Предыстория
Глава первая. Версии происхождения русалок.
Как в великой и могучей Волге-матушке со времен стародавних и былинных поселились русалки. Существует множество научных гипотез об их появлении. Одни считают, что перебрались они к нам из страны Индийской и ведут свой род от древнего племени наг. Когда кшатрии вздумали изничтожить весь нагский народ, нашелся один ведун и колдовской силою перенес всех сородичей в леса славянские. Тут они и приспособились к местной среде, и хвост их обрел чешуйчатую форму. Другие связывают появление русалок с Великим потопом, когда под водой затонуло множество людей, но самых красивых из женщин спасли и забрали себе в жены твари морские, положив начало русальному племени. Я лично придерживаюсь версии, что ведут они происхождение от амазонок, женского воинского народа, умевшего обходится без мужчин. Когда ж сильный пол прознал про племя амазонок и восхотел покорить его, совет старейших принял решения укрыться в море. С тех пор много воды утекло. Реки меняли русла и отводились в каналы, царей сменяли торговцы, а дома вырастали до небес. Но водная стихия продолжала скрывать древний и чудесный народ русалок. Они совершали свои географические открытия, поднимались вдоль рек и прятались в глубоких озерах. Как стая быстрых рыб, выплывали они на охоту, принося, как и древние амазонки, помимо еды и лечебных трав, еще одного-другого неудачливого рыболова или заслушавшегося музыки волн моряка. Таким древним образом и продолжался род русальный и сохранился до наших дней.
Глава вторая. Появление русалок в Юрьевце.
Из древних летописных упоминаний и народных преданий нам известно, что русалки издревле облюбовали русла Волги, Днепра и Дуная. Народные суеверия даже положили запрет на купание в реках в августе под предлогом того, что русалки на дно утянут. Были ли исторически достоверны такие случаи умыкания людей, об этом источники не сообщают. Но если и могло такое произойти, то относилось разве что к красивым молодым мужчинам, но никак не ко всем людям и уж совсем не обязательно в августе. Следует заметить, что умыкали мужчин редко и строго по правилам, чтоб утаить от людей исчезновение и тем обезопасить свое существование. Обычно на умыкание давал согласие совет старейшин, причем сам лично выбирал кандидатуру и долго следил, изучая повадки и манеры кандидата, прежде чем неожиданно переворачивалась его лодка, и нежные девичьи руки утягивали счастливчика в свой подводный мир. Чтоб не вызывать зависть у других перед тем, как вернуть мужчину обратно к людям, русалки поили его зельем забывчивости, и оно никогда не подводило. Самые крепкие из мужчин могли лишь припомнить, что утащило их на дно. Да кто им верил, после появления через неделю или две. У слабосильных память отбивало настолько, что ни места жительства, ни имени своего они больше не могли вспомнить и шлялись по свету, как калики перехожие. Потому-то и велся такой суровый отбор кандидатов. В отличие от древних амазонок русалки не умертвляли рожденных мальчиков, они добились посредством лечебных трав, чтобы у них рождались исключительно девочки, становясь новым поколением русалок. Старые русалки теряли человеческое лицо и превращались в рыб, уплывая в глубинные воды моря. Так и продолжалось чередование поколений и продолжается поныне. Однако кое-что изменилось: у людей появились грохочущие лодки и корабли, которые будоражили всю гладь вод и будили спящих в подводном мире. Вода становилась все грязнее, а рыб и другой водной твари все меньше. Часто молодые русалки болели и лишь самые упитанные доживали до старости. В поисках новых пристанищ совет старейшин исследовал русла рек, и неожиданно нашел затонувшие города в водах разлившейся ухищреньями людскими Волги. В этих каменных домах и деревянных избах на речном дне и решил совет обосновать новый русальный город. Люди затопили лишь часть города и продолжали жить в незатопленной части. Но город верхний хирел и обезлюдевал, молодые уезжали пытать счастье в крупные города. Старики перебирались к детям, и лишь небольшая горстка самых выносливых продолжала жить среди опустевших улиц и заброшенных домов. Именно такой тишины водной глади искали русалки. Они также с радостью обнаружили образовавшиеся посредине Волги после затопления острова. Туда редко ступала нога человека, а, значит, русалки безбоязненно могли выходить из воды и греться на солнышке. И чем больше приходил в запустение город верхний, тем популярнее среди русалок становился нижний подводный город, названный по решению совета старейших Подюрьевец. Об этом русальном городе и пойдет наш рассказ.
Часть первая. Тайны подводного мира.
Глава третья. Утро в Подъюрьевце.
Клео проснулась от грохочущего звука проплывающего по поверхности воды катера.
– Все равно хотела пораньше встать, – решила она и одним махом хвоста выплыла из дома. Изба, заброшенная людьми при постройке водохранилища, все еще была крепкой. Резные наличники на окнах даже сохранили поблекшую белизну краски. В стекло окна Клео полюбовалась на свое отражение. Молодая, крепкая русалка, с сильным волевым взглядом и уверенными движениями, она часто опережала старших на охоте, хоть и было ей всего-то восемнадцать лет. Через месяц заканчивалось ее обучение, и подходила пора пройти через главное испытание в жизни. Она понаслышке знала о посвящении, проводимой старейшими, и о выборе достойных продолжить русальное племя. Все её сверстницы с нетерпением ждали, что старшие умыкнут для них жениха, и они в одну ночь околдуют его своим неземным пением, окрутят длинными пышными волосами и очаруют блеском зеленых глаз. А потом вынянчат для города маленьких дочерей. К этому их готовили с момента поступления в школу. Об этом шушукались тетушки на базарной площади. Но Клео почему-то не прельщала эта доля. Она не мечтала о буйной ночи, расчесывая волосы перед своим отображением, как остальные ученицы, ей хотелось прежде изучить народ, живущей сверху. Она вспомнила, как на уроке травоведения задала учительнице вопрос:
– Неужели ради одной ночи мы столько учимся?
Учительница не растерялась и ответила:
– Почему из-за одной. Если на свет появится крепкая русалка, то старейшие одобрят вам повторное и даже третье зачарование.
Максимум три раза она использует чаровные травы и превратится в двуногую девицу, а потом еще месяц будет пить противоядие, чтобы тело отвыкло от ощущения ног. Она назубок изучила все составляющие зелья, и непреодолимая мысль сверлила голову: «а что, если испробовать настой не для продолжения рода, а ради эксперимента. Выйти к людям, походить, поглядеть на их жизнь»…
Погруженная в раздумья Клео плыла по центральной улице города. На базаре торговки уже раскладывали диковинки: товаром было все, найденное в толще воды и на дне, выменянное у заморских русалок и оставленное на берегах забывчивыми людьми. Клео обожала изучать все эти находки: как в музее, она соприкасалась с миром надводным. Но в это утро она поспешно проплыла торговые ряды: фраза, оброненная старой одинокой русалкой, запала ей в душу, и она во что бы то ни стало хотела получить разъяснения.
