Сидим за чаем-кофием в бревенчатом дачном доме, в прохладной длинной кухне.
За окнами светит июньское жаркое солнышко, я уже полила огурцы и перчики, собрала клубнику с половины грядок, спина устала. Кусты малины поблескивают рубиновыми ягодами, тоже ждут меня.
Красота, блаженство, хотя и сил много требует сад-огород. Но с другой стороны, это ж замечательно, что есть занятия, есть дела, которые ждут. Как тяжело и тоскливо было прошлой зимой, во время локдауна, когда практически взаперти сидели и утром незачем было вставать, никаких дел и нужд не ожидалось. Для меня такое состояние хуже нокдауна, к которому я привыкла за свою немаленькую жизнь, уйма дел и забот всегда длинной очередью змеились в моем сознании и ежедневно претворялись в жизнь.
А теперь снова вдвоём с любимым, как и тогда, давным-давно.
Неспешный разговор, отдых за столом, после физических трудов простой хлеб с сыром и кофе с шоколадными конфетами – наслаждение!
Скоро у нас очередной семейный юбилей, вспоминаем то самое лето - столько лет назад, и то, что ему предшествовало.
45 лет, сапфировая свадьба, обсуждаем, как будем отмечать. Пойдем в любимый ресторанчик. У мужа в этот день еще последняя защита ВКР, так что и день рабочий. Но это разве плохо, что мы ещё нужны другим?
Вот уже 6 лет, как мы снова вдвоем и только вдвоем. Сыновья, их семьи, внуки – все они далеко. С нами наши любимые кошки, и нам очень хорошо вдвоём, я благодарю Бога за эти годы. Как и за все прошедшие.
Разговариваем, вспоминаем дни и обстоятельства, как всё начиналось, как мы дошли до жизни такой, как сейчас.
- А вот когда ты подошёл ко мне, уже после защиты дипломов? Когда мы снова стали общаться? А, да, вспомнила, я же случайно встретила Романова и пожаловалась, что ты со мной совсем не разговариваешь. А он побежал к тебе и всё передал!
- Ну да, я ж думал, что ты на меня всё ещё сердишься и сама не хочешь со мной разговаривать!
- А когда мы это выяснили? На моей защите?
- Нет, на выпускном, в "Нефтянике", я пригласил тебя танцевать и после хотел проводить домой, но ты назначила мне свидание на 2 июля, а сама извинилась, что тебе надо выслушать Пашу Б. который тебе в любви объяснялся... А 2 июля ты не пришла, мы собирались посмотреть в филармонии спектакль новосибирского театра "Красный факел", у тебя были билеты. Я прождал тебя весь первый акт в фойе , а потом меня увидела девушка знакомая, Алка Торошина, спросила:
- Что, не пришла?
- Не пришла!
- Ну, пойдем со мной, у меня лишний билет!
А спектакль был дерьмовый. Тем более, что в это лето в Тюмень много хороших театров приезжало на гастроли, Алису Фрейндлих посмотрели с ее театром.
- - А я разве тебе не сказала на выпускном, что у меня мама в больнице?
- Нет, ты тогда ушла быстро, тебе нужно было Пашу выслушать...
- А мама умерла 1 июля, поэтому я не пришла к тебе на свидание 2-ого…
-- А я уехал в лагерь, а потом в Москву и Питер, вернулся только в конце июля.
- Да, я звонила тебе домой, мне сказали, что ты уехал. А мы с Ниной в августе уже устроились работать на НПС Бачкун, ездили туда на поезде и жили в вагончике. Но долго не выдержали и сбежали, я вернулась домой и зиму проработала в совхозе инженером по ТБ, а потом инженером-конструктором на заводе КПО. Но тогда мы с тобой уже встречались и собирались пожениться)
***
Про Пашу Б. надо внести ясность, раз уж муж сам его упомянул. Это мой бывший одногруппник ( а с мужем мы учились в разных группах, но на одном потоке), но старше нас, после 10-летки поступивших в вуз. Очень хороший человек, он уже был специалистом (после техникума), работал и имел семью - жену и дочку. Учился очень старательно, ему многое пришлось вспоминать из элементарных основ физики и математики. Паша рассказывал, что на первых двух курсах, когда мы изучали общеобразовательные дисциплины, ему приходилось даже брать в библиотеке учебники за 10 класс, чтобы вспомнить основы и дальше хорошо понимать высшую математику. В студенческой группе мы были очень дружны, Пашу очень уважали все, мы всегда помогали друг другу, сочувствовали, объясняли то, что самим было ясно и понятно. Все пять лет между нами были прекрасные товарищеские отношения, и никаких иных мыслей у меня не возникало ни к кому в группе, хотя нас было 4 девочки среди 24 парней.
