Лауреат международного конкурса «Крымское приключение 2018». Крым.
*****
Мы с Маринкой поступили в институт. И хоть прошло уже почти три часа с той потрясающе счастливой секунды, когда мы обе враз обнаружили на доске объявлений в списке везунчиков свои фамилии, но до сих пор в это чудо плохо верилось. Сначала прыгали в толпе таких же удачников, потом орали от восторга в парке перед институтом. Потом звонили родителям и опять орали ошалевшими голосами в телефоны, и опять прыгали! Никак не верилось, что позади бесконечные, казалось, консультации; надоевшие до жути конспекты; бессонные ночи и трясучка перед экзаменами. И самое главное и важное: наконец-то закончилось двойное волнение и переживание: за себя, и за подружку.
Наши родители дружили ещё до нашего рождения, поэтому и нам ничего не оставалось, как тоже дружить. Было весело, когда на чей-нибудь вопрос «давно ли вы знакомы?», мы с Маринкой хором отвечали:
– Всю жизнь!
И точно: всю жизнь. Сколько помню себя, столько и Маринку рядом. У нас было общего не много, а почти всё: игрушки, книжки, одинаковые туфли и платья, одна вторая парта в среднем ряду все десять лет школы, секреты и увлечения. И вот, наконец, ещё одно общее: один институт, одна группа. И впереди ещё пять лет. Вместе! Страшно было даже подумать, что было бы, если бы одна из нас провалила экзамены и не поступила. Это была бы катастрофа!
Ждали электричку в свой город, сидели на перроне на скамейке, не спеша лизали мороженое. И опять не верили: впереди полтора месяца свободы! И можно делать не то, что надо, а то, что хочешь. Сначала выспаться. Потом отдохнуть от всего: просто погулять по городу, покататься на велосипедах, сходить в кино. Никуда не торопиться. Как классно!
Но когда приехали домой, то, оказалось, бывает ещё в тыщу раз класснее! Весёлые и счастливые родители ждали нас за накрытым столом. Мой радостный папа всадил в потолок пробку от шампанского и всех облил. Потом преподнёс главный подарок: билеты на завтрашний поезд в Крым, на самое красивое в мире – Чёрное море! Голоса проорали около института, но скакать ещё могли. Упали на пол стулья, ваза с конфетами и горшок с кактусом. Полетели вверх подушки с дивана, мамины тапки, папин пиджак.
– Ой! Что мы наделали? – вскрикнула мама. – Лично мне уже страшно их отпускать. Что будет, когда они увидят море и Севастополь? Их же в психушку прикроют.
– Ленуся, звезда моя, не преувеличивай, – начал успокаивать папа испуганную маму. – Тебя же не забрали никуда, когда ты увидела персики на дереве у Варвары в саду и завизжала так, что соседи прибежали, подумали – наводнение или пожар начался. А потом даже горды были, что их родной Крым вызывает такой восторг.
Варвара – это знакомая знакомых моих неугомонных родителей. Когда-то давно они ездили в Севастополь и останавливались в её доме. В нём за многие годы перебывало много родственников, друзей, коллег по работе, сослуживцев, соседей. Надо было только заранее связаться с Варварой и забронировать место или комнату.
– Вы поехали бы в любом случае, при любом раскладе: поступили, не поступили – неважно. Билеты-то мы купили месяц назад. Только, чтоб всё было тип-топ, ясно? – сказал папа, на котором мы с Маринкой тут же повисли от восторга.
Потом повисли и на Маринкином папе. Потом мамы растащили эту кучу-малу. Родители выпили остатки шампанского, все вместе съели торт и пошли собирать чемоданы.
*****
Всего три дня назад утром мы стояли у доски объявлений в институте. Если бы кто-то в ту минуту сказал, что ровно через три дня, в это же самое время мы обе будем находиться за несколько тысяч километров от дома и совсем рядом с самым красивым в мире морем, мы бы посчитали того сумасшедшим.
– Ущипни меня, – восторженно попросила я. – Это правда? Не верю.
– Можешь ущипнуть меня тоже, но кажется, это правда. Вот дверь и номер дома 3, нам сюда.
Дверь была не заперта. Двор утопал в зелени, которая по шпалерам тянулась верх и доставала почти до крыши двухэтажного дома. Слева находился небольшой искусственный бассейн, на поверхности воды лежали пластмассовые детские игрушки: рыбки, кораблики и сиреневая машинка. Рядом под прозрачной голубой крышей стоял белый стол и четыре таких же белых кресла-качалки. По обеим сторонам выложенных серыми и розовыми плитками дорожек росли высокие розы различных цветов с необычайно огромными бутонами, каких не доводилось видеть никогда. Мы любовались незнакомыми растениями и не заметили, как откуда-то появилась невысокая худенькая женщина.
