41.
- В первую очередь, позвольте поинтересоваться, есть ли на Вашем теле татуировки? – Людвиг склонился над столом и смерил Варвару пристальным взглядом, словно умел видеть сквозь одежду.
- Это так важно? – спросила Варя.
- Вопрос формальный, но ответ на него важность имеет исключительную, - серьезно ответил Людвиг.
- Бабочка на пояснице, - соврала Варя. – И змея на щиколотке. Не составит проблем?
- Покажите, - потребовал Людвиг; он выглядел разочарованным.
- Шучу, - сказала Варя без тени улыбки. – Не понимаю, почему так остро стоит вопрос моих татуировок?
- Отсутствующих? – спросил Людвиг.
- Отсутствующих, - сдалась Варвара.
- Поясню, - Людвиг откинулся на стуле и вздохнул с облегчением. – Во-первых, дама в татуировках бессмысленна и неопрятна.
- Вы так категоричны. Татуировки - сомнительная, дерзкая, но все-таки эстетика. И даже традиция. С тысячелетним стажем, - Варя и сама понимала уязвимость своей апологии.
- Субэстетика, - поправил Людвиг. - Ты никогда не разденешь татуированную даму догола - на ней всегда будет оставаться ее татуаж, значение которого она чаще всего даже не разумеет.
- Бывают исключения.
- Бывают, но в нашем случае лучше обойтись без них. Любая необдуманно сделанная татуировка на теле (а, по факту, все татуировки сделаны необдуманно) – это черная метка, которая полностью блокирует возможность каких-либо маневров вне зафиксированного пути. Можете называть его кармой.
- С этого места подробнее.
- Вот представьте, - Людвиг нетерпеливо поерзал на стуле – видимо, куда-то опаздывал, - но все же решил объяснить свою позицию. – Представьте жизнь, как непрерывное движение по рельсовому маршруту.
- Так и есть, - сказала Варя; собеседник не открыл новых берегов, а фатализмом Варя и сама немножечко болела.
- В какой-то момент человек понимает, что движется не туда. Что выбрал не тот маршрут и оказался в незнакомом районе города.
- Каждого может посетить такая мысль.
- Безусловно, - согласился Людвиг. – И посещает! Одни при этом машут рукой и продолжают пребывать в бездействии. Куда вывезет, туда и приеду. Другие начинают вносить коррективы в жизненный маршрут. Переводить стрелки, пересаживаться на другой транспорт. Знаете это «Новый маршрут построен» на навигаторе? Вот каждый хочет услышать эту фразу, произнесенную, по возможности, томным женским или брутальным мужским голосом – в зависимости от пола и сексуальной ориентации.
- А как нужно? – решила уточнить Варя, так, для себя, на будущее. – Бездействовать или перестраивать?
- По-всякому, - пожал плечами Людвиг. – Готовых рецептов нет. Хорошо бы, конечно, каждому при рождении вручать бедекер, где прописаны все достопримечательности, остановки на обед в мишленовских бистро и пятизвездочные гостиницы для ночевок. Но так не бывает. Жизненный маршрут динамичен, извивается, как сколопендра, при каждом воздействии обстоятельств.
- Самоперестраивается, - улыбнулась Варя.
- Перестраивается, но не всегда «само», - серьезно ответил Людвиг. – Не стоит впадать в крайний фатализм. Человек вполне может влиять на скорость движения, варьировать повороты и менять направление. Для этого человеку даны разум, чувства и интуиция. Последняя – особенно мощный инструмент, поскольку объединяет разум, чувства и опыт уже пройденного пути.
- Причем тут татуировки? – напомнила Варвара.
- Это один из способов изменить маршрут, - ответил Людвиг. – К мастеру татуажа идут тогда, когда решают что-либо изменить в своей жизни. Скорректировать направление и скорость движения. Зафиксировать на коже какую-то мысль, какое-то событие, какие-то отношения или обстоятельства. И татуировка действительно фиксирует – до конца пути приковывает человека к выбранным рельсам. Фиксирует карму. И довольно часто, как прокол в автомобильной шине, вытравливает из человека весь позитив.
