*Текст написан в 2017 году, до продажи хаты
«Продам хату в Доманёвке, по улице Центральной (бывшей – Ленина) 73» - написал я на листочках, и расклеил на столбах, деревьях, на автовокзале, возле магазинов. Расклеил и стал ждать звонков. Они пошли, не так много и быстро, как хотелось бы, но пошли. За звонками – редкие покупатели. И выяснилось, что взять развалюху, пожалуй, могли бы… даром. Даже несмотря на мое бормотанье об отсутствии денег на лечение.
Тогда мне стало больно и обидно за хату, и я решил о ней написать. Потому, что если помру, не продав – судьба ее известна. А так, хоть какая-то память останется.
Твердо не уверен, но вероятность высокая, что наша хата была первым после войны частным жильем, построенным на центральной улице Ленина. Во всяком случае, как строились все последующие дома на моей улице – хорошо помню. Кстати, помню, как стелили брусчатку, как делали первые, цементные, тротуары, сажали дубы, которые растут напротив музыкальной школы и дома Михаила Джулая. Если быть более точным, то надо сказать, что Джулай не строил свой дом, а купил у кого-то из наследников Гащенко, кавалера ордена Боевого Красного Знамени. Но это я просто кстати. Больше не буду углубляться в историю Доманёвки.
Что это именно моя хата, стал осознавать при помощи незнакомых взрослых, начавших осаждать новостройку, как только над ней появилась крыша. Гораздо позже понял, что из огромного круга друзей и знакомых папы, мамы, Майи мы были первыми, построившими свой дом. Традиция отмечать все праздники в просторной, по тем временам, хате жила несколько десятилетий, хотя многие из гостей позже обзавелись собственным жильем. Разумеется, дело тут не только в банальной «крыше над головой» при застольях. Просто весь наш род любил принимать гостей, мама и бабушка вкусно готовили, а широта души родителей служила гарантией гостям, что всё съестное и пьющееся непременно будет на столе. ВСЁ! И точка.
Ой, сколько народу прошло через нашу хату! Хлебосольный почин родителей продолжила старшая сестра Майя. Она всю жизнь работала в школе, и круг гостей постоянно расширялся за счет молодых преподавателей, врачей, юристов, специалистов сельского хозяйства, получивших распределение в Доманёвку. То есть хата превратилась в своеобразный элитный молодежный клуб, в пятидесятых – шестидесятых годах единственный в райцентре.
У нас постоянно жили квартиранты, точнее, квартирантки, становившиеся полноправными членами семьи. Не было так, чтобы они готовили себе отдельно или питались в своей комнате, или вместе с хозяевами не смотрели телевизор (один из первых в поселке, смотреть который приходили соседи и все желающие), или не участвовали в работе на приусадебном участке, или не носили воду, не убирали в хате. К ним приезжали родственники, друзья и бывало так, что квартирантки спали на полу, уступив кровать гостям. Отработав несколько лет, девушки покидали Доманёвку, но долго писали письма, звонили, приезжали. После смерти мамы я нашел письма, и вспомнил, как она по много раз их перечитывала, радуясь от хороших и переживая от плохих новостей.
А сколько девчонок из нашей хаты пошло под венец! Многие задавались вопросом: «Почему это квартирантки Лидии Яковлевны так быстро выскакивают замуж?» Ответ прост: мама никогда не запрещала парням приходить в гости. Более того, зимой ругала девчонок, если они с ухажерами мерзли у калитки, «а не зайшлы до хаты». А это о чем говорит? Ни о чем, кроме того, что беспокоилась о молодых, как о своих детях.
Свой «посильный вклад» в расширение круга гостей внес и я. Ежедневно «крутылысь» у нас школьные друзья. В университетские годы часто привозил с собой однокурсников. Но настоящее нашествие началось, когда я был классным руководителем, работал в райкоме комсомола, райкоме партии, директором совхоза.
Гостили секретари комсомольских организаций, райкомов и горкомов, корреспонденты. Мама с бабушкой потчевали работников отделов и секретарей обкома комсомола. Инструктора обкома комсомола водили ко мне домой, для задушевных бесед, высокомерных проверяющих из ЦК ЛКСМУ и ЦК ВЛКСМ. Парторги, директора совхозов и председатели колхозов, работники районных и областных управлений сельского хозяйства любили сидеть под каштаном, закусывая водочку бабушкиными варениками.
Был еще один важный аспект притягательности хаты, о котором сегодня люди вспоминают только весной, когда цветут мамины тюльпаны. В 2018 году будет двадцать лет, как ее нет, а тюльпаны цветут, захватывая все новые квадратные метры, раньше занятые другими цветами, к сожалению, не многолетними.
