Выпускные спектакли Балетмейстерского факультета ГИТИСа, мастерская профессора О.Г. Тарасовой
Балет, - это душа театра, и формируется она здесь, на кафедре хореографии. И в этом году душа выпорхнула в большой свет, в большую жизнь.
На короткое время я стал балетоманом. Хотелось крутиться свободно вокруг собственной оси. Прыгать и зависать в воздухе, словно дирижабль. Носить на руках потных, жилистых девок, сделанных словно из резины. Мозги у балетных перетекают в ноги. Их тело говорит больше, чем может сказать выступление самого умного академика. Они кажутся инопланетянами среди нас. Это так и есть их тело совершенно не такое, как у нас. Налюбовавшись на иксовые ноги, развязанные связки и шарниры вместо суставов, я постепенно вернулся в свой привычный мир и сгорбил спину, склонившись подслеповатыми глазами перед компьютером. Совсем не нужны всякие космолеты, чтобы посетить гуманоидов и изучать их цивилизацию.
Несколько дней спектакли шли на сцене Губернского тетра, а потом переместились в учебный театр ГИТИСа.
Балет «Золотой шар» поставлен по мотивам повести Стругацких «Пикник на обочине». Эта повесть, изданная в 1972 году, до сих пор невероятно популярна. Фильмы самых разных форматов переполняют интернет, даже простое чтение книги вслух собирает массу лайков. И фестиваль «Сталкер» каждый год радует нас подборками фильмов об отчаянных и смелых людях. Не было только балета.
Решение балета даже не столько хореографическое, а режиссерское. Зона – это женщина. Сталкеры, естественно, только мужчины и их тянет на зону постоянно. Тянет неизвестно что. Совсем не «Золотой шар» и не «Комната счастья», как у Тарковского. Тянет сама Женщина. И это понятно, как ни странно, без объяснений, это справедливо и естественно, кто же еще может дать счастье? «Всем и бесплатно» - как гласит главный слоган книги. Как раньше не догадались в чем загадка зоны?
Олицетворяют Зону в спектакле шесть танцовщиц. Как в повести Стругацких – на земле образовалось после визита инопланетян, шесть зон. И вот они вместе и собрались. Когда их не беспокоят, женщины мирно лежат, свернувшись клубочком, укутавшись с ног до головы синей паутиной, как саваном. Но стоит ступить на их территорию Сталкеру, то ему несдобровать. Зона поднимается и все шесть танцовщиц идут в атаку. И этот танец, эта пластика борьбы ошеломительна, абсурдна, непонятна, страстна и даже, не побоюсь, сказать – эротична. Они губят безжалостно и красиво. Что стоит, например, мазок по лицу балетной туфелькой с оттянутым носком. Это финальная точка. Легкое унижение и символика власти. Сопротивление Сталкера тут кончается. Он бессилен.
Несомненно, эта история напоминает Вилисов из «Жизели». Но тут она обрела не только мистический, а еще инопланетный отблеск.
Зона – это женщина и ее охраняют инопланетные Вилисы, а что же «Золотой шар»? А это - сама музыка. Что же еще может быть в музыкальном театре, дающее счастье? Собственно, балет строится на двух найденных решениях. – Зоны и Золотого шара.
Балет поставлен на музыку Д. Шостаковича. У композитора легко найти напряжённую музыку, почти нечеловечески напряженные темы. И они стали Образом Зоны. И самой зоной. Кажется, что Шостакович специально для этого балета написал музыку, настолько органично она сюда легла.
- Вы приводили сюда множество людей. Зачем они сюда шли, чего хотели?
- Скорей всего, счастья – ответит Сталкер.
А что такое счастье, так и не высказано, так и не понято. И только Анастасия Бердникова выкрикнула в своем балете
- Счастье – это женщина. Только она может создать семью. И дать счастье.
Сталкеры идут на ее зону, ведут людей, и все погибают. Они все чего-то хотят от женщины, хотят каких-то артефактов, что-то украсть, добыть. И это Зоне не нравится, на это зона щетинится и шесть женщин в голубом саване для каждого устраивают свои зловещие танцы, от которых веет смертью. Но не физической смертью, а гораздо более страшной. Духовной. Они опустошают.
Интересно, что когда в балете сталкер Рэдрик Шухарт приходит на зону чтобы спасти раненого сталкера по имени Стервятник, то зона не убивает его, женщины – вилисы и шипят (есть такой звук в балете) и огрызаются, но отступают и дают возможность спасти раненого ими Стервятника.
После такого решения хореография становится второстепенной. Можно делать все что угодно. Лучше или хуже. Главное найдено.
