Троллейбусную остановку окаймляло два киоска. В большом, где сидела девица выдавали мини-займы; в маленьком пожилая женщина продавала лотерейные билеты, выплачивала небольшие выигрыши. Последние полгода у неё появился новый клиент: седой коренастый с пивным животиком и неплохо сохранившимся гладким лицом старик. Раз в неделю он подходил к киоску проверял старые и покупал новые билеты, а потом уезжал на маршрутке.
В среде рафинированных интеллигентных людей бытует шаблонное мнение: «каждый человек вселенная, неповторимая и неизвестная» или «каждый человек – целый мир». Не поспоришь, только каждая такая вселенная сдвинута хотя бы чуть-чуть, слегка, а иногда сильно. Очень сдвинутые вселенные могут мочить целые миры и получать от этого удовольствие; кто сдвинут слегка, пропадает на рыбалке, коллекционирует фирменные вещи, занимается самолечением, охотой, танцами и многими другими вещами. Всё зависит от возможностей, желания и воспитания.
Олег Николаевич Шведов, новый постоянный покупатель лотерей, вёл своё происхождение по семейным преданиям от пленного шведа, которого при Петре отправили в Забайкалье помогать выплавлять из горной породы серебро и свинец. Швед обрусел, перешёл в православие, женился на русской. Его потомки разбавили русско-шведскую кровь литовской, украинской, польской, бурятской и тунгусской. Олег насчитывал у себя в предках представителей семи народов – коктейль непредсказуемый. Хотя есть в Забайкалье родословные ещё сложнее, где могут встречаться португальцы и индейцы. Потомки пленного шведа широко расселились в Сибири, занимаясь, в основном, традиционными семейными профессиями: были старателями, работали в шахтах. Во времена советской власти они становятся врачами, педагогами, военными, инженерами. Семейное древо охватывает весь Советский Союз от Казахстана до Камчатки, но семёйные узы теряются в пространстве и времени. Шведов имел представление о семнадцати двоюродных братьях и сёстрах, с некоторыми не виделся десятилетиями, а детей многих уже не знал. Отца, ветерана ВОВ, он потерял, когда учился в девятом классе. Старший Шведов умер от классической болезни шахтёров – силикоза. После окончания школы Олег устроился учеником плотника и проработал на строительстве фабрики до призыва в армию. Служить он попал в стройбат. Часть располагалась в Комсомольске-на-Амуре, однако солдаты чаще жили в тайге, где бетонировали стволы ракетных шахт. Завозили служивых вертолётами, и Шведов до сих пор не знал, где они работали. После службы он вернулся домой, вновь устроился плотником, хотя на шахте платили больше, но пример несчастливой судьбы отца был свеж в памяти. Жил с матерью холостяком. Старшие сёстры вышли замуж, разъехались. Мать уговаривала жениться, не хотел, у него ещё не зажила душевная рана.
Каждый из ребят прошёл первую влюблённость, не миновала эта чаша Олега. Соседка и одноклассница вдруг расцвела, распустилась свежей девичьей красотой, что, когда Шведова озарило, он пропал. Ему просто хотелось смотреть на ту, с которой пару лет назад лазил по заборам. Если с другими девчонками можно было обниматься, то Ирину было страшно взять за руку. Наверное, как каждый влюблённый, он слишком идеализировал её. Ирина поступила в институт, проводила его в армию, поклялась дождаться, но уже через три месяца написала ему, что выходит замуж. Были в письме такие строки: «Ты много разговаривал, а нужно было действовать». В армии были случаи, когда после измены девушки, солдат дезертировал или кончал жизнь самоубийством. Олег пережил измену, но на дембель ушёл с мыслью – не верить женскому полу.
