Книга "М.Ю. Лермонтов. Фантазии и факты" вышла в издательстве "Факел" (Ярославль) в мае 2021 года. Рукопись книги получила диплом ХI Международного Литературного Форума "Золотой Витязь" 2020 г.
К сожалению, форматирование на данном сайте затруднено, поэтому публикация по частям, ссылки выделяются квадратными скобками с цифрой, иллюстрации отсутствуют.
Продолжение.
М.Ю. Лермонтов в Школе гвардейских подпрапорщиков
и кавалерийских юнкеров
На семейном совете решили, что самый краткий путь к устойчивому положению в обществе – Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Эта школа была привилегированным военно-учебным заведением, где у Лермонтовых имелись родственные связи. Учеба там занимала «всего» два года, после чего открывались возможности для быстрой карьеры и скорой выслуги лет.
В ноябре 1832 года Лермонтов держит экзамены в юнкерскую школу, по результатам которых успешно (а иначе и быть не могло) зачислен унтер-офицером лейб-гвардии Гусарского полка. Похоже, поэта не страшила военная служба. Что его занимало в момент неожиданного поворота в судьбе – так это беспокойство о том, чтобы служба не помешала творческой работе: об этом Лермонтов сообщал в письме к А.А. Лопухину[66].
Не проучившись с момента поступления и месяца, Лермонтов получает травму от лошади во время упражнений в манеже, и до апреля 1833 года живет (и дистанционно учится, как бы сейчас сказали) дома у бабушки. Учится, вероятно, опять же успешно, так как уже в декабре производится в юнкера.
Вернувшись в стены школы в апреле 1833 года, Лермонтов держит высокий уровень образования. Вспоминали, что он имел при себе учебник Перевощикова «Ручная математическая энциклопедия» и часто в него заглядывал [67]. Позже, кстати, знакомые поэта вспоминали, что он любил показывать в компании математические фокусы. 19 июня 1833 г. Лермонтов пишет М.А. Лопухиной письмо, где есть следующие строки:
…Надеюсь, вам будет приятно узнать, что я, пробыв в школе всего два
месяца, выдержал экзамен в первый класс, и теперь один из первых. Это все-
таки подает надежду на близкую свободу! [68]
Один из первых.
Михаил Юрьевич не без основания выделяется среди окружения. В своих автобиографических бумагах Николай Соломонович Мартынов, поступивший в юнкерскую школу годом позже (его брат Михаил учился с Лермонтовым на одном курсе), оставил запись о Лермонтове:
Умственное развитие его было настолько выше других товарищей, что и
параллели между ними провести невозможно [69].
По уму, по воспитанию, по любви, которой окружали его близкие, Лермонтову не было равных.
И вот тот уровень восприятия мира, на который Лермонтову удалось взойти, оказывается в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров под угрозой. Мишель, любимый внук Арсеньевой, к которому, говорят, она посылала ежедневно гостинцы рано поутру с тем, чтобы Мишенька проснулся до боя барабанов, дабы не повредить нервную систему (прошу прощения, не помню, в какой работе упоминается этот слух, которому охотно верится. – О.В.), оказался в атмосфере, где царила ужасная распущенность нравов. В том обществе, в котором оказался Михаил Юрьевич, следовало поддерживать репутацию лихача, склонного к постоянному пьянству и половому сношению, причем не только гетеросексуальному. А тут репутация «бабушкиного внука». Волей-неволей Лермонтову пришлось «надеть маску» разудалого юнкера, причем, чтобы иметь возможность беспрепятственно выражать любовь к бабушке, надо было казаться разудалей обычного.
Лермонтов два года учебы в Школе писал тайно, не читал и не показывал своих работ окружающим. Великий талант и стремление творить временно трансформировались: место живописи заняла графика (карикатуры и шаржи), а вместо лирических стихотворений на свет появились порнографические поэмы и стихи. Исключение составляют произведения, написанные Лермонтовым по заданию преподавателя словесности В.Т. Плаксина: это поэма «Хаджи Абрек» и сочинение «Панорама Москвы». В.Т. Плаксин высоко оценил способности ученика.
Окончательно формируется черта характера поэта, которая помогла ему выжить в Юнкерской школе и которая стала до конца жизни неким «панцирем» Лермонтова, защищавшим его тонкую и ранимую душу. Так, многочисленные воспоминания свидетельствуют, что Лермонтов часто бывал весел, шутил, смеялся, иронизировал. Смех его переходил в сарказм, когда дело касалось неприятных и неискренних людей, переходящих с ним на фамильярность. Но при этом в письмах к друзьям и родным Лермонтов поразительно искренен и открыт (иногда до неприличия) и останется таким навсегда.
В Школе издавался рукописный журнал «Школьная заря», куда юнкера анонимно присылали произведения для публикации. Авторство установить не представляло труда. Лермонтов написал три поэмы: «Гошпиталь», «Петергофский праздник» и «Уланшу» и некоторые стихотворения в этом же духе. Продолжая «традиции», прослеживающиеся в «Гаврилиаде» А.С. Пушкина и в «Сашке» А.И. Полежаева, Лермонтов от эротики переходит к порнографии, по мысли соглашающегося с Б. Эйхенбаумом В.Г. Бондаренко [70], что в принципе верно.
