Сара была американкой. Работала семейным врачом по контракту. Психология американцев отличается от нашего российского менталитета. Сара ощущала себя в чужой стране неуютно. От тоски подобрала на ближайшей помойке щенка дворняги, милую девочку, у которой по родословной прошёлся не один десяток пород. Определить, на кого похожа Никита (так назвала её Сара), было крайне трудно, поэтому Сара гордо говорила, что это потомок бельгийской овчарки с некоторыми поправками.
Поначалу мы с Сарой объяснялись знаками: она совсем не говорила по-русски, её клиентами были англоязычные иностранцы. Никита была забитым трусливым щенком, боявшимся каждой псины, подходившей знакомиться, но постепенно становилась смелее и активнее.
По утрам мы наблюдали, как Сара перед работой бегает по району в полосатых гетрах и обучает подрастающую Никиту прыгать через барьеры. В качестве барьера они выбирали небольшие заборчики.
Никита подросла. Избаловалась. Мы узнали, что Сара, когда её вызывали поздно вечером к пациенту, включала свет по всему дому для собаки. Этот факт вызывал у нас восхищение, дружный хохот, но мы чинно кивали головой, понимая, как трепетно, нежно любима бельгийская овчарка. Позже Сара нашла другой выход — стала брать Никиту с собой на вызовы, оставляя её в машине с водителем, пока проводила осмотр пациента. Если хозяйке приходилось мотаться целый день, то для Никиты приглашалась девочка-студентка для выгула днём.
Как-то вечером Сара пришла на собачью площадку и сказала: «В Москве работается хорошо, но… хочу попробовать свои силы во Вьетнаме! Там больше платят. Заключила контракт на год. Мечтаю купить собственный домик в Майами. Никита поедет со мной. Оформляю ей нужные справки, готовлю документы». Мы смотрели на неё с восхищением.
Через несколько недель Сара вместе с собакой исчезли. Нам было немного грустно. Мы часто их вспоминали.
Прошло месяца четыре. В один из вечеров на площадку неожиданно пришли Сара с Никитой. Собака была настолько толстой, что мы сразу и не поняли, она ли это вообще.
— Сара! Что случилось? Почему вернулись?..
Выдохнув, Сара начала рассказ:
— Приехали мы во Вьетнам. Работать меня назначили в хосписе. Дали комнатку неплохую в доме с обаятельной хозяйкой, которая очень ласково отнеслась к Никите. Я специально искала женщину, которая любит собак, может погулять с ней, когда у меня много работы. Никита потянулась к ней. Всё было хорошо, вот только стала я замечать, что втихаря от меня хозяйка постоянно кормит собаку. Я просила её не делать этого, объясняя, что в жарком климате полному животному тяжело, у Никиты – своя диета, она ест определённые корма, но всё бесполезно. Та кивала и продолжала её кормить, пока меня нет дома. Потом у Никиты появились друзья, соседские собаки, которых обильно кормили у местного ресторанчика. Хозяин ресторана утром и вечером выносил много еды для них. Я ещё подумала, какой хороший человек, жаль, не берёт их к себе, по улицам бегают. Потом исчез один из друзей моей собаки. Молоденький кобелёк, приблизительно такого же размера, как и Никита. Я долго расспрашивала хозяйку: «Куда подевался пёс?» Но она разводила руками, качала головой, отвечала, что не знает. Потом пропала ещё пара собачек от ресторана. Мне стало страшно. Я же не знала, где гуляет моя хозяйка с Никитой, пока меня нет. А девочка моя все толстеет и толстеет. У неё появилась отдышка. И чем толще она становилась, тем ласковее разговаривала с ней женщина, приютившая нас.
Сара замолчала. Потом глубоко вздохнула.
— Они с хозяином ресторана договорилась, что та откормит Никиту. Собака молодая — мяса маловато… Мне об этом соседка сказала. Никиту собирались скоро у меня своровать. В тот самый соседний ресторан. Теперь я снова в Москве, — засмеялась Сара, — с вами. Больше в азиатские страны не поеду, — и нежно погладила отдувающуюся Никиту. — Нам теперь нужно много бегать. Вес сгонять. Закончу работу по контракту в Москве, съезжу к родителям в Пенсильванию. А потом мы с ней поселимся в моём домике — обязательно заработаю!