Через год Шведов поступил заочно в строительный техникум, а потом уехал на БАМ, где, как он говорил, десять лет проходил с лопатой возле бетона. Олег работал на бетонных узлах плотником-бетонщиком, а после окончания техникума стал бригадиром. Деньги зарабатывал приличные, отправлял матери, поездил по курортам СССР. В конце концов, кочевая жизнь по общежитиям с неустроенным бытом, плюс неудачный опыт двухлетней супружеской жизни, когда жили в сборном домике, где негде было повернуться, надоел ему. Олег развёлся, благо детей не было, и вернулся на малую родину с приличным вкладом на сберкнижке и медалью «За строительство БАМа». Дома Шведов устроился мастером в ремстройцех, где и проработал до закрытия прииска. Так же он сошёлся с вдовой-медсестрой, муж которой погиб в автокатастрофе, оставив её с ребёнком. Оба были не первой молодости, жили неплохо, уважали друг друга. Шведов помогал растить пацана, который звал его папой, родилась общая дочь. Семьёй пережили перестройку, ельцинские реформы. Шведов потерял на сберкнижке деньги, где лежало достаточно, чтобы купить два «жигулёнка», после закрытия рудника работу. Хорошо, что жена договорилась с подругой-заведующей детсадом, и его приняли ночным сторожем. Платили копейки, но шёл трудовой стаж. На этой должности он проработал до пенсии и даже прихватил лишнее. Чтобы прожить, Олег рубил бани и зимовья на продажу и по договору, ремонтировал печи, помогал готовить и вывозить дрова, продавал скупщикам незаконно намытое золото, то есть крутился, иногда нарушая закон, который тогда не соблюдала и власть. Так же выручало личное хозяйство: высаживали огород, держали свиней и куриц. Несмотря на жизненные трудности, помогли детям получить образование. Сын закончил сельхозтехникум, женился, жил в деревне, где работал ветеринаром, обзавёлся большим личным подворьем, так что его хозяйство насчитывало до десятка коров и телят. Дочь после учёбы вернулась в посёлок, работала библиотекарем. Замуж вышла за земляка, парень работал у старателей бульдозеристом, деньги привозил хорошие. Во время сезона оба помогали дочери: бабка с внуками, дед по хозяйству. Вначале у молодых случались скандалы, когда зять погуливал, приезжая с работы. Грызли его вместе жена и тёща. Олег терпел, не вмешивался, но когда дочь заикнулась о разводе, взорвался, обматерил обоих, а потом добавил: « Кому нужна будешь? Женька тебе до миллиона за сезон привозит. Твоей библиотечной зарплаты на хлеб с чаем, да и то без сахара, только хватит. Зятя понять можно. Ему после восьми месяцев в артели хочется стресс снять. Он на работе только знает бульдозер, да отвалы, а кругом тайга. Ребятишек при живом отце сиротами хочешь сделать». Жене сказал : « Ты не лезь. Сами сошлись, пусть сами разбираются». Постепенно у молодых всё пришло в норму.
Потом начала сдавать мама. Шведов внезапно сообразил, что ему уже шестьдесят лет, а матери за девяносто. Как вдове ветерана ей дали однокомнатную квартирку в городе, переезжать в местность, где не было ни родных, ни знакомых она отказалась. Олег съездил, получил жильё по доверенности, сделал ремонт, брака хватало, и сдал студентам-землякам.
Народ из посёлка разъезжался, прииск захирел, становился деревней пенсионеров. Закрыли почти все учреждения, в том числе больницу. После смерти мамы у Шведова прихватило сердце. Спасибо жене, которая подняла на ноги соседей, договорилась с машиной и увезла мужа в райцентр, где его откололи, поставили на ноги. После этого случая они решили переехать в город – оба в возрасте, болезни одолевают, жильём обеспечены. Осенью, когда выкопали огород, перебрались в новое место. Жена взялась за обустройство квартиры: белила, клеила, красила, однако, когда кончились хлопоты, не знала, куда себя деть.
Олег после Нового года встретился с Юркой, двоюродным братом. Они посидели за бутылочкой, поговорили. Братан подрабатывал сторожем у собственного сына, владевшим небольшой автостоянкой, и он предложил Шведову стать его напарником. Мужик согласился. На другой день он съездил к племяннику, обсудили детали. С братаном договорились работать два дня через два, оплата с количества машин после каждой смены на руки, никакого оформления. Оба пенсионера не хотели отдавать в виде налога ни копейки государству, которое обмануло их в девяностые и назначило мизерные пенсии более чем за сорокалетний трудовой стаж у каждого. Работал Олег уже третий год. Деньги он получал небольшие, но прибавка к пенсии ощутимая. Жена сообразила тоже быстро. С началом старательского сезона, когда зятя вызвали на работу, она уехала помогать дочери с хозяйством, занялась огородом, благо свой дом они не продали, и прожила в деревне до октября. Осенью жена приехала, навезла соленья, варенье, овощей, зиму прожила в городе, а весной опять укатили в посёлок. То есть дом стал летней дачей, за которым зимой приглядывали внуки. Шведов на предложение половины заняться огородом наотрез отказался: « Мне эта картошка ещё в пионерском детстве надоела, а сейчас поясница сильно болит. Мы четыре мешка в городе купим, на зиму хватит». Получилось так, что жена летом жила в деревне, а Олег в сентябре, по договоренности со сменщиком, который дежурил за него, уезжал на неделю в деревню помочь выкопать картошку, сходить за ягодой и грибами в тайгу.
Был Олег Николаевич Шведов ровесником президента и чувствовал, что здоровье начинает сдавать. Сказывалась тяжёлая физическая работа в молодости, различные нервотрёпки в лихие девяностые. После ночных смен у него часто разламывалась голова от недосыпа, тупо кололо в левом боку, скакало давление. Он стал подумывать об уходе со стоянки, а то хватанёт как-нибудь, хорошо, если помрёшь, не сляжешь парализованным. Но жалко было потерять в деньгах.