«Если твое сердце коснется любовь, то жизнь навсегда изменит свое течение».
Само слово «любовь» русалки использовали крайне редко, раз или два за всю жизнь Клео слышала его, когда оплакивали умерших русалок. «Покинула безвременно любимая сестра». Вот и все, что она слышала про любовь. Что это за чувство? Уж явно не то, к чему готовят в школе. Родить русалку – это почетная обязанность каждой, закончившей обучение. Но девочек забирали от матерей, как только малышки научались держаться на воде. После этого воспитанием занимались учителя, а мамы возвращались к обычной жизни: работа, охота, собирательство. Про какую любовь говорила старая русалка?
С такими мыслями Клео ударила хвостом по двери полуразваленной покосившейся избы.
– Заплывай с миром, – услышала она высокий, немного дрожащий голос бабушки Хлои.
Глава четвертая. Рассказ Хлои о любви.
Клео вплыла в избу. Когда-то дом зажиточного крестьянина, теперь стены обветшали, а печь и вовсе развалилась. Множество стеклянных банок и бутылок стояло по полкам вдоль стен. Все они были закрыты и содержали внутри разные настойки. Бабушка Хлоя умела врачевать и отгонять тоску. В среднем русалки жили по триста лет, но бабушка Хлоя доживала уже свою четвертую сотню. При этом память не отказывала ей, и глаза, окруженные паутинками морщин, все еще светились лучистым взглядом.
– Я хотела расспросить вас о любви, – сразу перешла к делу Клео. – Ваша фраза не дает мне покоя. Как изменится моя жизнь, если я полюблю?
– У каждой русалки свое русло, – многозначительно ответила Хлоя. – Я расскажу тебе свою историю, но какой станет твой рассказ, об этом нам поведает время… Мы встретились еще до основания Подъюрьевца, в другом месте и в другую эпоху. Тогда не было шумных лодок на воде, и люди были ближе к земле и добрее. Я прошла обучение и посвящение. Об этом я не могу рассказать, ты сама все узнаешь, когда придет время. У меня родилась дочка и через год я отдала её на воспитание. С той поры мы не встречались. Я угадывала её черты в молодых русалках, но в конечном итоге все вы для меня как дети. Однажды я грелась на камне, и меня заметил рыбак. Мы подружились. Я пригоняла ему косяки рыб, а он дарил мне диковинные вещи людей. Через месяц знакомства я выпила снадобье и обрела ноги. Мы встречались уже на суше, и я стала его женщиной. Старейшие русалки уговаривали меня отказаться от этих встреч, но я упорно продолжала видеться с ним. Но жизнь людская много короче нашей. Я приплывала к нему и когда он стал дряхлым дедом, и сама оплакала его смерть. Сердце до сих пор гнетет тоска при мысли об этом…
Хлоя замолчала, предавшись воспоминаниям.
– Если б вам пришлось заново решать, вы бы так же поступили? – Спросила Клео.
Старая русалка кивнула головой, протирая глаза.
– И каково это чувство, которое вы испытывали? – Не унималась Клео.
– Это чувство не умерло со смертью человека, оно до сих пор живо во мне и наполняет смыслом каждый мой поступок. Я становлюсь частью чего-то большего, значимого.
– Но разве мы не часть целого в своем племени? В чем разница?
Старушка провела рукой по голове молодой русалки.
– Видишь ли, среди своего народа мы все равнозначны и взаимозаменяемы. Только в любви каждый уникален и бесподобен, – Хлоя вздохнула.
– Я хочу изучить род людской, Вы мне поможете с этим? – Решительно заявила Клео.
– Да, если ты действительно этого хочешь. У тебя есть свобода принимать решения, но ты должна осознавать ответственность за последствия.
– Я решила. Я не хочу плыть заданным руслом, хочу сама во всем разобраться.
Хлоя проплыла к полкам со склянками и взяла оттуда настойку.
– Этот отвар вернет тебе ноги на двенадцать часов. Только сначала прикупи у торговок одежды, как у людей.
– Я в этом ничего не смыслю, Вы мне не поможете?
Они выплыли на базарную площадь. Среди рядов с находками Хлоя отобрала несколько целлофановых пакетов, длинное платье и туфли.
– Вот, высуши одежду на солнце и сложи в пакеты, чтоб не промокла. Однако прежде научись передвигаться на ногах и плести косы.
– Что за косы? – Удивилась Клео.
– Наши волосы всегда в воде и напоминают морские водоросли. Однако при высыхании они становятся похожи на …, ну пожалуй на шелковые нити. У людей принято приглаживать их и заплетать в веревки, которые они называют косами. Без этих веревок ходить неприлично.
Клео удивленно пожала плечами, но твердо запомнила, как плести косу.
– Со следующего же утра я начну тренировки, – сказала она себе, возвращаясь домой.
Глава пятая. Уроки человекообразия.
Клео выплыла из дома с первыми лучами пробивавшегося сквозь толщу воды солнца. Она поднялась на поверхность водохранилища, осмотрелась, и поплыла к островам, не обжитым людьми и посещаемым разве что компаниями туристов. Туристы всегда вели себя громко и невнимательно. Они включали музыку, кричали, стараясь перекричать других, они швыряли в воду бутылки и оставляли после себя мусор. Впрочем, для русалок, занимавшихся собирательством, найти такую стоянку туристов было большой удачей. Можно было наткнуться даже на предметы одежды, не говоря о столь нужных в Подъюрьевце бутылках и пластиковых пакетах. На этот раз тишина, разливающаяся по водной глади, указывала на то, что на островах никого нет. Клео выпила настойку и впервые ощутила сложность при плавании. Обычно, она передвигалась исключительно при помощи хвоста, руки нужны были для собирательства или охоты. Но как только вместо хвоста оказались ноги, она поняла, что без помощи рук безусловно пойдет на дно. Она сделала несколько махов в воде и приблизилась к берегу. Ноги нащупывали песок дна, вода помогала удерживать равновесие. Так, шаг за шагом, Клео все увереннее перебирала ногами, и, наконец, вышла на берег. Она развесила купленную одежду и начала плести косы. «Почему распущенные волосы являются знаком распутства у людей?» Волосы, не знавшие гребня, ни в какую не хотели делиться на пряди. В конце концов, потеряв всякую надежду, Клео завязала непослушные волосы в узел и начала шагать по берегу. Она даже попробовала сказать что-то, впервые на суше. Солнце начало припекать, и, уставшая от ходьбы, она присела в тени дерева. Платье, давно высохшее, теперь обдувалось ветром и развивалось, как знамя. Высохшее, оно приобрело более насыщенные цвета: голубые и желтые ромашки разбегались по всему подолу на фоне нежно салатового цвета. Клео надела его. Немного свободное, оно тем не менее подчеркивало все достоинства ее фигуры. Она подошла к воде и нагнулась, оценивая свое изображение. И в этот момент в кустах кто-то присвистнул. Она подняла взгляд в сторону звука: над высокой травой виднелась пара голубых глаз и кепка, скрывающая волосы.
