Знакомство
Сегодня будет насыщенный день — с перерывами на кофе, в лучшем случае.
Вчерашний ужин в рыбном ресторане первого этажа отеля, с небольшим вытянутым залом и броскими фотографиями на морскую тему, произвёл на меня впечатление.
К моему заказу из трёх блюд, а в Мишеленлвских ресторанах порции очень маленькие, шеф повар сделал мне три комплимента. Мне удалось полакомится жаренным сибасом с пюре из цветной капусты, копчёным филе сома, а также какой-то малосольной рыбой на чипсах - сухариках. И феерическим окончанием ужина стал сорбет из ревеня с цитрусовым кремом и муссом из йогурта с миндалём.
Поэтому, после вчерашней трапезы на завтрак я решила ограничится овсянкой с красиво разрезанными ягодами клубники и чашечкой кофе с миниатюрным кексом... А потом ещё одним.
Не могу сказать, что я с замиранием сердца переступаю порог выставочного зала, но момент таинственности в этом действе всегда присутствует.
За дверями, на серых стенах индустриального стиля, как сейчас модно, висят не просто полотна. Сюда, на отведённое выставкой время переместился мир создателей. С его угрюмостью, живостью, серыми красками и яркими пятнами переходящими в мазки и снова по кругу — временной бег, полёт мыслей, замирание стрелок часов.
Здесь каждый видит своё — ежегодная выставка-конкурс молодых художников.
Чем отличаются такие выставки скажем от таких-же, но может быть рангом чуть выше аналогичных в Москве — однозначно атмосферой, не путайте с атмосферностью.
Здесь также шумно, но в глазах посетителей можно прочесть восторг от соприкосновения с миром искусства. Первое чувство от презентации в Москве, конечно бизнес и модная тусовка с тётками в нелепых нарядах с натянутыми улыбками.
Здесь этого нет. И что ещё мне нравится здесь — сегодня не звучит академическая музыка. Смесь этники с психоделикой, гармонично вписываются в общий фон мероприятия. Группка из трех человек ненавязчиво погружают посетителей в транс. Но всё-же всё достаточно живо, презентация не затянута и не холодна, не смотря на то, что всё-таки это степенная Балтика.
Здесь представлены все техники, включая масло, акрил, акварель, смешанные и такая модная сейчас цифровая живопись. Две работы от каждого и площадка для высказываний художников со своими новыми работами открыта для кураторов, искусствоведов и журналистов, а если повезёт, то и для коллекционеров.
Я предпочитаю лично встречаться с потенциальными авторами. Замеченные таланты имеют возможность присоединиться к рынку современного искусства, а я в данном случае получаю в свою галерею новое яркое имя.
Для его раскрутки я приложу не мало усилий, если увижу в его работах зерно самобытности, но больше готовность выложить за его живые мазки кругленькую сумму.
— Что я ищу здесь?
Ну, конечно не академизм. Меня столько лет учили именно академической технике. Я никогда не любила рисовать натюрморты с графинами, треугольники и головы с выверенными пропорциями — отличная база не приносящая лично мне ни капли удовольствия.
Ещё в годы учёбы мой взгляд магнетически притягивался к репродукциям Мунка, при чём позднего с его нервными срывами изменившими его восприятие мира и передачу эмоций. Хотя по мнению экспертов лучшими признаны его работы написанные до болезни. Конечно, меня привлекает импрессионизм, с его выражением не объективной реальности, а субъективных эмоций, реакций в ответ на запечатленные события, достигаемые с помощью преувеличения, искажения, а иногда и примитивизма. Но обязательно через яркие оттенки или выразительные мазки.
Я подхожу к одному из таких заинтересовавших меня полотен.
Заснеженная улочка города с невысокими домами покатых крыш, купола, много куполов на заднем плане. Одинокий трамвай и неспешно прогуливающиеся люди, написанные характерными для стиля штрихами в сочных красках.
Но сколько удивительной нежности в звенящем от мороза воздухе с изящными линиями тонких деревьев вдоль ярких домиков наполненных солнцем и счастьем.
Счастьем, которого мне так не хватает.
Через пару минут моё погружение в мир автора прерывается приятным тембром стоящего позади меня и пока не видимого для глаз .
— Нравится?,— спрашивает мужской голос за спиной.
— А вам? —отвечаю я вопросом на вопрос.
Он пропускает свой ответ и задаёт следующий.
— Вы были в Даугавпилсе, в центре Марка Ротко?
Я всё так-же рассматривая картину, — А молодой человек в теме.
Разворачиваясь лицом к собеседнику, — На мой стыд, могу признаться, что ни разу не посетила этот амбициозный культурный проект двадцать первого века,— думаю, но не произношу в слух.
Но он уже увлечённо продолжает, — Советую. Это единственное место в Европе, где можно ознакомиться с работами Ротко.
И мальчик, а он действительно выглядит гораздо моложе меня, начинает увлечённо рассказывать мне о основателе абстрактного импрессионизма, возбуждённо цитируя самого Ротко «Что его зритель - это тот, кто видит не смешение красок, а взрыв человеческих эмоций, торжество экстаза и боль трагедии."
Я, конечно могу удивить его процитировав другие не менее хлёсткие изречения известного художника, но мне не хочется перебивать его юношеский пыл.
— Может быть вы станете моим экскурсоводом?,— не боясь отказа спрашиваю я. Для пущей уверенности цитрую: "Эти полотна мало лицезреть, их надо чувствовать, как живой организм", — одновременно подигрывая ему, и соглашаясь с высказыванием.
