Мои взаимоотношения с преподавателем кафедры иностранных языков Витебского государственного медицинского института К. не сложились с первых же занятий. Подавляющее большинство студентов нашей группы окончило школы с углублённым изучением английского языка; уровень их подготовки отличался от такового выпускницы поселковой школы.
Кроме меня, в группе было ещё три первокурсника, получивших среднее образование в обычных общеобразовательных школах. Двум Сашам: Доносову, старосте группы, и Галькевичу, спортсмену, «англичанка» Валентина Ивановна (имя-отчество изменены) не уделяла столь пристального внимания, как мне. Да и Оля Бурлакова, серьёзная студентка с честными синими глазами, никак не подходила на роль «девочки для битья».
Немолодая женщина К. была похожа на обидчицу шотландского сеттера – Белый Бим Чёрное ухо из кинофильма режиссёра Станислава Ростоцкого. Сходство преподавателя со зловредной соседкой владельца собаки Ивана Ивановича, инвалида Великой Отечественной войны, не ограничивалось только внешностью; характерологические особенности преподавателя были идентичны вздорному норову героини фильма.
Именно меня Валентина Ивановна выбрала в качестве объекта приложения своих педагогических навыков. Перед опросом «наставница» внимательно осматривала меня, свою «любимицу». Всякий раз взгляд завитой мелкими кудряшками женщины задерживался на моих, вызывающе рыжих, волосах.
Блиц-опрос на произвольную тему длился, как правило, недолго. Дождавшись короткой паузы после своего очередного вопроса, «англичанка» завершала диалог и с нескрываемым удовольствием, озвучивала оценку моих знаний.
Произношение преподавателя высшего учебного заведения практически не отличалось от такового учителей провинциальных школ. Хирургов Валентина Ивановна «обзывала» «англицким» словом – «сурджер» (surgery), терапевтов – «сырапьютыст» (therapeutist). Предлог «для» звучал, как американизм (лексические, фонетические и грамматические особенности английского языка в США) – «фор».
Первым «совершенное» знание учителем предмета отметил брестчанин Георгий Добриянин. Он получил хорошее образование и отвечал на вопросы, поставленные Валентиной Ивановной, на безупречном английском языке. «Языковед» К. попыталась было исправить произношение студента: в ответ свободолюбивый Жорик произнёс тираду, смысл которой не поняли ни студенты, ни преподаватель.
– А что ты ей сказал, что она сразу же замолчала? – поинтересовались мы в перерыве между занятиями.
– Да, собственно, ничего особенного я и не сказал. Просто напомнил преподавателю, что английский язык относится к англо-фризской подгруппе западной группы германской ветви индоевропейской языковой семьи, является важнейшим международным языком и предполагает уважительное отношение к себе, в том числе, и в плане правильности произношения.
Немая сцена и недоумевающее переглядывание студентов.
Первым пришёл в себя боксер Саша Галькевич, кандидат в мастера спорта:
– Ну, Жорик, ты и завернул! Я и на русском языке ничего не понял, а как ты всё это нагромождение «языков» на английский перевёл?!
– Да, и откуда ты знаешь, какое должно быть произношение, «англичанин»? – подключилась Раечка Головнёва, окончившая школу с углублённым изучением английского языка.
– Всё очень просто, друзья мои! Со мною несколько лет занимался выпускник МГИМО, волею судеб оказавшийся в Бресте. Он меня так «натаскал», что иностранцы принимали меня за «своего»! – озорно и беспечно ответил Георгий.
– Надеюсь, они тебя не завербовали? – уточнила я с нарочито обеспокоенным выражением лица.
– Да ну тебя, Нэлка! Вечно ты со своими приколами! Если я по-иному смотрю на отдельные события современности, то это вовсе не означает, что я не являюсь патриотом своей Родины! – патетически произнёс Георгий.
«По-иному смотрю» означало чтение Жориком запрещенной в Советском Союзе литературы.
С первого же дня учёбы у меня сложились прекрасные дружеские отношения с инакомыслящим Георгием. Первокурсники, знакомясь друг с другом, коротко рассказывали о себе. Подавляющее большинство студентов нашей группы – коренные витебчане. Слушая одногруппников, называвших местом своего рождения Витебск, Георгий немного загрустил. Когда же услышал от меня: «Телеханы Брестской области», повеселел. И сразу огорошил присутствующих заявлением, что «Телеханы – самое лучшее место на Земле!»
В тот момент я восприняла это как ёрничанье. Жора сразу же пересел ко мне и в подробностях рассказал о любви к полесскому поселению, которое было первым в карьере его родителей-врачей.
После переезда в город Брест семья часто выезжала в городской посёлок Телеханы, где у неё осталось много друзей. Вот эти выезды-встречи и оставили в душе юного Жорика неизгладимый след.
Умный, неординарно мыслящий и не приспосабливающийся к условиям, Георгий вызывал раздражение отдельных преподавателей. Однако у них не было ни малейшего шанса «подловить» студента на незнании предмета: учёба ему давалась легко. Тогда в вину Жорику ставилась форма одежды, по мнению ретивых блюстителей нравственности, не соответствовавшая статусу студента медицинского института. За такую «провинность» его иногда удаляли из аудитории, что было для Георгия наградой.
Так и не изменившись – приспособленчество было ему чуждо, – Жорик в 1976 году перевёлся в Рижский медицинский институт по месту жительства жены. Осенью 1978 года погиб в дорожно-транспортном происшествии.
Георгий был прекрасным повествователем; я с интересом слушала его рассказы о содержании прочитанных им книг, недоступных мне по объективным причинам.
Именно от Жоры Добриянина я узнала, что существуют «Окаянные дни» Ивана Бунина, «Собачье сердце» Михаила Булгакова, «Доктор Живаго» Бориса Пастернака, «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана, «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына, «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург; стихи поэтов Серебряного века.
Возвращусь, однако, к теме изучения будущими врачами иноземного языка.
После витиеватой фразы студента Добриянина о происхождении английского языка Валентина Ивановна делала вид, что не замечает «этого умного» и никогда не опрашивала его. Высвободившуюся таким образом временную нишу заняла я: каждое занятие преподаватель экзаменовала меня.
Всякий раз после моего ответа «наставница» всем своим видом показывала, что я, увы, совсем не знаю английского языка.
В качестве домашних заданий студенты переводили статьи из еженедельного рецензируемого общего медицинского журнала «The Lancet»; мои письменные переводы всегда оценивались на «отлично».
Меня смущали эти «качели»: устный ответ – «неудовлетворительно»; письменный – «отлично».
– Ну, любит тебя Валентина Ивановна, лю-би-и-т! Как же не любить такую яркую и солнечную студентку! – потешались одногруппники, указывая на мою рыжеволосую голову.
Всё стало на свои места, когда Жорик узнал у лаборанта, что письменные переводы «Ланцета» студентов нашей группы проверяет заведующий кафедрой иностранных языков, доцент Л.А.Абраменко.
Именно ему я и отвечала на экзамене. Знание мною английского языка и латыни было оценено руководителем кафедры на «отлично».