В самом конце 1991 года, мой друг карикатурист Лёша отбыл на Запад. Мы с ним на Арбате попрощались, без излишних сентиментальностей и горестных слёз. Помню, с нами ещё был другой мой друг – Юра Махаон, который к Лёше относился немного прохладно и, возможно, он немного его ко мне ревновал. Это я, опять же, делаю свои предположения. Ведь в мужской дружбе тоже имеет место быть ревности. До Лёши я был другом бабочника Махаона, а потом стал дружить с Лёшей. Как какая-то легкомысленная барышня. А до Махаона я дружил с архитектором Колей. Это и были мои, так сказать, самые близкие друзья в тот арбатский период времени. Были ещё - художник Миша По, викинг-хиппи Пётр Евгеньевич, экскурсовод Сева и геодезист Ваня. Ну и, пожалуй, всё… С женщинами я особо не дружил, и у меня не было близкой подруги, которой я доверял бы свои мысли и свои чаяния. С женщинами дружить сложно и это надо уметь, и это приходит с мудростью. Я же в тот период времени этого делать не умел, так как был не мудр; и я думал, что с женщинами обязательно надо заниматься сексом, иначе она тебя не будет уважать. Это была моя главная ошибка. Именно этот так называемый секс и портит всё, и он привносит неприятный стыдливый осадок в душу. Уж так мы устроены природой, и эти механизмы в нас глубоко заложены, и с этим нечего нельзя поделать.
Сейчас мы это называем глуповатым словом – сексизм. Это когда отношения между полами строятся на наших низменных желаниях. Возвышенная Любовь там, конечно же, тоже есть, но это крайне редкое явление. В общем, с женщинами я тогда особо не дружил, и это у меня было с самого школьного детства. И, я думаю, это у многих мужчин в СССР происходило, да и сейчас это происходит, и проблема эта пока не решена. Равенства между полами вроде бы есть, но оно какое-то зыбкое и фальшивое. И я даже думаю, что впереди нас ждёт холодная война между нашими полами, которая уже происходит в некоторых культурных слоях больших мегаполисов. Есть отставшие патриархальные народы, где всё ясно и там про равенство полов даже смешно говорить. Есть ультрасовременные слои, где можно уже наблюдать совершенно другую картину, и где слабый пол стал очень сильным и независимым, а сильным пол стал постепенно слабеть и феминизироваться. Гармонии пока явно не наблюдается. Наблюдается трагическое непонимание друг друга, и с этим пока ничего не поделаешь. В этом вопросе я занимаю скорей пессимистическую позицию, и здесь тоже есть некие механизмы, в которых сложно разобраться. Даже психологам и астрологам это не по силам. Мне же всегда нравились и нравятся женщины с андрогинными чертами характера. С ними у меня были хоть какие-то открытые отношения, и с ними было интересно общаться. Пока же мужчина смотрит на женщину как на сексуальный объект, - про дружбу можно забыть. И это безусловный факт. Поэтому дружить с женщиной может мужчина с асексуальными чертами характера. Мужчины с гомосексуальными чертами тоже не могут с ними дружить, так как, в глубине души, они женщинам сильно завидуют. Вот такие вот небольшие мои размышления на тему дружбы между двумя полами.
Лёша отбыл в Голландию со своей женой красавицей Ирой. Для меня это до сих пор какая-то загадка, как он сумел туда уехать. И очевидно, это произошло благодаря его практичной супруге, которая сумела там что-то предпринять и организовать. Сам Лёша вряд ли смог бы через всю эту бюрократию пройти. На мой взгляд, Лёша не был реалистом и пребывал в своём таинственном мире. А это, как показывает наша суровая реальность, не очень хорошо для карьеры даже очень талантливого художника. Художник – это всегда малое дитя и нуждается в помощи разумного и не витающего в облаках человека. Будь Лёша немного более разумным, то его жизнь могла быть более предсказуемой, даже в то наше не очень предсказуемое время. У Лёши была харизма и его все уважали. В общем, Лёша отбыл в маленькую и гордую страну, где проживёт где-то около полутора лет, и вернётся оттуда в Москву где-то в начале лета 1993 года. Писем он мне писать не будет, и просто исчезнет, так сказать, в голубом тумане и мы его даже немного подзабудем. Я же останусь в Москве и буду продолжать влачить своё существование. Именно влачить! Это будет довольно тёмный период в моей молодой жизни, и я даже с трудом что-то там припоминаю. Весь тот 1992 год будет какой-то невнятный и размазанный. Я бы даже сказал, что он будет какой-то однообразный. Будут происходить какие-то небольшие события, но в них не будет наблюдаться никакого драматизма. Весь год я проживу у своей тётушки, которая будет меня стоически терпеть. Иногда она мне будет высказывать свои недовольства по поводу моей непонятной жизни. И намекать мне, что мне надо возвращаться в свой Ереван и делать себе паспорт, чтобы стать нормальным человеком. Мне и самому начнёт надоедать своё полулегальное положение. Ведь я уже буду гражданином другой страны. А там же уже начнётся настоящая война. И всё Закавказье заполыхает. И всё там будет непонятно и очень сложно. И я бы даже сказал кошмарно…
