День распродажного безумия, называемого "чёрной пятницей", закончился. Опустели торговые залы и один за другим гаснут огни столичного мола. В высокие драпированные окна пялится луна. Ночь, шелковисто-чёрная, душная, настоенная на ароматах усталых цветов, запахе бензина и нагретого асфальта, обнимает город. И только в салоне парфюмерии, на верхнем этаже, задержался перед компьютером молодой продавец Ноах. Зная все тонкости коммерческих дел и уловок, он скурпулёзно перепроверяет цифры. У него овальное отбеленное лицо с чёрными искусственными ресницами и маленький азиатский рот в форме крошечного бальзамина.
Салон залит ровным мертвенным светом неона. Здесь сосуществуют вещественное и нематериальное. На стеклянных стеллажах вдоль стен и островных витринах в центре зала безмолвно сияют замысловатые флаконы всех возможных размеров: в форме кубиков льда, шаров и крабиков из чешского хрусталя, стеклянных сосудов с рельефными розами на стенках, матовых в виде лотоса и крошечных глиняных амфор. И всё это источает нежное, сладкое, чувственное, все зовёт окунуться в дурманы неземной жизни.
Ноах не один. В открытой двери на заднем плане двигается девушка, приводя в порядок полки с опустошённой за день тарой. Маленькая и узкобёдрая, она формами тела напоминает подростка. Время от времени девушка взглядывает на молодого человека. В раскосых азиатских глазах её печаль. О, прикажи он, и она кинулась бы вниз с Сапфировой башни или с крыши Аль-Кортез, не задумываясь ни на секунду. Как мантру, губы дочери сиамского рыбака твердят одно и то же по нескольку раз в день: ты мой, потому что в тебе течёт кровь моего народа.
Но вот её слух ловит шорох подъехавшей к молу машины, и она, выпрямясь, замирает. Роскошный синий ролл-ройс мистера Фрэнка не издаёт шума. Но она всегда слышит его раньше, чем Ноах. Выразительные ноздри её короткого носа вздрагивают от ненависти и презрения. Она ловит шаги мистера Фрэнка, знает каждое его движение. Вот он подходит к Ноах и молча кладёт свою руку в кожаной перчатке (он не снимает её даже летом) на тонкое запястье юноши. Через несколько минут она слышит обычное:
- Тхеви, приготовь смесь мистеру Фрэнку!
О да, конечно! Я сделаю это для тебя, цвет моей жизни.
Девушка открывает ещё одну дверь в узкую комнату без окон, зажигает свет. Сквозь плотно прикрытые дверцы многочисленных шкафов сочится запах табака, что хранится в стеклянных герметичных ёмкостях. Мистер Фрэнк предпочитает шотландские смеси. Тхеви слышала, как он хвастался, что выкуривает свою трубку перед сном, сидя в горячей ванне. Она высыпает на металллическое блюдо горку зеленоватого измельчённого табака с запахом копчёной древесины. В её узковатых глазах минуту тлеет раздумье. И наконец девушка своими тонкими, похожими на жёлтые лепестки пальцами берёт пинцет и добавляет в смесь больше, чем обычно, порошка цвета густого мёда...
Передав мистеру Фрэнку серебристый подарочный пакет, она провожает их остановившимся взглядом. Мистер Фрэнк, смеясь, что-то рассказывает Ноах и держит его под руку. Он немного ниже ростом и шире в плечах тонкого и гибкого юноши. Эскалатор уносит их вниз. И через несколько минут Тхеви слышит удаляющийся шелест дорогой машины Фрэнка...
Утро, скинув с себя чёрный тёплый шёлк ночи, вознеслось над городом в своей прохладной наготе. Тхеви, как обычно, переступила порог мола, поднялась на верхний этаж и, проходя мимо менеджера японца, услышала, как тот говорил кому-то по сотовому:
- Оба погибли - и Ноах, и водитель. Выехали из бара и врезались в бетонное ограждение на мосту Кабрильо. Да, говорят, в крови водителя, кроме алкоголя, нашли опиум...
Уходит день и опять приходит ночь. Голубоватый мертвенный свет луны проплывает мимо узкого оконца задней комнаты салона. Тхеви сидит прямо и неподвижно, точно деревянная, уронив свои тонкие желтые руки вдоль тела. Голова её опущена, глаза полузакрыты, как у кхмерских богинь тайских мастеров. В уголках глаз застыли непролившиеся холодные капли слёз. И только мерцание их в черноте ночи напоминает о жизни.
Июнь, 2021