Светает. Я это чувствую. Ещё глаза закрыты, ещё не слышен гомон птиц в саду, а рассвет уже будит меня. Мысли ожили и медленно текут, вливаются одна в другую, образуя многоводную реку, способную омыть, освежить, вдохновить... Или заманить в мутный омут и утопить безжалостно, подло. Боюсь пошевельнуться, чтобы не спугнуть то хорошее, что может вот-вот случиться. Чтобы не получилось как-то мелко, без внутренней ясности, чтобы близкие вдруг не отступили далеко-далеко. Тороплюсь навстречу восходящему дню. Господи! Что я без Тебя? Почти сорок лет назад, в стародавние времена, также смотрела на снежные шапки гор в позолоте солнечных лучей и не понимала: какое это счастье – радость нового дня; какая это радость – кричать "Слава Тебе, Боже, слава Тебе"; какое это чудо – слышать ответ в шорохе всякой былинки: "Иди. Этот день для тебя. Иди и не греши."
Иду. Спускаюсь по лестнице, каждая ступенька которой помнит мои босые ноги и теперь, наверно, удивляется тому, как они изменились, избегались по тернистым жизненным тропам. Вы тоже изменились, скрипучие уступы юности моей.
Какая обильная нынче роса. Тяжёлые прохладные капли щекочут, обжигают руки, ноги, лицо. Лежу в высокой некошеной траве с прищуренными глазами и сквозь ресницы вижу, как розовеют белые ушанки далёких скал, как в нежных красках растворяется луна, а одинокая звезда завершает свой ночной путь.
О, если бы можно было остаться здесь и передохнуть в этой юной восходящей нежности. Хоть чуток. Так не хочется возвращаться в продажный суматошный мир кабальных договоров, обязательств, предательств – в этот омут с манящим дном, от которого, нахлебавшись мути, можно оттолкнуться и выплыть к утлой лодке с потрёпанными парусами. Но как же далеко до желанного дна. И большой вопрос: окажется ли оно твёрдым...
Окажется! Нужно только потерпеть. Нужно только смыть жгучей росой всё фальшивое. Забыть без сожаления раз и навсегда всех, кто тебя не ждёт и не ищет. У каждого свой омут,своё дно.
Иду с радостью и надеждой. Этот день для меня.