— Быть может послезавтра? Вы сможете выкроить время? — спрашивает он.
Я забиваю его номер телефона в свой.
У мальчика красивое имя. Его зовут Платон.
— Зоя, представляюсь я.
— Ну, что-ж, Платон. До скорой встречи!
Я не афиширую свою профессиональную озабоченность, но мне не терпится ознакомится с другими работами авторов представленных на выставке.
Я делаю пометки в заявленном списке имён с названиями работ. Хожу по кругу, то приближаясь к полотнам, то отдаляясь на некоторое расстояние.
Так, я вновь оказываюсь у полотна с трамваем.
Теперь я смотрю на сигнатуру, цвета пиролюзита написанную в правом углу полотна — чуть наискось ПлатО.
Сверяю с буклетом...
Платон Оверко
Солнечный город
Холст масло
100х65
2019
Мальчик бесспорно талантлив. В авторстве не признался.
Излишне скромен? Не уверен в себе? Или просто не испорчен славой?
Я забиваю фамилию Платона в поисковик. Его картины есть на раскрученных порталах для художников. Они появляются среди первых ссылок в выдаче.
Глядя на фотографии репродукций могу сказать, что его работы можно отнести в разряд андеграундных. Это одновременно и хорошо и плохо. Не зависимость от арт-рынка и тенденций даёт свободу творчества. Между ремеслом и творчеством он выбирает последнее. А для этого нужна финансовая свобода.Может быть он не всё выставляет? Или занимается чем-то ещё? Непременно постараюсь разгадать эту загадку.
Я сравниваю его ранние работы с творениями более позднего периода и вижу его уход от яркой палитры. Следствие профессионального развития или всё-таки это "уход в себя". С яркими цветами гораздо легче добиться выразительности.
С моногамной, ограниченной в оттенках палитрой работать сложней, но именно она открывает возможность воображения, что я больше всего и ценю в полотнах.
Он определённо талантлив. Я убираю айфон и продолжаю обзор выставочных работ — даже отбираю ещё пару кандидатов. Художницу из Латвии и прекрасного автора из Армении. Но все мои мысли занимает Платон.
Пожалуй, я пробуду в Риге дольше запланированного мной времени.
Вечером я не могу дождаться предстоящего "послезавтра".
Позвонить ему на мобильный и встретиться в каком-нибудь уютном кафе? Пожалуй, не сегодня.
Мой ужин в городе — кусок ростбифа лишённого мраморности — обычного ресторана, камнем падает в мой желудок.
— Да, я ем мясо на ночь. А бокал моно-сортового гарнача с насыщенным букетом ягод малины просто обворожителен. Пожалуй, я закажу бутылочку. И лучше, ещё одну возьму с собой...
Такой длинный день — можно было бы завалиться спать.
Но я приняла лайфак — есть такие работающие лайфаки, чтобы поймать вдохновение. Для кого-то это медитация, для кого-то первые минуты после просыпания, программирующие мозг на творческий процесс — вот уж, не про меня.
То ли дело, совсем не большое количество алкоголя. Он не много расслабляет меня и я вливаюсь в поток.
— На фиг эти махровые халаты?! Я вытаскиваю из своей так и не разобранной сумки любимую растянутую футболку — наверное для того, чтобы откупорить изящную бутылку испанского красного полусухого. А ещё свой новенький графический планшет Wacom Intuos Pro Large. Я хочу освоить эту не простую для меня технику досконально. Теперь я понимаю своих предков, которые трясутся над своими кнопочными Сони Эриксоновскими телефонами, боясь притронутся к более современным гаджетам.
Я просто не замечаю, как маленькими глотками, я постепенно опустошаю стеклянную ёмкость, зажёвывая лежащими рядом на сервировочном куске фарфора латвийскими конфетами Laima — с пожеланием сладких снов красивым шрифтом.
Я выставляю удобный для меня наклон подставки.
При помощи прищепки закрепляю лист формата А-4 к планшету, подсоединяю его к своему макбуку и тончайшей гелиевой ручкой наношу первый штрих .
Планшет должен запомнить и оцифровать мой не замысловатый скетч.
— Вот, сейчас...
— Ещё Пикассо говорил, что вдохновение должно застать художника за работой!,— бормочу я себе под нос. " Ты ничего не планируешь, а просто наслаждаешься процессом. Не покидает чувство, что рисуешь не ты"
Я чёркаю ещё пару линий...
— Б...ть! Что-же я хотела - то набросать?
Наклоняюсь, ставлю бутылку на пол, неловко облокачиваюсь на стол задеваю планшет. Плохо закреплённый, он падает на стол экраном в низ.
— Отлично!, — отмечаю я.
— Эта картина непременно продастся, — вспоминаю хорошую примету — у художников падение с мольберта работы считается благоприятным знаком.
Я плетусь к кровати, не разбирая её я падаю ничком на покрывало. Что- то не приятно упирается мне в живот. Это телефон. Не послушными пальцами, сквозь слипающиеся ресницы, я ищу номер Платона и набираю текст.
"В 16-00. Dome Hotel & Spa. Входи без стука. Не заперто. Зоя".
Промежуточное состояние между явью и сном сегодня отсутствует. Всё не много плывёт, но лиц нет — нет смешения бессознательного с моим ещё борющимся сознанием. Я вздрагиваю всем телом и отключаюсь.
P.S. В заставке использована репродукция картин Эдварда Мунка "Мадонна" и "Крик".