Теперь уже прошло почти пять вёсен с тех пор, как в приморский посёлок, с помощью Серёги Уварова, заявилось счастье.
Серёжка Уваров тогда привёз домой, после работы на Севере, больную молодую женщину и назвал её своей женой. Это событие в приморском посёлке, где жил Серёжка, вызвало волну приворотных приглушенных сплетен. Одни говорили, будто из какой-то больницы украл. Другие – подобрал на далёкой станции, где она побиралась. Третьи – от неё (молоденькой, но безнадёжно больной) отказался богатый дурак бизнесмен. Будто бы... Работы бабьм языкам прибавилось.
А тут ещё Серёжка разругался с роднёй, стал строить свой дом. Поселился с больною «женой» в сколоченной на скорую руку времянке. Засадил участок плодовыми деревцами и клубникой, засеял ходовой огородиной; не стеснялся в летние месяцы торговать на пляже выращенными собой овощами и ягодами – и пошло по посёлку, поехало. «Озверел от любви!», «А эта, его-то, так и не встала с постели ни разу!» Имена Серёжки и Нади (так звали его женщину) ни на день не сходили с раскалённых уст приморских сплетниц...
Через год, когда Серёжка выстроил собственный дом, про него все шептали:
- Совсем выдохся, угорел бедолага!
А про Надю:
- Умрёт? Не умрёт?
А спустя ровно год, тихим вечером, враз онемевшие соседи вдруг увидели явление: из Серёжкиного двора вышла тень. Постояла у новых ворот. Опустилась на лавку.
Отчётливо и остро стрекотали цикады, или какие-то кузнечики-сверчки.
- Свят, свят, свят! – первой разомкнула рот ближайшая соседка Уваровых толстая Верка. - Надя, ты?
- Я, - откликнулась тень.
- А-а! - добрая Верка подбежала, присела рядом. - Тебе, может, надо чего?
- Нет.
- Зачем же ты встала?
- Жду Серёжу.
Верка перекрестилась...
Что послужило причиной чудодейственного выздоровления Нади - Серёжкина ли любовь, Надино ли желание выжить - так и осталось для окружающих загадкой. Для них, для окружающих, теперь важно было другое - теперь можно было обо всём не шептаться а в голос кричать:
- Верка-а!
- А-я!
- Чего там Надька смеётся?
- Зелень рвёт!..
- А теперь?
- Початки чистит! Будет кукурузу варить!
- Во придурошная!..
И вскоре к Серёжке и к Наде интерес в посёлке пропал: люди как люди, и живут, вроде, как все. Серёжка крутил баранку своего грузовика, Надя с дарами своего приусадебного участка пропадала на курортном пляже. Обычные дела, знакомые заботы. Только добрая толстуха Верка не отлипала.
- Ну, а теперь чему ты радуешься? - приставала она к Наде через общий забор.
- Дым пахнет!
- И от этого ты такая счастливая?
- Я ещё не знаю счастья, Верочка! - отвечала гибкая Надя, отрываясь от плиты летней печки под открытым небом. - Я знаю, что такое большая беда...
Эта Надина «философия» обижала Серёжку.
- Значит, ты несчастлива со мной? - спрашивал он.
- С тобою, Серёженька, я жива! - улыбалась весёлая Надя.
Серёжке этого было достаточно. Он любил показывать свою Надю друзьям и знакомым:
- Разве можно поверить, что когда-то она умирала?
И при этих словах красивая и цветущая Надя бледнела. Даже при румянце во всю щеку, или при весёлом смехе...начинала бледнеть.. Или это казалось полюбившей Надю, толстухе Верке.
При совместном ли гулянии с Надей по парку, где играл для отдыхающих эстрадный оркестр, просто ли на улицах посёлка или же при гостеприимных застольях:
- Разве можно поверить, что когда-то она умирала?
И никто поверить в это, конечно, не мог. А Надя...
- А ты, Серёжа, счастлив? - спрашивала похорошевшая Надя, когда они оставались одни.
- Очень!
- А как? - допытывалась Надя. - Что значит для тебя - быть счастливым? Что ты испытываешь при этом? Что думаешь? О чём?
Этого Серёжка объяснить не умел. Сильный, красивый, он легко подхватывал Надю на руки и уносил её в дом...
Серёжку Надя боготворила. Вместе с ним возилась в моторе грузовика, пела по его заявкам для гостей любимые песни:
- Надь, а теперь спой любимую песню Петра...
- Иван, а какая у тебя любимая песня?..
- Говори, Никола, не скромничай - Надюха споёт!
... гордился Сергей успехами процветающей внешне счастливой приморской торговки. А Надя... И ведь пела замечательно, под стать любой профессиональной певице. А то – и краше.
- Во-от початки горяченькие! Кому початки? - с удовольствием горланила она, разгуливая с корзиной между бронзовых тел. – Помидорчики, огурчики! Кому?
Вместе с Надей наладилась ходить торговать и толстушка Верка - к весёлой улыбчивой Наде отдыхающие пляжники тянулись толпой. И одета она была как все поселковые бабы, и товар её был, как у всех, а курортники её выделяли. Ну, а с нею, конечно, и Верку.
Эта Верка однажды и стала свидетелем странного эпизода...
Под пляжным зонтом лежали длинный загорелый мужчина и худенькая бледная девочка. Этот человек сказал девочке что-то не на нашем языке, девочка на том же языке ему ответила. И от этого Надя охнула, и выронила из рук корзину с варёной кукурузой....
А на другой день Надя на пляж не пошла. Надела лучшее платье, белую шляпку-панамку, и направилась к белокаменному санаторию... Солнце только взошло. Здравница ещё не проснулась.
- Здравствуйте! - сказала Надя тому человеку и девочке (они о чём-то негромко разговаривали на скамье под окацией). - Вы меня не узнаёте?
- Нет, - ответил длинный мужчина.
- Я – Надя. Торговка... Вчера вы лежали под пляжным зонтом, а у меня... а я уронила корзину...
- А! – засмущался длинный человек. - Извините!
- Я знаю, о чём вы тогда спросили свою девочку про меня, - сказала Надя. - «Ты бы хотела иметь такую маму?»
Длинный человек обнял поникшую девочку за плечи.
- Я знаю, что ответила она, - продолжила Надя. - «Ей не нужна дочка-калека».
Длинный человек устало покивал головой.
- Да, да, - сказал он. - Извините. Мы с Машей об этом догадались... Шутка моя была неудачной. После смертельной аварии... с нашей мамой, у Маши... она не может ходить. Я хотел её как-то развлечь... Она очень несчастна.
Надя подсела к тихой Маше.
- Я сделаю тебя счастливой, детка! - ласково сказала она. - И никогда об этом никому, ничего не скажу, и ничего-ничего, даже песен, не попрошу взамен... Клянусь тебе: ты будешь жить не по заявкам даже самого доброго в мире человека, ты навсегда забудешь о своём сегодняшнем горе – оно растворится в радостях и в счастье навсегда! Мы, с тобой, будем самыми счастливыми на свете!
Было лето. Было лето. Было лето.