-то, — прошептал он. — Все стараются избегать подобных заведений, а этот сам сюда лезет. Да ну его ко всем чертям!
Комиссар погрузился в работу и не заметил, как рабочий день уже подходил к концу. Сегодня все прошло на удивление спокойно, и он был этим доволен.
В конце рабочего дня он вызвал своего помощника, справился о последних происшествиях и стал собираться домой. Он жил недалеко, поэтому всегда шел домой самым длинным путем, чтобы, немного развеяться и обдумать предстоящий вечер. Спокойные дни выдавались очень редко, а сейчас был именно тот самый случай.
Он вышел на улицу, вдохнул свежий воздух и направился в сторону набережной.
Рауль шел медленно, прокручивая в голове прошедший рабочий день. Почему-то о визите мальчика он даже и не вспомнил — были дела поважнее.
Рауль вышел на набережную Сены и остановился, разглядывая проходящие по реке корабли. Он любил сюда приходить в свободное от работы время. Ему нравилось здесь все: и яхты, и корабли, и чайки над водой… Он подолгу любовался этими прелестями, а потом спешил в кафе поужинать и направлялся домой. Здесь он включал телевизор и читал свежую прессу. К холостяцкой жизни он давно привык и не представлял ничего лучше, чем провести время в полном одиночестве. Неожиданные звонки с работы его раздражали, но он свыкся и с этим, потому что должность того требовала.
Сегодня день выдался спокойным, и Рауль медленно шел в сторону своего дома.
Уже перед самым домом он заметил Лоренса, который сидел на обочине дороги и смотрел в его сторону. Да, это был именно он, тот самый неуправляемый мальчишка, который приходил сегодня в участок.
Рауль сделал вид, что его не замечает, и хотел было уже пройти мимо, но Лоренс встал и направился к нему.
—   И чего мы тут делаем? — не скрывая раздражения, спросил Рауль.
—   Жду, — коротко ответил подросток.
—   Кого?
—   Вас.
—   Зачем? И вообще, зачем ты сегодня приходил в участок?
—  Хотел попросить об одной услуге, — тихо сказал Лоренс и взглянул на комиссара такими глазами, что у Рауля все внутри перевернулось.
Почему-то именно сейчас ему стало, еще больше жаль этого беззащитного человечка, но он понимал, какую должность занимает в полицейском участке, и мгновенно взял себя в руки и нахмурил брови.
—   В нерабочее время я не собираюсь выслушивать никакие просьбы. Придешь завтра.
—   Это личная просьба, — продолжал твердить Лоренс.
—   И что это за просьба?
—   Посадите меня в тюрьму.
Рауль зажмурил глаза и потряс головой.
—   Это я слышу от тебя, или мне все снится?
Лоренс смело подошел к комиссару и толкнул его в бок.
—  Надоела такая жизнь. Я слышал, если добровольно садишься в тюрьму, то с тобой там обходятся по-человечески, а если по уголовке…
—   Ну-ка, иди сюда. — Рауль взял подростка за руку, отвел в сторону, усадил на скамейку и присел рядом.
—   Кто тебе сказал, что в тюрьме обходятся по-человечески?
—   Я слышал.
—   Милый мой, на то она и тюрьма, чтобы в ней люди были все равны. Там обходятся со всеми одинаково. Не стремись туда, ничего хорошего там нет. Это мой тебе совет.
—   Не получится.
—   Почему? — удивился Рауль.
—   Причин много. Первая — иногда хочется есть. Вторая — надо где-то жить. Третья…
— Хватит, — остановил подростка комиссар. — У тебя совсем бедственное положение?
—  Если бы у меня было другое положение, то я б так часто не навещал вас и ваше заведение. Я добиваюсь, чтобы меня упрятали в тюрьму. Там хоть кормят. Что для этого надо сделать? Какое совершить преступление? Убивать я не хочу, воровать, толком не получается…
Рауль взял за руку подростка и почувствовал, как она у него дрожит.
—  Ничего подобного не надо делать, — тихо произнес Рауль, не отрывая своего взгляда от глаз Лоренса. — Ничего преступного делать не надо, ты меня понимаешь?
—   Тогда как жить, когда у меня никого и ничего нет?
Рауль решительно поднялся и сказал:
—  Идем со мной. Я постараюсь в ближайшее время что-нибудь придумать.
Он завел Лоренса в кафе и заказал ему еду.
—   Откуда ты здесь появился? — засыпал подростка вопросами Рауль. — Ты знал, где я живу? Что ты от меня хочешь? Я все могу сделать, но только по закону.
Комиссар наблюдал, как с жадностью ест голодный подросток, потом вспомнилось ему яблоко, которое он однажды оставил у него в кабинете, и ему стало по-человечески жаль это несчастное существо.
—  Ко мне на работу больше не приходи, — сказал Рауль. — Завтра позвони мне вот по этому телефону. — Он протянул личную карточку. — Ах да, вот тебе деньги на телефон. Позвони после обеда.
Они расстались. Рауль направился к себе домой, а Лоренс медленно побрел по-темной дороге в противоположную сторону.
Рауль смотрел ему вслед, и у него сжималось сердце.
—   Эй, подожди, — крикнул он.
Лоренс оглянулся.
—   Иди сюда. Ты куда сейчас?
—   Не знаю. Найду ночлежку и заночую.
Рауль некоторое мгновение раздумывал, а Лоренс смотрел на него с какой-то надеждой.
—  Пойдем со мной, — сказал Рауль и взял Лоренса за руку. — Но у меня будет к тебе одна просьба: чтобы о наших отношениях никто не знал.
Лоренс послушно следовал за комиссаром. Вот они остановились перед входной дверью, и Рауль повернул замочный ключ.
—   Входи.
Лоренс покачал головой.
—   Нет, я туда не пойду, — зашептал он.
—   Заходи, это моя квартира.
Лоренс упорно мотал головой.
—   В таком случае, я тебе ни в чем больше помочь не смогу. Тебе не привыкать искать место для ночлега. Справишься и сам.
Рауль вошел в квартиру и захлопнул за собой дверь.
Он скинул с себя куртку, обувь.… Прошел в комнату и расположился в кресле, включив телевизор.
Хоть день сегодня и не был тяжелым, но Рауль устал и не заметил, как заснул. Пришел он в себя в два часа ночи и открыл глаза. Он выключил телевизор, решил проверить входную дверь и ложиться спать. Неизвестно, что его толкнуло выглянуть за дверь, но когда он это сделал, то увидел на лестничной площадке Лоренса, который, обхватив свои колени руками, положил на них голову и крепко спал.
—   Черт побери! — выругался Рауль. — Этого еще не хватало…
Он растолкал подростка, и тот поднял голову.
—  Ты решил сегодня здесь переночевать? — спросил Рауль. — Так дело не пойдет. Заходи, пока тебя соседи не увидели и не вызвали полицию. Не нужны мне еще здесь неприятности.