Смысл балета и смысл повести и ответ на все вопросы был найден в музыкальной теме. Им стал вальс Шостаковича. Вальс номер два, как он официально именуется, или «Русский вальс» - как он стал известен всему миру. Причем не просто вальс, а вальс в уникальной аранжировке. Вальс звучит издалека времен, из другого пространства, он звучит с граммофонной пластики, он передается по-старому, довоенному радио, с шумами, хрипами и трещинками. Это воспоминание может быть детства, может быть, первой любви, может быть воспоминание о матери. Или обо всем сразу о том, что в конце концов и формирует человека.
В балете сталкер не возвращается. Но он и не погибает. Зона баюкает его, и он засыпает на руках одной из девушек Зоны. И подушкой ему служит этот самый «золотой шар» Но и Зона меняется. Хранительница зоны, облачаясь в длинную зеленую юбку, такую же, какую носит Гута, жена Сталкера, танцует вальс Шостаковича. Пластика зоны очеловечивается, уже нет сумасшедших движений. Счастье возможно только при взаимности. Понимании. И любви в конце то концов.
Хореограф – Анастасия Бердникова, танцевала почти во всех выпускных балетах. Рост, фантастически выразительные ноги с батманом от одной кулисы до другой, все это делает ее привлекательной для любого балетмейстера. И вот она сама поставила такой интеллектуальный балет. «Золотой шар» завершил серию показов. А мы с него начали обзор.
«Силы» – еще балет не начался, а мы видим, как на раскрытой сцене сидит девушка у черной рамки. Словно древняя Кора на фоне двери в вечность, и за ней, прислоненная к заднику маленькая лесенка ведущей вверх. В небо. Она обозначает путь, которым нам всем предстоит идти.
Потом и главная героиня, от лица которой и будет все происходить, и многие персонажи попытаются подняться, по этой старенькой лесенке, но никому не удастся.
Ставить балет, в котором ты сама главная героиня очень сложно. Нельзя посмотреть постановку со стороны. Балет от первого лица. Как стихотворение. Балет о себе о своей жизни.
Искусство балета бесконечно условное, совершенно оторванное от реализма. Поэтому мы знаем классические балеты про лебедей, про предводителя восстания рабов в древнем Риме, про спящую царевну и мышиного короля. Но нет балетов о нашей жизни. Балет «Силы» - решает выразить душу современного человека, но не реалистическими средствами, а стихотворением.
Автор и главное действующее лицо спектакля Екатерина Абдукаримова. Балет, любой балет, всегда поэтичен, несомненно, но балет – стихотворение совсем иное. Философия, любовь, и сиюминутное настроение сразу все совмещено вместе. Такое нигде невозможно, только в русской поэзии. Кстати, Екатерина сама пишет замечательные стихи. Может быть поэтому такой балет стал для нее вполне органичным.
Перед нами проходят символические картинки из ее жизни. На сцене появляется множество молодых людей. Это ее окружение, это ее друзья. Они одеты в современном стиле, обозначу его в самом общем значении, словом «кежуал». Ритмичная музыка и довольно-таки энергичный танец, в котором удивляет общая рассинхронность, хаотичность. Возможно они так живут, так общаются и выясняют отношения: бессмысленно.
Из этой молодой массовки выделяются две блондинки. Блондинка в красном с пшеничным хвостом и блондинка в белом с еще более роскошным платиновым хвостом волос.
Пары вскоре составляются. Их всего три. У них длинные накидки с оторванной половиной полы. И кажется они должны соединиться и полы их длинной одежды тоже соединятся, и они составят некое законченное целое и в пластике и костюме. Но увы, нам не дано этого увидеть. Парные танцы — это скорее битва, борьба друг с другом, причем борьба до полного истощения. Одна пара вволю напрыгавшись просто валится на пол, не в силах чего-то добиться. Запоминается зафиксированная на несколько тактов фигура с поднятыми вверх ногами, на фоне лестницы. На лестницу пытаются взобраться многими способами, даже вниз головой. У других пар выходит не лучше. Все это нелепо и плачевно. Ритмичная бьющая по ушам современная музыка сменяется плавным и нежным адажио.
На сцену опять выкатывается знакомая рамка, но рамка теперь затвердела, это стена. Молодая пара бросается навстречу друг другу, но натыкается на стену. Они пытаются, упершись руками, прорваться, но кажется, что только отталкивают друг друга. И тогда яркая блондинка в красном взмахивает хвостом, у нее сила в копне шикарных волос, портал открывается и все начинают в разные стороны прыгать через эту рамку преодолевая все стены и перегородки, которыми богата жизнь. Но положение нисколько не улучшается, Неразбериха и хаос только увеличиваются.