- Но татуировки делали с древних времен, - возразила Варя.
- С тем же успехом, - подтвердил Людвиг. – Чтобы зафиксировать карму, чтобы не сворачивать с выбранного пути. Скандинавские берсерки или новозеландские маори татуировками на лицах устрашали врагов и закрепляли за собой карму воинов. Волхвы, друиды, жрецы, чародеи писали татуировками гримуар на собственной коже. Уголовники, члены мафиозных организаций, религиозных сект, рок-музыканты, рэп-исполнители подтверждали знаками на коже принадлежность к определенной субкультуре, утверждали собственный статус в ее иерархии.
- И где тут очевидное зло? – спросила Варвара.
- Нет зла, - успокоил Людвиг. – Есть зафиксированная данность. Татуировка пригвождает человека к определенному пути, как энтомологическая булавка прикалывает муху к поролону. Булавка энтомолога. Если на твоем плече красуется «ВДВ», то тебе уже никуда и никогда не сбежать из воздушно-десантных войск. А если бы Вы нанесли на запястье имя какого-нибудь Валерия, то некая Ваша часть принадлежала бы Валерию, даже тогда, когда память полностью исторгла этого человека.
- А если на твоей ягодице мотылек? – улыбнулась Варя. – Из каких войск тебе не сбежать? Или это будет означать, что часть моей души принадлежит мотыльку до конца времен?
- Не задумывались, почему раз сделавший татуировку, как правило, вновь придет к мастеру за следующей? – ответил Людвиг вопросом на вопрос. – Редко кто останавливается на одном рисунке.
- Есть такое дело, - подумав, согласилась Варя.
- Рекурсивная коррекция, - обозвал это явление Людвиг. – Человек плывет по течению и в какой-то момент понимает, что волны несут его в самую тьму анального забвения. Инстинкт самосохранения требует предпринять меры к спасению. Нетренированный мозг выдает «верное» решение – пометить шкуру тавром. Знак-оберег немедленно решит все проблемы. Ан нет. Не решает. По-прежнему несет в ж*пу, пусть и в другую. Снова тавро, снова смена направления. И с тем же результатом. Постепенно человек втягивается, и процесс нанесения рисунков на кожу из средства превращается в цель.
- У меня нет татуировок на теле, - сказала Варя.
- Замечательно! – обрадовался Людвиг. – Это делает Ваше путешествие на Внешний периметр потенциально возможным. Хотя будем надеяться, что Вам не придется забираться так далеко. Осталось провести инструктаж по технике безопасности.
42.
Новостной дайджест перешел в турборежим. Лица, голоса, языки, здания разнообразной архитектуры на заднем фоне сменяли друг друга с поразительной скоростью. И везде – крики, столпотворение, огонь, взрывы, военные в камуфляже, полиция в бронекостюмах, мигалки спецслужб, раненые на носилках, спасатели в касках и ярких куртках, вездесущая пресса с камерами и микрофонами. Современные технологии позволяли производить запись микрогаджетами, но микрофон стал своеобразным символом профессии, поэтому журналисты серьезных каналов всегда были им вооружены.
Казалось, сам божественный вестник Гермес-Меркурий носиться по планете, давая слово то местным журналистам из столицы, вещающим на официальной сурже, то их коллегам из далекого заокеанья, чей транскорпоративный диалект перекрывался поверх суржированным либо имперским переводом.
- Беспрецедентная трагедия произошла сегодня в здании Верховного Совета, - докладывал из Столицы лысый журналист. – В результате обрушения несущих конструкций просела часть дворцовой кровли. Плиты перекрытия практически расплющили половину зала заседаний. Самое страшное, что это случилось в разгар плановой сессии Верховного Совета.
Сообщаем с прискорбием, что более двухсот депутатов в настоящее время считаются погибшими или пропавшими без вести. Это почти половина действующего созыва. Левые фракции понесли катастрофический урон. Спикер Совета заявил, что часть либеральных партий, а также радикальные партии националистического толка практически прекратили существование, поскольку утратили лидеров и большую часть политического актива. Вся страна, весь наш народ, весь мир – все ищут и не находят слов, чтобы выразить скорбь, пронзившую каждое сердце.
