ПЕРЕКРЕСТОК
В этот раз я нашел его довольно легко, хотя ходят слухи, что с каждым разом найти перекресток все сложнее и сложнее. На поиски я потратил всего три дня. Выйдя к перекрестку Я остановился. Последний раз я тут был два года назад. С тех пор перекресток заметно изменился. Если раньше это всегда был пыльный пустырь с парой пожухлых кустов и трухлявым пнем, то теперь он больше походил на пересечение дорог на окраине какого-нибудь поселка городского типа. Теперь «пятак» пересечений был заасфальтирован и освещался фонарем на металлической опоре. И на асфальте даже виднелась разметка. Если раньше стрелочник сидел на старом пне, то теперь у основания фонаря стояла новенькая школьная парта и пластиковая урна с педалькой.
Количество пересекаемых направлений всегда было разным. Во второй раз вообще была одна дорога и стрелочник только и смог, что развести руками и отправить меня не «солоно хлебавши». В это раз перекресток смог связать три пути, а это значит, что у меня есть пять вариантов. И этот факт меня очень обрадовал, но напрягало только одно, стрелочника на месте не было.
Первый раз я оказался на перекрестке лет десять назад и я был уже на столько загнан в угол, что сразу поверил в мифическое место дающее второй шанс. У меня был не большой выбор, либо в тюрьму, либо в лес яму себе копать. Компаньоны не просто кинули меня на деньги, но и подставили, и перед законом и перед местными братками. Тогда за информацию о перекрестке я отдал половину своей заначки загадочному майору госбезопасности. Он молча пересчитал баксы и на обрывке газеты начертил карту. После чего пожелал мне удачи и порекомендовал купить компас.
Без компаса я бы точно никогда не нашел перекресток. Я потратил четыре дня только на то, чтобы выйти в обозначенный квадрат и еще два дня кружил вокруг нужного места. Все потому, что не умел пользоваться компасом. Я уже отчаялся и просто хотел выйти хоть куда-нибудь, к цивилизации. Выйдя к перекрестку я даже не понял, что нашел его. Просто решил идти вдоль одного из направлений. Благо стрелочник меня окликнул. Хотя говорят, что он обычно не вмешивается при появлении мимо проходящих.
- «Стой, чумной»!
От неожиданности я дернулся так сильно, что чуть не выронил походный рюкзак из рук. У каждого свой стрелочник, вернее он один, но каждый видит его по своему. Мой оказался старым худющим сидельцем. Сухой старик сидел на пне и по блатному тянул тугой дым из засаленной папиросины. Из одежды на нем были грязные китайские трико неопределенного цвета и рваные шлепки. Весь его голый торс был плотно покрыт татуировками тюремной направленности.
Я вцепился в рюкзак и хотел было уже огрызнуться в ответ, как старик смачно сплюнув сказал: «Впервые мне несут восемьдесят девять кусков бакинских комиссаров. Что, так сильно придавило?»
У меня в рюкзаке действительно было восемьдесят девять тысяч семьсот три доллара.
- «Семьсот оставь себе, на новом месте обстроиться, три в церкоВ отнесешь, за Русь сидящую свечку поставишь».
- «Это перекресток?» - борясь с сухостью во рту прохрипел я.
- «А то жежь», - старый зек достал из-за уха новую папиросину и прикурив от старой добавил: «Он самый и есть, пРРРЫкресток».
Я успел заметить, что за ухом у старика появилась очередная папироса.
- «А вы стрелочник?», - спросил я.
Тщедушный старик в одно мгновение взъерошил сухой загривок и ощерившись кривыми желтыми зубами прошипел: «Как ты меня назвал, пудель дискотечный?!»
- «Я, да я. Мне же, как сказали…» - забормотал я.
Зек несколько раз весь перекрутился вокруг своей оси растопыривая пальцы и плюясь во все стороны.
- «Зуб даю, найду ту падлу, кто так меня назвал порешу падлу!»
Он еще долго матерился и кидался окурками в воображаемого обидчика. Наконец успокоившись он забрал мои деньги и записав что-то обломком простого карандаша в замызганную тетрадку предложил мне встать в центр перекрестка и выбрать новый путь.
В тот раз я долго не раздумывал, мне нужна была любая другая судьба кроме той, что меня ожидала. Я смело шагнул на один из утрамбованных трактов и пошел… Тогда я попал во времена НЕПа. Это было самое счастливое время. Мои познания в истории и бизнесе помогли мне сколотить состояние за пару лет. И это при том, что доллары мне не пригодились, их еще не выпустили в оборот США Это было золотое время. Я был молод, богат и дико уважаем. В молодой советской республике у меня было все. Так сибаритствовать я не мог себе позволить даже в той первой жизни, до перекрестка. Я купался в роскоши и любви. Я даже не много устал от отсутствия границ в удовлетворении своих прихотей и желаний. Но я помнил историю и знал, что ждало меня в дальнейшем.