Более того, Лермонтов описывает имевшие место действительные события, факты, сообщает имена участников. Эти «действующие лица» впоследствии заняли высокие посты. А Лермонтов стал великим поэтом и увековечил их «славу». Надо ли говорить, как они могли относиться к Лермонтову? И не только они, но и их потомки, пожалуй, имели основания проклинать поэта. Но можно ли доверять свидетельствам лиц о человеке, который записал на века их позор?
Как бы ни хотели некоторые исследователи приписать Лермонтову склонность к гомосексуализму, они не найдут никаких доказательств этому. Однако, как показывает практика, некоторым биографам Лермонтова доказательства не нужны. Так, В. Кирсанов [71] упоминает о неопубликованной в России книге А. Познанского «Демоны и отроки: загадка Лермонтова», где утверждается версия о гомосексуальных отношениях М.Ю. Лермонтова и Н.С. Мартынова, дескать, и убил последний поэта из ревности… С. Степанов [72] тоже допускает подобную трактовку биографии Михаила Юрьевича на основании того, что, дескать, должны же были за что-то выгнать (о том, как «выгоняли», уже изложено в предыдущей главе) Лермонтова из Московского университета. Вот и выгнали за это.
Упоминая такие «работы» исследователей, хочется просить прощения у Михаила Юрьевича и бежать мыть руки.
По поводу пьянства поэта… Святые, может, и не пили. И то не все. Ну нужна же была Лермонтову анестезия при соприкосновении с действительностью! Ведь он впервые так сильно столкнулся с проявлениями той самой болезни общества, о которой потом говорил в конце предисловия в «Герое нашего времени»… И столкновение романтизма с реализмом не могло не быть травмирующим психику. И Татьяна, воспетая А.С. Пушкиным в «Евгении Онегине», трансформируется в «Уланше» М.Ю. Лермонтова в изнасилованную Татьяну: вопрос Онегина «Ужель та самая Татьяна…» перефразируется в «Ужель Танюша! – полно, та ли?»…
Вообще-то история не сохранила преданий о беспробудном пьянстве Лермонтова. А.В. Васильев свидетельствовал [73], что Лермонтов в 1835 – 1836 годах, появляясь в собраниях, где полно было вина, карт и женщин, был равнодушен к вину, с сочувствием относился к присутствующему на пирушках женскому полу, не имел азарта к игре в карты и любил слушать песни цыган. Д.А. Столыпин (брат Алексея Аркадьевича Столыпина, известного также по прозвищу Монго) тоже упоминал о пристрастии Лермонтова к цыганским песням.
Вернемся к юнкерским поэмам. Они стали почти сразу после написания широко известны публике и сослужили поэту плохую службу. Между тем
Все это было наносное, напускное, юношеское и совершенно не
соответствовало душевным качествам и характеру Лермонтова и исчезло вместе
с производством его в офицеры. Но первая репутация сильно ему повредила и
долго оставалась препятствием для оценки личности поэта в обществе [74].
Если бы Лермонтов знал, что юнкерские поэмы войдут в его собрание сочинений, он, без сомнения, никогда бы не написал их. О том, что не следовало бы все подряд представлять публике, писал А.П. Шан-Гирей, сетуя на то, что печатают произведения Лермонтова, которые «…ниже посредственности, недостойные славы поэта, которые он сам признавал такими и никогда не думал выпускать в свет» [75]. К таким произведениям, кстати, относил А.П. Шан-Гирей драму Лермонтова «Menschen und Leidenschaften» («Люди и страсти»); а ведь на анализе сюжета и действующих лиц этой драмы многие исследователи строят предположения о конфликте между Е.А. Арсеньевой и Ю.П. Лермонтовым. Между тем Шан-Гирей писал:
…очень слабое драматическое произведение с немецким заглавием «Menschen
und Leidenschaften». Не понимаю, каким образом оно оказалось налицо; я был
уверен, что мы сожгли эту трагедию вместе с другими плохими стихами,
которых была целая куча [76].
О Школе и пребывании в ней Лермонтова А.П. Шан-Гирей вспоминал:
…в школе царствовал дух какого-то разгула, кутежа, бамбошерства; по
счастию, Мишель поступил туда не ранее девятнадцати лет и пробыл там не
более двух; по выпуске в офицеры все это пропало, как с гуся вода [77].
Уточним, что с датами и возрастом Шан-Гирей в воспоминаниях иногда ошибался и не настаивал на абсолютной точности даты. Так, он пишет: «По выпуске из пансиона Мишель поступил в Московский университет, кажется, в 1831 год» [78]. Кажется… Тем не менее некоторые исследователи «улавливают» Шан-Гирея на этих неточностях и приписывают им большое значение…
Итог пребывания в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских
юнкеров:
22 ноября 1834 года следует Высочайший приказ «по кавалерии о
производстве по экзамену из юнкеров в корнеты», на основании которого в 1835
году М.Ю. Лермонтова официально произвели в корнеты гвардии.
