Хлеб, овощи, мясо и молоко покупались в соседних греческих селах. На случай войны старшина назначал войскового атамана, причём принимали во внимание его военные заслуги и способности. При каждом отряде некрасовцев во время войны было трое стариков, которые наблюдали за исполнением обычаев и обязанностей и составляли военный суд. Когда требовалось призвать некрасовцев на войну, то султанским фирманом определялось количество пехоты и конницы, которые они должны были выставить. Все казаки созывались на круг. Атаман и старики сидели на скамьях. Каждый казак по очереди подходил, кланялся атаману и старикам и клал у ног атамана свою шапку, к которой была прикреплена карточка с его именем. Когда все сложили свои шапки, старики перемешивали их палками, с которыми всегда ходили. Есаул отбирал количество шапок, соответственно числу казаков, указанных в фирмане. Потом составлялся список и вручался атаману. Атаман вызывал одного за другим внесенных в список казаков и отдавал каждому его шапку. Далее автор описывает очень интересный обряд, который не сохранили ни некрасовцы, ни донские казаки. Перед походом на той же самой площади вооруженные и на конях казаки поодиночке проезжали перед стариками и сельским атаманом и каждый спрашивал: «Нет ли милосердного человека, который взял бы на себя попечение перед Богом о моей грешной душе». Если спрашивающий был хорошего поведения, то кто-то из стариков отвечал: «Я (имя и прозвище) беру попечение о твоей душе перед Богом, буду молиться, чтобы Бог сохранил тебя для покаяния в грехах, а ты привези за то нам военную честь и доброе казацкое имя».
Если казак был дурного поведения, то ему отвечали молчанием, и он отъезжал смущённый. И все были уверены, что ему не сносить головы на войне, так как у него нет поручителя и богомольца между стариками. После этого войско выступало в поход. В.И. Кельсиев, агент А. Герцена на Востоке, авторитетно свидетельствовал, что в военное время турки доверяли некрасовцам стеречь казну, гаремы, обозы, военную добычу и пр. Превосходные воинские качества этих казаков признавали даже противники. Полковник русской армии И.П. Липранди, описывая особенности войн с турками в 19 в., указывал, что если ночная цепь турок "не содержится некрасовцами, то очень легко снимать её и даже застать спящую. Одни только некрасовцы содержат передовую цепь столь же зорко, как и наши казаки". Образную и верную по сути оценку положения казаков в Турции дал казак Ефимов, выкупленный некрасовцами на невольничьем рынке в Стамбуле и принятый ими в свою среду. В 1834 г. в письме, отправленном в Россию, он говорил о том, что турецкий султан дал большую волю некрасовцам по всей своей стране. Кто чем может, тем и занимается. На службу же они привлекаются только с наступлением военной кампании. Каждому казаку платят в сутки по 40 левов и выдают всякую экипировку. Священников приглашают из России. О казаках-некрасовцах писали также В. Щепотьев, Минорский В. и др. Изоляция не спасла Майносскую республику от изменений. После отказа некрасовцев в середине XIX в. воевать с Россией турецкие власти стали отбирать у них земли и заселять туда переселенцев с Балкан, после освобождения русскими Болгарии, а также махаджиров (в т. ч. западными адыгами).
Излишки земли пускались в свободную продажу. Состоятельные майносцы стали её приобретать и это ещё больше усугубило социальное неравенство некрасовского общества, разделённого с начала 1880 гг. по религиозному признаку: казаки-единоверцы составили слой «рыбаков», а казаки, приемлющие священство Белой Криницы, - слой земледельцев. В начале XX в. некрасовцам была введена воинская повинность. Также власти стали вмешиваться во внутренние дела общины. Всё это привело к тому, что уже в 1911-1912 гг., при действенной помощи со стороны российского посольства, первая группа казаков из Турции российскими пароходами вернулась в Одессу. В дальнейшем они осели в Грузии, а затем в 1919 г. в Краснодарском крае, недалеко от ст-цы Приморско-Ахтарской. 23 апреля того же года 249 казаков-некрасовцев в возрасте от 1 года до 71 были зачислены в состав кубанского казачества и получили наделы земли. Последняя группа из 215 семей вернулась в СССР в 1962 г. В ночь с 20 на 21 сентября теплоход «Грузия» отчалил от пристани в Стамбуле и взял курс на порт Новороссийск. На борт теплохода погрузилось 999 чел., а в Новороссийск прибыло 1000: родился на корабле у Харитона и Анны Бабаевых сын Семён. Очень символично, что уже находясь в пути, на теплоходе, переселенцы впервые увидели художественный фильм «Тихий Дон». Когда инициатор переезда Василий Парфирьевич Саничев спустился с теплохода, он прошёл бетонный пирс, нашёл открытую землю в заасфальтированном порту, поднял горсть, припал к ней губами и сказал: «Слава Богу, я привёл всех до русской земли и теперь я спокоен».