– А я вас жду, – улыбнулась она. – Я Варвара, – протянула руку.
– Здравствуйте. Это Марина, я Маша. Извините, как вас по отчеству?
– Не надо по отчеству. Мне так нравится, меня даже внуки так называют. Комната ваша на втором этаже, пойдёмте. Можно в доме по лестнице, можно по наружной и на балкон. Холодильник в прихожей. Для вас и соседей напротив. Кухня внизу. Да, самое главное, море там, – обернулась она, показала рукой. – По улице налево, за теми вон домами, пять минут пешком. Магазин там недалеко, увидите. С солнышком не переборщите, сначала понемножку надо. Ну, располагайтесь. Пойдёмте, со мной позавтракаете, блинчики есть и кофе.
Комната на втором этаже была небольшая, зато балкон огромный, увитый пышной зеленью. Мы бросили чемоданы и сумки, даже вещи разбирать не стали. Схватили купальники, шлёпанцы. Переоделись в шорты и футболки, пролетели мимо кухни с блинчиками и кофе.
Встречи с морем ждали. А когда оно появилось за домами, вдруг растерялись... Сколько стояли онемевшие и обалдевшие, потом не могли вспомнить. А море было. Рядом, близко-близко. Наяву. Совсем не Чёрное, а разноцветное. Оно дышало и переливалось: золотистое, изумрудное, сверкающее, далеко-далеко встречающееся с таким же огромным небом. Оно звучало, как торжественная, гордая симфония. Оно влюбило в себя с первой секунды.
Маринка замерла, как изваяние. Увиденное словно оглушило её, не было сил пошевелиться. Я с трудом очнулась, подбежала к воде, тихонько опустила руки в набежавшую белопенную волну, потом лизнула мокрую ладошку: она была горько-солёной…
Долго сидели на кромке воды и земли, слушая, как море ласково шебуршит цветными гальками и малюсенькими ракушечками. Потом до одурения купались, падая в солёные объятия тёплых ласковых волн.
– Маша, может, пойдём уже? – предложила Марина. – Давай в магазин сходим. Надо что-то на вечер поесть купить.
– Маринча! Ну, ещё чуть-чуть. Успеем в магазин. Можно в кафешку, поедим быстренько и обратно, а?
– Никаких «быстренько». Пошли, собирайся.
Вот так продолжается всю жизнь. Я старше на целых четыре месяца, а главной всегда была она. И мне это нравилось.
В доме было тихо и прохладно. Солнечные горячие лучи не проникали сквозь крупные листья вьющейся зелени на балконе. Марина легла на свой диван, закрыла глаза:
– Ой, как классно. Отдохнём немножко, пойдём еду варить.
Маринка всегда была более рассудительной, заранее обдумывала и анализировала любые события; любую ситуацию могла просто и доходчиво объяснить. У неё был какой-то чёткий, логический склад ума. В нашем классе она слыла самым лучшим математиком. Я этим очень гордилась и часто восторженно говорила ей, выпучив удивлённо глаза:
– Мари! Какая ты умная! Прямо намного умней, чем я думала!
Конечно, это шутка такая.
Я притихла, дождалась, когда Маринка задремала. Тихонько вышла из комнаты, успев прихватить кусок булки, и понеслась обратно, к морю. Отдыхающих на берегу поубавилось. Светило яркое солнце, блики от воды слепили глаза. Чуть заметные лёгкие волны лизали разгорячённые гальки.
Ближе к вечеру Маринка меня обнаружила.
– Вот ты где. Я уже сварила всё, пойдём.
– Мариночка, дорогая, хорошая, любимая, не строгая. Ещё немножко, – затараторила я, обнимая подружку. – Смотри, красота какая! Пожалеешь, что не увидела, как солнышко спать собирается. Вот-вот за воду заденет, ну смотри же, – трясла я её.
*****
Утром Маринка приготовила завтрак, поднялась на второй этаж, позвала:
– Маша! Машуня! Вставай, засоня. Кушать подано.
Я попыталась пошевелиться, и из моих глаз вдруг непроизвольно брызнули слёзы. Спина, плечи, ноги, – всё пылало и невыносимо болело.
– Что с тобой? – испугалась Маринка, подошла поближе и всё поняла. – Да ты сгорела! И это в самый первый день. Приехали! Лежи, не шевелись, я в аптеку бегом.