БОЖИЕЮ МИЛОСТЬЮ
МЫ НИКОЛАЙ ПЕРВЫЙ
ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ
и прочая, и прочая, и прочая
Известно и ведомо да будет каждому, что МЫ Михаила Лермонтова, который НАМ Юнкером служил, за оказанную его в службе НАШЕЙ ревность и прилежность, в НАШИ Лейб-гвардии Корнеты тысяча восемьсот тридесять четвертого года Ноября двадцать второго дня Всемилостивейше пожаловали и учредили; якоже МЫ сим жалуем и утверждаем, повелевая всем НАШИМ подданным оного корнета Михаила Лермонтова за НАШЕГО Корнета Гвардии надлежащим образом признавать и почитать: и МЫ надеемся, что он в сем, ему от НАС Всемилостивейше пожалованном чине, так верно и прилежно поступать будет, как то верному и доброму Офицеру надлежит. Во свидетельство чего МЫ сие Военному Министерству подписать и Государственною НАШЕЮ печатью укрепить повелели [79].
Тлетворное влияние Юнкерской школы не «сбило» Лермонтова с намеченного им творческого пути. Поэт стал не только поэтом, но и прозаиком. Он предпринимает попытку написания большого прозаического произведения – романа «Вадим», где через призму личных переживаний героев открывается историческая и философская перспектива.
Лермонтов не святой, хоть священник Дмитрий Дудко и предлагал его канонизировать [80]. У Михаила Юрьевича, как у любого смертного, были грехопадения. Но каждый раз он «вставал с колен» и поднимался.
А некоторые одноклассники Лермонтова по Юнкерской школе не смогли подняться из бездны разврата. И оттуда, из этой бездуховной пропасти, изрыгали грязь в адрес поэта даже после его смерти.
Женщины М.Ю. Лермонтова
С ноября 1834 года до декабря 1836 года Лермонтов находился в полку в Петербурге, в Царском Селе. В декабре 1834-го Михаил Юрьевич впервые появляется в высшем свете в гусарском мундире.
Высочайшие приказы о поощрении М.Ю. Лермонтова идут один за другим.
У него невелико личное состояние, но он единственный наследник богатой Арсеньевой. Дворянин. И самый лихой во всех аспектах гусар: такую славу принесли ему юнкерские поэмы.
Лермонтовым бурно интересуются женщины. Есть мнение, будто бабушка Елизавета Алексеевна (опять-таки удушая своей деспотической любовью внука!) панически боялась женитьбы Михаила Юрьевича. Основывается такое мнение, помимо фантазий о том, что Арсеньева жестоко разлучила сына с отцом, еще и на письмах Е.А. Верещагиной своей дочери Александре Михайловне (в замужестве Хюгель).
И.А. Гладыш и Т.Г. Динесман комментируют письмо Е.А. Верещагиной:
Ревность и страх потерять привязанность внука в случае его женитьбы
постоянно преследовали Е.А. Арсеньеву. Позднее, почти через полтора года,
Верещагина вновь возвращается к этой теме, которая стала постоянным
предметом их бесед:
«Я часто спорю с Елизаветой Алексеевной – слышать не хочет, чтоб Миша при
ней женился. Любить будет жену – говорит, что это ее измучит, и – не хочу,
чтоб он при жизни моей женился» (письмо от 21–22 марта/2–3 апр. 1840 г., л.
4 об.) [81].
Помимо этого письма, в другом, написанном чуть ранее, Е.А. Верещагина сообщала:
«Нашей почтенной Ели[завете] Алексеевне сокрушенье – все думает, что
Мишу женят, все ловят. Он ездил в каруселе с Карамзиными. Но это не
К[атенька] Суш[кова]. Эта компания ловят или богатых, или чиновных, а Миша
для них беден. Что такое 20 тысяч его доходу? Здесь толкуют: сто тысяч –
мало, говорят, petite fortune. А старуха сокрушается, боится beau monde»
(там же, л. 1) [82].
Собственно, это все, на чем основывается предположение о диком собственническом поведении Е.А. Арсеньевой. Если посмотреть на другие письма Е.А. Верещагиной, то без труда можно отметить в них язвительность, необъективность и даже… личную заинтересованность:
8/20 декабря 1838 г. Е.А. Верещагина получила известие о рождении
внучки Лизаньки. Тотчас же послали сообщить всем родственникам и прежде
всего Е.А. Арсеньевой. Лермонтов и его бабушка оказываются среди первых,
кто разделяет ее радость. Весь вечер и весь следующий день Е.А. Верещагина
принимала поздравления. Рассказывая о них, она не забывала упомянуть: «Миша
Лермонтов, как узнал, сказал, что будет дожидаться, не женится» (письмо от
14/26 дек. 1838 г., л. 2) [83].
Т.е. дожидаться времени, когда можно будет жениться на внучке Е.А. Верещагиной. Кроме писем последней, других свидетельств о том, что Арсеньева не хотела отношений внука с женщинами, нет.
