Глава 1
1.
За стёклами иллюминаторов плыл серый, непроницаемый туман. Громадный корабль пробивал облака, занимая позицию для сброса атмосферного разведчика. Пройдя горячие зоны турбулентности в нижних слоях стратосферы, корабль все глубже спускался в сумрачное пространство плотных воздушных слоев.
Экипаж разведывательного самолета, упакованный в высотные костюмы, маялся в полной боевой готовности на шлюзовой площадке. После тряски наступило затишье, которое выматывало нервы больше, чем самая напряженная работа.
Пилот и оператор, молодые парни 20 и 29 лет, запертые в тесном пространстве, слушали инфернальные стоны, трески и шорохи. Звуки исходили от остывающих в низких, холодных слоях тропосферы листов обшивки, заглушая обычное гудение решеток гравистатов в антигравах.
За дверями шлюза мерно гудел воздух - крытая посадочная полоса, спрятанная в верхней части исполинского поплавка - антиграва подъемной тяги продувалась набегающим потоком через открытые стартовые и посадочные ворота.
Максим Варенцов — пилот, голубоглазый и светловолосый парень, с лица которого время не успело согнать щенячьего выражения, убивал время тем, что изучал ржавые разводы двери и механически ковырял ногтем резиновый уплотнитель. Когда ему это надоедало, он отворачивался и качался из стороны в сторону, опираясь головой о стену, сильно отклоняясь при этом от вертикального положения. Его шлем, который Максим держал за ремешок, размеренно и гулко стучал по стене, словно тараном в ворота осажденной крепости.
Предстоял еще один обыкновенный день. Максиму было до одури скучно и муторно. Работа на ассенизационном корабле казалась бывшему курсанту летной школы верхом позора.
Его напарник снисходительно наблюдал как молодой пилот не знает чем себя занять.
Михаил Морозов, второй член экипажа, высокий брюнет с нитками ранней седины в шевелюре, серыми, неприветливыми глазами, вытянутым, чуть скуластым, непроницаемо серьезным лицом, считался опытным оператором поиска, оттарабанив на "калоше" целых 7 лет.
Собственно, настоящим делом в поисковой группе занимался только он. Оператор сканировал датчиками глубины хмурых и неприветливых вод и сбрасывал зонды, переделанные из старинных ракетоторпед.
Михаил похоже давно смирился с перспективой провести жизнь в тесной кабине атмосферного разведчика.
Он уже не испытывал дискомфорта, однообразно и монотонно траля воздушное пространство над океаном и вечными снегами континентов в поисках радиоактивных артефактов: остатков ракет с воздушно-ядерными двигателями, боеголовок, разрушенных АЭС, затонувших кораблей и подводных лодок с атомными силовыми установками.
Он привык каждый день по-долгу ждать выхода на взлетную палубу. Привык к тесноте жилых отсеков громадного корабля. Привык каждый день сбрасывать зонды в воду и бомбовые буи в лед.
А теперь, после нудных полетов в окрестностях бывшего Нанкина, Михаил был доволен новым заданием по свободному поиску в водах близких к южной полярной шапке.
Оператор мурлыкал что-то себе под нос и даже отбивал пальцами ритм, усиливая раздражение Максима.
Отчисленный курсант, выходил из себя, выполняя предельно скучную работу, доступную и дрессированной обезьяне.
Под его контролем крылатая машина часами парила на автопилоте над серо-пенной водой, проходя квадрат за квадратом. Максиму выбирать не приходилось - ему требовались рабочий стаж и летная практика, пусть даже такая, для того чтобы через год попробовать продолжить обучение .
Пилот старался не обращать внимания на звуки которые издавал его коллега. Кроме того, что они летали в одном экипаже, Михаил был его соседом по каюте. Вспышки эмоций бывшего курсанта бумерангом возвращались в виде тягостных вечеров молчания, которые следовали за высказываниями молодого человека о привычках своего напарника.
Кличка «Удав» очень подходила оператору атмосферного разведчика. Максим побаивался Михаила: его темного прошлого, о котором тот не распространялся и пресекал попытки что-то выяснить, гипертрофированной бдительности, привычки цепляться к безобидным подколкам и крепких кулаков.
Максим не застал времени, когда тот пускал их в ход, но на «калоше» про умения Удава помнили и боялись.
Впрочем, пилоту это было на пользу. Временами он чувствовал себя собачонкой, прижившимся в логове рептилии. Удав не давал Максима в обиду и не трогал сам, а на щенячьи наскоки напарника реализовал только временным игнором.
Наконец, громадный корабль в достаточной степени замедлил свой ход. Загорелся зеленый сигнал над выходной дверью шлюза.
- Пошли? - предложил Михаил.
- Угу, - хмуро согласился пилот. - Наконец-то.
- Да ладно, - заметил оператор. - Куда торопится?
- Стоять достало, - мрачно объяснил Максим.
- Чем больше сидишь, тем быстрей геморрой наживешь - с легкой насмешкой заметил напарник.
Михаил повернул рычаг засова, и тяжелая дверь со скрипом распахнулась. Они вышли на ржавую палубу взлетного туннеля.
Корабль шел со скоростью 50-60 км/час. Выводить людей на палубу при открытых створках ворот на такой скорости категорически запрещалось, но никого такие условности не волновали — главное как можно быстрее выпустить разведчика. Удобство «стойко искупающих» мало кого интересовало.
Двигаться по взлетной полосе было тяжело, напор воздуха ощутимо толкал в спину, норовя свалить и прокатив по заледенелой палубе сбросить вниз. Но экипаж благополучно одолел 80 метров до парковочного места своего аппарата.
Крепкий ветер крутил остатки снега в нише, в которой помещался самолет-разведчик. Этот приземистый, лобастый аппарат был когда-то героем военного неба. Штурмовик "Шмель", по прозвищу "ликвидатор", был в недалеком прошлом суперсовременным оружием, средством завоевания господства в воздухе и инструментом гарантированного уничтожения любых наземных целей.
Машины такого класса уже 38 лет не использовалась по прямому назначению, с тех пор, как на холодном африканском континенте утихли последние взрывы и на сумрачной, израненной Земле наступил вечный мир.
Теперь комбинация самолета с изменяемым вектором тяги и антигравитационного глайдера снисходительно именовалась "пылесосом". Некогда грозный штурмовик стал просто убогой, допотопной конструкцией с архаичным способом управления.
Им навстречу, кланяясь ветру, бежали бойцы. В их задачу входило освобождение аппарата от растяжек и стояночных креплений шасси.
По инструкции пилот проверил целостность пломб на створках воздухозаборников и проконтролировал снятие заглушек с сопел турбины.
По тому как быстро и слажено двигались члены палубной команды, бывший курсант чувствовал объем работы, проведенной его напарником с ленивым и хамоватым персоналом.
Время от времени Морозов повторял «палубным» азы предстартовой подготовки при помощи кулачной стимуляции. Те предпочитали получить в рожу и стерпеть, чем быть избитыми Удавом.
Максим влез по короткой лесенке, поднял прозрачный колпак фонаря, втиснулся в пилотское кресло и закрыл кабину. Внутри было также холодно. Стекла моментально затянуло изморосью.
Наконец-то Максим оказался в таком желанном одиночестве. Было слышно, как на верхнем посту, во второй кабине устраивается оператор. Но это было не в счет.
Максим повернул рычаг, запитывая систему от накопителя. Блок предохранителей отозвался трелями коротких замыканий. Запахло озоном и нагретой изоляцией. Когда он решил, что предохранители расплавятся и полета не будет, все прекратилось. Осталось лишь гудение нагруженных энергоцепей. Пилот натянул шлем, приладил и отрегулировал звуковые сенсоры.