Эту историю рассказал мне молодой человек семнадцати лет, с которым я недавно познакомился. Звали его Эдмонд.
—  Сейчас готовлюсь поступать в университет, — сообщил с гордостью он.
Я смотрел на него, а перед глазами видел того самого мальчишку, о котором он мне подробно рассказывал.
—   И ты с этим Лоренсом не был знаком?
Эдмонд покраснел и покачал головой.
—   Да, повезло парню. Надо же было так встретиться, — восхищался я. — Такое бывает только в сказках.
—   Почему? — тут же удивился Эдмонд. — Это жизнь, и я считаю, что у этого Лоренса она удалась.
—  Ну и что собирается делать тот парень дальше? — спросил я, всматриваясь в откровенные глаза Эдмонда.
Молодой человек явно заметил, что я догадываюсь, что речь идет именно о нем самом, но вида не подавал.
—  Он собирается в университет на факультет правоведения. У него есть, с кого брать пример.
Я улыбнулся, а Эдмонд добавил:
—   В настоящее время Рауль получил новое назначение, и я его почти не вижу дома.
—   Такая у него служба, — сказал я и похлопал Эдмонда по плечу.
—   А ты говоришь, сказка, — в ответ улыбнулся молодой человек.

                Перевод с французского



               
                ДЕВОЧКА ПО ВЫЗОВУ


—  Я вот удивляюсь этой подруге: ходит, как неприступная крепость, накрасится, напудрится, прическу свою дурацкую наведет и по институту туда-сюда болтается, нос задирает — красавица, не писанная...
—  У меня дружок с ней в одной группе учится, хотел как-то поближе познакомиться, так она его в один момент отшила. Нет, эта девица не для нас с тобой. Пусть ей занимаются другие, крутые, а мы всего лишь студенты и к тому же бедные, так в народе говорят и так же нас всегда называли.
—   Отличница, наверное, куда нам с тобой до нее.
—  Да не скажи, просто строит из себя королеву, а сама, наверное, ничего из себя не представляет — больше выпендривается. Есть такая категория людей.
—   А вообще, она ничего. Я бы с ней переспал.
—   Ха-ха, размечтался! Она с тобой даже разговаривать не станет, не то что там… Она у них в группе только с двумя-тремя и общается.
—   Ну и пошла она.… Вон, вон, возвращается, смотри… Забыла что-то. Хочешь, она сейчас со мной заговорит?
—   Нужна она тебе?
—   Да, из-за принципа. Давай поспорим?
—   Нашел, о чем спорить! Все равно проспоришь.
Студент третьего курса Костя поднялся со скамейки, что у входа в институт, и решительным шагом направился к девушке, которая явно кого-то ждала, поглядывая на часы.
Девушка представляла собой высокую блондинку-красавицу: в сапогах на высоких модных каблуках, с точеными ножками, которые выглядывали из-под ее дорогого полушубка.
Костя подошел к ней, немного помялся и спросил:
—   Ты не меня случайно ждешь?
Красавица недовольно взглянула на молодого человека и произнесла надменным голосом:
—  Не дорос еще, чтобы тебя ждать. — Она отошла в сторону и устремила свой взгляд на дорогу.
Тут подъехала иномарка, и красавица прыгнула в машину, громко хлопнула дверью и уехала, напоследок кинув в сторону Кости презрительный взгляд.
Костя вернулся на скамейку к своему другу, который с интересом наблюдал за всем происходящим.
—   Ну что, заговорила? — спросил его друг.
—   А ты разве не видел? Конечно.
—   Что-то, когда она с тобой разговаривала, у нее такой кисляк на роже был, что меня даже повело...
—   Да дура она, сказала, что не дорос. Я выше ее на целую голову.
—   Она не то имела в виду, — смеялся друг.
—   А что?
—   Точно не дорос! Она имела в виду то, что у тебя там в джинсах.
—   Ах, это.… Ну, не скажи. Вот там как раз все в полном порядке.
Друзья еще немного потолкались на морозе у института и разбежались по домам.