Были ли сказаны бабушкой Лермонтова подобные слова («не хочу, чтоб он при жизни моей женился»)? Если да, то при каких обстоятельствах, в каком контексте? Кто начинал подобные разговоры? Была ли реальная невеста или гипотетическая? Не может ли быть так, что Елизавета Алексеевна, пригубив чарочку, доверительно, как на исповеди, поведала близкой родственнице о борьбе со своим чувством гипертрофированной любви? Религиозная Арсеньева понимала, что такая любовь нарушает заповедь «не сотвори себе кумира», и боролась со своей натурой, о чем, кстати, сама говорила в приводимом уже нами ранее письме к П.А. Крюковой [84]. Е.А. Арсеньева радовалась успехам внука не только в учебе и творчестве: «…я рада, что он любит по балам ездить…» [85], – сообщала она тому же адресату. М.Н. Логинов (родственник Елизаветы Алексеевны по линии Арсеньевых) писал о ней:
Она была женщина чрезвычайно замечательная по уму и любезности. Я знал
ее лично и часто видал у матушки, которой она по мужу была родня. Не знаю
почти никого, кто бы пользовался таким общим уважением и любовью, как
Елизавета Алексеевна. Что это была за веселость, что за снисходительность!
Даже молодежь с ней не скучала, несмотря на ее преклонные лета [86].
И еще один момент: представьте, что Лермонтов действительно надумал жениться. Слабо верится, что его кто-нибудь мог бы остановить. В любом случае история не сохранила доказательств того, что Е.А. Арсеньева каким-либо образом препятствовала личной жизни внука. Это факт.
Исследователи еще часто упрекают Елизавету Алексеевну в лукавстве: дескать, года себе специально прибавила и называла себя старухой, чтобы внуку блага выпрашивать. Как видно из письма Верещагиной, окружающие сами звали Елизавету Алексеевну старухой; да и вообще в то время женщина за 45 считалась за старуху. Это факт. Года прибавила… А не прибавила ли она себе года после смерти мужа, с той целью чтобы обезопасить себя от нового замужества? Почему бы и нет? Заметим, что современники вспоминают, что Елизавета Алексеевна постоянно одевалась в темную одежду…
Сохранилось единственное письмо Елизаветы Алексеевны, адресованное Михаилу Юрьевичу. Поэтому приведем письмо полностью:
Милый любезный друг Мишенька. Конечно, мне грустно, что долго тебя не увижу, но, видя из письма твоего привязанность твою ко мне, я плакала от благодарности к богу, после двадцати пяти лет страдания любовию своею и хорошим поведением ты заживляешь раны моего сердца. Что делать, богу так угодно, но бог умилосердится надо мной и тебя отпустят, меня беспокоит, что ты без денег, я с десятого сентября всякой час тебя ждала, 12 октября получила письмо твое, что тебя не отпускают, целую неделю надо было почты ждать, посылаю теперь тебе, мой милый друг, тысячу четыреста рублей ассигнациями да писала к брату Афанасию, чтоб он тебе послал две тысячи рублей, надеюсь на милость божию, что нонешний год порядочный доход получим, но теперь еще никаких цен нет на хлеб, а задаром жалко продать хлеб, невестка Марья Александровна была у меня и сама предложила написать к Афанасию, и ты, верно, через неделю получишь от него две тысячи, еще мы теперь не устроились. Я в Москве была нездорова, оттого долго там и прожила, долго ехала, слаба еще была и домой приехала 25 июля, а в сентябре ждала тебя, моего друга, и до смерти мне грустно, что ты нуждаешься в деньгах, я к тебе буду посылать всякие три месяца по две тысячи по пятьсот рублей, а всякой месяц хуже слишком по малу, а может иной месяц мундир надо сшить, я долго к тебе не писала, мой друг, всякой час ждала тебя, но не беспокойся обо мне, я здорова; береги свое здоровье, мой милой, ты здоров, весел, хорошо себя ведешь, и я счастлива и истинно, мой друг, забываю все горести и со слезами благодарю бога, что он на старости послал в тебе мне утешения, лошадей тройку тебе купила и говорят, как птицы летят, они одной породы с буланой и цвет одинакой, только черный ремень на спине и черные гривы, забыла, как их называют, домашних лошадей шесть, выбирай любых, пара темно-гнедых, пара светло-гнедых и пара серых, но здесь никто не умеет выезжать лошадей, у Матюшки силы нет. Никанорка объезжает купленных лошадей, но я боюсь, что нехорошо их приездит, лучше думаю тебе и Митьку кучера взять. Можно до Москвы в седейки его отправить дни за четыре до твоего отъезда, ежели ты своих вятских продашь, и сундучок с мундирами и с бельем с ним можно отправить, впрочем как ты сам лучше придумаешь, тебе уже 21 год, Катерина Аркадьевна переезжает в Москву, то в Средниково тебе не нужно заезжать, да ты после меня ни разу не писал к Афанасию Алексеичу, через письма родство и дружба сохраняется, он друг был твоей матери и любит тебя как родного племянника, да к Марье Акимовне и к Павлу Петровичу хоть бы в моем письме приписал два слова. Стихи твои, мой друг, я читала бесподобные, а всего лучше меня утешило, что тут нет нонышней модной неистовой любви, и невестка сказывала, что Афанасью очень понравились стихи твои и очень их хвалил, да как ты не пишешь, какую ты пиесу сочинил, комедия или трагедия, всё, что до тебя касается, я неравнодушна, уведомь, а коли можно, то и пришли через почту. Стихи твои я больше десяти раз читала, скажи Андрею, что он так давно к жене не писал, она с