СЕМЕЙНАЯ ХРОНИКА В ЧЕТЫРЁХ ЗАСТОЛЬЯХ
ЗАСТОЛЬЕ ПЕРВОЕ
ПИР ВО ВРЕМЯ АЛИИ
Д е й с т в у ю щ и е л и ц а:
В и т я Б р о й т м а н – полноватый блондин 45-ти лет, в прошлом преподаватель пединститута, а ныне израильский люмпен-пролетарий;
Л ю с я Б р о й т м а н – его жена, очень милая, но выглядящая усталой женщина;
И о с и ф Х а и м о в – вальяжный мужчина 60-ти с лишним лет, в прошлом доктор филологии и парторг по призванию;
М и р р а В а л е н т и н о в н а Б у б е н ц о в а – весьма немолодая дама, в прошлом доцент кафедры эстетики и коммунистического воспитания. Стиль одежды, речи и поведения обычно отличается изысканностью и некоторым снобизмом;
Д у х В а с и П о л о в и к о в а – нечто бестелесное, облачное, лишь отдалённо напоминающее доброго и милого Васю, сокурсника Вити и Люси. Был вынужден прибыть в Израиль на юбилей друга в таком виде, ибо материальное положение учителя в белорусской глубинке не даёт другой возможности;
М а р к, он же Шехтман, он же Борисыч, – приятель Вити и Люси, в прошлом филолог и поэт, а ныне ночной сторож в Тель-Авиве;
М а к с и м – дитя любви Вити и Люси, появляется эпизодически;
Т а м а р а – родная сестра Люси и тоже из бывших; в нашем сюжете возникает, телефонируя из Санкт-Петербурга, где ныне проживает.
В р е м я д е й с т в и я : вторая половина апреля 1999-го года.
М е с т о д е й с т в и я : съёмная квартира семьи Бройтман в Кирьят-Ата, что недалеко от Хайфы.
Н а с ц е н е:
Салон обыкновенной съёмной квартиры репатриантов. Разномастная мебель, шаткие стулья, голые стены и окна без штор и занавесок. В центре длинный, порядком разорённый стол, уставленный пустыми бутылками и тарелками с остатками еды.
Застолье в честь 45-летия Вити уже завершилось. Почти все гости ушли. На председательском месте спит и даже похрапывает Хаи;мов. За противоположным концом стола, уютно устроившись щекой в блюде с винегретом, отдыхает Бубенцова. Посредине колышется и посверкивает над рюмкою с водкой перламутровое облако – дух Васи Половикова. Из открытого окна в комнату доносятся не приносящие удовольствия звуки и запахи ночного захолустного городка.
Витя и Люся ссорятся…
Л ю с я (с озлоблением)
Перепились! Лежат, как стадо!
В и т я
Не трожь родной пединститут!
Л ю с я
Таким что подешевле надо,
Так нет же – только «Абсолют»!
В и т я (скорбно)
Как можешь ты…? На славной дате…?
Л ю с я (яростно)
Два дня готовки и возни,
Чтоб эти… мордою в салате!
Б у б е н ц о в а (с пугающей неожиданностью)
Нет, в винегрете, чёрт возьми!
(снова засыпает)
В и т я (тихо, но гордо)
Окстись, Людмила! В кой-то веки
В исход торжественного дня
Пусть бывшие, а всё ж коллеги
Пришли отпраздновать... меня!
А потому предупреждаю:
Своих ты штучек этих брось!
Я нынче юбилей справляю.
С тобой. Но ведь могу и врозь...
Л ю с я
Неужто спутался с другою?
Иди! А я останусь тут.
И этих прихвати с собою…
В и т я
Не трожь родной пединститут!
Х а и м о в (ещё не вполне протрезвев, но уже председательствуя)
Продолжим наше заседанье!
Сегодня на повестке дня:
Всем срочно сделать обрезанье!
Контроль возложен на меня.
Проверю лично, чтобы каждый…
Не как-нибудь! Не на бегу!
Вот я уже обрезан дважды –
И ничего! Пока могу…
А делать надо так, глядите:
Снимаем… держим на весу…
(иллюстрирует слова некой пантомимой)
Д у х П о л о в и к о в а (в панике)
Налей ему скорее, Витя!
Я крови не перенесу!
В и т я (наливая Хаимову)
Иосиф, ну зачем вам это?
Тем более, что вы уже…
Возьмите водки, винегрета…
Б у б е н ц о в а (обнаруживая странное знание предмета)
Опять Хаимов неглиже!
Х а и м о в (застёгиваясь и поднимая рюмку)
За женщин! Люся, будь здорова!
Хозяйки лучше в мире нет!
А вы молчите, Бубенцова,
Здесь вам не тут, а винегрет!
Б у б е н ц о в а
Нахал!...
Х а и м о в
Ах, вам ещё неймётся?
Пусть нас в парткоме разберут!
Л ю с я (о ком-то из них двоих)
Кто ж знал, что э т о перепьётся?...
В и т я
Не трожь родной пединститут!
Д у х П о л о в и к о в а (с чувством)
Друзья мои! Душою здесь я,
Меж вами, – как в былые дни…
Далече милое Полесье,
Но от свиней и от родни,
От школьников и от уроков
Я силой дружбы нашей зван,
И дружбе этой нету сроков!..
Л ю с я
Ты, Васька, хоть и дух, а пьян.
Закусывай, полегче будет.
Вот плов, салаты, винегрет…
Б у б е н ц о в а (злобно)
Всё будят, будят, будят, будят..!
Д у х П о л о в и к о в а (грустно)
Я пить могу, а кушать – нет…
Мы, духи, так эфирно-чи;сты!
Х а и м о в (агрессивно)
Что значит – кушать не могу!?
Дадим как материалисты
Отпор идейному врагу!
Я выступаю с заявленьем,
Что без питания никак!
Естественные отправленья…
Б у б е н ц о в а (из блюда)
Не тычьте вилкою, дурак!
Д у х П о л о в и к о в а (робко)
Ах, боже мой! Ах, делать что же?
Что ни глотну, всё весит пуд…
Х а и м о в
Давно бы так! А то – не может!...
В и т я (обидевшись за друга)
Мужик, не трожь пединститут!
Л ю с я
И правда, Вась, не мучься кашей…
А Бройтман мой уже хмелён!
Конец приходит дружбе нашей:
Звонили Шехтману, а он!...
А раньше и без приглашенья
С бабьём не вылезал от нас!