Подходили новогодние праздники. Костя решил закончить старый год торжественно, с каким-нибудь приключением, как он это делал раньше. На эти цели он имел в своей заначке пять тысяч рублей, которые копил с осени. Что-то давали родители, где-то откладывал со стипендии — так и на собиралось.
В голову, уже ничего не лезло: какая там учеба, когда приближались большие праздники...
Сессия в институте тоже заканчивалась — оставался один экзамен, и Костя ждал его, чтобы быстрее освободиться и заняться чем-нибудь интересным, для души. Но, как и где отдохнуть, в голову молодому человеку пока ничего не приходило. А тут перед последним экзаменом его друг принес каталог девиц по вызову и листал его в коридоре института, любуясь прелестями девушек-проституток.
Костю, как настоящего мужчину, тоже интересовали девушки, но о таких он и не помышлял — просто и в мыслях не было с ними когда-нибудь повстречаться.
—   Почем стоят? — с иронией спросил он.
—   Черт их знает, — пожал плечами друг. — Дорогие, наверное.
—   Зато безопасные. Вот так трахнешь какую-нибудь на стороне, потом будешь жаловаться на здоровье всю оставшуюся жизнь. Стипендии не хватит на лечение своего дружка, который распустит сопли в трусах.
—   Много ты о них знаешь.… Ну, если хочешь, позвони. Вон, у каждой телефон есть и номер какой-то.
Костя пришел домой и, благодаря своей хорошей памяти, один телефончик все же запомнил и так, для разнообразия, набрал номер.
—   Слушаю вас, — раздался молодой женский голос.
—   Мне б подружку для отдыха, — волнуясь, произнес он и присел на стул, чувствуя, как затряслись у него ноги.
—   Вы по каталогу уже выбрали?
Костя, как говорится, от фонаря, назвал первый пришедший на память номер фотографии, не представляя даже внешности будущей посетительницы. Он успокаивал себя только тем, что на тех фотографиях все они были милые на личико — девчонки-красавицы.
—  Эта девушка будет стоить две тысячи рублей, — назвали сумму на том конце провода.
—  Сколько? — удивился Костя. — А дешевле? Студентам у вас скидки нет?
—   Молодой человек, дешевле будут только те, что стоят вдоль дороги, — пояснил голос в трубке.— Там и поторговаться можно, а скидки бывают только на базаре.
—  Ну, тогда я согласен. Гулять так, гулять! Принимайте заказ. — Он назвал адрес. — Это две тысячи за час? — уточнил на всякий случай Костя.
—   Не сутки же, молодой человек. Вы, честное слово, как в первый раз. На какое время?
Костя быстро прикинул, когда родителей и младшего брата не будет дома, и назвал время. Это было два часа дня. Он взглянул на часы — оставалось полтора часа до встречи…
—  Расчет сразу, — предупредил голос из телефона. — По приезду к клиенту.
Костя положил трубку, и ему стало немного жаль своих сбережений, но отступать было уже поздно.
Он стал быстро прибираться в коридоре и своей комнате, чтобы не ударить лицом, как говорится, в грязь. Потом заглянул за диван, где всегда прятал бутылку с шампанским, так, на всякий случай, достал ее и выставил на журнальный столик в своей комнате, и стал с нетерпением ждать свой заказ.
Хоть девушка ему и не знакома, но надо ее встретить по-человечески, как это делают настоящие мужчины, тем более она придет не уроки с ним учить, а заниматься сексом.… А если и понравится ей, так потом и бесплатно примчится…
Костя не находил себе места и все время поглядывал на часы.
Равно в два прозвенел звонок в дверь, он вздрогнул и помчался открывать. В коридоре он зацепился за новогодний костюм своего младшего брата, что аккуратно висел на вешалке в ожидании новогоднего утренника, уронил на пол его картонные в блесках новогодние очки и шляпу...
Костя прильнул к дверному глазку, увидел на площадке девушку и поспешил открыть дверь.
—   Ты, что ли, вызывал? — спросила она, окидывая его взглядом с ног до головы.
Она прошла в коридор и молча, сняла с себя пальто и сапоги.
—   Наши условия молодому человеку известны?
Костя, протянул ей две тысячи, и она спрятала их в сумочку.
—   Проходи, садись, — пригласил гостью Костя, провожая ее в комнату.
—   Снег на улице пошел, — вздохнула девушка и опустилась на диван. — Погода такая мерзкая, хоть дома сиди. На дорогах так скользко, с водителем еле доехали, — продолжала говорить она, давая понять, что ее внизу ждут и через час позвонят в дверь. — Так, значит, здесь ты живешь? Хорошо устроился. Студент, наверное?
—   Нет, — соврал Костя, — я занимаюсь бизнесом.
—   А, вот так! Молодец! А нашими услугами впервые пользуешься?
—   Мог бы и чаще, да вот с этой работой просто времени не остается на личную жизнь.
—   Ну, ты не расстраивайся: будут деньги, будет и отдых. Шампанское для нас приготовил?
—   А то.… Хочешь выпить?
—  У нас на работе это запрещается, но с таким молодым человеком грех не выпить — наливай!
Костя налил по бокалу шампанского, и они выпили за встречу.
—   Тебя как зовут, красавец?
—   Константин, — гордо произнес молодой человек.
—   Костик, что ли?
—   Да, — растерялся он. — Костик.
—   Ну а меня Инна, — представилась девушка и подошла к полкам с книгами. — Сам читаешь, или мама с папой тебе читают перед сном?
—   Брат читает. Ему делать нечего, вот и тащится по макулатуре.
—   У тебя курить можно?
—  Пойдем лучше на балкон, родители придут, мычать начнут, — сказал Костя.
Она достала из сумочки длинные дамские сигареты, закурила и выглянула вниз.
—   Стоит, — сказала она.
—   Чего? — не понял Костя.
—   Водитель стоит и ждет меня.
Костя выглянул с балкона вниз и убедился, что действительно какой-то бугай толчется вокруг машины.
—   Сам понимаешь, работа опасная, — сказала Инна.
—   Ну, что, пойдем в комнату? — скромно предложил Костя.
—   Пойдем. А душ у тебя работает?
—   Конечно, ополоснуться хочешь?
—   А как ты думал? Гигиена. — Девушка исчезла за дверями ванной, потом высунула голову и попросила полотенце.
Пока Инна принимала душ, Костя поспешил раздеться и, завернувшись в простыни, уселся на диван в ожидании подружки.
Инна долго себя не заставила ждать и вскоре появилась из ванной в кофточке и по пояс обернутая полотенцем. Она встала у зеркала и попросила у Кости фен — просушить случайно намокшие под душем волосы. Костя долго ковырялся в маминых вещах и, наконец, нашел этот злополучный фен.
Она сушила волосы и расспрашивая его о всякой ерунде.
—   Ты очень любезный, Костян, — сказала она и взглянула на часы. — Ой, милый, уже и время. Сейчас за мной придет мой водитель, — спохватилась девушка. — Осталось ровно пять минут, как раз только одеться. — Она скинула с себя полотенце.
Все, что удалось увидеть Косте — это только ее голую задницу.
Молодой человек даже подскочил на диване, когда понял, что время действительно заканчивается.
Инна стала торопливо собираться, и тут раздался звонок в дверь.
—   Это за мной, — с сожалением сказала она и направилась к двери.— У меня все расписано по времени.
Костя опешил от такого поворота событий и стоял перед ней обернутый в простыню, как последний лох.
—  Ну что, малыш, — сказала она нежным голосом. — Хоть у нас ничего и не получилось, но ты мне доставил большое удовольствие. — Она щелкнула его пальцем по носу и вышла.
Растерянный Костя вернулся в комнату и опустился на диван, взглянул на недопитую бутылку шампанского и даже пожалел, что ее открыл.
«Вот придурок, — подумал он про себя. — Завтра экзамен, а потом все равно вызову еще подружку. Теперь меня не проведешь. Ишь, аферистка несчастная, честного студента обула, как хотела».

На следующий день в институте он рассказал, как его кинула девица, и друг просто катался от смеха.
—   Вот ты лошара! — сказал он, не переставая смеяться. — Хорошо за две штуки познакомился. Такое себе даже миллионеры не позволяют.
Даже однокурсники удивились смеху, который разносился по коридору. Это было похоже на ржание обезумевшей лошади.
—   Он что, накурился?
—   Хуже. От косяков так разве будешь ржать? — говорили другие. — Он что-то, наверное, съел.
Рядом стоял красный, как помидор, Костя и поглядывал на своего друга.
—   Все, закончил? — спросил он, пока его друг переводил дыхание.
—  Нет, — снова продолжал закатываться друг. — Я такое впервые слышу, что ты мне тут наговорил. Скажи, что ты это придумал?
Друга Кости было просто не остановить.
—   Я думал, что ты намного умнее, — заикался от смеха друг, вытирая с глаз выступившие слезы. — А ты дурак дураком. Ну, даешь!
—   Хватит, — надоело Кости слушать приколы своего друга. — Я все понял. Надо прямо с порога.… Так я и сделаю в следующий раз.
—   Да не с порога, а с подъезда, как только время пошло.
—   Значит, с подъезда, — согласился Костя.
—   Правильно, на глазах умнеешь. Если что, звони, подскажу...
—   На другой отыграюсь за двоих, — твердо заявил Костя.
Тут снова появилась институтская красавица. Она шла мимо, поглядывая по сторонам и не обращая ни на кого внимания.
—   Вот ее надо бы тебе, она быстро научит сексу такого неуча, как ты.
—  Пошла она куда подальше, — махнул рукой Костя. — К ней на кривой козе не подъедешь. Строит из себя принцессу, а сама и на тысячу, наверное, не тянет.
—   Уж не скажи, общается только с крутыми, — возразил друг. — Сам видел, как ее от института крутая иномарка увозила. Вот такие себе жизнь и устраивают. Интересно, и откуда же она деньги берет на свои импортные тряпки? Явно не на стипендию покупает.
—    Стипендии хватит только на пару презервативов и пачку сигарет, — уточнил Костя. — А может, спонсоры?