ума сходит, всё плачет, думает, что он болен, в своем письме его письмо положи, ach;te quelque chose pour Daria, elle me sert avec beaucoup d’attachement, очень благодарна Катерине Александровне, что она обо мне помнит, но мое присутствие здесь необходимо, Степан очень прилежно смотрит, но всё как я прикажу, то лучше, девки, молодая вдова, замуж не шли и беспутничали, я кого уговаривала, кого на работу посылала и от 16 больших девок 4 только осталось и вдова, все вышли, иную подкупила и всё пришло в прежний порядок. Как бог даст милость свою и тебя отпустят, то хотя Тарханы и Пензенской губернии, но на Пензу ехать слишком двести верст крюку, то из Москвы должно ехать на Рязань, на Козлов и на Тамбов, а из Тамбова на Кирсанов в Чембар, у Катерине Аркадьевне на дворе тебя дожидается долгуша точно коляска, перина и собачье одеяло, может еще зимнего пути не будет, здесь у нас о сю пору совершенная весна середи дня, ночью морозы только велики, я в твоем письме прикладывала письмо к Катерине Лукьяновне и к Емельяну Никитичу, уведомь, отдал ли ты им их, да несколько раз к тебе писала, получил ли ты мех черной под сертук, Прасковья Александровна Крюкова взялась переслать его к Лонгиновой, и с Митькой послала тебе кисет и к Авдотье Емельяновне башмаки, напиши привез ли он это всё, да уведомь, часто ли ты бываешь у Лонгиновой, прощай, мой друг, Христос с тобою, будь над тобою милость божия, верный друг твой
Елизавета Арсеньева.
1835 года
18 октября
Спроси у Емельяна Никитича ответ на мое письмо, не забудь, мой друг, купить мне металлических перьев, здесь никто не умеет очинить пера, всё мне кажется, мой друг, мало тебе денег, нашла еще сто рублей, то посылаю тебе тысячу пятьсот рублей [87].
Е.А. Арсеньева, как видим, в своей огромной любви к внуку не забывает о Боге и благодарности к Нему, и любовь ее не представляется диктаторской, если принять во внимание слова «…не беспокойся обо мне…», «…впрочем, как ты сам лучше придумаешь…». Как видно, Елизавета Алексеевна просто и без упреков предоставляет финансовую свободу внуку, уважительно относится к его творчеству. Возможно, по образцу жизни своих родных братьев (которые были успешны как на литературном, так и на государственном поприще) Елизавета Алексеевна представляла жизнь своего внука: «по-столыпински» [88]. Очевидно, что и Михаил Юрьевич доверяется бабушке во всем и искренне ее любит. Исследователи нашли сведения о тех «девках», которых Арсеньева уговорила или подкупила выйти замуж, поставив ей в вину такое действо. Но это реалии крепостничества. Впрочем, даже переведя эту ситуацию на современный лад, согласимся, что уговоры и выгода и в наше время способствуют замужеству многих женщин… Но не будем отвлекаться.
Поразмышляем о том, как мог Лермонтов относиться к женщинам.
По крайней мере, две женщины в судьбе Лермонтова любили его сильно и взаимно: это мать и бабушка. Поэта окружали любящие тети как стороны бабушки, так и со стороны отца. Поэтому первое восприятие женского пола у начинающего взрослеть Михаила близко к обожествлению. Он видит в проявлении женского начала нечто ангельское, чему можно безоговорочно доверять. В ранний период жизни мальчик еще не приобрел «панциря» от человеческой недоброжелательности: он искренно, доверительно «приглашает» человека в свое сердце. Первую влюбленность мальчик почувствовал рано. 8 июля 1830 года он записал:
Кто мне поверит, что я знал любовь, имея десять лет от роду? – Мы были большим семейством на водах кавказских: бабушка, тетушка, кузины. К моим кузинам приходила одна дама с дочерью, девочкою лет девяти. Я ее видел там. Я не помню, хороша собою была она или нет, но ее образ и теперь еще хранится в голове моей. Он мне любезен, сам не знаю почему. Один раз, я помню, я вбежал в комнату. Она была тут и играла с кузиною в куклы: мое сердце затрепетало, ноги подкосились. Я тогда ни о чем еще не имел понятия, тем не менее это была страсть сильная, хотя ребяческая; это была истинная любовь; с тех пор я еще не любил так. О, сия минута первого беспокойства страстей до могилы будет терзать мой ум. И так рано!.. Надо мной смеялись и дразнили, ибо примечали волнение в лице. Я плакал потихоньку, без причины; желал ее видеть; а когда она приходила, я не хотел или стыдился войти в комнату, не хотел говорить об ней и убегал, слыша ее название (теперь я забыл его), как бы страшась, чтоб биение сердца и дрожащий голос не объяснили другим тайну, непонятную для меня самого. Я не знаю, кто была она, откуда? И поныне мне неловко как-то спросить об этом: может быть, спросят и меня, как я помню, когда они позабыли; или тогда эти люди, внимая мой рассказ, подумают, что я брежу, не поверят ее существованью, это было бы мне больно!.. Белокурые волосы, голубые глаза, быстрые, непринужденность – нет, с тех пор я ничего подобного не видел, или это мне кажется, потому что я никогда не любил, как в этот раз. Горы кавказские для меня священны… И так рано! С десяти лет. Эта загадка, этот потерянный рай – до могилы будут терзать мой ум! Иногда мне странно – и я готов смеяться над этой страстью, но чаще – плакать. Говорят (Байрон), что ранняя страсть означает душу, которая будет любить священные искусства. Я думаю, что в такой душе много музыки [89].