Она выскочила, забыв про завтрак и оставив открытой настежь дверь. Я лежала и плакала от боли и обиды, мысленно ругала себя за то, что так получилось по моей же вине. Увидев море, забыла про всё на свете. Ведь перед отъездом родители без конца повторяли нам: осторожно, на солнце недолго, аккуратно. И Варвара предупреждала. И Маринка со своим аналитическим мышлением звала меня домой. Но как можно о чём-то думать, что-то соображать, когда видишь и слышишь море?! Рядом, близко-близко. Протяни руку – дотронешься…
Вдруг сквозь слёзы увидела в дверях маленького человечка. Вытерла глаза. Тоненький рыженький мальчик, босой, большими голубыми глазами внимательно смотрел на меня.
– Ты кто? – спросил он. – Почему плачешь? Испугалась? Тебя обидели?
– Я Маша. Никто не обидел. Немножко заболела. А ты кто?
– Тимофей. Кирилловач. Заболела? Надо тебя лечить, а то до старости не доживёшь. Раздевайся, я папу позову, – сказал мальчик и повернулся, чтоб выйти.
– Погоди, Тимофей, не надо папу звать.
– Тимофей Кирилловач, – поправил мальчик. – Папу надо. Он у меня Айболит. Ты не бойся, – и убежал.
Через минуту-другую мальчик появился на пороге снова вместе с высоким молодым мужчиной с сумкой в руках.
– Так-так-так. Тык-тык-тык, – сказал мужчина, взглянув на меня. – Всё понятно. Будем лечить.
– Что вы, не надо. У меня подруга в аптеку ушла. Мы сами, – возразила я, пытаясь укрыть спину простынёй.
– Вы, девушка, не спорьте, а то до старости не доживёте. Вы Маша? Я Кирилл.
– Доктор Айболит, – добавил Тимофей. – Раздевайся.
– Да, доктор, – согласился Кирилл. Достал из сумки тюбик с какой-то мазью, баночку с ватными тампонами, снял простыню и начал осторожно мазать обгоревшую кожу, приговаривая, – так-так-так. Температуры нет. Хорошо. Из дома сегодня не выходить.
– Мирамистину ей дай, быстрей выздоровеет, – посоветовал Тимофей. – Ещё сметаной можно намазать, но сметану мама в салат положила и сейчас мы её съедим.
Я засмеялась, смахнув слёзы.
– Обойдёмся без сметаны и других лекарств, – улыбнулся доктор Кирилл.
Вбежала запыхавшаяся Маринка с аптечным пакетом в руках, остановилась в дверях. Кирилл взял пакет, вытащил содержимое:
– Так-так-так. Тык-тык-тык. Очень хорошо. Правильно. Часа через три намажешь ещё раз. Пусть лежит, на солнце нельзя ни в коем случае. Вечером зайду, посмотрю.
– Ты кто? – спросил мальчик, рассматривая мою подругу.
– Марина, – ответила Марина. – А вы…
– Я Тимофей Кирилловач. Папа Кирилл, доктор Айболит, – сказал мальчик. – Мама Юля салат делает, там, внизу. А живём мы рядом, приходите в гости.
– Спасибо, придём, – сказали мы с Маринкой хором.
*****
Вот так. Уже со второго дня нашего неожиданного отпуска наши планы внезапно поменялись. Пока ехали в поезде, столько мечтали, куда пойдём, что посмотрим. Побывать на юге, в Крыму, в красивейшем городе мира и пролежать на животе в комнате, – нелепее придумать просто невозможно. Я опять залилась слезами.
– Что-то случилось? – невозмутимо спросила Марина. – Если мы сегодня не попадём на море, у нас жизнь закончится? Земля перевернётся? Куда хотели сходить, сходим не по жаре, вечерком. Через день, два, три. У нас впереди ещё две недели. Уйма времени.
Я немного успокоилась, но меня по-прежнему мучила совесть, что из-за моей безалаберности меняются планы и у Маринки.
– Давай так. Я полежу. А ты сходишь на море, побудешь там. На обратном пути купишь мне минералки, – предложила я.
Марина достала из сумки две бутылки «Нарзана».
– Хочу газировки! – потребовала я.
– Вот если б я сейчас поставила перед тобой бутылку газировки, ты б захотела кедровых орехов или морошки? – рассмеялась моя неповторимая, единственная, понимающая подружка.
Через два дня усиленного лечения со стороны Маринки и контроля Кирилла с Тимофеем мне стало получше. Я ходила по комнате, выходила на балкон и по вечерам во двор, укрывшись простынёй, потому что надеть одежду было пока невозможно, задевая за кожу, она вызывала жгучую боль. Мы быстро подружились с Кириллом и Юлей, распределили небольшие обязанности по закупке и доставке нужных продуктов и приготовлению еды на всех. Юля поначалу засомневалась, устроит ли нас общее меню, которое в первую очередь подходило бы маленькому Тимошке. Но мы все сомнения тут же развеяли и с удовольствием уплетали манную и рисовую каши, омлеты и запеканки, сырники и салаты, запивая какао или соком.