Сегодня Костя снова решил погулять и вызвать на последние три тысячи еще подружку, а заодно и отыграться на ней за прошлое, отомстив тем самым за свою обиду к женскому полу.
Наученный горьким опытом, он снова набрал номер уже знакомого телефона, чтобы сделать заказ.
—    А часа вам хватит? — спросила администратор издевательским, как показалось Косте, голосом.
—   Хватит, управлюсь, — твердо заявил Костя и назначил время снова на два часа дня.
На этот раз Костя решил сделать все по-другому и, был полон решимости.
В коридоре он перевесил новогодний костюм младшего брата, который уронил в прошлый раз, а его новогоднюю шляпу и картонные очки повесил тут же на вешалке, убедившись, что теперь они мешать не будут. Сразу выложил положенные две тысячи рублей на тумбочку и в полном ожидании уселся на диван. Потом спохватился, быстро разделся, накинув на голое тело отцовский халат, и подошел к окну. На часах стрелки показывали без десяти два. Он заглянул за диван, где спрятал недопитую бутылку шампанского, и решил для храбрости выпить сам. И только он опустошил бокал, как прозвенел звонок.
Костя и на этот раз заказал себе подружку наугад, так как друг кому-то отдал журнал. При вызове девушки он просто назвал следующий номер после того, под которым была та, первая, что так лихо его облапошила.
Он подбежал к двери и уставился в дверной глазок.
Какое было его удивление, когда на лестничной площадке он увидел ту самую институтскую красавицу.
Перепуганный до смерти, он потряс головой: не показалось ли ему это, и снова посмотрел в глазок. Нет, это была именно она. Он заметался по коридору, обдумывая ситуацию. На этот раз уронил с вешалки только новогоднюю шляпу с очками, быстро закинул шляпу на верхнюю полку, а очки напялил на глаза — надо же было как-то скрыть свою личность и, нерешительно открыл дверь.
—   Ой, как романтично, — произнесла красавица, перешагнув порог.
Костя попятился назад и прижался к стене в ожидании, что она его узнает, но потом вспомнил, что услуги оплачиваются сразу, и кивнул головой в сторону тумбочки, где лежали деньги.
—   Скоро Новый год, — пояснил Костя, — вот и тренируюсь.
—   Это просто оригинально, молодой человек, — сказала красавица. — Я такого неформала впервые встречаю. Вы очки не снимайте, будьте для меня загадкой.
—   Конечно, — тут же согласился Костя. — Мне в них тоже удобно, и даже очень. — Он помог ей быстро снять куртку и потащил в комнату.
—   Или с коридора начнем, а потом продолжим в комнате на диване? — спросил он.
—   С какого коридора? — не поняла девушка.
—   Ладно, проехали. — Он стал ее раздевать и второпях чуть не оборвал все пуговицы на ее кофточке.
—   Куда ты так спешишь, красавец? — удивилась она, всматриваясь в его глаза за картонными очками.
—   Жизнь коротка, поэтому надо спешить, — пояснил Костя, стягивая с нее джинсы.
—   Мальчик-загадка, не спеши, ты что, из деревни приехал?
—   Честно говоря, из села. Из сибирского села, где медведи...
—   Оно и видно.
Костя подхватил голую красавицу на руки и потащил на диван.
—   У тебя презервативы есть? — спросила она.
—   А ты что, не захватила?
—   Они у меня в сумочке.
—   Я сейчас сгоняю, — сказал Костя.
— Я сама. — Она поднялась и, не стесняясь молодого человека, который так увлекся ее персоной, что забыл даже скинуть халат, пошла в коридор и принесла одну упаковку.
—   Думаешь, хватит? — спросил Костя.
—   Судя по заказанному времени, хватит. — Она сняла с него халат и взялась своей нежной ручкой за его возбужденный член. — Я сама тебе его надену,— сказала она и ловким движением насадила резинку.
—  Ничего себе, — удивился Костя. — Я как-то раз пробовал надеть, так штук пять порвал.
—   У вас все такие в Сибири неучи?
—   Почти все, — промолвил он и повалил красавицу на диван. — Я тебя хочу, — зашептал он ей прямо в ухо.
—   Только не спеши, аккуратнее. Знаю я вас, деревенских. Это город, и все делается по-другому — не ферма какая-нибудь, где одна скотина.
Костя начал медленно, потом постепенно увеличил темп. Девушка обхватила его горячее тело и, прижимая к себе, застонала. Он ее стал целовать, а одним глазом поглядывал на часы. Прошло только двадцать минут…
—   Только не это, — вдруг стала отталкивать она его.
—   Что не это? — спросил Костя.
—   Не люблю целоваться.
—   Что, совсем?
—   Вот глупый, у нас это не принято.
—   Ну, так бы и сказала, тогда поворачивайся. Я тоже не очень люблю целоваться, — согласился Костя. — Он развернул ее к себе спиной и стал пристраиваться сзади.
—   Только не туда, — запротестовала она.
—   А че?
—   Ни че. Это отдельно стоит. Тебе еще копить и копить.
—   Да? — удивленно произнес он. — А я думал, хоть куда.
—   Размечтался. И откуда вы только едете?
—   Сказал же — из Сибири.
—   Знаю я вас. Я же тебе не медведь! Ну, что ты меня вертишь, как на шампуре?
Красавица стонала, получая от его большого друга удовольствие, и, помогая ему справиться с собой, не забывала простонать и поболтать.
—  Теперь садись на меня, — сказал Костя и, перевернувшись на спину, усадил ее на свой ствол. — Так нравится?
—   Ты не отвлекайся, сибиряк.
Он прижал к себе девушку, схватив за плечи. Она сначала дернулась, но Костя держал ее крепко, прижимая к себе.
—   И где такие отращивают? — охала красавица. — Видно, в детстве ты им часто занимался.
—   Я и сейчас занимаюсь, надо же форму держать. Че, не нравится?
—   Нравится, давай, не отвлекайся, фермер.
—   А ты прыгай быстрее — я сейчас кончать буду.
Вдруг она нагнулась к нему, убрала с глаз очки, но Костя не растерялся, сгреб ее в свои объятия, прижал к себе и снова стал целовать. Теперь она отвечала ему взаимностью в знак благодарности за подаренные мгновения.
Он одной рукой прижимал ее к себе, а другой шарил по дивану в поисках очков, которые куда-то закинула эта красавица.
Она все же ухитрилась вывернуться и подняла голову, взглянув на своего клиента. Ей и самой было интересно увидеть его лицо. Костя заметил в ее глазах некий испуг и понял, что она узнала в нем сокурсника, но не подала вида — куда теперь ей было деваться, если она сидела на его члене.
Время заканчивалось, и красавица стала собираться.
Она старалась не смотреть ему в глаза и, опустив голову, вышла в коридор, накинув куртку.
—  Может, еще встретимся? — спросил он, провожая ее в чем мать родила.
Она обернулась на молодого человека и, ни слова не говоря, поспешила уйти прочь.
Костя вытер со лба пот и взглянул на своего торчащего дружка.
—  Молодец! — он нежно щелкнул его пальцем и пошел на балкон. Красавица садилась в машину и, задрав голову вверх, посмотрела на окна его квартиры.
«Запомнить хочет, — в шутку подумал Костя. — Кому расскажешь, и не поверят, особенно мой дружок из института. Отжарил ту самую красавицу за две штуки по полной программе, а она еще и адрес запоминает. Обязательно еще с ней пообщаюсь!»