В музыке неожиданно появляются звуки метро. И вот уже действующие лица стоят на платформе в ожидании поезда. Еще раз напоминают нам, что все происходит сейчас, и это собственно все мы сами, а не какие-то актеры, танцоры. Да и никаких специфических движений, какие бы обычные люди не могли бы сделать, нам не предъявляют. Подходит поезд, толпа заполняет вагон, поезд трогается, и толпа качается в такт. Поезд набирает скорость, и все клонятся вправо, притормаживает и все клонятся влево. Мы теперь знаем и направление воображаемого движения. Как ни странно, все, кто так безнадежно хаотично только что тут двигался, объединяются, под воздействием уже не своей воли, и не музыки, а внешних сил. Силы инерции. Не самая гуманная сила. И все же. Хотя бы тут они вместе, ощутив себя в воображаемом общем вагоне, они достигают синхронности. Они объединены общим движением. И вот, наконец, поезд резко тормозит. Кто-то крепко держится за поручень, но другой потерял равновесие, толкает ближнего, ближний не удерживается и падает на соседа, а сосед уже врезается в толпу и толпа, сплоченная толпа, начинает валиться, падать, бесконечно замедленно падать влево. Бесконечно медленно приближаясь к полу и никогда не достигая его. Потому что это уже рапид. Торможение длинное, растянутое во времени, насколько это только возможно. Хоть что-то способно нас объединить. Хотя бы - падение.
Потом начинается заключительный эпизод с зеркалами. На сцену выкатывается три рамочки, на этот раз не пустые, а зеркальные и перед ними, сбросив к нам, в патер свою тужурку с оторванной полой, начинает вариации молодой человек. Его движения напоминают воронки начинающихся смерчей, иногда, убыстряя темп, он превращается в торнадо, и опять скручивает свое обнаженное тело и все три зеркала повторяют его движения и увеличивают их. А может быть, это вовсе не смерчи, а водовороты от быстрого течения.
И все-таки, в конце, одну сформировавшуюся пару нам предъявляет балетмейстер. Они выходят к нам с нелепо болтающимися остатками фалд, мирно садятся на ступеньки, ведущие на сцену и смотрят в зал, на нас. Смотрят друг на друга. Множество приемов драматического театра предъявит нам балетмейстер. Но сзади, черная фигура все-таки будет простирать над этой единственной, последней, не знаю, как ее назвать, оставшейся парой свои руки. Мы не знаем, только предчувствуем силы, которые стоят в тени, которые властвуют или пытаются властвовать над нами. Но эта пара пощажена, ей посчастливилось, они идут, взявшись за руки, проходят через рамку под торжественный, почти религиозный хорал, и их встречает автор спектакля, встречают друзья, берут на руки. Уносят в зазеркалье. Но на этом спектакль не кончается. Зеркала неожиданно приходят в движение и медленно надвигаются на зал. Останавливаются на самом краю сцены, это место некогда называлось рампой. А в учебном театре, где показывался балет, от первого ряда, где я сидел, дотянуться до сцены, можно почти не вставая с кресла. Совсем близко стоят зеркала, и мы рассматриваем самих себя и вроде бы узнаем. Начинается музыкальная тема «Аллилуйя» в какой-то вполне традиционно-церковной аранжировке. В зале зажигается свет. И так достаточно долго созерцаем сами себя в зеркала, фотографируясь, ища знакомых. И совершенно неожиданно, для меня по крайней мере, в зеркалах, позади всех, появляется труппа, все участники балета и они стоят там пока их не замечают все. И начинаются робкие, аплодисменты. Но никто не оборачивается. Что знаменательно. Все смотрят на отражение зеркал. И уже под аплодисменты артисты один за одним и парами, выходят, выбегают на сцену и предстают перед нами, перед зеркалами, уже не в качестве только отражений. Заключительная метафора впечатляет, спектакль-стихотворение состоялся.
Я бы не сказал, что это эксперимент, просто средствами балетного спектакля хотели выразить слишком непривычный смысл.
Балет по пьесе М. Булгакова «Бег». Хореограф Алиса Куликова, успевшая стать лауреатом нескольких международных и российских конкурсов современного танца. Люди в шинелях перекидывают друг друга через плечо и спину. Битва. И вот, наконец-то Люська и генерал Чарнота. Па-де-де! Но опять в пальто. Сапоги. Словно танцоры стеснятся показать свои фигуры. Скрывают от нас, что умеют танцевать, а не только делать жесты руками, морщить лицо и шагать... Все в психологии и шагах. Балет решает отказаться от балетных средств выразительности и стать только психологическим театром. Это красный путь для драматического театра, танцовщикам предлагается стать драматическими актерами. Эта мысль получает дальнейшее развитие, и приват-доцент Голубков произносит довольно большие тексты. Но тексты эти совершенно не слышны. Слова, пущенные на воздух, замирают у собственного носа говорящего. А где словесное действие? Где посыл? Это странно, но я замечал частенько, что балетные не очень уважают драматических им кажется, что говорить со сцены не составляет никакого труда, и учиться вовсе не обязательно. Ведь говорить умеют все! Какое заблуждение. Конечно, по сравнением с балетными, драматические артисты просто лентяи. И тем не менее пренебрегать техникой и искусством сценической речи не стоило бы.