Знал ли Лермонтов имя этой девочки? Поэт имел хорошую память. Имя этой девочки Лермонтов, пожалуй, знал.
И.Л. Андроников полагал, что в 1827 году Лермонтов был влюблен в знакомую Арсеньевых – дочку пензенского помещика Софью Ивановну Сабурову [90]. То, что этого не могло быть в то время по причине малолетства Софьи Ивановны, убедительно доказала А. Глассе [91]. Большинство исследователей сходятся в том, что в 1828 году Лермонтов увлекается Екатериной Александровной Сушковой, которая старше его на два года. Симпатии поэта усиливаются в 1830 году (Лермонтову 16 лет) в доме родственницы Александры Михайловны Верещагиной, которая старше Мишеля на четыре года. Девушки давно на выданье, Лермонтов для них – мальчик. Они смеются над ним, издеваются. Возможно, действительно накормили ради забавы будущего поэта пирожками с опилками. Е.А. Сушкова в своих мемуарах писала, что Лермонтов после этого сказался больным… Так что есть основания полагать, что Лермонтову после их угощения действительно было плохо. Александре Михайловне повезло: Мишель простил ее, и на долгие годы она была ему верным другом. Иначе сложилось с Е.А. Сушковой. Лермонтов полюбил эту особу. Она отвечала на его чувства смехом и язвительными замечаниями (не у нее ли Лермонтов брал первые уроки иронии?). Удар был силен. Но не смертелен.
В конце 1830 года поэт обращает взор на Наталью Федоровну Иванову, которая поначалу благосклонно отнеслась к юноше. Но девушка внезапно «переводит» свои взгляды на Н.М. Обрескова: человека, которого за кражу драгоценностей лишили дворянского звания и разжаловали в солдаты. Наталья Федоровна выходит за него замуж. Лермонтов переживает сильнейшее унижение: его отвергли, но ради кого!
Большинство исследователей согласны в том, что в 1832-м Михаил Юрьевич осознает свою глубокую привязанность к Варваре Александровне Лопухиной. Чувство, похоже, взаимное. Варваре Александровне 18 лет, ей пора замуж. Но Лермонтов еще учится, ему жениться рано. Может быть, решили подождать. Просил ли Лермонтов руки Вареньки? И у кого? В 1832 году был еще жив ее отец, вяземский уездный предводитель дворянства Александр Николаевич Лопухин (умер в 1833 году). М.А. Лопухина и А.М. Верещагина, которые были в курсе их отношений, при жизни своей уничтожили часть переписки с Лермонтовым. Письма к Варваре Александровне Лопухиной уничтожены полностью ее ревнивым мужем.
Вполне готовым для женитьбы Лермонтов становится в конце 1834 года. Он появляется на балах, где «вращается» Е.А. Сушкова, собравшаяся замуж за А.А. Лопухина, брата Вареньки. Мария, сестра ее и ближайшая подруга Лермонтова, крайне недовольна выбором брата и, возможно, просит Лермонтова повлиять на него. Есть другая версия: о расстройстве свадьбы просит сам А.А. Лопухин, что действительно вероятно, так как дружба их после отмены свадебных планов не пошатнулась. Михаил Юрьевич понимает: Сушкова действительно не испытывает любви к Лопухину: ее привлекает его состояние. Что делает Лермонтов? Он продолжает оказывать Сушковой те же знаки внимания, которые оказывал в 16 лет, и убеждает не столько Алексея Лопухина, сколько себя: эта женщина по-прежнему лицемерит. При этом Лермонтов все еще чувствовал отголосок боли, причиненной ему Сушковой, и пишет о ней весной 1835 года М.А. Верещагиной:
Но мы все-таки ещё не рассчитались: она заставила страдать сердце
ребёнка, а я только помучил самолюбие старой кокетки [92].
Лермонтов, увлекшись «психологическими этюдами» с Сушковой, закончившимися написанием анонимного послания с порочащими для себя сведениями, полагал, вероятно, что Варенька все понимает, ждет и никуда не денется. Или его дезинформировали (возможно, та же М.А. Верещагина).
Новость о бракосочетании (27 мая 1835 года [93]) Вареньки и Николая Федоровича Бахметева была для Лермонтова как снег на голову.
Что и кто способствовали этому браку?
