Сонеты 21 - 30. William Shakespeare
Сонет 21. William Shakespeare
Перевод Ирины Жуковой-Каменских
Совсем не по пути мне с Музой той,
Что строфы сплошь раскрашивает ярко,
Предмет любви небесной красотой
Украсит, как навязанным подарком,
Cравнит его и с Солнцем, и с Луной,
С дарами моря, редкостями Света,
С подснежником, проснувшимся весной,
И с блеском драгоценных самоцветов,
Но дайте мне, поэту, кто влюблён,
Рассказывать в стихах о чувствах честно,
Ведь смертный, кто был матерью рождён,
Сиять не может светочем небесным.
Пусть хвалят те, кому нужда продать,
Любовью я не стану торговать.
Sonnet 21
by William Shakespeare
So is it not with me as with that Muse
Stirr'd by a painted beauty to his verse,
Who heaven itself for ornament doth use
And every fair with his fair doth rehearse
Making a couplement of proud compare,
With sun and moon, with earth and sea's rich gems,
With April's first-born flowers, and all things rare
That heaven's air in this huge rondure hems.
O' let me, true in love, but truly write,
And then believe me, my love is as fair
As any mother's child, though not so bright
As those gold candles fix'd in heaven's air:
Let them say more than like of hearsay well;
I will not praise that purpose not to sell.
Сонет 22. William Shakespeare
Перевод Ирины Жуковой-Каменских
Не скажут зеркала, что я старик,
Пока ты сверстник юности беспечной,
Но срок придёт, изменится твой лик,
Тогда и я приближусь к жизни вечной.
Не знал красы прекраснее твоей,
Для двух сердец покрова нет милее,
Моё - в твоей груди, твоё - в моей,
Так как могу я быть тебя старее?
Себя побереги, не для себя, -
Ведь я тебя храню от всех недугов:
Как нянька нежит малое дитя,
Так в сердце я лелею сердце друга.
Когда умру, не вздумай сердце взять:
Отдал ты не затем, чтоб забирать.
2 вариант ключа
Не думай сердце взять, когда умру:
С собой его в могилу заберу.
3 вариант ключа
Но если раньше я закончу путь,
Не сможешь ты свой дар назад вернуть.
Sonnet 22
by William Shakespeare
My glass shall not persuade me I am old,
So long as youth and thou are of one date,
But when in thee time's furrows I behold,
Then look I death my days should expiate:
For all that beauty that doth cover thee
Is but the seemly raiment of my heart,
Which in thy breast doth live, as thine in me.
How can I then be elder than thou art?
O therefore, love, be of thyself so wary
As I not for myself but for thee will,
Bearing thy heart, which I will keep so chary
As tender nurse her babe from faring ill:
Presume not on thy heart when mine is slain;
Thou gav'st me thine, not to give back again.
Сонет 23. William Shakespeare
Перевод Ирины Жуковой-Каменских
Как роль свою от страха забывает
Взошедший на подмостки лицедей,
Как грозный зверь в неистовство впадает,
Лишаясь сил от ярости своей,
Так я, страшась признания, немею,
Любовный нарушая ритуал,
И сила чувства, кажется, слабеет
Под бременем того, что не сказал.
О, пусть тогда стихов моих изданья
Поведают о том, что грудь хранит,
Кто молит о любви и воздаяньи,
Узнает всё, о чём язык молчит.
Учись читать немые письмена -
Глазами слышит лишь любовь одна.
Sonnet 23
by William Shakespeare
As an unperfect actor on the stage,
Who with his fear is put besides his part,
Or some fierce thing replete with too much rage,
Whose strength's abundance weakens his own heart;
So I, for fear of trust, forget to say
The perfect ceremony of love's rite,
And in mine own love's strength seem to decay,
O'ercharged with burden of mine own love's might:
O let my books be then the eloquence
And dumb presagers of my speaking breast,
Who plead for love, and look for recompense,
More than that tongue that more hath more expressed.
O learn to read what silent love hath writ:
To hear with eyes belongs to love's fine wit.