Зато теперь на день рожденья
Не соизволил…
(За окном раздаётся лязг танковых гусениц, рычание мотора, а через некоторое время – торопливый звонок в дверь. Максим бежит открывать. Входит Марк, увешанный базукой, автоматом, пистолетом и прочим оружием.)
В и т я
…Вот те раз!
Ты, Люська, злыдня, право слово!
Максим, не трогай пулемёт!
Я ж говорил: запахнет пловом –
Марк об-бяз-зательно придёт!
(Неожиданно лексика его в обращении к Марку скатывается к блатной фене. Чувствуется, что их связывает какое-то тёмное прошлое…)
Борисыч, скидавай портянки,
Клади стволы и прочий лом.
На зоне, что ли? Вот полбанки,
И погуторим за столом!
Вот «Абсолют» – открой сопелку,
Понюхай – чистый «Солнцедар»*! *«Солнцедар» – сорт дешёвого портвейна, популярного в советские времена;
(Вдруг Витя в том же лексическом ключе обращается к опешившей Люсе)
Подруга, ша! Смени тарелку,
А то ответишь за базар…
(И когда опешившая Люся приносит чистую тарелку, продолжает разговор с Марком)
Что припозднился?
М а р к
В хвост и в дышло!
Израиль этот, вашу мать!…
Под Хайфой вся солярка вышла,
Пришлось немножко пострелять –
Совсем чуть-чуть, чтоб сбавить це;ну…
Или как правильно? – цену;?
А плов так просто обалденный!
Витёк, не обижай жену!
Людмила, как жива-здорова?
Иосиф! Сколько зим и лет!
А кто там в блюде? Бубенцова?!
Б у б е н ц о в а (злобно)
Не тычьте вилкой в винегрет!
В и т я
Как жизнь, работа, руки-ноги?
Что бабы? Всю проели плешь?
Л ю с я (проникаясь хозяйской заботой о госте)
Ну, дай поесть ему с дороги!
М а р к (грустно)
Ах, Люсенька, всего не съешь!
Старею... Жизнь уж за плечами.
Жду писем. Охраняю банк.
О прошлом думаю ночами.
Нашёл на свалке старый танк.
– Бесплатно, – говорят, – берите,
Лежит здесь с той ещё войны…
Хотел стишок придумать Вите –
Забыл, как пишут букву «ны»!
А завтра что ещё забуду?
А если «ха», прости господь?
Как жить тогда на свете буду?...
В и т я
Марк, полно вздор тебе молоть!
Всё, кроме денег, пережитки!
Ещё здоровье, бодрость, пыл…
От книг да букв одни убытки!
Х а и м о в (гордо)
Я тоже буквы позабыл!
Здесь, в этом окруженье вражьем
Нельзя иначе, так скажу,
И ничего – женился даже,
Воспоминания пишу…
М а р к (ошеломлённо)
Без букв? Ну, ты, Иосиф, знаешь...
Я без одной лишь буквы «ны»…!
Х а и м о в (гордо)
Они нужны, когда читаешь,
А если пишешь – не нужны!
М а р к (с дотошностью правдоискателя)
Но слово, текст, проверка, чистка?
Не понимаю что-то я…
В и т я (осеняясь догадкой)
Жена, поди, – стенографистка?
Х а и м о в (разом сливая всю информацию)
И врач, и повар, и швея!
В и т я (язвительно)
И муж...
Х а и м о в (величественно)
Викто;р, я вас прощаю!
В и т я
Мерси!
(обращается к Марку)
…Тебе, Марк, не совру:
Рояль вот видишь? – не играю,
Есть книги – в руки не беру,
Зато с утра хожу на паперть:
В итоге – дом, тепло, уют
И накрахмаленная скатерть…
Х а и м о в (веско, со знанием дела)
Ночами тоже подают!
В и т я (в озарении)
Или берут! Братва! Идея!
Что ж я-то раньше?! Ах, лопух!
Да что бы мы, три иудея…
Д у х П о л о в и к о в а (смиренно)
И бедный белорусский дух…
В и т я
…Не сняли б за ночь пару тысяч!
И как я прежде не допёр?
Бери базуку, Марк Борисыч…
Д у х П о л о в и к о в а (с воодушевлением)
И в танке заводи мотор!
(Витя, Марк и Хаимов, гремя оружием, уходят. За ними торжественно плывёт Дух Половикова, похожий на красивую газовую атаку)
Л ю с я (в пространство)
Не юбилей, а наважденье!
Всё криво, всё наоборот…
(С улицы в открытое окно доносятся голоса и лязг затворов)
Х а и м о в (жалобно)
Подайте бедным в день рожденья…
В и т я (агрессивно)
Всё, всё вытаскивай, урод!
М а р к (деловито)
Часы, валюту… В счёт подарка!
Д у х П о л о в и к о в а (нежно)
А то пиф-паф – и прямо в рай!
(В коридоре неожиданно и оглушительно звонит телефон. Люся бежит и хватает трубку)
Л ю с я
…Израиль! Слушаю! Тамарка?
Да! Всё отлично! Прилетай…
(медленно опускается на табурет и тихо плачет)
_____________________________________________
ЗАНАВЕС
ЗАСТОЛЬЕ ВТОРОЕ
В С Ё Т Е Ч Ё Т. . .
Д е й с т в у ю щ и е л и ц а:
В и т я Б р о й т м а н – весьма пополневший блондин, в прошлом всё тот же;
Л ю с я Б р о й т м а н – по-прежнему его жена;
И р а – их соседка по этажу, красивая, иногда одинокая женщина, любительница анекдотов;
М а р к – приятель Вити и Люси, временами переносящий в тяжёлой форме рецидивы молодости и приступы поэтического вдохновения;
Б у б е н ц о в а М и р р а В а л е н т и н о в н а – этически зрелая дама,
отмечающая свой 70-летний юбилей.
Помимо них в сюжете появляются
старички и старушки – гости юбилярши,
а также
М а к с и м – сын Вити и Люси.
В специфически-телефонной форме явится читателям
Т а м а р а – старшая сестра Люси, ныне живущая в Санкт-Петербурге.
В р е м я д е й с т в и я: конец января 2000-го года;
М е с т о д е й с т в и я: съёмная квартира семьи Бройтман в Кирьят-Ата, что в предместье
Хайфы.
