Не люблю долгие перелёты без сна. Понимаю, что граница гелиосферы Солнца - почти Земля, однако я слишком привык к другим перелётам, когда просто закрыл глаза и уже на орбите какого-нибудь красного карлика. А тут пялиться в приборы неделю и замечать, как приближается очередная звезда. Из тысячи звёзд, в чьи системы мне посчастливилось заходить, лишь десяток были похожими на Солнце. И лишь в этой системе было так много помех и шума в радиоэфире.
- По правому борту! Как принял?
Челнок прошёл совсем близко. Ещё бы немного и снесли бы друг другу паруса.
- Принял хорошо. Сначала на заправку вокруг Солнца. Потом на Марс, к Эрлу Грею. Через неделю буду на орбите Юпитера. Передачу закончил.
- Хорошо. Передавай привет Эрлу. Базилевс из канала вышел.
Базилевс работает на ретрансляционной станции чуть-чуть за гелиосферой. Всё-таки, он ближе к Колыбели человечества, чем я. Знаемся с ним ещё с колониального корабля. Не всем детям колонистов удаётся хотя бы раз побывать в Солнечной системе. Знаю таких едва ли сотню. На ту же сотню кораблей. Так же не все колонии могут похвастаться нахождением на планете земного типа. В основном спутники планет, засаженные бамбуком поверх лишайников. Марс до сих пор такой. Эрл Грей работает начальником артели редкоземельщиков. Плавят астероиды. Сталь обрабатывают прямо на орбите, а лантаноиды — будь добр, спусти в рудном виде на планету и на комбинате отрывай галогены. Вся энергетика Марса на тот комбинат пашет. Логично, что с растительностью там не очень. Когда-то Эрл жаловался, что бывает на бывшей Красной планете раз в десяток лет. Постоянные скачки по мелким планетоидам требуют особенного склада ума и крепость психики. В экспедиции он сам не ходит. Брезгует. Только анализ данных и предсказание нахождения неодимов с празеодимами. Я так тоже умею. При этом, если перечислять его заслуги, то Малый вымпел за открытие кремния на какой-то комете и несколько премий за что-то помельче, укажут нам на очень редкого специалиста.
Экспедиции на колонизированные спутники – развлечение не из дешёвых. Тем более на сам Ганимед! Эрл сюда заглядывает. Как уверяет, только за провиантом. Базилевсу бесплатная вылазка вызывает восторг, хотя вроде как это не курорт. Просто так на судне в космопорт и из него на вездеходе не впустят и не выпустят. Прилетел — улетел, так не бывает. Хотя бы пару тонн хлеба-соли загрузи. Хлеб с Ганимеда — всем Хлебам Хлеб, а зелёная соль содержит цианобактерию спирулины. На любителя, скажем так. Надо брать. Для космопорта - чем меньше вопросов, тем лучше. Нужно быть дипломатическим лицом, агрономом по обмену, инспектором с комиссией, партработником, планетарным заведующим кадрами, наконец! Или… сотрудником Дальней Разведки, как я. Правда, в этот раз не прокатило. Базилевса на его судёнышке не хотели пускать вообще. Припарковал на орбите и светонул голограммой с бородатым деятелем культуры. Сказал, что это Юра. Ответили - не похож. Беспартийный инженер-связист и сочувствующий экзо-разведчик - не лучшее сочетание гостей. Не думал, что Солнечная система стала такой закрытой. На Землю-то мы вообще не рвались, да и партбилетов на такой концерт не имеем. Так что, ставим корабль на двухнедельное обслуживание. С особым указанием «загрузить споры для систем жизнеобеспечения кораблей типа «Флора». Отпуск по здоровью не означает, что мне разрешено мотаться порожними рейсами в обе стороны. Две тонны образцов и артефактов положил на околоземную орбиту, а обратно я, пожалуй, загружусь водорослями. Хлорелла, роголист и спирулина с ламинарией. И пусть парус заштопают! Я его всё равно сложу за гелиосферой по понятной причине — солнечный ветер кончится. А крутонуться пару раз по орбите Юпитера и словить поток — манёвр хитрый, требующий стапроцентной площади парусов.
Отмечаемся в администрации колонии. С умилением отмечаю избыток активности Икс-хромосом. Другими словами, мужчин в администрации нет. Все, в прямом смысле в полях. Базилевс, оказывается, женат. Ему подмигивать не будут. Я, видимо, лицом не вышел. Оказалось всё проще. Эти пожилые комсомолки считают наличие партбилета половым признаком. Дискриминация закончилась, когда сели на уши первому секретарю колонии. Та расплылась в кресле и пообещала напрячь таких замечательных гостей как раз по разведке. На следующий день нас встретила уже второй секретарь. И уже мы слушали заливистые трели соловушки ростом два сорок. Низкая гравитация. Четвёртое поколение колонистов. Видите ли, на Ганимеде всегда найдётся работа для «специалистов с другой планеты». Квалифицированные кадры редко вырастают на спутниках. Ещё реже их удаётся удержать здесь. Всем хочется больших планет, больших задач. А прибывающий из абсолютно другого мира человек – уже имеет другой взгляд на задачи и их решения. Обещает ещё выписать направление в местный санаторий. Мы киваем, улыбаемся. Базилевс интересуется о возможности организации и проведения им культурных мероприятий в этом санатории. Секретарь краснеет. Разыграл карту Эксперта, называется... Как сказал классик: Эксперт — любой специалист не из нашего города. В моём случае — не из вашей звёздной системы. Получив вслед пожелание чаще надевать кислородные маски, удаляемся в гостиницу.