Утром следующего дня Костя встретился со своим другом в фойе института. Они болтали ни о чем, пока друг не вспомнил об очередном развлечении своего товарища, которое у него намечалось.
—   Да, приходила одна негодница, — сказал Костя.
—   Ну и как?
—   Все прошло, как в лучших домах терпимости.
—   Наверное, все трещало?
—   И диван тоже, — добавил Костя.
—   Я как-нибудь тоже попробую, — сказал друг.
—   Копите деньги, господа!
—   Я, конечно, не знаю, но попробовать можно…
—  Смотри не лоханись, как я в первый раз, — предупредил Костя и чуть не подавился: в фойе появилась институтская красавица.
Она сняла свою куртку, подошла к зеркалу и, подкрасив губы, пошла мимо молодых людей. Костя заметил, как по ее лицу пробежала заметная только ему улыбка.
Он стоял ошарашенный, вспоминая вчерашний день.
—   Не смотри на нее так, — предупредил друг. — Это не твоя тема.
—   А кто ее знает, — усмехнулся Костя. — Время покажет! Может, как раз я и есть ее будущий фаворит...


               
               
                ЖЕНСКИЙ АФЕРИСТ


—  Кирилл Максимович, подпишите бумаги. И еще, пришел клиент, ожидает вашего решения. — Стройная секретарша стоит перед широким столом своего начальника, заваленным бумагами и кипами папок. — Клиент ждет и хотел бы с вами встретиться на неделе. Назначьте время.
Кирилл Максимович взглянул на молодую секретаршу в короткой юбочке и нахмурил брови.
—  Подпишите. Это наш постоянный клиент, — напомнила она. — Когда ему лучше с вами связаться?
—  Ну, давай, подпишу, раз пришел. Куда от этих клиентов денешься.… Этот последний за сегодняшний день? Там больше никого? Я так устал от этой суеты, что хочется все бросить и бежать, — пожаловался Кирилл Максимович. — Назначай ему время в следующую пятницу, а сейчас скажи, что у меня срочное совещание. Ничего не перепутаешь?
—   Кирилл Максимович, как можно?
—   Тогда действуй, милая.
—   Там еще одна дамочка, но мне кажется, она по личному вопросу.
—   А вот по личным в четверг, объясни ей… Она, случайно, не наша бывшая сотрудница?
—   Нет.
—   Тем более — в четверг, и после обеда.
Кирилл Максимович встал и подошел к окну, с сожалением замечая, как недавно ясная погода превращается в пасмурный вечер.
«Черт возьми, неужели опять эта баба приперлась? — неожиданно подумал он. — И что ей от меня надо?»
Ему вдруг захотелось ее увидеть, чтобы разобраться до конца с этой дамой, что сидит там, в приемной. Он приоткрыл дверь и выглянул.
—   Где посетитель? — спросил он у секретарши.
—   Она уже ушла. Я ее отправила до четверга.
—   Милая моя, ты, как всегда, поспешила.
—   Но вы сами сказали, — удивилась девушка.
—   По какому поводу приходила?
—   Понятия не имею. Она мне не докладывала.
—   Черт знает, что! У меня голова кругом идет. Ты с пятницей ничего не напутала? Как договорились? — Он захлопнул дверь.
Секретарша пожала плечами и уселась за стол, застучав клавишами печатной машинки.
Кирилл Максимович вернулся к столу, взял сотовый и от нечего делать стал листать свою телефонную книгу. Потом достал из внутреннего кармана маленький блокнот, перелистал его от начала и до конца и остановился на последней странице.
—   Мария Ивановна… Кто же это такая? Ах да, из интернета. Кажется, учительница.… Надо позвонить.
Он набрал номер и прижал трубку к уху, поглядывая на дверь. Ответил женский голос.
—  Я вам два дня назад звонил. Меня зовут Кирилл, помните? Когда смогу с вами встретиться? Сегодня? Хорошо. В семь? Отлично.
Он откинулся в кресле, пытаясь вспомнить образ той, с которой только что разговаривал. Ее фото он видел недавно в интернете и почему-то из всех выбрал именно ее. Женщина средних лет, ничего себе на внешность, учительница в колледже. Разведена… Подходящий вариант…
—  Значит, сегодня в семь, — повторил он вслух и взглянул на часы.

Рабочий день подходил к концу, и он стал складывать на столе разбросанные бумаги в стопку, чтобы навести хоть какой-нибудь порядок.

Вечером в семь он встретился с учительницей. Она оказалась милой и наивной женщиной сорокалетнего возраста.
Кирилл Максимович ее пригласил, как он обычно это делал, в недорогое кафе, чтобы поближе познакомиться, и приложил все силы и свой талант, чтобы влезть к ней в душу. У него это всегда получалось очень отменно. Он улыбался, строил глазки, кидал на нее томный взгляд, стараясь обворожить свою очередную знакомую. В своих способностях он редко сомневался и всегда предчувствовал успех!
Женщина улыбалась и откровенничала, рассказывая про свою неудавшуюся жизнь и свои планы ее наладить.
О себе Кирилл Максимович рассказывал очень мало. О работе не замолвил ни слова, но тоже внес ясность в свою неудавшуюся жизнь, подарив тем самым женщине надежду на следующую встречу.
Учительница кипела от восторга и готова была пригласить его к себе домой уже хоть сейчас.
Кирилл Максимович был человеком сдержанным и сразу не кинулся на заманчивое предложение, а перенес следующее свидание на выходные.
— Тогда я буду вас ждать, — сказала учительница и дала ему свой адрес. — К тому же, есть очень веская причина для нашей встречи. У меня будет небольшое торжество, — объявила она.
Кирилл Максимович не стал уточнять о предстоящем мероприятии, а занес новый адрес в свою записную книжку и мило улыбнулся. Так он улыбался всем, с кем ему приходилось встречаться. Его дежурная улыбка порой надоедала даже ему самому, но он терпел и всегда применял это оружие во встречах с женщинами.
Потом он проводил учительницу до остановки, и они расстались.