По вечерам долго сидели под голубой крышей беседки, в тени персиковых и сливовых деревьев. Варвара обычно приносила из сада крупные жёлтые груши и замшевые персики. Сначала мы пробовали отказываться и покупали фрукты на базаре. Но однажды хозяйка пригласила нас в свой сад за огромным домом и я сразу вспомнила, как папа рассказал о маме, когда та впервые увидела персики. Мы с Маринкой завизжали и запрыгали так же, как у объявления в институте. На многочисленных деревьях фруктов было больше, чем листьев. Некоторые уже переспели и лежали на траве. Они-то и были самыми сладкими и сочными.
– Ребятки, собирайте, ради бога. Ну не управиться мне со всем этим. У детей свои сады есть, на базар я не пойду, не по мне это, – объясняла Варвара.
Маринку я уговорами и силой выталкивала из дома. Когда доставала её своей назойливой настойчивостью, она нехотя соглашалась и ненадолго уходила, ведь и в магазин надо было зайти. Маринкин папа очень любил фотографировать и эту любовь передал ей. И вот сейчас из каждого своего похода в город и на море Маринка приносила своеобразный фотоотчёт. Розовые чайки над розовой водой и гранитные ступени Графской пристани, уходящие в воду. Кипарисовая аллея и газоны из роз. Разноцветные гальки и ракушки на песке. Балкон на третьем этаже дома с полукруглыми окнами весь в изумительных растениях и цветах. Белоснежная яхта на голубом. Широкий проспект с серыми многоэтажками. Афиша с объявлением концерта знаменитого саксофониста.
– Ой, Кирюш, сам Бутман! Сегодня! – воскликнула Юля. Рассмотрела фото и сникла:
– Поздно, Тимошка устанет. Ему неинтересно будет.
– Тимофей Кирилловач, – поправил мальчик, вылавливая игрушечных рыбок из бассейна магнитной удочкой. – Я с вами и не собираюсь, мне и тут хорошо.
– Как это? Не понял, – удивился Кирилл.
– Потому что, – ответил Тимофей и посчитал это объяснение достаточным и полным.
– Сынок. Как ты разговариваешь некрасиво, – сказала Юля.
И тут Тимоша всё расставил по своим местам и все с ним согласились.
– Вы всегда слушаете этот саксофон. Он невесёлый. Вы идите. Марину возьмите. А Маше нельзя, она обгорелая, вот и будет со мной водиться. Я буду хороший. Ты сказки знаешь? – спросил он меня.
– Конечно, знаю. Много, – обрадовалась я в первую очередь, на одну малюсенькую секундочку быстрее за Маринку, и сразу же за Юлю с Кириллом.
– Машенька, ты согласна? Справишься? – повторяла Юля уже собранная и готовая выйти из дома.
– Справится, не маленькая, мне памперсы надевать не надо, ничего страшного, – ответил Тимофей. Потом показал мне пять растопыренных мокрых пальчика правой руки, левой подогнул мизинец и добавил:
– Мне лет четыре. Вот. Я большой. Расскажи про трёх толстяков и про Карабаса.
*****
С этого вечера наши планы изменились ещё раз. Я не чувствовала себя уже настолько виноватой, жалея Маринку за то, что она вынуждена одна узнавать этот замечательный город и влюбляться в него. Я была благодарна Кириллу, который старался быстрей вылечить меня. Кирилл с Юлей в свою очередь были довольны, что могли теперь куда-то отлучиться днём, пока спит Тимошка; и вечером на взрослые мероприятия, которые ребёнку не нужны. Спасибо им, что всегда настойчиво приглашали с собой Маринку, не принимая никаких отказов. Сгоревшая кожа с моей спины и плеч слезла, вид стал ещё тот. Главное, можно было уже надевать лёгкую одежду. И вдруг Кирилл предложил мне очень даже интересный вариант.
– Маша, можно так. На солнце тебе появляться пока нежелательно. Выходишь по тенёчку на остановку, там за домами, садишься на любой общественный транспорт и едешь. Здорово я придумал?
– Куда едешь? – не поняла я.
– А какая разница? Да хоть куда. Едешь и смотришь в окно. Всё!
И тут до меня дошло. Я могу видеть город, улицы, дома, скверы, цветы, море. Пусть пока из окна трамвая или автобуса, какая разница.
– И я тоже. Я хочу покататься с Машей! – обрадовался Тимофей.
– И я тоже. Я хочу покататься с вами, – подхватила Маринка.
– А мы? – хором спросили удивлённые Юля и Кирилл.
– А вы идите в магазины за одеждой или в соседнее село на дискотеку. Едем-едем на дискотеку со своей фонотекой, – пропел Тимоша свою любимую песню.
