Однажды, в грозовую ночь, к вам в дом придёт человек без лица. Он придёт сопровождаемый звуков затачивающегося ножа. Вы успеете его заметить краем глаза и прежде чем вы погрузитесь в темноту, подумаете: «За что именно ко мне?!».
Вы можете подумать, что это случайность, злой рок или так называемая воля случая, но нет, это закономерное наказание, месть.
Сознание возвращается к вам рывками, грубо выталкивая из такой безопасной темноты. Сперва возвращается слух, вы слышите приглушенное мычание и невнятный шорох. Следом идёт зрение и вы в ужасе выпячиваете глаза от открывшейся картины: ваши дети привязаны к стульям, напротив вас, с кляпами во ртах и застывшими, до конца жизни, гримасами ужаса. Последними возвращаются ощущения, вы пытаетесь подвигать затёкшим телом, но оставляете эту затею. Джутовые верёвки, которыми вы связаны, впиваются в вашу кожу, сдирая до крови верхние слои.
Шорох становится чётче, сзади вас выходит мужчина. Вы видите его со спины, даже если бы он повернулся к вам, рассмотреть его лицо невозможно, да и вы понимаете, что нет смысла. Свет в комнату попадает только тогда, когда небо разрезает молния. Он одет во все чёрное, даже руки и те в черных, вероятно, кожаных перчатках.
Он делает несколько шагов и становится за вашим сыном. В этот момент вы видите блеск кухонного ножа у него в руке, вашего ножа, подаренного вашей же свекровью несколько лет назад. В ваших мыслях проскальзывает гаденькая мысль: «Все-таки приложила руку к моей смерти старая маразматичка».
Человек берет вашего сына за блондинистые волосы и резким движением запрокидывает его голову назад. Вы бросаете последний подбадривающий взгляд своему ребёнку, прежде чем на его шее появляется алая полоса. Вы закрываете глаза, чтобы не видеть, как уходит жизнь, но слух перекрыть вы не в состоянии, поэтому слышите эти леденящие душу хрипяще-хлюпающие звуки.
Вам приходится открыть глаза от похлопываний по щекам, человек без лица стоит прямо перед вами. Все, что вы можете это тяжело вздохнуть.
Он медленно выравнивается и подходит к вашей дочери. Тем же ножом, которым только что оборвал жизнь, приподнимает пижамную рубашку, придерживая кончиками левой руки цветастую ткань, Он вспарывает живот испуганной девочке, словно свинье на бойне: «Она даже визжит так же». Её кишки приземляются на ваш белый ковёр, мгновенно окрашивая его в бордовый.
С неким безразличием вы отмечаете, что Он движется к вам. Вас больше занимает то, что будет сложно отстирать ковёр от крови. И где-то на периферии сознания воет от горя и ужаса мать, смотрящая вашими глазами на то, что стало с её детьми.
Практически за мгновение до того как нож войдёт в ваш висок, вы снова успеваете подумать: «За что?» и ваша жизнь закончилась.
А по комнате разноситься шёпот: «Нужно было помочь, не проходить мимо».