Во-первых, беспечность и репутация лихого гусара самого Михаила Юрьевича. Во-вторых, проверка чувств к Сушковой. В-третьих, родные Вареньки. Представим: ей 20 лет. Это уже перезрелость. Родители умерли. Старшая сестра, не вышедшая замуж и уговаривавшая, вероятно, младшую не повторять ее ошибок. Плюс Е.А. Арсеньева, сильно любившая внука и небезосновательно полагавшая, что для женитьбы рановато (кстати, и патент о том, что М.Ю. Лермонтов – корнет гвардии – получен им только в августе 1835 года). И уговоры родственников Лопухиной, разумеется, потому что Н.Ф. Бахметев – блестящая партия. Конечная цель вращения женщин в высшем свете – найти блестящую партию.
После замужества Вареньки у Лермонтова до 1839 года не было серьезных увлечений женщинами.
После 1839 года он испытывает симпатию к молодой вдове Марии Алексеевне Щербатовой, которая искренне полюбила его и была вынуждена с ним расстаться, так как некоторые полагали, что она косвенно послужила причиной дуэли Лермонтова с сыном французского посла де Барантом.
Лермонтову приписывают роман с Александрой Осиповной Смирновой (Россет) [94], с которой поэта связывали дружба и общие знакомые. Если верить фантазиям, Смирнова даже родила от Михаила Юрьевича дочку (причем все это происходило в то же время, когда развивались отношения с М.А. Щербатовой). Доказательств этому нет ни одного; ни в воспоминаниях современников, которые не всегда правдивы, ни в самом дневнике А.О. Смирновой-Россет. И «Дневник» этот большей частью литературная мистификация, появившаяся после смерти Лермонтова (сюда же относим и «письма» Оммер де Гелль).
Есть версии [95], что Лермонтов испытывал сильные чувства к Эмилии Александровне Верзилиной: в их доме и произошел некий инцидент, послуживший поводом к дуэли с Н.С. Мартыновым. Кроме того, Эмилия будто бы и есть та самая девочка, к которой почувствовал влечение поэт в десятилетнем возрасте.
К этой теме вернемся.
Искренние и, скорее, только дружеские отношения связывали М.Ю. Лермонтова с Екатериной Григорьевной Быховец, отдавшей ему свое бандо 15 июля 1841 года.
Арнольди А.И. свидетельствовал [96], что в последние дни Лермонтов был влюблен в двоюродную сестру Марии Алексеевны Шербатовой – Иду (полное имя Еротеида) Петровну Мусину-Пушкину, младшую дочь генерал-лейтенанта П.К. Мусина-Пушкина. Чувство, кажется, было взаимным. Именно в честь приезда девиц Мусиных-Пушкиных в Пятигорск Лермонтовым был организован бал в гроте Дианы… Ида плакала у гроба.
Таковы вкратце сердечные дела Лермонтова.
Поэт не выставлял напоказ свое отношение к какой-либо женщине. Если бы не поэзия, о некоторых из них невозможно было бы догадаться. К счастью для исследователей, всем любимым женщинам Лермонтов посвящал стихи, в которых чувствовалось благоговейное отношение к женскому полу. И даже при «изменах» женщины были для него «ангелами» («Я не унижусь пред тобою…»). А теперь интересный момент: с чьей подачи о Лермонтове закрепилась слава как об издевателе над женщинами? Этому послужили мемуары Сушковой и… Верзилиной. И приписываемые Лермонтову эпиграммы неизвестного авторства. Например, как эта:
За девицей Emilie
Молодежь как кобели.
У девицы же Nadine
Был их тоже не один;
А у Груши в целый век
Был лишь Дикий человек.
Нет никаких доказательств, что это написано Лермонтовым. Впервые это стихотворение с вариациями было опубликовано в 1891 году в собрании сочинений под редакцией Висковатова. Поэтов вокруг Сушковой и Верзилиной при молодости их было множество, и женщины эти действительно имели не самые хорошие репутации. Но они «подняли» их на века за счет своих сказочных воспоминаний о Лермонтове. Каждая из женщин спустя время поняла, что вошла в историю, и каждая постаралась нарисовать свое место в этой истории выгодным образом.
66. Мануйлов В.А. Летопись жизни и творчества М.Ю. Лермонтова. М.; Л.: Наука, 1964. 198 с. С. 45.
67. Бродский Н.Л. Московский Университетский Благородный пансион эпохи Лермонтова: (Из неизданных воспоминаний графа Д.А. Милютина) // М. Ю. Лермонтов: Статьи и материалы. М.: Соцэкгиз, 1939. С. 3-15. Из содерж.: Милютин Д.А. Из воспоминаний. С. 7-13. С. 5.
URL: http://feb-web.ru/feb/lermont/critics
/lsm/lsm-003-.htm (дата обращения: 4.06.2020).
68. Щеголев П.Е. Книга о Лермонтове. Вып. 1. Л.: Прибой, 1929. С. 142.
69. Там же, с. 141.
70. Бондаренко В.Г. Юнкерский поэт // Кафедра / Независимая газета. 29.03.2012.
