(Кшиштоф Кесьлевский)
О творчестве Кшиштофа Кесьлевского, польского кинорежиссера и сценариста своих фильмов, написано немало хорошего. Здесь я, не боясь повториться, выражаю свое отношение к человеку и художнику, которого уважаю…
Помню первое впечатление от фильма «Декалог, 1 часть». С первых минут, когда еще ничего не произошло на экране, меня пробило: «Вот оно! Настоящее… То, что я пытаюсь делать в рассказах…» Интуитивно сразу ощутил киноэстетику фильма. И внутреннее родство с автором, - тогда я только закончил свой сборник прозы «Горожане».
С тех пор, К. Кесьлевский стал для меня одним из «моих» кинорежиссеров. Я просмотрел все его фильмы, включая ранние короткометражки и позднюю трилогию «Три цвета». Остановлюсь сейчас лишь на его кинодокументалистике и на «Декалоге».
Считается, что в ранних работах можно углядеть ростки позднего искусства мастера. Молодой К. Кесьлевский, обучаясь в Лодзинской киношколе, снял несколько ученических короткометражек.
В пятиминутной немой ленте «Трамвай» сюжет прост. Молодой человек замечает в ночном трамвае сидящую незнакомку. Но не решается подойти. По их взглядам угадывается возникшая между ними симпатия. Уставшая девушка засыпает, прислонившись к окну. Выйдя на своей остановке, юноша пробует постучать в окно и разбудить девушку. Но трамвай трогается и уходит за поворот. Молодой человек, словно осознав что-то, бежит вслед трамваю…
Как будто ничего особенного, сантименты молодости. Выхвачен момент жизни, знакомый каждому. Уходящее мгновение надежд, возможно, удачи… Но уже чувствуется стилистика начинающего режиссера. Он хотел снимать документалистику. Но… - художественно. В 60-х годах в Польше созрела умная и человечная школа кинодокументалистики. Молодой Кесьлевский органично принял достижения учителей, внося свои впечатления, мысли, движения души.
В красках первого фильма – ночные фонари трамвая, тени на лицах, глаза персонажей – можно было придумать много модернистких «штучек». Но молодой автор не стремился удивить «находками» формы. Все сделано тонко, лирично. Искусство, но без искусственной зауми, с уважением к людям. И в этой сдержанной художественности, органично сочетаемой с интересом к человеку, рождается стиль молодого режиссера.
В следующей своей пятиминутке, документальной ленте «Учреждение», автор опять акцентирует не формальные приемы кино, а людей. Показана работа служащих некой конторы, где оформляют пенсии горожанам, стоящим у окошек с документами и справками. Нет, чиновники не издеваются над клиентами, а люди у окошек не унижены. Так устроена жизнь. Все понимают - иначе нельзя. И – терпят. Чиновники измотаны бумажной работой, а просители, отработав свои 30-40 лет, стоят в очередях с бумажками, удостоверяющих их трудовую жизнь… Они сделали для государства все, что смогли.
Молодой Кесьлевский чувствует этих людей, сопереживает им. Крупные планы натруженных рук, морщины, грустные глаза. В финале показаны многочисленные полки с папками документов. Папки, папки… Но в этих подчеркнутых кипах бумаг, в рядах папок на полках ощущается не кафкианский абсурд, а сопричастность художника к трудовому народу. «…Перечислите, чем вы занимались в жизни…занимались в жизни…»
Дипломная работа К. Кесьлевского – фильм-наблюдение «Из города Лодзь». Несомненно, автору удается показывать людей, рассказывать об их жизни. И люди доверяются ему, чувствуя его неподдельный интерес к ним. Жизнь простых горожан, школьников, рабочих, пенсионеров, как течение реки, загадочной и влекущей… Мы смотрим на этих людей, общаемся с ними и ощущаем нечто большее, нежели просто зарисовки городской жизни. Видно, что у художника в сердце есть связи с городом и его людьми. И он умеет их воплотить на экране.
К. Кесьлевсий устраивается в студию кинодокументалистики и около 10 лет настойчиво, и в то же время чутко, снимает трудовой народ Польши. Снимает тепло и правдиво, без прикрас, в разрез с идеологической цензурой. Но не призывая к бунту. Он рисует жизнь человека в общефилософском плане, оставаясь вне политической коньюнктуры.
«Документальный фильм, - писал в начале своего творчества Кесьлевский, - стремится к реальности, где находит и драматургию, и стиль. И создает новый язык, следуя манифесту о том, что камера - это инструмент творчества. Перестать имитировать реальность. Она все сделает за тебя...» Он вспоминает: «Я хотел снимать о том, чем человек живет и говорить правду. Считал необходимым отдавать долги людям за те чувства и открытия, которыми я им обязан».
В фильме-интервью «Я был солдатом» рассказывают о себе ослепшие ветераны Второй мировой войны. Говорят об ужасе утраты зрения, о жизни, наступившей потом, о цветных снах, которые им снятся.