Для экспедиции поставлены задачи: осмотр двух кратеров на материковой части, разведка по десяти гектарам лесов. Вот вам и спутник Ганимед! Все шаги по терраформированию отрабатывались именно на Ганимеде. Вне зоны обитаемости космические тела слишком холодные. Ядра быстро остывают. Не хватает тепла. Стоит только чуть-чуть пригреть негостеприимный кусок льда и камня - тот задышит гейзерами и вулканами, создавая себе моря и океаны, а из них атмосферу. Уж не морская ли болезнь заставляет ганимедианцев разрабатывать материк? В первые года формирования атмосферы, водную поверхность несколько раз замораживали. Льды в десяток метров, падение температур. Даже повоевать в условиях зимы успели. Говорят, с религиозными фанатиками. Те основали купол, не хотели уходить. А как подготавливать спутник для жизни людей, если тут люди мешаются? Было мнение, что они сами взорвали реактор. Говорили так же, что это с орбиты долбанули. Что ж, я не правдоискатель, а разведчик. Нашёл, отметил, отчитался. Если прикажут сделать анализ и выводы — контекст находки мне ясен. Геология сама подскажет, что следует искать в заданном районе. Пройди по гектару площади со сканером — можешь написать геологический роман. Правда, на этом спутнике ходить особенно то и негде. Вода, вода! Кругом вода. Предвидели же, что это будет небольшой мир океанов и морей с несколькими архипелагами. Решили сразу ставить купола на лёд с прицелом на их непотопляемость. Сработало. Льды растаяли. Купола свободно плавали по водам Ганимеда. Площади куполов были — моё почтение. Ни один шторм не ощущался. Не шатало, не тошнило никого. И ведь всё получилось как запланировали! От бесполезного картографирования и первых высадок моих коллег-разведчиков, до постановки искусственного солнца - прошло около десяти земных лет. До открытия плавучих куполов – ещё пятьдесят. Мой последний (последний?! Оговорка!)… Мой крайний спутник колонизировали и довели до самообеспечения продовольствием всего за семь лет. Хвойные леса там ещё не вытянулись, но кустарники цветут, трава зеленеет, живность плодится и крупнеет от низкой гравитации и избытка кормов. Со сменой времён года, правда, иногда проблемы. На Ганимеде, в виду сплошных водных просторов, всё несколько иначе. Разве что, интересным остаётся гидропонный лес. Сосны по краям, зарывшись корнями на десятки метров, защищают сплошной стеной лиственные деревья. Вся эта красота высотой под сотню метров. Плавучий лес Ганимеда - ещё и такая квадратура - я оставлю его себе, а по кратерам на единственном материке полазить можно и в паре.
Вынув из вездехода аппаратуру, запускаем дронов и шагаем пешком. Монитор сканера в руках Базилевса. Мне эти игрушки уже снятся при дальних перелётах, а ему интересно. Многие электромагнитные всплески из коры спутника, которые не обработает компьютер, можно воспринять по звуковому сигналу. Это уже навык. Не надо смотреть на монитор с вопросом «что?». Шлаки слышно сразу. Сколько сканер не настраивай, дрон всё равно зависнет над их скоплением. Принудительно отключаем. Каждый раз. Идёт выше. Смотрю на Базилевса. Ведь сам несколько лет назад (в моей памяти это только несколько лет!) начинал с этой аппаратурой. Сейчас она считается слишком примитивной, но для задач первичного осмотра участка поверхности вполне годится. Георазведку и подробную карту делают с орбиты на станции. Руд здесь не много. Всё, что можно добывать добывают автоматические установки. Мелкие россыпи и артефакты же можно найти только вручную.
- Во!
- Да, хороший звук.
На мониторе светится химический состав – железо, алюминий, медь. Ставим пометку на карте. Через полчаса подойдёт спутник и даст чёткую картинку. Предмет массивный, крупнее нашего вездехода. Было бы интересно найти военную технику.
- Предполагаю, что нас послали на место бомбардировки, - обеспокоенно говорит Базилевс.
Не похоже. По архивным данным, военные двигались колоннами по трактам севернее, за рекой, и южнее по равнине. Здесь высоты. Если только наземная разведрота. Да и кратеры великоваты для единичных целей.
По крайней мере, этому точно больше двух сотен лет!
Почувствовал себя усталым стариком в этот момент. Реально я не сильно старше Базилевса. Промелькнула мысль, что он просто успел за свою жизнь больше меня. Проведённые года в межзвёздных переходах мы можем вычесть. Не будем кривить душой, нам обоим за сотню. Даже байки у каждого свои, стариковские, фирменные.
