Святогорские акварели. Ч. 4. Тригорское

Светлана Петровская
                Рисунок автора.

                ТРИГОРСКОЕ.

      В Тригорском пробыли целый день.
 
     Мама не расставалась с блокнотом и карандашом, пристраиваясь то к одной, то к другой экскурсии. У каждого экскурсовода свои интересные наблюдения. Кто-то рассказывает эмоционально, словно репортаж с места событий, кто-то неторопливо нанизывает факты на ниточку времени. Только успевай записывать! Сколько нового она расскажет ученикам!

      Вот был бы отдельный предмет – Пушкиноведение. А что? Жизнь Пушкина полна поэтического полёта и жизненной прозы. Есть любовь и ненависть, замечательные друзья и мстительные враги. А сколько находок в области словотворчества!  Сколько на карте России памятных мест, связанных с его именем!

    Но Тригорское – отдельный мир: здесь Пушкин был всегда желанным гостем. Его любили все, и он по очереди влюблялся в каждую из прекрасных обитательниц поместья. Влюблялся вдохновенно и романтически, посвящая каждой нежные или страстные стихи.  Он  всегда оставался искренним поклонником «дружеской свободы, веселья, граций и ума»…

      Мама рассеянно оглянулась. Так и есть – дочь незаметно сбежала, а ведь так старательно рисовала комнату Зизи с обоями в голубую полоску, пяльцами для вышивания и шкатулкой, подаренной Пушкиным. Что за непоседа! Её больше увлекает природа, а не музейные экспонаты.   

   Вздохнув, мама опять пристроилась к очередной экскурсии.
             *** 
 
     Света в это время торопливо шла по тропинке к скамье Онегина. Ей слышались весёлые девичьи голоса, смех. Там, в доме, рисуя диваны и стулья, она заскучала. Ну как могут какие-то вещи передать непосредственный и шаловливый характер обитательницы комнаты – пятнадцатилетней Евпраксии - Зизи, как все называли любимицу семьи.
   
    В какой-то момент торжественная музейная тишина наполнилась живыми голосами былых времён. Ожили тени прошлого, став на мгновение реальными и осязаемыми. Зизи, тоненькая и порывистая, кинула взгляд на мать и вновь прилежно склонилась над тетрадью, выводя французские слова. Локоны скрывают улыбку. Прасковья Александровна сжалилась:

- Зиночка, иди уж, погуляй.

     Секунда - и Зизи в дверях, успев по пути поцеловать маму в нарумяненную щёку и посмотреться в зеркало. Хозяйка Тригорского  ласково глядела вслед, понимая торопливость дочери. Должен приехать Пушкин!

  Пуш-кин, Пуш-кин, Пуш-кин, стучало сердце у Зизи на бегу.  Сестры уже ждали на косогоре у скамьи Онегина. Оттуда открывался дивный вид на луга и живописные излучины  Сороти. И любимого гостя на коне видно было издалека.  Вот он, так ловко сидящий в седле, такой ладный и тонкий!

      Зизи покраснела, вспомнив, как они мерились талиями. Оказалось одинаковы. Пушкин долго подшучивал над Евпраксией: или у него талия пятнадцатилетней девушки, или у неё – двадцатипятилетнего мужчины…

      Аннет тоже вспыхнула, потупясь. Бедняжке не скрыть своей любви. Капризная Алина приветственно машет руками. Как виртуозно эти руки вечером оживляют фортепиано!
                ***

   Света моргнула: видение медленно растаяло в ликующем свете июньского дня. Но ведь она явственно слышала голоса, чувствовала запах разгорячённой  лошадиной кожи, видела белозубую улыбку молодого  живого Пушкина.

      Села на скамью, достала бумагу и карандаш, набросала пейзаж с натуры и фигурки девушек по памяти. А потом долго сидела, и задумчивый взгляд скользил по розовеющему небу.

    Здесь её и нашла мама, довольная, с полной записей тетрадью. Заглянула в альбом.  С грустью пояснила:

- А знаешь, Анна так и не смогла разлюбить Пушкина и никогда не вышла замуж, храня ему верность.

- Ого, как романтично!

- А Зизи стала баронессой Вревской, и родила одиннадцать детей.

- Значит,  талия у неё совсем пропала…

-  А  вот пианистка Алина долго не могла выйти замуж.  Брак с псковским полицмейстером не принёс ей счастья. Овдовев, Александра Ивановна Беклешова зарабатывала на жизнь, преподавая музыку в Псковском Мариинском училище.

       Поздно вечером, ложась спать, Света задумчиво проговорила

- Как они все тогда были молоды, счастливы. Живы.

      Мама, помолчав, добавила:
- Когда гроб с телом Пушкина зимой, в метель, везли хоронить,  заехали в Тригорское.  Это была последняя встреча поэта с местом, где он был всегда счастлив…

      И тут же пожалела, что сказала это, потому что девочка уткнулась носом в подушку. Она это делала всегда, когда хотела скрыть слёзы…


             Продолжение на  http://proza.ru/2021/07/10/876