Утопим весело умы

               
  В этот душный июньский день над больницей зависла сизая туча. От ударов грома сотрясались старые стены и, свершилось чудо, вышел из комы один из главных пациентов – Данила Сомов.
  Данила был владельцем местной крупной пивоварни «Волгари». Чтобы спасти Сомова от смерти, ему пересадили часть костного мозга погибшего пешехода – пушкиниста-экскурсовода. И первое, что услышала от Данилы, дежурившая белокурая, молоденькая медсестра, были загадочные фразы:
- Зажжем огни, нальем бокалы, утопим весело умы! Дети, из какого это произведения? Да, вольный перевод поэта Вильсона. Дети, вы только представьте: завтра мы едем в Болдино!
  Девушка перепугалась и тут же уткнулась в сотовый телефон:
- Юрий Фомич, - прошептала она, - пивовар-то ваш очнулся, он несёт какую-то околесицу. Вы подойдёте?
- Помог холерный карантин, красавица-невеста подождёт. Как же он всё предсказал, мой тёзка, «Пир во время чумы». И что же поэт создал здесь? Какие шедевры? Я же вам подсказал, – продолжал больной. – Ну-ка назовите мне быстренько.
- Маленькие трагедии, - наугад откликнулась медсестра.
- Верно! Раз! Керн-Ушакова, вы чего так нарядились? В таком виде поедете? Почему вы в белом халате? И вообще, где я? – вопрошал, приподнявшись на локте Сомов.
- Успокойтесь, пожалуйста, вы в клинической больнице.
- Что с моей головой? Почему она забинтована?
- Вы попали в жуткую аварию.
- Когда?
- Неделю тому назад.
  В палату закатился полный, чернобородый мужчина с амбарной книгой под мышкой.
- Вот, Юрий Фомич, полюбуйтесь, - пролепетала медсестра.
- Доброе утро, Данила Тарасович, - расплылся в угодливой улыбке хирург.- Как ваше самочувствие?
- Я – Данила Тарасович? – спросил Сомов.
- Так точно. Вы – наш меценат и спонсор, владелец пивоварни «Волгари».
- Нет, я завтра с детьми еду в Болдино. Я – Александр Сергеевич, пушкинист-экскурсовод. Мне надо сегодня успеть на автовокзал за билетами.
- Хорошо, вот поправитесь, снимем повязочку с головы и тогда…
- А в экскурсионном центре знают, что я здесь нахожусь?
- Конечно, знают, - буркнул Юрий Фомич, - и супруга ваша в курсе.
- Позвольте, но я холост, у меня нет жены.
- Ой, действительно, простите, закружился, столько пациентов.
  В палату заглянул бритоголовый, мрачноватый, нервный субъект с ястребиным носом и длинными руками. Врач неожиданно отступил и поклонился ему чуть ли не в пояс, пролепетал:
- Юленька, пойдемте, не будем мешать, это близкий родственник нашего пациента.
  Юрий Фомич вывел девушку за локоток из палаты.
- Я вас приветствую, Данила Тарасович, - прохрипел «родственник».
  Сомов с недоумением посмотрел на вошедшего.
- Кто вы, отрок? Вы педагог, сопровождаете  детей в Болдино?
- Да! Не узнаёте? Я ваш советник, птица-секретарь пивоварни «Волгари».
- Бред какой-то.
- Это не бред. Данила Тарасович, вам надо срочно подписать договора и чеки.
- Да идите вы к чёрту, я первый раз в жизни вас вижу. Какие ещё чеки?
- Да я вам сейчас башку проломлю, если не подпишите. Или пулю влеплю в лоб, - зловеще улыбаясь, произнёс бритоголовый и занёс кулак над головой больного. – До трёх считаю. Раз! Два!
  Сомов покорно и не глядя стал подписывать бумаги.
- Умница, Тарасыч! Крышу надо оплачивать, пацанов нельзя обижать. Вот, молодец. Ты поправляйся поскорее, шеф, тоска без тебя. Не с кем шары покатать, в бильярд сразиться, девочек потискать.
  Сомов презрительно усмехнулся в ответ. Душа пушкиниста металась в чужом теле, как в клетке.
- Иди же с миром, Вальсингам, но проклят будь, кто за тобой пойдёт, - вдруг вымолвил Данила.
- Чего-чего? Лечись, лечись. Я – твоя тень! Ты помни это.
  И бритоголовый будто испарился. На его месте с новыми ударами грома возникла юная, ярко накрашенная длинноногая брюнетка. Заламывая театрально руки, она бросилась к больному со словами:
- Данечка, любимый, что с тобой?
  Сомова слегка передёрнуло:
- Не иначе как вы моя дочь.    
- Нет, жена твоя законная, Наденька. Неужели успел позабыть? Боже, что они с тобой сделали! Чем огрели? Битой? Ломиком?
- Я не помню.
- Знаешь, милый, надо платить по счетам, но я не могу активировать твою карточку в банке. Ты поможешь мне? Скажешь код? Четыре цифры, сладкий мой.
- Не знаю, красавица. Если вспомню – сообщу.
- Дорогой мой, а доверенность на «Джип» подпишешь? Что же он пылится в гараже без дела.
- Это, пожалуйста.
  Сомов подмахнул ещё один документ. Надя чмокнула его небрежно в щёку.
- Ты просто душка, Дэник, - пропела она грудным голосом, - заслужил, что тебе привезти из Лондона? Проси, что хочешь.
- Привезите мне первое собрание сочинений Уильяма Шекспира, тысяча пятьсот двадцать третьего года издания, фолио!
- Фолио? Не поняла.
- У меня всё есть, Надюш, любимая работа. Я – пушкинист-экскурсовод. Я повезу ребят в Болдино. Мне ничего не надо, мне бы выбраться отсюда.
- Какой-то странный ты сегодня, милый.
  И она ушла, оставив резкий аромат духов. По карнизам начал барабанить дождь. Сомов прислушался к музыке непогоды, задумался: «Интересно, где сейчас моя группа школьников? Кто расскажет им о болдинской осени? И подняться нету сил…А Наденька-то очень хороша»…