На сцене:
Вышеуказанная квартира, представлена как бы в разрезе: салон, спальня, детская комната, коридор, кухня. В спальном отсеке мы видим нарядно одетую Люсю и нарядно полуодетого Витю, который безуспешно примеряет не сходящиеся на нём брюки. В салоне уже готовый к выходу Марк; он не то спит в кресле, не то ушёл в себя, но на окружающую среду, тем не менее, реагирует. Люся нервничает, поскольку время позднее, а подходящие по габаритам брюки ещё не найдены. Из-за окна доносится шум дождя; возможны даже гром и молния…
Л ю с я (теряя всякое брючное терпение)
Не сходятся? Попробуй эти…
И эти нет? Не может быть!
В и т я (философски)
Без брюк, я думаю, на свете
Гораздо лучше было б жить!
Л ю с я
Как на дрожжах, толстеешь снова!
Всё потому, что даже дня
Прожить не можешь без мучного…
В и т я (любуясь на себя в зеркале)
Живот – он тоже часть меня!
Какая мощь! Какая сила!...
Л ю с я (отчаиваясь)
И в чём он на банкет пойдёт?
В и т я
...И коль меня ты полюбила,
Должна любить и мой живот!
Л ю с я
Любовь величиной в перину!
Что делать? Марк, хоть ты скажи…
М а р к (вещая из кресла)
Отрежь от пледа половину
И вместо юбки завяжи.
Шотландцем будет…
В и т я
Не согласен!
Я не шотландец! Я еврей!
И род мой древен и прекрасен!
Сошлись!...
Л ю с я
Застёгивай скорей!
И не дыши – порвёшь и эти!
М а р к
А, может, наглухо зашить?…
В и т я (развивая любимую тему)
Без брюк, конечно же, на свете
Намного лучше было б жить...
Ну, вот! А ты всё не готова!
Так всякий раз я жду и жду…
Теперь мы опоздаем снова!
Л ю с я
А не накрашусь – не пойду!
В и т я
И так видны и нос, и губы…
Кому потребно – разберут.
Л ю с я
Ах, Бройтман, до чего ж ты грубый!
В и т я
Не трожь родной пединститут!
(Внезапно, одетая по-домашнему, в шлёпанцах и в переднике, вбегает Ира)
И р а
Привет, соседи! С пылу – с жару,
С работы… Дел невпроворот!
Людмила, дай картошек пару…
Витюша, слушай анекдот:
Жена наутро мужа будит,
А тот – хоть краном поднимай!
Она:
– Вставай, Вань, поздно будет!
…Нет, Ванечка! Ты весь вставай!
Ещё вот:
Муж стучится в двери…
Жена:
– И видеть не хочу!
– Открой, Мань! Трезвый я!
– Не верю!
– Открой, Мань, слышишь – чем стучу…
Как рассказали – хохотала,
Аж не работала полдня
И так устала, так устала…
(Появляется Марк, интерес которого к Ире растёт на глазах)
М а р к (капризно)
Ну познакомьте же меня!
Л ю с я
Ириша, это Марк, приятель…
Приехал, с Витькой выпил тут,
Когда-то был преподаватель…
В и т я
Не трожь родной пединститут!
Л ю с я
Не трогаю. Кому он нужен?
Лишь ты один по нём с ума…
М а р к (в интонациях Паниковского)
Ваш анекдот – ну, этот, с мужем –
Прелестен – ах! – как вы сама!
Фемина! Истинно фемина!
Припасть к ногам! Нет, это сон...
И р а (с любопытством)
Я до сих пор была Ирина…
Л ю с я
Готово. Он опять влюблён.
М а р к (в интонациях Есенина)
Вновь дни вернулись золотые,
И в сердце плачут соловьи!
В и т я
Такое, кажется, впервые…
Л ю с я
Я ж говорила – не пои!
Так нет! Ну не было печали!
И Ирка тут как на беду.
А мы уж точно опоздали.
М а р к
Я без фемины не пойду!
И р а (привыкая к новому имени)
Всё это как-то слишком скоро…
М а р к (в интонациях Гумилёва)
Прелестница, чего нам ждать?
С картошкою, в костюме Флоры!
А я готов сопровождать…
И р а
Куда?
М а р к
Куда лишь захотите!
Нас грёзы чудные зовут
В Севилью, в Пармскую обитель,
На Марс, в Ла Скала, в Голливуд –
Туда, где зори так пунцовы,
Где в зыбком сумраке аллей…
И р а
Конкретнее!
Л ю с я
Мы к Бубенцовой
Уходим в клуб на юбилей.
Ей нынче семьдесят.
И р а
Всего лишь?!
Л ю с я
Зато в двухтысячном году!
Потом картошку приготовишь.
И р а
Уговорили! Я иду.
В и т я
Мы ждём. И пять минут на сборы!
И так уже девятый час…
М а р к (странно подвывая)
Вернитесь к нам нагою Флорой!
Мы все прекрасны без прикрас!
(Ира убегает. Марк стягивает пиджак, начинает развязывать галстук. Люся пытается его остановить)
Л ю с я
Марк, холодно! И вечер поздний!
И как ты – голый! – за столом?
М а р к (с неожиданной практичностью)
Ты думаешь, успею после?
Ну, хорошо. Сниму потом…
(Вдруг в квартиру вторгается шумная компания разнокалиберных старичков и старушек во главе с нарядной и возбуждённой Миррой Валентиновной Бубенцовой. Все вновь прибывшие с мисками, казанами, кастрюлями и бутылками)
Б у б е н ц о в а
Друзья! Случилась незадача:
Наш клуб, как решето, потёк,
И мы явились к вам – тем паче,
Что путь и прям, и недалёк.
Дошла примерно половина,
Но принесли и есть, и пить…
Л ю с я (ошеломлённо)
А мы к вам, Мирра Валентинна…
Б у б е н ц о в а
Ах, стоит ли благодарить!
Всегда есть в жизни место чуду!
(обращается к старичкам и старушкам)
Да-да, кладите сумки тут…
Л ю с я (мрачно)
А мне так после мыть посуду!
М а р к (пророчествуя)
Посуду раньше перебьют…
Л ю с я
Спасибо! Успокоил, друже!
М а р к (в интонациях Пушкина)
Мудрец не ищет похвалы…
Л ю с я
На кухне, Бройтман, ты не нужен.
Бери… вот этих, ставь столы.
В и т я
Да, старичков не меньше роты!
Ну, что ж, начштабом потружусь,
Поскольку для другой работы
Я в этих брюках не гожусь –
Трещат и в поясе, и ниже…
Увы мне! Мой несчастный зад…
Столы, пардон, к дивану ближе!
Посуду? …Только под заклад!
Бокалы… Тара для салата…
Выносим мебель… так!… бочком!….
Что значит – скатерть маловата?
Достелем стол половичком!