Глава шестая. Знакомство.
– Ты кто? – Испуганно сказала Клео.
– И тебе здрась, – ответил басистый голос, потом, раздвигая траву, на берег вышел человек. Волосы стрижены, плечи шире обычного, голос низкий: Клео впервые встретила мужчину.
– Я, пожалуй, уплыву, – нерешительно вслух сказала она.
– Прости, не хотел подглядывать, я тут рыбачу. – Он порылся в котомке и достал хлеб с салом.
– Будешь, – он протянул ей ломоть.
Хлеб русалки не пекли, они ели сырую рыбу и травы.
– Не откажусь, – обретя уверенность в голосе, сказала Клео. Она все еще стояла у кромки воды, и один прыжок делал ее неуязвимой для человека.
– Тебя как звать? Я вот Костя. – Он уважительно поклонился.
– Я – Клео, – копируя жесты Кости произнесла девушка.
– Клаша, значит, – резюмировал он, откусывая от хлеба. – Ты к нам отдыхать приехала?
– Вообще-то учиться, – искренне сказала Клео. – Книги хочу читать.
Костя удивленно на нее посмотрел.
– Кто ж летом книги читает? Они скорее для дождливых осенних вечеров.
– До осени долго ждать.
В этот момент в метре от них что-то плюхнулось в воду, и побежали круги по воде.
– Вот так рыбина, надо за удочкой сходить, – он оставил котомку и ушел в траву.
Клео точно знала, что так может плюхнуться только русалка, и не из молодых. Неужели старейшие за ней следят?
Она сбросила с себя платье, сунула его в целлофановый пакет и закрутила узел. Не дожидаясь возвращения Кости, она забежала в воду и погрузилась на дно. Под толщей воды действие зелья начало постепенно ослабевать. Наконец она ощутила силу плавников и перестала грести руками. В Подъюрьевец она вплыла обычной русалкой.
Глава седьмая
.
Ответ перед старейшими.
Не успела она перевести дыхание, как в доме раздался хлопок хвоста о косяк двери. У входа плавала молодая русалка в накидке из длинных водорослей.
– Тебе велено прийти в зал старейших сегодня к вечеру, – без лишних предисловий сказала она.
– Хорошо, буду.
Клео с трудом расплела узел волос и достала свою ученическую накидку. Каждый социальный слой в обществе русалок имел отличительный цвет и покрой накидки. В бытовой жизни русалки ими не пользовались, но в дом старейшин и на общие сборища должны были появляться только в них.
Через десять минут она уже вплывала в хорошо охраняемое здание совета старейших.
В большой комнате, освещенной благодаря световому окну в потолке и светильникам, изготовленным из фосфора, сидели десять престарелых русалок. Они, наверное, были возраста бабушки Хлои, но намного упитаннее и увереннее в себе. Заговорила одна из них, Артис, приходившаяся родственницей Клео. Родство никто не отслеживал, но зачастую некоторые черты переходили в молодое поколение столь точно, что не заметить родственную связь было невозможно. У этой пожилой русалки был такой же, ярко-рыжий цвет волос. Уже с сединой и слегка поредевшие волосы старейшей все еще притягивали взгляд, словно луч солнца проник в зеленую атмосферу Подъюрьевца. И сегодня рядом оказались два таких лучика.
– Ты пила зелье и говорила с мужчиной до окончания обучения, – сказала Артис. – Это не запрещено в нашем обществе, но не рекомендовано. Ты еще не готова принять нужное решение.
– Однако я уже сделала выбор, пусть и поспешный. Я хочу прежде изучить людей.
Старейшие переглянулись.
– У людей нет тех нравственных правил, что у нас: они могут обманывать, воровать и даже убивать. Опасно входить в их общество без должной подготовки.
– Простите, у меня вопрос: когда русалки умыкают мужчину и опаивают его настоями, разве это не обман?
– Нет, – ответила другая, еще более старая и более толстая русалка. – Люди предупреждены. Мы давно распространили поверье среди людей, что купаться после Ильи Пророка нельзя. И умыкаем мы мужчину после этой даты. В чем нам винить себя?
У Клео не было ответа, она не знала, что среди людей бытует такая примета. И вправду, раз кто нарушает установленные порядки, должен пенять на себя.
– Если я нарушаю установленные порядки, – повторила она вслух, – то это мой выбор и моя ответственность. Вы не можете меня остановить.
– Верно, – утешительным голосом заговорила Артис. – Теперь ты тоже предупреждена об опасности. Но расскажи, что за человек тебе повстречался?
– Он не вор и не лжец, он просто рыбак, угостивший меня хлебом.
– Он рослый и плечистый, – сказала одна из старейших другим. – Синие глаза.
Старейшие одобрительно закивали.
– Иди, и будь осторожнее, – сказала Артис Клео, и та вышла из комнаты.
– Через месяц заканчивается их обучение, – добавила Артис, – может, рассмотрим этого рыбака как кандидата? Опиши его подробнее, Афро.
Все старейшие носили почетные имена, выбранные из пантеона богов в те далекие времена, когда русалки жили под островами в Эгейском море. С той поры появилась традиция давать русалкам эллинские имена, и имя Клео, которое Костя принял за Клашу, на самом деле восходило к Клеопатре, «плачущей об отце» по-эллински.
Пока старейшие договаривались проверить человека Костю, как кандидата для умыкания, Клео со спокойной душой плыла в гости к Хлои: ей не терпелось поделиться своими впечатлениями от встречи с мужчиной.
Глава восьмая. Письмена человеческие.
Хлоя вышла из дома, и Клео зависла над полкой с укутанными в целлофан книжками. Она вспомнила себя в шестилетнем возрасте, когда их наставница, еще тогда не такая дряхлая, Хлоя выводила маленьких русалок на песчаный берег островов и писала им на песке буквы, потом слоги и слова. Клео научилась читать, хотя в роду русалок, как и во всех древних культурах, мысль не принято доверять материи. Ни камень, ни металл и ни дерево не сберегали преданий русальных: все передавалось из уст в уста. Основные предания девочки выучивали в школах, а заумные и старинные хранили в памяти сказительницы. Во время русалий все эти сказания поочередно и с великим благоговением выслушивались собравшейся общиной. Но у людей все обстояло иначе: они писали много, почти все, достойное памяти и неуместное для упоминания. Их слова давно обесценились, размещенные на мягкой и хрупкой материи, бумаге, их слова гибли зазря и извращались повсеместно.
Поэтому в людском роде развились ложь и неправда. Тяжелей солгать, смотря в глаза знаемому человеку, чем поместив свою ложь на лист бумаги. Но среди этой лжи были и предания людей, описания из истории и традиций. И ради этого Клео хотела обрести ноги, записаться в библиотеку и ознакомиться с книгохранилищем лично.
