-----Щукин вызвал к себе всех лесозаготовителей и сказал, чтобы все пилили лес и сдавали китайцам. Они так и делают, рубят и везут китайцам. Китайцы делят древесину на хорошую и плохую. Плохую они пилят на дрова и развозят по деревням. А добрую они пилят на двухметровые бруски и отправляют в Китай. Нашим рабочим, у них работающим, платят по 800 рублей в день. В четыре смены работают китайцы! – Горчаков кипел негодованием, размахивал руками, помогая себе.
Собрались в квартире Василия Ивановича втроем: Горчаков, Синицын и Василий Иванович. Получилось что-то вроде сходки, а квартира явкой. Владимира Викторовича Горчакова и Василия Ивановича Бугаева читатель уже знает из первой главы, а вот о Синицыне придется рассказать.
Высокий, полуседой шестидесятилетний мужчина, пользующийся почетом у жителей районного села, особенно у женщин, Синицын походил на портретного Суворова. Сухопарый, всегда собранный и подтянутый, он с первого взгляда внушал к себе доверие. Синицын был жестоко обижен Щукиным. Безраздельно правя районным селом на протяжении четверти века, Синицын собирался возглавлять сельский совет и далее. Он в очередной раз был избран в депутаты и внесен в список для тайного голосования на выборах главы сельсовета. И он был бы избран, так как главой села считался неплохим, работал честно, больших капиталов не нажил, но Щукин «вник» в ситуацию, приказал вычеркнуть Синицына из списка. И остался Виктор Васильевич только депутатом. А избавился Щукин от Синицына, как все считали, из-за того, что и на сессиях и на совещаниях выступал с критическим словом в адрес районной администрации.
Мужики приехали к Бугаеву для того, чтобы обсудить создавшееся в районе положение с лесопереработкой и объявить войну Щукину. И Горчаков, и Синицын надеялись подключить к этому делу Василия Ивановича. Три таких «маститых» мужа, это будет уже сила! Синицын и Горчаков знали суть дела, а Бугаев умел писать в газеты и в другие вышестоящие инстанции.
---- Они там пилят, в лесоохранной зоне, - продолжал кипеть Горчаков, - Шалавина Лариса должна проверять. Она не проверяет, штраф должна выписывать за каждый кубометр. Смежаев, директор лесхоза, запретил ей ездить туда, в лес и разбираться. Всем, у кого есть пиломатериал, он сказал, если вы будете с Горчаковым связываться, ничего я вам не дам, делян не выделю. Лохтяков от меня отказался, от меня Малышев отказался! Я вчера пошел к нему, он сказал: иди ты на три буквы от меня, ты мне надоел. Мой друг был раньше, я за него заступался. У него пилорамы не работают, леса нет, весь китайцам отдан, а он на три буквы меня посылает.
Я спрашиваю: почему у тебя три пилорамы и цех по обработке пиломатериала стоят, и ты лес не пилишь? А он опять: иди ты от меня, ты мне надоел! Это что? Я должен один остаться? Ты мне, Василий Иванович, должен помочь, отправить вот это, - потряс Владимир Викторович бумагой, - в Красноярск генералу Самкову, в газету «Красноярский рабочий», в «Российскую газету». Свою подпись не проставляй, ставь мою. Я никого и ничего не боюсь. Меня прокурор уже вызывал. Прокурор спрашивает: ты, что там пишешь?
Я отвечаю: я пишу правду! Я Щукину говорю: отпусти лес нашим переработчикам, чтобы все наши пилорамы работали и людям продавался пиломатериал! В Отрок приехал, там гроб сколотить не из чего. Завернули в одеяло и похоронили человека. Все пилорамы стоят! Лесхоз прекратил переработку леса . В Козино цех закрылся, в Отроке закрылся, в Зезезино закрылся, в райцентре у Лохтякова закрылся, Малышев, три пилорамы, снабжал весь район и другие районы – встал. Я ему помогаю, а он на три буквы меня посылает! - Горчаков говорил громко, жестикулировал, почти кричал, матерился.