- Сомнительно, - сказал Нестор экрану. – У мира сегодня своих проблем не счесть. Да и не умеет скорбеть нынешний народ.
Хаос полз по планете грязевым селем. Вот он подобрался к самому дому, замер неизбежной угрозой и стал растекаться по окрестностям, наполняя помещения до самых потолков, заполняя умы людей – грязью, страхом, тиной, зловонием.
- Государственная санитарная служба проводит расследование в столовой Высокого Собрания, - холеный имперский журналист говорил со зрителями тоном интимно-доверительным, так, как и положено настоящему профессионалу. – Сто пятьдесят два депутата Высокого Собрания госпитализированы сегодня после обеденного перерыва в пленарном заседании. Общий диагноз – острое кишечное отравление.
Инспекторы санитарной службы совместно с прокуратурой, службой охраны, федеральным бюро и спецслужбой контроля лояльности проверяют меню, торговые накладные, карты отпуска продуктов, сертификаты лояльности и санитарные паспорта сотрудников кухни и столовой. Задержаны директор столовой, заведующий хозяйственной частью, шеф-повар и повар на раздаче готовых блюд. Всем им предъявлено подозрение в производственной халатности.
По заявлению сотрудника прокуратуры, подозрение в халатности может быть переквалифицировано на подозрение в саботаже, диверсии и даже терроризме. Параллельно следователи отрабатывают других фигурантов, чья деятельность непосредственно связана с доставкой продуктов, приготовлением блюд и распределением готовой продукции в данном заведении общественного питания.
Пленарное заседание прервано в виду отсутствия более чем трети депутатов Высокого Собрания. Наши корреспонденты уже развернули мобильный пресс-центр в инфекционном отделении Первой клинической больницы, куда была доставлена большая часть отравленных или отравившихся – очень легко ошибиться в словоупотреблении. Состояние госпитализированных врачи оценивают как крайне тяжелое.
Подключены персоналы других больниц, в том числе и частных. Собран представительный консилиум, в работе которого принимают участие и зарубежные специалисты. В настоящее время ни врачи, ни инспекторы санитарной службы, ни следователи прокуратуры не могут с уверенностью утверждать, что причиной отравления стал чей-либо злой умысел. Так же никто не станет утверждать обратного. Оставайтесь с нами, мы будем вместе следить за развитием этих трагических, тревожных событий.
Нестор переключил на канал «Transnational news», где темнокожий европеец тараторил на плохом колониальном.
- Вон там, за моей спиной, - репортер почтительно развернулся в три четверти и простер руку за спину, - вы видите здание Капитолия. Его трудно рассмотреть в дымке тумана, но ближе мы подойти не можем. Военное оцепление перекрыло все возможные подступы к правительственному учреждению. Силы национальной гвардии не пропускают никого, вы видите бронетранспортеры, в небе зависли боевые геликоптеры. Запрещен даже пролет дронов с видеокамерами.
О том, что твориться сейчас внутри Капитолия мы можем только догадываться. Слухи весьма противоречивы, но у нас есть десятиминутная запись – именно столько длилась трансляция из зала Совета Трансатлантического Содружества, до тех пор, пока вещание не было оборвано при помощи военных «глушилок» видеосигналов. Вот, мне подсказывают редакторы, что запись мы поставить не можем – из соображений национальной безопасности. Могу лишь напомнить, что мы находимся на территории Колумбийского федерального дистрикта, довольно далеко, но все-таки в зоне видимости от здания Капитолия, где всего полчаса назад зал Совета Трансатлантического Содружества был захвачен группой вооруженных лиц.
43.
Новостной канал спрятался в маленьком угловом окошке. Нестор попросил экран войти во Всемирную сеть. После нескольких неудачных запросов – чистку спецслужбы провели основательную – Нестору все же удалось обнаружить запись, упомянутую темнокожим европейцем в репортаже из-за океана.