Максим, достань из-под кушетки…
Нет, справа место для ножа…
Что, не влезают табуретки?
Попробуйте в два этажа!
Да, коллектив – всему основа!
Один не смог, а вместе, глядь,
И справились! Кажись, готово…
Пожалуй, можно начинать!
(Старички и старушки бойко занимают места. Шум, гам, треск табуреток, звяканье посуды… Бубенцова встаёт в нужную позицию во главе стола, Остаются без мест лишь Витя и Марк.
Нет за столом и Люси, застрявшей где-то на кухне)
Б у б е н ц о в а (несколько игриво)
Прошу вас, дорогие гости!
Всё, кроме рюмок, – лишний груз!
Раздумья тяжкие отбросьте!
Да будет крепок наш союз
С салатом, с холодцом из ножек…
Вот курица и винегрет…
Витюша, Марк, а вы-то что же?
А ведь и правда места нет!
Ах, в этом праздничном угаре!..
А здесь?.. А там?.. А на краю?..
Марк, на колени к тёте Саре…
М а р к (мрачно)
Я лучше с Витей постою!
Б у б е н ц о в а (вдохновляясь темой)
…Я с другом! …Хлеб наполовину!
На бой под снегом и дождём!..
(Входит Люся и мгновенно оценивает ситуацию. Вероятно, её тоже не прельщает возможность посидеть на коленях тёти Сары или дедушки Шмулика)
Л ю с я
Конечно, Мирра Валентинна!
Мы часик в кухне подождём…
(Люся, Витя и Марк выходят в коридор и сталкиваются с Ирой, наряженной во что-то чёрное и леопардовое)
И р а
Вот! Я готова! … Что случилось?
М а р к (в интонациях неизвестного поэта)
Прельстительна, как взвод невест!..
В и т я
Вся эта кодла к нам свалилась,
И, в общем, не осталось мест…
Л ю с я (восхищённо)
Ну, обалдеть! Такого в жизни!..
Как самый лучший анекдот!..
В и т я
На исторической отчизне
Еврей – и места не найдёт?!
Айда на кухню… или к маме,
А то стоим, как караул…
И р а (иронически обращаясь к Марку)
На Марс? В Севилью? На Майями?
Сначала б отыскали стул!
М а р к (отнюдь не смущаясь и даже горделиво)
Зато я спёр у них бутылку!
В и т я (с интересом)
А что! Хорошие дела!
И р а
Звучит заманчиво и пылко!
Есть рюмки?
М а р к
Нету! Из горла;!
Я тост скажу! Мой путь измерен,
Я не Шварцннегер и не Гафт,
Я – Марк, и я сейчас намерен
С феминой пить на брудершафт,
А также с Люсенькой и Витей,
Хоть мы на «ты» давным-давно!
(Запрокинув голов, пьёт из бутылки)
И р а
Не увлекайтесь! Подождите!
Нет, это всё-таки кино…
(Неожиданно гаснет свет, и около минуты на сцене царит тьма. Когда вновь становится светло, мы видим две целующиеся пары – Витя с Люсей и Марк с Ирой)
М а р к (в паузе, с интонациями Маяковского)
Да! Хорошо!
И р а (озабоченно обследуя себя)
…Как из-под пресса,
Но челюсть, кажется, цела.
(Внезапно распахивается дверь в салон, и оттуда, вслед за раскатами песни «Ой, мороз, мороз…» в состоянии лёгкой истерики выпадает Бубенцова)
Б у б е н ц о в а (то криком, то шёпотом)
…И никакого интереса!
Я две недели не спала!
Чтобы воззвать к высоким чувствам…
Программа вечера… вокал…
Чтоб люди встретились с искусством!
И символический бокал,
Как бы источник Иппокрены…
Чтоб остроумия салют!..
М а р к (в интонациях Экклезиаста)
Во многом пиве много пены…
Л ю с я
Так ведь поют!
Б у б е н ц о в а
А что поют?!
С их песней на панель, на площадь!
Как солдатня…
Л ю с я (с испугом)
Не может быть!
Б у б е н ц о в а
…Про замерзающую лошадь,
Которую пора поить, –
Вот что для них в искусстве мило!
В и т я
А я слыхал – Шаляпин сам…
Б у б е н ц о в а (горестно)
И лектора я пригласила,
Чтоб сообщенье сделал нам:
«Израиль – имена и даты»…
В и т я
…В ермолке? Тот, что с вами сел?
Так он пришёл уже поддатый!
Б у б е н ц о в а (горестно)
И он же первый и запел!
М а р к (глубокомысленно)
А может, в качестве подарка?
Из уваженья, так сказать?
(Оглушительно звонит телефон, стоящий тут же, в прихожей. Люся хватает трубку)
Л ю с я
…Израиль! Слушаю… Тамарка?
Скучаем! Сколько можно ждать?
З А Н А В Е С
ЗАСТОЛЬЕ ТРЕТЬЕ
Н Е О П О З Н А Н Н Ы Й Л Е Т А Ю Щ И Й Е В Р Е Й
Д е й с т в у ю щ и е л и ц а:
В и т я Б р о й т м а н – плотный блондин, характер нордический с одесским акцентом;
Л ю с я Б р о й т м а н – его жена, изнуряющая себя диетой и пешими прогулками;
И р а – подруга и соседка семьи Бройтман, разделяющая с Люсей её спортивно-диетические страдания;
М а р к – приятель семьи Бройтман и претендент на внимание Иры; тогда ещё тощ, долговяз и весьма носат; характер занудно-лирический;
К р а с н ы й и С и н и й – пришельцы из созвездия Морды Козлодоя; они маленькие, зелёненькие, по цвету различаются только их рожки-антенны;
Т а м а р а – сестра Люси, безвидная фигура из Санкт-Петербурга, выражающая себя телефонным звонком.
В р е м я д е й с т в и я: холодная, сырая ночь в конце зимы 2000-го года.
М е с т о д е й с т в и я: угрюмая, грязная поляна где-то к югу от Афулы, в середине которой торчит здоровенный камень, похожий на испорченный зуб.
В финале – прихожая квартиры Вити и Люси, куда выходят двери салона, кухни, туалета; на столике у зеркала – телефон.
П р е д в а р и т е л ь н ы е с в е д е н и я : Афула – город на севере Израиля; Эйлат – курортный город на юге страны; Кинерет (иврит) – Тивериадское озеро; Виктюк – как будет сказано ниже, нечто рядом со слабительным.
Переводы с идиш и иврита даны непосредственно в тексте.