Я стал снова искать перекресток. Стараясь исправить свои прежние ошибки все капиталы я перевел в бриллианты и золото. Чемодан был просто не подъемным и на первых этапах поиска перекрестка я нанял трех абреков. Понимая, что горячие кавказцы легко могут меня зарезать, чтобы посмотреть содержимое чемодана, я нанял еще пятерых греков, которые должны были следить за нами и вмешаться в экстренной ситуации. И я сделал это не зря, греки победили, но были серьезно ранены и двое умерли у меня на руках.
Именно тогда на перекрестке не оказалось альтернативы. Тогда старый сиделец пожимая плечами забрал мой чемодан в качестве оплаты и мне пришлось идти дальше прежним путем. Меня ждали арест, пытки и лагеря...
Я выжил только благодаря перекрестку. Я знал, что мне надо перетерпеть, на зубах пережить все ужасы лагерной жизни и перекресток меня спасет. Не может не спасти. Пять лет я валил лес и терял зубы. Туберкулез почти меня доконал. Но я дотерпел и как только освободился отправился на его поиски. В то раз стрелочник с меня не взял ничего. Он просто меня обнял и расплакавшись словно ребенок отправил в новую жизнь.
Это была хорошая жизнь. У меня была семья, настоящая семья. Я впервые в жизни любил по честному. Любил свою женщину, своих детей, свою работу. Впервые я любил жизнь. Но человек такая сволочь, дай ему все и он захочет не много больше. Даже не так, он захочет на много больше, наши желания может ограничить только объективная реальность. И все с этим мирятся, все принимают должное. Все кроме тех, кто знает про перекресток.
Я забрал все ценное из дома, снял деньги со сберегательных книжек и даже занял у всех, кто готов был помочь. А помочь были готовы все. Это был мир продвинутого социализма. Брежневский застой без отрицательных сторон. Это словно приторно сладкий коктейль, в котором все идеально. Не к чему придраться, только эта идеальность в рот не лезет, от нее мутит. И я снова все отдал стрелочнику.
Это была неудачная дорога. В этой жизни не было ничего. Она была обычной, в ней не точно отсутствовала хоть какая-то форма счастья. Это была серая безвкусная масса состоящая из рутины и тихой ненависти. Меня ненавидели все, а я их. И это были близкие родные люди. Остальные просто обжигали холодом своего безразличия. Это была жизнь посвященная броуновскому движению частиц. Жизнь в ожидании свободы, в ожидании смерти. Только спустя годы я понял, что именно так жили все остальные пока я и мои партнеры копили капиталы без моральных принципов и угрызений совести. Я жил параллельно той своей сытой жизни, в которой меня кинут и подставят. Той жизни, где меня спасут восемьдесят девять тысяч долларов.
Прошло уже часа четыре, а стрелочник так и не появился. Может быть у меня было не достаточно денег. Я взял три кредита и несколько займов в микро-финансированных организациях. Почти миллион, пусть рублей, но все же почти миллион. Этого должно хватить, обязано хватить, больше я не мог физически!
Стрелочник так и не появился. Я кричал, искал его, даже выкладывал деньги на парте, чтобы он увидел, что они есть. На пятые сутки в поисках пищи я нашел записку приколотую кнопкой снизу к столешнице парты.
- «Поздравляю, щегол. Теперь ты стрелочник. Держись, паря это не легкий труд. Перекресток сделает тебе только один подарок. Поэтому подумай чего ты хочешь больше всего. Бумажные деньги береги, ими легче растапливать костер, остальное выкидывай. Тебе врядли что-то пригодится».
Чтение записки прервал жутко заурчавший желудок. Все нутро свело судорогой, я не ел почти четыре дня. Как же хочется жрать! На парте появилась алюминиевая чашка с гречневой кашей и кусочком ржаного хлеба. Из гречневой массы торчала ложка с дыркой у края широкой части. Я накинулся на еду и подумал, что мне повезло больше, чем сильно захотевшему курить старому стрелочнику.
После трапезы я продолжил читать: «Я как смог добавил тебе уюта, поверь мне не все несут деньги, кто-то и фонари с асфальтом приносит. Да и вообще прут все что только можно. Поверь люди смогут тебя удивить. Но это не главное. Запомни главное - перекресток создан не для тех кто ищет новую жизнь. Он помогает тем кто не знает, что искать. Таким ка мы, убогим стрелочникам».