Я оттачиваю белое перо золотым ножом, я хочу сделать его как можно острее, чтобы оно писало как можно более тонкими линиями.
Я пробую его на бумаге, но линии еще недостаточно тонкие. Я оттачиваю его долго-долго, так долго, что время забывает о себе.
Теперь линии такие тонкие, что я не вижу их. Я пишу невидимыми линиями, исписанная бумага остается чистой.
Я читаю невидимые письмена, не глазами, а тем вещим зрением, которому не нужно зримое. Мое вещее зрение не сообщает мне о прочитанном, я не знаю, что написало мое тончайшее перо.
Вещему зрению не нужно зримое, и я закрываю глаза.
Меня обступают звуки. Они тянутся от земли до неба и от неба до земли. Я слышу, как невидимые линии, которые провело мое перо, звучат то вдоль, то поперек этих звуков, то соединяя, то разделяя их.