Съемку вели непрофессионально, из далекой точки, с одного ракурса, видеоряд мельчил, лиц было не различить, зато общий план представал в полном развороте. То же было со звуком: микрофоны фонили, гул голосов перекрывал монотонное выступление оратора. Если бы не субтитры на колониальном, разобрать слова было бы невозможно.
За столом президиума восседали восемь мужчин. Позы их были напряжены, волосы седы, костюмы серы. Было заметно, что эти восемь человек здесь чужие, но пришли не гостями, а хозяевами. Зал заседаний был полон – пять сотен депутатов представляли в Совете Трансатлантического Содружества крупнейшие корпорации планеты. Между столом и партером цепочкой растянулись человек тридцать бойцов – спиной к столу, лицом к депутатам.
Бойцы были в камуфляже, в шлемах и бронежилетах, с короткоствольными штурмовыми винтовками на груди. Ребята вели себя браво. Их позы, на контрасте с «заседателями», были расслаблены, руки в кордуровых перчатках небрежно сложены на оружии. Именно эта небрежная беспечность и держала в оцепенении полный зал тех, кто до настоящего момента играючи вращал целый мир на собственных гениталиях. Или думал, что вращает.
«Восьмерка – знак бесконечности», - почему-то подумал Нестор, но до конца додумать не успел – один из мужчин, сидящий ближе к центру стола, заговорил, не вставая, не выходя за трибуну, не меняя позы. Побежали титры, Нестор занялся переводом.
Не было никаких дежурных фраз, вроде «ситуация под контролем» или «просим сохранять спокойствие». Оратор монотонным голосом, ни капли, не заботясь о том, слушают его или нет, просто констатировал текущее положение вещей.
- С настоящего момента полномочия Совета прекращены, - титры по традиции выдали заглавную букву, но докладчик произнес с прописной, без всякого пиетета, словно речь шла не о могущественном надгосударственном законодательном органе, а лишь о совете какой-нибудь управляющей домовой конторы.
«Кто же эти люди, - подумал Нестор, - которые обращаются к живым богам с таким пренебрежением? Не боятся ни кары мгновенной, ни возмездия в будущем. Ведь что могут эти три десятка бойцов в партере против объединенных европейских легионов и молниеносных штурмовых бригад колумбийских федералов?» А ведь силы национальной гвардии дистрикта Колумбия уже развернули оцепление за стенами Капитолия.
Когда-то дед Нестора и Вари, Антон Нестерович, рассказывал историю про то, как в третьем веке до нашей эры Ликург пришел к власти в Спарте, чтобы полностью изменить уклад древнего античного царства. Все тогда подверглось изменению – форма правления, устройство семьи, законы, организация быта и даже воспитание детей. И если бы не тридцать щитов, что защищали Ликурга на агоре, то возмущенные лакедемоняне втоптали бы реформатора в площадную пыль.
- Власть переходит к Глобальному Конгрессу-сторожу народа, - титры выдали на колониальном: «Global Congress-Chowkidar of the People». И рядом аббревиатуру в скобках: «GCChP».
- ГэКаЧэПэ, - вслух произнес Нестор.
Аббревиатура показалась знакомой. Было когда-то. В новейшей истории, совсем рядом. Рушилась Империя. Несколько человек заступились. Жест отчаянья. Гордый, но бесполезный. Мир уже был иным. Он рос, трансформировался, мутировал. Новому миру была нужна энергия. Он получал пищу, пожирая трупы почивших гигантов и трупики тех, кто не успел мимикрировать, перекраситься, переодеться в новое, только что купленное в мультибрендовом супермаркете.
Потом на руинах, на костях выросла новая Империя. Теперь же шутница-история набросила спиральное лассо на шею другого гиганта, давно болевшего, изгнившего изнутри, но все еще бодрящегося, как престарелый президент, с пышной седой шевелюрой, белоснежными винирами и прогрессирующим Альцгеймером. Призрак Государственного Комитета по Чрезвычайному Положению, героически почившего на пулеметной амбразуре истории, восстал из тьмы забвения и воплотился в теле Глобального Конгресса-Сторожа Народа.