В дом вернулась Хлоя: расспросив о вылазке Клео на берег, она дала ей несколько флаконов с настойкой и завернутые в целлофан деньги. Русалки меняли товар на товар или на драгоценные камни. Но люди доверили бумаге даже свои накопления, и теперь, оказавшись среди людей, Клео вынуждена будет сама пользоваться бумажными деньгами.
– На базаре в верхнем городе старая русалка торгует рыбой. Обратись к ней, если тебе понадобится помощь среди людей, – напутственно сказала Хлоя, – доброго плаванья и тихого океана, – по старинке добавила она.
Клео поднималась все выше и выше к поверхности воды. Вот уже видна стала белая высокая колокольня Юрьевца. Она выплыла на берег в кустах ивы и тотчас глотнула зелье. Она надела платье, просушила волосы и собрала их в узел, потом закопала под ивой остальные бутылочки и пошла в город.
Библиотека находилась в центре города, в синем деревянном доме. Клео выбрала несколько книг и погрузилась в чтение. Солнце обошло полнеба, когда она почувствовала голод и решила пойти на базар.
И правда, среди торговок оказалась старая русалка: волосы запрятаны под платок, длинный подол скрывает ноги. И если б не блеск зеленых глаз, ничего не отличало бы её от обычных женщин.
– Здравствуйте, вы продаете рыбу?
Торговка осмотрела Клео и сказала:
– Для тебя, милочка, есть даже травы.
Клео купила рулет из водорослей и села в тенек перекусить. Глаза скользили по вывескам магазинов и вдруг наткнулись на идущего по улице Костю.
Глава девятая
.
Романтические встречи.
Клео очень обрадовалась, увидав знакомого. Он тоже заприметил сиявшую как лучик, рыжеволосую девушку.
– Привет, Клаша. Как это ты исчезла с берега? Я весь остров обчесал в поисках тебя.
– Я хорошо плаваю, – отозвалась Клео.
Костя с уважением покосился в её сторону.
– Ну как, книги читаешь?
– Да вот, в библиотеке просидела полдня.
– В книгах не все написано. Некоторые вещи понимаешь только, поварившись в одном котле.
Клео съежилась от натуралистичности образа.
– Я всё же, пожалуй, предпочту чтение варке.
«Мы уже заварили кашу, когда встретились», подумал Костя. Ему не о чем больше было говорить с девушкой, но и уходить так просто не хотелось.
– Может, сходим в музей, если ты еще не ходила. Там тоже есть, чему поучиться.
– Пошли, – кивнула Клео.
Костя включил все свое обаяние и описывал экспонаты музея, как профессиональный экскурсовод. Около одной фотографии они простояли больше десяти минут, изучая, как команда босоногих подростков под руководством обутой в сапоги начальницы шагает в ряд.
– Ты не замечаешь тут подоплеки? – Спросил Костя.
Клео пожала плечами и услышала рассказ об установлении советской власти в Юрьевце, о присланных из центра организовать молодежь активистах. Теперь стало понятно, почему на ней сапоги.
Это все было интересно и ново. Костя завладел её воображением, а его мелодичный голос хотелось слушать без устали. Они договорились встретиться на следующий день, потом снова и снова. Вместе ходили плавать на пляж, вместе слушали музыку и собирали ягоды. Наступил август месяц, время посвящения для окончивших обучения русалок.
Клео больше не могла каждый день встречаться с Костей.
– Познакомь меня со своими родителями, – попросил он.
– Могу познакомить с бабушкой Хлоей, но не сейчас, позже как-нибудь.
Она обещала, что обязательно вернется и познакомит его с бабушкой. С той поры они не виделись.
Костя рыбачил по обычаю на островах, лелея мечту вновь повстречать там Клашу. Однажды он услышал изумительное пение и пошел на звук. Он обошел весь остров, но пение неслось откуда-то со стороны, по воде. И, позабыв про примету не купаться после Ильина дня, поплыл в сторону звука. Сначала ему показалось, что водоросли коснулись его ног. Потом нежные ладони стали гладить руки, тело, плечи, затягивая за собой в толщу воды. И прежде, чем глубина вод поглотила его, одна здоровенная рыбина, нет, пожалуй, бесстыдная девка, схватила за голову и поцеловала долгим затяжным поцелуем, вдунув в него сладкую медвяную жидкость. На этом память покинула Костю.
Глава десятая. Испытания.
Клео в кругу шести ровесниц сидела в большой комнате. Вплыла Артис и заговорила:
– Вы стали взрослыми и полноправными членами русальной общины. Пройдите же испытание, к которому готовились все эти годы. Вот вам настойка для крепости духа, испейте по глотку и вперед.
Русалки поочередно пили, передавая по кругу старинную бутыль из темного стекла. Когда очередь дошла до Клео, внутреннее чувство остановило её. Она поднесла горлышко к губам и сымитировала глоток. Артис выплыла из комнаты, оставив молодых русалок одних. Через пару минут девушек одолело безудержное веселье. Они пели песни и хохотали, выкрикивая непристойные фразы. Клео, насколько была в силах, имитировала их поведение. В этот момент в комнату вплыли две другие русалки постарше, и позвали молодых за собой. Одной большой стаей они поднимались к поверхности воды, когда Клео заметила плывущего сверху человека. При виде его молодые русалки завизжали от восторга: они льнули к нему, разгребавшему воду руками и бессильному оказать сопротивление. Они бесцеремонно прикасались и гладили его, испытывая безумное наслаждение и все сильнее упиваясь русальным экстазом. Наконец, старшая русалка обхватила его и прижала к губам. Человек безвольно опустился в её объятья. И тут Клео разглядела его черты. Это был её Костя, который все больше ей нравился.
– Давай, милочка, смотри какой сюрприз тебе сделали старейшие. Соединись с ним, он твой, – подбадривала на ухо старшая.
Русалочки влекли Костю за собой. Он не потерял сознание, но его взгляд помутнел. На прилипания молоденьких девушек он стал отвечать поглаживаниями и шлепками. Они поочередно целовали его в губы, и он отвечал на их поцелуи. В глазах распалялся огонь желания. Когда они спустились в приготовленную для спаривания залу с устланным водорослями плоским камнем, старшие поднесли испытуемым очередной настой. Испившая его тотчас превращалась в двуногую девушку и прыгала на ложе, в объятья охмелевшему Кости.
Когда очередь дошла до Клео, она отшвырнула флакон и уплыла прочь.
– Вернись, он же тебе нравится, – кричали вслед старшие. Но ничто не в силах было остановить Клео. Спаривание во хмелю совсем не подходило под её представления о любви.
Она выплыла на берег и в густом кусте ивы просидела до вечера. Услышав плеск, она подняла глаза и увидела выходящего из воды, покачиваясь, Костю.
Сначала она презренно отвела взгляд. Потом подняла вновь: в его глазах прочитывались растерянность и пустота. Она вспомнила, что после спаривания мужчинам дают зелье забвения. «Так он ничего не помнит?»
Клео вышла из куста и помахала ему:
– Костя, привет.