Максим включил обогрев, запустил полетный компьютер. На мониторе побежали строки самопроверки. Ожили шкалы и индикаторы.
Удав постучал ногой в пол, в знак подтверждения и начал клацать тумблерами, готовя аппаратуру к работе.
- Улей -2, я Шмель - 4, прошу разрешения на запуск двигателей, - обратился он к руководителю полетов.
- Шмель - 4, запуск двигателей разрешаю, - ответил освобожденный компьютером от эмоций призрачный голос.
Максим щелкнул тумблерами вспомогательного привода. Лениво шевельнулись лопатки турбин. В секции управления запуском на мониторе появилось сообщение о достижении нужной скорости вращения.
Максим нажал на клавишу зажигания. В рабочей камере турбины вспыхнула ослепительная искра реакции индуцированного распада. Турбина выстрелила пару раз огнем из сопла и басовито гудя, стала набирать обороты. Пилот запустил вторую турбину, убрал до минимума тягу. Потом он убедился, что все проходит в штатном режиме и прикрыл глаза.
Теперь долгие четверть часа нужно было ждать, пока оба сердца крылатого дракона из плохо проводящей тепло металлокерамики равномерно прогреются до рабочей температуры.
Под убаюкивающий, низкий гул турбин перед закрытыми глазами встало лицо. Он узнал бы его из многих тысяч похожих по выражению снисходительного скучающего превосходства. Именно по милости этой рожи он вынужден проводить жизнь в тесных отсеках "летающей калоши" и водить вызывающий жалость раритет.
У этой рожи был поганый язык, который отпускал ехидные шуточки, за который хотелось убить. У это рожи был накачанный пресс и крепкие кулаки. У этой рожи была мохнатая лапа на самом верху. Рожу звали Игорь Барковский.
Барковский был правнуком того самого знаменитого маршала Барковского, который в зимнюю кампанию 2172 года погнал негров на юг, далеко за 15 параллель, в холодное небытие заснеженных песков Калахари.
Максим считал, что знаменитые предки не повод для презрения к окружающим, особенно если ничего особенного из себя не представляешь. Но окружающие, видимо, считали иначе. За ответы, которые Максиму оценивали "тройками" и "четверками", продолжателю знаменитой военной династии безоговорочно ставили высшим балл. Зам.ком. роты по воспитательной работе, не замечал явных нарушений внука и сына известных военачальников. Зато Максима и прочих простых смертных прессовали по полной программе.
Особенно Максима, который всегда указывал отцам - командирам на явную несправедливость.
Стоила ли разбитая рожа генеральского сынка того, как обернулась жизнь после?
Вместо исследовательских рейдов в кольцах Нептуна или разведки в вечной ночи пояса Копфера - сводящие с ума, однообразные полеты по замкнутому маршруту над наводящим тоску холодным океаном.
Вместо блестящих перспектив карьерного роста выпускника престижного летного училища - скучная, отупляющая работа ассенизатора.
- Нарушитель, ты что спишь? - прервал не слишком приятные воспоминания Максима напарник.
- Нет, - сухо отозвался он.
Максим обижался на эту кличку, которую дали ему на корабле, но ничего не мог сделать.
- А какого мы не взлетаем?
- Прогрев двигателей.
- Не слишком ли долго? - поинтересовался оператор.
- Нет.
- А по мне - пару минут прогрел - и вперед.
- В нашей стране самолеты сами собой не ломаются, - вставил Максим.
- Эти лоханки уже трижды списаны.
- Ну и что? Тем более стоит себя поберечь.
Разговор сам собой прервался. На мониторе появилась табличка об окончании прогрева.
Можно было двигаться. Напоследок пилот активировал стандартный режим ВР, наблюдая как разноцветные изолинии прорисовывают невидимое за облаками Солнце, линию горизонта, громадные пространства воды, наполненные сахарными головами айсбергов, контуры ассенизационного корабля и даже невидимые с этого ракурса фигурки людей на палубе.
- Я Шмель - 4. Прогрев двигателей закончил, параметры в норме. - радировал Максим центру управления. - Разрешите взлет.
- Я Улей. Взлет разрешаю.
Максим до половины вытянул рычаги газа турбин. Разведчик начал рулежку.
Турбины заработали на полную мощность, максимально развернулись крылья. Самолет стремительно пробежал короткий разгонный отрезок и вылетел из стартовой трубы, напоследок дав громом турбин по ушам палубной команды, начавшей чистку взлетной полосы.
Глава 2
2.
Во внешней среде было сумрачно. В километре внизу колыхался океан, поднимая увенчанные серыми шапками пены волны. На волнах величало раскачивались ледяные туши айсбергов. С низких облаков, которые быстро бежали над самой головой, падали крупные хлопья снега.
Временами снег застилал обзор, наглухо залепляя стекла кабины, ухудшая и без того никудышную видимость.
Максим обошел по кругу корабль-носитель, разглядывая громадную конструкцию, летящую сквозь снежные заряды.
"Калоша" состояла из двух соединённых толстыми фермами двигателей подъемной тяги и эмиттера тягового луча. На поплавках во всю ширину борта были намалеваны черные, угловатые символы НСС в белом круге на красном поле.
Облетев двухсотметровый небесный катамаран, разведчик направился на юго-запад.
Там, в точке отстоящей на 1000 километров от острова Мадагаскар находился квадрат поиска.
Силуэт калоши растворился среди облаков.
Максим плавно повел машину по маршруту. Через какое-то время молодому пилоту наскучило размеренное движение. Он запустил бесполезные при старте антигравы и несколько раз плавно спикировал к самой воде и снова поднял аппарат, наслаждаясь изменением перспективы от скучной, плоской равнины с обрезанным горизонтом до огромных, впечатляющих пространств сумрачного океана.
За пикированием и кабрированием последовала змейка разворотов, когда самолет наклонялся почти вертикально и сила перегрузки чувствительно прижимала экипаж в кресла.
Михаил буркнул что-то невнятное про парк аттракционов и включил антиускорительную систему.
Пилот пользуясь тем, что напарник практически самоустранился, снизился до 100 метров и начала разгон, практически сложив крылья и максимально увеличив подъемную тягу антиграва.
Он переключил системы обзора в инфракрасный режим. Внутренняя поверхность стекла шлема загорелась оранжевым светом. Пейзаж волшебным образом преобразился.
Вместо скучных льдов полярного океана Земли возник пейзаж Титана с его красно-оранжевыми снежными пиками и морями жидкого метана.
Максим представил себе, что он последняя надежда экспедиции, зажатой оползнем в пещере. От того, как скоро ему удастся доставить баллоны с кислородом, регенераторные патроны, взрывчатку и аптечки, зависит жизнь попавших в беду людей.
Он почти вплотную прижался к воде и продолжил полет, лавируя между айсбергов. Лишь когда не оставалось другого выхода, он вплывал на верхушками ледяных гор и снова сваливался вниз, как только предоставлялась такая возможность.
При этом Максим жутко опасался радаров противника. Зачем прижиматься к самой воде, если самым простой и быстрой способ подлета - суборбитальный скачок, он себе не объяснял. К тому же, какие радары, какого противника могут быть на Титане?
Просто Максиму нравился вот такой щекочущий нервы опасный полет, скольжение по самому краю пропасти, когда одно неверное движение штурвала грозит неминуемой гибелью.
- Нарушитель, по моему ты гарцуешь, - поломал игру молодого пилота оператор. - Мы уже на 20 минут обогнали график. К тому же лететь так низко и так быстро запрещено всеми инструкциями. С "калоши" могут увидеть.
- Да вот... - произнес Максим и замялся.
"Не рассказывать же в самом деле взрослому дядьке про свои фантазии" - подумал он.
Максим остро почувствовал себя маленьким и глупым, ничтожным и незначительным.