Фильм «Фабрика» рассказывает о жизни огромного тракторного завода. Фильм «Каменщик» о человеке, который разочарованно оставил партийную карьеру и снова стал простым рабочим.
Фильм «Рефрен» напоминает студенческий фильм «Учреждение». Повествование о работе похоронного бюро. Служащие занимаются оформлением участков на кладбище, продают гробы и копаются в ворохе документов, сопровождающих смерть человека. Клерки отрывают фотографии из паспортов умерших и отправляют их в папку, свидетельствующую о смерти. Номера и номерки сопровождают все процедуры.
Последняя сцена фильма – опять номерки, но теперь в роддоме, где каждому младенцу привязывают на кисть номерок. Человек, живущий в обществе, человек – номерок… За окном бюро кипит живая улица, проходят люди. Звучит музыка… Фильм не поучает, но трогает, незаметно призывая посмотреть внимательней на свою жизнь, на соседа…
В фильме «Семь женщин в разном возрасте» запечатлены будни балетной школы. Семь эпизодов, обозначенных по дням недели. В первом мы наблюдаем за маленькой девочкой, которая учится танцевать. Во втором – девочка-подросток, затем – девушка, начинающая балерина. И так до седьмого дня, где немолодая преподаватель занимается с детьми. Фабула проста. Но содержание глубокое и человечное. Как быстротечна жизнь! И как тесна в ней связь поэзии и печали…
Короткометражка «Вокзал» показывает ожидающих людей на перроне и в зале ожидания. За ними следят камеры наблюдения. Кто спит, кто нервно курит, кто пытается забавно освоить камеру хранения. Юмор, теплая ирония и сочувствие к человеку. И лживая пропаганда по телевизору в зале…
В фильме «Говорящие головы» автор проводит своеобразный социологический опрос. Выбирает 44 человека и устанавливает их в хронологическом порядке: от младенца, который еще не умеет говорить, до столетней старушки… Люди разных возрастов, профессий и судеб отвечают на вопросы: Кто вы? Что вы хотите от жизни? И люди делятся, каждый по-своему…Умелый киномонтаж выбрал самое интересное, и фильм получается чутким и глубоким.
Конечно, это фильм не только о Польше. Он является многоголосым признанием в том, что мы мало знаем о жизни. Все мы свидетели чего-то совершенно необъяснимого. Выстраивается некая общечеловеческая картина бытия, обобщенный образ человека честного, доброго, живущего своим трудом… В то же время это не репортаж, не поучение, а - искусство. Документальная Вселенная художника как метафора всего мира…
В восьмидесятых годах Кесьлевский перешел от художественной документалистики в игровое кино. Почему? Сам режиссер писал, документальный фильм все же ограничен в средствах выражения, не позволяет проникнуть в судьбы людей глубже. Например, при исследовании любви или смерти человека. В своей кинодокументалистике Кесьлевский писал о человеке крупными философско-психологическими мазками. В художественных фильмах попробовал проникнуть в мир человека интимней…
До «Декалога» Кесьлевский снял несколько художественных фильмов. Все по-своему интересны и показывают крепнущее мастерство кинохудожника. Но «Декалог» - фильм особенный. Когда Кесьлевскому его соавтор сценариев предложил концепцию фильма, режиссер воскликнул – «Это невозможно!» И все же взялся за немыслимый проект. Предстояло сотворить за короткий срок сериал, 10 фильмов, символически соответствующих десяти заповедям Ветхого Завета. Помните Моисея и его законы для своего народа: «Не убий, не кради, не прелюбодействуй, чти отца и мать…»
Декалог Кесьлевского – это 10 разных фильмов, разных историй , которые могли бы случиться с каждым, в любой стране. В десяти частях - разные герои, проживающие в Польше, в одном городе и даже в одном многоквартирном доме. Но смысл не в исследовании национального. Как и в своих документальных короткометражках, режиссер стремится к общечеловеческому звучанию. Дом людей как бытие мира. И такой концептуал завораживает.
Конечно, содержание каждой новеллы не является простой иллюстрацией текста Библии. События в сериях перекликаются с заповедями, когда тесней, когда отдаленней. Связи - символические, опосредованные. Но привязка чувствуется и понимается. Оттого весь сериал словно обнаруживает под собой мощный фундамент, эпическое звучание, где земное и небесное сплетено, воздействуя на зрителя. В основе цикла – божественное, метафизическое. Энциклопедия людских чувств, желаний, пороков, добродетелей, переживаний. Без фальши и морализма. Драматургическая панорама, масштабная картина мира…
Сериал скреплен, прошит внутренними связями. Просматривается стилистическая и метафорическая общность. Мистическая музыка З. Прайснера - как воздух фильмов «Декалога». Есть и сквозной герой. Некоторые кинокритики называли его ангелом, другие сочли дьяволом, а в сценарии он обозначен как Молодой человек, бесстрастно, словно из другого мира, наблюдающий за происходящими событиями жизни людей. Он появляется в критические моменты на заднем плане, немой, как бы спрашивая взглядом: Зачем вы так поступаете? Зачем причиняете себе и другим боль? Хотя, с другой точки зрения, его странный взор не оставляет выбора персонажу.