Кирилл Максимович вел одинокую и беззаботную жизнь. Никогда и никого не приглашал к себе в гости, не говорил о своей работе, но был большим любителем женщин, с которыми всегда охотно знакомился.
На работе такого он позволить себе не мог, а на улице не позволял возраст. Вот по интернету у него получалось очень даже неплохо. Это был его единственный шанс морочить дамам головы своими обещаниями и клятвами.
Когда женщины, с которыми он знакомился, начинали его расспрашивать о его личной жизни, он отвечал уклончиво или тут же переводил разговор на другую тему.
—  Это скучно, — говорил он своей очередной знакомой и начинал жаловаться, что не имеет в жизни счастья. Любимая, которая его бросила несколько лет назад, оказалась далеко не порядочным человеком, просто стервой, опустила его, как могла, поэтому он в своей жизни стал очень осторожным в выборе спутницы. Однако тут же сыпались с его стороны обнадеживающие обещания о будущем, о красивой жизни, которую он в состоянии обеспечить любой особи женского пола, пришедшейся ему по душе. Все у него для этого есть, кроме счастья. Он рисовал красочные картины будущей совместной жизни, не скупился на слова и все остальное, на что так охотно клюют дамы.
Вот и в этот раз он приложил максимум усилий, свой талант и фантазию, чтобы заинтриговать очередную новую знакомую.
Кириллу Максимовичу было чуть меньше пятидесяти, но он всегда скрывал свой возраст, скидывая лет десять, чтобы казаться молодым и перспективным человеком. Нет, он не хотел связывать свою жизнь брачными узами. Его больше устраивало общение и близость с теми, с кем он заводил новые знакомства. Потом он быстро остывал и заводил новую женщину, обещая ей все, что она только пожелает. У него получалось все так откровенно, что не поверить ему было просто невозможно. Его влюбленные глаза смотрели на новую знакомую так преданно, что она готова была сделать для него все, что он пожелает.
Большая часть знакомых приглашали его к себе, и он расслаблялся, в очередной раз не скупился, обнадеживал, но вскоре остывал и уходил в тень. Женщины ему звонили, просили, клялись, но он неожиданно уезжал в длительную командировку или пропадал навсегда.
Цену он себе знал, а талант навешать лапшу любой даме у него был такой, что порой приходилось удивляться даже самому себе.
За последнее время он многих обнадежил, даже переходил к ним жить на пару дней, и делал все, что мог, чтобы наживаться за счет безбашенных теток хотя бы малое время.
Нет-нет, он и сам зарабатывал очень неплохо, но привычка брала свое, и он не мог от нее отказаться.
Кирилл Максимович не был альфонсом, но требовал свое в полной мере за свои мужские услуги. Одна его неплохо приодела, одаривая подарками, которые представляли собой множество рубашек и туфлей с куртками. За это он подарил ей свою липовую любовь ровно на неделю и бесследно исчез.
Другая ему заняла немалую сумму денег до будущей зарплаты, и он якобы заказал билеты, чтобы поехать с ней то ли в Крым, то ли за границу — он и сам уже не помнил куда. И так с каждой, с которой знакомился.
Кириллу Максимовичу было стыдно за свои поступки, но он ничего не мог с собой поделать. Покидая очередную жертву любви, которой обещал осчастливить личную жизнь своим присутствием в будущем браке, он краснел, бледнел, но тут же садился к монитору и искал следующую. Вот таким был этот Кирилл Максимович.
Таким образом, он ловил сразу двух зайцев. Во-первых, обогащался сам, сохраняя при этом свои денежные средства. Это ему удавалось очень хорошо. А во-вторых, он получал признание неких дур, которые клевали на его выходки, что его вполне устраивало.
Было несколько случаев, когда он даже был готов жениться с условием постоянной регистрации и передачи части недвижимости. Две такие дамы попались на его предложение сразу. Потом одна с трудом, через суд, отбила обратно свою квартиру, на которую позарился мнимый жених, и погнала его из своей жизни навсегда, обозвав аферистом. Другая пригрозила сыном-уголовником, и Кирилл Максимович бесследно скрылся, чтобы не случилось непредвиденных бед, которые он в своей жизни старался обходить десятой дорогой. Ему было стыдно слушать в свой адрес унизительное слово «аферист» от первой жертвы, но он в очередной раз ничего не мог с собой поделать и продолжал обзаводиться следующей искательницей счастья. Ему было страшно встретиться с сыном второй, который, по ее словам, был вообще без тормозов, отпетый уголовник, и убить человека ему не составляло особого труда. Поэтому он спешил расстаться с такими сомнительными и недоверчивыми «клиентками» быстро и окончательно.
Если послушать его обещания, то можно было сделать вывод, что у него схвачено абсолютно все. У него множество знакомых, которые могут решить любую проблему, у него огромные связи где угодно, и это многих женщин интриговало. Хорошо зная дам, он всегда попадал в точку. Такой образ жизни вошел у него в привычку, и Кирилл Максимович не мог от него отказаться. Ему нравились эти аферы с дамами, и он постоянно искал себе новых жертв, знакомясь с ними в интернете или просто в кафе.
Кирилл Максимович брал своей внешностью, обходительностью и умением разговаривать с людьми. Ему трудно было в чем-нибудь отказать, но он свои обещания не выполнял никогда.
В последний год у него было несколько случаев с предложениями о брачном союзе. От кого-то он что-то имел, с кем-то просто проводил время за их счет, обещая золотые горы в будущем, и этим с наслаждением существовал. А женщины ему верили. Они теряли голову, когда слушали его сказки, и мечтали, выстраивая призрачные планы на будущее.
Кирилл Максимович не считал себя аферистом, если только немного, ну, совсем немного, но и то — только маленьким авантюристом. «Аферист» для него было словом неприемлемым, каким-то грубым и оскорбительным. На работе он был начальником порядочным и никогда компрометирующих отношений ни с кем не допускал. Это было не в его правилах. Работа есть работа, а то хобби, которое его так увлекало последние несколько лет, он практиковал только на стороне.
Кирилл Максимович был строгим начальником, требовательным к своим подчиненным и окружающим его людям, особенно к женщинам. Даже молоденькая секретарша видела в нем совершенно порядочного человека и не пыталась заводить с ним разговоры на посторонние темы, полагая, что шеф — полнейший импотент, раз не обращает на нее никакого внимания, которого она заслуживает, как сотрудница. Она постоянно удивлялась, почему ее начальник совсем холоден к женщинам, но она глубоко в этом ошибалась, не зная другую сторону его натуры.
Зато Кирилл Максимович не жалел слов при встречах на стороне. Он совершенно изменялся, становился мягким и сговорчивым. Соглашался со всеми предложениями и щедро раздаривал обещания направо и налево. Он был согласен на все, лишь бы завладеть сердцем женщины, втереться в доверие и потом взять свое. Как говорится, сердцу не прикажешь, и женщины покорялись ему всем своим существом, теряя голову.