*****
Юля и Кирилл отправились на шопинг по магазинам покупать подарки и сувениры для домашних. А мы втроём едем в первом попавшемся трамвае. Едем хоть куда. Безотрывно смотрим в окно. Каждую секунду восторженно вскрикивает Тимофей:
– Смотрите, смотрите. Дом какой! А там машина красная. Сколько в море водищи! Вон как много цветов! Ой, смотрите, собака. Маша, качели и батуты, – Тимошка жалобно уставился на нас с Мариной.
– Выходим! – решительно сказала Марина. Вышли на остановке, вернулись назад и оказались на небольшой площадке в парке. За невысокими деревьями сверкало море. На дорожках парка дети и взрослые катались на роликах и велосипедах. От надувных красочных батутов слышались весёлые детские голоса. Маринка достала фотоаппарат и занялась своим обычным любимым делом.
– Куда пойдём? Возьмём самокат? Хочешь ролики? – спросила я у Тимофея.
– Маша, а можно? – он показал в сторону батутов.
– Конечно, можно.
Мы ждали Тимошку, сели на лавочку в тени деревьев.
– Я здесь уже была. Помнишь фото с потрясающим балконом? – спросила Марина.
– С огромными полукруглыми окнами? И растения там необыкновенные? Конечно, помню. Балкон чудесный.
– Вот, – Маринка кивнула направо.
Я посмотрела туда, и напротив входа в парк увидела трёхэтажный светлый дом. На первом этаже находился похоже какой-то маленький магазинчик, в который изредка заходили прохожие с улицы. На втором этаже были обычные окна, а вот на третьем! Широкие балконы с колоннами утопали в разнообразных незнакомых растениях. Маринка навела туда фотоаппарат, приблизила изображение этого дома и уже я, как недавно Тимоша, воскликнула от изумления:
– Смотри, смотри, красотища-то какая! Что это за цветы? Да как много! Не балкон, целая терраса. Окна полукруглые, наверное, в квартире с ними шикарно, да?
Я вскочила со скамейки, обернулась назад, туда, где шумело такое близкое море.
– Маринка, фоткай ещё, будем потом вспоминать, любоваться. Ты только представь, какой вид с третьего этажа. Выйдешь на балкон вечером, сядешь в кресло и перед тобой! Маринка, да представь же – перед тобой набережная, Чёрное море, близко-близко! Живут же люди. Они скорей всего даже не понимают, как им повезло. Каждый день, в любую секунду море под окном! Солнце заходит, медленно опускается прямо в воду! Потом наступает ночь, и в море купаются звёзды!.. У меня слов нет…
– Да, классно! Название улицы тоже красивое: Морская, 7. Живут у моря на улице Морской. Супер!
Подбежал радостный Тимошка:
– Я с батута видел там корабль. Пойдёмте скорей, посмотрим.
Мы спустились на многолюдную в это вечернее время набережную. О чём-то негромко шептало море. Яхта с розовым в заходящем солнце парусом медленно проплывала невдалеке. Уставшее за день оранжевое солнце далеко-далеко наполовину опустилось в потемневшую на горизонте воду. Заканчивался ещё один неповторимый день, который я не сомневалась, буду долго-долго помнить…
*****
На этот раз Маринка оказалась неправа, говоря, что у нас впереди уйма времени. Дни пролетали с невероятной скоростью. Мы вставали очень рано, когда обитатели большого двухэтажного дома Варвары ещё спали. Пока было свежо и прохладно, и не пекло солнце, гуляли по городу, ехали хоть куда на трамвае или купались в море. Иногда встречались такие же экземпляры, как я: обгоревшие, с облезлой кожей. Мы понимающе улыбались друг другу, как хорошие знакомые.
Закончился отпуск у Юли с Кириллом и Тимофея Кирилловича. Проводили их вечером на вокзал, прослезились, прощаясь. Конечно, обменялись адресами и номерами телефонов. Обцеловали маленького милого рыжика Тимошку. Он долго махал нам из окна медленно отходящего от перрона поезда.
Погрустнело во дворе. В воде бассейна уже не плавали кораблики и рыбки, не стоял у двери красный самокат, и не слышалось такое ставшее привычным «смотрите-смотрите!», «а это что?», « почему?», «потому что!».
С отъездом наших соседей загрустила и погода. По нескольку раз в день шли небольшие дожди. Опустели многочисленные пляжи, но мы не скучали, благодаря отличной придумке Кирилла. Выходили на остановку, садились в первый попавшийся трамвай или автобус и ехали, хоть куда. Смотреть на этот потрясающий, восхитительный город можно было бесконечно.
