Одновременное супружество
Мы блаженствовали с Оксаной, а Пончик ещё долго не мог понять, почему она у меня. Для него это было полной неожиданностью. Прошло несколько дней, пока до него дошло, что это «всё». Каждый переживает жизненные неприятности по-своему. Пончик не изменил себе и в этот раз, устраивая пьяные оргии. Душа требовала простора и разгула, благо некому было сдерживать её порывы и совестить. Мне даже показалось, что он может окончательно спиться и закончить свою жизнь преждевременно и трагически.
Незадолго перед приходом ко мне Оксаны и начала нашей семейной жизни начала новую семейную жизнь и моя вторая жена Вика, что было для меня тоже сногсшибательной новостью. Несмотря на встречи с Оксаной я однажды всё же зашёл к ней на работу. Вызвал на улицу. Чувствовалась, что Вика была очень недовольна. Она мне заявила:
– Больше не приходи, иначе между нами всё будет кончено. Я тебе сама позвоню.
Вот и позвонила! Сразу в церковный колокол! Меня её слова тогда очень удивили. Получалось, что наши отношения всё ещё продолжаются. И она мне позвонит. Да никогда!
В отличие от нас с Оксаной Вика расписалась и перешла на фамилию мужа. Несколько лет подряд Вика во время летнего отпуска ездила в гости к родственникам на Донбасс, где жили её тётка и родной брат, застрявший там после армии. Там же она и познакомилась с другом брата Толей. Я об этом ничего, конечно, раньше не знал. И вот бывшие любовники решили узаконить свои отношения. Через несколько дней после бракосочетания я увидел Вику с новым мужем на рынке. Он не представлял собой ничего особенного. На вид – обычный работяга, которых тысячи. И ещё бросались в глаза кривые передние зубы. Возможно, в нём и была какая-то изюминка, которой не было у меня, но я её не заметил.
Однажды встретив Вику одну, я поинтересовался, как ей живётся с новым мужем. Она меня прямо удивила, ответив, что чем больше живёт, тем больше любит. «Ну, дай-то бог», – подумал я, хотя и не поверил Вике. У меня была, конечно, Оксана, мы с ней ладили, но на душе почему-то скребли кошки. Я всё пытался понять, чем же лучше меня Толя, что в нём есть такого, чего нет у меня? И не находил вразумительного ответа. Наверно, это было чувство собственности.
У меня какой-то глупый характер: я тяжело схожусь с людьми и привыкаю к ним и так же тяжело расстаюсь. Мне кажется, что от меня отрезают часть чего-то. Часть тела. Часть души. Рвут на куски мои нервы и сухожилия. Для меня расставание – всегда трагедия, боль, стресс. Конечно, сейчас удар судьбы не был слишком сильным. Припомнились и мои слова, как-то сказанные Вике при очередном нашем прощании «навсегда»: «Ты ни с кем не будешь жить! Тебе дай самого золотого, ты и его загрызёшь!» Неужели нашла самого золотого? Неужели я ошибался? Что ж, поживём – увидим. Городок у нас небольшой.
Сейчас меня волновало больше другое: чтобы наши отношения с Оксаной были прочными, и Пончик не смог нам помешать. Оксана, считал я, не такая, как Вика, она более надёжная, преданная. И очень добрая. Так мне казалось. Правда, вскоре я узнал одну не очень приятную черту характера Оксаны. Однажды вечером она начала постоянно меня поддёргивать, говоря при этом:
– Терпи меня!
Мне это быстро надоело, и мы чуть с Оксаной не поссорились. Оксана сама поняла, что перегнула палку и вышла прогуляться. Минут через пятнадцать она вернулась, купив какие-то сладости. Её глаза светились прежней преданностью и любовью, и мы оба успокоились.