Сеть зависла, изображение на экране застыло размытой картинкой. Нестор проверил другие источники. Нет, блоги, порно, клипы – все это загружалось в обычном скоростном режиме. Вернулся к записи – нет ее, лишь надпись на колониальном, сообщавшая о том, что контент в настоящее время недоступен, что нужно проверить сетевое подключение. Быстро же отработала цензура. Теперь GCChP из новостного повода превратился в маловнятный полумиф. Но было же.
Нестор вернул новостной канал, но на экране уже другой репортер из другой локации вещал об иных событиях.
44.
Словно продолжая сказочную линию (или же окончательно превращая предыдущий сюжет в легенду) пожилой индус в тюрбане и солнцезащитных очках с веселой улыбкой повествовал студии о вещах необычных, даже фантастических. В студии несколько человек, пестрых и разновозрастных, за стойками трибун внимательно слушали индуса, нетерпеливо кивали, словно пенсионеры на старте оздоровительной пробежки в честь Дня города, готовые сорваться с места в карьер – в марафон многомудро-бестолковых топтаний вокруг заявленной темы.
- Скажите, где это произошло? – вопрошал улыбчивого индуса возбужденно-суровый студийный ведущий. – Насколько достоверны свидетельства очевидцев?
- Мало, очень мало достоверны, - признавался индус на имперском с прекрасно стилизованным акцентом. – Свидетельства единичные, внимания не заслуживали, пока их не стало так много.
- Сколько? – требовал ведущий.
- Достаточно, - улыбался индус. – Значительно больше, чем свидетельств о лох-несском чудовище, о снежных йети или гигантских кракенах. Но значительно меньше, чем о кругах на полях, о полтергейсте или контактах с инопланетянами. Посередине.
- Насколько совпадают показания свидетелей?
- Очевидцев, - улыбался индус. – Свидетельства совпадают в основных чертах. Все видели практически одно и то же – в разных уголках планеты, на разных континентах, но почти в одно и то же время.
- Что же? Что же необычного видели ваши многочисленные источники?
- В наш центр перенаправляют свидетельства обо всех паранормальных явлениях. Эти свидетельства разной степени достоверности и чаще всего являются вымыслом или ошибками восприятия, - индус явно получил задание редактора тянуть время и томить зрителя ожиданием. – В некоторых случаях мы даже замеряем уровень психостимуляторов в крови. Он должен находится в пределах предписанной рекомендуемо-обязательной нормы.
- По этому показателю ваши источники надежны? – ведущий в студии явно имел от редакторов те же указания, хоть и «рыл копытом» в показательном нетерпении.
- Не могу сказать, - улыбка под очками стала шире. – Не было времени брать анализы, проводить исследования. Пока мы можем опираться лишь на статистику и отбирать те образы, что наиболее часто встречаются в свидетельствах очевидцев.
- Наши эксперты в студии, а также миллионы наших зрителей у экранов замерли во внимании. Мир полон тайн и загадок. Прямо сейчас происходят события, которые никак нельзя назвать обычными, заурядными. Свидетелями каких странных происшествий стали граждане разных стран из разных уголков нашей планеты?
- Скорее всего, речь идет о галлюцинациях – единичных, а реже – групповых, но не массовых, - извинялся индус. - Очевидцы рассказывают удивительные истории о схватках гигантских змей и пауков. Как правило, баталии происходят в парковых зонах, вдали от людских глаз. Но мы говорим о случайных наблюдателях. Влюбленные парочки, дети, загулявшие подростки, эксгибиционисты.
- Действительно, не самые надежные источники, - вмешалась, не выдержав молчания, эксперт за одной из трибун.
- Что Вы имеете против детей? – слюняво взорвался другой эксперт. – Именно дети, свободные от предубеждений и мощных психостимуляторов, являются в наше время самыми надежными носителями достоверных данных!
- Я лишь имела в виду элемент случайности, - огрызнулась оппонент.
- Мы предполагаем, что подобные невероятные зрелища могут являться результатом искусного розыгрыша, - пытался успокоить студию индус на удаленной связи. – Многие современные художники используют в творчестве голограммы и публичные перформансы.