Сонет 24. William Shakespeare
Сонет 24
Перевод Ирины Жуковой-Каменских
Мой глаз твои небесные черты
В скрижалях сердца выписал - на диво,
А грудь моя - огранка красоты,
Где высшее искусство - перспектива.
Художника оценишь ты быстрей,
С собой отождествив свой лик в картине,
Портрет твой - в мастерской груди моей,
Где стёклами - глаза твои в витрине.
Глаза нам пригодились, рассуди:
Мои глаза трудились над портретом,
Твои мне служат окнами в груди,
В них солнце льёт лучи волшебным светом.
Но льстят глаза источнику искусства:
Рисуя внешность, не узнаешь чувства.
Sonnet 24
by William Shakespeare
Mine eye hath played the painter and hath stelled
Thy beauty's form in table of my heart;
My body is the frame wherein 'tis held,
And prspective it is best painter's art.
For through the painter must you see his skill
To find where your true image pictured lies,
Which in my bosom's shop is hanging still,
That hath his windows glazd with thine eyes.
Now see what good turns eyes for eyes have done:
Mine eyes have drawn thy shape, and thine for me
Are windows to my breast, wherethrough the sun
Delights to peep, to gaze therein on thee.
Yet eyes this cunning want to grace their art,
They draw but what they see, know not the heart.
Сонет 25. William Shakespeare
Сонет 25
Перевод Ирины Жуковой-Каменских
Рождённый под счастливою звездой,
Гордится честью, титулом и властью,
Но я, не избалованный судьбой,
Совсем в ином нашёл источник счастья.
Любимцы королей, как ноготки,
Лелеют лепестки в лучах рассвета,
Но дни гордыни праздной коротки:
На солнце пятна - вянут солнцецветы.
Воитель после тысячи побед
Однажды потерпевший пораженье,
Из книги чести вычеркнут, и след
Его свершений предан был забвенью.
Но счастлив я: любимый и люблю,
И я не сдвинусь с места, где стою.
Sonnet 25
by William Shakespeare
Let those who are in favour with their stars
Of public honour and proud titles boast,
Whilst I, whom fortune of such triumph bars,
Unlooked for joy in that I honour most.
Great princes' favourites their fair leaves spread
But as the marigold at the sun's eye,
And in themselves their pride lies burid,
For at a frown they in their glory die.
The painful warrior famousd for fight,
After a thousand victories once foiled,
Is from the book of honour rasd quite,
And all the rest forgot for which he toiled:
Then happy I that love and am belovd
Where I may not remove, nor be removd.
Сонет 26. William Shakespeare
Сонет 26 (1 вариант перевода)
Перевод Ирины Жуковой-Каменских
Мой Бог любви, в твоём вассалитете*
Я - данник**, что величием пленён,
Своё посольство*** изложил в сонете:
Не ум, а долг в письме превознесён.
Долг так велик, а ум, напротив, скуден,
Что обнажён посланец тайных слов,
Но мысль твоя (нагая) смысл разбудит,
Прикрыть сумея наготу стихов,
Пока моя звезда, застыв в движеньи,
На мне не остановит добрый взгляд,
Чтобы твоих - любви и уваженья -
Достоин был моей любви наряд:
Тогда признаюсь, как тебя люблю,
До этого всё в тайне сохраню.
Сонет 26 (2 вариант перевода)
Перевод Ирины Жуковой-Каменских
Мой долг и твой престиж в вассалитете*
Давно переплелись, Властитель дум,
Посольство*** сочинил тебе в сонете,
Чтоб долг восславить, но не острый ум:
Долг так велик, а ум, напротив, скуден,
Что обнажён посланец тайных слов,
Но мысль твоя (нагая) смысл разбудит,
Прикрыть сумея наготу стихов,
Пока моя звезда, застыв в движеньи,
На мне не остановит добрый взгляд,
Чтобы твоих - любви и уваженья -
Достоин был моей любви наряд:
Тогда признаюсь, как тебя люблю,
А ныне спрячу голову свою.
* - 1. Вассалитет - (фр. vassalit;, от лат. vassus — «слуга») — система иерархических отношений между феодалами. Состоит в личной зависимости одних феодалов (вассалов, министериалов, голдовников от других (сеньоров). Широко была распространена в средневековой Западной Европе.