URL: http://www.ng.ru/kafedra/
2012-03-29/4_poet.html (дата обращения: 4.06.2020).
71. Кирсанов В. Русские геи, лесбиянки, бисексуалы и транссексуалы. Тверь, 2005.
URL: http://www.xgay.ru/people/star/russian
/xix/v-uvlecheniyah-strasti.html(дата обращения: 4.06.2020).
72. Степанов С. Штрихи к портрету убийцы // Подлинник. 8 ноября 2014.
URL: https://podlinnik.org/geobarometr/
ot-pervogo-litsa/shtrihi-k-portretu-ubiytsy.html(дата обращения: 4.06.2020).
73. Столыпин Д.А., Васильев А.В. Воспоминания: (В пересказе П.К. Мартьянова) // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М.: Худож. лит., 1989. С. 199-207.
74. Скуридин К. Юнкерские годы М.Ю. Лермонтова в Школе Гвардейских Подпрапорщиков и Кавалерийских Юнкеров 1832–1834 гг. // «Памятка Николаевского Кавалерийского училища», Париж, 1969. (Печатается в сокращении).
URL: https://www.pravmir.ru/mayoshka-ili-prodelki
-yunkera-lermontova/(дата обращения: 4.06.2020).
75. Воспоминания Шан-Гирей А.П. о Лермонтове.
URL: http://lermontov.info/remember/
shan.shtml (дата обращения: 4.06.2020).
76. Там же.
77. Там же.
78. Там же.
79. Скуридин К. Юнкерские годы М.Ю. Лермонтова в Школе Гвардейских Подпрапорщиков и Кавалерийских Юнкеров 1832–1834 гг. // «Памятка Николаевского Кавалерийского училища», Париж, 1969. (Печатается в сокращении).
URL: https://www.pravmir.ru/mayoshka
-ili-prodelki-yunkera-lermontova/(дата обращения: 4.06.2020).
80. Дудко Д. Канонизация классики // Газета День Литературы # 79 (2003 3). URL: https://public.wikireading.ru
/152443(дата обращения: 4.06.2020).
81. Гладыш И.А., Динесман Т.Г. Архив А.М. Верещагиной // Записки Отдела рукописей / Гос. б-ка им. В.И. Ленина; Ред.кол.: Ю.И. Герасимова, С.В. Житомирская (отв. ред.), В.Б. Кобрин, И.М. Кудрявцев, К.А. Майкова. М., 1963. Вып. 26. С. 34-62. С. 44.
82. Там же.
83. Там же, с. 47-48.
84. Новые материалы об Е.А. Арсеньевой // М.Ю. Лермонтов. Кн. II. Т.45-46. М.: Изд-во АН СССР, 1948. С. 641-660. С. 648
85. Там же, с. 646.
86. Там же, с. 641.
87. Арсеньева Е.А. Письмо Лермонтову М.Ю., <18 октября 1835 г. Из Тархан в Петербург> // Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений: В 4 т. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1979-1981. Т. 4. Проза. Письма. 1981. С. 531-532.
88. Кольян Т.Н. Публикации родственников М.Ю. Лермонтова Столыпиных в журнале «Приятное и полезное препровождение времени» // Московский Лермонтовский сборник. Вып. 4-5. «Послушай, вспомни обо мне…». М., 2019. 568 с. С. 184-199. С. 198.
89. Лермонтов М.Ю. Автобиографические заметки.
URL: http://lermontov-lit.ru/lermontov/
documents/avtobiograficheskie-zametki.htm(дата обращения: 4.06.2020).
90. Андроников И.Л. Лермонтов. Исследования и находки. М.: Худож. лит., 1977. 650 с. С. 224-228.
91. Глассе А. Лермонтов и С.И. Сабурова: Создание канона / А. Глассе. Еще раз об альбомах А.М. Верещагиной // Московский Лермонтовский сборник. Вып. 4-5. «Послушай, вспомни обо мне…». М., 2019. 568 с. С. 170-183.
92. Сушкова Екатерина Александровна. Государственный Лермонтовский музей-заповедник «Тарханы».
URL: http://tarhany.ru/lermontov/zhenschini
_adresati_liriki_m_ju__lermontova/sushkova
_ekaterina_aleksandrovna(дата обращения: 4.06.2020).
93. Алексеев Д.А. О венчании В.А. Лопухиной с Н.Ф. Бахметевым // Московский Лермонтовский сборник. Выпуск 1. «Из пламя и света рожденное слово…». М., Типография «Новости», 2008. 160 с. С. 46-47.
94. Белова Л. Александра и Михаил. Последняя любовь Лермонтова. М.: Проф-Издат, 2008.
95. Хачиков В. Тайна гибели Лермонтова. Все версии. М.: АСТ, 2014.; Марков А. «Cherchez la femme» – «Ищите женщину».
URL: http://ricolor.org/history/cu/lit/
lermontov/4/(дата обращения: 4.06.2020).
96. Арнольди А.И. Лермонтов в Пятигорске в 1841 г.
URL: http://lermontov-lit.ru/lermontov/
vospominaniya/arnoldi-lermontov-v-pyatigorske-1841.htm(дата обращения: 4.06.2020).