Н а с ц е н е:
Вышеуказанная поляна. Мрачный свет луны освещает Люсю, прислонившуюся к камню, и Иру, которая лежит на земле и силится приподнять голову. Обе выглядят донельзя утомлёнными, их спортивные костюмы грязны и протёрты до дыр на локтях и коленях. Но и в этом состоянии наши героини не лишены известного шарма.
И р а (страдальчески)
Миг приближается летальный,
И жизнь пора мне оглядеть!..
Л ю с я
Ирина, будь принципиальной,
Иначе нам не похудеть!
Сегодня телеса не в моде,
А наши вон как наросли…
И р а (в забытьи)
До Хайфы шли ногами, вроде,
А после, кажется, ползли…
Л ю с я
Нет, мы ползём лишь от Афулы.
В ушах – оттуда чернозём.
И р а
Не помню, на ходу уснула…
Л ю с я
Теперь к Эйлату поползём.
Что ж делать! Пусть далековато,
Но отступать нам не к лицу!
И р а
Когда вернёшься в Кирьят-Ата,
Скажи детишкам и отцу,
Чтоб утром ели авокадо,
С морковкой смешанным на треть,
А маме есть его не надо –
Ей тоже надо похудеть,
И что на Виктюка билеты –
Там, со слабительным, внизу…
Л ю с я
Сама им и расскажешь это.
И р а
Нет, я уже не доползу!
Недолго, чувствую, осталось,
Так вспоминайте же меня…
Л ю с я
Ты что, Ириш, проголодалась?
И р а
Ещё б! Ни крошки за три дня!
Ползём, а будто бы ни с места…
К Эйлату! – страшно произнесть!
Л ю с я
Зато изящна, как невеста!
И р а
Невесты тоже хочут есть!
Да я б сейчас за ложку каши
Любому!..
Л ю с я
Боже сохрани!
И р а (оборачивается и вскрикивает)
Ой! Кто там?
(На краю поляны возникают и быстро приближаются Витя и Марк. Они одеты по-походному, у каждого за плечами рюкзак)
Л ю с я
Ну, конечно, наши!
М а р к (Вите)
Я ж говорил тебе – они!
В и т я
Ну, Марк, силён!
(рассказывает Люсе)
Он от мерказа* *мерказ (иврит) – центр города;
– машины! люди! кутерьма! –
И ведь как точно шёл, зараза!...
М а р к (галантно)
Я шёл по запаху «Клима;»!
В и т я
Вот это нос! А что, ответьте,
Он в рюкзаке своём несёт!?
М а р к (ещё галантнее и с намёком)
Всем Евам – даже на диете! –
Желанен лишь запретный плод…
Галеты, сэндвичей немножко,
Сосиски – вот и всё, что есть.
Я слышал – Ирочка за ложку…
И р а
Согласна! Но сперва – поесть!
(набрасывается на еду)
В и т я (продолжая восхищаться Марком)
Он шёл – как носорог! Как витязь! –
Ну, тот, что в львиной шкуре был…
М а р к
В тигро;вой… Люся, не давитесь,
Не тратьте понапрасну пыл!
В и т я (обращаясь к Люсе)
Однако забрались не близко!
А как через Кинерет – вплавь?
Л ю с я (возмущённо глядя на Иру)
В обход…
Оставь мне хоть сосиску!
Сосиску, говорю, оставь!
И р а (жуя)
Как там родители?… И дети?
В и т я
Передавали вам привет!
Л ю с я
Сосиску!...
И р а
Мы же на диете,
Да и сосисок больше нет!
Но быстро как вернулись силы...
М а р к (галантно)
Всегда к услугам милых дам!
Л ю с я
И я её ещё тащила...
Всё. Путь окончен. По домам!
В Эйлат – и с этакой подругой?
Да я с ней рядом…
М а р к (торопливо заканчивая за Люсю)
…Не жилец!
Витюша, подними супругу…
И р а
Ах, Люсенька! Ну, наконец!
Эйлат – он и без нас не плачет!
Вернёмся – деток обойми!
А что одна сосиска значит?
Л ю с я (клокоча и обращаясь к Вите)
Жену, сказали, подними!
И помни, что еды пока мне
Не принесёшь – ты не прощён!
Жена! …голодная! …на камне…!
В и т я (торопливо)
Я нёс одежду! Пищу – он!
Но дома – свежие пельмени!
Сейчас костюмчик сменим твой…
Насквозь и локти, и колени…
М а р к (задумчиво, с доброй улыбкой)
Да-да, коленно-локтевой…
Непринуждённо, шаловливо,
Как нам велит природа-мать!
Л ю с я (подозрительно)
О чём ты, Марк?
М а р к (опомнившись)
…Что ведь ползли вы
На четвереньках, так сказать,
Как предки… Ну, да что вдаваться!
Л ю с я
Допустим. Но встаёт вопрос:
Как нам до дома добираться?
И р а (мечтательно)
Ах, если б кто меня донёс…!
М а р к (быстро, но с намёком)
Конечно, Ирочка, конечно!
Домчимся, как на вороной!
Но обещайте, друг сердечный…
И р а
Согласна!
Но сперва – домой!
Л ю с я
Да, эти двое справят дело!
А вот меня кто понесёт?
В и т я (с сожалением)
Ты, Люсенька, недохудела…
Глядите! Что там? – вертолёт?
(Поляна освещается сверху мощным лучом голубого света, и в его потоке медленно опускается летающая тарелка. Из неё по трапу спускаются два маленьких зелёненьких пришельца и подходят к нашим героям. У одного из новоприбывших синие рожки – антенны, у другого – красные)
В и т я (шепчет Люсе)
Утащат. Всё твои нагрузки…
Диета! Говорил – не лезь!
К р а с н о р о г и й (в дальнейшем – Красный)
Я слышу, медабри;м* по-русски, *медабри;м (иврит) – говорят;
А где Израиль?
И р а
…Это здесь!
К р а с н ы й (вновь путая языки)
Тоди чого ж росийська мова?
Скъюз ми! Аз лама по руси;т*? *Аз лама по руси;т? (иврит) – тогда
почему тут русский язык?
М а р к (по непонятным причинам сбиваясь на застольный жаргон)
Алаверды! Позвольте слово!
С и н е р о г и й (в дальнейшем – Синий)
Пускай носатый говорит!
М а р к (сбиваясь на стиль приветственных речей)
От имени всего народа
И русскоговорящих масс…
С и н и й
Ну вот! Знакомая порода.
К р а с н ы й (рассматривая Марка)
Позвольте в профиль… И анфас…
Конечно, надо бы точнее,
Но, думаю, что он еврей.
