*Яркий этюд, созданный самой природой – прудик с лилиями и кувшинками*.
В глазах темных и красивых отражался закат. Солнце опускалось за лес. Комары стаями летели на разгорячённые почти обнажённые тела после жаркого дня. Ласковый ветерок заботливо отгонял кровососов.
Запели соловьи. Сначала отдельным прищёлкиванием, потом перекликаясь, продолжительным свистом, словно пробуя силы, и, как по взмаху дирижёрской палочки, зазвучал слаженный концерт. Из леса потянуло прохладой.
Запахи воспринимались ярче.
Речная сырость, прелый лист, запах молодой листвы, резкий запах хвойного леса, первые луговые и лесные цветы - всё удивительным образом замешивалось, создавая неповторимый аромат весны.
Смесь ангельской искренности и порочности во всём её облике на фоне весеннего пейзажа.
Прудик с лилиями, в котором отражалось всё небо, он не мог не подарить его ей.
Заодно подарил ей себя и своё сердце, отвечая на её искренность в глазах, полных счастья.
Уже не оглядываясь кругом она прильнула к нему всем телом, что
довело его почти до обморока, накрыло волной нежности, захлестнуло сознание. Ощущая её тепло, запах, он потерял чувство реальности происходившего.
Еле справляясь с дрожью в руках, он расстегивал её кофточку и целовал грудь, раскрытую с потрясающей покорной бесстыдностью.
Волнами налетала нежность и признательность к ней за то, что есть, за то, что случилась в его жизни и благодарность Богу, за то, что подарил всё это.
Первые признаки утра.
Цветущий луг. Ночь в машине. Окна настежь, занавешены сеткой, задние сиденья сложены в удобное ложе.
Нежные ласки свежего ветра. Рука невольно искала расстёгнутый спальник, чтобы прикрыться.
Она потянулась во сне, делясь теплом своего тела, заставляя его снова вернуться в мир блаженства.
Волшебный йогурт на завтрак прямо в импровизированной кровати.
- Ты не сдержанный, грубый, - шептала в самое ухо она ему этой ночью в перерывах между поцелуями.
- Ты не умеешь вести себя с девушками. У меня остались синяки на плечах от твоих пальцев, - и счастливо смеялась сегодня, а он целовал и гладил эти синяки, и крепко сжимал ее в объятиях, и был счастлив - наверное, впервые в жизни.
Ещё вчера днём, когда он искал её и обознался, увидев, как она, стоя спиной, обнималась с другим на берегу реки. Не притормаживая, он чуть не развернул машину в их сторону, собираясь сбить их обоих в воду на полном ходу.
Протест, жажда мести и нестерпимая боль в груди.
Хорошо, что девушка, обернулась.
Несколько минут стоял на обочине, приходя в себя, не выключая двигатель машины.
— Это диагноз. Не стоит так, не молод уже, сдержанней надо быть, - в помутневшем сознании ворочалась здравая мысль.
Любовь возрастает вместе с той ревнивой борьбой, которую он вёл с кем – то, с чем – то из-за неё. Это было обычным его состоянием: любить и бороться за любовь, а иначе нет жизни. Тишина и покой – это конец.
Он никогда не был бабником, всегда всё случалось по большой любви и не иначе, очень искренне и взахлёб.
Как законченный эгоист, он не думал о завтра, не думал какие проблемы создаст ей – не маленькая уже, ни о чём не думал, видел только её счастливые глаза.
Совершенно не хотелось давать оценку сегодняшнему. То, что случилось, уже случилось. А дальше будь, что будет. На всё воля Божья.