Господствовали в цветочном царстве георгины. Мама первой в Доманёвке начала их выращивать, получая откуда-то посылки с семенами. За ними последовали гладиолусы, розы, нарциссы, ромашки, пионы, флоксы, барвинок и даже кактусы. Называю только те, которые различаю. Но было и много мне не известных. Словом, двор украшал центральную улицу, а поселковая и районная власти не упускали случая, чтобы показать его вышестоящему начальству.
Семена мама даром раздавала всем желающим. Поэтому, подавляющее большинство цветов Доманёвки – прямые потомки наших. Букеты не продавала, а дарила, разве, что кто-то насильно сунул в карман маминого халата мелочь.
…Продам хату в Доманёвке. Не пустую, а с дорогими мне вещами. Всё, всё без исключения увез бы с собой, если бы мог. А так, оставляю библиотеку, представляющую интерес и для любителей художественной литературы, и для узких специалистов по истории, международным отношениям, экономике, и для умных родителей, справедливо считающих, что детям надо прививать любовь к чтению с пеленок.
Оставляю письменный стол – соучастника и свидетеля моих творческих, научных, интимных переживаний. Сколько пота, слез, позитивной и негативной энергетики вобрало в себя дерево, став живым продолжением человеческого тела и души. Как, как мне по-другому относиться к тумбе стола, где хранится самое ценное из написанного – дневники?! Как относиться к ящику стола, который осторожно выдвигаю только на четверть, боясь невольно заглянуть глубже – туда, где покоятся предметы, вызывающие опасный для моей жизни уровень ностальгии?!
Оставляю старенькую, с работающим(!) проигрывателем, радиолу «Sacta», в советское время по ночам ловко балансировавшую на самых высоких гребнях запретных политических радиоволн, а днем лучше, чем Киев и Москву, принимавшую румынские радиостанции, транслировавшие популярную музыку Запада.
Оставляю умолкшие магнитофоны «Весна – 3» и «Маяк». Кто не записывал музыку через микрофон, со своими комментариями, не поймет мой «кайф». Это тоже черта времени, в котором мы жили. Это большая и очень приятная часть самой жизни.
Не увезу с собой множество грампластинок, самые старые из которых выпущены «Апрелевским заводом грампластинок» в начале пятидесятых годов прошлого века. Вытащив их из сарая, хотел внимательно рассмотреть, но только прикоснулся, как они начали рассыпаться, словно коржи для торта. На моих глазах превратилась в прах любимая музыка родителей. Наверное, порвалась последняя духовная нить, связывающая папу и маму с их земным домом.
Не смогу забрать, а рука не подымается уничтожить архивы. Я – «плюшкин» в отношении черновиков. Всю жизнь старался не сжигать продукты умственного труда. Сохранились школьные тетради, почти полные комплекты лекций истфака и «нархоза», тетради по семинарским занятиям, черновики дипломных работ. Чудом сберег рукописные материалы (свои и чужие) статей факультетской стенной газеты «Историк», редактором которой был три года. Эх, знали бы о чуде авторы! Живы ли? Представляете, какими историческими сокровищами я владею, если учесть, что архив газеты «Историк», с 1946 по 1972 год погиб, во время аварийных работ на историческом факультете Одесского университета в 1972 году…
Ну и, конечно же, разрывается сердце от мыслей, что делать с черновиками кандидатской и не дописанной докторской диссертаций, изданных и не изданных книжек. Скорее всего, эти бумаги таки увезу, хоть и уверен, что после меня дорога у них одна – в мусорный ящик.
…Продам хату в Доманёвке. Легко сказать, но очень сложно сделать, если в райцентре стоят на продаже больше сотни домов и квартир. Моя – в самом центре, но в самом худшем состоянии. А продать надо, и срочно.
От безнадеги в голове возникают всякие фантастические проекты, которые, будь другой выход, постеснялся бы озвучить.
Недавно, вместе с фотографом Юрием Коноваленко и спонсором Дмитрием Могилевским подготовили к изданию небольшую книжку на русском и английском языках «Некоторые факты о евреях Доманёвки». Она должна скоро выйти из печати. Русскоязычную часть уже разместили в Интернете. Приятно удивило, что среди прочитавших в первые дни – жители Аргентины, ЮАР, России, Израиля. Мы еще только планируем разместить на англоязычных сайтах, а книжка уже начала рассказывать о Доманёвке за границей.
Извините за нескромность, но мои художественные произведения, в которых множество раз упоминается Доманёвка, через Интернет прочитали тысячи людей, на основании чего могу констатировать: я больше всех ныне живых и умерших популяризировал Доманёвку. Полагаю, заслужил благодарность от истинных патриотов нашего поселка. Так может, найдется среди них человек, который выкупит и сохранит для потомков хату, в которой создавалась живая, литературная и научная история Доманёвки? По собственному опыту знаю – Бог все видит, и Добро возвратится сторицей.