Можно было, как обычно, посмеяться над ним, но было не до смеха, говорил он серьезные вещи. Район чуть ли не на сто процентов дотационный, а тут последние предприятия остановились. В районе нет ни фабрик, ни заводов, тайга рядом, из десятка сельскохозяйственных предприятий нормальными можно считать лишь два. Земли, когда-то интенсивно используемые, пустуют, зарастают кустарником, гибнут деревни и села. Горчаков, агитировавший за «Единую Россию» перед недавними выборами, наслушался и насмотрелся в поездках по району, и был взвинчен. Василию Ивановичу было больно смотреть на него. Восьмидесятитрёхлетний старик вел себя как мальчишка, негодовал. Для более свободного выражения своих чувств, он скинул с себя пиджак, кажется, готов снять и рубашку. Она мешала ему. Он расстегнул ворот, ослабил галстук. Лицо налилось краской. Он был красив в таком состоянии. «Как на совхозном собрании - мелькнула мысль у Бугаева. - Вот так, наверно, он распекал нерадивых работников, будучи директором совхоза».
----- А кто такой Самков? - поинтересовался Бугаев.
---- О…. – многозначительно произнес Горчаков и поднял вверх указательный палец - Большой человек! Он главный командир штаба Народного фронта Красноярья! Генерал! Он вмешается и нам поможет!
---- Тише, тише, Владимир Викторович! – урезонил его Синицын – «Поможет»,= Синицын хорошо знал всю неповоротливую государственную машину, знал и морально-психологическую атмосферу в ней, - Не говори «Гоп» пока не перепрыгнешь!
Он тоже был взвинчен, перехватил инициативу, обращаясь к Василию Ивановичу, заговорил вкрадчиво:
---- А знаешь, Василий Иванович, почему лесозаготовители не Малышеву сдают кругляк, а китайцам? Потому что китайцы им деньги платят хорошие. Всё дело в деньгах! Шесть миллионов имеют!
---- Кто имеет? – не понял Василий Иванович.
----- Кто….Щукин со Смежаевым! Китайцы им откатывают сверх договора по сотне рубликов за куб на корню, в чистой валюте! Из рук в руки! Около тридцати тысяч кубов китайцы только в райцентре перерабатывают. Вот и посчитай. Реально! Мужики подтверждают! А ещё в Зазезино около сотни тысяч. Наших до конца задавили! Василий Иванович! Понимаешь?! Они тоже отстёгивают. И там китайцы. Если наши не будут сдавать лес китайцам, то Щукин со Смежаевым их задавят совсем!
---- Уже задавили! – вставил Горчаков.
Василию Ивановичу стало смешно. Вместе с тем его распирало удивление, и даже гордость. Такие уважаемые, почтенные мужи пришли не куда-нибудь. Не в прокуратуру, например, или ФСБ, а пришли к нему, рядовому пенсионеру, возрастом, как и Горчаков, приближающемуся к восьмидесяти.
---- Вы что, мужики?! Чем я могу вам помочь? Я, рядовой пенсионер, что в моих силах? Какие у меня возможности? Ты Владимир Викторович опытный руководитель, директором совхоза работал, оратор, у тебя столько друзей, такие связи! Вон даже генерал Самков в Красноярске. Вы почему ко мне пришли? К прокурору надо идти, в полицию, ФСБ.
----- К прокурору…. – возмутился Горчаков, – Он сам меня вызывал. Только эффект противоположный. Зачем пишешь? А полиция - она не видит. А друзья. Они друзья, когда ничего мне от них не надо! – чертыхнулся Горчаков. – Вон и Лохтяков и Малышев мои друзья. Я их защищаю, а они меня на три буквы посылают!
----А почему они сами себя не защищают? Малышев депутат райсовета! Недавно я присутствовал на сессии. Он ни слова не проронил! Сидит, как гора, за столом, уставился взглядом в стол и мочит, - удивился Бугаев.
---- Трусы они! Боятся Щукина. Задавил всех! В наглую идет! – Синицын продолжал кипеть. – Почувствовал, что он здесь султан. В гарем превратил женский коллектив районной администрации. Не зря о его сексуальном насилии прямо в кабинете по селу листовки разбрасывают. Мне в почтовый ящик пять штук засунули.
----- И мне положили три штуки! У меня сохранились они. На, вот, почитай! – подтвердил слова Синицына Горчаков.
Бугаев не поверил своим ушам. Заниматься прелюбодеянием прямо в кабинете главы района! Для этого надо совсем потерять совесть и рассудок! Он расширенными глазами безмолвно глядел то на Синицына, то на Горчакова.
----- Неужели, правда?
