ПРАЗДНИКИ НАЧИНАЮТСЯ
Наутро мороз чуть упал, и можно было погулять на улице. Мальчишки бегали, орали, валялись в снегу, как щенки.
Девчонки чинно ходили со мной по дорожке, обсуждали директора. Это ведь самая таинственная личность в Доме.
Целый день сидит в своём кабинете. Никто не видит, как он приходит и уходит. Знают, что у него жена и дочки. Что он воевал в Афганистане, был ранен. Ходит он быстро, но хромает. Брови всегда насуплены. Самое ужасное наказание – предстать перед ним, если что-нибудь натворишь. Ходили легенды, что кто-то упал в обморок от одного его взгляда…
Таня не принимала участия в разговоре. Даже непонятно было, слышала ли нас. Как всегда, бесстрастно сутулилась в пальто, надвинув поглубже на лоб меховую шапку, вяло брела за нами.
Внимание девчонок привлекли воробьи. Такая здесь редкость зимой! Видно, потеплело, и стайка села на куст. Но вдруг подрались. Гомон, чириканье, шелест крылышек… Куст трясся. Летели иней, снег, пух...
Таня, стоявшая к ним ближе всех, вдруг сделала неуловимо быстрое движение рукой – как кошка. И в руке у неё оказался зазевавшийся воробьишка. Девчонки завизжали. Воробьи с куста порскнули салютом в разные стороны и пропали в снежной пелене.
Таня разжала ладонь, и к нашим ногам упал маленький серый комочек. Было что-то жалкое в торчащих кверху тоненьких лапках.
На мгновение меня охватила злость, и в голове запульсировало слово «дрянь». Я очень этого испугалась. Если я, взрослый человек, не могу контролировать свои чувства, что можно ожидать от этой нездоровой, странной девочки?
Мысли, как электрические импульсы, вспыхивали и гасли. Однако что-то неясное, но правильное маячило на горизонте сознания.
Я медленно подняла воробья, вложила Тане в варежку.
- Там, за «мусоркой», лопата. Закопай его в снег.
Она послушно повернулась и ушла. А я додумывала пришедшую мысль и… решила провести один эксперимент. Чуть позже. А пока в голове вертелась хантыйская потешка:
- Воробушек, воробушек,
Что такое твой носик?
- Ломик для долбления весеннего льда!
- Воробушек, воробушек,
Что такое твоя спинка?
- Лодочка для езды вниз по реке!
- Воробушек, воробушек,
Что такое твои кишочки?
- Арканчик для ловли семи оленей!
Оленей мы вырезали к Новому году из бумаги, клеили их на окна хозяйственным мылом. Они бежали, бежали по стёклам вдаль. Я видела этих красивых животных на Празднике города. Словно в новых ботиночках, переступали они чёрными копытцами, смотрели застенчиво мохнатыми, как морозные звезды, глазами...
Олени – кормильцы хантов. Их шкуры – для одежды и для жилища. Мясо и молоко – для еды. А сами они твёрдый снежный наст копытами разбивают, ягелем лакомятся. Для оленьего стада нужны большие угодья. А в тундре очень хрупкая природа. Трактор проедет – ягель потом на этом месте пятнадцать лет не растёт.
Мы рисуем узоры на бумажных шапках: рога оленя, заячьи ушки, ноги маленькой лягушки. Всё, что я зарисовала в музее.
Света на Новогоднем празднике будет Сказительницей. Малыши станцуют. Ещё у нас есть кукольный театр теней. А я - кот Базилио. Алёна – лиса Алиса. Мы с ней ведущие на празднике.
Праздничное настроение охватило всех-всех. Я придумала будку фотографа. Каждый нарисовал смешную рожицу. Мы сложили их в коробку. Из другой сделали фотоаппарат, водрузили на треногу из старых лыжных палок. Тимур стал фотографом.
Отгородили ширмой угол. Заходишь, принимаешь важный вид. Тимка весело восклицает:
- Внимание! Птичка!