С и н и й (явно тяготея к блатной лексике)
Шалом, братан! И мы евреи!
Ну, где тут плачут? – ейн, цвей, дрей!
В и т я (балдея)
Евреи? Вы?!
С и н и й (переходит на русско-одесский)
А шо такое?
К р а с н ы й
Мы с обитаемых планет
В созвездье Морды Козлодоя…
В и т я (с ужасом)
Так мы и там?...
С и н и й (с родной до боли интонацией)
А где нас нет?
В и т я (опускаясь на землю)
Мне дурно… Видимо, дорога…
Позвольте сесть на пять минут…
Но для чего?..
К р а с н ы й (охотно объясняет)
Евреев много,
А место Плача – только тут!
Вы, видно, победне;е были:
Ваш Храм разрушил древний гой*, *гой (иврит) – иноверец;
А мы за бабки откупили…
С и н и й
Не трожь родимый Козлодой!
К р а с н ы й
Порою путь далёк и страшен,
Но так уж издавна пошло:
Сюда летят тарелки наши…
М а р к
И что ж? – все эти эНэЛО
Евреями набиты, значит?
С и н и й
Да ты, братан, врубись скорей:
Еврей – он если не поплачет –
То, вроде бы, и нееврей!
И прёмся ну в такие дали!
Горючего сожгли – не счесть!
А так бы дома отрыдали,
Поближе…
М а р к (сочувствуя космическому еврейству)
Да, проблема есть!
В и т я
Выходит, тайна всей посуды
Лишь в том, что на Земле у нас
Разрушен Храм!
М а р к (вдруг вспомнив прошлое)
А вот откуда
Ваш лингвистический запас?
С и н и й
Ну это просто! Путь неблизкий,
Зубрю, как вахту не стою.
Спроси, что хочешь, по-английски…
М а р к (поднатужившись)
Как… «Я люблю вас»?
С и н и й
Ай лав ю!
Так и учу, пока летаю,
Иначе чокнешься совсем!
«Ихь либе дихь…»
В и к т о р (слабым голосом)
Немецкий, знаю…
Л ю с я (недоверчиво)
А по-французски?
С и н и й
«Же ву зэм»!
А это: «Чик-чирик…» – ?
И р а (напряжённо морща лоб)
Испанский?
В и т я (неожиданно умиляясь)
Ну прямо зяблик под кустом!
С и н и й
Еврейский – по-альдебарански*… *Альдебаран – созвездие;
Там наши в перьях и с хвостом!
Но главное – иврит…
Л ю с я (воспитывая Витю на положительном примере)
Вот видишь!
Зубрят с утра и до утра!
К р а с н ы й
Всё. Зай гезунд*! *зай гезунд (идиш) – будь здоров;
В и т я
А это идиш…
С и н и й
Киш мир ин тухэс*! Нам пора. *Киш мир ин тухэс (идиш) – поцелуй
Ещё немножко полетаем, меня в зад;
А там уже и по домам!
К р а с н ы й
А где у вас Ерушала;им*? *Ерушала;им (иврит) – Иерусалим;
И р а (рукой указывая куда-то в сторону)
В котором плачут? – это там!
С и н и й (мечтательно)
Теперь бы тяпнуть на дорожку!
Лехаим! – и прощай-прости!
И р а (кокетливо)
А не могли бы вы… немножко!..
Нас в Кирьят-А;та подвезти?
К р а с н ы й
Где это? На Земле?
И р а
А как же!
С и н и й (азартно)
Да это ж, блин, совсем легко!
К р а с н ы й
У нас теперь умеет каждый
Перемещать недалеко
Любую вещь усильем воли,
А у него так просто страсть!..
С и н и й
Пусть кто-то, ну, представит, что ли,
Куда хотите вы попасть...
В и т я (мечтательно прикрыв глаза)
Так! Очень точно представляю:
Бачок, сиденье, туалет…
С и н и й
Готово? Я вас отправляю.
От нашей Морды всем привет!
(Яркая вспышка. Когда свет слабеет, мы видим всех наших героев стоящими в прихожей квартиры Вити и Люси, возле двери в уборную)
И р а
Ой, я боюсь!
Л ю с я
Чего бояться,
Когда мы добрались домой!
В и т я (скрываясь за дверью туалета)
Позвольте временно расстаться!..
М а р к (грустно)
А я хочу на Козлодой!
Тарелку б мне! Хотя бы миску…
В и т я (кричит из-за закрытой двери)
Ты козлодойский изучай!
(Резко и неожиданно звонит телефон. Люся хватает трубку)
Л ю с я
Тамара? Да! А где сосиска?
Нет, это Марку… Прилетай!
З А Н А В Е С
ЗАСТОЛЬЕ ЧЕТВЁРТОЕ
Ю Б И Л Е Й Н Ы Е С Т Р А С Т И
Д е й с т в у ю щ и е л и ц а:
В и т я Б р о й т м а н – в меру упитанный блондин с несколько осунувшимся лицом; когда-то преподаватель, потом израильский безработный, а ныне учащийся мехины;
(м е х и н а; (иврит) – подготовительное отделение высшего учебного заведения)
Л ю с я Б р о й т м а н – его жена, тяжело переживающая успехи мужа на ниве просвещения;
Б у б е н ц о в а М и р р а В а л е н т и н о в н а – пожилая дама, в прошлом преподаватель кафедры этики и эстетики, что и поныне сказывается в одежде, восторгах и цитатах;
И р а – подруга и соседка семьи Бройтман, работает в чём-то лечебно-химическом, женщина очень и очень…
М а р к – приятель семьи Бройтман и поклонник Иры по совместительству; иногда неглуп, охотно признаётся в собственных достоинствах и в чужих недостатках;
Т а м а р а – сестра Люси, звонящая ей из Санкт-Петербурга.
В р е м я д е й с т в и я: переходный период на стыке 2-го и 3-го тысячелетия;
М е с т о д е й с т в и я: квартира семьи Бройтман в Кирьят-А;та.
Н а с ц е н е:
Салон вышеуказанной квартиры. За окнами ранний вечер, смеркается… В салоне сидят Люся и Марк. На полу валяется ещё не разобранная сумка Марка. Люся в домашней одежде (может быть, это спортивный костюм или брюки и свитер). Глаза Люси красны. Марк вскакивает и начинает ходить по комнате…
М а р к (раздражённо)
Что происходит, в самом деле?
Где Витька в этот поздний час?
Ты плачешь…
Л ю с я
Да! Уж две недели
Такое, Марочка, у нас…
М а р к
Недаром я спешил в дорогу!