Он сбавил скорость и уныло поплелся на 300 метрах.
- Да ладно, чего ты, - приободрил пилота Михаил. - На радаре обычно не следят за "пылесосами" на задании.
- Да вот кто-то памперсы дома забыл, - довольно ехидно заметил Максим.
- Вот как? Хочешь, я покажу тебе как надо летать?- завелся оператор. - Поменяемся?
- Ну, давай, покажи, - снова подначил оператора Максим.
- Переключи управление, Нарушитель.
- Сейчас, - ответил пилот.
- Готов?
- Да...
- Начнем с простого.
Михаил неплохо пилотировал. Повинуясь его рукам, атмосферный разведчик плавно поднялся на высоту, потом заскользил вниз словно по крутой горке, самолет резко задрал нос и описал мертвую петлю. В нижней точке, при выходе из виража, ускорение превысило 7g. Максим почувствовал во рту привкус крови и проворно, как только отпустила адская перегрузка, включил антиускоритель.
- Первое правило: влез - нажал на подлокотнике кнопку с синей головой, - прокомментировал оператор.
Самолет опять разогнался и сделав "кобру" свалился в плоский штопор. Выйдя из штопора над самой водой, Михаил потянул машину в высоту, крутя каскад бочек и полубочек. Набрав 400 метров, оператор выровнял аппарат.
- Теперь наблюдай внимательно, - сказал он.
Максим напрягся, ожидая какого-нибудь зубодробительного трюка.
Самолет стал набирать высоту. Максим отметил, что тон двигателей не изменился.
- Вот удивил... - иронически заметил пилот. - Подумаешь...
- На панель посмотри, чудак, - сказал Михаил. - Рули, закрылки, тяга.
Разведчик еще раз пошел вверх. На этот раз пилот внимательно следил за положением закрылков и рулей. Ничего не изменилось. Такого не могло быть.
- Ты что, "поплавки" включаешь? - поинтересовался он.
- Молодец, сообразил, - похвалил его Михаил.
- Ну и что в этом такого?
- А теперь смотри, как это можно использовать.
С этими словами Михаил бросил самолет в пике, которое перешло в "мертвую петлю".
В верхней точке траектории Михаил развернул самолет поперёк движения. Атмосферный разведчик стал камнем падать вниз. По мере того нарастала скорость неуправляемого падения, Максим все больше и больше чувствовал жуткий страх. Когда Максим понял, что самолету не хватит высоты, чтобы затормозить до удара о воду, он завопил высоким и тонким чужим голосом:
- ****ь! Тормози мудак! Разобьемся!
Эти слова вырвались у него непроизвольно, неожиданно, против его воли. Руки сами забарабанили по клавишам, пытаясь перехватить управление машиной.
Аппарат вздрогнул. Даже при включенной противоускорительной системе Максима втиснуло в кресло. Он испугался , что от такой перегрузки у "пылесоса" отвалятся крылья. Но бронированный атмосферный разведчик выдержал такое издевательство над собой. Самолет, подчиняясь тяге турбин, стал разгоняться по горизонтали. Едва не коснувшись воды, машина ушла в небо.
Максим услышал странные хрюкающие звуки. Это смеялся его напарник.
- ****ь, он ещё и ржет, - с досадой сказал Максим.
- Ссышь, когда страшно, - довольно отметил Михаил.
- Шмель -4 ! Я Улей-2! Немедленно ответьте!
- Я Шмель-4, - отозвался Максим. - Следуем в заданную точку для выполнения задания.
- Нарушитель, что за воздушный цирк? Еще раз такое увижу, - на кичу законопачу до скончания времен.
Голос руководителя полетов, восстановленный компьютером из электрических импульсов мышц гортани был тихим и равномерным, но даже в его ровном шелестении чувствовались испуг и ярость.
Пилоту вдруг представился их командир — старший лейтенант военвспом авиации, лысый, усталый, помятый от тягот службы, неудовлетворенности жизнью и отработанного спирта человек неопределенного возраста. Фамилия его была Иванов, имени никто не помнил. К нему обращались по позывному не только начальники, но и подчиненные.
Мужик он был невредный и умный, знавший когда-то хорошие времена, но сейчас дерганный и сильно опустившийся. Славился Улей умением долго и грязно ругаться, удивительно обидно и к месту выдавая циничные перлы русского мата, чему способствовали дозы «шила» без закуски и язва.
- Виноват! - бодро отрапортовал Максим.
На минуту сигнал ушел с несущей частоты. Варенцов подумал, сколько всего хорошего сказали о нем при отжатой клавише тангенты. Командир не стеснялся в выражениях, когда подчиненные были рядом, но старался не оскорблять своих людей, когда те были на задании.
- Виноват он, - саркастически заметил руководитель полетов, выпустив пар. - Удав, ты-то куда смотришь?
- Улей! Я Удав! Машиной управлял я.
- ТЫ?! - удивлению руководителя полета не было предела. - Предупреждать надо...
- Так точно.
- В квадрат прибыть вовремя!
- Есть! - гаркнул Михаил. Потом добавил по внутренней связи. - Сейчас он отвяжется, покажу что-то поинтереснее.
- Я надеюсь, - съязвил Максим. - А то этот трюк полезен только при запоре.
- Ты ... не того? - поинтересовался оператор. - А то сам задохнешься и всю кабину провоняешь.
- Благодарю за заботу, - хмыкнул Максим.
- На нас светят? - поинтересовался оператор.
- Нет, - ответил Максим. - Периодические всплески от обзорного радара. Излучения поисковых радаров нет.
- Готовься, - сказал Михаил.
Для начала Михаил разогнался и заложил быстрый вираж, опираясь скорее не на крылья, а на тягу антиграва. В кабине тревожно запиликали зуммеры, предупреждая, что антиускорительные ячейки не справляются с перегрузкой. Радиус разворота получился неправдоподобно маленький. Михаил повторил маневр несколько раз.
Потом, разведчик полетел по прямой разгоняясь, и вдруг его словно подбросило. Аппарат круто, под запредельно большим углом ушел вверх. Оператор проделал так несколько раз. Максим только успел заметить, что перед прыжком турбины завывают не своим голосом, а крылья максимально раскрываются.
Михаил стал крутить бочки и полубочки, не забывая при этом делать курсовые повороты, без всякой системы то проваливаясь, то взлетая.
В голове Макса была каша из каких-то недоотображенных обрывков эмоций: ярости, недовольства, страха, восторга, радости. Эта каша, царапая нервы, приливала с кровью к голове и уходила в ноги. Вестибулярный аппарат плохо отслеживал где верх и низ, завтрак настойчиво просился наружу.
Но в этой чадной мешанине возникла и удержалась одна мысль - даже если кто-то зашел бы в хвост и взял их на прицел, то ни за что не попал бы в бешено скачущий в воздухе аппарат.
- Удав! Я сказал прекратить! Кончай самолет ломать! - вновь возник в наушниках голос руководителя полетов.
- Улей, вас понял. Нахожусь в заданном районе. Начинаю поиск.
- Ну, раз тебе так хочется летать, можешь попилотировать в квадрате.
- Улей, а как же работа?
- Ты поупражнялся в полетах, - пусть Нарушитель потренируется в поиске. Это справедливо.
- Есть, - кисло ответил Михаил.
- Если, что поможешь советом.
- Так точно.
- Ну ты видел, - возмутился Михаил. - Старый маразматик. Как припрет - так обеспечь. А как тренироваться - хрен по всей морде.
- Да ладно, бывает, - ответил Максим.
- Ну, Макс, что делать знаешь. А я пригляжу.
- Хорошо, - сказал Максим. - Работаем! Приготовиться к запуску зондов!
Глава 3
3.