----- Правда, правда! – подтвердил Синицын. – Это наблюдалось за ним, когда он еще начальником в электросетях работал. А сегодняшняя редактор районки у него в любовницах была. Она тогда еще начинающей корреспонденткой работала. Жена узнала, ходила окна ей бить.
---- Так вот почему она печатает ложь, когда Щукин опровергает информацию о том, что все лесоперерабатывающие предприятия остановились, – запоздало догадался Бугаев
----Тут все завязано!
---- На чем завязано?
----- Не догадываешься? «Все смешалось в доме Облонских»! – строчкой из «Войны и мира» пояснил Синицын.
Бугаев как змею держал поданную ему листовку. Небольшой листок с текстом, отпечатанным на принтере и рисунком, изображающим сексуальное действо, жег ему пальцы. В листовке были названы фамилии сотрудниц, подвергшихся добровольному или насильственному действию. Не вымышленные, настоящие. Листовка была анонимной, но впечатление производила. Сочинял её явно знающий человек. Бугаева просто повергло в шок сообщение о том, что для удобства глава даже подпилил ножки стола. «Липа!» - утвердилось у него в голове мнение об этом листке. У него даже шевельнулось подозрение : «А не стряпня ли это самого Синицина!» Но он тут же прогнал такую мысль. Все-таки, как бы ни был обижен на Щукина Синицын, однако человек с таким огромным стажем руководителя, ни разу не запятнавшим ничем свою трудовую биографию, не может так низко опуститься.
----- Не верю!- твёрдо сказал Бугаев и брезгливо вернул листок Горчакову.
---- Твоё право не верить, но это так, - спокойно произнес Синицын, - И ты должен нам помочь. Напиши обо всем этом в краевую газету, отправь в «Российскую газету». Нельзя чтобы творилась такая вакханалия с лесом. Чужим – всё, своим – шишь.
---- Мужики, я не в курсе дела и не могу писать о том, чего сам не знаю, - после минутного раздумья медленно произнес Василий Иванович. – Мне надо войти в курс, самому все увидеть.
---- Так в чем дело?! - в свою очередь удивился Горчаков, - Поехали по деревням – увидишь.
---- На чем?
---- У тебя есть машина. У Виктора Васильевича есть машина.
----- Я согласен проехать с вами, - подтвердил Синицын.
----- А не пришьют ли нам тайный сговор, мужики? Мы похожи на заговорщиков!
---- Какой тайный сговор?! – возмутился Синицын, - Мы – граждане России. Конституция гарантирует всем свободу передвижения, свободное выражение мнений.
---- Мда…. – размышляя, медленно проговорил Василий Иванович. – Говоришь Самков в краевом штабе Народного фронта?
---- Да, он там самый главный!
---- А не создать ли нам в нашем районе свою ячейку Народного фронта? И зарегистрироваться. Все будет законно и никакого заговора!
---- Молодец! Не зря мы к тебе пришли! – подскочил на стуле Горчаков. – Верная мысль! Как это я сразу не додумался?! Берусь собрать единомышленников. Не мы одни недовольны создавшимся положением.
---- А что за бумагу вы собираетесь послать?
---- Запрос в министерство лесного хозяйства края, почему сложилось такое положение в районе: китайские пилорамы работают, а наши все остановились? А в газеты ты напишешь.
---- Ладно, я напишу, но только после поездки. Мне надо самому все увидеть и узнать.
---- Тут ещё несколько вопросов, расчистка дорог, дорога на свалку, махинации с деньгами, выделяемые на школы и культуру, - продолжал Синицын. - Всюду шельмует Щукин или недорабатывает.
------ Подожди, Виктор Васильевич, не всё сразу, - остановил его Василий Иванович. - Нам бы одну проблему одолеть.
Синицын осёкся и замолчал.
----- Когда поедем? – Горчаков готов был ехать прямо сейчас. - Время утреннее, и можно успеть побывать даже в отдаленном Зезезино.
---- Нет, мужики, надо побывать везде, поговорить с людьми. Давайте оставим на завтра. Надо заправить машину, рассчитать время, куда в первую очередь поехать.
----- Хорошо, мы поможем тебе с бензином, выделим средства.
---- Откуда выделишь? Ты же больше не председатель сельсовета.
----- Из собственного кармана.
----- И я помогу, - с готовностью откликнулся Горчаков.
Так и решили - ехать завтра.