Неожиданно быстро наступил и день нашего отъезда. С утра Варвара нарвала недоспелых персиков и слив, упаковала в огромную неподъёмную сумку. Потом проводила нас на вокзал, помогла загрузиться в поезд. Никак не верилось, что пролетели две необыкновенные недели, и мы едем домой. В заполненном вагоне было необычайно тихо, никаких разговоров. Все молча смотрели в окно на уплывающий и остающийся позади бело-голубой город. Было грустно. Маринка думала о чём-то, а я незаметно вытирала непроизвольно катившиеся по лицу слёзы.
– Девушка, дорогая! Не плачь, ещё приедешь сюда, – улыбнулся молодой парень, сидящий напротив нас. – Монетку-то в море наверняка бросила? Всё будет хорошо!
– Какую монетку? – удивилась я.
– Ай, девушка, девушка, – засмеялся парень. – Когда уезжаешь, надо обязательно бросить в море монетку, чтобы вернуться ещё раз. Поняла?
Я посмотрела на Маринку:
– Ты тоже не знала? Вот что теперь делать? Ну почему мы с тобой такие бестолковые?
– Потому что! – ответила Марина по-Тимошкиному, и у меня даже не возникло желания о чём-то спросить, или что-то уточнить. Ответ был достаточный и полный.
Смотрели в окно, разговаривать не хотелось.
– Девушка! Я вас расстроил? Извините. Это ведь просто примета такая красивая – и только. Вернётесь ещё не раз на море и без монетки, – успокаивал нас сосед по купе.
А я думала о море. Да если б только знала, не пожалела бы для него целой горсти монеток…
*****
Дома распечатали Маринкины фотографии. Я часами пересматривала их и тосковала о море. Красивая примета с монеткой не забывалась, и я верила в неё бесконечно и искренне. В один из вечеров мне пришла в голову бесшабашная мысль: надо срочно отправить в Севастополь монетку кому-то, чтобы этот кто-то бросил её в море от меня. Конечно, мысль была глупая и смешная, поэтому даже моей Маринке ничего не сказала. Послать Варваре? Не сомневаюсь, что она выполнила бы мою просьбу, но вдруг потом каким-то образом об этом узнали бы родители и подружка. Вот посмеялись бы. Да если б ещё примета не сбылась, ещё смешней вдвойне. Думала-думала. Перебирала фото. И вдруг на одной из них увидела трёхэтажный дом с балконом с полукруглыми окнами, вспомнила адрес: Морская, 7. Схватила чистый лист бумаги, написала: «Недавно была в вашем замечательном городе,… очень его полюбила,... хочу туда ещё,… пожалуйста, бросьте в море мою монетку… мой город, имя, фамилия». Потом, чтоб не успеть раздумать, положила в конверт листок бумаги, монетку, написала адрес: Морская, 7-9. Должна же в трёхэтажном доме быть квартира 9. Выскочила на улицу, бегом добежала до почты и опустила письмо в почтовый ящик.
*****
Вечером Евдокия Ивановна решила зайти в гости к своей соседке по этажу Ольге Аристарховне, чтобы вместе посмотреть любимый сериал, да и чайку попить с только что настряпанными ватрушками. Вышла на площадку и в почтовом ящике увидела белый конверт. Удивилась, откуда могло быть письмо? Адрес отправителя ни о чём не говорил. Фамилии получателя тоже не было, но номера дома и квартиры Евдокии Ивановны точно совпадали.
Женщины покрутили конверт, почитали, но объяснить появления этого письма не смогли.
– А давай откроем? – предложила Ольга Аристарховна. – Может, что-то и поймём?
Прочитали, посмотрели блестящую монетку. Стало приятно от гордости за свой город и любимое Чёрное море.
– Пойду утром в магазин, и на набережную схожу, брошу уж денежку в воду. Верит девчонка в чудеса, молодушка поди совсем, – сказала Евдокия Ивановна.
Ольга Аристарховна задумалась, потом хитро улыбнулась и предложила другой вариант:
– Дусенька, зачем тебе это? Никуда ты не пойдёшь. Ноги у тебя болят. Поняла? Пошли-ка, зайдём к Мишутке, а? Не забудь, у нас ноги болят. Наверное, погода изменится, охо-хо! Старость не радость.
– Да что-то и спину заломило, – поняв план подруги, подхватила Евдокия Ивановна.
Вышли на площадку, прихватив с собой несколько ватрушек с творогом и распечатанное письмо, позвонили в квартиру номер 12.
Дверь открыл молодой парень, в руках держал наушники.
– Что-то случилось? – спросил он. – У вас всё в порядке? Может, в аптеку надо или в магазин? Так я сейчас сбегаю.