Он вывел операторскую панель и нажал кнопку подготовки к старту.
Панель мигнула красным. Компьютер предлагал подтвердить полномочия.
- Удав, пароль введи. По инструкции запрещено ограничивать доступ.
- Что положено, на то наложено, - заметил Михаил. - Раз один кадр сбросил зонды прямо в ангаре... И между прочим с включенными движками.
- Нифига себе, - удивился Макс. - Совсем что-ли дебил?
- Нет, нормальный парень. Просто стал ради интереса во все кнопки тыкать, - Удав с усилием остановил не слишком приятные воспоминания и официальным тоном продолжил. - Пароль введен. Оператору запуск зондов разрешаю.
- Есть командир, - ответил Макс.
Он ткнул в кнопку запуска. На экране стали возникать узлы и механизмы двухсредных поисковых аппаратов. Программа была создана в более поздние времена, чем ПО компьютеров атмосферного разведчика, потому красивые картинки сопровождались приевшейся символикой НСС и навязшими на зубах лозунгами правящей партии Федерации.
Максим по рассказам деда знал, что ФАГ когда-то называлась Союзом Орды. В те времена потомки переселенцев ещё не стыдились дел своих предков. Зверства времен Исхода не были предметом бесконечных оправданий в вечерних проповедях технологов министерства пропаганды. На взгляд Макса, в этих обязательных для просмотра выступления штатных техников-пропагандистов, не было ни слова правды.
Замигали индикаторы сброса. Максим снова вернулся из своих мыслей в кабину. Из-под брюха аппарата стартовал крылатый снаряд. Самолет чувствительно встряхнуло струей термореактивных двигателей. Ослепительное сияние перегретой плазмы, вырывающейся из сопел зонда озарило серый полярный день. В сумрачном черно-белом мире обнаружились живые краски. Вода из серой стала ярко-зеленой, а лед айсбергов из грязно-белого стал голубоватым, прозрачным, сияющим тысячью отражений. Это продолжалось несколько секунд, пока снаряд не нырнул в воду.
- Хорошо пошел, - заметил Михаил.
Следом пошла вторая ракета и тоже скрылась в волнах. Колдовской свет ещё долго тек с той стороны водной глади, а на поверхности бурлили пузырьки пара.
- Красиво, - заметил Максим.
- Полюбовались и будет, - сказал Михаил, напоминая, зачем они здесь.
- Реактивные двигатели выключены. Перехожу на водометы, - отозвался Макс.
- Не мне докладывай, Нарушитель.
- Улей, я Шмель-4! Зонды сброшены в расчетной точке в назначенное время!.
- Шмель-4! Продолжать выполнение задания! - прошелестел голос руководителя полетов.
- Есть!
- Удав, зонды нашли реперный буй. Вывожу данные на дисплей.
- Хорошо, Макс, корректирую курс. Выйдем точно туда, где вчера закончили.
Разведчик перешел в режим парения. Михаил точно, одним уверенным движением поставил аппарат над лучом реперного буя.
- Ловко. В яблочко, - заметил Максим. - Могёшь, Удав.
- Мастерство не пропьешь, - заметил Михаил. - Ваше слово, юноша.
- Высота 200, курс 335. Старт после сигнала.
- Ждем-с.
На дисплее появилась картинка. Торпеды зондов вертикально уходили в бездну, помогая силе тяготения мощью турбин. Прожектора пробивали тьму водной толщи. Планктоновый снег забивал экран. Сонар исправно сообщал о приближении дна.
Наконец, камеры показали поверхность абиссальной равнины, в 5 километрах под волнами океана. Зонды нашли реперный буй, торчащий из покрытой белым илом почвы.
- Удав, зонды в расчетной точке. Старт. Скорость 30.
- Принято.
- Улей, я Шмель-4! Готов начать поиск.
- Шмель-4, начинайте, - отозвался руководитель полетов. - Следующий сеанс связи через 29 минут 45 секунд.
- Сначала доклад, потом команда на старт, - заметил Михаил.
- Можно подумать, что они скажет что-то другое, - иронически сказал Макс.
- И то верно, - ответил Удав. - Но порядок прежде всего.
Уныло гудя турбинами, разведчик поплыл над сумрачной водой.
Он возглавлял поисковую группу, долбя воду посылками глубинного радара. Немного позади, в водной толще шел сонарный зонд, свистя ультразвуковыми импульсами. У самого дна рыскал второй подводный разведчик, давая визуальную картинку.
Процесс поиска был автоматизированным, а оттого предельно скучным, отупляющим, вызывающим непреодолимое желание уснуть. Гладкое, ровное дно было белой однообразной пустыней, местом предельного покоя.
На мертвую равнину тысячи лет падал отживший свое планктон, опускались трупы рыб и кашалотов. На ней находили последнее пристанище корабли и самолеты.
Где-то в этом районе, по мнению исторического отдела военной разведки, должен был покоиться крупный военный корабль.
Он был потоплен еще во времена первого американо-китайского конфликта.
Точность указаний "гадателей по книге перемен", как иронически называли специалистов по расшифровке мертвого языка была крайне низкой.
По большей части в этом, виноваты были не переводчики, не разрозненность сведений, добытых из развалин городов и подземных командных центров.
Дело было в тогдашнем менталитете, в принятых штампах подачи информации.
Врали командиры, которые преувеличивали или бесстыдно приписывали себе несуществующие победы для звездочек на погонах и для дырочек в кителях.
Врали газеты и телевидение, выдавая уничтоженный взвод противника за полк, катер за крейсер, звено за эскадрилью для поддержания боевого духа голодающего и гибнущего населения.
Оттого, в большинстве случаев, поиск по историческим сведениям был напрасной тратой времени. Практически нулевая эффективность не раз вызывала желание высшего руководства разогнать подразделение. Но тогда потенциально ценный летный состав пришлось бы отправлять на мороз, расчищать и строить, с гарантированным смертельным исходом через пару лет.
Позволить себе так терять кадры Федерация не могла. «Искупившие» могли выполнять низкооплачиваемую работу по специальности где-нибудь в ледяной тундре на окраине или колониях на Луне или Марсе.
Однако с каждым приступом жадности правителей, условия жизни в подразделении становились хуже. «Калоши» все больше и больше становились летающим тюрьмами, задачей которых было принести максимум неудобства контингенту. А поиск давно уже отошел на второй план, превратясь формальный процесс и повод для раздачи «люлей» личному составу, вне зависимости старается он или бьет баклуши.
Поэтому Варенцов, с юношеским максимализмом, относился к процессу поиска, как нерадивый школьник к урокам. Он вполглаза смотрел на приборы, доверяя автоматике.
Его внимание было поглощено фотографиями ныне запрещенного для посещений скульптурного комплекса в Тибести.
Максим раздобыл их на закрытом сайте спецсети. Взлом данных классифицировался как уголовно наказуемое преступление.
Помимо взлома сайтов, он хранил разные нелегальные тексты и обменивался запрещенной литературой по Сети.
За все эти дела он мог легко попасть в холодные степи Калахари лет на 10. Но угроза каторжных лагерей лишь придавала остроты этим занятиям.
Монумент отображался с главной смотровой площадки. По снежному полю двигалась маленькая колонна беженцев: несколько грузовиков, БТР, танк.
Впереди шел человек с металлоискателем. Он был изображен застывшим на половине шага с поднятой рукой, предупреждая, что его прибор нашел что-то под снегом.
За ним, парни из группы огневой поддержки вскидывали свои автоматы, готовясь к бою. Часто минам на дороге добавлялась засада.
Местные "шоколадки" или такие же как они переселенцы нападали на колонны, в надежде разжиться едой, оружием, топливом или запчастями. Позади, головной танк разворачивал башню, куда указывал человек в люке. Десант прыгал с машин, а женщины и дети жались к холодному металлу техники, в напрасной надежде, что она защитит их от пуль.
