О встрече с профессором мы условились заранее. Она работала в учреждении, где хранились патенты на производство лекарств из грибов. Время было переломное. Конец 90-х. Люди срывались с насиженных мест, меняли призвание, профессию… Не обошло это явление стороной и меня. Будучи ещё достаточно молодым, после ВУЗа и работы на предбанкротном заводе, хотелось найти дело не только по душе, но и перспективное в плане заработка, сулящее какой-то приличный доход. Грибы творили чудеса, они исцеляли безнадёжно больных. Таблетка из них была способна стать движущей силой нового бизнеса. Оставалось узнать, как её сделать.
Хранитель информации встретила меня стоя. Это была женщина преклонных лет. Настоящее светило науки. Покинувшая Олимпа ради того, чтобы уделить мне толику своего драгоценного времени.
Аудиенция началась.
В пылу, с задором я принялся описывать цель своего визита. Меня волновала судьба человечества. Оно нуждалось в спасении. Надо было немедленно принимать меры — вооружаться патентами и начинать борьбу. Себе я отводил роль вожака, профессору предлагалось посильное участие в виде научного консультанта кампании.
Надо было отдать должное профессору. В противоположность моему её ум парил в иных сферах. Слушая меня, она оставалась холодна. Её облик не претерпевал никаких изменений. И даже тогда, когда, казалось, должна была последовать хотя бы какая-то ответная положительная реакция, ни один мускул не дрогнул на её лице. Поток речей шёл мимо адресата.
Я мог бы продолжать жечь глаголом и дальше, но время вышло. Профессор решила, что с неё довольно. Уловив суть, она сделала упор на главном.
- Деньги есть? - последовал внезапный вопрос.
Застигнутый врасплох, я осёкся.
- Деньги есть? - повторила она. - То дело, что ты задумал, требует покупки промышленного ферментёра. Цена вопроса — стоимость трети хорошей квартиры. У тебя есть такие средства?
Денег у меня не было. Знакомого спонсора тоже. Падение с небес на землю было сокрушительным и жёстким. Растерявшись, я начал было лепетать что-то о том, что можно попробовать начать с малого, как был прерван профессором вновь:
- Одной кастрюлей здесь не обойдёшься, - заявила она. - Это не кашу варить. Минимальный объём среды для выхода продукта должен составлять сотни литров. И это только малая часть того, что потребуется ещё.
Мысли мои смешались. Испарина выступила на лбу. Да что же это такое — режут без ножа энтузиаста. Оглядываясь, словно в поисках опоры, я вдруг увидел очертание лаборатории. Автоклав, приборы, трубки, посуда… Вспомнил, чем занимался в свободное от основной работы время последние несколько лет.
- А ваша коллекция грибов хранится здесь? - спросил я профессора, облизывая пересохшие губы.
Она пожала плечами.
- Да.
- Дереворазрушители есть в наличии?
- Конечно. И шии-такэ, и опёнок, и вешенка. Кстати, у них самый высокий процент противоопухолевой активности. Патентами, которыми ты интересуешься, это доказано.
Профессор взяла паузу и не без гордости продолжила:
- У нас богатая коллекция. Мы поддерживаем её на стадии грибницы. В условиях чистой культуры.
- Чистой? - оживляясь, переспросил я.
- Чистой, - подтвердила профессор. - Как и положено, в пробирках на скошенном агаре.
На душе потеплело. Надежда вновь забрезжила на горизонте. Разговор поворачивался в выгодную для меня сторону.
- А вы слышали о японце Сугимори? - спросил я профессора.
Посмотрев на часы, профессор ответила, что нет.
- Это учёный, - боясь, что меня прогонят, торопливо заговорил я. - Заслуженный человек. Он научился программировать урожай грибов в чистой культуре.
- Эка невидаль! У нас тоже растут грибы, в виде зачатков. Но в большинстве случаев этот процесс стихийный, неуправляемый.
- У Сугимори грибы появлялись точно в заданный срок.
- Каким образом?
- Заменой питательной среды. Обедняя её, он посылал грибнице сигнал, что жизнь рода под угрозой. Та отзывалась, прекращала рост и бросала все силы на размножение.
- Садись, - пригласила профессор.
Мы уселись друг напротив друга. В глазах немолодой женщины я уловил интерес — впервые с начала нашего разговора.
- Урожай грибов в лабораторных условиях — это очень важный признак, - сказала она. - Доказательство того, что мы выращиваем культурный вид, а не нахлебника из плесеней.
- Так оно и есть, - подтвердил я.
- Состав среды помнишь?
-Да. Двадцать граммов этанола на литр воды.
- А минеральные соли?
- Они не нужны. Достаточно того, что есть в воде. Следы.
- Мне верить тебе на слово? Ты учился этому, слышал что-нибудь о микологии, проходил хотя бы азы?
- Слышал.
- Где ты вычитал про этого Сугимори? Кто он такой вообще? А ты сам, ты-то кто по образованию?
- Я — ботаник с детства. Технарь по образованию.
- Гремучая смесь.
- Я учусь приручать грибы.
- И как успехи?
- Тяжело. Добиваюсь всего опытным путём. Моя чистая культура — домашняя, нестерильная. Она обходится без агара и прочих премудростей, ей по вкусу мои старые джинсы.
Возникла пауза. Тяжёлая и гнетущая. Требовались объяснения. Набрав воздуха в лёгкие, я продолжил:
- Что грибы ищут в дереве? Сахар. Они добираются до него, растворяя своими ферментами целлюлозу. Материал джинсов — хлопок. Та же целлюлоза.
- Допустим. А почему именно штаны?
- Я копировал природу.
- Природа не делает штанов.
- Да. Она их разрушает.
- У вешенки много конкурентов. В воздухе, которым мы дышим, миллионы плесневых спор. Им только дай приземлиться. Как ты защищаешь её — без стерилизации?
- За счёт особенностей среды. Грибница успевает освоиться первой — до появления врагов. Кусок ткани даёт хорошие условия для разбега. К тому же я удобряю его — раствором убитых дрожжей.
- Действительно, как всё просто, - задумчиво произнесла профессор.
Взглянув на меня, она прищурилась.
- Сахар-то и вправду получается? - спросила она. - Пробовал свою джинсовую грибницу на вкус?
- Было дело. Сахар сопутствует пику роста. Это сигнал к пересеву.
- Ты сеешь её на другие джинсы?
- Да.
- Используешь какую-то особую технику?
- Нет. Прессую только сильно.
- Зачем?
- Даю проявить себя грибному соку. Одна капля здесь способна стать активным агентом. Она меняет новый водный состав под себя. Пока грибница тронется в рост, среда будет уже однородной.
Профессор развела руками.
- Что тут скажешь? Сказка да и только!
Мы поговорили ещё немного. Затем профессор ушла в себя. Очевидно, ей требовалось время, чтобы переварить услышанную информацию и принять какое-то решение.
Я не мешал ей, сосредотачиваясь на своих мыслях. А они кружились вокруг одного. Кажется, охотником за патентами я попал в историю. Ввязался в вечный спор между природой и наукой. Чья возьмёт на сей раз?
Из размышлений меня вывел голос профессора.
- Умерь понты, - сказала она мне. - Кустарю они не к лицу. Дерзай на поприще того, что тебе по силам.
Она выдержала паузу и добавила:
- Я готова предложить для твоих опытов нашу лабораторную базу.
Мои губы тронула невольная улыбка. Эффект Сугимори был налицо. Природа и наука, объединяясь, учились говорить на одном языке...