Поэтому для меня оказалось полной неожиданностью, когда на выпускном Паша вдруг попросил выслушать и попытаться понять его. Сказал, что любит меня чуть не со 2-ого курса. Ну и всякие подробности, когда это с ним произошло. И что он предоставляет мне решать его судьбу.
- Теперь у меня в жизни только два человека, за кого я отдам всё - это Оля и Мишка. Я даже позволил себе разок помечтать, как у нас будет происходить регистрация…
Мишка - это Пашин сын, 2-х или 3-х лет, который родился, когда мы уже учились в вузе. Мы даже всей группой на 3 курсе ходили в кафе "Отдых" отмечать его рождение, все очень радовались и поздравляли Пашу.
Я не хочу здесь писать ничего лишнего, никаких сплетен и домыслов, никакого осуждения к товарищу по студенческим годам, я по сию пору глубоко уважаю этого человека, тем более, что вся дальнейшая жизнь показала его величайшую порядочность.
На том выпускном Паша признался мне в любви и предоставил решать его судьбу. Потому в тот поздний вечер я так быстро распрощалась с ожидающим меня влюбленным Русланом.
Никогда бы в голову не пришло мне хвастаться своими победами. Да и здесь пишу только потому, что прошло уже много, много, десятки лет. Конечно, я даже не подозревала о чем хотел сказать мне Паша. Он признался, что этот последний вечер, выпускной – последняя возможность открыть свои чувства и решение оставить семью.
Я была шокирована признанием. Как человек Паша мне очень нравился, и я не могла просто сказать "нет". Я очень ему сочувствовала, была в полной растерянности.
А у меня в то же самое время были свои жуткие проблемы – моя мама находилась в тяжелейшем состоянии, при смерти. Она очень хотела, чтобы я пошла на выпускной и немного развеялась. Перед вечером я заходила к ней в больницу, показала выданный диплом и «поплавок», прикрученный к нарядному платью, которое я шила сама (впрочем, как и вообще почти всё на себя). Мамочка очень радовалась, насколько у неё хватало сил, но лицо было серое, изможденное, измученное тяжелой болезнью.
Я не знала, что сказать и как поступить, что ответить Паше. Я думала и переживала за маму. А тут и Руслан, обрадованный примирением, подошёл пообщаться, пригласил танцевать после размолвки, хотя у нас до того были просто дружеские отношения, а мы не разговаривали полгода из-за ерунды.
Никто, никто не виноват был тогда, в тех тяжелых, трагических с обстоятельствах, когда от моего решения зависели судьбы нескольких людей. Я сама была в шоке, в слезах и ужасе от того, что происходило с мамочкой и не в состоянии анализировать, а тем более принимать решения. Хорошо, что те, кто ждал моего ответа, любили и понимали меня, не торопили. Но, к сожалению, какое бы я ни приняла решения, кто-то остался бы страдать, счастливого исхода для всех это тупик не допускал.
А потом мама умерла. Мне не на кого было опереться, я осталась одна. Я позвонила Паше, рассказала о своем горе. Он пришёл на вокзал проводить и поддержать меня, когда мы с Ниной уезжали на Бачкун в начале августа.
А потом вернулся Руслан из Москвы, мы стали встречаться, и я дала Паше окончательный ответ, что не могу разбивать его семью, пусть простит меня. Паша был к этому готов и обещал больше никогда в жизни не беспокоить. Сказал, что скрутит себя и продолжит жить дальше, как получится. Сказал, что благодарен мне за радость любви и за то, что у него в жизни осталась радость – маленький овал моего фото на нашей общей выпускной фотографии. И это будет ему радостью дальше.
И действительно, я больше о Паше никогда ничего не слышала. Даже от однокурсников, с которыми совершенно случайно и крайне редко пересекалась за все эти десятилетия. Никто о Паше ничего не знал.
В это драматичной истории я ничего не придумала и не приукрасила. Эта боль до сих пор во мне. Боль от того, что мы не можем сделать счастливыми тех, кто любит нас.