Последние строки - ключевые

   

    Моя старшая сестра Ирина пошла в школу  в 1953 году, а я в 1957. И вот разница.  У сестры  первый урок начался с возмутительного указания учительницы.
– Дети, у кого на шее есть крестик, снимите и положите мне на стол. Потому что Бога нет, значит, крестик носить не нужно.

     Дети – с крестиками ходила половина класса – повиновались.

Свой первый урок я тоже помню. Учительница Ольга Александровна после поздравления и знакомства стала учить вежливости.

– Дети, всем обязательно надо здороваться, прощаться, говорить «пожалуйста» и «спасибо». Раньше спасибо означало «Спаси, Бог».  А сейчас просто благодарность.

  Уж все-таки лучше, чем повеление снять крестик!  Видно, в министерстве просвещения думали, что с крестиками уже покончено? Сейчас мы знаем, что  нет и нет. Как  сказано: «да постыдятся беззаконнующие». (Пс24)


 Нам объявлено, что первоклашки пойдут в библиотеку только в третьей четверти, когда все научатся читать. Грустно – ведь на полках столько интересных книжек! Пока я на перемене  вслух читаю подружкам про ковер-самолет.  Вдруг выглянула из дверей библиотеки Мария Михайловна и спросила: «Кто это  читает? Иди сюда, девочка, я тебя запишу». И вот я уже гордо несу домой библиотечную книгу – «Девочка из города».  Эту повесть,  если кто читал, то  не забудет. Ведь и вы помните, верно? Я недавно перечитала.  О Боге ни слова, но присутствие Божие чувствуется. Так и видишь икону Богородицы, перед которой  добросердечная деревенская женщина молится за воинство наше и за детей – у нее трое своих, да новая дочка  – сирота-беженка, Валентинка.  Дух повести патриархально-русский, православный. Хорошо, что была в нашем детстве такая книжка.
«Записки охотника» Тургенева советская цензура тронуть не посмела! И я для домашнего изложения в 7 классе выбрала рассказ «Живые мощи». Название непонятное, я уж и в словарях рылась. Живая святая – так я перевела для себя непонятный заголовок. Лежит в одинокой избушке девушка. Встать не может – болезнь иссушила её, из красавицы и певуньи превратилась  Лукерья почти  в мумию. Терпелив русский человек!  Не жалуется больная, ничего не просит.

– Что для тебя сделать, как помочь? Может быть, в больницу? – беспокоится молодой барин.

– Не трогайте меня, Петр Петрович, всё у меня хорошо. Вон в кружке водичка родниковая. А есть не хочу. И не скучаю. Молитвы прочту, птиц слушаю. Гречиха зацветёт – я первая аромат чую. Бывает, залетит птичка али бабочка – мне приятно!
 
Больная, измученная девушка  с тайной радостью в сердце. Но что это за удивительная, необъяснимая радость? Никто не мог мне ответить.  Тайна откроется мне  через 30 лет  – когда приду в Церковь.  Последние строки рассказа и сейчас люблю перечитывать. В день смерти Лукерья слышала колокольный звон, хотя до сельского храма было 5 с лишним верст. Она говорила, что звон идет «сверху».
 
Вероятно, - рассуждает автор, - она не посмела сказать: «с неба».

Иван Сергеевич! Это классика