Но экспертов в студии уже было не обуздать. Ругань, крики, личные нападки и оскорбления звенели в эфире теперь без всякого касательства к сабжу передачи.
- Какая чушь! - Нестор с досадой перешел на другой канал.
Новая тема началась с полуслова, и сперва Нестор понимал единичные избранные слова из траурной скороговорки диктора. Девушка-диктор была довольно молода, новости такого ранга ей приходилось зачитывать впервые, поэтому она заметно волновалась. Ее европейско-колониальная суржа звучала малоразборчиво. По тону и весьма реалистичной слезе на щеке девушки Нестор понял: случилось что-то из ряда вон, даже на фоне сегодняшнего сумасшедшего дня.
Наконец Нестор сумел сложить часто мелькавшие в речи диктора «Тринадцатый район», «бульвар Сансет», «Голубой дом», «Понтифик», «покушение» в единую смысловую цепочку. А сложив, сказал: «Ого!». И щедро плеснул себе виски.
Очередной полоумный фрик, коих множество развелось еще до того, как употребление наркотиков стало повсеместно обязательным для лояльных граждан, возжелав всепланетной славы, подстерег голливудского Понтифика на бульваре Сансет, у самых парадных дверей Голубого дома. Pontifex Hollywoodus совершал ежедневный публичный променад в окружении свиты штатных фавориток и фаворитов.
Злоумышленник, затесавшись в толпу штатных же восторженных фанатов, каким-то чудом оказался рядом со своей целью и сумел метко распылить нервнопаралитический газ прямо Понтифику в лицо. Номинальный лидер Голливуда был повержен, как и десяток окружавших его «льстецов на окладе». Зараженных смертельными парами мгновенно госпитализировали. Удалось спасти всех. Кроме самого Понтифика.
Коллективный разум был точечно пронзен кем-то, кто хорошо знаком с акупунктурой глобального общественного организма. И пусть Pontifex Hollywoodus ничего не решал сам, а лишь транслировал волю истинных хозяев мира, но без его посредничества механизмы управления многомиллиардным муравейником были обездвижены, как и сам несчастный царек микрогосударства.
45.
Отдел силового воздействия Конторы Раджаса
Канцелярии Конторы Раджаса
О завершении активной фазы
Информационная записка
Настоящим предоставляем всем задействованным отделам Конторы Раджаса краткий отчет о завершении активной фазы операции по стабилизации климаксного состояния Взвеси. В настоящее время, которое, как известно предвосхищенным в воспоминаниях, не имеет значения, все ключевые фигуранты оппонентов отстранены от дел либо ликвидированы, все ключевые локации находятся под контролем нашего отдела. Ценой минимальных жертв среди гражданского населения удалось добиться относительного восстановления баланса внутри Взвеси. Сим запрашиваем от дозорных Внешнего периметра подтверждение стабилизации смещения Взвеси по вертикальной оси к основанию Древа.
Сообщаем также, что в процессе силовых взаимодействий с нашими оппонентами произошли немногочисленные сбои в режиме маскировки. Некоторые акты метафорически-физических противостояний оказались в области человеческих перцепций. Утечки стали возможны исключительно в виду действующих в современном обществе предписаний по обязательным нормам употребления психотропных веществ. Измененное сознание обостряет восприятие реципиентов, и их органы чувств в некоторых случаях игнорируют наши способы маскировки.
Средства массовой информации уделили внимание достаточно многочисленным свидетельствам очевидцев, но, благодаря инертности общественного мнения (каковая инертность вырабатывается у реципиентов с детства на соответствующих школьных занятиях), а также благодаря работе наших операторов в СМИ, указанные свидетельства, в основном, были восприняты в качестве легенд, галлюцинаций, городских мифов.
Ожидаем дальнейших распоряжений из отдела распределения решений Конторы Раджаса, донесений дозорных Внешнего периметра и подробных инструкций по интерпретации происходящего для массового сознания реципиентов.
Конец информационной записки.