- Чего только не сыпется на спутники… - отвечаю я, - Палладиевые гранулы как-то откопали. Мелкий метеорит был. С куском льда в сердцевине. Толком не затормозился в жиденькой атмосфере. Просто ударился о базальт и рассыпался. Месяц копали, с поверхности больше набрали. Я потом из щелей скафандра пару горстей выгреб.
- Продал? - за прозрачной маской глаза Базилевса сверкнули.
- Кому нужен палладий в двух годовых переходах от ближайшей колонии? Даже на борт не подняли. Запаковали в контейнер. Оставили на спутнике. Внесли в журнал экспедиции.
- А те две горсти?
- Оставил там же, в лагере на поверхности. Приписал на коробочке, что так-то и так-то, я такой и такой, с корабля такого-то, с торжественным пролетарским приветом исследователям будущего, оставляю здесь самое ценное, что когда-либо находил у себя подмышкой.
Базилевс усмехается. Ясное дело, что наши разговоры – часть исследовательской работы, потому обязательно будут записаны и подшиты в архив.
- Интересный сигнал, - говорю я, - Нет, пусть дрон летит дальше. Это мы откопаем сами.
- Что это может быть?
Достаю из рюкзака небольшую складную лопату. Шутка ли — специализация Ганимеда это аграрный сектор, а с лопатами совсем туго. Зато пластиковых вёсел в вездеходе пять пар. Будто с запасом, а ну как кто копать будет. Почвы-то народилась всего на полштыка. Потом двухметровый слой субстанции, напоминающей глину, и каменная твердь. Долбить скалу лучше лазером. Впрочем, земная растительность своей модифицированной корневой тканью справляется не хуже.
Мы поднимаемся на превосходящую высоту. Если не считать нагорья со снежными пиками на востоке, то это самая высокая точка спутника. Лучше вида на искусственное Солнце вместе с Юпитером не найти. Когда набегает небольшая тучка, кажется, что видно даже сестёр Ганимеда, Европу и Ио. Отсюда так же можно увидеть краешек бесконечного океана, рассмотреть берег. Видим теплицы, и маслоэкстракторную мельницу одного из причаливших куполов. Южнее, где поровнее, работали бульдозеры, снимая лишний грунт. Там заявлено пшеничное поле. Видел я эту пшеницу. Стебель такой, что... Колос – ветром не колышется. «Ганимедианская мука — лучшая мука во Вселенной!». Внизу сноска со звёздочкой «в исследованной Вселенной».
Красивый вид, - говорит инженер-связист, - Агропром на ладони у Юпитера.
Явно могло вырасти больше и лучше, - скептически отвечаю ему я.
Ну, как бы, и этого достаточно. Для Солнечной системы. Да, и ты увезёшь немного.
Спускаемся пешком в лощину с поселением в несколько капсул. Никого нет дома. Пахнет едой. По натоптанной тропе пройдём ко второму кратеру. Травы высокие. Местами выше меня. Цветущих растений нет, так как некому опылять. Кажется, запах еды преследует нас. Только ближе к небольшой речке, впадающей в океан уже тоненьким ручейком, пахнуло гниющей в пресной воде травой. Здесь запруда, вода поднялась и наполовину накрыла кустарники, что-то типа ивы. По берегу шлёпают жирные перепончатолапые птицы. Даже ферма не нужна — на свободном выгуле.
- На Земле так же? – спрашиваю я Базилевса.
- Нет, брат. Говорят, что очень давно не так.
- Видишь во-он то возвышение? Чуть дальше второго кратера.
- Ага
- Оттуда должны были обстреливать эту лощину.
Артефакты легли именно там, где им и положено было найтись. Узенький овражек, несомненно, русло ручья, впадающего в речку, подарило нам старые заржавленные инструменты: хром-ванадиевые ключи и алмазные свёрла, а ещё три урановых сердечника. Кластерная ракета пролетит не более десятка километров, но, рассыпавшись пучками плазмы с такими вот сердечниками, способна нанести катастрофический ущерб. Когда натыкаешься на места боёв, волей не волей задумываешься, о том, что же это были за веские причины убивать человека. Людей. Таких же как ты сам. Лишь несколько раз мне приходилось откапывать военные артефакты. Корабли после жёсткой посадки оставляют тонны материалов. В том числе реакторы и целые модули. На просторах Млечного Пути воевали в основном на орбитах. Прямые столкновения на поверхности — редкость. Мыслями о прикосновении к прошлым убийствам людей проникся и Базилевс.
Второй кратер оказался совсем пустым. Он был здесь ещё до рождения первого Сапиенса. Имея лишь пару старых снимков плохого качества, не так легко перепутать, какой из двух кратеров техногенный.
- Этот кратер, в смысле, Восточный кратер – сто процентов древний, - констатирую я, - нет глубинных сигналов. Весь шлак на поверхности.
-Западный всё-таки военный? – ухмыляется Базилевс.
-Похоже, что сюда просто упал бомбардировщик.