…Виртуальное пространство. О нём сейчас много пишут и говорят. Главный вывод – уход из реального мира в вымышленный. Однако человек становится человеком, получив в результате эволюции абстрактное мышление, и один из его главных компонентов - воображение. Слов «фантазёр» и «мечтатель» знакомы каждому. Отсюда вытекает, что сдвиг у человека, о котором мы упоминали выше, выработался во время движения от животного начала к общественному идеалу, так как его понимал отдельный индивид. Влияние воображения на развитие общества и человека ещё полностью не осознано. Начиная с каменного века, кроманьонец заселял окружающий его мир духами – вымышленными сверхъестественными существами. Вера римских рабов в «царство божие» привела к созданию одной из величайших мировых религий – христианства; попытки последователей маркиза де Сада воссоздать в реальной жизни его болезненные фантазии к садизму. У маленьких людей мечты скромнее: найти клад, прослыть знаменитым, стать актрисой и так далее.
С приближение старости Олег постепенно понимал, что вокруг его растёт пустота. Однажды он посчитал, что больше половины его одногодков на прииске ушли в мир иной и что знакомых на кладбище у него больше чем среди живых в деревне. Из пяти друзей детства остался один. Остальные там, где ничто не беспокоит. После переезда в город, круг знакомых ещё более сузился. Выпить, чтобы просто пообщаться с собутыльником, он не хотел. Теперь с похмелья Шведов болел страшно, да и желание с возрастом ушло. Дети приезжали редко, у них была своя жизнь, свои проблемы и заботы. Даже зять, когда выезжал или заезжал на сезон и останавливался у него, больше общался в городе со своими артельщиками. Так что, когда уезжала жена, перекинуться словом иногда можно было только на работе или с кассиром в магазине.
Однажды Олега на остановке привлекла такая сцена. Пожилой полупьяный мужик считал деньги и громко радовался: « Повезло, дак повезло! Пятнадцать тысяч выиграл! На десять жене подарок сделаю на день рождения. Пять мне отметить!» Шведов тоже купил ради интереса лотерейный билет, выиграл двести рублей, выигрыш снова пустил на билеты. Постепенно он втянулся и постоянно стал брать один-два билета. В среднем выигрывал каждый третий билет. Выигрыши были маленькими, и расходы на приобретение новых лотерейных билетов не покрывали. Однако тут обнаружилась другая сторона медали. Олег с нетерпением ждал день розыгрыша лотереи и фантазировал, что сделает с крупным выигрышем. Мечтал он в подробностях, чаще всего ночью, примерно так: « Джекпот пятьсот миллионов рублей разыгрывают. Выиграю, нужно позвонить, узнать, какие документы нужны, телефон на билете есть. Когда надо будет ехать предъявлять билет, возьму с собой братана, чтобы свидетель был. В конторе надо будет сразу заявление написать о запрете разглашения личных данных, а то попрут деньги просить аферисты, мошенники. Получу за вычетом подоходного налога четыреста тридцать пять миллионов. Купим себе с бабой трёшку, проверимся платно в больнице, подлечимся. На здоровье нечего экономить. По сто миллионов дать сыну и зятю, но юридически оформить, мужиков предупредить, что это их наследство. Сын пусть себе ферму построит, технику возьмёт, породистого скота, на корма хватит, в кредит не залезет, ещё останется в заначке. Зять предложит своему хозяину в долю деньги вложить, если тот откажется, то пусть себе другой участок арендует, лицензию возьмёт. Не первый год работает, сообразит, что почём. Остальными сам распоряжусь. Съездим, родню проведаем, сестёр давно не видел. Внукам на учёбу надо дать. Влад поступать на информатика собирается, на коммерческой основе в таком разе можно выучить…» Вот такие мечты проигрывал у себя в уме Шведов. Как бы не оценивали это психологи, которых ни один здравомыслящий человек нормальными не назовёт (одно понятие «эдипов комплекс» заставит с недоверием относиться), но жить старику его воображение помогало. Даже о деньгах, зря истраченных на билеты, он сожалел не так остро.
…Троллейбусную остановку окаймляло два киоска. В большом, где сидела девица выдавали мини-займы; в маленьком - пожилая женщина продавала лотерейные билеты, выплачивала небольшие выигрыши. Седой коренастый с пивным животиком и неплохо сохранившимся гладким лицом старик склонился к окошечку: « мне, пожалуйста, два билета: один – русская лотерея, другой – жилищная».
Зачем берут билеты? Один надеется на чудо, другой на русский авось – на удачу, третий - просто на халяву. В любом случае, главное, надежда!