– Ой, Мишутка. Есть и таблетки, и натирания. Но не помогает, ноги не хотят ходить. Вот кое-как ватрушек накрутили. У Дуси спина не гнётся. Мы и к тебе поэтому, – объясняла Ольга Аристарховна.
– Ничего пока не понял. Баб Дусь, давай ты попробуй.
– Мишутка. Письмо я ноне получила, вот. Помоги, – протянула она конверт.
Парень внимательно прочитал, повертел в руке монетку, улыбнулся.
– Ты уж, родный, кинь денежку. Пойдёшь завтра на работу, заверни на берег, ноги у тебя быстрые. Только обязательно кинь, пусть девчонке повезёт, – уговаривали в два голоса соседки парня, – не забудь, ага?
– Бабушки, хорошо, сделаю. Завтра же, – засмеялся парень.
– Ты не хохочи, точно кинь, ладно?
– Сказал, сделаю. Сниму видео, как монетка исчезает в море, и вам покажу, идёт?
– Да-да, – обрадовались старушки.
Вечером втроём несколько раз просмотрели видео на телефоне Михаила. Вот он держит на ладони маленькую монетку, вот бросает её далеко в воду и, сверкнув на солнце, она пропадает в волнах.
– Жалко, что девчонка не увидит. Порадовалась бы, – сказала Евдокия Ивановна.
– Мишутка, а ты бы её поискал. В этом, как его, компютере. Ты ведь нам про всё там находишь: травы лечебные, песни старые, фильмы, – предложила Ольга Аристарховна.
– Ладно, бабульки, будет время, поищу.
*****
Михаил служил в десанте, в армии получил серьёзную травму, несколько дней был в коме, между жизнью и смертью. Ногу после нескольких переломов собирали по кусочкам. Каждый год приходилось лежать на реабилитации в военных госпиталях. Молодость брала своё: научился ходить, бегать, ездить на велосипеде и автомобиле, но хромота осталась. Может быть, отчасти, поэтому не особо тянуло на шумные тусовки, дискотеки, молодёжные вечеринки. На Морскую, 7 переехал от родителей около пяти лет назад и сразу же подружился с двумя бабушками-соседками, при необходимости помогал им, чем мог.
Вот и сегодня Евдокия Ивановна принесла пирожков с капустой, и, уходя, поинтересовалась:
– Мишутка, Машу-то не искал? Не сообщил, что копейку-то кинул?
– Баб Дусь, да забыл я про это. Но поищу как-нибудь.
Съел пирожки, послушал музыку и решил поискать незнакомую романтическую Машу. В её городе оказалось четыре Маши с такой же фамилией. Одна отпала сразу, тётенька 64 лет. Наверное, в чудеса уже верит не очень. А трое подходили. Посмотрел фотографии: симпатичные, молодые, весёлые. Каждая из них могла быть той самой, которая недавно была здесь, в Крыму. Михаил не стал ничего писать, объяснять и спрашивать. Просто каждой отправил фото с монеткой на ладони на фоне голубых прозрачных волн.
*****
ЭПИЛОГ.
Приехала в гости Маринка. Сегодня утром встретили её на вокзале с огромными сумками, пакетами, баулами. Полдня разбираем посылки из дома и подарки, не можем наговориться: ведь не виделись около года. Из огромной коробки Маринка торжественно вынимает большущий стеклянный шар, похожий на аквариум, но почему-то с отверстием на боку. Как только умудрилась довезти!
– Миша, это тебе от меня.
В аквариуме непонятные экзотические растения причудливых форм, совсем непохожие на настоящие. Они как стеклянные, хрустальные или пластмассовые: одно с острыми листочками, другое словно припудренное белой пыльцой, рядом малюсенький пушистый кактусик и прозрачно-голубая роза, будто выточенная из драгоценного камня.
– Суккуленты! – восторженно изрекает мой муж непонятное для меня и очень понятное для Маринки название.
– Да, флорариум, – соглашается та, довольная, что подарок понравился, и поясняет для меня: – Просто мини-сад под стеклом. Красотища, правда?
В следующие час или два, если даже меня похитят в окно случайно пролетающие мимо инопланетяне, этого никто даже не заметит. Но я не обижаюсь. Слушаю пока не всегда знакомые слова: аптения, хойя белла, калатея, эхеверия. Это, несомненно, что-то очень красивое, что скоро узнаю, увижу и полюблю. Когда я впервые оказалась на знаменитом, известном на всю округу Мишином балконе с высокими полукруглыми окнами, то потеряла дар речи больше от того, что эту потрясающую оранжерею вырастил и ухаживал за ней лично он сам. Мне тоже очень нравится поливать, мыть, рыхлить, опрыскивать и разговаривать с каждым растением и цветком. Оказывается, с ними надо обязательно разговаривать, как утверждают в два голоса Маринка и Миша. Оба уверенно настаивают, будто бы от этого они намного лучше растут. Наверное, правда. Ведь у Миши и Маринки расцветает любая самая невзрачная веточка и прорастает мизерное зёрнышко, если только они к ним прикоснулись.