Бойцам авангарда было придано портретное сходство с отцами-основателями первых государств Орды.
Максим подумал, что эти люди, изображаемые на парадных портретах как убеленные сединами маститые старцы, были не старше его, когда повели на юг части бывшей российской армии, спасаясь от наступающего снега вечной зимы.
А все зверства Исхода были не исполнением Пророчества о Господстве, а всего лишь отчаянной попыткой людей выжить на холодной Земле.
- Нарушитель, - вклинился в мысли голос напарника.
- А? - машинально ответил тот.
- *** на... Минуту назад ты должен был докладывать Улью.
- Понял... - Максим включил передачу. - Улей-2! Я Шмель-4! Продолжаю поиск. Артефакты не обнаружены.
- Шмель-4 вас понял. Продолжать поиск. Следующий сеанс связи через 27 минут.
- Вас понял.
Внезапно Макс увидел, как цифры на индикаторах плотности ионизирующих потоков уменьшились на пару единиц в последнем знаке после запятой.
- Удав, - позвал Михаила Макс. - Я тут кое-что видел.
- Чего? Деву Марию?
- Плотность потока ионизирующих излучений упала!
- Намного?
- Две тысячных...
- Расслабься, - лениво посоветовал оператор. - Это в пределах погрешности разрядных трубок. А когда оно поднялось - не заметил?
- Нет, - смущенно ответил Макс. - Проглядел.
- Ты ещё кое-что проглядел, - заметил Михаил.
- Что?
- К твоему терминалу подключались.
- Кто? - голос парня помимо воли выдал его волнение.
- Я, - ответил оператор.
- А... - протянул Макс. - К командиру пойдешь стучать?
- Нет, - ответил Михаил. - Мне совсем не в кассу. Я поднадзорный. Заметут тебя, меня как твоего соседа живо в лагерь определят. Разбираться не станут.
- Ты - поднадзорный? - поразился Макс. - А почему раньше не сказал?
- Типа не похвастался?
- Ну нет, - замялся Максим. - Но все равно, как-то мог предупредить.
- А зачем? - поинтересовался Михаил. - Короче, картинки свои удали нафиг.
- Хорошо. Развернем нижний зонд?
- Это против правил.
- А вдруг? - спросил Максим. - Вопрос 15 минут.
- Давай, - разрешил оператор.
Придонный зонд повернулся и пошёл обратно. Прошло совсем немного времени и датчики вновь среагировали. Через 3 минуты значения вернулись к фоновому.
Максим снова повернул подводного разведчика. Эффект повторился.
- Ты видел?! - закричал Макс. - Есть! Ширина 3-4 километра.
- Карту течений выведи, - стараясь казаться спокойным, посоветовал оператор.
- Вывожу.
- Сбросить буй.
- Есть.
"Пылесос" встал над подводным радиоактивным потоком в режиме парения. Копье бомбового буя ушло в воду.
- Докладывай, - распорядился оператор.
- Улей-2, я Шмель-4. В придонном потоке обнаружена повышенная радиоактивность. Центр потока отмечен.
- Шмель-4! Уверен?!
- Так точно! Прошу разрешения на смену режима поиска.
- Шмель-4! Смену режима поиска разрешаю.
Зонды пошли против течения подводной реки, нюхая воду длинными хищными носами.
Прошла примерно половина часа, прежде чем ионизация ощутимо возросла. Ещё через час радиация стала нарастать стремительно.
На белой равнине дна обозначился холм.
Макс хотел было объявить, но автоматика опередила его. Заревела сирена. Замигали квадратики магнитометров. Оттеснив все остальное, на весь экран увеличилась картинка от сонара. Там, по принятым ультразвуковым эхо-импульсам, компьютер строил изображение подводного объекта, похожего на приземистый домик с треугольным, сильно смещенным гребнем крыши.
Побежали данные телеметрии: размеры, масса, предположительный состав, плотность ионизирующего потока исходящего от объекта.
- Шмель-4 какого черта тянешь? Докладывай, - раздался голос руководителя полетов.
- Наблюдаемый объект имеет 330 метров в длину и 30 в ширину в самой широкой части. СКВИДы дают напряженность магнитного поля, соответствующую массе от 50 до 150 тысяч тонн.
Плотность потока соответствует экспозиционной дозе ноль целых двадцать пять сотых рентгена в час.
По совокупности признаков можно классифицировать объект как "Стальной остров". Код опасности красный.
- Вас понял, Шмель-4, - после паузы отозвался Улей. - Отправляйте телеметрию, столбите точку. Попробуйте получить видеокартинку.
- Есть получить картинку.
- Долго не возитесь, - порекомендовал руководитель полетов. - И зонды потом бросьте, радиация приличная.
- Вас понял.
Древний авианосец лежал на боку, выставив вверх острый плавник взлетной палубы. Зонды прошлись над мертвым кораблем, сканируя его огромное разбитое тело. Борт "американца" был в нескольких местах разворочен попаданиями мощных ракетных снарядов. Проломы угадывались даже сквозь ил, густо облеплявший корпус.
Когда-то, русские "Граниты", выпущенные узкоглазыми моряками Поднебесной, прервали жизнь гигантского плавучего аэродрома и отправили атомный авианосец класса "Форд" на донную стоянку.
Максим попытался представить как с подводного корабля стартуют крылатые ракеты.
На обреченном авианосце ревет сигнал тревоги.
В небо поднимаются на перехват F-18, шестиствольные "Вулкан - Фаланксы" дымят длинными струями отработанных пороховых газов, со стартовых установок взлетают антиракеты...
Но тщетно... Выпущенные с построенного на верфях Северодвинска подводного ракетоносца "Граниты" на сверхзвуке таранят плавучую гордость Америки.
В брюхе "американца" рвутся снаряды и цистерны с авиатопливом. Черный дым валит из люков и иллюминаторов. На кренящейся палубе паника, схватки за шлюпки и надувные плоты - остатки команды пытаются спастись с гибнущего корабля. И вот, громадный авианосец, задрав корму уходит в пятикилометровую бездну под ним...
- Чего притих? - поинтересовался Михаил. - Опять мечтаешь?
- Нет.
- Да ладно... Что, я не понимаю, разве?
- Это история... Это то, что коснулось всех нас, - задумчиво сказал Максим.
- А какой нам будет отпуск и премия, - переменил тему Михаил. - Весь Китеж перетрахаем на эти деньги.
- И это тоже, - слегка помощась ответил Макс.
- Ладно, мы вроде все сделали, - сказал оператор. - Пора отсюда убираться.
- Зонды бросить? - поинтересовался Максим.
- Давай попробуем отмыть, - предложил Михаил.
- Сам будешь "добро" у Улья испрашивать.
- Нет проблем, - с усмешкой ответил Михаил. - Переключайся на управление разведчиком.
- Управление принял.
- Двигай к дому в штатном режиме.
Оператор занялся отправкой данных на "калошу".
Через пять минут Михаил вызвал на связь руководителя полетов.
- Улей-2! Я Шмель -4, оператор. Замер остаточной радиоактивности зондов показывает значения в пределах полевой нормы. Предлагаю подвергнуть экспресс-дезактивации и сохранить ценное оборудование.
- Удав, под твою ответственность, - отозвался руководитель полетов.
Глава 4
4.
Вдалеке в сумрачном, сером мареве появились огоньки. Зонды, достигнув поверхности воды, запустили термореактивные двигатели. Хвосты плазменных выхлопов были отчетливо видны с расстояния 40 километров. Зонды вначале неспешно, а потом все быстрее и быстрее стали приближаться. Пара огней в небе будила память о том, чего не могло быть в их жизни. Дежа-вю или просто предчувствие волнующих перемен.