Кирилл Максимович созвонился с учительницей и заявился к ней на званое торжество. Он не знал, что у дамы за событие, и когда она, радостная, распахнула перед ним дверь, то увидела хорошо одетого мужчину с цветами в руках и шампанским. Она тут же расцвела, и улыбка не сходила с ее лица долгое время.
—   Я не опоздал? — загадочно спросил он.
—  Входите, входите, — засуетилась учительница. — Я вас очень ждала.
Кирилл Максимович по-джентльменски поцеловал ей ручку и прошел в комнату.
—   Что за торжество? — спросил он, когда увидел накрытый в комнате стол.
—  У меня день рождения, — смущенно проговорила учительница. — Вы проходите, садитесь.
—   Кто-то еще будет?
—   Две подруги придут, мои бывшие одноклассницы. Мы дружим уже много лет, и я не могла их не пригласить.
—   Конечно, подруги это хорошо, — согласился Кирилл Максимович, располагаясь на диване.
Он сидел и наблюдал, как учительница хлопочет, накрывая стол, успевая при этом пококетничать перед своим гостем, радуясь его появлению.
—  Они тоже не замужем, ваши подруги? — поинтересовался Кирилл Максимович.
—   Так получилось, что у одной муж умер, другая развелась.
—  Бывает, — вздохнул гость. — Жизнь — штука хитрая, а порой и несправедливая. — У него загорелись глаза.
—   Вот и я им говорю — какие наши годы. Сорок — это лучшие года, и можно найти хорошего человека. Вы правы, жизнь — штука хитрая. Давайте выпьем с вами шампанского, пока никого нет. Выпьем за знакомство и за наши дальнейшие отношения, — неожиданно предложила хозяйка квартиры.
—   С удовольствием.
Учительница поставила на стол два фужера.
—   Если вы не против, я хочу сказать несколько слов в ваш адрес.
Учительница с любопытством посмотрела на гостя.
—  Я бы хотел, чтобы такая прекрасная женщина, как вы, обрела в своей жизни достойного мужчину. С Днем рождения, дорогая! — Кирилл Максимович немного покраснел, тем самым показывая, что намекает на себя.
—   Мне давно никто такого не говорил, — призналась учительница и улыбнулась. — Я думаю, что вас встретила неслучайно. Честно говоря, не ожидала такого поворота событий, но то, что случилось, меня очень интригует.
Они выпили шампанского, и учительница подсела к нему на диван.
—   Мы еще встретимся? — тихо спросила она.
—   Я уже ухожу? — удивился Кирилл Максимович.
—  Я на будущее, пока никого нет.
—   Обязательно, милая моя.
—  Это прекрасно! Я уже пожалела, что пригласила своих подруг, но приглашение было им сделано еще раньше, поэтому изменить решение я не смогла.
—   Ничего страшного, — ответил он. — Подруги могли бы и обидеться. Столько лет вместе… Вы приняли правильное решение. Заодно и меня с ними познакомите. Главное, чтобы я вам не помешал.
—  Да что вы! — замахала руками учительница. — Вы будете украшением нашего женского общества.
—   Какое я украшение? — удивился Кирилл Максимович.
—  Ну как, один мужчина среди одиноких женщин. Они мне еще завидовать будут, знаю я их.
—   Это здорово! Вот уж чем женщины отличаются от мужчин, так это находчивостью. Кстати, у меня есть уже кое-какие планы на будущее, — торжественно объявил Кирилл Максимович.
—   Даже так? Но вы их не говорите. Пусть это будет для меня загадкой. Я люблю загадочных людей, они непредсказуемые. Скажете потом, когда мы останемся одни.
Кирилл Максимович с удивлением посмотрел на женщину, которая уже все решила за него сама.
—   Это точно, — согласился он.
—   А все же, что за планы? — стала вдруг она проявлять свой женский интерес.
—   Вы, как и все женщины, любопытная. Я потом скажу, — согласился Кирилл Максимович. — Полагаю, наши отношения только начинаются…
—  Честно признаться, я давно вот так не общалась с мужчиной. А вы такой приличный, доброжелательный…
Кирилл Максимович с удовлетворением слушал комплименты в свой адрес. Ему было приятно, что еще одна женщина попадает в его сети.
— Ой, мне же надо готовиться, — спохватилась учительница и поспешила в соседнюю комнату переодеваться. — С минуты на минуту должны подойти подруги, — крикнула она из-за двери. — Вы им очень понравитесь, я в этом уверена.
Кирилл Максимович окинул взглядом скромное жилище учительницы, подошел к книжному шкафу и стал рассматривать книги.
—   Вы увлекаетесь фантастикой? — спросил он.
—   Немного. Я больше люблю любовные романы.
—  А я фантастику. У вас много хороших книг. Многие я даже и не читал.
—   Можете выбрать себе любую и взять домой, — сказала учительница. — Я все равно их давно не читаю.
Кирилл Максимович достал несколько книг в красивом переплете и отложил в сторону.
—   Выбрали? — спросила она, выходя из комнаты в нарядном платье и с подкрашенными глазами.
—   О, кого я вижу! Вы выглядите великолепно! — воскликнул Кирилл Максимович. — Я впервые вижу такую красавицу.
—   Правда?
—   Я редко встречался в жизни с женщинами, подобным вам, а такую, как вы, встречаю впервые.
—   Вам нравится мое платье?
—   И не только платье.
Учительница была на седьмом небе от комплиментов гостя и радовалась, как ребенок.
—   Выбрали книги?
—  Да, вот несколько штук, — кивнул Кирилл Максимович. — Я читаю быстро, поэтому обязуюсь вернуть в ближайшее время.
—   Возьмите еще, — расщедрилась учительница.
—   Неудобно. Первый раз и так сразу.
—   Ничего страшного, мне для вас ничего не жалко.
Неожиданный звонок в дверь прервал их разговор. Кирилл Максимович с любопытством взглянул на учительницу.
—  Пришли! — воскликнула она. — Вы присаживайтесь, я пойду, открою дверь.
Он снова расположился на диване, закинув ногу на ногу, и принял деловой вид.
Кирилл Максимович слышал веселые голоса женщин, доносившиеся из коридора. Прислушался, поспешил поправить свой галстук и принял более деловую позу.
—  Вот, познакомьтесь, — сказала радостная учительница, проводя своих подруг в комнату. — Это мой очень хороший знакомый мужчина.
Кирилл Максимович встал, улыбнулся, но улыбка тут же сошла с его лица, когда он узнал одну из женщин, которой однажды так же морочил голову. Это была одна из последних, с которой он тоже флиртовал и облапошил, бросив ее в ресторане не расплатившись. Он растерялся, но сразу взял себя в руки и представился. Женщина сделала вид, что видит его впервые, мило улыбнулась и подала руку.