Он остановился и, не узнавая, посмотрел на Клео.
– Разве мы знакомы? Простите, не припомню, – он развернулся и пошел прочь, все также покачиваясь.
Глава одиннадцатая. Терзания Клео.
Первая мысль была забыть и жить дальше. Выполняя ежедневные обязанности взрослой русалки: тренировки, собирательство и охоту, – она несколько дней думала, что печаль пройдет. Но дни шли, как раньше, а вот радость из них ушла безвозвратно. Не в силах более терпеть, Клео поспешила за советом к Хлои.
– Слышала о твоей печали, – без предисловий сказала старушка-русалка, заключая её в свои объятья.
– Он даже не вспомнил меня, – сквозь слезу жаловалась Клео. – Он спарился с моими подругами.
Хлоя вытирала слезы.
– Он забыл тебя, поскольку выпил зелья забвения, которое стирает из памяти все, касающееся русалок. И хоть ты познакомилась с ним, как человек, но по сущности все еще русалка, ведь так? – Клео кивнула.
– Он был затянут на глубину и пребывал под действием дурмана, разве за это стоит винить? – Продолжала Хлоя. Клео покачала головой.
– Вопрос только в том, захочешь ли ты вернуть его воспоминания или сама забудешь о нем.
– Если он вспомнит меня, то вспомнит и моих подруг и всю оргию под водой. – Клео подняла глаза к поверхности воды, словно оттуда мог прийти ответ. Она немного подумала, и потом решительно спросила:
– Как вернуть ему память?
– Ты уверена? Ты ж понимаешь, что такие воспоминания тяжело хранить в себе.
– Я все осознаю. Но я должна разобраться в его и своих чувствах. Если я все оставлю так, как есть, то буду грустить и жалеть до конца моих плаваний. – Клео вздохнула и продолжила:
– Если вернувшая память вынудит его отказаться от меня, я приму это решение. Но пока всё решили за нас.
Хлоя кивнула и поплыла в сторону бесчисленных полок. Там она отыскала сверток и протянула его Клео.
– У русалок нет снадобья, восстанавливающего воспоминания. Но я слышала, что в Пучежских лесах живет баба Яга, и она ведает тайны природы. Только она сможет тебе помочь. В этом свертке волшебный клубок.
Клео изумленно посмотрела на Хлою. «Неужели тот самый древний клубок Ариадны, которым она вывела Тесея из лабиринта?»
Словно отвечая на её недоумение, Хлоя ответила:
– Этот клубок достался мне от моего суженного. Его дед заплутал когда-то в Пучежских лесах и вышел к избушке на курьих ножках. Там он познакомился как раз-таки с бабой Ягой, и она подарила ему клубок, чтобы он смог найти дорогу домой.
– Так если это было столько поколений назад, может, и бабы Яги уже давно на свете нет?
Хлоя пожала плечами.
– Это единственное, чем я могу помочь. Других средств нет.
Клео протянула руку и забрала сверток. «Пусть и ниточка надежды лучше, чем безнадежное отчаяние».
Глава двенадцатая. К бабе Яге на поклон
Не откладывая, чтоб закравшиеся сомнения не остановили её, Клео набрала пузырьков с дающим человеческий облик настоем и поплыла в сторону Пучежа. Старинный город Пучеж находился в том же русле, чуть ниже Юрьевца и тоже имел подводную часть. Русалки не стали селиться там, но, как следует, изучили все постройки, забрав все, что могло пригодиться в их хозяйстве. Выйдя из воды в Пучеже, Клео выпила настойку, вынула из свертка клубок и положила его на землю. Клубок лежал неподвижно. «Что же делать? Сказать, что ли?»
Клео произнесла:
– Отведи меня, клубок, к бабе Яге.
Проходившие мимо дети подозрительно покосились на разговаривающую с клубком ниток девушку. Но в этот момент подул ветер, и клубок покатился, сначала вслед за порывом ветра, но потом все тверже по дорожкам, мимо городского центра, льняной фабрики, мимо жилых домов и яблоневых садов, по тропинке в лес, и все глубже в чащобу.
Когда клубок стал цепляться за наваленные ветки и еловые лапы, Клео распутывала его, и он продолжал катиться вперед. К вечеру они пришли к большому забору частоколом. Клубок остановился у наглухо закрытой калитки. Клео постучала и позвала, но ответа не было. Утомившаяся от дороги, она присела на пень у тропинки и почти сразу заснула…
Проснулась Клео поздно ночью от света костра и шума. На поляне рядом с частоколом около костра плясали в исступлении женщины с распущенными волосами. Их танец не отличался грациозностью и изяществам, как танцы русалок. Скорее он походил на пляску языков пламени. Женщины не замечали ничего вокруг себя, не заметили они и склонившуюся на пне Клео. Как только танец закончился, огонь в костре угас и никого не осталось на поляне. Наутро Клео пробовала вновь стучать и звать через частокол, но опять без толку. Под вечер она решила, что должна во что бы то ни стало обратиться к танцующим в темноте. Лунный свет пробился через ветки и осветил поляну, и тотчас загорелся яркий огонь, словно возгоревшийся от небесного светила. Клео подошла к самому костру, и одновременно с ней на поляне очутились вчерашние танцовщицы.
– Новенькая, станцуй нам, станцуй, – затребовали они.
И Клео начала танцевать. Её танец, плавный, как переливы волн, нежный, как дуновение ветра по глади воды, заворожил собравшихся. Водная стихия, изображенная в танце, отсудила пламя, и костер затух. Женщины, заметившие случившееся, окружили Клео. Но тут распахнулись ворота, и вышла сгорбленная, высушенная, как прошлогоднее яблоко, маленькая старушка.
– Оставьте её, она моя гостья, – сказала бабка скрипучим, но властным голосом.
Женщины заметили бабу Ягу и восторженно запрыгали.
– Мы призывали дух огня, чтобы он вернул твои силы, – сказала одна из них.
– Меня палил внутренний жар, и призванный ею дух воды остудил его.
Бабка обернулась к Клео:
– Чем обязана визиту? – Спросила она с учтивостью радушной хозяйки и провела гостью в избу.
Загороженная частоколом, изба действительно опиралась на сваи, как на ноги. И колдовской силой могла поворачиваться в разные стороны. Сейчас изба приветливо распахнула двери. На печи спал огромный пушистый кот.
Бабка поставила клюку у входа и пригласила Клео к столу. Пока русалка рассказывала о своих злоключениях, Яга доставала из печи разные кушанья: жареная курица, каша с ягодами, яблочная пастила. Когда стол был полностью заставлен угощениями, Яга села напротив Клео и принялась есть. Аппетит у нее был превосходный, как у ведической ракшаси, но и Клео, не евшая уже два дня, вторила хозяйки.
Ложка устала загребать еду и потеряла прыть, когда старуха выпила большую кружку медовухи, и отодвинулась от стола.