Протягивает коробку, и ты наугад достаёшь любую картинку. А там… зелёный инопланетянин, или рыжий кот, или скелет в кепке, а может и вампир с щучьими зубами…
Малыши, даже тихони, от души хохочут.
У Маши и Вити очки трясутся на одинаковых носах – они становятся похожи на лохматых белок: грызут орехи, наверное, из школьного подарка.
Здесь, в Доме, у них будут ещё подарки, шикарные, от спонсоров. Мы не удержались: в учительской посмотрели.
Красочная глянцевая коробка превращалась в театральную сцену с декорациями из «Лебединого озера». Две фигурки тянулись навстречу друг другу. Их можно было двигать, играть с ними. Чудо!. Плюс вкуснейшие шоколадные конфеты каждому.
Вижу Таню. Она, пожалуй, одна, кто не участвует в предпраздничной суете. Стоит у окна и равнодушно смотрит в лицо ночи. Подхожу. Осторожно кладу свою руку на её сухую ладошку. Я заметила, что так она лучше понимает меня и начинает слушать. Прикосновение хоть на какое-то время включает её спящий мозг. Говорю:
- Таня, у меня есть для тебя подарок!
Ни интереса, ни движения.
- Смотри, какая красивая тетрадь. И ручка. У неё разноцветные стерженьки. Нажмёшь – пишет красным. А можно синим, зелёным, чёрным…
Я всё обстоятельно ей показываю, пишу красиво на обложке «Дневник». Долго и, наверное, нудно рассказываю, что это не школьный дневник, а тот, где пишут свои мысли. Что великие люди все вели дневники…. Этот дневник можно никому не показывать – он будет тайной…
Таня принимает подарок без эмоций и без благодарности. Плетётся из зала, не глядя на ёлку и детей. И даже её тень похожа на унылую гусеницу.
А на меня «нападает» ханты-мансийское иго малышни с разными вопросами и требованиями. Одному надо ушить костюм Волка.: штаны от тяжести хвоста падают. Другие передрались, кто будет воином Луны. Третьи жалуются на Кольку, который на обеде пустил всем в тарелки кораблики из конфетных фантиков.
С мальчишками – беда! Девчонки – молодцы: нарядились Снежинками и танцуют себе.
Но несмотря ни на что, утренник удался. Было много музыки, смеха, игр. И стихи читали! А как младшие танцевали – загляденье!
Дед Мороз, дворник Ахмед, азербайджанец, стучал посохом, требовал ещё стихов. И пучил чёрные глаза из-под седого парика.
Мы с Алёной разыгрывали смешные сценки и всех веселили. Ёлка вспыхивала и мигала. Восторгу малышей предела не было, особенно при вручении подарков! В конце праздника все собрались у ёлки для общей фотографии.
Потом, разглядывая её, я снова и снова буду попадать в это настроение… Румяные, напрыгавшиеся, извопившиеся, с вытаращенными от восторга глазёнками и шоколадными ртами дети Дома, ставшие мне не только знакомыми, но и родными.
Педагоги, в карнавальных костюмах, с размягчёнными сердцами и нарумяненными щеками, уставшие до изнеможения немолодые тётки. И наш директор на полу посредине, среди мальчишек, улыбающийся, как и они, открыто и шкодно. И совсем не страшно.
Из дневника:
А Колька на празднике был стариком из сказки Пушкина. Покрасил калоши и перемотал лодыжки лентой, как балерины. Это, по его представлению, были лапти. На нём ватник дворника Ахмеда, старая шапка и кусок рыбацкой сети.
Но вершиной образа была огромная позолоченная сушёная рыбина, которой он до обмирания пугал девчонок, называя презрительно «старухами»... Ещё и на меня посматривал горделиво. На что я ему сказала: «Чего тебе надобно, старче?»
И Колька захохотал так, что отвалилась мочальная борода.
Фото из интернета.
Продолжение на http://proza.ru/2021/06/23/1548