—  Мы с вами нигде не встречались? — спросила она. — Вы мне напоминаете одного человека.
—   Возможно, вы обознались, — покраснел Кирилл Максимович. — В последнее время меня часто с кем-то путают. Неужели я такая примечательная личность?
— Есть люди, которые запоминаются надолго, — сказала она, усаживаясь за стол. — Не хотите присесть рядом?
—  Я ближе к хозяйке, — вежливо отказался Кирилл Максимович, но новая гостья схватила его за руку и потянула к себе.
—  Садись, козел, рядом, мне с тобой есть, о чем поговорить, — прошептала она ему на ухо. С ее лица не сходила улыбка. — Теперь другой голову морочишь?
Кирилл Максимович опустился на стул.
—   Мне пора уходить? — спросил он.
—   Сиди, жених, не порть подруге настроение.
—   Тогда я лучше пересяду.
Она отпустила его руку, и он быстро покинул стул.
Учительница поспешила на кухню. Подружки весело разговаривали между собой, а Кирилл Максимович старался прятать глаза и теперь уже не находил себе места.
—  Нам много говорила наша подруга о вас, — наконец, обратилась одна из женщин к Кириллу Максимовичу. — Расскажите, как это ей так повезло.
—  Ничего особенного, просто случайно познакомились, — отвечал смущенно Кирилл Максимович, стараясь не смотреть на свою бывшую знакомую.
—  Ну, все же нам интересно, — сказала бывшая.
Кирилл Максимович взглянул на нее и заметил в ее глазах небывалый интерес. Она ждала, что же он им на это ответит.
—   Как обычно, — пожал он плечами. — Как еще знакомятся, раз — и все…
—  У меня не так давно тоже был один знакомый, представляете, мошенником оказался, — не унималась бывшая. — Он меня просто опустил на деньги и исчез. Вот стервец!
—  Встречаются и такие, — поддержала вторая подруга, не догадываясь, на что намекает первая. — Кто их сейчас разберет, этих мужиков.
—  Не дай бог, попадется мне еще такой. Я никому не желаю с такими общаться. Их гнать поганой метлой надо подальше от себя.
Кирилл Максимович сидел молча, вертел в руках вилку и, в очередной раз не находил себе места.
Вошла довольная учительница и принесла большой пирог.
—   Ну что, познакомились? — спросила она. — Сейчас будем пить чай.
—   Познакомились, — сурово сказала бывшая.
—  А я еще нет, — возразила первая. — Я даже не знаю, как звать твоего кавалера.
—  Кириллом Максимовичем его звать, — сказала бывшая и снова стрельнула глазами в его сторону.
—   А ты откуда знаешь? Он же еще нам не представился.
—   Знаю. Была знакома.
— Давайте пить чай, — ни о чем, не догадываясь, говорила учительница.
—   Нет-нет, ты скажи, откуда? — не отставала первая дама.
—   Было дело. Потом расскажу. Не хочу подруге портить праздник.
Кирилл Максимович побледнел. Почему-то ему показалось, что они сейчас начнут вершить над ним самосуд.
—   Так вы знакомы? — удивилась учительница.
Кирилл Максимович готов был уже покинуть эту компанию и выскочить за двери.
—   Этот мужик — это мой бывший знакомый, который опустил меня однажды при нашей очередной встрече, — стала объяснять бывшая.
Растерянная учительница опустилась на стул и смотрела то на Кирилла Максимовича, то на свою подругу.
—  Он пригласил меня в ресторан, назаказывал всего, чего его жалкая душонка желала, отгулял, как положено, и скрылся, скотина. А я, дура, ему и денег заняла, и жил он у меня целую неделю — висел на моей шее, как ярмо, все обещаниями кормил да о будущей прекрасной жизни рассказывал. Он тебе еще ничего не обещал? — обратилась бывшая к учительнице.
Растерянная учительница смотрела на своего избранника с раскрытым от удивления ртом.
— Скажите, Кирилл Максимович, что это неправда, — тихо пробормотала учительница.
—   Бред какой-то, — выдавил Кирилл Максимович. — Давайте лучше пить чай и не портить друг другу настроение в столь торжественный вечер.
—   Я б на твоем месте призадумалась, — не успокаивалась бывшая. — Этот мошенник уже и до тебя добрался.
—   Подожди, что ты говоришь? Это неправда.
—   Истинная, правда. Уж этого альфонса я знаю лучше, чем ты, и хочу тебя предостеречь от него. Я не знаю, что он там наобещал тебе, но гони ты этого козла подальше от себя, пока сама не влипла.
—  Кирилл Максимович, что она говорит? Вы на самом деле были знакомы?
Кирилл Максимович пожал плечами.
—  Я даже знаю его особую примету. На левом бедре у него родинка похожая на звездочку, — не унималась подруга.
—   Я не знаю, — вздохнула учительница.
— А ты посмотри. Уж я-то знаю точно. Он мне все свои телеса показывал и ими гордился.
—  Может, прикажете мне еще и штаны снять? — взорвался Кирилл Максимович.
—   Да легко. Нас трое, а ты один. Мы тебе поможем.
Кирилл Максимович начал понимать, что дело заходит слишком далеко, и был полон решимости сбежать. Он взглянул на книжный шкаф, где приготовил для себя книги в красивом переплете, и понял, что теперь они ему не достанутся.
Он резко поднялся и обратился к учительнице:
—   Очень жаль, что так получилось. Эта женщина что-то путает, а вы верите. — Он направился к двери.
—  Книги вы брать не будете? — спросила учительница, надеясь на следующую встречу.
—  Какие книги? — возразила бывшая. — Если ты хочешь с ними расстаться навсегда, можешь отдать. Они же у тебя очень дорогие, а этот ничего мимо рук не пропускает.
Учительница встала, чтобы проводить своего гостя.
—   Извините, — сказал он уже в дверях. — Но это недоразумение.
—  Вали, вали, аферист, — кричала из комнаты бывшая. — Пока мы тобой здесь не занялись. Сразу и метку увидим, и кое-что оторвем, чтобы ты не был таким уверенным.
Кирилл Максимович взглянул на учительницу.
—  Вы что, хотели, таким образом, и мной воспользоваться? — шепотом спросила растерянная учительница. — Какая же я дура! — Она открыла перед ним дверь. — Цветы можете тоже забрать. Я их все равно выброшу.
—   Цветы может оставить себе, как память о том, что вам повезло и вы вовремя пригласили своих знакомых, — дерзко ответил Кирилл Максимович.
Учительница захлопнула за ним дверь и расплакалась.
—  Ты чего ревешь? — спросила бывшая. — Радоваться надо, что я тебя уберегла от этого афериста.
Кирилл Максимович вышел на улицу, обернулся на дверь в подъезде, достал свой блокнот и стал набирать номер телефона следующей своей знакомой, с которой недавно познакомился. Он усмехнулся и постарался быстрее покинуть это несчастливое место.