1992 год я встретил в компании с экскурсоводом Севой, с его любовницей Риммой и с мультипликатором Арменом, которого неожиданно перед этим встретил на Арбате. Было это на Плющихе, на квартире, где жила севина мама. Самой мамы там не было, и она, видимо, решила встретить Новый год в другом месте. Сева уже проживал с мамой, а его бывшая супруга, Зина, с сыном проживала на той тушинской квартире, где автор этих строк долго обитал в начале своей арбатской молодости. В том период Сева уже, насколько я помню, не работал в экскурс-бюро, а уже отправился в свободное плавание, и этот отрезок его жизни я смутно знаю, так как мы с ним редко тогда встречались. В конце концов, он стал работать в православной церкви с экуменическим уклоном, которая находилась рядом с памятником Юрию Долгорукому. В ту замечательную церковь ходили на Службы и на Исповеди интеллигентные и продвинутые москвичи. И там одним из главных священников был отец Георгий Чистяков, человек во всех смыслах, харизматичный; и к нему тянулась культурная воцерковлённая молодёжь, которая освободилась от кандалов материализма и мрачного советского безверия. Сева там оказался в тесной духовной среде и это, конечно же, спасло его от деградации и опущения в чёрный омут алкоголизма. Его, конечно же, ещё оберегала его строгая мама, которая не позволяла любимому и единственному сыну активно спиваться. Сева всегда нуждался в некой защите от пагубного окружения пьяниц, так как всегда был беззащитно добр и открыт всем людям, невзирая на их душевные недостатки. И ко мне он всегда был добр и даже через несколько лет, в апреле 1995 года, поможет мне окреститься в этой замечательной церкви. И даже, можно сказать, будет моим крёстным. К сожалению, я так и не стану частью православного эгрегора, так как моё сознание будет отравлено разного рода оккультными премудростями… и в особенности – астрологией.
У Севы мы пробыли недолго. О чём-то там разговаривали и ели салатики, которые приготовила заботливая и хозяйственная Римма. Покушать в те годы было в большую радость! Армен тогда явно недоедал и дела у него шли неважно. Это потом он станет клипмейкером и разбогатеет, и будет общаться с влиятельными людьми. Римма, как я уже писал раннее, уедет навсегда в Израиль, и Сева останется без своей любимой подруги. У него потом будет другая подруга, которую будут звать Фаина, и она будет искусствоведом. Севу женщины любили и к нему тянулись, так как с ним им было весело. По поводу секса ничего не могу сказать, - возможно, Сева был силён и здесь. Особенно в молодые годы, когда он занимался йогой и стоял на голове. А это, как известно, помогает мужчине сдерживать своё семя и способствует продолжительному половому акту. Севу всегда тянуло к женщинам волевым и даже властным. Сам он, будучи от природы немного мазохистом, видимо получал от таких женщин удовольствие. Опять же, не буду в эту область сильно заглядывать, так как это всё дело тёмное и малоизученное. Я думаю, что алкоголизм всегда немного связан с мазохизмом. И опять же, подчеркну не надо вешать ярлыков и всё упрощать. У каждого алкоголика своя личная драма и не надо видеть во всём неудовлетворённые сексуальные желания. Это глупо и примитивно. Человек – сложен и многогранен. И слово «мазохист» совсем ничего не значит. Как и слово – «гомосексуалист». Это всё обычные клише для людей недалёких и малокультурных.
Девушка Римма, с которой у Севы был многолетний роман, мне в чём-то нравилась, и она не была властная и не давила на волю моего друга. Тут, как раз, никакого мазохизма не прослеживалось, и отношения там были вполне гармоничные. Я, конечно же, не психолог по семейным отношениям и не могу сказать, что у них получилась бы гармоничная семья. Одно дело встречаться раз в неделю, и совсем другое – постоянно друг друга видеть в разных душевных состояниях. Одно дело видеть Севу в приподнятом слегка выпившем состоянии, и другое – когда он в глубоком похмелье, и горящие его умные глаза тускнеют, и он не искрится шутками и не рассказывает интересные истории. Это совершенно два разных человека, живущие в одном теле. Лично я не был женой алкоголика, и не могу сказать, как это приятно и весело. У Севы была черта, которая его сильно выделяла среди других моих друзей. Он никогда не курил. Возможно, - это и способствовало тому, что алкоголь не так сильно разрушал его физическое и психическое здоровье. А если ты и пьёшь, и куришь, и не ходишь, как тот же Сева, в церковь, и не вступаешь в диалог со своим высшим Я, и у тебя нет здравомыслящей подруги и постоянной крыши над головой, то организм твой будет сильно изнашиваться, и ты вряд ли доживёшь до пенсии. А у Севы было сильное здоровье и крепкие белые зубы, и здесь сыграла большую роль то, что его мама была очень заботлива и всегда его хорошо кормила. Про кремлёвскую колбасу, на которой Сева вырос, я уже писал. Была простоя колбаса для народа, непонятно из чего сделанная и была колбаса для кремлёвских небожителей. И так как мама Севы работала в Кремле, то они полноценно питались. Сосисок и пельменей из всяких отбросов, Сева в детстве не ел, и эта привычка у него осталась на всю жизнь. А если он и ел их, то слегка брезгливо морщился. В отношении закуски, Сева предпочитал что-то рыбное и что-то не такое вредное. Да и вообще он мало ел и предпочитал выпивать хорошую водочку и много разговаривать. И именно в эти праздничные моменты Сева и был, по настоящему, самим собой: его Дух любил выпить, а его Душа любили поговорить…