Сеченов, конечно, великий учёный. И о этого, увы, материалист. А главная особенность материализма — сводить половую жизнь к жизни физического секса. В Древней Индии, этим например грешили чарваки-локаятики («Кама-сутра» не их сочинение).
Сеченов полагает, что любовь у молодого человека зарождается в период полового созревания, с формированием тела. Но я возражу данными, которыми оперирует, например, Эрих Фромм («Искусство любить»). Этот психолог утверждает, что любить человек может уже в семь лет, что подтверждает история первой любви автора этой заметки.
Сеченов понукает платоническую любовь, считает её отвлечённой, неяркой. Смутные чувства, влюблённость русский учёный отрицает. А вот ясное желание и сильное чувство Сеченов приветствует. С ним бы согласится и Стендаль, и Розанов и многие другие. Да, желание половой близости ясно и конкретно. Влюблённость, да, есть некоторая экзальтация. Но любовь есть тайна, она несёт заряд первичной религиозности. Платоническая любовь ищет в человеке абсолют; в этом пафос христианства.
Первая любовь бывает выше мира людей. Что-то нечеловеческое. Хрупкое, нежное. Радостное, истинное. Красивое. Кого мы обожаем, обожают других. Само половое влечение не знает лица, не видит личности, души. В этом плюс: все подходят всем. Но есть минус: нет пафоса, нет восторга, нет мечты.
Дети, хозяйство. Всё в рамках психологического и социального. Влюблённый человек — маргинал.
Жизнь идёт. Тот самый человек никогда не будет с нами в этом мире. Общество требует семьи. И это, да, это хорошо: семья. Я за семью. Но есть что-то сильное внутри, что-то волшебное.