** - 2. Данник - перен. - тот, кто воздавал должное кому-либо, чему-либо; поклонник, почитатель.
*** - 3. Устаревшее значение слова "посольство":
а)Лицо или группа лиц, посланные с поручением дипломатического или иного характера.
б)Возложенное на них поручение.
Sonnet 26
by William Shakespeare
Lord of my love, to whom in vassalage
Thy merit hath my duty strongly knit,
To thee I send this written ambassage
To witness duty, not to show my wit;
Duty so great, which wit so poor as mine
May make seem bare, in wanting words to show it,
But that I hope some good conceit of thine
In thy soul's thought (all naked) will bestow it,
Till whatsoever star that guides my moving
Points on me graciously with fair aspct,
And puts apparel on my tottered loving,
To show me worthy of thy sweet respect:
Then may I dare to boast how I do love thee,
Till then, not show my head where thou mayst prove me.
Сонет 27. William Shakespeare
Сонет 27. William Shakespeare (1 вариант)
Перевод Ирины Жуковой-Каменских
В дороге утомлён, стремлюсь заснуть,
Чтоб отдых дать измученному телу,
Но мысли увлекают снова в путь,
Не ноги, но мой мозг включился в дело:
К тебе из тех краёв, где я сейчас,
Летят мои мечты, как пилигримы,
Не в силах я сомкнуть усталых глаз,
Впиваясь в тьму, что лишь слепыми зрима;
Но я, слепец, храню второе зренье,
Что мне являет образ твой как тень:
Сияет бриллиантами виденье,
Мрак ночи превращая в светлый день.
Так тело днём, а разум ночью тёмной
Покой наш нарушают вероломно.
Сонет 27. William Shakespeare (2 вариант)
Перевод Ирины Жуковой-Каменских
В дороге утомлён, стремлюсь заснуть,
Чтоб отдых дать измученному телу,
Но мысли увлекают снова в путь,
Не ноги, но мой мозг включился в дело:
К тебе из тех краёв, где я сейчас,
Паломниками мысли улетают,
Не в силах я сомкнуть усталых глаз,
Впиваясь в тьму, что лишь слепые знают;
Но я, слепец, храню второе зренье,
Что мне являет тенью образ твой:
Сияет бриллиантами виденье,
Придав и ночи облик молодой.
Так тело днём, а разум ночью тёмной
Покой наш нарушают вероломно.
Sonnet 27
by William Shakespeare
Weary with toil, I haste me to my bed,
The dear repose for limbs with travel tired,
But then begins a journey in my head,
To work my mind, when body's work's expired;
For then my thoughts (from far where I abide)
Intend a zealous pilgrimage to thee,
And keep my drooping eyelids open wide,
Looking on darkness which the blind do see;
Save that my soul's imaginary sight
Presents thy shadow to my sightless view,
Which, like a jewel (hung in ghastly night),
Makes black night beauteous, and her old face new.
Lo thus by day my limbs, by night my mind,
For thee, and for myself, no quiet find.
Сонет 28. William Shakespeare
Перевод Ирины-Жуковой Каменских
Как я вернусь, счастливый вид храня,
Когда я пользы отдыха не знаю?
Не может ночь смягчить давленье дня,
А днём я тяжесть ночи ощущаю.
Готовы день и ночь, скрепив союз,
Мне руку жать, чтоб мучить легче было,
Работа - днём, а ночью - мыслей груз:
Чем дольше труд, тем дальше ты, мой милый.
Я дню скажу, пытаясь угодить,
Ты - солнца свет в ненастную погоду,
И ночи тёмной тоже буду льстить,
Ты - ярче звёзд блестящих небосвода:
Но каждый день печаль моя длиннее,
А ночью горе кажется сильнее.
Sonnet 28
by William Shakespeare
How can I then return in happy plight
That am debarred the benefit of rest?
When day's oppression is not eased by night,
But day by night and night by day oppressed;
And each (though enemies to either's reign)
Do in consent shake hands to torture me,
The one by toil, the other to complain
How far I toil, still farther off from thee.