Что с Витей? – рвота, кашель, бред?..
Л ю с я
Нет, все здоровы, слава Богу…
М а р к
С квартиры гонят?
Л ю с я
Тоже нет…
М а р к
Гуляет, что ль?
(Люся отрицательно качает головой)
М а р к (продолжает)
Так почему же
Я застаю тебя одну?
Л ю с я
Всё хуже, Марк, гораздо хуже!
Он поступил на мехину…
М а р к (с пониманием)
Ах, вон как! Да, зубрёжка, нервы…
Он что – учителя убил?
Л ю с я
Да если б! Он в учёбе первый!
– Великим буду! – заявил…
Пусть! Я согласна! Но учиться –
Как будто жизнь сплошной урок?
Зубрить страницу за страницей
Навек, на память, назубок…?
М а р к
Завидую такому рвенью!
Л ю с я
А то вдруг в ванной заперся –
Мол, в Архимеде есть сомненья…
Я аж перепугалась вся:
Не утонул бы! Тяжко очень…
Чужие в нём и вид, и нрав.
Сегодня вот проснулся ночью
И говорит:
– Ньютон не прав!
М а р к
А дальше?
Л ю с я
Я, конечно, сразу:
– Да, Витенька! –
Ведь сколько лет!
А он заканчивает фразу…
М а р к
А дальше?
Л ю с я (горько)
Дальше тоже нет…
М а р к (утешая)
Ну, не вчера – так завтра будет!
Л ю с я
Да кто же против говорит?
Но он сегодня снова будит…
М а р к
И что?
Л ю с я
Теперь не прав Евклид…
М а р к
Ах, вот зарыта где собака!
Наш Бройтман, если понял я,
Ночами вместо тайны брака
Вникает в тайну бытия!
Л ю с я
Нет, Марик, здесь не всё снаружи!
Готовка, дети, никайо;н* – *никайон (иврит) – уборка;
Самой мне часто не до мужа,
Но чтобы ночью – и Ньютон?!
Такого раньше не бывало…
А как с лица-то похудел!
Недавно я ему сказала:
– Съешь, Витя, коржик! – и не съел…
М а р к (задумчиво)
Ну, что же, Люся, я послушал.
Пора улаживать дела…
Чтоб Витя – коржика не скушал?
Л ю с я
И я представить не могла!
(В это время появляется Витя и, не замеченный Люсей и Марком, останавливается в дверях. Он в чёрном костюме и галстуке, с портфелем-дипломатом. В нём ощущается надменное
величие)
Л ю с я (продолжает)
А в доме тягостно отныне.
Блюдём режим и тишину,
Как в карцере или в пустыне…
В и т я (снисходительным тоном и не здороваясь)
Опять ругаешь мехину!
А главное совсем не в школе!
Я в ней лишь осознал порыв
К высокому…
Марк, ты давно ли?
Как жизнь, успехи, Тель-Авив?
М а р к (с нарочитой фамильярностью)
Ну, забурел, братан Витюша!
И гость заждался, и жена.
Пора бы тяпнуть и покушать!...
В и т я (наставительно)
Во всём умеренность нужна,
А, впрочем, сухарей и чаю…
Л ю с я (возмущённо)
И этим мне кормить гостей?
В и т я
Все беды, как я замечаю,
От жира, лени и страстей.
М а р к
Платон! Мыслитель!
Я уверен:
Ты первый разрешил вопрос,
Кто всех счастливей…
В и т я (подозревая подвох)
Кто же?
М а р к
Мерин!
Он ест лишь сено да овёс,
Он пашет век весь лошадиный,
Не чуя головы и ног,
И ни страстишки – ни единой! –
Не знает мерин…
В и т я
Демагог!
Там грива, хвост, и ног – четыре,
И разум развит не вполне,
И ни одна скотина в мире…
М а р к (торжественно)
Не учится на мехине!
В и т я (ещё торжественнее)
Лишь чей-то дух, презрев оковы,
Взлетает в вышние края,
Как все завистники готовы…
М а р к
Один из них, конечно, я?
А раз до сухарей вприкуску
Мой дух пока что не дорос,
Людмила, доставай закуску,
А водку я с собой привёз.
(Люся быстро накрывает на стол. Марк наливает себе и ей, а третью наполненную рюмку оставляет как бы без хозяина)
М а р к (продолжает)
Под эти нежные грибочки,
Под рыбный розовый филей
Отметим, Люся, без отсрочки
Большой научный юбилей!
В и т я (нервно глядя на третью рюмку)
Чей… юбилей…?
М а р к (твёрдо)
Большой. Научный.
В дому возвышенном твоём
– пусть это некоторым скучно, –
За Бойля Мариотта пьём!
В и т я (приближая рюмку к себе)
Ну, почему же… Вместе все мы!
Не скучно! Вовсе даже нет!
Он автор этой… теоремы?
М а р к (трубным голосом)
Ему сегодня триста лет!
В и т я (поднимая рюмку)
С утра во мне дрожало что-то.
Теперь я понял, почему.
И я за Бойля Мариотта
Неужто рюмки не приму?
Спасибо, Марк! Напомнил другу!
(все выпивают)
Л ю с я (заботливо)
Грибочка беленького в рот!
М а р к (деловито)
Витюша, поцелуй супругу:
Ей тоже дорог Мариотт!
(Витя и Люся целуются)
М а р к (торжественно)
Друзья, я удостоен чести,
Хотя слова тут не нужны,
Сказать, что мы душою вместе,
И, значит, снова мы должны...
(все дружно выпивают)
В и тя (задиристо)
Да, выпиваю! Ну, и что же?
Научная причина есть!
Нам ребе Мариотт дороже,
Чем просто выпить и поесть!
Л ю с я (расслабляя на муже галстук)
Вот так и вольно, и удобно…
(шёпотом Марку)
Ну, ты и учудил сюрприз!
М а р к (шёпотом Люсе)
Лечит подобное подобным –
Известный, Люсенька, девиз
В гомеопатии… А Витьку
И с пары рюмок разберёт.
(обращается к Вите)
Витюша, спой! Не всё же пить нам…
В и т я (голосом ведущего концерт)
Кантата «Славься, Мариотт!»…
Пока без слов. И без мотива.
И без певцов. Но – хороша!
М а р к (в недоумении)
А как же исполнять?!
В и т я (с несокрушимой логикой)
Красиво!
Торжественно! И не спеша!
(Марк ест, пьёт и дирижирует одновременно)
Сперва у нас виолончели,
Немного водочки… Потом
Труба, фаготы и свирели
Под маринованным грибком!