– Я мало знаю о русальных снадобьях, – перешла она сразу к делу. – Вы ж пришлые здесь. Приплывшие, – поправила она, подумав. – Но, исследуя наши предания, могу сказать, что сильным антидотом является крапива. Рубашка из крапивы, – вот что должно помочь исцелить твоего Костю. Крапиву собирай ночью при полной луне, вари в кипятке, спряди нити, а уже из них свяжи рубаху.
В этот момент клубок вкатился в открытую дверь и оказался у самых ног Яги.
– Дорогой ты мой, – воскликнула старушка, – сколько веков я тебя не видела!
Клео всем существом показывала любопытство к истории этого волшебного клубочка, и прозорливая Яга начала рассказ.
Глава тринадцатая. История путеводного клубка.
– Верно ты приметила, что он с острова Крита. И к нам его принесли русалки, ваши предки. Тогда они селились в руслах Днепра и Дуная. Но славяне, сменив веру, начали гнать и нас, ведущих тайное, и вас, покоривших глубины. Мы вынуждены были спрятать все волшебное и жить, словно обычные люди. Вот тогда кому-то из ведьм русалки отдали на хранение путеводный клубок. Иногда мы давали его сбившимся в пути людям, зная, что клубок всегда вернется домой. Но однажды, уже на моей памяти, клубок не вернулся. Я заглядывала в вещее зеркало, но не могла отыскать. Наконец, русалка Хлоя прислала мне весточку, что клубок хранится у нее до времени, когда он сослужит ей службу.
Клео слушала, кивая головой. Реальность перемешалась со сном, и она увидела, как идет за клубком к своему счастью или погибели, идет искать Костю, потерявшемуся среди людей.
Когда она проснулась, Яги в избе не было, и день догорал последними огнями.
Клео вышла на порог. За частоколом кто-то беседовал. Она пошла в строну голосов и расслышала такой диалог:
– Съешь её, ты омолодишься на четыре поколения, – говорил женский голос.
– Три дня человек может принимать гостеприимство в каждом доме, я не нарушу этот обычай, – отвечал другой, скрипучий голос.
– Ну, опои её, пусть спит три дня, потом ты её съешь и омолодишься. Если ты не хочешь, так мы не откажемся, – добавил первый голос.
Клео испуганно попятилась к избе. Вдруг в колодце плеснулась вода, да так сильно, словно это была русалка. Клео заглянула в колодец. Оттуда выглядывала рыба-щука.
Клео хорошо знала эту породу рыб. Но тут была не простая щука, на переднем плавнике сверкал драгоценный опал в золотой оправе. Щука поманила Клео за собой. Недолго думая, девушка вбежала в избу, схватила путеводный клубок и прыгнула в колодец. От соприкосновения с водой ноги начали покрываться чешуей и превратились в сильный хвост. Спускаясь все ниже вглубь колодца, она нагнала рыбу-щуку, и они вместе поплыли по руслу подводной реки. Они выплыли на открытую воду за много верст от избы на сваях. Клео поблагодарила рыбу-щуку за помощь.
– Мы ж почти что родня, – ответила щука. – Берегись гусей-лебедей, старуха наверняка послала за тобой погоню.
Клео осмотрелась. Пока она в воде, какое ей дело до гусей-лебедей. Но как же тогда собирать крапиву и прясть волшебную нить? Она вспомнила про путеводный клубок. Простившись с щукой, Клео вышла из воды, положила на землю клубок и произнесла: «Отведи меня туда, где меня не найдут гуси-лебеди и я смогу сшить рубаху из крапивы». Клубок покатился вперед и замер около заброшенного дома на окраине Пучежа. Дом действительно не производил впечатления жилого. По ночам Клео собирала крапиву, а днем, укрываясь в развалинах дома, пряла. Несколько раз мимо пролетала большая стая гусей, но ничего не привлекло их внимания в старом доме. Через месяц работы рубаха была готова. Клео вновь положила путеводный клубок на землю и попросила отвести её к Косте.
Глава четырнадцатая
.
Встреча с Костей.
А тем временем Костя сидел с товарищами за кружкой пива. Уже не одна кружка была испита, но чувство тоски все никак не покидало его. Неожиданно в шумной пивнушке появилась стройная девушка с рыжими волосами. Костя было провел мимо взгляд, но его хмельные дружки не могли не прицепиться.
– Эй, красотка, иди, нальём тебе, – и расхохотались хмельным мерзким смехом.
А Клео, не обращая внимания, искала среди них Костю. Клубок прикатился к этому не женскому заведению и остановился, теперь ей предстояло искать самой.
В дыму сигарет ей приходилось заглядывать в каждое лицо. Костя думал о своем, но, когда пьяный завсегдатай ухватил Клео за талию, поднялся и направился к ней.
– Оставь девушку, – вступился он.
Клео, наконец, узнала Костю, и без лишних предисловий набросила на него рубаху из крапивы.
В тот же момент Костя потерял равновесие и еле устоял на ногах. Перед ним стояла та самая девчушка, которую он встретил сначала на острове, а потом в парке. Она, рыжеволосая красавица, завоевавшая его сердце. Но вслед за ней в памяти всплыло чудесное пение и затягивание в воду бесстыжими женскими руками, всплыл гладкий, обросший водорослями камень, и подводные девы, бросающиеся в его объятья. К горлу подкатил комок. Заглянув в зеленые, как глубина вод, глаза Клео, он отвел взгляд и произнес:
– Я недостоин тебя, – махнул с горечью рукой и вышел из пивной.
– А мы все достойны, – наперебой зашумели хмельные мужики.
«По крайней мере они не затягивают в свои объятья силой, как мои подруги. Да и чем мы лучше тогда. Все то же». Она вышла вслед за Костей, и заметила его, сидевшего на завалинке, обхватив голову.
– Костя, – шепотом произнесла она.
Но в этот миг шорох белых крыльев вихрем закружил её и, подхватив, взмыл ввысь.
– Костя, Костя, – только и успела крикнуть испуганная Клео.
«Она зовет меня», сквозь волну отчаяния услышал Костя свое имя и поднял голову.
Стая белых лебедей кружила над городом, унося с собой еле слышный теперь крик Клаши.
Часть вторая. В поисках любви.
Глава пятнадцатая. Терзания Кости.
Костя все еще сидел на завалинке, недоумевая, куда унесся голос Клаши. Ему хотелось всё забыть и утопить в пивной кружке нахлынувшие воспоминания.
«Что за рубаха на мне? Жжется ж, зараза». Он почесал плечо, потом снял рубаху и осмотрел её. Связанная неровными, небелеными нитями, она походила на хитон, как его изображают на иконах: длинная, без единого шва. Как только рубаха перестала касаться тела Кости, воспоминания ослабли. Он даже решил вернуться к товарищам и продолжить застолье.
– Куда девку дел? Зови к нам, вместе повеселимся, – закричал приветственно один завсегдатай.