Их поселили в Ставропольском крае в двух винсовхозах. Музейные работники из г. Аксая Ростовской обл. с 1975 г. занимались изучением этой этнической группы донских казаков. Удивительным явилось то, что люди, родившиеся в Турции, сохранили говор тех станиц Дона, откуда их предки ушли 250 лет тому назад. Аксайскими сотрудниками в ходе изучения их быта, обычаев, обрядов, одежды, хозяйственных занятий и т.д. был сделан однозначный вывод: эти люди за века жизни на чужбине сохранили любовь к своей далекой Родине, которую они никогда не видели и не знали. Как порой не хватает этого нам, рожденным и выросшим на этой земле! (32). Кандидат исторических наук Д.В. Сень в своей книге «Войско Кубанское Игнатово Кавказское»: исторические пути казаков-некрасовцев (1708 г.- конец 1920-х гг.) приводит очень интересные источники и факты, говорящие о связи судеб некрасовцев с Анапой. Атаман И.Ф. Некрасов был убит во время штурма Анапы русскими войсками в русско-турецкую войну 1735–1739 гг. и его похоронили в самом городе или его окрестностях (33). В статье полковника Фёдорова - Великое Войско Кубанское (очерк 1682–1872 гг.) Кубанское казачество. Париж, 1931, № 2 (декабрь) можно выделить следующее: ККВ существовало ещё при турках и его центр находился сначала на Кара-Кубанском острове, а затем - в Анапе, которую казаки разбили, на такое же число станиц, как и Черкасск на Дону, с теми же самыми названиями. Политика России в отношении захваченных земель Дикого Поля в середине XVIII в. была направлена на усиление своих позиций в этом регионе.
Запорожье продолжало сохранять независимость поскольку в этих землях пересекались интересы трёх монархий: России, Польши и Турции. Россия понимала, что овладеть Запорожьем ей не удастся, пока Турция будет владеть Сев. Причерноморьем, но в то же время пыталась привлечь Запорожье на свою сторону. Сечь помогала русским в их борьбе с турками и предоставляла свою территорию для беспрепятственного перемещения войск. Начинали постепенно складываться отношения между казачьей старшиной и русскими чиновниками на коммерческой основе. Однако рядовые казаки относились к России враждебно, тем более, что население Сечи значительно увеличилось за счёт людей, бежавших от русских порядков с Дона, Волги, Терека, Яика и Украины. Всё это способствовало привнесению христианских мировоззрений в Запорожскую Сечь. Однако, со времени внедрения на Руси князем Владимиром христианства и уничтожения всего, что было связано с древней славянской Ведической культурой, в том числе волхвов, ведунов и ведических священников, бродники утратили веру своих предков и пребывали в безбожии. Ничего не изменилось в этом отношении, и когда днепровские бродники стали называться запорожскими казаками. Так, киевский воевода Адам Кисель, известный польский деятель XVII в., ревностный и энергичный защитник православия в Польше, построил много церквей и монастырей (умер А.Г. Кисель в 1653 г.), отзывался о запорожцах, как о людях «никакой веры». Униатский митрополит Рутский именовал их людьми без религии, а думные дьяконы московские называли их «людьми не имеющих страха Божия».
То же самое уже в XIX в., говорил о запорожских казаках П.А. Кулиш - украинский критик, писатель, публицист, этнограф, фольклорист, историк, переводчик, издатель и общественный деятель. Даже на момент разорения Сечи в 1775 г. запорожцы не были христианами и подавляющее их большинство понятия не имело о христианстве, а вернее не желало иметь. Так, потомственный запорожец Н.Л. Корж (1731-1835), известный устными рассказами об Украине и главным образом о Сечи, говорил: «Табунщики, скотари и чабаны вели жизнь по шалашам и называли оные кошами, а о селениях, так же, как и о святых церквях, почти у них и думки не было, или лучше сказать и понятия не имели, по той причине, что во всех 17 селениях, церкви были только в 6 селениях, а всех церквей, с монастырями и сечевою, было, во всём обширном пространстве, только девять» (34). Даже христианская часть населения, прибывающая из России, Украины и Дона, опьянённая казачьими вольностями, с радостью забывала о христианстве вместе со своим кошмарным прошлым, да и негде и незачем им было обращаться к Богу, ведь теперь они имели всё, к чему стремились и о чём мечтали. В этот период приток людей в Сечь был очень высоким. Если раньше ежегодно в курени прибывало по 20-30 чел., то теперь – по 500-600 чел., а иногда и тысячу. Куреней в Сечи было 38, поэтому ежегодный прирост казачьего населения составлял никак не меньше, чем 20-30 тыс. чел. Однако большая часть людей в Запорожскую Сечь не являлась, а просто селилась в пределах земель Вольностей Войска Запорожского.
Продолжение следует в части 80 http://proza.ru/2018/01/13/606