Когда закончилась экскурсия у подоконников и на балконе, на кухне появилась довольная Маринка:
– Как приятно общаться с умным человеком. Я про Мишу.
– Догадываюсь, что не про меня, – смеюсь в ответ.
– Ладно тебе, – обнимает она меня, – будем лепёшку стряпать? И чай пить ночью, на балконе, да?
– Будем пить и чай, и что-то покрепче за встречу можно, – вступает в разговор Миша. – Только, девчонки, много не настряпывайте. Я пригласил на ужин наших коварных бабушек-старушек: Евдокию Ивановну и Ольгу Аристарховну. Они-то с пустыми руками не придут, с утра запах пирогов по подъезду разносится. Это точно их дела.
– Мишенька, за что ты их «коварными» называешь? – рассмеялась Маринка. – Добрые весёлые подружки.
– Добрые, весёлые, хитренькие, лукавые, и немножко коварные, – соглашается Миша. – Круто изменили многое. Сбегаю за мармеладом и мороженым, они любят это.
*****
Считаю, что мне очень повезло: не у каждого в жизни рядом есть человек, с которым хорошо быть. Хорошо разговаривать обо всём, уютно и легко молчать. Никогда не надо подбирать нужные слова и думать, правильно ли тебя поймут. Я о нас с Маринкой. Сидим на балконе в тени девичьего винограда, лазающей кобеи, вьющейся бегонии, плетистой розы и т.д. Разговариваем одновременно о многом. Стоит, например, мне сказать несколько слов, как Маринка может продолжить слово в слово то, что я не успела озвучить.
– Весной приезжали к Варваре Юля, Кирилл и Тимофей Кирилловач. Он уже собирается в первый класс…
–…и уже не называет себя по отчеству, – добавляет Марина, – потому что. Переложить бы море на ноты, скучать буду.
– Недавно поняла, что Эйнштейн был прав со своей теорией относительности, имею в виду время, – продолжаю я.
– Тебе ведь больше нравились гуманитарные предметы. Я согласна. Время то тянется, то летит со скоростью космической ракеты. В Севастополе точно. Только приехала, и скоро уезжать. Хочу дельфина на память. Супер! Виноград посажен на земле и дорос до третьего этажа! – восхищается Маринка.
– Завтра купим, – обещаю я. – Небо с Сапун-горы, слов нет! Каждый раз видишь будто впервые! Такого огромного неба, наверное, нет нигде… Иногда думаю: случайность или закономерность? А если б не виноград?
Некоторое время молчим. Опять дошли до нашей главной темы: как так вышло, что мы оказались здесь, на балконе с полукруглыми окнами, среди роскошных, необыкновенной красоты, растений и цветов? Маринка со своим логическим умом считает это простой и очень редкой случайностью. Случайно у Миши оказалось совсем несвойственное для мужчины красивое хобби – выращивание цветов. Маринка любила фотографировать и случайно заметила потрясающий балкон и табличку с названием улицы на доме. Случайно на одном этаже живут две добрые весёлые бабушки-подружки, и в квартире напротив случайно не оказалось старичка пенсионера или семьи с пятью детьми. Целая череда необъяснимых случайностей.
Смотрю на виднеющееся за невысокими деревьями самое красивое море в мире. Слушаю его неповторимый голос. Заходит солнце, уже одним раскалённым оранжевым краешком задело за потемневшую на горизонте воду. Скоро наступит тёплая южная ночь, на бархатном небе зажгутся крупные звёзды, и станет непонятно: то ли их далёкий свет отражается в чёрной воде, то ли они купаются в ней…
Вспоминаю, как мы сидели в парке перед этим трёхэтажным домом и завидовали тем, кто может смотреть с красивого балкона на море вдалеке. Может смотреть, сколько захочет: утром, ночью, вечером…Всегда! И этим кем-то сейчас являюсь и я. После долгого заочного, позже и очного общения с Мишей, мы поженились, и я переехала в величественный легендарный и любимый Севастополь. Не хочу ни с кем спорить относительно редкой случайности. Просто верю в чудо: сбылась красивая примета, не зря ведь её кто-то придумал. Это всё монетка.
– Наверное, монетка, – сказала вслух Маринка, как всегда, поняв, о чём я думаю.
Самое красивое в мире Чёрное море исполняет любые, самые невероятные желания. Пусть и не всегда…Но на всякий случай, уезжая, надо бросить в его волны маленькую блестящую монетку…А вдруг?!..
2018.