- Нарушитель, наблюдаю подводный старт ракет-перехватчиков, - дал вводную Михаил.
- Вас понял, - отозвался Макс, принимая игру. - Оторвемся.
Разведчик бросился наутек от погони. Турбины натужно завыли, экипаж прижало перегрузкой. Но удрать от ракетоторпеды, способной развить до 4 Мах самолет не мог.
Максим наблюдал, как приближаются снаряды, притягиваемые сигналом контрольного маячка на "Шмеле".
Расстояние сокращалось.
- Макс, останется километр - делай противоракетный маневр. Разворот влево вверх. И быстро.
- Понял.
На круге локатора зонды приблизились к контрольной отметке.
- Давай!
Макс удачно выполнил вираж, стряхнув с хвоста ракеты. Стройные тела хищных небесных рыб, оставляя яркий огненный след, пролетели мимо. Блоки наводки, потеряв сигнал, стали по широкой дуге разворачивать зонды.
- Ай молодца, Нарушитель! - похвалил Михаил пилота. - Не расслабляйся, они сейчас снова пойдут.
- Понял.
- Следи, могут сверху выскочить.
- Да понял я, понял...
- Радар! - рявкнул Удав. - Что там?
- Да вон зонды, я их вижу.
- Сверху что?
- О бля...- вырвалось у Макса. - Их только не хватало.
Из-за облаков вынырнуло звено военных глайдеров. Две пары боевых машин легко и свободно пронеслись мимо разведчика.
- "Шмель" у вас проблемы? - поинтересовался спокойный, уверенный голос.
- "Арлекины" у нас все в норме.
- А чего вы шарахаетесь как припадочные?
- Отрабатываем маневр уклонения.
- Готовитесь к труду и обороне? - иронически поинтересовался военлет.
- А хоть бы и так, - ответил Михаил. - Вам-то что?
- Аккуратней развлекайтесь...- посоветовал военный. - Внизу-то как?
- Нормально, - сухо ответил Удав.
- Ничего нового не нашли?
- Все как обычно.
- А чего вы свои "самовары" помойные проветриваете?
- Сказано же - маневр отрабатываем...
- Я Красный Гром-1, - попробовал перевести в официальную плоскость командир звена.- Прошу доложить ситуацию.
- Я Шмель-4. Выполняю плановый поиск в квадрате. Ситуация штатная.
- Шмель, ты между прочим с Корпусом Воздушной Стражи разговариваешь, - донесло радио.
На этот раз Максим совсем не жалел, что эмоции фильтруются при передаче. Говорить с наглыми, уверенными в себе военными летчиками было неприятно.
- Ты неграм в Намибе расскажи про Воздушную Стражу, - окрысился Михаил. - Все разъяснения у руководителя полетов. Канал 16.
- Да слышали мы все, - заметил командир военлетов.
- А зачем тогда спрашиваете? И вообще - помощи нам не надо.
- У нас другое мнение. Ты это тем, кто сзади скажи... - посоветовал военлет. Короче... Подбирай свои зонды пока не сбили и уебывай.
Тревожно заголосил радар. Приближалось что-то нечто огромное.
Глава 5
5.
Плотный молочно-белый туман завешивал стекла кабины тяжелого транспортника. На экране радара вспыхивало удлиненное, продолговатое пятно. С каждым оборотом антенн оно становилось все больше. Скоро расстояние уменьшилось настолько, что фосфоресцирующий отблеск радиоволн, отраженных громадным кораблем занял весь экран локатора.
Башня ЦУП практически самоустранилась от участия в процессе. Было слышно, как нетрезвые диспетчеры через раз поминают нехорошими словами «черножопую шамоту», которую раздирает летать, когда не надо. Даже глиссада, даваемая автоматической системой, безбожно врала из-за неправильных установок атмосферного давления. Ответственность была велика, неверное движение штурвала могло размазать второй летный отряд о палубу лидера Воздушной Стражи.
Оттого Удав, он же пилот второй категории Михаил Морозов, вел корабль на сближение с «Иваном Барковским», ориентируясь на собственные приборы.
Его не отвлекали разудалые голоса сослуживцев. Они разместились в просторном брюхе глайдера на спасательных плотиках, ящиках с ЗИПом, забытых с последних учений кран-балках и бухтах тросов. Некоторые просто сидели на полу, держась за грузовую сеть отсека. Народ в предчувствии неприятностей принял по 100 грамм для храбрости и догонялся, пустая по кругу чинарики ганджубаса.
Удав совершенно не завидовал разошедшимся от каннабинольных алкалоидов ребятам. Тем, кто продолжал жиреть на древней трагедии они и должны казаться туповатыми, отвязными укурками, готовыми променять весь мир ради возможности накиряться и оторваться.
Собственно и он был когда-то таким. Только мундир был белым, а вместо розвальня - "пылесоса" ему доводилось водить скоростной "Арлекин" Воздушной Стражи.
Подавление бунтов в бантустанах и концлагерях, зачистки поселений, спрятанных в мертвых, замороженных джунглях, отстрел беженцев в холодных пустынях Намиба перемежались с оргиями, когда нетрезвые офицеры Воздушной Стражи пользовали во все дыры породистых сук в стольном граде Китеже.
На мгновение Михаил с острой грустью представил город у водопада, в ущелье, перекрытом сверху прозрачным куполом.
Там даже в самые суровые зимы там можно выходить на улицу без шапки и теплого пальто, не рискуя обморозиться. А летом подкупольное пространство прогревается до 30 градусов тепла.
Тогда площади, балконы и пандусы Китежа наполняются полуголыми красотками, соперничающими за внимание самцов. Некстати вспомнилось, что сейчас там осень и девочки еще показывают свои стройные ножки.
Но тутже он подумал, что именно на женскую привлекательность делали ставку политологи, заставляя мужчин карабкаться наверх по лестнице чинов и званий, ради "награды" в виде благосклонности меркантильных охотниц за сладкой жизнью.
Впрочем, "оазисы жизни", куда за малейшую провинность ссылали женщин детородного возраста, морозы в 50 градусов ниже нуля, работа на свежем воздухе и талонная система распределения продуктов извиняли любую попытку прекрасных созданий выбраться из ужасов эпохи борьбы в мир, который создала для себя и своих прихлебателей правящая военная верхушка.
Картинки из прошлого не мешали рукам управляться с авионикой корабля.
Под воспоминания о лучшем городе Земли, зачастили вспышки комбинированных лазерных дальномеров. Угадываемые скорей телом, чем слухом, полетели ультразвуковые посылки сонаров. Ориентируясь на поток данных, полетный компьютер нарисовал собственную кривую сближения.
Удав технично зашел на посадку, минуя зоны действия антигравов крейсера. Под брюхо транспортера ушли забранные в кольца бешено кружащиеся винты вертикальной тяги. Транспортер коснулся палубы, прокатился до подъемника и лихо затормозил на пятачке платформы.
Ассенизаторов встречала охрана, которая бесцеремонно устроила шмон прибывшим. В табели о рангах ассенизаторы числись чуть выше заключенных в концлагерях Намиба. А оттого в команды "калош", кроме условно -освобожденных, пихали пьяниц и неудачников, поднадзорных и даже полукровок, самую презираемую часть общества.
Офицеров пропустили просто так, после формального досмотра. Рядовых "ассенизаторов" построили лицом к стене, заставив расставить ноги и сильно податься вперед, опираясь на кончики пальцев. Опытные держиморды прощупали каждый шов и складку комбинезонов. Содержимое карманов было исследовано с предельной придирчивостью.
У обыскиваемых отняли монеты, спички и кусочки бумаги. Паре самых строптивых за пререкания дали прикладом по ребрам. Техника второго отделения Симонова едва не забрали за несколько подозрительно пахнущих крупинок в нагрудном кармане.