Теперь скрипичное стаккато
И в унисон виолончель,
И сразу ложечку салата,
И рюмочку а-натюре;ль*! *а-натюрель (франц.) – чистенькой
Хор мальчиков поёт пиано… (вольный перевод);
Ударные! – и пирожков!
И я… на краешке дивана,
Полчасика… Итз вери… тов*… *Итз вери (англ.) – будет очень
(засыпает) тов (иврит) – хорошо;
М а р к
Абзац! Большая перемена!
Наш гений предаётся сну
Торжественно и вдохновенно!...
(Входит Ира. Она в деловом платье и домашних тапочках. Ира с удивлением смотрит на разорённый стол и спящего на диване Витю)
И р а
Он что – окончил мехину?
Давненько у моей подруги
Посудой не звенели тут.
М а р к (философски)
Всё возвращается на круги…
В и т я (во сне, но отчётливо)
Не трожь родной пединститут!
Л ю с я
Да ведь и ты, Иринка, тоже
С тысячелетия того!...
И р а (грустно)
Ах, Люся, я тогда моложе…
М а р к (медовым голосом)
Вы, Ирочка, у нас – ого!
Причёска – будто из салона!
Фигурка – хоть в фотоальбом!
И р а (деловито)
Резьбу сорвёте с патефона!
Так по какой причине пьём?
Л ю с я
Не в духе ты, Иринка, что-то,
Марк, водки женщине налей…
Мы пьем за Бойля Мариотта,
За трёхсотлетний юбилей!
И р а (сухо и насмешливо информирует)
Их двое! Изучали газы.
Так что там у кого из них?
М а р к (в сердцах, тихо)
Она же химик! Как я сраз…!
В и т я (неожиданно просыпаясь)
Раз двое, выпьем за двоих!
(засыпает опять)
М а р к (сбивчиво пускаясь в новую авантюру)
С ним… c ними… Просто для примера…
Конечно, да… Конечно, нет…
А собрались мы в честь …Пастера!
Ему сегодня двести лет!
И р а (удивлённо поднимая брови)
Пастеру – двести лет? Не знала…
М а р к (умело впадая в экстаз)
Великий разум! Дивный дар!
Л ю с я
Всё. Я от гениев устала…
В и т я (неожиданно просыпаясь)
Что, есть и третий юбиляр?
(засыпает опять)
И р а (задумчиво)
В лаборатории – ни слова…
М а р к (с пафосом негодования)
Великих помнить не спешат!
И р а (смиряясь)
Ну, за Пастера я готова…
М а р к (с энтузиазмом)
И, как всегда, на брудершафт!
Чтоб выпить – и поцеловаться,
А в юбилей – так и вдвойне!
И р а (с безнадежностью)
А знаете, кому отдаться*, *Ира вспоминает анекдот:
Марк, легче, чем…? Зануда – это тот,
кому легче отдаться ,
чем объснить, почему ты этого не хочешь;
М а р к (радостно)
Да! Знаю! Мне!
И р а
Чёрт с вами! Если так, налейте,
Озябла очень под дождём.
Л ю с я
Вы тут без нас… поюбилейте,
А мы с Витюшей спать пойдём.
Вставай, мой птенчик, гений, пуся,
Алкашик! Да шагай скорей!…
(Звонок в дверь. Люся роняет Витю, который с готовностью падает на диван и засыпает, а сама бежит открывать. Из коридора доносится голос Бубенцовой)
Б у б е н ц о в а
А вот и я! Не ждали, Люся?
(Люся и новая гостья входят в комнату)
Б у б е н ц о в а (продолжает)
И вновь я на пиру друзей!
Ещё бокалов жажда просит
Залить горячий жир котлет…
М а р к (шёпотом Ире)
Да что ж её ночами носит!
Пропал наш с вами тет-а-тет!
(обращается к Бубенцовой)
Рад видеть, Мирра Валентинна!
Для вас готов всегда и весь!..
Б у б е н ц о в а (чуть кокетливо)
И что за важная причина
Моих коллег собрала здесь?
М а р к (в новом озарении)
Не может быть! Побойтесь бога!
Вы – культуролог и эстет! –
Забыли юбилей Ван-Гога?!
Не может быть! Не верю! Нет!
Ему же полтора столетья!
Все – от низов до высших сфер…
Б у б е н ц о в а (почти в панике)
Ах, ах! Очки хочу одеть я!
Скорей включите ЭрТэЭр!
М а р к (сокрушённо)
Увы! Несчастные мы люди!
В славнейшую из славных дат
У Бройтманов сломался «Грюндиг»…
Л ю с я (удивлённо)
Как, разве?…
М а р к (торопливо)
Полчаса назад!
Ужасно! Хоть бросайся с крыши!
Ведь пропустить такой момент:
Музей в Москве, салон в Париже,
А в Амстердаме монумент –
Всё в первый раз!… В прямом эфире!…
С экранов мир не сводит глаз!
А мы как заперты в квартире…
Б у б е н ц о в а
Друзья, я покидаю вас,
Чтоб непосредственно, воочью…
А, может быть, ко мне пойдём?
И р а
Спасибо, но обратно… ночью…
М а р к (с хорошо спрятанным удовольствием)
Вы нам расскажете. Потом!
Б у б е н ц о в а
Ах, Марк, я так вам благодарна!
Лишь вы один, средь кутерьмы…!
(убегает)
И р а (с иронией)
И правда – трудитесь ударно!
А кто же следующий?
Л ю с я (с остановившимся взглядом)
…Мы!
М а р к (осторожно)
Устала, Люсенька? Поспать бы…
Л ю с я (смеясь)
Тут с вами чокнется любой!
Забыть про годовщину свадьбы!..
В и т я (ревнуя спросонок)
С кем? С Мариоттом?
Л ю с я
Нет, с тобой!
М а р к (обалдело)
Ты что, серьёзно?
И р а
Ну и с Богом!
Теперь уж точно повод есть!
В и т я (проснувшись и загибая пальцы)
Бойль с Мариоттом, я с Ван-Гогом,
Пастер и Люська – это шесть!
М а р к (думая о своём)
Ну, нет – так нет… Ох, и напьюсь я!
(обращается к Вите)
Давай, жених, гостям налей…
(Оглушительно звонит телефон. Люся бежит в коридор и хватает трубку)
Л ю с я
Израиль… Томочка? Да, Люся!
Да… Отмечаем юбилей!
З А Н А В Е С Тель-Авив,
декабрь 2000 г.