Да, замысел велик. Все ли получилось? На мой взгляд, реализовался, все же, не Декалог, а его попытка. Что не умаляет заслуг режиссера и всего съемочного коллектива. Надо отметить, снимался фильм как телесериал 2 года, где был задействован весь цвет польского кино. Некоторым известным актерам предлагались роли на выбор, ведь сценарий был уже написан. Каждую новеллу снимал отдельный оператор. Но режиссура Кесьлевского позволила весь цикл снять единым, живым полотном. И фильм получил заслуженное мировое признание.
И, все-таки, серии получились не равноценными. На мой вкус, некоторым не хватило силы, накала сценария. Отсюда и недостаток той глубины, что присутствовала в начальной серии Декалога. Чтобы фильм получился идеальным, надо было привлечь к работе разных сценаристов и выбрать лучшее. И работать только над сценарием года три.
Все писал сам Кесьлевский. Идеи ему подсказывал адвокат К. Песевич, соавтор. И это, по - моему, «заузило» панораму, где-то засушило. А режиссер не решился работать неторопливо, годами. Да и способен ли один человек на такой титанический труд?
По - видимому, и идея фильма зрела по ходу работы. «Герои пытаются найти компромисс между добром и злом, который помог бы им справиться с жизненными проблемами… Десять Заповедей – моральная основа современного общества. Каждый, более или менее, знаком и согласен с ними. Но многие ли их соблюдают? – говорил Кесьлевский. – Сама попытка уважать их – уже большое достижение. Мы не хотели ни хвалить, ни поучать. Скорее, говорим: Мы знаем не больше, чем вы. Но, может стоит исследовать неведомое…»
Режиссер не планировал подсказывать и давать названия сериям. Но поразмыслив, все же расположил части сериала по порядку, в соответствии с заповедями из Торы. Хотел показать жизнь поляков, как обобщенную метафору мира. Стремился к универсальной поэтике, которую понимаешь без специфических реалий, лишь от готовности к душевному сопереживанию. «Загляните в любое окно многоэтажки, за окнами – люди. В их квартирах происходит что-то интересное. Вам просто нужно убрать маску, потом вы на какое-то время можете остаться вместе…» «Моя вера несколько старомодна – это вера в человека…»
Есть еще составляющая «Декалога», не позволяющая фильму быть просто добросовестным, формальным переводом на киноэкран заповедей Божиих. Это мистическая, не выразимая до конца, очаровывающая тайна жизни. Она во всем творчестве К. Кесьлевского. Взять, к примеру первую часть «Декалога», которая мне кажется лучшей в сериале.
Новелла повествует о самом непостижимом и безутешном в жизни – смерти ребенка. Десятилетний одаренный мальчик и его отец, университетский профессор, увлечены компьютерным программированием. Иногда им кажется, машине можно доверить все…Смысл жизни отца – наука и ее возможности. Но вмешивается провидение, случай, что показывает жизнь сложней компьютерных вычислений.
Тетя мальчика, интересующегося духовными вопросами, собирается обратить его в лоно церкви. И – не успевает… Формально можно оценить фильм с точки зрения отношений религии и науки. В этом есть смысл. Назрел духовный, мировоззренческий кризис человечества, торжество технологий, компьютерная революция, падение нравов… Вера в Бога еще не перешла в Знания о Творце… Ни политика, ни НТР не решают вопросы души, смысла жизни, совести и морали…
«Для меня вера в Бога не связана с церковью как с институтом, – отвечал в интервью Кесьлевский. – Мне не нужны посредники. Более того, я убежден, что многие из нас не нуждаются в таковых… У меня личная связь с Богом. Я прошу Его иногда о таких вещах, как ясность. Он отвечает и дает ответ, иногда – нет…»
Нет легких ответов и в фильме. Наказаны ли герои фильма за излишнюю доверчивость машине, технологиям? Кесьлевский, снимая эту часть сериала, не включил из сценария священника и людей в церкви. Преобладает ощущение космического одиночества героя. Один на один с жизнью, с небом… И тайна бытия, в котором даже сильный и умный порой обливается слезами у алтаря. Мистика человечьего существования…
«Я уверен, жизнь каждого из нас наполнена личными тайнами и драмами, и заслуживает тщательного изучения…»
К. Кесьлевский умер в возрасте 54 лет на хирургическом столе во время операции на сердце. Он много курил и очень много, напряженно работал. На его могиле установлено символическое надгробие в виде пальцев рук, сложенных наподобие глазка кинокамеры. Сквозь этот объектив, словно через призму своего сердца, он старался увидеть жизнь людей, осмыслить художественно и передать ее им же.