Костя сел в угол: он думал. Клаша отыскала его и вернула память, одев рубаху. Кто она? Что за колдовская рубаха в его руках? Выбросить её прочь и забыть? Но ведь Клаша исчезла, не успев ничего сказать. И куда? Бог весть. Следует отыскать Клашу и обо всем расспросить, а там уж решить, как быть дальше. Хмель нашептывал другое: «забудь ты её и всё, что с ней связанно. И живи себе нормальненько». Костя обвел взглядом собравшихся в пивной. Как он, мечтавший найти красавицу жену и построить дом, мог докатиться до сюда? И вновь голос хмеля перечил: «Хотя, нет, не забудь, а разыщи всех тех подводных девок. Пусть ублажают тебя и впредь». Костя даже представил на секунду, как в большом, отстроенном им доме, живет гарем хихикающих девах. Нет, таким место не в доме, а вот, в пивной, среди пьяных мужиков. А ему они и даром не нужны. Но с Клашей-то всё совсем не так. Она знала, что он потерял память, и связала эту рубаху…
Раздумья перебил хмельной возглас:
– Смотрите-ка, рыжая-то клубок потеряла. Эй, Костян, клубок девка оставила.
Костя поднялся и взял клубок в руки. Нитка была тонкая и прочная, голубоватого с переливами цвета. Не шерсть и не хлопок наощупь. Он сунул клубок в карман и поплелся домой. «Сейчас нужно выспаться, а утром решу, где Клашу искать».
Глава шестнадцатая. Путь к Яге.
Костя проснулся и решил для начала обойти весь город, спрашивая, авось кто и заприметил что. Все прохожие лишь качали головами. Но на базаре старуха, торгующая рыбой, выслушала внимательно рассказ Кости, и когда он вынул оброненный Клашей клубок, радостно воскликнула:
– Ну, милок, вот тебе и подсказка. Клубок-то путеводный.
«Что несет старая? Совсем в детство впала?» Костя отошел и недоверчиво покрутил клубок в руках. «Но и я, если начну рассказывать, что со мной приключилось, вызову, пожалуй, лишь смех». Он положил клубок на землю и пнул ногой. Клубок откатился, как мячик и запутался в траве.
– Веди меня к Клаше, – произнес громко Костя, и клубок неожиданно покатился. Чем быстрее шагал Костя, тем чаше крутился клубок, указывая путь. «А ведь и впрямь ведет меня, ну и дела!» Клубок катился в сторону Пучежа, и через день пути привел Костю к частоколу.
Костя не стал показываться на глаза, а решил схорониться в кустах и разведать обстановку. Калитка то и дело открывалась: скрюченная бабка ходила то за водой, то за дровами, то ягоды собирать. Странно, но её, такую дряхлую, голос из избы звал не иначе, как «девка», и всячески помыкал ей. «Что за невидаль, кто так глумиться над дряхлой старухой?»
Костя тихонько прокрался за частокол и заглянул в окно. Клаша в одной рубахе расчесывала волосы перед зеркалом:
– Ай да хороша же я стала, – любовалась она собой. Кот спрыгнул с печи и прошел по столу к зеркалу: – Как была ведьмой, так и осталась, – промяукал он очень отчетливо человеческим языком.
– Брысь, злыдень, мышей иди ловить, неча тут на печи греться, – Клаша схватила кочаргу и огрела кота по загривку. Кот выпрыгнул в окно и угодил в руки Кости.
Глава семнадцатая. Василь Петрович.
– Ну, привет, Кот, – произнес Костя, протягивая руку, чтобы погладить его густую шерсть.
Кот потянул нос в сторону руки и обнюхал её.
– Тьфу ты, дурацкая привычка, – выругался он, потом оглядел Костю и важно добавил:
– Я – Василь Петрович, доктор ведических наук, а ты кто бишь?
– Я – Костя Соколов, простой беститульный. Пришел вот Клашу вызволять. Только она совсем на себя не похожа, – добавил он в недоумении.
– Верно говоришь, не похожа. Прости, не могу открыть тебе секрет, слово дал, – сказал все так же важно Василь Петрович. Кот уселся рядом с Костей и начал вылизывать заднюю лапу. – С утра не успел причесаться, – прокомментировал он.
Вернулась старуха.
– Девка, кота покорми, – крикнула Клаша.
Бабка вышла из избы и начала звать:
– Котик, Василь Петрович, пожалуйте оттрапезничать.
Кот выпрыгнул из куста и, мурлыкая, подошел к старушке. Миска с остатками щей так и крошки хлеба были у нее в руке.
– Прости милый, нету тут сметаны, чтоб тебя побаловать, – говорила она, поглаживая урчащего кота. В интонации её голоса было что-то знакомое, и жуткая мысль вдруг осенила Костю. «Бабка-то и есть его Клаша, а рыжеволосая дура не кто иной, как ведьма».
– Сметану, говоришь, – урчал довольный Василь Петрович, – добудь сметану, а я тебя с интересным человеком познакомлю. – Кот зыркнул в сторону Кости и театрально отвел взгляд.
– Да ты мне помоги рыбу-щуку отыскать. Она мне прежде помогла, и сейчас может помочь.
– Девка, – позвала ведьма, – гусей-лебедей проведай. Старушка поставила миску со щами и побежала к сараю.
– Бодренько бегаешь для своих годков, – прошептал Костя, хватая её за подол.
– Здравствуй, Клаш, я за тобой пришел, – добавил он, и старушка покрылась девичьим румянцем.
– Здравствуй, дорогой. – Старушка перевела дыхание, – отыщи рыбу-щуку, она подскажет, как вызволить меня.
Костя кивнул и растворился в кустах. Гуси гоготали в сарае, пытаясь ущипнуть старушку за подол. А Яга, принарядившись в красивое платье и лисью накидку, вышла из избы.
– Скучно мне с вами, – пнула она Василь Петровича. – Следи за девкой, я пойду развеюсь.
Дом на сваях заскрипел и отвернулся от калитки. Окна и двери сами собой закрылись.
– Никто не выйдет и не войдет, тьфу, тьфу, тьфу, – поплевала Яга на три стороны и свистнула ступе. Стоявшая у сарая деревянная ступа преобразилась в фирменную машину и подкатила к эффектной рыжеволосой красавице.
– Теперь я на все сто, – любовалась в зеркало заднего вида Яга. Она достала из бардачка помаду и нарисовала вульгарные красные губы. – Трогай.
Машина взвилась ввысь и исчезла из виду. У избы остались трое: старушка, Костя и Василь Петрович.
– Ну, дохтор ведических наук, рассказывай, как Клашу вызволять, – обратился Костя с нарочитой важностью.
– Я не могу, Яга прознает и сгноит меня.
– Мы тебя с собой заберем и на сметанную диету посадим, – обещал Костя.
Кот в раздумье закрыл глаза.
– Про это не скажу, а вот подсказки дам, – решил кот, – и от сметанной пенсии не отказываюсь, – добавил он.
Глава восемнадцатая
.
Приготовления.