В этом году, так же, как и в прошлом, балетмейстеры не могли всвязи с ковидом, приглашать профессиональных танцовщиков из балетных трупп, пришлось обходиться своими силами. На качестве дипломных балетов это никак не сказалось, технические задачи ставились не сложные. Почему бы не пригласить на эту роль с текстом студента с факультета драмы, артиста, говорящего…
В конце спектакля все действующие лица собираются в кружок и угощают нас хоровым пением. Их совсем не слышно в партере. И хорошо, что не слышно, потому что они еще и фальшивят. Какое пренебрежение и неуважение к братьям по искусству, драматическим и оперным. Почему на кафедре хореографии посчитали, что они могут все? Почему тогда не было эквилибра на кольцах и фокусников, акробатов и жонглеров?
И, вдруг, неожиданно, нам дают один вдох. Вздох балета. И зал встает и радостно ликует. Это танец маленьких тараканов в Стамбуле. Короткий, но яркий танец. Уфф, они умеют танцевать! Браво! Браво!
Балет «Жизнь человека» по пьесе Л. Андреева. Здесь, к счастью, никакого Андреева с его ужасами. Балет на музыку С. Прокофьева о любви и безутешной потере любви. Музыка связывает, дает целостность балету. Это действительно единый спектакль с прекрасными номерами. И, наконец, «Анна Болейн. Нить судьбы». Так сказать, что мне Гертруда, что нам Гертруда. Английская история донельзя взволновала балетмейстера и, действительно, красивые танцы. Прекрасное адажио под Рахманинова. Но как его занесло в Аглицком двор 16-го века. Но это не важно. Анну, к счастью, не казнят. Придворные танцы замечательные.
Есть балеты, которые нечего разбирать. Они прозрачны. Ими надо просто восхищаться, любоваться и показывать зрителям. И здесь были такие, вполне законченные, готовые к показам широкой публике. Это «Испанские танцы», «Чипполино» и «Золотой ключик». Не думаю, что найдется на земле человек, который не улыбнется на этих балетах, не восхитится, не думаю, что существует такой человек, который что-то не поймет здесь. И поневоле посетуешь, что больше этих маленьких шедевров никто не увидит. Ну, почему бы не сделать театр балета? Может быть, и не государственный. Может быть, пришло или придет время для балетов камерных, балетов для малых сцен.
Я посмотрел много коротких, одноактных балетов, всего десять, обо всем не напишешь. Но главное, что объединяет все балеты, это стремление показать смысл, душу, и уйти подальше от формализма, техницизма. Мне кажется, в этом и есть настоящий русский, неведомый западу авангард. Это тем более драгоценно, что многие студенты работали и сейчас работают на западе, танцуют в различных странах и труппах по контракту. Но запад и его модные балеты не стали для них примером, а наоборот, точкой отталкивания.
Но все это не имеет значения по сравнению с тем восторгом, который вызвали показы у своих сторонников. Полный зал студентов ГИТИСа, их близких превратил это действо в триумфальное. Кто видел толпу, театральную толпу балетных артистов, тот не напрасно прожил жизнь. Блеск, грация, стать, фигуры, линии. Русский классический балет, это, конечно, царский балет. Символ империи. Фуэте – ось, вокруг которой вертится весь мир, и есть ось имперской власти. Вся царская семья всегда во все времена посещала балет и поддерживала его. Лев Толстой, описывая князя Андрея Болконского, дал ему исчерпывающую характеристику одним определением «он был лучшим танцовщиком своего времени». И сразу пред глазами предстает стать, княжеская, русская, благородство движений, жестов, манер.
Русская жизнь – это балет. И до сих пор у нас есть ракеты и балет. И этого нам достаточно, сколько бы не стоила нефть, и куда бы не шла труба.
Поневоле вспомнишь, что блестящие представители дворянского русского общества, во главе с Великой княгиней, святой мученицей, Елизаветой Федоровной и учредили некогда Музыкально-Драматическое училище, ставшее теперь Академией театрального искусства. Представляю этот кортеж у особняка, в Малом Кисловском переулке, где и сейчас находится основное здание института, и все это блестящее общество поднимается по главной мраморной лестнице на второй этаж. И я много лет подряд поднимался и поднимаюсь по этой лестнице.
Лев Алабин, театральный критик, выпускник ГИТИСа (1979г.)