Окончив шмон, охранники погнали гостей из помещения досмотра, поддавая рантами ботинок по задницам для скорости.
Потом изрядно погрустневших визитеров строем повели через неправдоподобно чистые коридоры в зал собраний. На Михаила с новой силой нахлынули воспоминания о годах проведенных на этом корабле, лидере первой эскадры Воздушной Стражи.
Но долго предаваться депрессивным переживаниям пилоту не пришлось. Он оказался в громадном, полутемном помещении с высокими, от пола до потолка экранами, на которых перемежались эмблемы НСС и картинки лесов, полей и пашен давно утраченной родины.
"Ассенизаторов" скромно разместили на галерке. Сидячих мест оказалось немного, комфортно устроиться смогли только офицеры и "блатные", да и то не все. Внизу было полно свободных кресел, но туда никто не рвался.
Зал был полон беломундирных офицеров. Выглаженные, отутюженные, с оловянным блеском в глазах, который бывает только у не похмелившихся с утра, военлеты с презрением глядели на "шамоту" в черных комбинезонах. Удав по себе знал, что именно в этом состоянии "воздушные псы" наиболее опасны, готовые к диким и непредсказуемым выходкам.
Очевидно тут собрались представители всех кораблей и разведывательных подразделений эскадры. А народу все прибывало и прибывало.
Михаил понял, что сейчас начнется шоу, до которого китежградские политтехнологи были большими охотниками. Наконец все были в сборе.
На экранах появились ведущие, мужчина и женщина в форме, как заправские конферансье ведя программу всеобщего ликования по поводу находки "доблестной Воздушной Стражи".
Вояк поздравили председатель президиума верховного совета правящей партии, главный маршал вооруженных сил, потом командующий воздушного флота. Все это перемежалось патриотическими песнопениями, поздравлениями от "случайных" прохожих, в основном хорошо одетых и накрашенных молодых, симпатичных девчонок, старательно улыбающихся "защитникам".
Все было поставлено и срежиссировано умелой рукой так, что даже Удав, который знал все точки, на которые нажимали политтехнологи, почувствовал что-то вроде гордости за доблестные вооруженные силы и себя лично.
Поймав себя на этом, Михаил стал вспоминать про тщательный отбор в стольный град, отчего там никогда не было больных, старых, угрюмых людей. Витрина новой цивилизации должна была сверкать молодостью, красотой и энтузиазмом. Всех несоответствующих стандарту попросту выселяли с глаз долой в убогую простоту холодных заштатных городков Федерации.
Но дубовые военлеты, похоже, принимали все за чистую монету. Их оловянные глаза потеплели, загорелись чистой, восторженной верой и восхищением.
После мероприятия командира корабля военвспом-полковника Борисова, пригласил к себе командующий эскадрой. С ним повели начальника второго летного отряда и старшего лейтенанта Иванова. Не обошлось и без двух непосредственных виновников - экипажа разведчика - Михаила и Максима.
Генерал был толстым громогласным дядькой с румянцем во все щеку, густой светлой шевелюрой и линялыми голубыми глазками. Внешность его была расово правильной, признанной за эталон для добропорядочного жителя Федерации. Она подтверждала, что слуга Отечества и защитник завоеваний не нес в себе генов неполноценных иберийско-кавказоидной или арабо-семитской этнических групп, а тем более негроидной расы. Такая внешность была солидным капиталом и сильно способствовала продвижению по службе.
- Молодцы, орлы, - грянул он, как только "шамотники" появились на пороге его огромного кабинета. Изображая гостеприимного хозяина, генерал двинулся навстречу. Приглядевшись, командующий несколько изменился в лице, утратив большую часть своего добродушия.
- Здравствуй Виталий, - приветствовал он старшего гостя. - А я вот думал: - ты, - не ты? Все там же? Все также?
- Здравствуйте, господин генерал, - сухо ответил ему Борисов.
- Ну полно-полно, - зачем так официально. - Сам виноват. Глядишь бы не полканом шамотным был, а генерал - майором...
- Так точно, -ответил ему Борисов. - Стойко искупаю свою вину...
- Эх ты, - горько заметил генерал. - На моем месте был бы сейчас.
- Старший лейтенант военно-вспомогательной авиации Иванов, - влез было Улей, пытаясь представиться, но генерал добродушно отмахнулся от его непрезентабельной лысой башки, оборачиваясь к Морозову.
- Здравия желаю, господин генерал, - четко отрапортовал Удав. - Условно-досрочно освобожденный пилот второго класса Морозов. Стойко искупаю свою вину.
- Ну искупай, искупай...Старлей, без пяти минут капитан... - печально заметил генерал. - Помнишь как восемь лет назад нашу пилотажную группу вел? Меня за этот парад наградили...
- Так точно...
- Хочешь снова в полк? - спросил командующий, пристально глядя в глаза бывшего подчиненного.
- Так точно, - тоскливо вглядываясь в даль, ответил Михаил.
- Не расстраивайся, старший лейтенант. Все возможно. - генерал перевел взгляд на Максима. - А это что за младенец?
- Пилот второго класса, вольнонаемный Варенцов!
- Осмелюсь доложить, - вставил командир "калоши". - Обнаружил авианосец, исключительно способный молодой специалист.
- Как же, слышал, эту историю про молодого Барковского, - сказал генерал. И обратясь к Максиму сказал: - Молодец, юноша, так держать...
Генерал махнул рукой. Вышколенный смуглый денщик подал бокалы на подносе. Мужчины выпили. Генерал махнул рукой, отпуская "шамотников".
Четверка в черных комбинезонах развернулась, показав отличную военную выправку и строевым шагом направилась к дверям.
- Виталик, останься, - раздалось сзади.
Командир шамоты замер.
- И вы, молодежь тоже, - продолжил командующий. - Посидите пока в сторонке. Я потом вам провожатого дам.
Мера была нелишней и весьма гуманной, поскольку пьяные военлеты могли не только оскорбить и унизить, но и жестко навтыкать "шамотникам" не взирая на чины и звания, увидев кучку праздно шатающихся людей второго сорта.
При уровне медицины положенном для "стойко искупающих" и "искупивших" это скорей всего означало пожизненную инвалидность .
Командир эскадры махнул рукой слугам.
- А ну собрать на стол, отродье. Мы с другом гулять будем. - проревел он. - И давай живей, дармоеды. Кто там снег топтать хочет?
Адъютанты, денщики и прочие лакеи бросились исполнять приказание господина. С космической скоростью они приволокли выпивку и закуску, разместив все на столе для совещаний.
Свиту командира разместили в приемной, строго-настрого предупредив, чтобы они не смели садиться за стол секретаря и вообще, поменьше шатались по комнате, сидели строго на своем стуле, желательно на самом краешке и не ерзая задницей. Ибо шляются тут всякие, а за вами убирай.
С барского плеча подчиненным друга генерала на треснутом подносе кинули графинчик с водкой, пластиковую тарелку с черствыми бутербродами и по крохотному салатнику с оливье. Минут через пять, видя, что черномундирная «шамота» не кинулась хлебать хань с горла и есть салат руками, обслуга с большим сожалением швырнула им одноразовые стопки и вилки.
Начальник по паре раз выпив и закусив, пришел в лирическое настроение.
- Вот такие вот дела Виталик, - сказал он вспом-полковнику... - Поналезли они во все места и никуда от гадов не денешься. Говорят у них нынче и общак появился и они всем кагалом шабаши свои творят. Слышал, что даже детишек иглами колют и обескровливают как баранов.
- А я тебе что говорил? - ответил тот. - А ты не верил.