I tell the day to please him thou art bright,
And dost him grace when clouds do blot the heaven;
So flatter I the swart-complexioned night,
When sparkling stars twire not thou gild'st the even:
But day doth daily draw my sorrows longer,
And night doth nightly make griefs' strength seem stronger.
Сонет 29. William Shakespeare
Сонет 29. William Shakespeare.(1 вариант)
Перевод Ирины Жуковой-Каменских
В опале у фортуны и людей,
Один, молитвы к небу обращаю,
Но глухи небеса к мольбе моей,
Судьбу свою, в несчастье, проклинаю:
Когда б я был и знатен, и богат,
Блистая в окружении друзей,
Использовав влияние, талант,
Я жизнью наслаждался бы своей;
Себя за эти мысли презираю,
Но стоит только вспомнить о тебе,
Я жаворонком ввысь к воротам рая
Взлетаю, чтобы гимны петь судьбе:
За этот сладкий дар любви твоей
Готов презреть я милость королей.
Сонет 29. William Shakespeare. (2 вариант)
Перевод Ирины Жуковой-Каменских
В опале у людей и у судьбы,
Я в полном одиночестве страдаю,
Тревожат небо плачи и мольбы,
Свою судьбу я горько проклинаю:
Хочу стать тем, кто знатен и богат,
Блистает в окружении друзей,
Хочу его и внешность, и талант,
Забыв о том, что в жизни есть моей;
Себя за эти мысли презираю,
Но стоит только вспомнить о тебе,
Я жаворонком лёгким ввысь взлетаю
В воротах рая гимны петь судьбе:
Дороже для меня любовь твоя,
Чем титул и богатства короля.
Сонет 29. William Shakespeare. (3 вариант)
Перевод Ирины Жуковой-Каменских
В опале у фортуны и людей,
Один, молитвы к небу обращаю,
Но глухи небеса к мольбе моей,
Отчаявшись, судьбу я проклинаю:
Как тот - хочу быть знатен и богат,
Как этот - быть звездой в кругу друзей,
У третьего взять внешность и талант,
Отбросив то, что в жизни есть моей;
Себя за эти мысли презираю,
Но стоит только вспомнить о тебе,
Я жаворонком ввысь к воротам рая
Взлетаю, чтобы гимны петь судьбе:
За этот сладкий дар любви твоей
Готов презреть я милость королей.
Sonnet 29
by William Shakespeare
When in disgrace with Fortune and men's eyes,
I all alone beweep my outcast state,
And trouble deaf heaven with my bootless cries,
And look upon myself and curse my fate,
Wishing me like to one more rich in hope,
Featured like him, like him with friends possessed,
Desiring this man's art and that man's scope,
With what I most enjoy contented least;
Yet in these thoughts myself almost despising,
Haply I think on thee, and then my state
(Like to the lark at break of day arising
From sullen earth) sings hymns at heaven's gate;
For thy sweet love rememb'red such wealth brings
That then I scorn to change my state with kings.
Сонет 30. William Shakespeare
Перевод Ирины-Жуковой Каменских
Когда в плену безмолвных откровений
Взываю я к минувшему порой,
Вздыхаю, наблюдая средь видений
Утрат и бед неумолимый строй:
Горюю вновь о том, что в прошлом было,
И, утопив глаза в потоках слёз,
Я плачу о друзьях во тьме могилы,
И о любви, что рок навек унёс;
И, вспоминая о былых страданьях,
Я повторяю бед печальный ход,
Плачу я по счетам воспоминаний,
Как будто то, что я платил - не в счёт:
Но о тебе подумав, милый друг,
Я сбрасываю бремя тяжких мук.
Sonnet 30
by William Shakespeare
When to the sessions of sweet silent thought
I summon up remembrance of things past,
I sigh the lack of many a thing I sought,
And with old woes new wail my dear time's waste:
Then can I drown an eye (unused to flow)
For precious friends hid in death's dateless night,
And weep afresh love's long since cancelled woe,
And moan th'expense of many a vanished sight;
Then can I grieve at grievances foregone,
And heavily from woe to woe tell o'er
The sad account of fore-bemoand moan,
Which I new pay as if not paid before:
But if the while I think on thee (dear friend)
All losses are restored, and sorrows end.