– Это вы и без меня знали, что крапива при полной луне чудеса творит, – уклончиво сказал Василь Петрович.
– В любом виде? – Уточнил Костя.
– Хошь настойка, хошь рубаха, чары снимет, только нужно, чтобы обе зачарованные прибегли к крапиве.
Кот махнул хвостом и прыгнул на ветку у окна. Он было хотел перебраться через окно на печь, но при приближении к дому от стены полетели искры.
– Вот грымза, дом запечатала, – проворчал кот и свернулся калачиком на ветке.
Костя начал искать крапиву около дома Яги. Но то ли ухищрениями Яги, то ли усердием Клаши весь сорняк вокруг дома был выкопан.
Старушка заглянула в колодец. Воду оттуда можно было зачерпнуть, но снизу Яга натянула металлическую сеть, вот почему щука не появлялась. Костя зашел в сарай: гуси загалдели, пытаясь ущипнуть, но он так на них рявкнул, что они разбежались врассыпную и притихли. Вперед вышла пожилая гусыня, глава стаи.
– Зачем пожаловал к нам, добрый молодец, – приветливо обратилась она.
– Разобраться хочу, почто девок умыкаете? – Решительно сказал Костя.
– Это мы по службе, – заквохтала гусыня.
– Служба службой, а свои мозги должны работать, – Костя грозно топнул ногой.
– Не серчай, милой, мы и тебе послужим, только прикажи, – гусыня распростерлась в любезном поклоне.
Костя договорился с гусями о помощи и спустился в колодец. Он снял сеть, и тотчас на поверхности воды появилась щука-рыба. Она принесла крапиву, из которой Клаша сварила отвар. Поздно вечером вернулась Яга, распечатала дом и улеглась, ворча, спать на печку. Василь Петрович, как ни в чем не бывало, свернулся у её ног калачиком.
– Ну и несет же от тебя, Петрович, русским духом, – проворчала, засыпая, Яга. А Костя тем временем залез в ступу и уснул там.
Так, схоронясь, Клео и Костя дождались полной луны. В тот день Яга, как обычно, поехала покорять мир, и Костя, спрятавшись в багажнике машины, последовал за ней.
Глава девятнадцатая. Вызволение Клаши.
Машина приземлилась на шоссе и несколько километров неслась мимо домов, пока не въехала в красивый парк. Там громко играла музыка и официанты разносили напитки. Яга вышла у главного входа, и Костя тотчас выпрыгнул из багажника, следуя за ней.
Около входа несколько солидных мужчин в костюмах ожидали появления Яги.
– Элеонора, – закричали они наперебой, увидев стройную рыжеволосую красавицу в бирюзовом платье с вопиющим декольте. Яга кокетливо помахала пальчиками и пошла, не оборачиваясь, дальше. «Сегодня для гостей заведения приготовлен фонтан из шампанского», – передавали шепотом собравшиеся.
В двенадцать часов ночи прогремел фейерверк и вместе с ним в центре парка из скульптурной группы танцующих нимф забил ароматный хмельной фонтан. Гости ахнули, поднося бокалы и ловя виноградные струи. Рыжеволосая Элеонора в надежде произвести еще больший фурор собрала волосы в высокий хвост и перешагнув через мрамор бассейна подошла, танцуя, к каменным нимфам. Мужчины зааплодировали. Она провела тонкими пальцами по плечам и талии и потом плавно опустилась в пузыристые струи.
«Сейчас или никогда», – пробормотал Костя, прятавшийся за колонной. Он подошел к фонтану и вылил в мраморный бассейн крапивный отвар.
Яга как раз опустилась в шампанское с головой, планируя вынырнуть и одарить окружающих хмельными брызгами. Но, к ужасу собравшихся, из воды появилась не рыжеволосая красавица, а сморщенная, как забытый в бочке огурец, горбатая и беззубая старуха. Зеленое платье, так грациозно подчеркивающее фигуру Элеоноры, теперь висело мешком, открывая костлявые плечи и ноги.
«Ах», – вскричали все присутствующие, и, чтобы не оскорблять свои чувства видом безобразия, отвернулись от фонтана и прошли в зал. «Уберите старуху из шампанского», – прошипел хозяин клуба охранникам. А Костя уже выходил из аллеи парка, мимо дорогих машин и чугунных ворот, подальше от вечного праздника гуляк. Через несколько шагов он заслышал шелест птичьих крыльев и обернулся. За ним спускалась стая гусей-лебедей.
Глава двадцатая. Долгожданный союз.
Клео в двенадцать ночи выпила отвар и села на крылечке ждать, что произойдет. Не прошло и минуты, как ее старческое тело налилось молодостью и крепостью: кожа разгладилась, редкие седые прядки закустились пышным рыжим цветом, а спина наконец разогнулась. Клео потянулась, ощутив силу в теле, и тотчас прыгнула в колодец. Щука-рыба, как и раньше, сопроводила русалку подводной рекой аж до самого Подъюрьевца. Но Клео не стала задерживаться там. Разбудив спящую Хлою, она взяла её за руку и стала подниматься к поверхности воды. У берега Клео откопала зарытые бутылочки с настойкой и выпила содержимое вместе с Хлоей. Они стояли на берегу. Молодая рыжеволосая девушка в ромашковом платье и седая старушка в серебристом балахоне. Луна золотила мокрые пряди их волос, а они завороженно смотрели на небо. Оттуда с выси донеслись крики лебединой стаи, а затем и сами лебеди спустились вниз, неся на крыльях самое заветное сокровище Клео, освободившего её от заклятья Костю.
– Эй, Клаша, как ты там? – Заприметив девушку, закричал с высоты Костя.
Гуси-лебеди поставили его на землю и улетели восвояси.
– Я обещала познакомить тебя с бабушкой, – указывая на Хлою, сказала Клео.
– Это мой суженный, наставница, – обратилась она затем к Хлое.
– Совет да любовь вам, дети мои, – утирая слезы, произнесла Хлоя.
Костя взял Клео за руку и склонился в поклоне:
– Становись хозяйкой в моем дому, Клавдия свет Юрьевна.
– С чего ж это она Юрьевна, – раздался протяжный голос Василь Петровича.
– Не порть момент, – вставила сидевшая рядом с котом гусыня, – не то не видать тебе сметаны, а мне зерна пшеничного.
– Видать, видать, – вместе произнесли Клаша и Костя. Подойдя к кусту, за которым прятались кот и гусыня, они взяли на руки уставших от приключений животных и понесли их в свой новый дом, чтобы больше никогда не расставаться. Бабушка Хлоя часто навещала их дружную семью, помогая нянчить маленьких рыжеволосых сорванцов. Со временем Клаша окончательно привыкла к суше и не нуждалась в волшебных настойках. Но раз в год они вместе пили чудотворных отвар бабушки Хлои и, обретя русальные хвосты, отправлялись по руслам рек и глубинам океанов, чтобы полюбоваться красотой земной.
Конец.