- Ничего, нынче им плюху хорошую влепили, - язвительно заметил генерал. - Барковского турнули... Сейчас Гоша под следствием. И скорей всего, правнука героя ждет конфискация и выселение из Китежа. А то петелька намыленная.
- Доворовался значит, - удовлетворенно заметил старпом. - Есть на белом свете правда .
- Ты Виталик потерпи, недолго осталось, - разогнется народ, скинет с себя нечисть. - И тогда каждый что заслужил получит. Гады по веревке, а борцы и мученики награду.
- Ну, поживем - увидим, - заметил «шамотный» офицер.
- Понимаю, ты теперь мне не веришь, - заметил генерал.
-Да шкура эта многому учит, - ответил Борисов, дергая за ворот своей полуарестантской одежды. - Что надо, что не надо говорить. Короче, стойко искупаю...
- А ведь вспомни, как наш "пылесос" весь побитый упал на брюхо, а мы с боем уходили. 300 км, да по морозу, с черножопыми на хвосте... Спали вполглаза, а из еды 4 аварийных пайка на всю дорогу и по 60 патронов на волын. Верил ты мне тогда? Когда я тебя из трещины на леднике вытягивал под пулями? Как ты там орал: - "Глеб, не бросай меня. В два ствола от нигеров отобьемся! А одному тебе ****ец". А ты знаешь, у меня в мыслях не было друга бросить.
- Да, было, - отозвался вспом-полковник, грустно улыбаясь событиям горячей боевой юности.
Мужчины помолчали, потом генерал снова разлил коньяк по стопкам.
- А кто этим шоколадкам оружие продал? - грозно спросил генерал.
- Ясен перец, интендантское ведомство, епархия Барковских, - ответил Борисов.
- Виталик, ты не поверишь, - вдруг захихикал генерал. - Сын нашего Гоши у меня в эскадре, младшим пилотом служит. Как папку турнули, вспомнили ему все залеты в училище и выкинули на флот. Жаль не рядовым, пришлось унтера дать.
Тут он приблизился плотную и что-то стал шептать "черномундирнику" на ухо. Тот закивал и заулыбался в ответ.
Глава 6
6.
Брошенная троица "ассенизаторов" долго не трогалась с места, даже когда полные презрения генеральские лакеи оставили их в покое. Вилки им дали, посуду тоже, так что формальных поводов воротить нос не было. То, что даже слуги обращались с ними как с отбросами не считалось.
Что делать, если так оно и было. Время шло. Разговор в кабинете перешел в какой-то бубнеж.
Запах настоящего, жирного, восхитительно твердого сервелата на чуть подсохшем, пахнущим кисловатой горечью хлебе будил аппетит. Из салатников тек одуряющий запах вареной колбасы, картошки, зеленого горошка и свежего огурца, заправленных чуть отсекшимся майонезом. Графинчик покрылся слезой, точно огненный напиток внутри обижался на невнимание.
- Хозяин расстроится, если угощения не попробовать, - заметил Улей, стараясь незаметно сглотнуть слюни. - Это вы графья, а мы люди простые, скромные.
Максим посмотрел на офицера, пытаясь понять, что на самом деле он хочет сказать, издевается, провоцирует или действительно опасается. А может просто водки нормальной захотел.
- Мы жидкость в цветы вылить можем, - предложил он. - А с едой... Ну не закусываем вот после первой бутылки...
- Я те вылью ,- пригрозил Иванов. - Нарушитель, неси все сюда.
- Правда что-ли? - с неохотой приподнялся Максим. - А может и вправду вылить. Мы не рабы, рабы не мы.
- А должно выглядеть что рабы, - уже серьезно сказал офицер. - Давай тащи уже. Сколько можно "шило" отработанное после резины и смазки хлебать?
Мужчины разлили графинчик по стаканам и влупили до дна. После заправки салат и бутерброды пошли на ура.
На пару минут жизнь показалась "шамотникам" чуть слаще.
Макс не привыкший к крепким напиткам откровенно поплыл. Ему вдруг вспомнилось, что когда-то мечтал служить на этом огромном, страшном и негостеприимном корабле. Напряжение его отпустило и он осознал, что сиденье стула мягкое, приятное на ощупь, комната большая и очень хорошо обставленная, с панелями темного, полированного дерева и такой же темной, в тон панелям добротной, массивной мебели. Воздух чистый, без пыли и запахов, а на окнах цветы, за которыми наверное ухаживает красивая секретарша генерала. Ему вспомнился путь, по которому их сюда привели. Теперь чистота и опрятность коридоров, обилие технических новинок не казались ему доказательством собственной ущербности, а были предметом гордости за науку и технику Федерации.
Вдруг его аж подбросило.
- Камрады! - почти зарычал он. - Это ведь тот самый корабль.
- Тихо, - шикнули на него сразу оба его спутника.
- Да ладно. Я только сейчас сообразил. Эскадрилья "Белая лебедь", девчонки-летчицы. Золотая мечта всех мужчин.
- Он сколько выпил? - с подозрением спросил Иванов.
- Поровну всем наливал, - ответил Удав.
- Вот ****ь связывайся после этого с молокососами., - зло заметил лейтенант. - Совсем пить не умеют. Сиди, лишенец, молчи в тряпочку. Успокойся уже. Дома вздрочнешь, - и хорошо.
- Ей -Богу Улей, ты не понимаешь... Тогда еще придется побывать так близко. Пойдем посмотрим на них... Ну хоть одним глазком.
- Нарушитель... - лейтенант хотел было послать Максима по адресу, но с делал над собой усилие и продолжил -... посидел бы ты молча.
- Нет, мужики, правда. Они такое классные.
- Зубы вставили, чтобы зайчиков пускать. Килограмм штукатурки намазали на морды. Жопы накачали фитнесом, сиськи силиконом надули, обтянулись так, что одежка лопается - и все, красавицы неземные. - зло сказал Улей. - Витрина Федерации
- А что вы так...Они ведь летчицы. Настоящие "Арлекины" пилотируют.
- Бля, Макс, - не выдержал Удав - можно подумать не знаешь, что "ведра" Воздушной Стражи даже обезьяна водить может.
- Вот-вот - поддержал его Улей. - Помой ее, да сними с каблуков, будет крокодил обыкновенный.
- Они хорошие, добрые, красивые, - не на шутку завелся Максим. - А вы о них такие гадости говорите, даже не зная.
- А чего знать-то, - заметил лейтенант. - То, что на витрине лежит тухнет, да заветревается. Та же дырка, только со звездной болезнью и немалыми аппетитами. А может какой еще болезнью кроме звездной. Мало ли чего она там подцепила в процессе служения Родине.
- Да как так можно говорить?! - произнес Макс обалдело хлопая глазами.
- Да потому, что ты ее за человека считаешь, ждешь там журнальчика военного, чтобы передернуть на свежую картинку на развороте, помечтать руками про "белую лебедь". А она и не человек вовсе, а просто инструмент ёба мозга сраными демагогами ублюдочного фашистского государства.
Фраза вытекла из уст мужчины спокойно, даже отстраненно, без истерических ноток.
Варенцову, несмотря на выпитое, стало страшно. Это говорил взрослый человек, старший лейтенант, командир отряда разведчиков, тот, кто в представлении молодого парня был одним столпов законной власти на корабле. Ему вдруг пришло в голову, что он совсем не знал своего непосредственного начальника. Максим потерял дар речи.
- Ну ты и скажешь, - едва слышно прошептал Удав и громко, на всю приемную рявкнул: - Бля, мужики, вы все о бабах и о бабах. Как можно про девочек говорить, да без водки.
- Слушай, а ведь правда, - что такое графинчик на троих здоровых мужиков?
Лейтенант и сам понял как глупо он подставился. Остальную часть вечера он ограничивался односложными фразами.